Текст книги "Универсальный ключ успеха"

Глава 5. Боевая пуля в травматическом пистолете

Как обычно прибыв на работу за пять минут до начала рабочего дня, Полина лишь на мгновение задержалась у двери техотдела. Шумливый говор отвращал. Развернувшись как флюгер от резкого порыва ветра, прямиком процокала в кабинет Евгения Борисовича.

Ввалилась к нему свежая, благоухающая ароматом духов, с накрашенным сияющим личиком. Плюхнулась на мягкое офисное кресло для посетителей, закинула нога за ногу, расслабила спину по профилю кресла. Любуйтесь мною!

– Доброе утро, Евгений Борисович!

– Доброе утро, Полина! Ты отлично выглядишь.

– Еще бы после такой бани!

– Понравилась?

– Не то слово. Я впервые ощутила нечто необычное. Я, конечно, и раньше ощущала что-то подобное, но фантазируя. Или хмельная от фантазий довершала чем-нибудь реальным.

– Скорее кем-нибудь?

Она кивнула:

– Кем-нибудь – это муж. И только до вчерашнего дня.

– Теперь необычного будет много.

– Интригуешь? – Полина улыбнулась.

– Подготавливаю, чтобы коленки не дрожали.

– Хочешь сказать, что много необычного – это много страшного?

– Отчасти. Ты в архив заходила?

Полина мотнула головой. По коже поползли мурашки. Сафьяновая папка, которую нельзя открыть. Сумрачный свет и силуэты, повисающие над полом.

– А что случилось? – румянец на лице вдруг словно полинял.

– Вынужден огорчить: в добытом у Марьи Ивановны с таким неординарным способом проекте нет двух альбомов чертежей. Что любопытно, это подземные коммуникации: водоснабжение и водоотведение, сети отопления, схемы прокладки электрокабелей, выкопировки из генплана. Кое-что могу восстановить, сделав заново проекты на сети теплоснабжения. Что-то придется снова искать. Сегодня поступим так. Ты с отдельных папок делаешь ксерокопии, я отметил эти папки и листы. Аккуратненько всё склеиваешь, подшиваешь, не срезая штампов, наименование чертежа или схемы. Возможно, понадобится дня два на эту работу. А я этим временем снова свяжусь с Марьей Ивановной, чтобы разобраться куда могли запропаститься остальные документы по описи.

– Хорошо, Евгений Борисович. Всё в точности исполню… Можно мне у тебя чаю попить? В горле сухо, першит от этих пыльных документов. Мне в техотдел, где у нас также заведено утреннее чаепитие, не хочется идти.

– Конечно-конечно! Что же я сам не догадался. Дома не завтракаешь?

– Не успеваю. Пока ребенка соберёшь, пока сама соберёшься – на завтрак времени не остается. Муж начал работать по сменам, графики работы у нас не совпадают. Мы с дочкой собираемся – он спит. Проснется, сам готовит себе и нам на ужин.

– Вообще-то принято разделение труда. Мужчина выполняет одну часть домашней работы, жена – другую.

– Никакого разделения нет, все делается вместе!

– Может быть и правильно. Сейчас у вас совершенно другие стандарты жизни.

– То есть?

– Это длинный разговор, да и нужен ли он? Нам поставлена другая задача, которая заключается отнюдь не в том, чтобы актуализировать некоторые нюансы, или новые аспекты, вечного конфликта «отцов и детей».

– Я бы с удовольствием и эту задачу порешала. С вами, Евгений Борисович, её точно можно решить!

– В тебе, гляжу, много оголтелого максимализма.

– Потому что появилась возможность с тобой кое на что открыть глаза.

– Полина, у нас конкретная задача. Мы же сбиваемся на другую. Не замечаешь? Хотя бывает так, чтобы решить одну проблему, за которую первоначально и беремся, приходится предварительно решить ряд других.

– Вы это о чём? Действительно, некоторые проблемы тормозят… – Полина, потерев ладошкой лоб, откинула волосы с лица.

– Не заморачивайся! Это к слову. Чай готов. Есть конфеты, печенье, сахар, шоколад.

С улыбкой Евгений Борисович сервировал сладостями угол письменного стола. Полина сняла ветровку, придвинула кресло, уселась фривольнее и короткая юбочка сложилась в складку, обнажив целиком красивые ноги.

– Почему вы не начальник, Евгений Борисович? – спросила Полина, придвинув чашку горячего чая.

– Что же, давай пофантазируем, разовьём тему подробнее… Если бы я был начальником, я бы не садился с тобой пить чай. Не лишне запомнить, что с начальником никогда не следует пить чай один на один, потом это дороже встанет… Я бы сейчас грозным тоном пытал: в каком объёме выполнили производственное задание, что вам помешало сделать его лучше… Однако сейчас на замену прежним понятиям приходят новые: те кто прочухал и раньше был начальником, становятся менеджером. Начальник и менеджер – есть отличия? Есть! Задача начальника – дать задание, проконтролировать ход выполнения и оценить результат. Менеджер должен заинтересовать, мотивировать труд вверенного работника. В нашем же устарелом понимании: менеджер – это всего лишь специалист по продажам; современный начальник – этакий бультерьер, следящий за каждым вашим шагом.

Полина расхохоталась. Евгений Борисович, сделал секундную паузу, приложив палец к губам. Звонкий девичий смех утих.

– Получается, что быть таким начальником – значит искать зацепки и придирки к подчинённому персоналу, постоянно прогибаться под вышестоящее начальство, лавировать между кнутом и пряником. Одним словом, это совершенно другой, очень своеобразный стиль жизни. Мне всегда самому хотелось сделать работу, в лучшем случае распределить работу в небольшой дружной команде. Поэтому мне достаточно того, что я ведущий инженер. Меня и ценят, что могу обеспечить полноценное техническую поддержку производственных участков нашего предприятия… У нас к сожалению, до сих пор превалирует производственная система, пропитанная старым командным духом, где во главу угла поставлено утверждение: «я начальник – ты дурак»

Улыбка чуть тронула губы Полины. Сермяжная правда словно щелкнула по лбу. Вырвался вздох сожаления.

– Понятно!

– А чтобы не доставали начальники и начальнички, следует постоянно развивать и укреплять профессиональные навыки.

– Как их укреплять эти навыки, если тот же начальник, кому и нужны отличные работники, профессионалы, наорут, накричат, в душу наплюют. Смотреть на такого начальника гадостно, и работать не хочется после этого. Не говоря о том, «развивать профессиональные навыки».

– Нельзя позволять, чтобы с тобой обращались так. Для этого опять же развивать и укреплять умение хорошо работать. И умение защищаться, отстаивать достоинство личности. Ты же личность, не так ли?

Без стука вошла секретарь предприятия Инна – высокая элегантная блондинка с пышной причёской. На ней был строгий брючный костюм, который распирался от женских прелестей. Инна бросила удивлённый взгляд на Полину: по холёному лицу секретаря пробежала легкая тень недовольства. Полина одернула юбку.

– Вам телефонограмма, Евгений Борисович! – Инна протянула листок адресату. – Я посчитала, что вам будет любопытно ознакомиться с её содержимым побыстрее.

– Благодарю за любезность, Инна. Вы, как всегда, правы: эта телефонограмма очень и очень кстати.

– Спасибо, я знала, что не ошибусь! Но не буду вам мешать, – сказанула, как будто рядом прошипела змея. Острый взгляд раздвоившимся змеиным язычком кольнул Полину: – Все ли в порядке с вашей помощницей? Сидит как истукан

У Полины дрогнули веки; пригожее лицо демонстративно повернулось в обратную стороны, предлагая секретарю обозреть прическу сзади.

– Решаем производственную проблему, – обмолвился Евгений Борисович.

– И поэтому-то, чтобы лучше думалось, наша скромная Полина, стала ходить на работу на шпильках. Высота каблука, заметьте, намного выше, чем допускается по дресс-коду.

Полина фыркнула, не повернув головы.

– Как-нибудь промеряю высоту каблука штангенциркулем! – со смехом ответствовал Евгений Борисович.

– Ещё кое-что промерьте, – съязвила Инна. Покачивая бедрами, направилась к выходу.

Евгений Борисович рассеянно проводил взглядом Инну и взялся вчитываться в телефонограмму.

– У самой-то декольте как у вечернего платья, – произнесла Полина. У Евгения Борисовича взметнулись брови, но глаз не оторвал от текста.

– Действительно, эта бумаженция что-то нам подсказывает? – выждав паузу, поинтересовалась Полина.

– Да! Остаток архива перевезён в город, с названием что-то вроде Йошкиндрайска, на предприятие N2.

– Фи! Это даже не город – это посёлок городского типа. Там какая-то крупная ТЭЦ. У меня муж там прирабатывал. Сейчас его отправляют в командировку на Север. Аж на целый месяц.

– Надеюсь, он ненароком не прихватит архив, чтобы жена за ним по пятам бегала?

– Запросто! Он легко может прихватить, что плохо лежит! – подхватила шутку Полина.

– Нам стоит поспешить. На Север как-то не климатит ехать. Корректируем планы: я иду оформлять командировку дня на два, вы за это время поработаете с той частью архивом, что добыли.

– Я думаю, лучше ехать вдвоём. Вдруг да потребуется помощь, просто поддержка, вдвоём надежнее. И зачем на два дня? – за один день всё сделаем. Пораньше можно выехать; дорогу к предприятию N2 я хорошо знаю. В принципе, мне и спешить обратно не нужно: муж уже в командировку укатил, дочку мама снова заберёт из садика.

– Убедила! Ты входишь во вкус… вкус хорошо сделанной работы.

До Йошкиндрайска сотня с гаком километров. Погода выпала прекрасная; дорога – ни ямы ни колдобины, ни столба ни жезла. Пролетели по трассе, как сделали оздоровительную пробежку. Недолго искали офис предприятия N2. Приветливый менеджер, заранее предупреждённый о визите, напряг супервайзера, привлек мерчандайзера, но без логиста дело как-то не шло. С логистом срочно связались, тот из электронной базы поднял накладную и выдал точнёхонько место, где тормознули архив. Это перевалочная тарная база.

Менеджер предложил обеспечить трансфер архива – гости, разумеется, предпочли добраться своим ходом, и не ошиблись. Не прощаясь, сели в элегантный автомобиль. Легкая досада и смутная тревога, точно впрыгнули за ними следом. Архив ускользал, как заговоренный.

Тарная база – это скопище металлических ангаров с подъездными путями, автомобильными и железнодорожным. Сквозь густую поросль разнолесья проглядывал покосившийся бетонный забор. Настежь открыты металлические ворота, изъеденные ржавчиной. Одна воротина поскрипывала в надломленных петлях, намереваясь хлопнуть въезжавших по лбу, поддать напоследок.

Евгений Борисович с невозмутимым лицом проехал через ворота. Ориентируясь по выцветшим вывескам, подъехали к искомому ангару, обнесенному забором из оцинкованного профнастила. Евгений Борисович посигналил – отворился проём в заборе. Не мешкая въехали на территорию странного производственного образования. Охранник в бушлате цвета хаки махнул рукой, показав направление куда дальше ехать.

Откуда-то из-за кустов выскочили две громадные кавказские овчарки и с глухим басистым лаем сунули оскаленные пасти в приоткрытое окно автомобиля, лязгнув у тонкой шеи. Насмерть напуганная девушка, прижалась к мужскому плечу, крепко зажмурив глаза.

Так в грозном лающем эскорте доехали до вагончика с признаками человеческой жизни: из трубы на крыше курился дым. Евгений Борисович выдал ноту протеста на неумолкаемый лай озверевших собак: резко нажал на клаксон, что вконец разъярило псов.

На крыльцо вышел мужичёк в чёрной телогрейке со смурым лицом, прикрикнул на собак, которые ему завиляли хвостами. Затем хозяин властно ухватил за ошейник самого крупного пса, отвёл в вольеру и запер там. Вторую бесноватую собачину посадил на цепь.

– Слушайте, уважаемый, не очень гостеприимно тут у вас, – сказал Евгений Борисович, выходя из машины, с опасением оглядываясь: кругом разбитые машины, горы кузовного металла. У вагончика припарковался черный Мерседес с разбитым передком, и рядом – такой же, но совершенно новый.

– Туда ли мы заехали? – усомнился вслух Евгений Борисович. – Это что свалка или пункт приёма вторсырья? Филиал мусоросжигающего завода?

– И то и другое, – густым басом ответил хозяин собак. – Что хотели?

– Хотим забрать архив предприятия N2.

– Уже забрали. Только что погрузили на самосвал и повёз он эту макулатуру на утилизацию.

– Да вы что! Это ценные бумаги!

– В каком смысле? – незнакомец насторожился.

– Нет, это не акции, облигации, и прочая хрень. Это интеллектуальные документы.

– Что такое интеллектуальные документы? – У басистого работника сморщилось лицо, точно вместо спелого яблока надкусил лимон. – Что называете интеллектуальной ценностью, то в коробочках из-под водки упаковано. Машина с полчаса как уехала, 130-й ЗИЛ, номер 326. Я вам записочку черкну, шоферу её покажите, рассчитайтесь по цене макулатуры и забирайте. В пятое депо машина едет. Знаете где это?

– Я знаю, – выпалила спутница.

– Ну дак, поспешайте! У кореша, что зилок ведёт, сотик сдох, не подзарядил с вечера… больше ничем помочь не могу.

Евгений Борисович топнул по педали акселератора. Автомобиль живо отозвался весёлым рокотом мотора. Золотистый лимузин крадучись выскочил на главную дорогу; рванул по асфальту с нарастающим ускорением. Спустя несколько минут они мчались так быстро, что готовы взмыть над полосой движения, если бы не препятствия в виде разомкнутой цепочки авто, ползущих неспешным караванным ходом.

Вскоре Евгению Борисовичу пришлось упражняться в мастерстве обгонов. Не сбавляя скорости резкое приближение к попутной машине, стремительный маневр выезда на встречную полосу, резкое ускорение – и снова неуловимыми движениями руля возвращение машины на основную полосу.

Так они обогнали с десяток машин; и Полина наконец оправилась от страха быстрой езды. Её лицо порозовело. Она с замиранием сердца следила как быстро словно крупным планом появляется задок незнакомой машины, потом какая-то сила отбрасывала её на спинки сидения, и в лобовом стекле через мгновение уже видела пьянящую даль, далёкую линию горизонта, где небо сходится с дорогой, земное с неземным.

Это и есть настоящий драйв!

Вскоре с удивлением разглядела очертания базы, куда так стремительно мчались. На этот раз на въезде в будке сидел полусонный вахтер. Он нехотя высунул лохматую голову из окна, и в ответ, не въезжала ли грузовая машина под номером таким-то, пробурчал, что не было таковой, возможно и не будет, такое бывает, что везут в одно место, а привозят совсем в другое. Пришлось ехать обратно, по другой дороге.

Так они колесили, поднимая пыль столбом по неухоженным дорогам промышленной зоны, пока наконец не увидели заветный номер на грязном борте машины. Грузовик в самом деле тащился в обратном направлении.

– Вот он, поганец! – вскричала Полина. Стремительный автомобиль ринулся вслед.

Водитель вдруг также топнул на газ, выехал на середину дороге и загромыхал по ухабам, точно металлическая бочка, сорвавшаяся с вершины холма. Евгений Борисович быстро догнал грузовик, моргнул фарами, нажал на клаксон сигнала – водитель лишь прибавил ходу.

Евгений Борисович перестроился ближе к левой бровке дороге в расчете, что где-нибудь на повороте, где дорога меняет ширину, вырваться вперед. Некоторое время они ехали точно два упрямых козла на горной дороге. Вдруг Евгений Борисович увидел впереди ложбину, подступившуюся к краю дороге, похожую на трехсторонний перекрёсток. Мгновенно созрел план.

Евгений Борисович чуть сбавил скорость и встал вплотную к задку грузовика. Рискованная позиция: в случае резкого торможения грузовика успеть бы затормозить раньше.

Так или иначе, но лихач за баранкой грузовика потерял легковушку. Он пробовал притормаживать и ускоряться – Евгений Борисович выполнял эти же маневры синхронно. У самого перекрестка легковушка резко притормозила, взяла влево и потом также резко рванула вперёд, оставив грузовику принять пыль из-под задних колес.

Ускоряя темп череды событий, Евгений Борисович безупречно выполнил классический приём перестановки, так называемый полицейский разворот. Машина перед самым носом грузовика крутанулась как юла, поднимая вихрь пыли. Ополоумевший лихач инстинктивно надавил на тормоз. И грузовик, возможно от неверного распределения тормозных усилий на задние и передние колеса, съехал с дороги в обочину. С грохотом ухнул набок, подняв саван пыли.

Пока ветер относил мутную завесу, Евгений Борисович разминал ноги и спину, обошел свою машину. Нет ли повреждений, сколов, царапин. Между тем, карабкающийся из кабины водитель с искажённым злобой лицом, оглашал окрест отборными матюгами. Спрыгнул с подножки кабины с увесистой монтировкой в руке. На полусогнутых ногах, готовый в мгновение ока броситься и растерзать, медленно пошел навстречу. Они сошлись: седой джентльмен и приземистый со всклоченными вихрами водила-лихач.

– Ты чё, батя?! Знаешь ли с кем игрушки такие играешь? Да я же тебя тут похороню, да хоть чё с тобой сделаю: зарою, закопаю по самую макушку, да хочешь машину твою колесами сейчас потопчу!

– Не получится. Оглянись, сам себя затоптал.

– Да я вот этой монтировкой и тебя и твою машину сейчас исполосую.

– Не сомневаюсь. Минуту подожди, исполосовать всегда успеешь, а то что я хочу сказать можешь не услышать. И это может быть гораздо важнее…

Евгений Борисович, не прерывая визуального контакта, смотря пристально глаза в глаза, дабы тут же уловить изменения в настрое неадекватного водителя и не допустить разрастания его агрессии до вполне конкретного дела. Однако вдруг увидел замешательство и растерянность. Агрессивный лихач даже выронил монтировку, челюсть у него отвисла, глаза ширились от ужаса.

Благоразумный джентльмен оглянулся. Увидел странную картину. Полина на фоне настежь открытых дверей салона, шла к ним, покачиваясь на тонких шпильках-каблуках. Высокая стройная эффектная, потряхивая волосами, которые не могли лечь так, как ей хотелось, стиснув обеими руками… что?.. что-то тяжеленькое и поблескивающей первоклассной вороненой сталью.

Пистолет! В её руках пистолет Макарова. Она держала его обеими вытянутыми руками. Глаза горят безумной яростью. В трех метрах они услышали, как отчетливо щелкнул снятый предохранитель.

– Стань прямо и опусти руки, – голос звучал холодно и властно. Водила подчинился. – Теперь ногой отшвырни монтировку подальше от себя… Так. Руки за голову и ложись лицом вниз.

– Да подождите, да отчего сыр-бор? – пришел в себя Евгений Борисович. – Полина опусти пушку.

Полина перевела дуло на Евгения Борисовича.

– Опусти пистолет, ты же хорошая девочка. Зачем нам всем здесь лишние проблемы. Это просто глупые игры взрослых мужчин. Никто никого не хотел и не хочет калечить… Зачем, кому это нужно? Мне? Тебе? Ему? – мягким вкрадчивым тоном снижал её градус ярости.

– Быстро опустила пистолет! – Полина вздрогнула. Евгений Борисович, не раздумывая, шагнул к ней. Выхватил из её рук опасную игрушку.

– Так уважаемый, – сказал Евгений Борисович, перекидывая пистолет с руки на руку, – мы действительно что-то заигрались, дело наше к тебе пустяковое и совершенно законное. В кузове твоем что? Макулатура? Для нас же это архив предприятия N2. Мы должны забрать его вот по записке.

Евгений Борисович показал водителю, напрочь сбитого с толку, бумаженцию братка, укротившего псов одним властным окриком.

– Не хрена себе из-за кучи мусора чуть меня не угрохали, машину свою под колеса бросали, в кювет из-за вас въехал

– Ты какого ляда погнал, когда фарами дал знак остановиться?

– Фиг знает, подумал, может заезжие гастролёры.

– А не покуражиться ли хотел?!

– Есть маленько. Девчонка тоже офигела. С пистолетом на меня пошла.

– Пистолет травматический. Под ПМ выполнен, точная копия. При стрельбе в упор, может серьёзно травмировать, между прочим.

– Угрохать из такого пистолета, как плюнуть. Машину завалил, – последовала тирада из отборных матерных слов, – как теперь вытаскивать? Забирайте ко всем чертям этот драный архив.

Евгений Борисович поднял указательный палец. Шофер, впадающий в истерику, умолк. По мобильнику набрал номер аварийной службы, лаконично объяснил ситуацию. Закончив разговор, пояснил:

– В течение получаса прибудет аварийка. Машина твоя всего лишь съехала с обочины. Для грузовика вмятины и царапины, как шрам на теле мужчины. Расслабься. Держи деньги за вызов аварийки и за макулатуру.

Полина смогла воочию убедиться, как слова становятся реальной силой. С лица шофер слетел эмоциональный шлейф. Оно стало, как и подобает мужчине, спокойным и мужественным, без дрожи в руках и коленках, без ярости, ослепляющей разум.

С помощью шофера Евгений Борисович перегрузил архив в багажник автомобиля и неспешно поехал прочь. Задание выполнено. Архив в машине. Чтобы его разместить сложили задние сидения и загрузили картонные коробки под потолок салона.

Полина сидела молчком, насупилась, и смотрела невидящими глазами в боковое окно. На бледном лице глаза её темнели могильным мраком, а голубая жилка на виске набухла, точно кровь где-то встретила преграду. Евгений Борисович поминутно поглядывал на спутницу: беспокойство росло.

Нужные слова для шофера нашел – разъехались по-товарищески, добрыми знакомыми. Но что с Полиной?

Вот как будто дыхание её замедлилось, покровы лица стали бледнее. Автомобиль плавно остановился у обочины дороги. Евгений Борисович тронул плечо девушки:

– Всё в порядке?

Полина попробовала улыбнуться. Лишь дрогнули кончики губ; лицо окаменело.

– Ты сильно испугалась. А я, дурень, зачем-то погнался за ним, как пацан.

– Нет-нет, – вырвался шепот. – Меня тошнит.

Евгений Борисович выскочил из машины, открыл дверцу салона. Мужская рука стала крепкой опорой для Полины. Мимо пронесся большегрузный автомобиль, сотрясая воздух и землю. От этого грохота Полина помертвела.

Седовласый джентльмен подхватил девушку на руки. Крепкой поступью отнёс подальше от дороги в редкий лесок. Нежная зелень молодых листочков, щебет птиц и свежий воздух перелеска на минуту взбодрили Полину. Она широко раскрыла глаза, как рыба глотнула воздух, всхлипнула, навернулась слезинка, вторая, третья – и зашлась в тихом плаче, разрастающемся, переходящем навзрыд.

Евгений Борисович чуть прижал её к себе, рукой поглаживал спину, спокойным голосом умиротворял: – Ну будет, будет тебе так расстраиваться. Переволновалась, в таких-то передрягах наверное и не бывала. Ну ничего, слёзы – это тоже хорошо, вся горечь будет выплакана.

У Полины блеснули глаза. Вместо слов благодарности, прильнула к нему. Белая рубашка Евгения Борисовича промокла от её слез. В контакте влажной ткани ощутил приятные уколы миниатюрных сосков, затвердевших от внезапного возбуждения. Приятный сумбур входит в девичью голову, все еще затуманенную плачем. Спутница примолкла, пораженная новым ощущением.

Между тем, Евгений Борисович без труда уловил, почти машинально, начало эротического действия, Он, может быть, с минуту другую пребывал в нерешительности: стоит ли? И затем рука его решительно скользнула вниз по спине к ягодичной развилке. Он поглаживал с отчетливым акцентом эротического точечного массажа. Вдруг тронул и сжал как бы невзначай ягодицы, скользнув ниже. Полина замерла, и когда он поднял ладонь вверх по спине, она прижалась крепче, зарылась мокрым личиком в ворот мужской рубашки, сама расстегнула верхнюю пуговицу рубашки. Горячее дыхание, как теплый и благостный весенний ветерок, овеяло мужскую шею.

Рука универсального мастера скользнула снова вниз по девичьему стану. Полина, следуя движениям руки, коснулась носочками зеленой травки, опустилась на коленки, чувствуя дрожь, выгнула спину, вдыхая аромат пробуждающейся земли. И замерла, словно ощущая объятия самой природы, а благодатная рука мужчины лишь делала эти объятия сладостней. Так стоя с прикрытыми глазами с гулким стуком в робком сердце ощутила, как что-то однозначно понятное ей упруго вошло глубоко внутрь и забилось как новое сердце в удивительно-странном плавающем ритме. Она, теряясь от дивной радости, всё искала, как приспособиться к этому ритму, как первое сердце заставить биться также. Она мотала головой, откидывая с лица волосы.

Брызнувшее солнце умножило радость; с полураскрытых губ вырвались торжествующие крики. Её ничто не сдерживало: при каждом ударе нового сердца она голосила, плача от радости. Коленки то и дело разъезжались. Она извивалась на скользкой траве, теряя и находя точку опоры. Словно без остатка отдавая себя во власть стихии. Плескаясь на гребне волн, устремляясь вниз и воспаряя вверх.

В голове мелькали отрывочные образы: почему-то гибнущего «Титаника» и парящей над гребнями волн большекрылой птицы, высматривающей добычу. В какой-то момент солнце брызнуло ярче, гребни волн замерли и два сердца внутри её ударили вместе одинаково, сложив вибрации в одну силу. Тело её всколыхнулось, затрепетало. Она забилась в конвульсиях, ногой безжалостно оттолкнув мужчину прочь. Но Евгений Борисович взял Полину на руки и с улыбкой ждал, когда проясниться её сознание.

– Что это было? – спросила Полина, лучась как солнышко. – Со мной никогда такого не случалось. А почему вы держите меня?

– В медицине это называется просто: оргазм, – сказал Евгений Борисович. С величайшей осторожностью усадил её в кресло автомобиля.

– Хотите сказать, что мы с вами только что совершили половой акт?

– Вроде того.

– У меня с мужем происходит не так. Правда, он мой первый мужчина. Второй неужели лучше?

Евгений Борисович пожал плечами.

– Я хочу еще такое же. Мне не верится, что такое возможно.

– Такое по заказу не делается, к такому подходят.

– Блин, опять заморочки!

Евгений Борисович предложил Полине на месте проверить содержимое архивных папок, захваченных с бездной эмоций на грани срыва. И срыв состоялся, причем вверх, а не вниз.

Допустить быть растоптанными, уязвленными, униженными – не в правилах Евгения Борисовича. Тем, кто с нахрапом, со злостью и подлым замыслом – тем достойный отпор. Бастион железной логики и здравого смысла. И комендант бастиона Евгений Борисович. У него есть помощники, в большей части женского пола.

Жизнь – бесценный дар небес (неведомого, но ощущаемого Бога); смерть может быть началом, и может быть крахом. Кто стоит у порога постижения этой мистической тайны создает ореол притягательности. К нему тянутся те, у кого лишь искорка жажды настоящего.

У Полины такая искорка разгоралась, и в глазах и в сердце. Провести день наедине с интересным мужчиной, доступным для полного контакта, – это праздник крепнущей души.

– Прямо на улице, на зеленой лужайке будем проверять архивные папки?

Евгения Борисович расхохотался.

– Вашему техотделу как раз и не хватает свежего ветра. Корпят сменами над нечитаемыми документами.

– Делают вид, что корпят.

– Это тоже, как делать вид, что живем.

– Ужасная перспектива! Им-то ладно старикам и старухам, а мне по-настоящему жить хочется.

– Жить в любом возрасте хочется. И на полную катушку!

– И даже потягаться с молодыми?

– Юношеский запал у некоторых остается на всю жизнь.

– Ого! Сколько же вам лет, Евгений Борисович?

– Мне 2016 лет.

– Серьезно? Вы что, Кащей Бессмертный? А может быть вампир?

– Конечно, вампир. Я выпиваю суть молоденьких девушек. Поэтому не старею.

– Вы меня зарежете?

– В тебе зарежу виртуально смертного человека.

– Мне не будет слишком больно?

– Тебе будет и больно и приятно. И кое-что из этой серии состоялось.

Короткий вздох воспоминания освежил прелестью нежное личико.

– Если так, я согласна. Хочу даже по ускоренной программе.

– Здесь вмешивается высшая сила. Таинственная, загадочная, страшная, радостная. Повлиять на неё напрямую нельзя.

– Гм, как интересно! А почему вам 2016 лет? Раскроете хотя бы эту загадку?.. Мне будет столько же лет, когда выпью до конца эту чашу с вами?

Евгений Борисович кивнул. Игра переходила в реальность, реальность снова в игру. Они нашли друг друга, чтобы фантазии вошли в реальность. Блаженная улыбка гуляла по лицу.

– Это возраст нашей цивилизации, Полина. Мы живем её мыслями, чаяниями, ощущениями и предощущениями.

– Никогда не допереть!.. Если я скажу в техотделе, за традиционным чаепитием, что мне 2016 лет, они грохнутся со стула. Это в лучшем случае.

– В Библии есть такая фраза: «есть много званных, но мало избранных». Так вот, что понятно избранным, то недоступно званным.

– Понятно, язык надо держать за зубами.

– Конечно. Особенно следует щадить и беречь близких и родных.

– Для признания в измене время не пришло, так?

– Нет не так. Оно может и не прийти. Прийти совсем по-другому. Как только ты скажешь мужу, это сразу станет изменой. В этом коротком слове много подсмыслов, которые прежде самой надо разрулить!

Полина захлопала в ладоши, расхохотавшись. И вдруг, примолкнув, спросила:

– Это правда?

– Это правда. Мы не ищем удобную форму для лжи.

– А что мы ищем?

– Недостающие разделы техдокументации, чтобы в кратчайший срок в нашей стране освоить выпуск импортозамещающей продукции, превосходящей аналоги по качеству, и в разы меньше по себестоимости.

– Это я понимаю.

– Мы должны быть лучшими во всем… Ты будешь шикарной женщиной. Ты откроешь в себе кладезь удовольствий. Тебе не надо стелиться перед чужими ценностями – наши лучше. Наши вмещают и комфорт, и чувственные удовольствия, и серьёзный душевные изыскания.

– Неужели для всего этого надо хорошенько потрахаться?

– Забудь про это слово. Вычеркни его из словаря, или сделай помету: это слово из сленга дебилов. Не тех дебилов, которые родились природным путём, а которых сделала наша цивилизация. Когда мне было столько же лет как тебе, это слово мы не употребляли.

– То есть в 1985 году как-то по-другому называли прелюбодеяние?

Евгений Борисович поморщился:

– Фу, как противно звучит. Этот синоним, это слово-заместитель придумали инквизиторы, кто с мечом утверждал якобы христианскую веру. На самом деле это были полчища кровавых бандитов.

– Ладно, мне малопонятно, как трахается современный мир, как интимничали тридцать лет назад, а как прелюбодействовали тыщу лет назад. Ты скажи как назвать наши с тобой скрытые действия? Как же назвать то скрытное действие, чем заниматься можно только с мужем в супружеской кровати, а с другими ни-ни?

– Пусть пока это будет нашим секретом. Посмотрим, какой из него вырастет плод. В моём кабинете, как ты успела заметить, есть чудесное лимонное деревце. Весной у него зачинается плод, ровно через девять месяцев готовый плод падает в руке. И по его вкусу оцениваю уходящий год.

– Но лимоны всегда кислые!

– Да, если без сочетания с другим вкусом.

– Может быть, это связано с теорией относительности? Правда, из этой теории я знаю всего лишь чуточку. Я знаю, что многое зависит от точки отсчета, от угла зрения, от системы координат.

– Ты умница! Ты почти ответила на заданный вопрос! Есть несколько моментов, которые приходят пониманием без слов.

– Это как?

– Когда тебя целуют, слов не надо.

– И когда трахают тоже… ой, не трахают – а любят… Вы что меня любите?

– На данные момент уместнее сказать: обожаю! Именно, обожаю тебя, твое гибкое тело, твоё милое простодушие, обаятельную неосведомленность, зачатки дивной гордости. Твои глазки как очи принцессы…