Текст книги "Я – не заморыш"

5. На лестнице без перил, как… после первого моего пьянства

На следующий день я должен был встать рано. Надо бегать, тренироваться, силу воли закалять и всё такое… Как мучительно я вставал! Потому что с вечера долго не мог заснуть. Мама вечером передвигала на подоконнике ящик с посаженными орехами, что-то там подсыпала типа удобрений. Я уже остыл от идеи про «рощу Кирилла» или хотя бы аллею. Орехи почему-то не прорастали, а мама всё с ними возилась. Потом начала греметь посудой. Опять, наверное, ненавистный суп с макаронами собралась варить.

Ленку кудрявую вспомнил – Звёздную Звезду. Точнее, я её никогда не забывал. Но сейчас про макаронины вспомнил, как она обозвала мои конечности. Ну ладно, посмотрим ещё. Я встал, пошёл на кухню. Это меня гнал пищевой рефлекс – даже на макароны.

– Мам, ты что тут изобретаешь?

– Да уж изобретаю, – она вздрогнула от неожиданности и поспешила свернуть листок с ксерокопией «Меню подростка». А на тарелке красовалось что-то аппетитное, похожее на пиццу. В основе – «кошачьи» сосиски, которые мы не доели.

– Дай попробовать, – не выдержал я и тут же разозлился на себя: что-то много думаю о жратве.

– На ночь есть вредно, – с улыбкой предупредила мама.

– И не есть тоже вредно, – попытался сострить я, оправдывая свою прожорливость. – Вкусно!

Уплёл практически всю доморощенную пиццу и ушёл спать. Долго думал об отце: а что он там ест? Наверно, все всухомятку да пивом запивает. У него же так и остался дефицит веса. Желудок больной, а он всё всухомятку. И ещё это пиво, блин!..

Честно скажу, я и сам уже пробовал выпивать. Пацаны пиво предложили, я не отказался. Да и неудобняк – что я совсем лох последний? Конечно, прикольно, весело становится, уроки – пофиг, Ленкино пренебрежение – пофиг, всё – пофиг! Мама, когда учуяла запах пива, устроила скандал!

– Ты что творишь, паразит! У тебя наследственность, знаешь, какая?

– Она у меня нормальная, – пытался я успокоить мать. – Да я даже ничего не почувствовал. Ни в одном глазу…

– Сейчас ты у меня почувствуешь! – она начала колотить меня кулаками по спине, я быстро увернулся. Мама заплакала:

– Ты понимаешь, что можешь стать алкашом? Понимаешь, что жизнь исковеркаешь и себе, и мне? Тебе мало примера отца и деда?

– Они не алкаши, – попробовал я вступиться за них.

– А ты – станешь, ты еще ребёнок! Ты ещё… – Мама упала в бессилии на диван и зарыдала навзрыд…

Ну, вот такие воспоминания о моем первом «пьянстве».

Я и сам понимал, что это может плохо кончиться. У бати-то проблемы из-за бухла. Вот если бы он не пил, если бы мы жили все вместе – отец, мать, я… Нормально бы питались. Мама вон из ничего может готовить всякую вкуснятину. Да и пива отец тогда точно столько бы не пил. Вместе жить лучше. А что, бывает, сначала родители расходятся, а потом сходятся…

На сытый желудок приснился мне отец. Как будто мы у него на даче, которую он собственноручно строил из бруса. Какая-то деревенька под Пермью, кажется, Мошни. Ну, правда, это не дача, а простой кусок земли и домик, но с мансардой. Я эту дачу видел на фотке, которою отец выставил в «Одноклассниках». Реально лестница, конечно, внутри помещения. Но мне она снилась почему-то снаружи и без перил. Вела лестница на балкончик. Во сне же отец на токарном станке вытачивал деревянные балясины для лестничных перил. Батя ж у меня мастер на все руки. Лестница крутая, я по ней взбираюсь, а отец говорит:

– Подожди, Кирилл, я установлю перила, а то свалишься.

– Не свалюсь, пап! Я хоть и худой, но жилистый, как ты. И ловкий! – Так и сказал ему во сне: «ловкий». Даже как-то неудобно стало, что хвастаюсь. В жизни, понятно, я вовсе не ловкий, а неуклюжий. Но во сне сноровисто взбирался по лестнице к кудрявой Ленке. Она вроде как бы на балконе, вся из себя такая… Я обернулся, глянул вниз, а там отец с мамой обнялись и оба улыбаются. А рядом как бы я стою – маленький. Откуда я взялся? Я же на лестнице без перил… А Ленка смотрела на всех нас свысока – во сне, понятно.

Тут зазвенел будильник и как бы спугнул всех – отца, маму, Ленку. Они улетучились, а я снова провалился в сон. За эти десять минут мне снова успела присниться та же лестницу. Она вела на тот же балкон, но там уже стояла Маришка. Я даже во сне осознал, что большее её не называю мышкой. Она паниковала, умоляла:

– Кир, осторожно прошу тебя…

– Да все нормально! – успокаивал я, а самому – страшновато.

Маришка вцепилась за дверной косяк, прижимаясь к стене, протягивала мне руку.

– Ещё немножко, держись, Кир!

А меня какая-то неведомая сила тянула к краю лестницы. Я вовсе не хотел красоваться перед Маришкой. С другой стороны, жаль, Ленка не видела меня, хотя бы во сне. Голова кружилась, как от пива. Вдруг какой-то звук взорвал пространство сна, я сорвался с лестницы и…

Это надрывался противный будильник. Мама уже ушла на подработку – полы мыть. Я всё-таки решил бежать на стадион. «Посмотрим, у кого макаронины», – подумал я решительно, разочарованный поведением Ленки как во сне, так и по жизни. Вперёд, на стадион, качаться, закаляться! Хотя там, на стадионе, скорее всего, этот зоотехник дядька Мишка с баранами, а Ленки нет… Ну и фиг с ним, если он со своей отарой, я побегаю по пустырю за домами. А что? Кросс по пересеченной местности – нормально.

Я побежал трусцой, огибая лужи, пытался думать: к чему этот сон с лестницей без перил? Если бы сегодня нормальный сон мне приснился – с подсказкой, где взять деньги, другое дело. А то всякая непонятная лабуда снилась: лестница без перил, Ленка на пьедестале, Маришка руку помощи протягивает… Хотя опять же мама с батей вместе приснились. Это, по ходу, нормально.

6. На мойку не воткнулся, ещё и грузчика из-за меня уволили. Блин!

Короче, побежал я трусцой. Напротив «Гипермаркета» шипела и фыркала, как ужаленная, автомойка. Даже в такую рань здесь уже пара машин – проезжие, судя по номерам. Местные стараются сами мыть свои колымаги. Я подумал: может, на мойку податься? Решил сразу зайти и спросить.

В кабинке администратора сидела… та тётка, которая в маршрутке заплатила за меня. Упс… Она, кажется, матушка Амбала и Хлюста. Этого ещё не хватало. Я хотел было повернуть назад – на стадион.

Но тётка меня заметила:

– О, старый знакомец… Ты чего?

– Это самое, – замялся я. – А хозяина как найти?

– Придумал… В такую рань его здесь не бывает. Только вечером появляется – деньги забирает. А тебе он зачем?

– Вообще, хотел на работу…

– Ты? Тебе-то лет сколько?

– Четырнадцать…

– О… Шибко малой ещё, дитё, считай, – измерила меня тётка взглядом. – Хоть и длинный… Нам тут самим нечего делать. Вот скоро погода установится, грязь сойдет, машин меньше станет, нас половину разгонят, – с досадой сказала она. – Наверное, с меня и начнут. Вон, видишь, девки – молодые да здоровые… А сидят без дела.

Я глянул в сторону девок, гнездившихся на длинной скамье возле мойки в ожидании машин. Все такие фигуристые, заразы, но некрасивые и курящие.

– Так ты всё-таки детдомовский или нет?

– Нет, у меня родители есть.

– Я так и поняла… Детдомовские только попрошайничают возле магазина или мойки. А чтоб подработать – не… Привыкли на всём готовом, – так она описала обитателей детдома, которй у нас на краю поселка. – А в школу ты что не идёшь?

– У нас первого урока нет, – соврал я и понял, что в школу сегодня действительно не пойду. Но надо домой вернуться, переодеться и взять портфель, чтобы мама не заподозрила. – Ладно, я вечером зайду…

– Так ты его, хозяина-то, можешь в «Гипермаркете» найти. Завмага знаешь?

Упс…

– А что, и мойка теперь его?

– Ну да, скупает всё вокруг потихоньку…

Это меняло дело. Я решил пойти в «Гипермаркет» к Завмагу. Он же одноклассник батин, хорошо о нём отзывался. Вчера сто рэ дал, чтоб я отмазался от Амбала. А я сосисок купил. Плохо, что он Ленкин отец. Не по кайфу как-то… Воспоминания про Амбала совсем на меня нагнали тоску. Я нырнул через приоткрытые задние ворота в складские помещения «Гипермаркета». Грузчик дядька Сергей медленно перегружал с поддона на тележку коробки.

– Здрасьте, дядь Сергей, давайте я вам помогу! – Не дожидаясь ответа от мрачного грузчика, я схватился за коробку.

Фу, блин, и здесь макароны. Плохая примета, ну что делать…

– Ну-ну… – одобрил мой пыл дядька Сергей. Сам распрямился, руки в боки, и оценивающе смотрел на мою работу. Я старался изо всех сил – хоть и чахлый кесаренок я, но гиперактивный. Именно так закаляется воля, мысленно подбадривал я себя. С макаронами расправился быстро. Дядька Сергей потащил тележку в торговый зал. Я, уставший, присел на какие-то коробки, прикрыл глаза – голова кружилась.

– Ты, вижу, можешь упираться. – Я с трудом поднял веки, надо мной тучей навис Завмаг. – Но кто тебе разрешил заходить на склад?

– Я вас искал, – мне пришлось невольно встать. – Ну и заодно решил помочь дядь Сергею.

– Ему уже никто не поможет…

Я молчал и понимал, что у грузчика, моего «работодателя», будут проблемы.

– Вы его из-за меня выгоните? – выдавил я из себя. – Не надо, прошу вас, пусть работает…

– Ну, защитничек нашёлся. Ты свои проблемы не можешь решить, а ещё за кого-то хочешь вписаться. Он мужик взрослый, пусть сам за себя отвечает.

Завмаг изучил меня тяжелым взглядом. Я даже невольно втянул голову в плечи.

– Ты что, думаешь, он заценит, что за него, взрослого мужика, вписался малолетка?

– Нет, наверно, – неуверенно ответил я.

– То-то же… А ты вообще почему не в школе? Что, опять первого урока нет?

– С чего вы взяли?

– Так ты ж моему бабью с автомойки лапшу на уши с утра навешал. – Я не успел подумать о предательстве тетки-администраторши, как Завмаг ещё огорошил: – А ты с Амбалом решил проблему?

Артёмович, хоть он и говорил, что мой отец нормальный мужик и его одноклассник, мне совсем разонравился. Нафиг я на склад пришёл? Надо быстрее отсюда валить…

– Так почему не в школе? Как тебя… Кирюха?

– Кирилл, – с некоторым вызовом ответил я.

– О как! Кирилл Константинович, значит, – передразнил меня Завмаг. – Только давай, рассказывай по чесноку.

– Если по чесноку… – замялся я, готовый выложить Завмагу все свои проблемы: и про безденежье, и про невыученные уроки, и про Амбала, и даже про равнодушную его дочку Ленку. – Если по чесноку, то это мои проблемы, – угрюмо сказал я, помня мамину присказку «Кому нужны чужие трудности».

– Ты не изображай из себя крутыша, – хмыкнул Завмаг. – Знаю я твои проблемы – и про Амбала, и про Ленку мою. Но это разве проблемы… – И сразу без паузы: – Костя, отец-то твой как?

– Нормально… постоянно звонит мне, деньги высылает, приглашает на каникулы приехать на Урал. – Я это так торопливо и убедительно выпалил, что аж сам поверил.

– Не трынди старшим, – лениво сказал Завмаг. – Номер телефона его дай мне.

– Зачем?

– Хочу рассказать ему, какой ты раздолбай…

– Я не раздолбай, – огрызнулся я и хотел было, уклоняясь от тучного Завмага, выскочить между ящиком и сквозануть со склада.

– Да не дергайся ты, – успокоил меня Завмаг. – Хочу станцию техобслуживания вместо мойки открывать. Костя, батя твой, нормально рубит в машинах…

– Он сюда, в этот колхоз, не вернётся, – вступился я за отца.

– Ты-то откуда знаешь? Думаешь, там он мёд, да еще ложкой, хлебает? Рассказывай мне басни. Мы везде чужаки, как только из поселка выедешь. Везде туземцы, хоть белобрысые, хоть рыжие, хоть чёрные…

Наверное, Завмаг был прав. Я дал ему телефон отца и уже представил, как батя мой, худой, но жилистый, орудует каким-то хитроумным ключом во внутренностях завмаговского «мерседеса», а все мужики вокруг столпились и говорят:

– Ну Костя дает! Мы, блин, неделю мудохались, а он за час «фашиста» починил.

Честно говоря, я давно отцу не звонил, на телефоне нет денег. И он не звонит. Наверное, тоже нет денег.

Блин, опять про эти бабки… Что-то у меня утро какое-то неудачное. И на мойку не воткнулся, и Завмаг на складе поймал, и дядьку Сергей из-за меня выгоняют с работы…

7. Завмаг сообщил: мой отец… в реанимации

– Да, с Костей, с отцом твоим, мы в школе дружили, – задумчиво сказал Завмаг. – Ну, как дружили?.. Толстяк и тощак – так нас обзывали. Я, сам понимаешь, толстяк, Костя, значит, тощак. Обидно…Доставалось нам в классе. И ты знаешь от кого больше всего?

– Нет, не знаю, – пожал я плечами. – Откуда мне знать.

– Батя твой, значит, не рассказывал. Ну да, когда бы он тебе мог рассказать… От Сергея, грузчика моего. Здоровый как бык был. Обидно, да?

– И теперь вы его выгоняете за это? – Я испытывал непонятные чувства: с одной стороны грузчика, считай, из-за меня уволили, с другой, как оказалось, он батю моего к школе доставал.

– Да нет, не из-за этого уволил. Пьёт он. А с пьяного какой спрос? Как уволил, так и приму. Для Сергея встряска нужна, тогда он бросает пить. Это уже не первый раз.

– А за что он на вас с отцом наезжал?

– А за что на тебя Амбал наезжает? Закон жизни, Кирилл Константинович. У сильного всегда бессильный виноват – как в басне Крылова.

– Неправильный закон, звериный, – с обидой за отца, за себя, ну и за Завмага, который был в школе толстяком, сказал я.

– Этот закон не отменить, нравится он или не нравится. Но жизнь в конце концов всех расставляет по местам. – Он обвёл каким-то киношным жестом свои владения. – Вот так! Ну, батю твоего мы вытащим. Он – мастер золотые руки.

– Да! Золотые руки! – с гордостью сказал я.

– Вот сейчас прямо мы и позвоним ему. Есть, Кирилл, ещё один закон жизни – хороший: решил – сразу действуй.

Артем Артёмович извлек из кармана такой крутой сенсорный телефон – целую лопату! У меня аж дух захватило. Я невольно нырнул к себе в карман и ощупал свою кнопочную древнюю «нокию», похожую на обмылок. Не стал вытаскивать…

– Так, где там я намер твоего бати сохранит?.. А вот – «Костя-автомастер»…

Завмаг позвонил моему бате:

– У нас с Уралом два часа разница, самое время, – сказывал как бы мне Артем Артёмович. – Алё… алё… Это кто? Фу ты чёрт… Не туда попал! Ты что за телефон подсунул? – буркнул Завмаг.

Я вытащил всё же свой обмылок, убедился: номер надиктовал правильно.

– Это отца телефон, отвечаю, – я повторил снова батин номер.

Артемыг перезвонил:

– Алё… Это телефон Кости?

На том конце, кажется, ответили «да».

– А мне нужен он сам… Как его услышать? – в трубку что-то долго говорили, я, естественно, не слышал, но лицо хмурого завмага становилось просто мрачным.

– А Костин телефон у вас как оказался? – и через паузу: – Вы жена его новая? – Завмаг озадачился. – Где он сейчас находится? В реанимации? А что с ним случилось?

– Кто в реанимации? – схватил я Завмага за рукав, но уже сам понимал, что с отцом что-то произошло.

– Батя твой в реанимации… В аварию влетел. Так что Кирилл, держись…

Я выскочил из склада и помчался, куда глаза глядят. Потом понял, что бегу домой. В голове пульсировало: «Что же делать?.. Что же делать?..»

Мама была уже дома и готовилась на работу.

– Мам, папа в аварию попал! В реанимации лежит… – выпалили я.

Мать оцепенела.

– Как попал в аварию? Ты откуда знаешь?

Я сбивчиво рассказал, что ему звонил Завмаг, а с его телефона ответил кто-то другой (я не стал говорить, что это была батина новая жена).

– Что же делать, что делать?.. – На лице мамы была растерянность.

– Надо ехать, – выпалил я.

– Куда, к кому? Сынок, это, считай, на край света! Да и семья у него другая… А у меня – работа…

– Причём тут другая семья, мама? – я вроде даже прикрикнул на неё. – Я его семья!

– Так! Успокойся, Кирилл, – мать, кажется, приходила в себя. – Это тебе не на рынок в райцентр съездить – сел на маршрутку и через полчаса на месте. Три тысячи километров – к лешему на кулички! Где денег взять на поездку? И кто поедет? Я?.. Ты?..

Мама задала слишком много вопросов и все – сразу. У меня не было на них ответов, кроме одного: кто поедет? Конечно, я! У меня и паспорт есть, билет спокойно можно купить на поезд… Только вот за какие шиши?

Мать, между тем, торопилась на работу, а мне надо было в школу. Хотя какая школа? Я даже не знаю, какие сегодня уроки. Да и Амбал там с Хлюстом… Блин, что делать?

– Быстрее шевелись, Кирилл! В школу опоздаешь! – Мать это сказала по инерции, догадываясь, что в школу я не пойду. – Вечером что-то придумаем. Попробую с работы дозвониться до больницы.

Я не могу ждать вечера, надо действовать сейчас. Ехать зайцем на поезде? Нереально. На первой же станции менты выцепят. Автостопом? В принципе, можно… Но всё равно хоть каких-то денег на дорогу надо наскрести. Грабануть банк? Смешно… Попросить у Завмага? Ну, он может дать на упаковку сосисок для кисок – типа спонсор. А на дорогу?… Короче, полный трындец… Нет, конечно, если бы всё представить, как в кино в стиле фэнтези, то – да, захватывающее путешествие могло бы случиться. А в реале?

Глава III

1. В поисках денег: мои «авгиевы конюшни» – реальные

С этими мыслями я вышел на улицу. Мимо меня со стадиона в сторону частного сектора зоотехник дядька Мишка гнал на пустырь своё небольшое стадо: овцы, козы. Наш дом – семейное общежитие, где мы живем с мамой, находится рядом с частниками.

И тут пришла мысль: а что если зоотехнику предложить свою помощь по хозяйству? Раздумывать было некогда. Я вспомнил слова Завмага: решил – действуй! И я решил действовать. Мы поравнялись с зоотехником. Он заметно прихрамывал и опирался на корявую палку.

– Здрасьте, дядь Миш. А что с вашей ногой? – Мне показалось, что я это сказал заискивающе, мне стало противно, и я ощутил себя бесхарактерным заморышем.

Зоотехник, не ответив на моё «здрасьте», удивленно посмотрел на меня:

– Ну подвернул я ногу, а тебе-то что?

– Дядь Миш, а вам по хозяйству помощь нужна? – выпалил я, подавляя в себе всякие дрянные чувства и напрягая свою «стеснительную» волю. Своим вопросом я зоотехника явно озадачил.

– А с чего это ты вдруг захотел мне помогать по хозяйству?

– Ну вы же ногу вывихнули, а я бы мог что-то делать. Мне деньги очень нужны, – честно и прямо сказал я.

– Всем они нужны, – дядька Мишка что-то соображал, на его небритой и хмурой физиономии этот процесс явно отображался. Он не стал спрашивать, как все взрослые, про школу: почему, мол, пропускаешь? Сказал, как бы обрадовавшись и с вызовом:

– А есть у меня для тебя работа! Ты вообще вилы в руках держал когда-нибудь? А то вы, общежитские, как городские – к колхозному труду не приучены. Вы все в телевизор да компьютер пялитесь, работать не хотите…

– Конечно, держал! У меня дед Кирилл скотником на колхозной ферме работал, – я вспомнил деда, которого давно нет в живых и которого я при жизни не знал. Понятно, что он не мог научить меня работать вилами. Но для зоотехника это был аргумент.

– Дед Кирилл? Ну да, помню такого! Пахал, как трактор, ну и бухал… – Дядька Мишка, давший такую характеристику моему покойному деду, присмотрелся ко мне повнимательнее, как будто хотел увидеть дедовские гены. – Короче так… Надо будет убрать навоз из сарая. За зиму накопился… А то я, видишь, ногу подвихнул, не могу пока сам.

– Хорошо, – согласился я с радостью, не рискнув при этом спросить: сколько заработаю. Для начала надо получить работу. Дядька Мишка доковылял до своего дома с тыльной стороны, я – следом. Мы загнали животных в загон. Энтузиазм мой исчез, когда зоотехник завел меня в низенький сарай, где он содержал овец и коз.

– Короче, надо все почистить и навоз вывезти в конец огорода, – сказал дядька Мишка. – Вот тачка, вот вилы.

– Ну, блин, авгиевы конюшни, – невольно вырвалось у меня, как только представил, сколько навоза надо перевезти.

По конюшни я припомнил из мультика о подвигах Геракла. Интересно, а в тех древнегреческих конюшнях такой же позорный запах был? Зоотехник не дал додумать мне:

– Ты, пацан, меньше базарь. Хочешь заработать, давай вкалывай, нет – свободен.

Я воткнул вилы в спрессованный слой навоза. М-да… Полный отстой. Мама говорит, что труд ещё ни одного ребенка не испортил. Но дерьмо нюхать, ну блин… Нагрузил одноколёсную тачку. Повёз в конец огорода. Меня кидало из стороны в сторону, еле удержал этот агрегат, чтобы не опрокинуть.

За мной равнодушно наблюдал огромный лохматый пес, сидевший на цепи у калитки. Мне, честно сказать, боязно было проходить мимо этой псины.

– Да ты не мохай, он в тебе своего признал, – успокоил меня дядька Мишка. – Да и вообще, он детей не трогает.

Я внутренне запротестовал против того, что меня за дитя признает даже пес. Однако продолжил возить навоз – управлять тачкой приловчился да и принюхался.

Зоотехник расположился рядом под навесом. Вынимал щипцами из старых досок гвозди и ровнял их на маленькой наковальне. Конечно, лучше бы я это делал. Но…

– Что, мамка-то твоя еще в ПТУ работает? – спросил зоотехник.

– В ПТО – производственно-технический отдел, – с нескрываемой обидой за мать сказал я.

– Ну, в ПТО… Какая разница, – хмыкнул скотовод. – Скоро их будут сокращать. Мне один знакомый говорил. Он какого-то начальника из райсовета возит, или как там теперь – из администрации. Развелось их, всяких шишек и шишечек, в компьютерах сидят, работать не работают.

Мне не хотелось с этим скотоводом спорить, у меня от усталости реально подкашивались коленки. Но что зоотехник имеет против моей матери?

– Маму не сократят, она незаменимый специалист, – устало сказал я. – На ней висят и техусловия, и информационное обеспечение…

– Незаменимых нет, есть не замененные, – сказал дядька Мишка что-то заумное. – Я вот тоже на колхозной ферме работал зоотехником незаменимым. А потом этот сраный Трофимович разорил хозяйство, всех коров под нож пустили, а меня – на четыре стороны. А я, между прочим, сельхозтехникум на отлично закончил. Начинал работать на ферме с твоим дедом. Он – скотником, я – зоотехником…

– Ну да, вы говорили. Дед как трактор пахал.

– А то! Нормальный был мужик, трудяга. Точно, пахал как трактор, не то что ты… – Он оценивающе окинул меня взглядом. – Правда, на стакане сидел… А Трофимович долбанный загнал деда твоего в гроб.

Я, конечно, помнил по рассказам старших про деда Кирилла, про мамину свадьбу, про долги, про угнанных тёлочек из колхозной МТФ.

– А ты говоришь – незаменимые… – Зоотехник снова взялся за молоток и продолжил ровнять кривые гвозди.

Усталость меня валила с ног, не хотелось ни говорить, ни слушать. Я снова ощутил себя заморышем. Может, это от йододефицита? Я вспомнил про «Меню подростка» и с тоской подумал, что даже когда-нибудь не смогу стать офицером.