Текст книги "Теория диктатуры люмпен-пролетариата"

Особое мнение в среде этой первой группы сторонников ненасильственного прихода социализма в конце XIX века стал высказывать Э.Бернштейн. Поскольку статистические данные конца XIX века опровергали вводы К.Маркса и свидетельствовали о росте экономического благосостояния рабочего класса, он выдвинул гипотезу о том, что на смену антагонистическим противоречиям между капиталом и пролетариатом пришла другая закономерность – сотрудничество между ними. Считая, что «демократия – отсутствие классового господства» (Бернштейн 1906, с. 157), он и строил свою теорию формирования демократического общества. По Бернштейну социализм – это «движение к кооперативному общественному строю или наличности такого строя» (Бернштейн 1906, с. 107).

Так считали и многие другие социал-демократы (Гейне, Шиппель) – они видели сущность социализма не в централизованной государственной собственности, а в «наличии разнообразных видов общественной или народной собственности в форме кооперативов, гильдий или предприятий, управляемых муниципальными органами, существующих одновременно с национализированными отраслями экономики или в качестве их альтернативы» (Браун 2014, с. 146). Сегодня точка зрения Э.Бернштейна в европейской социал-демократии превалирует, но к началу ХХ века она только формировалась.

Та часть социал-демократов, которая в последующем стала называть себя коммунистами, полагала, что капиталисты никогда добровольно не отдадут средства производства пролетариату и эволюционный путь построения социализма – это ошибка. Капиталисты будут подавлять все ростки социализма самыми жёсткими мерами – это вытекает из сути теории классовой борьбы Маркса. Поэтому социализм наступит только как результат насильственного революционного свержения власти с последующим обобществлением всей собственности на средства производства. Коммунисты в этом смысле были всегда более радикальны – отнять силой частный капитал у буржуина, и пусть он будет счастлив, если при этом его не поставили «к стенке».

Признаваемые коммунистами характерные черты социализма были такими.

1. Частная собственность на средства производства отменяется (Прудон сказал по этому поводу лаконично: собственность – это кража). Фабрики, заводы и проч. становится общенародной собственностью.

2. Конкуренция в производстве устраняется и заменяется коллективизмом.

3. Прибыль отменяется.

4. Труд составляет сущность ценности продуктов.

5. Жалование каждого члена социалистического общества будет измеряться числом рабочих дней. Деньги как таковые не имеют смысла. Вместо них вводятся карточки (квитанции за работу), в которых отражается число отработанных работником дней и он по этой карточке на специальных складах забирает необходимые ему продукты.

6. Общественный контроль над эффективностью работы. Каждый человек будет получать тем больше, чем лучше работает он сам и все другие. Поэтому стыдно будет работать плохо.

7. Спрос по каждой отрасли устанавливается специальной комиссией на основе «ежедневных, еженедельных, ежемесячных и ежегодных статистических сведений о свободно установленных личных и семейных потребностях» (Шэфле 1906, с. 23) .

8. При социализме нет никакой торговли и рынка. Единый центр перемещает продукты по заказам через системы публичных перевозочных средств и складов.

9. Личные сбережения граждан могут быть аккумулированы в финансовом учреждении для того, чтобы иметь возможность обменять их на товар длительного пользования. Но поскольку эти сбережения не являются капиталом и плату за право пользования этим капиталом финансовые учреждения не берут, процентные ставки отменяются.

А почему такой социализм лучше капитализма? Да потому, что при капитализме существует экономическое неравенство. А это неравенство ведёт к тому, что и социальные блага распределяются в обществе пропорционально экономическому неравенству – богатый обладает большим набором благ, чем бедный. А при социализме будет экономическое равенство, ведь если все будут работать одинаково хорошо, то и возможности получать экономические блага у них будут одинаковыми. Значит и доступ к социальным благам у всех будет равным. Поэтому при социализме все блага – и экономические, и социальные, – распределяются справедливо – по труду.

При этом легко заметить, что априорно предполагается (но не высказывается!), что количество экономических и социальных благ столь велико, что они являются общедоступными. А если это предположение не выполняется? Если количество какого-то одного или нескольких благ меньше, чем спрос на них? В рыночной экономике всё просто – продавцы этих благ поднимут на них цену и устанавливается баланс между спросом и предложением. А что будет в том случае, когда распределение благ осуществляется в социалистическом обществе при дефиците некоторых благ и их на всех не хватает?

Ответ очевиден – распределение благ будет нормироваться, т.е. распределяться не по потребностям, а по возможности, в меньших количествах, чем хотелось бы членам социалистического общества. И второе – те, кто стоит в начале распределяющей цепочки, всегда подвержены соблазну воспользоваться этим своим положением и при распределении сначала взять себе столько, сколько им нужно, а остальным членам социалистического общества отдать только то, что осталось (или ничего не отдадут, если ничего не осталось). В такой ситуации, как видно, ни экономического, ни социального равенства граждан не получается. Всё равно, как написал Джордж Оруэл – «all animals are equal, but some animals are equal than others» (Orwell 2001, c. 80).

Но такие очень простые соображения об ущербности механизма централизованного планового распределения благ в начале XX века в умы социалистов–коммунистов даже не приходили.

Перед глазами стоял образ социалистического общества – общества социальной и экономической справедливости.

3. Россия и «диктатура пролетариата»

До февраля 1917 года Россия в течение многих веков была монархией. Возглавлял её в последние годы воспитанный и культурный, но совершенно безвольный и скрытный Николай II, наскучивший всем слоям общества, в том числе и правящему классу дворян и помещиков. Эти черты его характера так надоели семейству Романовых, что среди них составилась партия недовольных им, возглавлял которую великий князь Николай Николаевич (Пайпс 1990 том 1). Но это недовольство Романовых не вылилось в организованный заговор. Поэтому в момент отречения Николая от престола в царской семье Романовых не было никого, кто бы взял власть в свои руки. Среди Романовых дело дальше сплетен и болтовни не шло – среди них не было ни одного человека с мышлением государственного деятеля, готового спасти монархию. Романовы «измельчали». И это предопределило историю России.

В конце февраля 1917 года в Петрограде начались массовые забастовки жителей, поддержанные некоторой частью солдат. Забастовки были вызваны проблемами со снабжением столицы продовольствием из-за неразберихи в железнодорожном транспорте: составы с продовольствием для столицы застряли где-то в центральной части России. IV Государственная Дума, только что вернувшаяся с каникул и приступившая к работе с 14 февраля 1917 года не могла не откликнуться на эти события. С её трибуны звучали более резкие, нежели прежде, слова в адрес Правительства и царя. 25 февраля 1917 года император Николай II подписал указ о прекращении занятий Думы до апреля того же года из-за сложной политической ситуации в Петрограде, но большая часть депутатов Думы отказалась расходиться, собираясь в частных совещаниях.

Председатель Государственной Думы М.В.Родзянко 26 февраля послал императору Николаю II несколько телеграмм о беспорядках в Петрограде и необходимости срочной смены правительства, заканчивая последнюю такими словами: «…ГОСУДАРЬ, безотлагательно призовите лицо, которому может верить вся страна и поручите ему составить правительство, которому будет доверять всё население. За таким правительством пойдёт вся Россия, одушевившись вновь верою в себя и в своих руководителей. В этот небывалый по ужасающим последствиям страшный час, иного выхода нет и медлить невозможно»⁶, но Николай II по этому поводу сказал министру императорского двора Фредериксу: «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать».

На следующее утро 27 февраля В.М.Родзянко вновь телеграфирует императору: «…повелите немедленно призвать новую власть на началах доложенных мною ВАШЕМУ ВЕЛИЧЕСТВУ во вчерашней телеграмме…»⁷. Царь и не этот раз не отреагировал. Но именно в это время в Петрограде начался массовый переход солдат на сторону рабочих, захват ими арсенала и Петропавловской крепости. Этими солдатами часть оружия из арсенала была передана населению. Этим «населением» были студенческая молодёжь (самая маргинальная часть общества) и люмпен-пролетарии. Царская власть в Петрограде прекратила своё существование.

Поскольку жители столицы знали о роспуске царём на каникулы Госдумы и о том, что не вся Госдума это сделала, к ней, как к единственному легитимному органу страны, который был в оппозиции к царизму, в массовом порядке стали стекаться солдаты и жители Петрограда. Толпа заполонила Таврический дворец. Самые разные люди от неисчислимого количества каких-то учреждений, организаций, обществ, союзов желали видеть Родзянко и в его лице приветствовать Государственную Думу и новую власть. Все они говорили какие-то речи, кричали «ура». Думцы плохо понимали происходящее, но к концу этого дня начали соображать, что необходимо овладеть движением и стать во главе его, чтобы не дать разыграться анархии. На революционной трясине, привычный к этому делу, «танцевал один Керенский» (Шульгин 1990).

Волею революционного народа был создан Петроградский совет – так писалось в советских учебниках по истории о тех днях, например: «Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов занимает исключительное место в истории русской революции 1917 г. Созданный революционным творчеством масс в разгар вооружённого восстания против самодержавия 27 февраля 1917 г., он стал органом революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства» (Петроградский совет 1991, с.6).

Понятно, что о воле народа говорили большевики, объясняя свои действия этому самому народу: «В то время как царь и Ставка вводили в бой последние резервы, петроградские рабочие и солдаты приступили к созданию своего политического и организационного центра – совета рабочих и солдатских депутатов» (История гражданской войны, с. 67). Но что это были за рабочие? Какие именно были солдаты? Ведь не вся масса, а вполне конкретные люди сделали это? Советские историографы ответа на эти вопросы не давили, как пытаются не отвечать и современные сторонники коммунистической идеологии: «Советы стали возникать сначала на заводах и фабриках, затем в районах, – раньше, чем какая бы то ни было партия успела провозгласить этот лозунг. В определённом смысле это был спонтанный процесс воспроизводства знакомых форм организации и борьбы, ибо уроки 1905 года прочно вошли в «стихию» народного сознания.

В создании Петроградского совета сыграли свою роль Чхеидзе, Скобелев, Гриневич, Копелинский и другие, находившиеся в столице на легальном положении. Но общероссийским органом власти Петросовет сделало давление снизу, те ожидания, которые питали рабочие и солдаты, посылая в Совет своих депутатов. И Советы сразу и повсеместно, не вдаваясь в дискуссии о рамках компетенции, заявили о себе как об органах власти. Они брали под контроль охрану порядка, продовольственное снабжение, работу транспорта и т.п. А главное, они не забывали ни о мире, ни о земле» (Логинов 2016, с. 92 – 93).

На самом деле никакой «воли» народа здесь не было, не было и революционного творчества масс, а была воля меньшевиков.

В отличие от большевиков, меньшевики выступали за союз пролетариата с буржуазией против царизма с последующим мирным преобразованием капитализма в социализм – это своеобразный русский ревизионистам в социал-демократии. Поскольку в отличие от большевиков, меньшевики не ратовали за революцию, в России царская охранка преследовала их куда в меньшей степени, чем большевиков. Поэтому меньшевики участвовали в общественно-политической жизни и были второй по численности оппозиционной партией в России после эсеров (в партии меньшевиков к февралю 1917 года состояло около 40 тысяч человек). В ноябре 1915 года именно меньшевиками была создана Рабочая группа Центрального военно-промышленного комитета. Центральный военно-промышленный комитет – это добровольная организация российских предпринимателей, руководящая сетью военно-промышленных комитетов на местах, которые были созданы с целью мобилизации промышленности для военных нужд во время Первой мировой войны.

В январе и, особенно в феврале в преддверии намечавшихся в столице беспорядков, охранка арестовывала членов этой рабочей группы, а в ночь с 26 на 27 февраля 1917 года арестовала практически весь руководящий состав Рабочей группы за подстрекательство к забастовке (Костяев, 2006). Из тюрьмы их выпустили уже в ходе Февральской революции восставшие рабочие и солдаты. Утром 27 февраля они были освобождены и вместе с революционными солдатами и рабочими прибыли в Таврический дворец, где в это время уже находились члены думской фракции меньшевиков. Членом рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета К.А.Гвоздевым, а также её секретарём Б.О.Богдановым 27 февраля 1917 года за подписью «Временный исполнительный комитет Совета рабочих депутатов» в Таврическом дворце было выпущено обращение к солдатам, рабочим и другим жителям Петрограда с предложением избрать представителей на организационный митинг Совета, который должен был собраться вечером этого же дня. Не волей народа, а двумя меньшевиками было объявлено о создании Советской власти!

Вечером 27 февраля 1917 года на организационный митинг собралось около 250 человек, но большинство из них составляло случайно зашедшие в зал наблюдатели и только около пятидесяти человек были делегатами (Пайпс 1990 том 1). Собрание избрало Временный исполнительный комитет (Исполком) из девяти человек, главным образом меньшевиков: Н.С.Чхеидзе занял пост председателя, а А.Ф.Керенский и М.И.Скобелев – его заместителей. В состав Временного исполнительного комитета Совета рабочих депутатов помимо них вошли: К. А. Гвоздев и Б. О. Богданов (меньшевики), Н. Ю. Капелинский и К. С. Гриневич (Шехтер) (меньшевики-интернационалисты), Н. Д. Соколов (беспартийный), Г. М. Эрлих (Бунд).

Чуть позже вечером 27 февраля 1917 года, Прогрессивный блок и левые депутаты (трудовики и социал-демократы) Думы собрали частное совещание и, по предложению кадета П.Н. Милюкова, образовали Временный комитет Государственной Думы, который и сформировал Временное правительство. А.Ф.Керенский, кстати, уже 2 марта вошёл в состав этого правительства.

28 февраля своих представителей в Совет избрали заводы и военные части Питера. Очевидно, что в Совет делегировали самых «буйных», маргинализированных из своего числа. Довольных жизнью в делегатов не выбирали. Мелкие мастерские и крупные заводы выставили равное число представителей, как и военные части – от полка до роты. Поэтому Совет переполнили делегаты мелких предприятий и гарнизона. В тот же день, образованный из представителей Петроградского гарнизона, Совет солдатских депутатов объединился с Советом рабочих депутатов. При этом количество представителей гарнизона намного превышало численность рабочих. Так образовался единый Совет рабочих и солдатских депутатов. В результате в Петроградском Совете две трети депутатов составляли солдаты и только одну треть – маргиналы из рабочих.

Что представляли собой солдаты Петрограда февраля 1917 года? В основе своей это были бывшие крестьяне, мобилизованные в армию, и расквартированные в казармах Петрограда по пути на фронт. Жили они в городе уже несколько месяцев и вовсе не желали продолжать движение к фронту на войну. Солдаты уже несколько месяцев были оторваны от своего крестьянского быта и в новый социум фронтовиков пока ещё не попали. Это – типичные люмпены. Самых горластых и креативных из них и выдвинули в Совет депутатами. Получается, что как минимум треть Петроградского совета заняли люмпены из крестьян. Поэтому неслучайно пленарные заседания Совета напоминали гигантский сельский сход – не было ни распорядка дня, ни процедуры принятия решений: в открытой дискуссии мог принять участие всякий, кто пожелает. А желающих было очень много.

А от имени всей этой неорганизованной и митингующей массы действовал Исполком, членами которого были в основном меньшевики. Это вовсе не был исполнительный орган Совета, что следовало из его названия. Это был руководящий и независящий от Совета орган. Его состав никто не избирал на пленарных заседаниях Совета, а в последующем в него входили по три представителя от социалистических партий. Примерно также создавались Советы на местах – члены Советов шумят и митингуют, а от их имени руководят в Исполкоме социал-демократы. С самого первого дня своего возрождения Советы стали ширмой, прикрывающей интересы партийной верхушки. Эта практика продолжалась и после октября 1917 года – в Советы избирают простой народ, а Исполком, командующий Советами, формирует партия.

Итак, Временный комитет Государственной Думы и Временное правительство были созданы как продолжение государственно-политической системы царской России и являлись в то время «легитимными» органами власти, а Советы представляли собой новую революционную форму власти с участием представителей народа. Случилось двоевластие. О том, как этим двум органам власти сосуществовать, Советы и Временный комитет (переименованный чуть позже во Временное правительство), договорились в первые же дни Революции. Теоретически Временное правительство несло всю административную ответственность, а функции Совета сводились к контролю, какой может осуществлять законодательный орган по отношению к исполнительному. В действительности все обстояло не так. Исполком Совета распоряжался и устанавливал законы по своему усмотрению, не согласовывая их с Временным правительством.

Лучше всего об этом свидетельствует Первый приказ Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, сыгравший определяющую роль в дальнейших событиях. Он был написан сыном священнослужителя присяжным поверенным беспартийным Николаем Дмитриевичем Соколовым, социалистом по убеждению. Вот часть его текста:

«Приказ №1 Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов.

1 марта. 1917 г.

…Совет рабочих и солдатских депутатов постановил:

1) Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.

2) Во всех воинских частях, которые ещё не выбрали своих представителей в Совет рабочих депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной думы к 10 часам утра 2 сего марта.

3) Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам.

4) Приказы военной комиссии Государственной думы следует исполнять, за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов.

5) Всякого рода оружие как то: винтовки, пулемёты, бронированные автомобили и прочее должны находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам даже по их требованиям.

6) В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы отменяется.

7) Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т.п. и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т.д. Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на "Ты" воспрещается и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов…

Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов 1917. 2 марта».

Пункт третий этого приказа, который говорил о том, что во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется своим комитетам, был «творчески переработан» массами и довольно быстро вся жизнь воинских частей была поставлена под контроль комитетов «из выборных представителей от нижних чинов». Очевидно, что состав комитета из «нижних чинов» формировался из бывших крестьян, рабочих и некоторой части интеллигенции, оторванных войной от своего социального слоя, то есть – на тот момент из люмпенов. Солдаты-крестьяне в своей массе хотели вернуться в деревни к своим семьям и к своим наделам, солдаты из рабочих также желали возвращения в семьи и к своему привычному социальному окружению. Все устали от войны, а потому комитеты легко давали увольнительные солдатам для командировок домой. Командированные солдаты не спешили возвращаться в воинские части. Армия разбегалась.

Но не все солдаты возвращались по домам – деревенской бедноте и фабричной голытьбе, одетой в солдатские шинели, вовсе не хотелось возвращаться к своим лачугам и вновь голодать и бедствовать. Терять им особенно было нечего, война навсегда оторвала их от прежнего социума и они, покинув фронт, становились люмпен-пролетариями в солдатской форме и с винтовками в руках. В городах они примыкали к квартировавшей в городах солдатской массе, где пользовались авторитетом, поскольку в отличие от новобранцев, уже «нюхали порох». Такие как раз и пополняли Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов или создаваемые ими учреждения. Сначала они сидели на общих заседаниях Советов или их комитетов, впитывая в себя лозунги и демократический пафос речей пламенных революционеров. Постепенно их замечали, давали им разовые поручения и так они втягивались в постоянную работу всякого рода комитетов, рабочей милиции и прочего аппарата Исполнительных комитетов. Те есть – они стали исполнителями воли не Советов, а Исполкомов – социалистических партий.

Солдаты были основным, но не единственным источником формирования новой власти. Люмпен-пролетарии, которые всегда были в городах и весях России, также массово побросали свои временные работы и с удовольствием стали, провозглашая революционные лозунги, работать в структурах новой власти.

Поскольку люмпен-пролетарии представляют собой неоднородную структуру деклассированных элементов, мировоззрение их было и будет разнородным. Обладая в массе своей простым «чёрно-белым» представлением об окружающем мире, они легко поддались на партийные агитации и в 1917 году в массовом порядке становились то меньшевиками, то большевиками, то эсерами – в зависимости от того, чьи лозунги им были понятнее.

К осени 1917 года Советы из люмпенов и люмпен-пролетариев, возглавляемые небольшой кучкой революционеров из социал-демократов, уже обладали большей властью, чем Временное правительство. Большевики к этому моменту смогли вытеснить из Исполкомов существенной части Советов по всей России своих конкурентов по социал-демократическому движению и, обладая большинством, фактически управляли ими. В результате к октябрю 1917 года чуть больше половины российских Советов управлялись большевиками. Впрочем, главенствующую роль Советов в жизни государства мало кто признавал. Поэтому, когда большевики в октябре 1917 года совершили государственный переворот, их поддержала только масса люмпен-пролетариев, а большая часть населения – крестьяне, рабочие, промышленники и чиновники отнеслись к перевороту резко отрицательно. Солдатская масса была нейтральной.

Интересно социальное происхождение членов первого состава Совета народных комиссаров – Исполкома высшего уровня. Вот он.

1. Дворяне и помещики

1.      Народный комиссар народного просвещения – Анатолий Васильевич Луначарский (родился в семье действительного статского советника);

2.      Народный комиссар юстиций – Георгий Ипполитович Оппоков (Ломов) (родился в дворянско-священнической семье);

3.      Народный комиссар по делам продовольствия – Иван Адольфович Теодорович (родился в дворянской семье);

4.      Народный комиссар государственного призрения – Александра Михайловна Коллонтай (родилась в обеспеченной дворянской семье);

5.      Член Комитета по военным и морским делам Владимир Александрович Овсеенко (Антонов) (родился в дворянской семье).

2. Буржуазия

1.      Народный комиссар внутренних дел – Алексей Иванович Рыков (его отец занимался земледелием, потом торговлей в Саратове);

2.      Народный комиссар по иностранным делам – Лев Давыдович Бронштейн (Троцкий) (родился в семье богатых землевладельцев-арендодателей).

3. Крестьяне

1.      Народный комиссар по железнодорожным делам – Марк Тимофеевич Елизаров (родился в крестьянской семье);

2.      Член Комитета по военным и морским делам Павел Ефимович Дыбенко (родился в семье крестьянина).

4. Из разночинцев:

1.      Председатель Совета народных комиссаров – Владимир Ильич Ульянов (Ленин) (родился в семье чиновника министерства образования, из разночинной интеллигенции);

2.      Народный комиссар земледелия – Владимир Павлович Милютин (родился в семье сельского учителя);

3.      Председатель Высшего Совета Народного Хозяйства – Валериан Валерианович Осинский (Оболенский) (родился в семье ветврача);

4.      Член Комитета по военным и морским делам Николай Васильевич Крыленко (родился в семье журналиста).

5.      Народный комиссар по делам торговли и промышленности – Виктор Павлович Ногин (родился в семье приказчика);

6.      Народный комиссар финансов – Иван Иванович Скворцов (Степанов) (сын фабричного служащего);

7.      Народный комиссар почт и телеграфов – Николай Павлович Авилов (Глебов) (родился в семье сапожника);

8.      Народный комиссар по делам национальностей – Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин) (родился в семье сапожника);

9.      Народный комиссар труда – Александр Гаврилович Шляпников (родился мещанской семье).

Ни одного человека из рабочих! Историки чаще всего на деятельности и судьбах членов этого правительства и его окружения и останавливаются, рассматривая всё происходившее в стране, как результат их деятельности. Но ведь не эти 18 человек осуществляли «красный террор» Гражданской войны, «раскрывали» заговоры против советской власти и составляли продотряды времён Военного коммунизма. Не они «ставили к стенке» и пытали жителей в застенках ЧК. Они всё это благословляли и организовывали, а реализовала их идеи масса готовых услужить новой власти люмпен-пролетариев.

Ленин и его соратники не скрывали – они сделали социалистическую революцию, и будут осуществлять диктатуру пролетариата. Но была ли эта диктатура пролетарской?

Современные последователи коммунистов утверждает, что так оно и было.

Существенная часть историков считает, что началась диктатура вождей – Ленина, а затем – Сталина.

А есть и те, кто утверждает, что все эти годы были исключительно годами диктатуры не личностей и не партии в целом, а кучки партийной элиты. Эта точка зрения высказывается примерно так: «За многочисленными ленинскими высказываниями о диктатуре пролетариата, попытками её определения, обозначениями различного рода, облечёнными в наукообразные формы, за отождествлением диктатуры пролетариата с диктатурой вождей, единоличной властью, вырисовывается настоящая, действительная диктатура. Но не диктатура пролетариата, а диктатура против всех классов, в том числе и против пролетариата, против всех социальных групп, больших и малых… Её осуществляет небольшая группа лиц, захватившая власть, типа Политбюро, ЦК КПСС…» (Розин 1996, с. 147).

Для того чтобы понять – что именно произошло, и чья диктатура всё же наступила в России, обратимся к истокам самого понятия «диктатура пролетариата». Оно было введено К.Марксом:

«…социализм есть объявление непрерывной революции, классовая диктатура пролетариата как необходимая переходная ступень к уничтожению классовых различий вообще, к уничтожению всех производственных отношений, на которых покоятся эти различия, к уничтожению всех общественных отношений, соответствующих этим производственным отношениям, к перевороту во всех идеях, вытекающих из этих общественных отношений» (Маркс Классовая борьба во Франции, c. 91).

Но форма диктатуры пролетариата и её содержание Марксом раскрыты не были. Согласно марксизму в переходный период превращения капиталистического государства в бесклассовое коммунистическое общество власть в государстве будет принадлежать пролетариату, а формой власти будет диктатура пролетариата. Заявив об этой форме власти, К.Маркс и Ф.Энгельс не конкретизировали её суть и не разработали теорию диктатуры пролетариата, но когда с 18 марта по 28 мая 1871 года в Париже возникла Парижская коммуна, Ф.Энгельс радостно заявил, что это и есть та самая диктатура пролетариата, о которой упоминал Маркс. Парижская коммуна пала, её опыт был столь мал, что вряд ли мог лечь в основу какой-либо теории.

Поэтому реализовать диктатуру пролетариата и дать её теоретическое обоснование большевикам, захватившим власть в России в октябре 1917 года, пришлось, выдумывая всё «на ходу», «творчески» осмысливая происходящее. В отличие от них европейские социал-демократы пытались разработать теорию «диктатуры пролетариата», опираясь на социологические и социалистические теории. Карл Каутский опубликовал в 1918 году книгу под названием «Диктатура пролетариата». В ней он, в частности писал:

«Маркс всё время говорит о всеобщем избирательном праве, о праве всего народа, а не об избирательном праве одного какого-нибудь привилегированного класса. Диктатура пролетариата была для него состоянием, которое необходимо вытекает из чистой демократии при преобладающем положении пролетариата. Следовательно, тот, кто высказывается за диктатуру, а не за демократию, не смеет ссылаться на Маркса».

И далее: «если под диктатурой понимать не состояние господства, но определённую форму правления, тогда можно говорить только о диктатуре одного лица или организации. Следовательно – не о диктатуре пролетариата, а о диктатуре пролетарской партии. Но тогда проблема тотчас же усложняется, так как сам пролетариат распадается на различные партии. Диктатура одной из них отнюдь уже не будет диктатурой пролетариата, но диктатурой одной части пролетариата над другой. Ситуация ещё больше осложняется, если и в социалистических партиях, в их отношении к пролетарским слоям произошёл раскол, когда, например, одна партия достигает власти путём объединения городских пролетариев и крестьян. Тогда диктатура пролетариата превращается не только в диктатуру пролетариев над пролетариями, но также в диктатуру пролетариев и крестьян над пролетариями. Тогда диктатура пролетариата принимает поистине удивительные формы» (Каутский1919).