Текст книги "Дорога в бесконечность. Стихи и проза"

Юбилей

 
На своём юбилее я такой, как я есть, одинокий.
Среди милых гостей, среди смеха и всей суеты
Отрешённо сижу. Отрешённый от жизни жестокой,
Я в себя ухожу, за собою сжигая мосты…
 
 
Чтобы кто-то случайно не нарушил моё отрешение
Чтобы в мысли мои
Дверь случайно бы не приоткрыл…
Ну а здесь за столом за меня принимают решения
За меня говорят, словно я про себя всё забыл…
 
 
За меня наливают и меня поздравляют, как будто,
Я давно уж не здесь – где-то там далеко-далеко…
А потом про меня забывают все сразу под утро
Видно мой юбилей им достался не очень легко…
 
 
Возвращаюсь и я
В юбилейный свой мир перегарный
На друзей и знакомых я обиды ничуть не держу —
Сразу видно, они поработали очень ударно…
Я за это их всех персонально домой провожу.
 
 
Чтобы завтра опять
Стать таким же, как был, одиноким
Чтобы с музой опять проводить все свои вечера
Чтобы больше никто
Не заглядывал в душу как в окна
Чтобы лет через пять
Повторить всё, что было вчера…
 

Из неизданного
(1967 – 1989)

Новогодние подражания великим

Н. А. Некрасову

 
Однажды в студёную зимнюю пору
Я из лесу вышел. С дружиной ГАИ…
Гляжу, поднимается медленно в гору
Не то «москвичок», а не то «жигули».
А за рулём в полушубке овчинном
В шапке из норки сидит мужичок…
Ведёт он машину в спокойствии чинном
Увидел меня и хотел наутёк…
 
 
– Здорово, парнище!
– Ступай себе мимо!
– Уж больно ты грозен, как я погляжу…
А ёлки откуда?
– Из леса, вестимо.
Сосед, слышишь, рубит, а я отвожу.
…В лесу раздавался топор браконьера.
– А что у соседа большая семья?
Всё рубит и рубит. Не знает и меры…
– Так ждут на базаре его кумовья!..
– Так вот оно что! Одному, знать, опасно…
Ну, что же, голубчик, за всех получи!
 
 
…А он вдруг с испугу как рявкнет: согласен
Ну, мёртвая, трогай!.. И скрылся в ночи…
 

М. Ю. Лермонтову

 
В лесу в середине российской земли
Три гордые ели росли и росли…
Так многие годы прошли, пролетели
И тихо и мирно состарились б ели,
Но к елям однажды пришёл караван…
В тени их весёлый раскинулся стан,
Стаканы, звеня, наполнялись водою
И гордо кивая колючей главою
Приветствуют ели нежданных гостей.
Но чёрные мысли лелеет злодей…
И только лишь сумрак на землю упал
По корням упругим топор застучал
И пали без жизни питомцы столетий…
Но отчего ж веселятся все дети?
Ведь нынче всё дико и пусто кругом…
Так стал человек для природы врагом.
 

А. С. Пушкину

 
Я помню чудное мгновение
Передо мной стояла ты
Не так как прежде – наваждением,
А исполнением мечты…
В томленьях грусти безнадежной
Среди базарной суеты
Мечтал вдохнуть твой запах нежный
И убедиться – это ты!
Тебя я вырвал как из плена
Из рук коварных продавцов…
А ты – из полиэтилена,
А не из сказочных лесов.
Душе настало пробуждение
И взяв двухрядную пилу
Я без стыда и сожаления
Все ели в городе пилю…
И вот во мраке заточения
Проходят тихо дни мои
Без праздников, без вдохновения,
Но с вечным запахом хвои…
 

С. А. Есенину

 
Вот она суровая жестокость —
Тёмной ночью в лес пришёл злодей
Топором он чудо-ели косит,
Как под горло режет лебедей.
Всё ему здесь близко и знакомо
Он не раз здесь шастал по-утру
И упрятан в жёлтую солому
Елей голубых холодный труп…
В «жигулях» везёт как в катафалке
Елей мёртвых запах в склеп квартир.
Мне тех ёлок в общем-то не жалко,
Жаль, что он меня опередил…
С топором иду в тоске и злости
Лучше их теперь я где найду?
Но лежат повсюду только кости
Бывших чудо-ёлочек везде…
Я не виноват, но кто поверит
Я ведь тоже из таких людей…
Он уехал. А мне шепчут ели:
Браконьер! Убийца! И злодей!
 

1981 г.

До чёртиков допили

 
Как он пришёл я толком и не знаю.
Я сам все двери запер на запор.
Но он пришёл и сел не раздеваясь,
Завёл со мной сам первым разговор…
– Ты кто такой?
– Тебе какое дело…
– Всё пьёшь и пьёшь – совсем не отдыхал…
Я на него, уставясь обалдело,
Соображал: откуда он, нахал?
– Откуда? Сам не знаешь? Всё оттуда…
– Тогда скажи как ты в квартиру влез?
Ну а не скажешь, выкинуть не трудно —
Будь ты хоть чёрт сам или чёртов бес…
– Ну, друг, признал! Знакомиться не надо.
Ты самогонку пьёшь или коньяк?
Достал бутылку, плитку шоколада
Зажглась душа и сам мне чёрт свояк!
И как-то очень быстро забурели…
Запели песни. Только вдруг тоска
Нашла на нас…
– Ты чёрт на самом деле?
Тогда скажи, а где твои рога?
– Да я их потерял вчера. Не в драке…
– А без рогов какой тогда ты чёрт —
Ты просто алкоголик, сказки – враки…
И разгорелся с новой силой спор…
И на всю ночь пошла такая пьянка
Пока он по английски не ушёл…
А я проснувшись утром спозарану
И впрямь рога те чёртовы нашёл…
 

1981 г.

Мы к лектору с вопросами пристали

 
Чего-то мы от Запада отстали,
Чего-то план не прёт у нас по стали,
А может металлурги хуже стали
Ту самую варить сегодня сталь?
 
 
Мы к лектору с вопросами пристали,
Вопрос не зря волнует нас по стали:
Быть может из неё опять медали
Медали только льют, как было встарь?
 
 
Но дока-лектор наш не растерялся
Покаялся при всех и всем признался,
Что он, мол, за наградами не гнался
И сдать готов металл в утильсырьё…
 
 
Быть современным, видимо пытался
И так заговорился, так заврался,
Но только брат наш быстро разобрался,
Где правда у него, а где враньё…
 
 
Тут не стерпел сантехник дядя Коля,
Известный в нашем ЖЭКе алкоголик.
И стукнув в грудь, сказал ему: доколе
Мы будем так вот сталь переводить?
 
 
Ну и пошло. Кричит народ и спорит:
Одним дают, а мы их хуже что ли?
А если так, то хватит нам Героев
По цифрам и бумагам выводить!
 
 
Тут лектор наш, видать, струхнул порядком
Призвал нас всех немедленно к порядку
Вновь что-то говорил, а сам украдкой
Уставился глазами в циферблат…
 
 
Пусть заливает нам он речи сладко
И без него мы знаем – разнарядку
Спускают сверху… И не по порядку —
Дают лишь тем, кто там имеет блат…
 
 
Пока мы так в конторе рассуждали
Кому из нас положены медали
И кто из нас всех меньше нагрешил…
 
 
…Наш лектор, нажимая на педали
Подальше от греха удрать решил…
 

1981 г.

Что ночью снится всем

 
Тихо спим, устав от бренных
Ежедневных дел, проблем…
Что нам снится? Несомненно
То, что снится ночью всем…
 
 
Стол, заваленный дарами,
Теми, что нам негде взять.
Дом, обвешанный коврами,
А кому – богатый зять…
 
 
А кому-то  телевизор,
Но, конечно, экстра-класс!
Сны приходят к нам без визы,
Баламутят душу в нас…
 
 
Чтобы утром мы проснулись,
Обозлившись до конца.
В наши шубы завернулись
Вновь от пяток до лица
 
 
И пошли долой из дома,
Но не в поисках души,
А сперва по гастрономам…
А потом, если решим
 
 
Кто на рынок. Кто-то прямо
Ходом чёрным вновь на склад…
Ищем день и год упрямо
Что-то. Вот такой расклад…
 
 
О душе когда тут думать,
Где уж нам уж до души —
Килограммы наших сумок
Поскорей бы дотащить
 
 
До квартиры в час вечерний,
Чтоб поесть и тихо спать,
Чтобы завтра, хлопнув дверью,
Как вчера, свой день начать…
 
 
…Только сколько ж продолжаться
Может этот страшный бег?
Так зачем же обижаться,
Что стал чёрствым человек?
 
 
Мимо боли пробегаем,
А ведь надо бы помочь!..
Ну а нам кто помогает?
Всем от тяжести невмочь
 
 
Распроклятых вечных сумок,
От рутины вечных дел…
Хоть один нашёлся б умник
Положить всему предел…
 
 
…Ну а если вдруг найдётся —
Чем нам это обойдётся?..
 

1981 г.

Вся жизнь – спектакль

 
Ещё один закончился спектакль
И зрители ушли и свет потушен.
И маленький актёр, найдя пятак,
Спешит в метро, ведь дома стынет ужин…
 
 
Он маленькую роль свою сыграл.
В большой игре есть маленькие роли:
В бессчётный раз на сцене взятки брал,
А жизнь свою всё так и не устроил…
 
 
В большой игре другим достались роли
И в жизни тоже – званья, ордена,
И даже зарубежные гастроли…
Ему же – только нищая страна.
 
 
Что сделаешь, вся наша жизнь – спектакль,
Где короли играют королей,
А остальным – массовка за пятак…
Но без театра вряд ли веселей
 
 
Жилось бы нам… Я прав, увы, не так ли?
…Кремлёвский зал – огромный как страна —
Вот где теперь все главные спектакли
И на слуху артистов имена…
 
 
Уж год шестой идут и без антракта.
И кажется не быть тому конца…
А маленький актёр наденет тапки,
Чтоб отдохнуть от роли подлеца
 
 
Уставится в свой старый телевизор
И будет, как и мы, переживать,
Как там в Кремле в спектакле нашей жизни
Начнут не тем награды раздавать…
 

1981 г.

Придворный шут

 
Я шут и потому в речах я смелый…
Я просто шут, так что же взять с меня!
Придворный шут – любимец королевы,
А может быть, её второе Я…
 
 
Когда я в слух читаю её мысли,
В глазах читаю боль её души,
Она же королева, ей бессмысленно
Шутить как я. Она при мне молчит…
 
 
Ведь у неё есть я – и шут и друг,
Который лишнего врагам её не скажет
И не подставит королеву вдруг,
А если что, поправит и подскажет…
 
 
О, если б так, я был б шутом всегда,
Но милость королевская проходит,
Как и мои, шутя, идут года
И старый шут когда-нибудь уходит…
 
 
Чтоб уступить вдруг шутовское место
Другому – королю или шуту…
Я – королеский шут и если честно —
Кто мной – шутом – заменит пустоту?…
 

1981 г.

Разговор в курилке

 
– Давайте, мужики, поговорим…
– О выпивке, а может быть, о бабах?
– Мы в выпивке когда-нибудь сгорим…
– А выпить мы пока ещё не слабы!
– Нет, мужики, давайте о другом…
– О жизни что ли? Будь она неладна!
– Нет, мужики, о самом дорогом…
– Всё дорого теперь. Как чёрт от ладана
Бежишь от цен, аж прямо дрожь берёт.
– Эх, мужики, неужто непонятно?
– Понятно всё – проблем невпроворот
К тому же завтра, говорят, зарплата.
Вот мы гульнём! Гульнём от всей души
И нашим бабам кое-что покажем…
– Эх, мужики…
– Да брось ты, не шурши,
Вот выпьем и полегче станет даже…
…И так всегда. И так везде и всюду:
О женщинах ни слова – словно нет.
Я им ору: Я завтра пить не буду!
– Ну и дурак – послышится в ответ…
 

1981 г.

Я умер на святую Пасху

 
Поют в церквах пасхальные стихиры
В них воздают свою любовь к Христу
А я спешу с тоской своей к трактиру
К стакану прикоснуться как к кресту…
 
 
В безбожии своём себя уверив,
Пьём водку с ней под колокольный звон
Ведь всё равно любовь давно потеряна
Душа с похмельем тоже выйдет вон…
 
 
Быть может ей покаяться хотелось,
Но я до покаянья не дошёл…
И не успел – моё пустое тело
Наряд из вытрезвителя нашёл…
 
 
Без денег. Без души. И не опасный.
Как будто я сегодня и не жил…
А вдруг я умер на святую Пасху
Сам по себе молитву отслужил?..
 
 
По дням своим растраченным впустую,
И по любви не признанной тобой…
И нужен ли такой теперь Христу я,
Как не нужна и мне его любовь…
 

1981 г.

Пусть говорят

 
Пусть говорят, что я не верю в бога,
Что не ношу нательного креста,
Что поношу в словах своих Христа,
Что в храм его закрыта мне дорога…
 
 
Пусть говорят. Я сам не возражал…
Прощать врагам обиды – не умею,
И каяться в грехах своих – не смею,
Ведь я пока их и не совершал…
 

1981 г.

Успокой

 
Не знаю как, но успокой
Мою израненную душу,
Поставь свечу за упокой,
Иль просто-напросто послушай
Поток моих пустых речей
Наружу рвущихся из тела…
Поставь хоть тысячу свечей,
Но только сделай своё дело —
Убей в душе моей печаль
Из тела вырви мою душу
Или скажи ей невзначай:
Хозяин твой мне и не нужен…
И всё поймёт моя душа
И успокоится не споря…
И я уйду с ней не спеша
Залить вином в трактире горе…
 

1979 г.

Не уезжай

 
Не уезжай – беззвучно шепчут губы
Не уезжай – кричат мои глаза,
Но вдруг себя одёргиваю грубо:
Прости, не то я, кажется, сказал…
 
 
Не волен я тебя держать, не волен,
Как и не волен вслед тебе бежать.
И если я тобою тайно болен,
Зачем тебя той болью обижать?
 
 
Не думай обо мне. Живи спокойно.
Я тоже проживу уж как-нибудь…
Пусть одному мне будет тайно больно,
Но только ты вернуться не забудь!
 

1979 г.

Телефонный звонок

 
Прорвался голос твой сквозь шум эфира
И я кляну в душе родную связь.
Как будто разделяет нас полмира,
Но ты и сквозь полмира прорвалась…
 
 
Обрывки фраз твоих ловлю из бездны
В ответ кричу, быть может невпопад:
Не исчезай! Но ты опять исчезла —
Разъединил бездушный автомат…
 
 
А я кричал и звал тебя… Напрасно!
Пока не понял как мы далеки…
Не только жизнь и связь над нами властна —
Вновь вместо слов тоскливые гудки…
 

1979 г.

Он жизнь мне подарил

 
Мне говорят я по ночам кричу…
Всё может быть, кричу, но не от страха
Меня вы не будите, я хочу
В последний раз ещё сходить в атаку,
Чтоб друга защитить от пули злой,
От той, что наяву его сразила,
Чтоб друг мой был по-прежнему живой,
Но только я вернуть его не в силах…
И никаких моих не хватит лет
И слов моих простить себя за слабость.
Он мне тогда отдал бронежилет,
А подарил, выходит, жизни радость…
 

1981 г.

Ушла, не сказав до свидания…

 
Ушла, не сказав до свидания,
Лишь хлопнула дверь. Сгоряча…
И первое наше свидание
И локон волос у плеча
И губы от холода синие
И капли дождя на лице
И счастья неясные линии
И ссоры минувшей фальцет —
Остались за дверью. Как просто
Решается в жизни подчас.
Не будет ненужных вопросов
И слёз из накрашенных глаз…
 
 
Не будем друг друга, ругаясь,
В своей правоте убеждать…
Нет, хлопнула дверью другая,
А эта останется ждать
Стоять под дождём и под ветром…
Так раньше случалось не раз —
Сначала тобой был отвергнут,
И принят обратно в тот час…
 

1978 г.

Гололёд

 
На улице сегодня гололёд
А мне вот нравится: разнообразие!
Но только почему-то весь народ
Ругается: какое безобразие!
 
 
Кого они ругают? Не ругайтесь
Ведь дворник в том совсем не виноват.
Вы лучше, как и я вот, покатайтесь…
Они не понимают и спешат.
 
 
Идут и ищут в море гололёда
Асфальтовые островки
И зря не знают – так намного проще —
Бежать, скользить и мчаться словно вихрь!
 
 
А их вот тыщи
Кричат мне: разобьёшься,
Им жить охота,
Им жалко свою жизнь,
И падают, смешно взмахнув руками…
 
 
Я мимо них со смехом прокачусь.
Нет, я не радуюсь, не спорю с чудаками —
Мне жалко их…
Но я у них учусь.
 

1967 г.

Память

 
В час вечерний сижу
Своей жизни конспекты листаю.
В свою память смотрюсь —
Память самый надёжный альбом.
Я вот этого знал,
А его почему-то не знаю
Или просто забыл
Или не был с ним вовсе знаком…
 
 
А вот эту любил
А вот та – ревновала напрасно.
Ну а этот портрет
Для кого я в себе берегу?
Симпатичная девочка
Взгляд влюблённый и ласковый
Как зовут тебя, милая?
Вспомнить я ну никак не могу…
 
 
…Фотографии в памяти
Надписи полуистёртые.
Детский ломаный почерк
Знакомый до боли в глазах…
Но теперь повзрослев,
Стали мы неприступными, гордыми
И не можем, как прежде,
Всей правды друг другу сказать…
 
 
И всё чаще кривим мы душою
К обману готовые
И к тому, чтоб забвением
Чувства навек зачеркнуть.
Покупаем альбомы
И фото вставляем в них новые…
Только зря мы пытаемся
Память свою обмануть.
 
 
В уголках нашей памяти
Лица хранятся безвестные…
Я вечерней порой
Достаю свой потёртый альбом
И в моей комнатушке
Неуютной, прокуренной, тесной
Соберутся друзья
За единственным в доме столом…
 

1978 г.

Тем не нашим

 
Когда спросят при встрече:
Ты зачем разменялся на мелочи,
Мы ж тебе предлагали
Свободу и деньги и власть
И вина закатись
В ресторанах смазливые девочки —
Выбирай и плати,
Утоляй свою жажду и страсть!
 
 
И носил б ты сейчас
Джинсы что ни на есть – заграничные
И причёску под «хиппи»
Ну и крест на цепи золотой…
Но на этот вопрос
Что имею я в жизни обычной?
Им отвечу:
А что в вашей жизни пустой?
 
 
Кутежи до утра,
Но за ними приходит похмелье…
И приходит расплата —
За счастье ведь надо платить…
Вы свободу глотаете
Словно волшебное зелье
Упиваетесь жизнью
И можете вовсе пропить…
 
 
Вы не цените жизнь
Ни в копейку, ни в рубль завалявшийся…
Да и где вам ценить,
Ваша ценность – ярлык на штанах.
Взять бы вас длинногривых,
Тупых, отожравшихся
И упрятать в Сибирь
Или всех закопать в ледниках…
 
 
Вы ж считаете – зря
Мы вот так разменялись на мелочи
И по восемь часов в шумном цехе
Стоим у станков?
Только вы не надейтесь
Ни на деньги свои, ни на девочек,
Ну а модные джинсы
Вряд ли скроют от глаз дураков…
 

1971 г.

Фемита ла комедиа

 
На твой спектакль я не достал билета.
Толпа у кассы. Людей невпроворот.
Увы, меня безвестного поэта
Тупой швейцар прогонит от ворот.
 
 
А ты в том зале. И свет уже потушен.
Висит над залом сладкий полумрак.
И разодетые в шелка и джинсы души
Глазами так и жрут Гамлетов фрак…
 
 
И ты для них с ума сегодня сходишь?
Офелия! Родная! Не дури!
И Гамлет твой сегодня пьяный вроде
Всё лезет целоваться… Так умри!
 
 
Умри, Офелия! Умри как Дездемона!
Пусть я поэт и вовсе не актёр
На сцену вырвусь… Ты падёшь без стона…
А в зале урагановый восторг!
 
 
Швейцар вздохнёт: опять переиграли…
Под гром оваций унесут тебя…
И долго буду я в ревущем зале
Стоять один, рубаху теребя…
 

1981 г.

Ты – муза?

 
Муза в гости пришла.
Здравствуй, Муза,
Проходи и садись ко столу.
Вот стакан, вот бутылка,
Вот ужин…
Закуси и начнём рандеву!
От восторга кричу:
Ай, да баба —
Не моргнув выпивает стакан!
И на пол женский
Видимо, слабый,
Я скорее иду на таран…
А она, словно ведьма, хохочет:
Ты поэт вновь набрался уже.
И сидит за столом,
Между прочим,
Словно в прочном
Сидит блиндаже…
И глазами стреляет
Как пушка…
И в квартире
Сплошной артобстрел…
Может Муза не Муза?
Неужто!
Снова чёрт ко мне в дом
Залетел…
 

1981 г.

Амур

 
Залетел на огонёк
В опустевшую квартиру
Незнакомый паренёк
Так похожий на факира…
Оказался балагур,
Неплохой и скромный малый.
Говорил, что он Амур,
Но про это врал, пожалуй…
Посидели, погрустили,
Помечтали вместе вслух,
За знакомство пропустили,
Тут он сразу и потух…
Пыль сошла со слов слащавых
Обнажилась плоть и суть…
Мне кричал: начни сначала
И стучал зачем-то в грудь…
Говорил: любовь – отрава,
Нашим женщинам не верь…
Мне от слов тех дурно стало
Выгнал я его. За дверь…
Пусть Амур он, пусть Пророк он,
Но зачем же клеветать!
…Кто-то долго бился в окна
Не хотел всё улетать…
 

1981 г.

Улица детства

 
Забрёл случайно ли, невольно ли
На улицу минувших лет
И хоть зовётся она Школьною
Но школьных лет давно уж нет…
Остались лишь воспоминания
Но и они ожили вдруг:
Здесь белобрысый мальчик Саня
Когда-то жил – мой лучший друг
Здесь в  доме с номером шестнадцать,
Где  три берёзы под окном…
Жаль не успел я попрощаться
С тем домом старым. А потом
Когда сюда пришёл однажды —
Ни дома нет, ни тех берёз…
И детства не бывает дважды
В отличие от детских слёз…
 

1981 г.

Литературные пародии

Чертополох

Вот так мои стихи

Весёлые, живые строчки…

И вдруг прокрадывается, ох!

Поставить бы в том месте точку

А я вставляю в них чертополох…

Н. Иванова

 
Люблю цветы
Безумно и безмерно!
Не выразят любовь
И сотни слов.
Вы розы любите,
К примеру,
А я люблю —
Чертополох…
 
 
Вы розы покупаете
Любимым.
Цветов прекрасных
Я купить не смог
У магазина
Проторчав напрасно
И подарил жене
Чертополох…
 
 
И пусть букет мой
Будет неказистым
Лишь ты скажи,
Что он совсем
Не плох,
Ведь розы увядают
Слишком быстро,
Зато во всю цветёт
Чертополох…
 
 
…Так и в стихах:
Благоуханье
Красивых слов,
Как пышных роз
В десятках строк.
Но вот доходит
До признания
В любви —
В словах
Чертополох…
 
 
Поставить бы
В том месте точку,
Чтоб лишнего,
Не дай мне бог,
Вдруг не сказать.
А между строчек
Уж пророс
Чертополох…
 

Я убит под откосом

Сентябрь отпел, отбушевал

Пожаром дней златоволосых

Живут во мне твои слова:

Любовь убита под откосом.

Не будь, родная, палачом,

В разлуке осень не виновна.

Кто только с небом обручён

Не должен резать грудью волны…

А. Чертенков

 
Живут во мне твои слова:
Любовь убита под откосом!
Так ты ж одна со мной была…
Так кто убийца?
С тем вопросом
Хожу и думаю, страдая,
Ответа не найду ни в чём…
Злюсь на себя,
А злясь, рыдаю,
Тебя считая палачом.
Я в небо рвусь,
А ты боишься,
Чтоб я однажды не сбежал…
И под откос
Спихнуть стремишься
Меня. И притаив кинжал,
Взмахнёшь рукой —
Любовь убита!
 
 
…Сентябрь отпел, отбушевал
И я тобою позабытый
Упал сражённый наповал.
Оставив песню недопетой,
Свои стихи не дописав,
И словно дым от сигареты
Я таю тут же на глазах…
В разлуке осень не виновна,
Я на бессмертье обречён,
Ведь не удержишь, безусловно,
Того, кто с небом обручён…
Лишь одного я  не пойму:
Ну, почему же под откосом,
А почему же не в Крыму?
Там море —
Спрячешь  без вопросов…
 

Высота

Пройдись по бордюру.

Держись.

Вот так!

Теперь через пропасть

Шагни по бревну.

Ну? Почему?

Страшна высота?

А. Ильинский

 
Давно знакомая палата…
Соседи вроде бы не те…
Лежу закованный, как в латы
Грущу о новой высоте.
На сто процентов загипсован
И больше некуда спешить
Читаю лишь про невесомость
Так вроде бы полегче жить…
Ильинскому поверив сдуру,
Теперь я жалуюсь врачу:
Хожу по стенам, по бордюру,
По потолку… Летать хочу!
Рвать притяжение земное
И руки вот уж – два крыла…
Пошёл бы он тогда со мною
И пациентов было б два!
 

Испорченный телефон

Бегу в такую стужу

К автомату на Сенной

Звоню чужому мужу:

Поехали со мной!

От мороза трубка рыжая

Огнём раскалена

А муж бубнит обиженно:

Приехала жена…

Л. Никольская

 
В лютый зной
В июльский полдень
К автомату на Сенной
Прихожу…
При всём народе
Говорить с чужой женой.
Замолчали люди
Тут же,
Вот уж шепчут за спиной:
Это надо же! При муже
Говорит —
Пошли со мной!
…А от зноя трубка рыжа,
Жарит так, что мочи нет…
А она бубнит обиженно:
Муж приехал на обед!
За стеклом
Людишек месиво
Шепчут: знать, не повезло!
Ах, зачем трубу повесила!?
Нет монеты как назло…
 
 
А вокруг на удивление
Целое столпотворение:
– Знать не хочет!
– Кто? Актриса?
– Ну даёт, и он туда…
– Как зовут её?
– Лариса
Я расслышал без труда…
– Что ж он
Голову морочит ей?
– Ненормальный…
– Просто псих…
– Муж был дома,
Между прочим…
– Ну а он?
– Читал ей стих!
И пошло гулять
В народе…
На Сенной зевак
Не счесть!
А я ей хотел пародию
Эту вот,
Как вам прочесть…
 

Я к вам с отмычкой не приду

Живи. Вам дали ордер

На тёплое жильё

Я вам вручу как орден

Спокойствие своё.

Я не приду с отмычкой

Не беспокойся – нет…

Л. Никольская

 
Растрезвонили соседки
Дали, мол, квартиру Светке.
Почему? Ведь первой в списке
Дать должны её Лариске…
Дело сделано. Как орден,
Ей вчера вручили ордер…
Что ж, хорошее жильё,
Жаль, что только не моё…
 
 
Вспомнить старые привычки —
Снова взяться за отмычки?
Только что у этой Светки —
Стол стоит да табуретки…
Дали бы её Ларисе —
Там и для меня нашлись бы
В книжном шкафчике с духами
Две тетрадки со стихами
Я их взял бы тихо, чисто
И продал бы пародисту
Александру Иванову…
А теперь заботы снова.
 
 
Ведь не зря хожу я грустный —
У неё замок французский…
У других поэтов тоже
На французские похожие…
Так что спи спокойно, Света
Выйди замуж за поэта
Вот тогда к тебе приду
И его стихи найду…
Ну а если уж с отмычкой-
То пойду к Никольской лично…
 

1981 г.