Текст книги "Правнук брандмейстера Серафима"

По вечерам он все чаще раздраженно ловил на себе ее встревоженный и до отвращения жалостливый взгляд. Затем в ее глазах ему стала чудиться странная задумчивость. Казалось, она боялась поверить, что этот вдавленный в диван мужчина и есть ее Влад с гордым профилем римского сенатора, за которого она когда-то выходила замуж.

Они почти перестали разговаривать. Не глядя друг другу в глаза, обменивались короткими фразами: «Передай чайную ложку, пожалуйста!» или «Не помнишь, какое сегодня число?»

Марианна бы удивилась, узнай она, что именно в эти дни в нем открылась особая острота зрения. Время замедлялось, и он исподволь следил за каждым ее движением, словно напоследок пытался запечатлеть в памяти мельчайшие детали дорогого облика: как белыми птицами летают обнаженные руки, когда она расчесывает волосы, как хмурятся и удивленно выгибаются темные брови, как тоненький луч солнца пробивается сквозь жалюзи на кухне, вспыхивая лазером на кончиках длинных ресниц.

Он убедил себя, что Марианна в него больше не верит. Жалеет, да, но уже не любит, как прежде, потому что невозможно любить такого, как он. Павловский каждый день с содроганием ждал, когда на смену ее задумчивости придет презрительное равнодушие. Ожидание перемены в ней, боль от потери, казавшейся ему неизбежной, становились невыносимой пыткой.

Ночью он часто просыпался от холода – Марианна, ворочаясь во сне, стаскивала с него одеяло, – и подолгу лежал с открытыми глазами, пытаясь различить ее дыхание. Темнота давила на грудь, как гриф невидимой штанги. Он знал, что скоро всему придет конец, и боялся, что, когда он наступит, ему не хватит сил, чтобы выдержать.

От этих мыслей бес в нем все чаще срывался с цепи. Он затевал ссору на пустом месте и каждый раз мучительно ждал, что вот сейчас все наконец решится и она сбросит маску ненавистного ему сочувствия. Однако Марианна, что было совсем не похоже на нее, отмалчивалась и ускользала в другую комнату, словно истончаясь в пространстве их гулкой, ставшей в последнее время неуютной, квартиры.

А потом случилось то, что случилось.

Всем банком отмечали новогодний корпоратив. Павловский идти не собирался, но вечером к нему в кабинет заглянул заместитель со списком. Огляделся по сторонам, будто прицениваясь к мебели – сам он пока сидел в общем зале, – и намекнул, что новое руководство просит обеспечить стопроцентную явку от департамента.

Корпоратив еще только начался, а Павловский снова почувствовал себя в пустоте кокона. То ли по ошибке, то ли нарочно, но его посадили за стол, где расположились люди сплошь из новой команды. Поначалу он даже счел это хорошим знаком, но быстро понял свою ошибку.

Они не обращали на него внимания и разговаривали, словно перебрасывая друг другу шарик для пинг-понга. Своим новым объемным зрением Павловский отчетливо видел, как шарик с легким цоканьем ударяется о прозрачную поверхность его кокона и отскакивает в сторону, где его подхватывает кто-то из говорящих.

На противоположном конце стола он разглядел пару знакомых лиц, суетливо махнул рукой, здороваясь, но те тоже играли в словесный пинг-понг и не заметили его порыва.

Озлобленный Павловский потянулся к початой бутылке с водкой и плеснул себе в стопку. Какая разница, что самому себе наливать не принято! Помедлил и, не обращая внимания на окружающих, выпил залпом. Налил вторую и огляделся: чем бы закусить?

Неожиданно почувствовал чей-то взгляд. Марианна! Она сидела со своим управлением через несколько столов от него. Смотрела с тревогой и укором. Павловский раздраженно отвернулся и мстительно опрокинул вторую стопку, затем сразу, не закусывая, третью. Пил он редко, обед сегодня пропустил, поэтому быстро захмелел.

Шея взмокла. Он сорвал галстук, повесил на спинку стула пиджак. На тарелках, стоящих рядом с ним, все было подъедено. Задев соседа плечом, потянулся через весь стол и, не обращая внимания на чужие взгляды, сгреб с общего подноса на свою тарелку горку розовой ветчины и половину оранжевых ломтиков семги.

Разговоры смолкли. Павловский четко видел, как шарик завис в сантиметре от его кокона. Он переставил поближе тарелки с салатами, налил себе еще одну стопку и с вызовом уставился на соседей по столу. Однако их взгляды скользили по замысловатым траекториям, не пересекаясь с его налившимся кровью лицом. Шарик для пинг-понга отскочил от кокона и снова заметался между говорящими. – Влад! – его осторожно потрясли за плечо. – Влад, ты меня слышишь?

В коротком гранатовом платье, тоненькая, с огромными искристыми глазами, она расплывалась радужным видением и казалась ему нереально красивой, но бесконечно далекой. – А, это ты, Мариан! Что случилось? – он сфокусировал взгляд на пятнах конфетти на скатерти и потянулся за бутылкой.

– Можно тебя на минутку?

Она смущенно покосилась на его соседей по столу. Те старательно делали вид, что ничего не слышат.

– Зачем? – спросил он, сосредоточенно наблюдая, как тоненькая прозрачная струйка соединяет горлышко бутылки с дном стопки.

– Ну… – она замялась. – Пойдем потанцуем! Хватит пить!

Она неожиданно ловко выхватила у него бутылку и отставила в сторону.

– Хочу и пью! Иди сама танцуй! – на весь зал рявкнул Павловский и умолк, пораженный тем, что натворил.

Марианна побледнела и застыла рядом с ним, кусая губы. Видеть такой беспомощной всегда уверенную в себе жену было непривычно. В нем тут же проснулась жалость. Губы шевельнулись в пьяной извиняющейся улыбке.

Однако в этот момент один из сидящих за столом пружинисто поднялся, плечом заслоняя Марианну от Павловского. Красивый стройный брюнет лет тридцати, похожий на итальянского киноартиста.

– Марианна Сергеевна! Позвольте вас пригласить!

Она молча кивнула и, не сводя с Павловского потемневших глаз, приняла протянутую руку. Мелькнуло ее гранатовое платье, и они с красавчиком исчезли среди танцующих пар.

Павловский налил себе еще. Казалось, окутывающий его кокон увеличился в размерах. Соседи по столу разошлись кто танцевать, кто курить, и места рядом с ним опустели. Некоторое время он угрюмо сидел в одиночестве, со злостью тыкая вилкой в тарелку с салатом, промахивался и морщился от скрежета железа о фаянс. Потом поднялся и, слегка покачиваясь, двинулся через зал на поиски Марианны, высматривая ее гранатовое платье. Нужно было найти жену и извиниться.

Раздражающе гремела музыка, повсюду блестела и нагло лезла в глаза новогодняя мишура, кривились в полумраке смеющиеся рты, мелькали черные мужские бабочки, а рядом с ними белыми пятнами плыли обнаженные спины и руки женщин. Кто-то обознался и с хохотом высыпал ему на голову горсть конфетти. Павловский резко обернулся, сжимая кулаки, и смех умолк, перешел в надсадный кашель. Люди поспешно расступались, освобождая ему дорогу.

Ее не было среди танцующих. Он вышел в пустой холл, где было не слышно музыки, и взгляд сразу выхватил гранатовое платье. Марианна с брюнетом стояли возле стены и не видели Павловского, которого скрывала одна из колонн. Красавчик что-то оживленно рассказывал, Марианна слушала его с вежливой отстраненной улыбкой.

Ее лицо показалось Владу усталым. На миг ему снова стало жаль жену, которой так не повезло с мужем. Однако прозвучавшие в гулком холле слова брюнета привели его в ярость: «Вам никогда не говорили, Марианна, что ваши глаза сияют как звезды?»

Павловский скрипнул зубами. Какой же дурой надо быть, чтобы повестись на такую дешевку! И Марианна тоже хороша! Стоит, слушает этот бред! Он вывалился из-за колонны, отодвинул опешившего красавчика плечом и грубо схватил ее за руку.

– Натанцевалась? Поехали домой!

Она отпрянула и попыталась разжать пальцы, стиснувшие ее узкое запястье.

– Влад, отпусти! Мне больно!

Брюнет неожиданно оказался рядом, ухватил за плечо, скомандовал:

– Убрал от нее руки! Быстро!

Павловский только собирался послать заступничка куда подальше, как тот стремительным движением захватил и вывернул его левую кисть. Влад взвыл от боли и, выпустив руку Марианны, грохнулся на колени.

– Кирилл! Что вы делаете! Отпустите его! – услышал он ее крик.

Брюнет сделал шаг назад и небрежно отряхнул ладони. Ошеломленный Павловский оперся о колонну и, тяжело дыша, поднялся на ноги.

– Влад! Тебе больно? – она метнулась к нему, беря за рукав и заглядывая в глаза.

– Да все в порядке с вашим супругом, Марианна! Проспится и будет как новенький! – вместо него весело отозвался красавчик. – Давайте я вас лучше домой провожу!

– Провожать собрался? – неестественно спокойно спросил Павловский, вглядываясь в ее измученное лицо и находя в расширившихся зрачках несомненные признаки вины. – А ты, Марианна, похоже, не против?

Он говорил медленно, как автомат, а внутри словно запустилась спящая программа, записанная в память под-128-корки много лет назад. Короткий шаг в сторону, и кулак неожиданно врезается в правый бок красавчика.

Левый боковой в печень, единственный удар, за который его не слишком ругал тренер в детско-юношеской спортивной школе.

Брюнет согнулся от боли. Ударился спиной о колонну и, не удержавшись на ногах, сполз на пол. Засучил ногами, зажимая руками правый бок.

– Пойдем домой, Марианна?

Он протянул ей руку, но она вдруг отшатнулась, как от прокаженного. Наклонилась к корчащемуся на полу брюнету:

– Кирилл! Сильно болит? Вам вызвать врача?

Павловский постоял несколько секунд, медленно сатанея, затем развернулся и деревянным шагом направился к выходу. Шагнул на улицу в одной рубашке – пиджак остался в зале, на спинке стула – жадно глотнул морозный воздух, чувствуя, как сдувает хмель. Сел в стоявшее рядом такси и поехал домой. В голове крутилось: «Вот все и закончилось!»

Войдя в пустую квартиру, он машинально покидал в чемодан вещи, прихватил паспорт, деньги и торопливо пошел к двери. Марианна могла вернуться в любой момент, а ему не хотелось сейчас с ней встречаться. Стоило вспомнить, как она суетилась возле лежащего брюнета, внутри поднималась вязкая злоба.

Водитель дожидался его у подъезда. Павловский сел в машину и понял, что не знает, куда ехать. Он покопался в телефоне и назвал таксисту первую попавшуюся гостиницу. Едва войдя в номер, сбросил на пол пальто и ботинки и, не раздеваясь, лицом вниз рухнул на кровать.

Проснувшись утром с тяжелой головой, обнаружил пять неотвеченных звонков от Марианны. Все-таки она о нем волновалась! Эта мысль вызвала глухую тоску, но и обида его никуда не делась.

В офис он приехал в измочаленных брюках, с заметной щетиной на мятых щеках – собираясь впопыхах, забыл бритву. Полдня просидел у себя в кабинете. Пил воду, стакан за стаканом, и, тупо глядя в стену, ждал, что вызовут в кадры и теперь уже точно уволят.

Но время шло, а телефон на столе молчал. Он вспомнил, что кроме них троих в холле никого не было, и если брюнет промолчит, то, может, все и обойдется.

Почему-то ему взбрело в голову, что Марианна сама зайдет к нему в кабинет. Они поговорят, как взрослые люди, и, может быть, она даже попросит прощения, а он согласится вернуться домой. Спроси его кто, за что именно она должна просить прощения, он затруднился бы ответить, но все равно чувствовал себя несправедливо обиженным.

Разумеется, при ее железном характере надежды его выглядели смешными. Она не пришла и не позвонила. Промучившись весь день, к вечеру он полностью поменял свое мнение о том, кто из них виноват, и осознал, какую глупость совершил. Набрал ее номер и, прижав телефон к уху, несколько раз прослушал, что абонент находится вне зоны доступа.

Он позвонил в ее управление, и ему ответили, что она улетела в командировку. Павловский с трудом припомнил, что она действительно упоминала о срочной сделке, но он тогда, как обычно, слушал ее вполуха. Раздражение вспыхнуло с новой силой. Уехала и даже не предупредила!

Через час удалось дозвониться. Марианна ответила на звонок, но прервала его коротким обидным:

– Извини, я сейчас на встрече, не могу говорить.

– Нет уж! – закричал он. – Подожди! Не клади трубку!

Возникла пауза, потом он с трудом различил, как она перед кем-то извиняется и просит прервать встречу на две минуты.

– Что ты хотел сказать? – снова раздался ее голос в динамике, и на этот раз в нем звенел металл.

«Прости!» – собирался покаяться он, но внутренний бес успел раньше, выкрикнул:

– Какого черта ты уехала?

– Вообще-то это ты уехал! – ответила она резко, но, словно вспомнив что-то, добавила уже спокойнее: – Можешь не волноваться! Я договорилась с Кириллом, он никому не расскажет о том, что ты его ударил.

– С Кириллом, значит? – то, с какой легкостью она упомянула имя красавчика, заставило его скривиться от злости. – А я тебя об этом просил?

– Это все, что ты хотел сказать? – сухо поинтересовалась она. – Если все, то давай заканчивать, я и так из-за тебя прервала переговоры.

Его сознание раздвоилось причудливым образом: он, любивший ее до дрожи, до боли, с ужасом наблюдал за происходящим со стороны, и рот его был запечатан, а бес в нем злобно оскалился:

– И как, понравилось договариваться? До утра договаривались, пока меня не было?

– Да пошел ты! – сказала она, словно дала хлесткую пощечину, и отключила мобильный.

Он звонил три дня, Марианна сбрасывала звонки. На четвертый он собрался ехать в аэропорт, встречать ее из командировки. Зашел в цветочный магазин и купил букет ее любимых хризантем. Пока ждал, когда отсчитают сдачу, звякнула эсэмэска: «Я подала на развод». Он положил букет на прилавок и, не обращая внимания на окрик продавщицы, на негнущихся ногах вышел на зимний холод.

Самое смешное, что через две недели после развода начальник ушел из банка, и Павловского надолго оставили в покое. Кокон бесследно растворился в воздухе, бес умер…

Глава 6
Грязь на кашемире

Сделка шла полным ходом, когда заброшенная в дальний угол памяти проблема с индийской гарантией вернулась и обрушилась на него словно бумеранг.

В кабинет заглянула встревоженная Верочка.

– Владислав Сергеевич, звонили от Бородина. Просили срочно подойти.

– Прямо сейчас?

– Да! Очень срочно!

Ну, срочно так срочно. Павловский накинул пиджак и, подтянув узел галстука, направился к кабинету зампреда. В приемной у шефа он застал нового члена правления по клиентской работе и начальника отдела гарантий. Оба заметно нервничали.

Едва он открыл рот, чтобы спросить о причине вызова, как их пригласили в кабинет. Бородин, заканчивающий в этот момент разговор по телефону, встретил их сухим кивком в сторону стола для переговоров.

– Добрый день, коллеги, – освободившись, заговорил он в своей резковатой манере, от которой у многих в банке появлялось желание немедленно очутиться от него на безопасном расстоянии. – Собрал вас вот для чего. Сегодня пришло безальтернативное требование платежа по гарантии на десять миллионов долларов. Ее, как вы помните, мы два месяца назад выдали в пользу индийской компании.

Павловский ошарашенно слушал. Вот, значит, как! Дождались! Случился дефолт по гарантии, и теперь индусы требовали заплатить.

– Вас тогда с нами не было, – Бородин кивнул в сторону нового клиентщика, – а вот ты, Владислав Сергеевич, судя по документам, – он небрежно ткнул указательным пальцем в стопку бумаг на столе, – принимал, так сказать, непосредственное участие. Куда ни глянь – везде ваша подпись. Вам и слово. Что делать будем, Владислав Сергеевич?

«Гарантийщика он, выходит, в расчет не берет. Ясное дело, тот просто оформитель», – мелькнуло в голове у Павловского. Подмывало напомнить первому зампреду, что он-то как раз не горел желанием заниматься этой сомнительной сделкой, однако он промолчал.

Сейчас, в присутствии коллег, это выглядело бы как неуклюжая попытка оправдаться. Ясно, что сказать особенно нечего. Конечно, Бородин давил на него, требовал результата. Но сам при этом велел разобраться в вопросе и потом, когда Влад связался с ним в командировке, потребовал, чтобы он доложил ему обо всех выявленных проблемах. Чего Влад тогда, по своей собственной глупости, не сделал. – Александр Владимирович, – нерешительно начал Павловский, пытаясь нащупать нить рассуждений, – во-первых, надо разобраться…

– Разбираться, Владислав Сергеевич, нужно было два месяца назад, когда я вас об этом просил, – не дав закончить, оборвал его Бородин. – Сейчас надо действовать! У вас есть предложения?

Павловский оторопело молчал. До него вдруг дошло, что дело выглядит так, будто виноват лишь он один. Подготовил заявку на кредитный комитет, сам докладывал вопрос, сам и подписал соглашение… Похоже, что этим двоим, приглашенным вместе с ним, заранее отведена роль понятых.

– Молчите? – Бородин в упор посмотрел на Павловского, и тот, не выдержав его режущего взгляда, опустил глаза. – Тогда скажу я. Попрошу вас немедленно выехать в командировку. На месте оцените наши возможности и дайте предложения, как урегулировать ситуацию. От вас зависит, будем мы платить или нет!

«Ну какие предложения? – хотелось крикнуть Владу. – У меня сделка горит! А это гарантия по международным правилам! Все равно придется заплатить!» Он с надеждой взглянул на бледного гарантийщика, ожидая, что тот объяснит Бородину, что платить нужно в любом случае, – или жди скандала с индусами. Шуму будет столько, что мало не покажется, а репутация банка обойдется куда дороже.

Но гарантийщик не счел нужным выводить Бородина из заблуждения. Похоже, не захотел попасть под горячую руку. Тем более что туда едет целый член правления. Вдруг, чем черт не шутит, все и урегулирует? Павловский его прекрасно понимал.

– Александр Владимирович, у меня срочная сделка на выходе… Та, которую мы из другого банка вытащили… – обреченно напомнил он.

– Проект передайте! – Бородин махнул рукой в сторону клиентщика, заставив Влада окончательно сникнуть.

«Завалят сделку, – смирился Павловский, – как пить дать, завалят».

– И возьмите с собой представителя клиента. Вместе напортачили, вместе и разбирайтесь.

Валерия Валерьевна сама связалась с ним в тот же день. Своим хрипловатым голосом сообщила, что их шеф направляет ее в командировку в Индию, а она слышала, что туда собрался Павловский. Настойчиво предложила обсудить совместные планы.

Будь его воля, глаза бы его никогда не видели Валерию Валерьевну. Но имелось прямое указание первого зампреда, и он, скрепя сердце, предложил финансистке подъехать в банк.

– Да, Владислав Сергеевич, влипли мы с вами в историю! – с порога заявила она и, опустившись в кресло напротив, начала по-хозяйски раскладывать на его столе принесенные с собой бумаги.

– Мы? – разозлился Павловский, прожигая взглядом ее коротко остриженные ногти. – Я бы попросил вас, Валерия Валерьевна, выбирать выражения! Как член правления банка, хотел бы заявить, что возмущен вашей халатностью! Уверен, что руководство компании даст надлежащую оценку тому, что случилось…

– Вы, как всегда, правы, Владислав Сергеевич, – она поджала ненакрашенные губы, – да только должна вас немного расстроить. И вы, многоуважаемый член правления, и я, заместитель финансового директора, – оба сейчас по уши в одной неприятно пахнущей субстанции! Меня, например, час назад пообещали уволить, если не решим проблему! Подозреваю, что и у вас не все гладко… – Вот только не надо рассчитывать, что я стану плакать о вашей погубленной карьере! – ощетинился Павловский. – Сами же мне по десять раз в день названивали! – Некоторым мужчинам слезы к лицу, – невозмутимо парировала Валерия Валерьевна и, блеснув очками, предложила: – Давайте все-таки попытаемся вытащить себя из того неизящного места, в котором мы с вами оказались.

Павловский, который терпеть не мог вульгарности, только скрипнул зубами. Крыть было нечем.

Договорились лететь одним рейсом. Сначала в Дели, а потом оттуда в Варанаси. Обменялись номерами мобильных. Пара дней ушла на оформление виз и покупку билетов. Вылет назначили на следующее утро.

На душе было тревожно. В памяти почему-то то и дело всплывали пропавшая папка Бахтина, непонятные разговоры со следователем…

Все это время они с финансисткой каждый день встречались в офисе. Обсуждали различные варианты и пролистывали новые документы, присланные из дочерней индийской компании. Ничего обнадеживающего в них пока не просматривалось.

Все в ней его дико раздражало – и очки, и остренький нос, и вечно поджатые ненакрашенные губы. Но больше всего бесило равнодушие, с каким она встречала его тонкие саркастические выпады. Павловский нервничал и срывался на повышенный тон, но быстро сдувался.

Валерия Валерьевна оказалась чудовищно, абсолютно непрошибаемой. Вообще, в ней было что-то от машины. Если она подозревала, что собеседник не до конца понял ее мысль, ей ничего не стоило занудно повторить один и тот же тезис пять раз подряд, но разными словами.

В один из таких моментов Павловский увидел свое маленькое отражение в огромных линзах ее очков и ощутил себя несчастным карпом в аквариуме рыбного ресторана, прячущимся за стеклом от неумолимого шеф-повара.

Тем не менее к концу второй встречи Павловский привык к ее ровному хрипловатому голосу и поймал себя на мысли, что почти смирился с присутствием этой ужасной женщины. Она его раздражала, но уже не так сильно, как раньше. К тому же Валерия Валерьевна оказалась действительно неплохим финансистом и предлагала идеи, до которых он сам, честно говоря, не додумался бы.

Оставался открытым вопрос, зачем понадобилось ее компании влезать в сомнительные индийские проекты. Впрочем, как потом выяснилось, Валерия Валерьевна проработала на своем месте немногим дольше самого Павловского – около полугода.

В третью по счету встречу он сделал и вовсе странное открытие. Их спор был в самом разгаре. Финансистка, чего он терпеть не мог, встала и начала неторопливо расхаживать по кабинету, развивая пришедшую ей в голову мысль. Павловский случайно поднял глаза и с удивлением обнаружил, что ее мешковатая одежда, похоже, скрывает довольно складную фигуру. Пригляделся и решил, что лет ей, на самом деле, не так уж и много – тридцать пять или около того.

Валерия Валерьевна раздражала не одного Павловского. Верочке она тоже категорически не нравилась. Рыжеволосая имела собственное мнение о посетительнице, из-за которой, как она знала, у ее начальника случились все проблемы.

Перед отъездом, покопавшись в интернете, Влад с облегчением обнаружил, что прививки ему там, куда он едет, не нужны. Зато в ходе поисков попалось с десяток душераздирающих командировочных историй и советов, как себя вести, чтобы, чего доброго, не подхватить кишечную инфекцию.

Любопытно, что независимо от его изысканий жалостливая Верочка, узнав, куда едет начальник, стребовала с него пятитысячную купюру и по собственной инициативе отправилась в ближайшую аптеку.

Вернулась с увесистым пакетом как раз в тот момент, когда они с Валерией Валерьевной обсуждали детали поездки.

– Вот, Владислав Сергеевич, – подчеркнуто игнорируя гостью, Верочка вывалила на стол кучу упаковок с лекарствами, – это от головы, а эти все – от диареи!

– Спасибо, Верочка, – промямлил смущенный Павловский, – оставьте прямо на столе, спасибо…

Когда она вышла, вызывающе цокая высокими каблуками, сконфуженный Влад поймал насмешливый блеск очков финансистки.

– Похоже, Владислав Сергеевич, как начальник вы это прекрасное дитя вполне устраиваете. Ваша безвременная кончина от расстройства желудка не входит в ее планы, – усмехнулась Валерия Валерьевна и, на секунду превращаясь в обычного человека, неожиданно предложила: – Завтра вылет, давайте посидим где-нибудь, попьем кофейку на дорожку. Заодно и обсудим оставшиеся вопросы.

Он открыл рот, чтобы отказаться, но неожиданно для себя кивнул, соглашаясь.

Одним кофе дело не ограничилось. Сказалась нервотрепка последних дней, захотелось немного расслабиться. Стоило Валерии Валерьевне отлучиться, Влад, неожиданно для самого себя, заказал коньяк и шампанское для своей спутницы. Та, правда, вернувшись, отказалась. Объяснила, что за рулем. Он, не долго думая, заполировал коньяк шампанским. Пил Павловский редко, поэтому после второго бокала в голову прилично ударило и развязался язык.

– Понимаешь, Валерия Валерь… – он споткнулся, поняв, что незаметно для себя перешел на ты.

– Можно просто Лера.

Она сняла очки и, протирая стекла салфеткой, поощрительно улыбнулась Павловскому. Влад ошеломленно моргнул. Ее лицо показалось ему совершенно чужим, словно он никогда не был знаком с этой женщиной. По крайней мере, оно точно не могло принадлежать серой офисной мыши, бесившей его своим занудством. В следующий миг она вернула очки на переносицу и отгородилась от него привычной стеклянной стеной.

– Я, Лера, – заговорил он, сбитый с толку открывшимся ему видением, – чувствую: здесь что-то не так. Нас с тобой подставили! И смерть Бахтина как-то связана… Я ведь, сам не знаю почему, но не стал говорить следователю о той папке…

– Какой папке? – заинтересовалась внимательно слушавшая его финансистка.

– Бахтин перед смертью дал мне папку с материалами… она потом исчезла прямо из кабинета…

– А что за материалы?

– Заявка на кредит! Но название клиента было замазано… Хотя чем дольше я думаю, тем сильнее кажется, это был запрос от вашей индийской строительной компании! – Не может быть! – она озабоченно взглянула на захмелевшего Влада. – Слушай, тебе, наверное, уже хватит. – О’кей! Хватит так хватит! – легко согласился Павловский и добавил немного нелогично: – Завтра с утра позвоню следователю.

– Завтра утром мы с тобой летим в Дели, – мягко напомнила она. – Ладно, я сейчас отойду, а ты пока проси счет.

Она вернулась через несколько минут. Влад заплатил, и они вышли на ночную улицу. Моросил легкий дождик. Она открыла зонт и взяла Павловского под руку.

– Сейчас вызовем тебе такси, – она огляделась по сторонам, – а завтра утром встречаемся в аэропорту…

– Да, конечно, – послушно согласился Влад.

Его слегка покачивало, но хмель понемногу выветривался, и он уже жалел, что наговорил лишнего.

– Черт! Кажется, забыла на столе мобильник! – она порылась в своей черной сумке.

Павловский подивился, заметив краем глаза моток разноцветных проводов и какие-то блестящие, по виду совершенно мужские железяки. Странно, обычно дамские сумочки набиты всякой всячиной, от круглого зеркальца и розовой косметички до огромной щетки-расчески и портативного фена.

Не найдя телефон, она исчезла за дверью кафе. Павловский остался один, погруженный в невеселые мысли. Капли дождя лениво постукивали по ткани зонта.

– У вас закурить не будет?

Из темноты выступила невысокая фигура в капюшоне. – Не курю, – на автомате ответил Павловский, поворачиваясь к говорившему с извиняющейся улыбкой.

В следующую секунду на его затылок обрушился тяжелый удар. Напарник невысокого незаметно возник у него за спиной. Влад услышал женский крик и, развернувшись, попытался ударить нападавшего.

Вышел не удар, а тычок. Встречный удар в живот сбил его с ног. Пока Влад корчился на земле, проворные руки обшарили карманы. Еще один удар по затылку, – и он отключился. – Владислав Сергеевич! Владислав! – она трясла его за плечо. – Можете подняться?

Он встал, покачиваясь, зажимая рукой липкий затылок. Свет фонаря больно резал глаза. Опустил голову, и взгляд уткнулся в пятна грязи, заляпавшие светлое кашемировое пальто. Улица оставалась безлюдной.

– Подожди тут! Я подгоню машину!

Она исчезла из поля зрения, и вскоре рядом с ним зажглись фары подъехавшего автомобиля. Она распахнула дверь.

– Давай на заднее сиденье!

Павловский, плохо соображая, что делает, забрался в машину и откинулся на спинку кожаного сиденья.

– Куда тебя отвезти? В полицию? В травмпункт? – с тревогой спрашивала она. – У тебя сотрясения нет?

– Да нет. Я, вроде, в порядке, – отозвался Влад, с трудом ворочая языком. – Телефон вытащили… бумажник… Лица не удалось запомнить?

– Нет, все неожиданно случилось. Да и темно было…

– Тогда в полицию без толку! Все равно не найдут…

– Ладно, говори адрес! Подброшу до дома, – предложила финансистка, ловко выруливая между тесно припаркованными машинами.

– Я за городом живу. Это далеко… – Влад потер шею.

– Ничего! Довезу! – решительно пообещала она и прибавила скорость.

Дом встретил их тишиной и темными окнами. Павловский тяжело выбрался из машины, щелкнул брелоком сигнализации. Его мутило.

– Неплохо живут банкиры! – она тоже вышла из своей «ауди», осмотрелась. Ее лицо выглядело усталым. – Видать, правду говорят, пьют злодеи людскую кровушку!

– Спасибо за помощь, – поблагодарил Влад и неловко предложил: – Поздно уже. В доме четыре спальни. Можно переночевать. А утром по дороге в аэропорт забрать вещи. Она смерила Павловского взглядом, смысл которого остался для него загадкой. После паузы ответила:

– Сейчас сделаю пару звонков и решу, как быть с твоим несколько двусмысленным предложением.

Он хотел возмутиться и даже открыл рот, но она решительным жестом попросила его замолчать и, отойдя на несколько шагов, вполголоса заговорила по мобильному. Павловский ждал, привалившись спиной к стене дома. Она закончила разговор довольно быстро.

– Извини, ничего не получится, – она развела руками и усмехнулась, – пригласишь в следующий раз. Встречаемся завтра, а точнее – сегодня, в аэропорту. Будьте хорошим мальчиком, Владислав Сергеевич, не наделайте глупостей!

Спал Влад беспокойно. За ночь несколько раз вставал и, вытянув вперед дрожащие руки, чтобы не налететь на стену, шаркающей походкой брел в туалет, а потом на кухню. Жадно глотал воду. Холодные струйки текли по бороде и неприятно щекотали шею. Поставив стакан на стол и как-то сразу обессилев, тяжело тащился в спальню. Дорогой ортопедический матрас беззвучно поглощал его грузное тело.

Ближе к утру он внезапно проснулся от тревожного чувства, что в доме чужой. Умом он понимал – этого не может быть. Хорошо помнил, как, поднявшись в спальню, нажал на кнопку, изображающую человечка в домике, и поставил весь первый этаж на сигнализацию. Однако ощущение опасности не проходило.

Некоторое время он прислушивался к тишине, обливаясь потом. Затем закрыл дверь спальни на защелку и, повалившись на кровать, забылся тревожным сном.

Чего только ему не снилось! Вначале строки соглашения о выдаче гарантии. Они тянулись перед его глазами, длинные ровные компьютерные строки, а он никак не мог зацепиться сознанием за уплывающие буквы. Смысл написанного терялся, и он ничего не мог с этим поделать.

Затем мутным пятном возникло лицо покойного председателя, который смотрел на него с укоризной. И в довершение всего – слон! Вернее не слон, а индийское божество с головой слона. Имя уже и не вспомнить.

Слон буравил его тяжелым взглядом круглых блестящих глаз и молчал. Долго молчал. Павловский успел несколько раз проснуться в поту, заснуть и снова встретить направленный на него пристальный изучающий взгляд.