Текст книги "Теория диктатуры люмпен-пролетариата"

Все такие люмпены, так и не принятые ни одним из социумов, представляют собой сложную неоднородную группу, членов которой связывает друг с другом, пожалуй, только одно – принадлежность в прошлом к какому-либо социальному слою общества, а в настоящем – существование вне какого-либо социального слоя. И все они перебиваются случайными заработками, предлагая обществу только свой труд, то есть, став люмпен-пролетариями. Их многообразие таково, что К.Маркс, определяя люмпен-пролетариев, использовал самый простой, но и самый неточный способ определения понятия – через перечисление свойств, точнее – перечисление рода деятельности этих лиц (нищие, содержатели притонов и т.п.). Но во всём многообразии такой совокупности лиц, которую составляют люмпен-пролетарии, всё же можно выделить устойчивые группы с некоторыми одинаковыми свойствами. Положим в основу классификации люмпен-пролетариев критерий источника дохода их существования, ведь каждый из них должен существовать за счёт чего-либо. Эти доходы, прежде всего, могут быть легальными или нелегальными.

К легальным способам существования люмпен-пролетариев можно отнести два:

– первый из них – это случайные заработки с помощью предоставления обществу своего низкоквалифицированного труда.

– второй из них – это собирание пустых бутылок, поиск вещей и еды на свалках отходов и т.п.

К нелегальным способам относится мелкое воровство, грабёж и др. Назовём эту группу люмпен-криминалом. Это ещё не криминал в чистом виде, поскольку эти люди прибегают к противозаконным действиям только в случае крайней нужды. Но, очевидно, что от социальной группы, которую мы называем криминалитет, их отделяет только один шаг.

По большому счёту, революционеры – это тоже люмпены, они ведь порвали со своим социальным слоем, в котором были маргиналами. Но революционеры рвут со своим прошлым не в поисках лучшей доли для себя, а для того, чтобы изменить мир к лучшему для всех. Источники их существования также случайны, как и у люмпен-пролетариев, но они не продают за деньги свой труд, а продают за деньги свою идею и мечту о светлом будущем. Эту мечту покупают в форме добровольных пожертвований революционерам представители того слоя, которому существующая власть мешает.

А если революционерам не хватает средств от таких жертвователей, они обращаются к люмпен-криминалу и вместе с ним превращаются в «идейных разбойников» – грабят банки и богачей. Именно поэтому грань между революционерами и люмпен-криминалом очень тонкая. К тому же революционеры во время «экспроприаций» объясняют люмпен-криминалу причины своего разбойничания идейными установками, ведя среди него своеобразную революционную агитацию. Некоторые революционеры настолько «входят во вкус» такого способа существования, что сами становятся разбойниками и бандитами (например, Революционные вооружённые силы Колумбии – FARC). А некоторые разбойники и бандиты, неоднократно участвовавшие с революционерами в «экспроприациях» под воздействием агитации превращаются в революционеров (Котовский, например, в России в 1917 году). Так что между революционерами и люмпен-криминалитетом довольно близкая связь – они «социально близки» друг другу.

Если у революционеров нет возможности существовать и за счёт «экспроприаций», то им приходится перебиваться случайными заработками – то есть, они вливаются в ряды люмпен-пролетариев. И при этом они не упускают возможность вести агитацию среди тех люмпен-пролетариев, с кем судьба их сводит в поисках случайных заработков. Потому и здесь возникает «социальная близость».

Люмпен – это элемент, в силу различных причин оказавшийся вне связи с каким-либо устоявшимся социумом. Это, чаще всего, временное состояние человека. По истечении некоторого времени он становится членом какого-либо социума, в том числе и такого, как группа люмпен-пролетариев. Предметом нашего исследования является люмпен-пролетарии, а потому к остальным группам будем обращаться только по мере надобности.

Труд люмпен-пролетария неквалифицированный вне зависимости от образования и профессиональных навыков самого люмпен-пролетария, и это легко объяснить. Кому в городе, например, важно умение бывшего крестьянина, а ныне люмпен-пролетария, хорошо пахать землю? Никому! В городе поэтому люмпен-пролетарий – бывший крестьянин, может быть весьма умелый в сельском хозяйстве, – выполняет саму простую неквалифицированную работу. Или если хороший художник порывает со своим социумом и устремляется, например, в политические деятели, а его туда не принимают, то, потерпев фиаско, он не будет возвращаться к своим художествам – с этим социумом и с этим видом деятельности он порвал навсегда. Он будет пробовать себя на других работах, где его высокая квалификация художника никому не нужна. Он становится люмпен-пролетарием и его труд будем малоквалифицированным.

Теперь, зная свойства и причину появления в обществе люмпен-пролетариев, можно сформулировать важное отличие люмпен-пролетариев от пролетариев: люмпен-пролетарии это деклассированные элементы, которых с их способом существования ничего не связывает, а пролетарии – это представители социума с собственным менталитетом и отношением к жизни, принадлежностью к которому пролетарий вполне удовлетворён, если он, конечно, не маргинал. Пролетариям как раз есть что терять, а вот люмпен-пролетариям – терять нечего. Поэтому знаменитая фраза К.Маркса и Ф.Энгельса из «Манифеста коммунистической партии»: «Пролетариям нечего … терять, кроме своих цепей» (Маркс, Манифест коммунистической партии, с. 138), относится к люмпен-пролетариям, а не к пролетариям.

А поскольку люмпен-пролетариям действительно нечего терять, то они всегда вместе с другими люмпенами и маргиналами в первых рядах любого протестного движения – сегодня именно они начинают первыми бить стёкла и грабить магазины, поджигать автомобили и забрасывать полицейских камнями в случае какого-либо социального взрыва, касается это убийства белым полицейским чернокожего в американском городе или же повышения налогов во Франции. А в прошлые века они были основой той самой массы, которая свергала правительства и монархов. Чем больше люмпенов в обществе, тем более высока вероятность того, что найдётся какой-либо лидер из революционеров и бунтарей, за которым пойдут люмпены, круша и уничтожая всё на своём пути.

Общество непрерывно развивается и это развитие характеризуется изменением величины каждой из групп социума и взаимосвязей между ними. Более того, наблюдается непрерывная диффузия групп – их взаимопроникновение. Из группы рабочих отдельные представители становятся капиталистами, другие – пополняют класс интеллигенции; некоторые капиталисты, разоряясь, становятся менеджерами или государственными служащими; фермеры превращаются в рантье и т.п.

Переход из одной группы в другую также естественен, как и естественный отбор в природе. Вариантов перехода много, но главное – человек в процессе перехода порывает со своими социальными корнями. При этом его «корни» остались в виде «обрывков»: если он крестьянин и перешёл в рабочие, то он продолжает разговаривать как крестьянин; он на рабочее место каждое утро приносит узелок с едой и т.п. Конечно же, это вызывает усмешки со стороны рабочих, но беззлобные, и они, смеясь, называют его «деревней». Со временем «деревня» расстаётся и с этими «обрывками» прошлого социума, полностью перенимая обычаи, правила и нормы новой социальной группы.

Люмпен-пролетарии – это люди, порвавшие со своим социальным слоем, и сознательно или бессознательно стремящиеся попасть в другой социальный слой. Пока этот другой слой их не принял, они остаются люмпен-пролетариями. Кто же стремится покинуть свой слой в поисках лучшей доли? Люди, всю жизнь прожившие в своём окружении, и занимающие в своём социальном слое некоторое общепризнанное положение и имеющие определённый авторитет, сделают это вряд ли. Бывают такие случаи, но они исчезающе малы. А вот люди молодые, остро чувствующие как несправедливость мира вообще, так и несправедливость своего собственного положения в социуме, очень легко отрывают свои корни от социального окружения. Поэтому чаще в люмпен-пролетарии попадают люди молодые, полные сил, энергии и желания изменить своё место в этом мире – молодёжь по своим свойствам более маргинальна, чем другие слои населения. Но происходит и так, что побыв некоторое время люмпен-пролетариями, они возвращаются обратно в свой социальный слой. Притча о блудном сыне и великая картина «Возвращение блудного сына» Рембрандта – лучшая демонстрация того, что такие случаи были всегда и будут всегда.

Люмпен-пролетарии, будучи в основе своей людьми далеко не старыми, сохраняют привычки и некоторые навыки, полученные ими в прошлой жизни в социальном слое, который они покинули. Опять же, поскольку существенная часть люмпен-пролетариата – это относительно молодые люди, помимо нигилизма, присущего юности, им присуща и неустойчивость мировоззрения. Они легко становятся носителями всякого рода «передовых идей», в том числе и реакционных по своей сути. Уверовав в эти идеи, они становятся их фанатами до тех пор, пока не появится ещё более сильный лидер с другой «передовой идеей», восприняв которую, они становятся и её фанатами.

Ранее я показал, как могут быть близки друг к другу революционеры, люмпен-пролетарии, люмпен-криминал и нищие. Легко понять, что вся эта совокупность люмпенов время от времени представляет собой «взырвоопасную смесь» революционно настроенного элемента общества. И чем сильнее социальные, политические и экономические потрясения в обществе, тем больше в нём маргиналов, люмпенов всех групп и тем сильнее революционные настроения в массах. Это то, что В.И.Ленин называл «революционная ситуация».

Сегодня понятия «люмен» или «люмпен-пролетарий» используется в российском обществе в уничижительном смысле, а это – совершенно не верно! Люмпены и люмен-пролетарии сами по себе являются таким же обыденным явлением, как рабочие или фермеры.

Итак, необходимо подвести краткие итоги всего, сказанного выше, поскольку это важно для всего последующего изложения.

В обществах с экономическим и социальном неравенством во всех социальных группах есть люди, недовольные своим положением в обществе и стремящиеся перейти в другой социальный слой. Нормы и ценности того социума, в котором они находятся, они не принимают – они чувствуют себя чужими. Это – маргиналы.

Маргиналы, решившиеся двигаться по социальному лифту, порывают со своим социальным слоем, становясь люмпенами. При этом, стремясь к высшему для них социальному слою, они выбирают один из возможных путей:

1) самостоятельный бизнес, с помощью которого они зарабатывают капиталы и отвоёвывают себе «место под солнцем». Это – предприниматели.

2) тяжёлый труд по развитию собственных знаний и мастерства. Это – студенты, ремесленники и ученики.

3) работа в общественных и политических организациях с целью примкнуть к правящей партии или к хорошо финансируемой оппозиционной партии. Это политические карьеристы.

4) подпольная работа по изменению экономической, политический и социальной системы общества. Это – революционеры и стремятся они в социальный слой, которого нет, но который они собираются создать в ходе ломки старого мира.

Уверенно шагая по выбранному пути, они перестают быть люмпенами, но, пока не достигнут поставленной цели, они остаются маргиналами. Те из них, кто достигает поставленной цели, перестают быть и маргиналами, и люмпенами, а становятся в новом социальном слое простыми обывателями. Другие, столкнувшись с существенными трудностями, понимая, что цель остаётся недостижимой, прекращают свой путь в выбранный социум и выбирают другой социум, вновь превращаясь в люмпенов. Если и на новом пути социальный лифт им не удаётся, в том числе и из-за отсутствия условий для этого, и они оказываются между многочисленными социальными группами, не примкнув ни к одной из них, то они так и остаются маргиналами по сути и люмпенами по положению. В итоге они становятся:

– люмпен-пролетариями,

– нищими,

– люмпен-криминалом.

2. Капитализм и социалистическая идея

Маргиналы и люмпены были всегда во всех цивилизациях, поскольку всегда во всех цивилизациях существовали экономическое и социальное неравенство. Степень этого неравенства менялась во времени в зависимости от того или иного устройства общества. Мыслители и учёные давно пытались выявить закономерности этой динамики с тем, чтобы попытаться спрогнозировать тип будущего общества. При этом способов типологизации видов общества довольно много, поскольку на общество можно посмотреть с различных точек зрения.

Например, Д.Белл говорит о доиндустриальной, индустриальной и постиндустриальной эпохах (Белл 2004), а советские историки говорили о первобытно-общинном, рабовладельческом, феодальном, капиталистическом строе и приходящим им на смену коммунистическом строе (Краткий философский словарь 1939, с. 196). Если же в основу классификации положить признак способа хозяйствования, то выделяются этапы охоты и собирательства; выведения плодовых культур; развития сельского хозяйства; развития промышленности и развития сферы услуг.

И.Валлерстайн, разработавший теорию мир-экономики, в основе классификации использовал типы общества, которые оказывали влияние на стиль хозяйственной жизни. С этих позиций он выделял, например, капиталистический тип, существующий уже примерно 600 лет и мир-экономику Древнего Рима, существовавшую почти тысячу лет. А ещё, по его мнению, существовала мир-экономика майя в Центральной Америке и проч., проч. (Wallerstein 2004).

Многие исследователи просто предпочитают говорить о Доисторическом обществе, обществе Древнего мира, о Средних веках, о Новом времени и Новейшем времени.

О.Ф.Шпенглер, излагает теорию развития культуры и предрекает гибель европейской цивилизации, в которой немаловажную роль сыграют предприниматели с их «денежным мышлением» (Шпенглер 2000). По мнению Шпенглера каждая культура вырастает из собственного «прафеномена» (способа «переживания жизни») и подчиняется в своём развитии жёсткому биологическому ритму, определяющему основные фазы её развития: рождение и детство, молодость и зрелость, старость и «закат». Сравнительный анализ культур, проведённый Шпенглером, обнаруживает единство их судьбы: каждая культура проходит одну и ту же последовательность фаз развития; все культуры сходны по длительности существования (около 1000 лет) и темпам своего развития; исторические события, относящиеся к одной культуре, имеют соответствия во всех других. В этой эволюции культуры О. Шпенглер выделяет два главных этапа: 1) этап восхождения культуры (собственно «культура») и 2) этап её нисхождения («цивилизация»). Теория Шпенглера позволила ему предречь «Закат Европы».

Меня с позиций данного исследования не интересует Всеобщая история. Поэтому я остановлюсь на предложенной в XIX веке триаде с позиций отношений к средствам производства: капитализм, социализм и коммунизм.

Ни одна экономическая система или же общественно-экономическая формация не создавалась на «пустом месте». В любом обществе есть остатки прошлых социально-экономических отношений и появляются зачатки будущего строя. Вот эти-то зачатки и пытались выявить мыслители и учёные, обосновавшие смену капитализма социализмом, а затем и коммунизмом.

Споры о такой динамике начались в XIX веке и особенно ожесточённо велись весь ХХ век. Но для того, чтобы поучаствовать в этих спорах, необходимо чётко представлять себе – что такое капитализм и что такое социализм. А здесь мы неожиданно столкнёмся с трудностями.

Действительно, слово «капитализм» каждый современный житель планеты впитал с молоком матери, и оно стало настолько обыденным, что мало кто задумывался над тем, как его определить. А зря! Ведь от определения понятия зависит и его правильное употребление. В конце концов, если каждый человек под одним и тем же термином будет понимать разные сущности, то употребляющие эти слова граждане в беседе друг с другом так ничего и не поймут. А понятие «капитализм», не смотря на его очевидную смысловую нагрузку (власть капитала) не имеет общепринятого определения ни в экономической науке, ни в других смежных гуманитарных науках.

Так, советский энциклопедический словарь 1954 года определял капитализм «как общественный строй, основанный на частнокапиталистической собственности на средства производства и на эксплуатации наёмного труда собственниками средств производства» (Энциклопедический словарь том 2 1954, с. 32). Как видно, ясности это определение не даёт – ведь и в Древней Греции собственность была частной, а помимо рабов было много и наёмных работников, работающих на богатых землёю граждан, но этот строй мы же не называем «капитализмом»!

Не вносит особой ясности и определение П.АСамуэльсона и В.Д.Нордхауса, определяющих капитализм как «экономическую систему, в которой большая часть собственности (земли и капитала) принадлежит частным лицам. В такого рода хозяйстве размещение ресурсов и распределение дохода происходит главным образом посредством рыночного механизма» (Самуэльсон 1997, c. 784). В отличие от советского определения здесь появился «рыночный механизм» и исчезло слово «эксплуатация», но это никак не уточняет понимание капитализма, ведь частная собственность на земли и капитал, как и рыночный механизм, были всегда во все предыдущие тысячелетия, в том числе и тогда, когда капитализма и в помине не было.

Обратимся теперь к одной из первых капиталистических стран мира – Британии и к её энциклопедии. В Британской энциклопедии говорится о том, что «капитализм, также называемый свободной рыночной экономикой и свободным предпринимательством – экономическая система, доминирующая в западном мире после распада феодализма, в котором большинство средств производства находятся в частной собственности, а результаты производства и прибыль распределяются в основном за счёт работы рынков. Хотя постоянное развитие капитализма как системы датируется с 16-го века, предшественники капиталистических институтов существовали в древнем мире»³. Это определение аналогично вышеприведённому из учебника по экономики, а потому и оно особой ясности нам не даёт – нет отличительных свойств у этого определения понятия «капитализм». Впрочем, здесь появилось понятие «свобода» по отношению к экономике и то, что капитализм пришёл на смену феодализму.

Словарь современной экономической теории Макмиллана с этих позиций куда более конкретнее: «капитализм – политическая, социальная и экономическая система, при которой собственностью, включая капитальные активы, владеют и управляют в основном частные лица. Капитализм отличается от … феодализма тем, что труд покупается за заработную плату, тогда как при феодализме труд представлялся непосредственно согласно обычаю, повинности или приказу» (Словарь современной экономической теории Макмиллана 1997, с. 68). Уже легче. Есть отличительная черта – труд покупается, а не представляется непосредственно. Но в то же время – как быть с тем фактом, что, например, в средневековых городах во времена феодализма труд работников в мастерских и цехах покупался владельцем мастерской или цеха, а не представлялся «по обычаю или принуждению»? Или это были зачатки капитализма в феодальные времена, как об этом намекает Британская энциклопедия? Но эти же зачатки были и в предыдущие эпохи, в период рабовладения в том числе. Да и феодалы представляли землю крестьянам для обработки вовсе не по обычаю, повинности или приказу. Они сдавали землю в пользование и за это брали с крестьян определённую мзду. Вначале мзда бралась натуральными продуктами. Затем с развитием экономических отношений и товарной системы феодалы стали брать плату с крестьян уже не натуральными продуктами, а деньгами. Если же говорить о том, что при капитализме весь труд покупается за заработную плату, и это, якобы, будет отличительной чертой капитализма от феодализма (не аренда, а наёмный труд), то можно легко возразить и на это – и в СССР труд тоже покупался у граждан государством. Да и пирамиды в Древнем Египте, как утверждают многие современные историки, строили не рабы, а наёмные работники. Так что и это определение не даёт чётких границ и не выделяет определяемое понятие из множества других понятий.

Итак, мы видим, что фундаментальное понятие современной цивилизации не определяется так, как это было бы важно с позиций нашего исследования. Характерные свойства капитализма вовсе не являются его отличительными свойствами. Действительно, частная собственность на средства производства – необходимое, но не достаточное условие для возникновения капитализма. Использование в экономике исключительно наёмного труда – необходимое, но опять же не достаточное условие для определения исключительно капитализма… Рыночные отношения и присвоение прибавочного продукта – и это необходимые, но вовсе не достаточные условия для возникновения капитализма. Нам теперь вдобавок к этим необходимым свойствам нужно найти «достаточные» условия, которые помогут чётко ограничить свойства понятия «капитализм» от других типов цивилизации, и на основе этого дать понятию «капитализм» более точное определение. Воспользуемся для этого историческим методом.

В Древнем мире основным богатством была земля. Она принадлежала либо одному человеку (государю), либо ему и нескольким приближённым вельможам. Если при этом в обществе наряду с наёмным использовался и рабский труд, то это было рабовладение; если же использовался только наёмный труд, земля сдавалась в аренду, а рабов и вовсе не было, то это был феодальный строй. Но во всех этих экономических формациях главным богатством считалась и являлась земля. Не случайно приверженцы одного из исторически первых экономических учений, физиократы, выделяли землю как основной элемент экономики и труд на ней – как главный производительный труд.

Землевладелец, как правило, был представителем правящего социального слоя. Он пользовался всеми социальными льготами и привилегиями того общества, причём – чем крупнее было землевладение, тем богаче был владелец и тем неоспоримее были его льготы и привилегии. Землевладелец мог быть «в долгах как в шелках», а его кредиторами могли выступать люди «низкого» социального ранга – торговцы и ростовщики, но наличие долгов мало сказывалось на социальном положении землевладельца – кредиторам зачастую сложно было получить причитающийся долг, а уж о возможности судебного преследовании должника и речи быть не могло. Это было сословное общество с высоким диапазоном социального неравенства.

В недрах этой общественно-экономической формации, где собственность на землю гарантировала личное богатство и высокий социальный статус, постепенно возникли элементы другой формации – капитализма. И главным среди этих элементов было предпринимательство, осуществляемое в те годы в основном в форме торговли. Но при этом наличие крупных денежных средств у купцов и торговцев не давало им возможности принадлежать к верхушке общества – они оставались социально не защищёнными. Покупка земли у аристократов торговым капиталом была затруднена множеством различных сословных ограничений, но даже в том случае, когда это случалось, не площадь приобретённой земли играла решающую роль в получении высшего социального статуса и соответствующих социально-экономических льгот и привилегий, а происхождение фамилии и родословная.

Торговый капитал со временем набирал вес в обществе, и огромные барыши, которые получали удачливые международные торговцы, стали основанием для упорных размышлений об этом феномене и в конечном итоге это привело философов к переосмыслению того, что же является источником богатства. Появилось соответствующее экономическое учение – меркантилизм, которое утверждало, что основное богатство заключается вовсе не во владении землёй, а в международной торговле. «Выгоды и преимущества Англии от внешней торговли, ясно продемонстрированные» (1664 г.) – так назывался трактат одного из наиболее известных проповедников идей меркантилизма Томаса Мана (Mun 1698), члена совета директоров Ост-Индской торговой компании, самой крупной компании того времени. Он, как и его сторонники, отождествлял богатство с деньгами, золотом, которые доставляются в страну в результате торговли: «обычное средство расширения нашего богатства и сокровища кроется в торговле, в котором всегда должно соблюдать правило – продавать больше, чем покупать», – писал во второй главе этой книги Ман (Mun 1698, с. 12). Его точка зрения предельно ясна – внешняя торговля является источником богатства нации. Поэтому он выступал против жёсткого ограничения вывоза драгоценных металлов – купцу надо вывезти деньги и купить иностранные товары, чтобы затем продать больше своих товаров и дать нации выгоды в виде дополнительного количества денег.

Адам Смит показал несостоятельность меркантилизма, но его идеи ещё долгое время главенствовали в умах различных деятелей. Пётр Первый, например, полностью разделял эту точку зрения и «прорубал окно в Европу» как мог – то через Чёрное море, то через Балтийское, то через Каспий, открывая для страны морской торговый путь в цивилизованный мир.

Собственное производство в стране, – и сельскохозяйственное, и промышленное, – вот по Адаму Смиту источник богатства страны. Его учение как раз и приходится на период становления нового типа общества под названием «капитализм». Промышленное производство было ещё в зачатке, но по своей экономической силе оно не уступало сельскохозяйственному производству. Но самое главное – торговый капитал активно внедрялся в промышленное и сельскохозяйственное производство, формировался банковский капитал. Это как раз и было моментом зарождения капитализма – появились крупные банки и крупные владельцы капиталов. Но название «капитализм» ещё не было придумано, и Адам Смит его не употреблял. Тем не менее, основное богатство в экономически развитых странах того времени приобретало универсальную форму – форму денег, рассматриваемых уже как инвестиционный ресурс.

Не земля становилась источником богатства; не товары, которые приобретались торговцами, а затем с выгодой перепродавались, нет. И даже не промышленное производство. Деньги, с помощью которых можно было зарабатывать деньги – вот источник богатства в эпоху наступающего капитализма.

В феодальную эпоху большое количество денег не давало их владельцу возможности получить ещё большее количество денег. Большие богатства могли тратиться на удовлетворение потребностей в предметах роскоши. Иногда, правда, крупные землевладельцы «пускали деньги в рост», инвестируя их в совместные с купцами торговые операции. Так, например, королева Испании Изабелла совместно с крупными торговцами Испании инвестировала личные средства в поход Колумба по открытию нового торгового пути в Индию через Атлантический океан. Но это не было правилом во времена феодализма; владелец крупных денежных средств чаще всего не имел возможности инвестировать их в какое-либо выгодное дело – не было соответствующих экономических свобод, сословные ограничения играли важную, если не решающую роль. Да и объём внутренней и внешней торговли был ограничен, производство промышленных товаров было невелико, а владельцы земель продавать их не собирались… Деньги являлись лишь формой накопления богатства, но вовсе не инструментом его увеличения.

Но вот уже к середине второго тысячелетия деньги приобрели форму источника богатства, поскольку они уже не столько хранились в сундуках, сколько направлялись в те виды экономической деятельности, которые сулили обладателю денег их преумножение. Они могли направляться и в сельское хозяйство, и в торговлю, и на кредитование богачей, и в производство промышленных товаров. Как ответ на изменение функции денег – их превращения в капитал, – появились в мире крупные банки и богатые банкиры. Таким образом, капитализм как общественно-политическое явление появился вместе с возможностью инвестирования денег в реальную экономику. Так появились в условиях феодализма первые капиталистические общества в Венеции, во Флоренции, в Нидерландах…

Принципиальной чертой, которая отделяет феодализм от капитализма, является появление у денег новой функции – функции капитала. Например, Джон Стюарт Милль, говоря о капитале, определяет его так: это «…та часть собственности, в чём бы она ни выражалась, которая образует его фонд для осуществления нового производства» (Милль 2007, c. 137). Его современник К.Маркс, не определяя капитализм, но исходя из синонимичности понятий «капитал» и «капиталист», всё же вполне конкретно описывал отличительные особенности капитализма: «…в понятии капитала, в его возникновении заложено, что исходным пунктом его являются деньги и потому богатство, существующее в форме денег. Здесь заложено также и то, что капитал, притекая из обращения, выступает как продукт обращения. Образование капитала исходит поэтому не от земельной собственности, также и не от цехов; оно исходит от купеческого и ростовщического богатства… Превращение денег в капитал становится возможным благодаря тому, что они находят, во-первых, свободных рабочих, и, во-вторых, жизненные средства и материалы и т. д., которые тоже стали свободными, которые продаются и которые в той или иной форме прежде обычно были собственностью людей, теперь лишившихся объективных условий своего существования» (Маркс К. Формы, предшествующие капиталистическому производству, с. 49).

Тогда капитализм можно определить так: это форма общественного устройства, основанная на частной собственности на средства производства, при которой каждый обладатель свободных денежных средств имеет возможность их инвестировать в форме капитала в реальную экономику с целью увеличения количества этих денежных средств.

Наличие частной собственности на средства производства автоматически ведёт к использованию наёмного труда, а потому в данном определении это свойство не используется как излишнее.

Теперь нужно понять, что это такое – «социализм». Посмотрим, как это делалось и делается.

Прежде всего, обратимся к тому, как определяли «социализм» в СССР – «стране победившего социализма». На закате существования СССР идеологи даже выдумывали разные стадии «социализма» и устами Генсека Л.И.Брежнева на весь мир заявляли о наличии в СССР стадии «развитого социализма». Социализм в СССР определялся так: это «строй, основанный на общественной собственности на средства производства, в двух её формах – государственной (общенародной) и кооперативно-колхозной, строй, при котором нет эксплуатации человека человеком» (Энциклопедический словарь том 3, с. 269).