Текст книги "Естество. Книга первая. Полное погружение"

Глава 4. Ледяное безумие

Для меня эта история началась в первый день долгожданного отпуска, с моего старого холодильника. Я проходил мимо этого древнего агрегата, собираясь приготовить утреннюю порцию кофе, и вдруг заметил, что его расперло, словно туго набитый саквояж. С каждой секундой он становился все больше, пока наконец крепкая защелка ЗИЛа не треснула. Затем массивная дверца с грохотом распахнулась, и лед устремился наружу, будто фарш из мясорубки. Я метался по дому, не зная, что делать. Первое, что пришло мне в голову, это сообщить о случившемся в коммунальную службу. Диспетчеры мне пообещали, что специалист прибудет в течение часа. Я посмотрел на ослепительно-белую массу, заполонившую мою кухню, и всерьез засомневался, что продержусь так долго.

Я никак не мог понять, что же все-таки происходит. С таким удивительным явлением мне пришлось столкнуться впервые. Прямо на глазах происходила кристаллизация влаги из воздуха: формируя причудливые наросты, лед расползался по квартире с неимоверной скоростью. Я не рискнул дотронуться до него рукой и, взяв длинную алюминиевую трубку, которой было так удобно управляться со шторами, попробовал поддеть снежную массу у самого края. Стоило мне только прикоснуться к ее поверхности, как трубка мгновенно пристала, словно губы к металлической кружке в сильный мороз. Я едва успел отдернуть руку, и теперь вся ладонь горела, словно от контакта с углекислотой. Тем временем ледяной поток, выбравшийся из моего холодильника, разделился на три рукава. Первый направился в прихожую, к входной двери; второй, дойдя до кухонного подоконника, стал разрастаться еще стремительнее: несомненно, он намеревался высадить окно и выбраться на улицу; третье ледяное щупальце нагло подползало к моим ногам.

Я кое-как выбрался на забитый хламом узенький балкончик моей однокомнатной квартиры. «Необходимо срочно что-то предпринять, – думал я, держась за металлические перила, – но что именно? Второй этаж хоть и не пятый, но все равно высоковато прыгать». Однако времени на составление плана действий оставалось все меньше: белая мерзость находилась совсем рядом и, судя по всему, собиралась перевалить через невысокий порожек балконной двери в самое ближайшее время. Ноги, не дожидаясь команды свыше, перенесли меня через ограждение, и я очутился на узком карнизе. Нагнувшись, я зацепился за арматурную стойку и сумел повиснуть, держась за край балконной плиты. Покрасневшее от усилий, мое лицо, вероятно, выглядело очень глупо. Сознание, обескураженное происходящим, очевидно набиралось храбрости, чтобы разжать немеющие пальцы и отправить тело в пугающую бездну падения. Конечно же, я паниковал совершенно зря: при моем немаленьком росте от ступней до земли оставалось каких-нибудь полтора-два метра. Неожиданно сверху послышался грохот: вероятно, ледяной монстр высадил мою бронированную входную дверь.

То ли от шока, то ли от усталости, мои немеющие пальцы разжались и я вполне мягко приземлился на ноги, лишь слегка припав на одно колено. Поднявшись и отряхнув джинсы, я отошел в сторону и посмотрел наверх. Ледяная масса успела заполнить часть балкона и сверкающими сосульками сползала вниз, образуя зубчатые сталактиты и тихо потрескивая. Затем раздался скрежет и звон разбитого стекла – кухонная рама упала в нескольких шагах от меня. Воздух наполнился пылью. В момент собралась толпа зевак. Они показывали пальцами то на меня, то на свисающий с балкона лед и озабоченно жестикулировали руками. Вскоре от толпы отделилась любопытная старушка и направилась в мою сторону. Мне не хотелось ни с кем объясняться по поводу того, что здесь происходит, так как я и сам ничего не понимал, поэтому я решил, что настал подходящий момент убираться отсюда.

В это теплое майское утро редкие облака лежали белыми пушистыми перьями на подушке сизого неба. Вдоль бульвара, пропитанный ароматом соцветий персидской сирени, что-то нашептывая и тихо вздыхая, прогуливался просыпающийся ветерок. Перебежав через проезжую часть, я ушел подальше от толпы и присел на скамейку, продолжая наблюдать за происходящим во дворе. В моей голове творилась какая-то каша. Что делать? Бежать в МЧС или звонить в полицию? Рука потянулась к подсумку, но тут я вспомнил, что оставил дома мобильник. А что, собственно, я смогу им объяснить? Подойду к дежурному и скажу: «Сержант! Из окон моей квартиры лезет какая-то белая хрень!» Что ж, психушка мне в таком случае обеспечена, друзья будут передачки носить, придется им долго объяснять, что где лежит… Черт подери! Ведь шмотки, компьютер – все пропало. Все!!!

В конце концов, немного приведя мысли в порядок, я решил поехать за моральной поддержкой к одному своему старому приятелю, Денису. Он устроился на время отпуска охранником на автостоянку в районе ВВЦ, и этим утром у него как раз заканчивалось ночное дежурство. Я подумал, что, возможно, он сумеет придумать хоть какое-то объяснение происходящему. В любом случае, рассказать об этой чертовщине, кроме него, на тот момент мне было некому.

Внутри подземной многоярусной стоянки было прохладно, пахло машинным маслом и выхлопными газами. Денис, крепкий коренастый блондин, сидел в небольшой комнате перед скоплением мерцающих мониторов, дожевывая остатки завтрака.

– Севка, ты чего пришел в такую рань? Не спится? – удивленно спросил он, пожимая мою руку.

– Ага, не спится, – пробурчал я. – Да какой вообще сон, когда вокруг такое происходит!

И я подробно рассказал ему о том, что случилось. Приятель, не отрываясь, смотрел на меня некоторое время, затем недоверчиво ухмыльнулся и спросил:

– Ты прикалываешься, да?

– Конечно! Приперся к тебе на работу с утра пораньше, предварительно высыпав себе на голову ведро известки, вместо того чтобы нежиться в постели и наслаждаться отпуском, потому что больше делать нечего.

Демонстративно стряхнув со своих еще недавно темных волос остатки серой пыли, я принялся рассказывать дальше, хотя было очевидно, что приятель сомневается в моем рассудке. Еще как сомневается! Тем не менее, разглядев как следует мою зеленую, перепачканную побелкой футболку и потрясенную физиономию, Денис вызвал по громкой связи своего сменщика, который, потягиваясь, курил у въезда в гараж, и, собрав вещи в коричневую брезентовую сумку, вышел в дверь, увлекая меня за собой.

Мы загрузились в его старенькую ниву и помчались по раздолбанной дороге к себе в Северное Измайлово, временами выскакивая на трамвайные пути. Приятель жил недалеко от меня, в том же районе, только немного южнее. Денис вел машину, потягивая сигарету и временами потирая покрасневшие после бессонной ночи глаза. На подъезде к родному кварталу нас остановил сотрудник ДПС. Он проверил у Дениса документы на машину и вежливо объяснил, что все дороги, ведущие в этот район, перекрыты в связи с проведением особой операции. Больше офицер ничего объяснять не стал, а просто попросил нас развернуться и следовать в объезд закрытой территории. Разобравшись с нами, он жезлом остановил красную шкоду и, взяв под козырек, начал повторять ее водителю все то же самое.

Сдав назад, мы свернули во двор и вылезли из машины, решив, что дальше пойдем пешком, благо что все закоулки и потайные тропы в этих местах нам были хорошо известны. Оставив ниву на парковочном месте возле одного из подъездов, мы двинулись в направлении моего дома по лабиринтам дворов. Чем ближе мы подходили, тем чаще нам встречались перепуганные люди. Они заметно торопились и шли, часто оглядывались назад. Денис удивленно посмотрел на меня; я лишь пожал плечами в ответ.

– Что-то мне не нравится вся эта суета, – произнес мой друг, когда мы подошли к старому металлическому забору, тянувшемуся вокруг школьного стадиона. Найдя участок, в котором было с корнем выворочено несколько прутьев, мы пробрались внутрь. Отсюда открывался хороший вид на мой дом и соседние строения.

Картина, которая предстала перед нашими глазами, была чудовищна и одновременно поражала какой-то первобытной, дикой красотой.

Все здания к востоку от нас были полностью или частично покрыты толстой коркой белоснежного льда. Переливаясь и искрясь под лучами яркого майского солнца, они сияли, словно девственные высокогорные ледники Тибета.

– Это что – всемирное обледенение?! – возбужденно воскликнул Денис, и закрутил головой, разыскивая взглядом свой собственный дом. Ему повезло: строения, находившиеся с южной стороны, оставались еще не тронутыми этим ледяным безумием, и приятель облегченно вздохнул, убедившись в целости и сохранности своего жилища. – После твоего рассказа я, конечно, мог предположить нечто из ряда вон выходящее, но увидеть такое! – Он посмотрел на ледяные наросты. – Да что – «увидеть»? Я даже представить подобное не смог бы, несмотря на всю свою богатую фантазию.

– Хватит разводить демагогию, – одернул его я, указав на приближающегося к нам человека в военной форме. За ним, на коротком поводке, следовала огромная овчарка.

– Вы чего здесь бродите? – крикнул он строго, а его спутница, увидев нас, оскалилась и зарычала.

– А в чем дело? – спросил я, изображая спокойствие, хотя на самом деле внутри все мелко дрожало, и поднял руку, указывая на самую большую глыбу льда: – Я живу вон в том доме.

– Да, ребятки, – многозначительно произнес военный, демонстрируя всем своим видом солидное превосходство, хотя выглядел максимум лет на тридцать, то есть был немногим старше нас, – о своей хате можете забыть на неопределенное время. – Он сунул в зубы дешевенькую сигаретку и прикурил. – Этот квартал подлежит полной эвакуации до выяснения всех обстоятельств.

– Но, может, дадите просто посмотреть… – попробовал поканючить я.

– Вы что, идиоты? Не видите, что происходит?

– А что происходит? – Денис вопросительно посмотрел на военного.

– Да черт его знает, – немного помедлив, ответил тот, не отводя взгляда от ледяного потока, который уже занял все пространство между домами, медленно, но неуклонно расползаясь, словно пожарная пена. – Наше подразделение расставили по периметру этого образования для защиты опустевших квартир от мародеров. Это все, что мне положено знать. Да и остальным, наверняка, известно не больше моего. – Он еще пару раз затянулся, а потом, затоптав окурок, произнес: – Так что валите-ка, ребятки, отсюда подобру-поздорову. А то ведь некоторым не так повезло. – Шикнув на тянувшую в сторону собаку, военный пошел обратно к оледеневшим домам.

– Ладно, – произнес Денис, задумчиво глядя ему вслед. – Пойдем отгоним к дому машину, а потом вместе завалимся ко мне: поедим, новости послушаем и решим, как дальше быть.

***

Выяснилось, что буквально пару дней назад мой друг отправил к родственникам в деревню жену и маленького сына, тогда как сам, очередной раз пожертвовав законным отдыхом, остался в душной Москве, чтобы подзаработать деньжат. Воспользовавшись тем, что квартира приятеля оказалась свободна от домочадцев, я быстренько принял душ и без стеснения развалился на диване в одних плавках с бутылкой ледяной колы в руке.

Пока Денис хлопотал по хозяйству, я включил телевизор и, перебирая один за другим все каналы, попытался найти хоть какое-то сообщение о странном явлении, лишившем меня квартиры. Однако даже намеков на происходящее бедствие не было, передачи шли в обычном режиме.

– Есть хочешь? – спросил из кухни Денис.

– Пока обойдусь.

– Ну ладно, тогда я сначала ополоснусь, а потом уже буду тебя кормить, – обрадовался приятель, закрываясь в ванной.

Через некоторое время на первом канале появилась заставка экстренного выпуска новостей, и серьезного вида диктор возбужденным голосом сообщил, что в одном из районов Москвы произведена эвакуация жильцов в связи с непонятным природным явлением, по причине которого проживание на данной территории стало невозможным. Всем временно отселенным жильцам будут предоставлены места в столичных гостиницах и общежитиях.

– Нормально! – съязвил Денис, стоя сзади меня и вытирая мокрые после душа волосы зеленым махровым полотенцем. – Значит, ты теперь у нас приживала бездомный?

– Да иди ты! – вспылил я, размышляя, как быть дальше.

– Расслабься, приятель! – хлопнул меня по плечу Денис. – Поживешь пока у меня, а там будет видно. Хотя, если дальше так пойдет, – настороженно добавил он, подходя к окну и бросая влажное полотенце на спинку стула, – вскоре придется убираться и отсюда. – Он замер, хмуро глядя на улицу: за прошедшие полчаса белое поле внушительно продвинулось в направлении точечного девятиэтажного дома, где находилась его квартира.

Приведя себя в порядок и основательно подкрепившись гречневой кашей с банкой дежурных консервов, мы уселись в одной из комнат рядом с журнальным столиком. Денис закурил. Я бросил эту надоедливую привычку год назад, и теперь всякий раз, когда кто-то рядом затягивался сигаретой, в горле у меня непременно начинало першить. Я попросил друга дымить в сторону, и мы принялись обсуждать наше незавидное положение.

Самым пугающим было то, что никто не мог объяснить причин возникновения этой ледяной массы, ее природу и способы защиты от стихии. Загадочная субстанция была не просто льдом – она оказалась опасным веществом, которое, контактируя со всем живым, проникало в него на молекулярном уровне. Это напоминало влияние электрического тока на биологический объект, только вместо электрического воздействия на живые клетки происходила их мгновенная кристаллизация.

Обо всем этом мы узнали из выступления пожилого ученого в одном из специальных выпусков новостей. Телевизионщики уже не скрывали название района, в котором начались ужасные события, и даже прокрутили несколько видеозаписей, в которых показали шокирующие кадры с телами погибших в катаклизме людей, вероятно, для того чтобы предотвратить попытки неосторожных и любопытных граждан подойти поближе к смертельному веществу и тем самым пополнить список его жертв. На экране появился сюжет о том, как целые группы людей превращались в мертвые белые изваяния, едва коснувшись ледяных глыб.

Мы просидели до самого вечера: то смотрели телевизор, то припадали к окну. В течение последних нескольких часов ледяной поток словно замер, во всяком случае, он почти не продвинулся вперед относительно выбранных мною ориентиров, и на расстоянии пятисот метров от нашего дома выглядел гигантской лужей расплывшегося мороженого. Еще одной удивительной особенностью этого льда являлось то, что он совершенно не таял.

Внезапно цветная картинка телевизора свернулась в маленькую белую точку, быстро растворившуюся в глубине серого экрана. Стало понятно, что дом обесточился. Проанализировав все за и против, мы решили, что лучше всего в этой ситуации ложиться спать, ведь что принесет нам завтрашний день, неизвестно, тем более Денис, так и не отдохнувший после ночного дежурства, уже давно ловил носом окуней. Бросив мне постельное белье, он поплелся в спальню и через минуту-другую захрапел, как дорожный компрессор.

Растянувшись в гостиной на диване и подмяв под голову большую подушку, я, немного поглазев на едва различимое в темноте незашторенное окно, погрузился в тревожную дрему.

***

Посреди ночи меня разбудили странные звуки, доносившиеся со стороны входной двери. Я приподнял голову и насторожился. Затем босиком, на ощупь, мне удалось добраться до прихожей, где я, наткнувшись на что-то мягкое и теплое, едва не вскрикнул.

– Тсс! – зашипело у меня над ухом.

Оказалось, что я наткнулся на выпяченный зад приятеля, который стоял, прижавшись к входной двери, и разглядывал что-то в стеклянный глазок.

С лестничной клетки слышался тихий скрежет и слабое постукивание металлических предметов.

– Там какие-то уроды собираются вскрыть соседскую квартиру, – прошептал Денис.

– Мародеры?

– Побудь здесь, я сейчас, – приятель отодвинулся, а мое любопытство легким подзатыльником подтолкнуло меня к освободившемуся глазку.

На площадке, толкаясь и ковыряя замок какими-то непонятными предметами, суетились два силуэта, еле заметные в тусклом свете полудохлого карманного фонаря.

– Отойди-ка, – услышал я, почувствовав слабый толчок в спину.

Через секунду Денис резко щелкнул задвижкой и распахнул дверь.

– Руки в гору, недоноски! Лицом к стене! – заорал он грозно и, подскочив к растерявшимся и безоговорочно выполнившим его команду людям, раздвинул плюшевыми тапочками их полусогнутые ноги. Затем он отобрал у одного из них фонарь и передал мне.

Спустя секунду перед моими глазами нарисовалась следующая картина: двое грабителей под прицелом увесистой пушки моего приятеля стояли лицом к стене, упершись в нее поднятыми руками, а их ноги были раздвинуты чуть ли не в шпагате.

– Дениска, ты, что ли? – вдруг пробасил один из бандитов.

– Иван Петрович, вы?!

– У, дьявол, напугал! Ты чего здесь воюешь? – спросил пожилой человек в темном костюме, опуская руки и поворачиваясь к нам лицом. – Да не свети в глаза-то. – Он отстранил мою руку, державшую фонарь, и обратился к своему напарнику: – Ну что, Коль?

– Да вот, личинку уже свернул, – ответил тот, принимаясь за прерванную работу. – Посветил бы кто, а то ни хрена не видно.

Я направил угасающий луч в помощь полуночному гостю.

– Такие вот дела, Денис. Мои-то все на даче. Да я и сам там уже две недели живу. Да… С работы – и сразу за город. А тут – бац! – эвакуация. Ключей от квартиры с собой не оказалось, а здесь и деньги, и разные там ценности, а главное – все документы. Вот и попросил товарища помочь замок вскрыть, пока другие этого не сделали. Он специалист по слесарным вопросам.

Раздался металлический хруст.

– Готово! – удовлетворенно произнес взломщик.

– А ты чего сидишь? – произнес сосед, обращаясь к Денису. – Весь квартал эвакуировали. Мы-то едва сюда добрались. Этот чертов лед уже знаешь сколько пространства оттяпал? Здесь-то он вроде приостановился, а вот со стороны бульвара не осталось ни одного уцелевшего дома. Все обледенело.

Вернувшись обратно в квартиру после незапланированного приключения, мы с приятелем еще некоторое время стояли у окна, вглядываясь в плотный ночной сумрак.

– А откуда у тебя пистолет? – спросил я, примеряясь ладонью к удобной рукояти увесистого «ТТ».

– Ты что, забыл, где я работаю? – произнес Денис, зевая.

– А вы разве не сдаете оружие после смены?

– Когда как. У меня есть лицензия на ношение и хранение, так что все в рамках закона, не боись.

Освещение вокруг дома отсутствовало, лишь вдалеке, на соседних улицах, еще кое-где мерцали слабые огоньки уличных фонарей. Ледяной поток едва просматривался в темноте майской ночи. Стихия, хоть и продвинулась незначительно вперед, все же оставалась на безопасном от нас расстоянии, и это успокаивало. Мы разбежались по своим кроватям, чтобы продолжить прерванный сон. На этот раз я вырубился моментально, едва моя голова прикоснулась к подушке.

Во сне мне все время приходилось от кого-то убегать. Я перескакивал через заборы, прятался во дворах, удирал от преследовавших меня огромных собак и в конце концов затаился на крыше одного из домов. Ледяной поток подбирался все ближе, окружая меня со всех сторон. Стоявшая неподалеку телевизионная антенна под его тяжестью стала медленно заваливаться в мою сторону; раздался страшный скрежет и почему-то хруст лопающегося стекла. В ту же секунду я проснулся и обомлел: прозрачное стекло ближайшего ко мне окна превратилось в матовый светофильтр. Пощелкивая зигзагами танцующих трещин, оно неохотно сдавало позиции и в любой момент могло осыпаться. Выскочив из постели, как ошпаренный, я, спотыкаясь, на ходу натянул джинсы, кое-как собрал с кресла остальные шмотки и рванул прочь из осажденной гостиной. Мой приятель беззаботным детским сном спал в соседней комнате. Не особо церемонясь, я растолкал его и сообщил о случившемся. Денис быстро оделся, побросал документы и кое-какие самые необходимые вещи в свою рабочую брезентовую сумку, положил сверху «ТТ», несколько запечатанных коробок с патронами и сказал:

– Сматываемся, если еще не поздно!

Мы выскочили из квартиры и понеслись вниз по крутым ступеням лестницы. Нам повезло: к подъезду лед еще не успел добраться, так как наступал на дом с противоположной стороны, однако белый налет уже появился на углах девятиэтажки.

***

Тревожное утро незаметно перетекло в пасмурный день, не суливший ничего хорошего. Затянутое плотными облаками небо расплакалось моросящим дождем. Капли стали своего рода катализатором белой массы, и ледяные образования начали расти как на дрожжах, увеличиваясь с пугающей быстротой. Свернув за угол соседнего дома, мы оглянулись. С восточной стороны, насколько хватало глаз, торчали ледяные глыбы – призраки исчезнувших домов. Они казались гигантскими айсбергами, нелепо соседствующими с утонченной архитектурой городского пейзажа.

– Мне непонятно одно, – произнес Денис, всматриваясь в дождливую даль. – Что двигает ледяную массу в том или ином направлении? Ведь лед не расползается тупо во все стороны. Где-то он активно продвигается вперед, в иных местах словно притормаживает, а на некоторых участках стремительно растет вверх.

– Мне кажется, все зависит от количества влаги в воздухе.

– Что ты имеешь в виду?

– Вот, смотри. – Я начертил на земле отломленной веткой схему нашего квартала и примерную линию границы ледяного потока. – Основное обледенение отмечается в местах с наибольшей влажностью: прежде всего, это ряд домов, расположенных рядом с лесопарком – как известно, в лесах гораздо больше сырости, нежели на открытых площадках. Около прудов и речушек, – я указал рукой в сторону искусственного водоема, – обледенение охватило сразу три высотных дома. А здесь, на возвышенности, – я очертил эллипсом место, где мы находились, – активность льда значительно ниже, хотя школьное здание, в котором расположен плавательный бассейн, обледенело значительно больше, чем соседние строения.

– Да, наверное, ты прав, – согласился приятель, поднимаясь с корточек и выпрямляя затекшую спину. – Пойдем в тачку, – предложил Денис, – ее все равно нужно отгонять отсюда, а то пропадет.

Холодный двигатель нивы, немного покапризничав, стал набирать обороты. Через пять минут зеленый внедорожник словно в панике метался по тесным дворам, пытаясь отыскать путь к спасению. Ледяной поток перекрыл все выезды и смертельным кольцом окружил обреченный район. В некоторых местах он лишь узкой речушкой отделял нас от большой земли, но ширина этих протоков не позволяла безопасно перебраться на землю, еще не охваченную белой чумой. Самым узким местом был выезд из двора недалеко от входа в метро. Можно было попытаться перескочить смертоносный рукав на автомобиле. Времени оставалось мало, так как дождь усилился, и мерзкое вещество принялось активнее расползаться в разные стороны, с каждой минутой пополняя новыми территориями свои и без того обширные владения.

– Ну что? Рискнем? – Денис выжидающе посмотрел на меня.

– Другого выхода, по всей видимости, нет, – я окинул взглядом безлюдную улицу и покрепче вцепился в дверную ручку, приготовившись к быстрому старту машины.

Хорошенько разогнавшись, автомобиль легко пересек передними колесами кромку льда, но застыл как вкопанный, проскочив еще несколько метров, словно попал в топкое, непроходимое болото. Белый налет сразу устремился вверх, и через несколько секунд примерзшие колеса уже наполовину покрылись сверкающими кристаллами, которые неумолимо ползли все выше, быстро подбираясь к закрытым дверям.

От резкой остановки я больно ударился головой о стекло. С моего рассеченного лба сбегали теплые капельки крови. Приятель со всего маху налетел на рулевое колесо и теперь сидел, едва дыша, обхватив руками ушибленную грудь.

– Быстро убираемся отсюда, – сдавленно произнес Денис и, превозмогая боль, перебросил через голову ремень своей увесистой сумки. Затем он открыл дверь и с трудом перебрался на играющую под ногами крышку капота.

Я бегло осмотрел салон, подобрал с пола свалившуюся аптечку и последовал его примеру. Поднявшись наверх, я сильно оттолкнулся ногами от машины и уже через секунду находился в шаге от серебристой кромки. Денис бросил мне сумку и через мгновение стоял рядом со мной, с нескрываемой печалью наблюдая, как ненасытная ледяная масса пожирает его единственный и до боли родной автомобиль.

Мы отошли на безопасное расстояние и принялись зализывать раны. Дождь смыл с моего лица следы крови, и на горизонте забрезжили розоватые ниточки солнечных лучей, едва просачивающихся сквозь редеющие облака. Смазав йодом большую гематому на груди приятеля и убедившись, что ребра целы, я заклеил тонкой полоской пластыря свой рассеченный лоб и принялся внимательно осматривать казалось бы знакомую, но в тоже время сильно изменившуюся местность. Самым страшным оказалось то, что мы не выбрались из ледяного плена, а попали всего лишь на один из немногих островков земли, пока еще не тронутых смертоносной стихией. У нас с Денисом оставалось только два пути к спасению: спуститься в метро и под землей попытаться добраться до следующей станции, что могло получиться только при условии, что лед туда еще не проник, или ждать спасения с воздуха, благо вдалеке кружилось несколько вертолетов, вероятно, искавших таких же безбашенных идиотов, как и мы.

– Пока до нас доберутся по воздуху, – Денис окинул взором сжимающееся ледяное кольцо, – мы, скорее всего, уже превратимся в забавных рождественских снеговиков. А метро… – Он взглянул на обледеневшую букву «М», висевшую над спускающимися вниз ступеньками, которые превратились в крутую скользкую горку, – боюсь, что здесь нам уже тоже ничего не светит.

– Но ведь есть и другой, северный вход! – сказал я, глядя на приятеля.

– Думаешь, он еще свободен? – Денис снова посмотрел на вертолеты, которые медленно смещались в противоположную от нас сторону.

– Думать сейчас некогда, надо пойти и посмотреть, – резко ответил я и двинулся в направлении другого входа. Денис поспешил за мной следом.

Нам повезло: белая река сюда еще не добралась. Мы быстро спустились вниз мимо безлюдных касс и прошли через распахнутый турникет. Как ни странно, но станцию пока не обесточили, и все на первый взгляд выглядело как обычно, кроме застывших эскалаторов и отсутствия людей. Очутившись на перроне, мы заметили еще одно важное отличие: пропал привычный неумолкающий шум электропоездов, тишина казалось гробовой. С правой стороны, где производилась посадка пассажиров в сторону центра, вагоны сгрудились, словно трамваи в пробке на шоссе в час пик. Рельсы слева остались пустыми. Мы не могли определить количество составов, застрявших на этой станции, потому что спуститься с платформы или протиснуться в узкую щель между вагонами и стеной тоннеля было невозможно. Но, заглянув в этот узкий зазор, мы без труда могли рассмотреть убегающую во мрак бесконечную череду застывших электропоездов.

– По всей видимости, следующая станция заблокирована, – сказал я озабоченно.

– Как ни печально, но ты прав, скорее всего, – подтвердил Денис мои опасения. – Возможно, эта зараза уже добралась и туда.

– Но почему тогда не отключили подачу электричества?

– И слава богу, что не отключили! – Денис поправил ремень сумки, давивший на ушибленную грудь. – А то нам тогда был бы полный… – Не закончив фразу, он направился к последнему вагону, расположенному в самом конце платформы. Дверь кабины машиниста оставалась открытой, и приятель без труда пробрался к панели управления поездом. Недолго думая, я поспешил за ним, и уже через минуту мы внимательно разглядывали безжизненные приборы и обследовали пустой салон. Судя по оставленному термосу, заправленному еще горячим кофе, а также личным вещам, которые обычно на рабочем месте не бросают, стало очевидно, что поезд покинули в спешке: два электрических фонаря, ручные часы, увесистый сверток с бутербродами и фруктами лежали на краю приборной панели у лобового стекла.

– Что ты собираешься делать? – озадаченно спросил я, наблюдая, как Денис, словно бывалый машинист, нажимает различные кнопки и поворачивает подвернувшиеся под руку рычаги.

– Вообще-то я собираюсь поскорее отсюда смотаться. Ты не возражаешь? – Приятель что-то повернул или нажал, отчего стрелки на приборах вдруг ожили, вспыхнули разноцветные лампочки, а двигатели поезда монотонно загудели.

– Даже если ты справишься с управлением этой махиной, не забудь, что мы находимся на конечной станции и в лучшем случае, сделав петлю, поезд окажется на противоположной стороне этой платформы, а в худшем – упрется в тупик.

– Сейчас это неважно, – ответил Денис. – Главное – отсюда убраться, а там видно будет. – Он нажал на очередную кнопку.

Двери вагонов зашипели, словно потревоженные змеи, и сомкнулись.

– Смотри, у тебя уже получается, – съязвил я, наблюдая за тем, как Денис пытается отыскать кнопку, которая позволит сдвинуться с места голубой железной гусенице. – Попробуй вот это. – Я повернул в сторону потертую красную ручку.

Вагоны вздрогнули и медленно двинулись вперед, неохотно набирая скорость.

– Молодец! – похвалил меня новоиспеченный машинист и, немного разобравшись с управлением, включил яркие прожекторы, после чего произвел три коротких гудка, от которых у меня заложило уши.

***

Поезд вгрызался в черноту тоннеля. Из мрака на нас уставился синий глаз маневрового светофора, а в зеркале заднего вида уже показалось первое щупальце ледяного потока, которое, перекрыв платформу, устремилось вниз и стало подбираться к контактному рельсу. Через некоторое время вдали появились осветительные фонари, размещенные на стенах. Рельсы разделились на несколько путей, соединяясь между собой темными перемычками автоматических стрелок. Поезд разогнался довольно сильно, и пока оставалось непонятным, как его остановить в случае необходимости. Внезапно замигали разом все лампочки как внутри кабины, так и за ее пределами. Раздались громкие металлические щелчки, и было видно, как соседние рельсы вдруг задвигались, словно живые, терзаемые электроприводами путевых стрелок.

– Где-то проводка коротит, – произнес Денис, наблюдая, как из некоторых силовых шкафов снопами вылетают искры, вызванные сбоем напряжения в электросети. На следующей развилке после очередного замыкания поезд резко бросило в сторону. Выскочив на боковой путь и продолжая набирать скорость, он вошел в узкий тоннель. Стороннее освещение там отсутствовало, а бешено мелькающие шпалы озарялись лишь судорожно мигающими прожекторами головного вагона. Нестабильная работа фар сопровождалась резкими перебоями в работе электродвигателей всего состава. Поезд стал постепенно замедлять ход. Затем, во время очередной вспышки прожектора, я увидел, что вдалеке тоннель перекрыт большими металлическими воротами.