Текст книги "Русская армия на чужбине. Галлиполийская эпопея. Том 12"

С наступлением зимнего времени и прекращением части работ число запасных пайков, находящихся в распоряжении частей, было увеличено до 4 тысяч, что дало возможность всем безработным провести период времени с 1 ноября по 1 марта вместе и отдохнуть от тяжелых и непривычных условий жизни и труда на различных работах, в особенности же на рудниках, куда попала значительная часть контингентов.

С весны, в целях экономии, число хозяйственных чинов в группах было значительно уменьшено и все находившиеся на «запасных пайках» снова стали на работы. На образование в частях, расположенных в Болгарии, запасных и других капиталов, подобно Сербии, также было обращено внимание.

Разбросанные по всей Болгарии русские воины в тяжелые дни гонений со стороны правительства Стамболийского и агитации коммунистов, несмотря на высылку всех старших, наиболее авторитетных, начальников, показали свое величие духа, верность заветам и редкую сплоченность: из 17 тысяч русских воинов, находящихся в Болгарии, в «Союз возвращения на родину» записалось лишь несколько сот человек.

Немалое значение в этом отношении сыграла и правильно поставленная информация; еще со времени пребывания армии в лагерях Галлиполи и Лемноса чины ее прекрасно знали, кто друзья армии и кто ее враги, ибо Главнокомандующий приказывал всегда широко знакомить войска, наравне с честными органами русской печати, также и с теми, которые, не брезгуя ложью и клеветой, чернят армию, генерала Врангеля и старших начальников. Одновременно издававшиеся распоряжением Главнокомандующего информации, бюллетени и листки правдиво знакомили части армии с действительным положением дел как в Советской России, так и во всей Европе.

В данное время, в связи с изменением политической обстановки в Болгарии, травля русских воинов прекратилась и люди, тяжелым трудом зарабатывающие себе средства к существованию, могут, наконец, спокойно ждать дня, когда они будут снова призваны выполнить свой долг перед Родиной.

Несмотря на все пережитые тяжелые испытания, дух попавших в Болгарию офицеров, солдат и казаков остался по-прежнему непоколебимым; об этом свидетельствует само за себя их поведение в дни падения правительства Стамболийского, когда, разбросанные на работах по всей Болгарии, несмотря на все ранее бывшие гонения и притеснения, они свято выполнили призыв генерала Врангеля не вмешиваться во внутренние дела государства, давшего им приют.

Бизерта. Флот. Русский военный флот, выведенный из Крыма доблестным адмиралом Кедровым¹¹, в составе 30 судов, прибыл из района Константинополя в Бизерту к началу 1921 года. Тотчас по прибытии эскадры было предложено всем желающим списаться с кораблей и перейти на беженское положение. Таковых оказалось около 1000 человек; они были немедленно свезены на берег и устроены в беженских лагерях.

Прибывшие на судах эскадры раненые и больные, в числе до 500 человек, были сразу же по прибытии в Бизерту свезены во французский морской госпиталь, а семьи чинов эскадры и морской кадетский корпус устроены в особых лагерях, причем в корпусе, вскоре же по прибытии, начались занятия.

Французские морские власти совершенно не вмешивались во внутреннюю жизнь эскадры и, обеспечив выдачу всем прибывшим продовольствия, все свои распоряжения передавали исключительно через командующего эскадрой. Все русские суда сохранили право стоять под своим родным андреевским флагом.

С марта месяца постепенно началось приведение судов эскадры в «состояние для долговременного хранения» и непрерывное сокращение числа чинов эскадры. Всем списанным с кораблей командующий эскадрой приходил широко на помощь в смысле приискания заработка, попечения об инвалидах и детях, оказания содействия к выезду во Францию и организации касс взаимопомощи, а также мелких предприятий и мастерских. Всего из числа прибывших с эскадрой выехало на работы во Францию свыше 3 тысяч человек и осталось на работах в Тунисе до 1500 человек.

Французское морское министерство, дав словесное обещание сохранить все боевые суда русской эскадры вплоть до момента передачи их признанному Францией законному русскому правительству, это свое обещание касательно боевых судов пока выполняло; для покрытия же части расходов, связанных с эвакуацией и содержанием Русской Армии и флота, оно продало большую часть боевого запаса эскадры; кроме того, лучшая мастерская – транспорт Черноморского флота «Кронштадт» был уведен французами из Бизерты и включен в состав их военного флота. Все многочисленные протесты генерала Врангеля и адмирала Кедрова против продажи судов французами не были приняты во внимание.

До настоящего времени из числа 30 судов эскадры, прибывших в Бизерту, осталось 18 боевых вымпелов: линейный корабль «Алексеев», крейсера «Корнилов» и «Алмаз», все миноносцы, подводные лодки и одно учебное судно. Суда эти, находящиеся в состоянии долговременного хранения, обслуживаются и охраняются небольшими командами; всего в составе эскадры около 300 человек, не считая морского корпуса.

Военные училища. С первых месяцев пребывания армии на чужбине Главнокомандующим было обращено внимание на организацию учебного дела. Несмотря на крайне тяжелые условия жизни, еще в военных лагерях, в шести военных училищах в Галлиполи и на острове Лемнос велись занятия по программам мирного времени, почти без пособий и необходимых средств. С переездом армии в славянские страны занятия эти были окончательно налажены, и за 2½ года пребывания на чужбине из училищ произведено было в офицеры до 2 тысяч юнкеров. Все училища давали, кроме военного, законченное среднее образование, а специальные – сверх того и техническое.

В тяжелых условиях жизни и при всех испытаниях, выпавших на долю армии, училища всегда высоко держали свое знамя и являлись рассадниками в армии честного, идейного и образованного офицерства, крепко спаянного внутренней дисциплиной. Заслуживает внимания то, что, несмотря на серьезное прохождение курса, по программам мирного времени, содержание военных училищ стоило значительно дешевле по сравнению с прочими средними учебными заведениями различных организаций.

Несмотря на значение и роль военных училищ в деле воспитания в рыцарском и национальном духе будущих офицеров, недостаток средств, находящихся в распоряжении командования, вынудил Главнокомандующего отдать приказание произвести последний выпуск юнкеров в офицеры 15 сентября 1923 года, после чего занятия в училищах прекратить.

Кадетские корпуса. В 3 кадетских корпусах, расположенных в Королевстве С.Х.С. в городах Сараево, Белая Церковь и Билеч, обучается в данное время до 1200 кадет, причем в последнее время в одном из них открыт 8-й класс, окончание которого дает право поступления в высшие учебные заведения Королевства С.Х.С.

За время пребывания за границей корпуса окончили около 300 кадет, причем большинство из них поступили в университеты Королевства С.Х.С., около 100 человек – в Николаевское кавалерийское училище и сравнительно незначительное число удалось устроить в высшие учебные заведения Чехословакии, Германии и других государств.

Корпуса содержатся на средства, отпускаемые сербским правительством. Преподавание и воспитание кадет ведется в здоровом национальном духе, и корпуса производят во всех отношениях отличное впечатление.

Морской кадетский корпус, прибывший к началу 1921 года в Бизерту вместе с Русской эскадрой, за 2½ года пребывания на чужбине выпустил в корабельные гардемарины свыше 200 человек, из коих около половины устроено в высшие учебные заведения Франции и Чехословакии, а остальные частью выехали на различного рода работы во Францию, частью же остались на эскадре. В данное время в корпусе состоит преподавателей и административного персонала 33 человека, кадет – 140. Все чины корпуса получают паек от французов, и, кроме того, на содержание его командованием отпускаются небольшие средства. Несмотря на ограниченность денежных отпусков, корпус поставлен прекрасно и окончившие его гардемарины подготовлены для будущей службы и воспитаны в духе старых славных традиций флота.

Институты и гимназии. В Королевстве С.Х.С., кроме 3 кадетских корпусов, находятся еще 3 девичьих института, в которых воспитываются свыше 600 девочек, в том числе и дети чинов армии. Содержатся институты на средства сербского правительства.

В Болгарии, ввиду отсутствия подобных Сербии правительственных отпусков и принимая во внимание наличие там большего числа детей воинов школьного возраста, армия содержит на свои средства гимназию, основанную еще в Галлиполи, и интернат при Варненской гимназии Союза городов. В Галлиполийской гимназии учатся и находятся на полном иждивении командования свыше 150 детей, преимущественно сирот, а в интернате в Варне – 60 детей.

Устройство чинов армии в высшие учебные заведения. При эвакуации из Крыма в рядах армии находилось несколько тысяч лиц с незаконченным высшим образованием, прерванным войной как всемирной, так и гражданской.

В отношении этих лиц генерал Врангель счел своим долгом сделать все, чтобы дать им возможность закончить образование, учитывая, с одной стороны, острую нужду в образованных работниках, которую будет испытывать Россия в период ее восстановления, а с другой – необходимость использовать для них время нахождения армии на чужбине.

Благодаря энергичным хлопотам удалось устроить в высшие учебные заведения в Праге до 1000 человек бывших русских студентов и из них 100 чинов армии. К данному времени число попавших в учебные заведения Чехословакии возросло еще на несколько сот человек.

После переезда армии в славянские государства удалось определить в высшие учебные заведения Королевства С.Х.С. несколько сот человек чинов армии и на первых порах поддержать студентов выдачей им: 1) ежемесячных пособий и 2) отпуском средств на организацию общежитий и столовых. Всего к настоящему времени в высших учебных заведениях Королевства С.Х.С. учится свыше 1000 человек, прибывших с армией из Крыма.

Одновременно оказывалось и продолжает оказываться всяческое содействие и возможная материальная помощь чинам армии к переезду во Францию, Бельгию и Германию и другие государства с целью поступления в высшие учебные заведения. Всего из армии, прибывшей из Крыма, устроено в высшие учебные заведения различных государств свыше 2 тысяч человек.

Зная трудность для большинства офицеров получения средств к существованию путем непривычно тяжелого черного труда, единственного, на который они могут рассчитывать, не имея специальных знаний, отпущены были средства Союзу городов на открытие в Софии особых технических курсов. Уже несколько сот человек окончили эти курсы, и все они устроены на сравнительно хорошо оплачиваемых местах. Одновременно оказывается содействие и помощь к поступлению на железнодорожные курсы в Королевстве С.Х.С. и американские технические – в Софии. На них также обучается в данное время несколько сот человек чинов армии.

До 1 сентября 1921 года, то есть до перехода армии на «трудовое положение», все инвалиды и нетрудоспособные, находящиеся в частях, а также и семьи чинов армии, получали установленный для всех паек и, кроме того, две первые категории еще и пособие на мелочные расходы.

С 1 сентября, когда каждый трудоспособный стал собственным трудом зарабатывать себе средства к существованию, были установлены следующие сокращенные отпуски указанным выше категориям:

1) Ежемесячно каждому члену семьи чинов армии отпускалось по 125 динаров в Королевстве С.Х.С. и по 200, а затем и по 300 левов в Болгарии, причем членами семьи указано было считать: жен, детей до 17 лет, не находящихся в закрытых учебных заведениях на казенном содержании, родителей мужа – чина армии и его жены, старше 43 лет, а также вдов и сирот чинов армии.

2) Ежемесячно по 500 и 400 динаров в Королевстве С.Х.С. и по 600 и 400 левов в Болгарии двум разрядам инвалидов, причем к 1-му были отнесены инвалиды генералы и бывшие командиры отдельных частей российской армии, не имеющие службы и не получающие помощи из других источников, а ко 2-му – все остальные инвалиды.

Впоследствии, с 1 января по 1 апреля 1923 года, инвалидами было указано считать лишь тех чинов армии, кои потеряли не менее 60 процентов трудоспособности, и всем им был установлен одинаковый оклад в Королевстве С.Х.С. – 400 динаров, а в Болгарии – 460 левов.

Все же офицерские и классные чины армии в возрасте от 43 до 50 лет стали получать ежемесячное пособие в 250 динаров (360 левов) и старше 50 лет – 400 динаров (460 левов).

Кроме того, для наиболее заслуженных, не имеющих службы офицеров, генералов и полковников, бывших командиров отдельных частей и кавалеров орденов Святого Георгия и Святого Николая были установлены ежемесячные отпуски по 500 и 450 динаров в Королевстве С.Х.С. и, соответственно, 610 и 510 левов в Болгарии, как пенсионерам армии.

Одновременно, для сокращения расходов, принимались меры к устройству инвалидов, нетрудоспособных и пенсионеров на службу и работы, причем в зависимости от заработка им должен был быть либо прекращен, либо соответственно уменьшен денежный отпуск. С 1 апреля требования, предъявляемые к лицам, получающим указанные пособия, были увеличены и число их, таким образом, сократилось. Категории пенсионеров были упразднены, и помощь продолжала оказываться лишь небольшому числу старших, особенно заслуженных и отличившихся воинов, коим были установлены ежемесячные отпуски: в 500 динаров и в 350 динаров.

Было произведено переосвидетельствование инвалидов, и они были разделены на 2 разряда: 1-й – потеря 100 процентов трудоспособности и 2-й – 75–99 процентов, в зависимости от чего им были установлены ежемесячные оклады в 500 и 350 динаров для Сербии и 610 и 460 левов для Болгарии.

Нетрудоспособные по возрасту были разделены также на два разряда: старше 55 лет и от 50 до 55 лет, – и стали получать по 350 и 250 динаров в Сербии и по 460–360 левов в месяц в Болгарии.

Семейное пособие было уменьшено в Королевстве С.Х.С. до 75 динаров в месяц на одного члена семьи и в Болгарии до 200 левов.

С 1 сентября, ввиду поднятия курса лева, установлены следующие оклады:

В настоящее время получают постоянное ежемесячное пособие 25 пенсионеров, 800 инвалидов и нетрудоспособных, состоящих в рядах армии, и до 2000 членов семей.

С первых же дней пребывания армии на чужбине оказывалась помощь и тем инвалидам, которые не числились в армии, в виде периодических денежных отпусков на устройство инвалидных домов, организацию общежитий и мастерских, а также и на другие неотложные нужды.

С сентября месяца 1922 года было отпущено 250 тысяч динаров для организации помощи наиболее нуждающимся бывшим чинам армии и 500 тысяч динаров для оказания помощи инвалидам, находящимся вне армии.

Разверстка первого ассигнования была произведена по союзам, так как к этому времени почти все военнослужащие, временно выбывшие из армии, уже объединились в союзы. Разверстка же второго ассигнования была произведена пропорционально числу инвалидов, учитывая местные условия, в которые они были поставлены в различных странах.

Кроме того, в Болгарии до 1000 инвалидов, не числящихся в частях войск, получали до последнего времени еще и постоянное ежемесячное пособие, по 125–200 левов на человека, через российское общество Красного Креста, из остающихся 11 миллионов левов, внесенных в депозит болгарского правительства по вышеупомянутому договору последнего с представителями Главного командования.

Сделано все возможное, дабы поддержать на чужбине тех, кто потерял свое здоровье на поле брани, сражаясь за честь Родины.

По прибытии армии в Константинополь на ее средства содержались более полугода врачебно-санитарные учреждения военных лагерей Галлиполи, Лемноса и Чаталджи, лазареты для беженцев в Константинополе и его окрестностях и 3 госпитальных судна.

Все эти учреждения в достаточной мере полно обслуживали армию и выполняли свое назначение как по ликвидации привезенных из Крыма эпидемических заболеваний, так и по борьбе с развитием новых в военных лагерях и в районе Константинополя.

Отпущенных средств хватило по их назначению лишь до середины 1921 года, после чего все указанные учреждения, постепенно сокращаясь, содержались примерно в течение года на средства, отпускаемые Совещанием послов в Париже, а затем с августа месяца 1922 года все они снова поступили на содержание армии. Кредит на санитарные нужды был увеличен, что дало возможность открыть несколько новых санитарных учреждений и пополнить запас перевязочного материала и медикаментов, в особенности хинина, столь нужного для борьбы с малярией. Санитарное состояние, несмотря на нездоровые местами стоянки частей и тяжелые условия их жизни, вполне благополучно.

Армия содержит полностью и поддерживает функционирование следующих лечебных заведений:

1) В местах расположения рабочих групп околотки: в Королевстве С.Х.С. – 10, на 5 коек каждый, и 6 амбулаторий, а в Болгарии – 25 околотков, из коих 4 на 10 коек каждый, а все прочие на 5, и 1 амбулаторию. Всего 145 коек.

2) Обслуживающие рабочие группы санитарные учреждения (в том числе и Красного Креста): в Королевстве С.Х.С. 3 лазарета и в Болгарии 2 госпиталя на 50 и 25 коек.

3) Частично поддерживает функционирование медико-санитарных учреждений российского общества Красного Креста, обслуживающих как русских воинов, так и русских беженцев: в Королевстве С.Х.С. – госпиталь, лазарет, амбулатории и зубоврачебные кабинеты, в Болгарии – 2 госпиталя.

Всего израсходовано на санитарные нужды армии за год по Сербии свыше 500 тысяч динаров, а по Болгарии более 1 миллиона левов.

Итоги сделанному почти за три года пребывания армии на чужбине: спасено от красного ига 150 000 человек, заработок обеспечен до 40 000 военнослужащим; учится в высших учебных заведениях разных государств до 3000 человек, в средних учебных заведениях до 5000 человек; поддерживается в разных странах существование до 6000 инвалидов и престарелых, а также до 2000 семей чинов армии. Многим десяткам тысяч оказана медицинская помощь.

В начале весны 1920 года, когда Добровольческая армия, после двухлетней борьбы, была прижата к морю, а великобританское правительство, дотоле поддерживавшее армию, ее оставило, генерал Врангель призван был в Крым, для того чтобы из рук Главнокомандующего генерала Деникина принять то русское знамя, которое подняли из праха, среди развала Родины, генералы Алексеев и Корнилов. Новый Главнокомандующий не мог обещать армии победу. Он обещал лишь «с честью вывести ее из тяжелого положения».

Хотя армия, оставленная всем миром, и вынуждена была, после беспримерной 8-месячной борьбы, покинуть пределы Отечества, но она не склонила русское знамя и вынесла его незапятнанным за пределы России.

Несмотря на то что Главнокомандующий открыто предупредил всех о полной необеспеченности в будущем и предложил каждому свободно решить свою судьбу, 150 тысяч русских людей предпочли оставление Родины позорному игу большевиков.

Беспросветным казалось ожидавшее их будущее, но, как и 8 месяцев назад, Главнокомандующий обещал им «с честью вывести их из тяжелого положения», «отстоять честь русского родного знамени на чужбине» и «дать возможность, не ложась бременем на приютившие их страны, собственным трудом обеспечить свое существование в ожидании лучших дней, когда служба их понадобится Родине».

В тяжелой борьбе со всем миром, среди страданий и лишений, армия сохранила честь русского знамени на чужой земле, заслужив уважение даже врагов. Перевезенная на Балканы, она обеспечена своим трудом.

Армия сохранила свою независимость – она не связана ни договорами, ни обязательствами ни с государствами, ни с партиями. Она спокойно может ждать дня, когда служба ее понадобится Родине.

В. Даватц¹², Н. Львов¹³
Русская Армия на чужбине¹⁴

На рейде Константинополя сосредоточилось до 126 русских судов. Здесь были и военные корабли, как крейсер «Корнилов», большие пароходы пассажирского типа и маленькие суда самой различной вместимости. Везде развевались русские флаги – андреевский и бело-сине-красный.

Раздавалась русская команда, слышна была русская молитва на утренней и вечерней заре, и громкое русское «Ура!» неслось с кораблей, когда они проходили мимо «Корнилова», где на мостике появлялся Главнокомандующий Русской Армией генерал Врангель.

Так вот каково появление русских в Царь-граде. Многовековая история перевернута вверх дном. Это те русские, которые с давних времен являлись угрозой с севера для Оттоманской империи, надеждой всех порабощенных христианских народов Востока, те, отцы и деды которых появлялись на берегах Босфора, стояли под самыми стенами Константинополя в Сан-Стефано.

На городских зданиях развеваются флаги всех народов-победителей – Англии, Франции, Италии, Греции, Сербии, – нет только русского знамени. Воды Босфора все также ровным прибоем ложатся на старинные стены и башни Византии. С кораблей виден по берегам Золотого Рога великолепный силуэт города, виден купол Святой Софии. Щемящее чувство охватывает, когда одну минуту задумываешься над тем, что случилось.

На Босфоре стоят английские дредноуты с гигантами пушками. По улицам проходят войска во французской, английской, греческой формах, а русские, затерянные в толпе, приравнены к тем, кого чернокожие разгоняют палками у ворот международного бюро, ищут приюта в ночлежках, пищи в даровых столовых.

Великолепные, с колоннами, здания дворца русского посольства на Пере все переполнены толпой беженцев, комнаты отведены под лазарет, и залы, видевшие прежнее великолепие, с портретами императоров на стенах, теперь превращены в сплошной бивуак для прибывающих постояльцев.

Во дворе посольского здания толпа в дырявых шинелях с женщинами и детьми. Кто эти люди? Это те, которые были не последними в старой России, те, которые руководили делами, создавали культуру, богатство и могущество государства. А военные? Это те, которые с 14-го года пошли на войну, исполняя свой воинский долг, израненные в боях, теперь бездомные скитальцы, те генералы, которым воздаются почести во всем мире, национальные герои, прославленные за свой подвиг, это те «неизвестные», память которых чтут все народы, одержавшие победу в мировой войне. Здесь, в передних русского посольства, они жмутся и ютятся у стен, ожидая, где найти себе приют и помощь.

На первых же днях по прибытии в Константинополь состоялось совещание на крейсере «Вальдек Руссо». В этом совещании приняли участие Верховный комиссар Франции де Франс, граф де Мартель, генерал де Бургон, командовавший Оккупационным корпусом, адмирал де Бон и его начальник штаба и с другой стороны – генерал Врангель и генерал Шатилов.

На совещании было подтверждено соглашение, которое состоялось еще прежде с графом де Мартелем, что Франция берет под свое покровительство русских, прибывших из Крыма, и, в обеспечение своих расходов, принимает в залог наш военный и торговый флот.

Вместе с тем было признано необходимым сохранить организацию кадров Русской армии с их порядком подчиненности и военной дисциплины. На сохранении армии генерал Врангель настаивал самым категорическим образом. Это было необходимо по мотивам морального характера.

Нельзя было относиться к союзной Русской армии иначе, чем с должным уважением; нельзя было пренебречь всем ее прошлым, ее участием в мировой войне вместе с союзниками, кровью, пролитой за общее дело Европы, наконец, ее верностью до конца в тяжелой борьбе с большевиками.

Сохранение дисциплины, подчиненность своему командованию диктовались также практическими соображениями. Вся эта масса людей, сразу признанная толпой беженцев, оскорбленная в своем достоинстве и вышедшая из повиновения, могла бы представить серьезную угрозу для сохранения порядка. Эти соображения учитывались официальными представителями Франции.

Адмирал де Бон, генерал де Бургон и адмирал Дюменилль, как военные, чувствовавшие наиболее свой долг в отношении Русской армии, горячо поддерживали заявление русского Главнокомандующего. И под их влиянием Верховный комиссар Франции господин де Франс, типичный представитель дипломатического корпуса, дал свое согласие на сохранение в военных лагерях войсковых частей и подчиненности последних их генералам.

Таким образом, с согласия французских властей армия осталась цела, подчиненная своему командованию в порядке строгой дисциплины, со своей организацией, со своими судами, со своими боевыми знаменами и оружием.

На совещании было намечено также рассредоточение армии. Были выделены войсковые части и направлены – 1-й корпус, под начальством генерала Кутепова, в Галлиполи, кубанцы, с генералом Фостиковым, на остров Лемнос и донцы, под командой генерала Абрамова, в Чаталджу.

Штаб Главнокомандующего был сокращен до минимума. Правительство Юга России было переформировано. Кривошеин¹⁵ оставил свой пост и выехал в Париж. Ушел Тверской¹⁶, заведовавший внутренними делами, и другие члены крымского правительства. Струе продолжал вести дела внешних сношений, а Бернацкий¹⁷ – финансов, но оба они также скоро выехали в Париж. При Главнокомандующем остался из состава крымского правительства один Н.В. Савич¹⁸. Однако указа о сложении власти Правителя Главнокомандующим не было издано.

Генерал Врангель дал такое объяснение происшедшей перемене Южно-русского правительства: «С оставлением Крыма я фактически перестал быть Правителем Юга России, и естественно, что этот термин сам собою отпал. Но из этого не следует делать ложных выводов: это не значит, что носитель законной власти перестал быть таковым, за ненадобностью название упразднено, но идея осталась полностью. Я несколько недоумеваю, как могут возникать сомнения, ибо принцип, на котором построена власть и армия, не уничтожен фактом оставления Крыма. Как и раньше, я остаюсь главой власти».

Акта отречения не последовало. Генерал Врангель не сложил с себя власти, преемственно принятой им от адмирала Колчака и генерала Деникина, и продолжал нести ее как долг, от которого нельзя отказаться. А в то время это означало возложить на себя всю ответственность в почти безнадежном положении. Русские общественные организации в Константинополе единодушно поддерживали Главнокомандующего.

В обращении своем от 17 ноября к генералу Врангелю представители Городского и Земского союзов, комитета русской адвокатуры, торгово-промышленных и профессиональных организаций Юренев¹⁹, Тесленко, Глазов, Алексеев и пр. заявляли: «Собравшиеся в Константинополе представители русских общественных организаций горячо приветствуют Вас и в Вашем лице доблестную русскую армию, до конца продолжавшую неравную борьбу за культуру и русскую государственность, и вменяют себе в непременную обязанность заявить, что они считают борьбу с большевизмом продолжающейся и видят в Вас, как и прежде, главу Русского Правительства и преемственного носителя законной власти».

«Мы ждем полного выяснения позиции Франции, – говорил генерал Врангель. – Если она не признает армию, как ядра новой борьбы с большевизмом, я найду путь для продолжения этой борьбы».

В этих словах левая печать усмотрела угрозу – нечто зловещее. На генерала Врангеля посыпались обвинения, что он хочет начать какую-то новую авантюру, жертвуя людьми ради своего личного честолюбия. «Дело Крыма безвозвратно кончено», – не без злорадства провозглашали они.

Для тех, кто не жил с армией, было непонятно, что иначе и не мог говорить генерал Врангель. Он говорил так (ив этом была вся сила его слов) потому, что так думали, так чувствовали и этого хотели десятки тысяч людей, офицеров и солдат Русской армии.

У них было свое прошлое, которое они не могли и не хотели забыть, свои подвиги и жертвы, которыми нельзя было пренебречь, у них сохранились ненадломленные силы и крепкий дух, непоколебленная вера в себя и в своих вождей. Они хотели оставаться тем, чем были, Русской армией.

Таким людям нельзя было сказать: «Вы кончили ваше дело, вы больше не нужны и можете расходиться на все четыре стороны, кто куда хочет».

Были ли упадочные настроения среди войск? Да, были. Они не могли не быть. Тяжелые удары судьбы, пережитые испытания, усталость после трехлетних непрерывных боев, лишения и страдания моральные, неизвестность будущего угнетали людей. Чтобы устоять в буре, нужны были исключительные силы, которых у многих не хватило. Но ядро армии было здорово. Люди готовы были идти тем же трудным путем, идти без конца, даже без надежды. Нашлись вожди, которые влили в них новые силы, подкрепили слабевших и падавших и вновь поставили их на ноги.

Положение русских на константинопольском рейде было тяжело, особенно в первое время, когда не организована была помощь. Однако те описания ужаса, которые стали появляться в печати, не соответствовали действительности.

«Уже два дня идет проливной дождь, – отмечает корреспондент. – Подул норд-ост, море свежеет, и палубные пассажиры, а их на каждом пароходе 60 процентов, в ужасном состоянии. Прибавьте к этому полное отсутствие горячей пищи в течение 10 дней, ничтожное количество вообще пищи, и слова объезжавшего пароходы морского врача вам не покажутся преувеличением. «Продержите пароходы еще неделю, и не понадобится хлопот о размещении беженцев. Все они разместятся на Скутарийском кладбище». «Стон и ужас стоят на Босфоре, – пишет другой. – Те лаконические вести, которые идут оттуда, только в слабой степени дают представление о творящемся там кошмаре». И наконец, третий говорит: «Они лежат, потому что не могут сидеть. Они сидят, потому что не в состоянии протянуть руку и произносить слова. Но есть еще стоящие, просящие, протягивающие руки и даже – о ужас, не понятый еще миром, – и даже улыбающиеся. О, эта улыбка распятого! Вспомните ее все, кто имеет еще память».

Такие свидетельства очевидцев являются скорее показателем развинченности нервов и страдают преувеличением. Поражало скорее другое – то спокойствие, с которым русские переносили невзгоды, обрушившиеся на них, поражала та бодрость, которую они сумели сохранить в себе, несмотря на всю тяжесть пережитого. «Мы шли семь дней в пути от Севастополя к Босфору, – пишет один из ехавших на пароходе «Рион». – Погода стояла тихая, безветренная. Море было спокойно. Если спросить, что переживало огромное большинство тех людей, которые битком набили каюты, палубу, трюм и все проходы на пароходе «Рион», то правильно было бы ответить: все были поглощены заботой, как бы согреть свои застывшие пальцы, как бы укрыться лучше от дождя, добыть кипятку, теплой пищи и кусок хлеба. И эти заботы так захватывали всего человека, что ничто Другое не приходило на ум. Люди, находящиеся в Совдепии, должны испытывать нечто подобное. Ощущение голода и холода доминирует над всем. Старый, развалившийся «Рион» был перегружен сверх меры. На нем, кроме большого военного груза, помещалось до 6 тысяч человек. Пароход шел медленным ходом, с сильным креном на левый борт. В пути не хватило угля. Это случилось на 5-й день. Ночь была темная, накрапывал дождь. Ярко в темноте светился электрический фонарь на палубе парохода и качающийся то синий, то красный огонь на миноносце, шедшем на буксире. С вахтенной будки в рупор слышался голос капитана, и ему отвечал такой же голос в рупор с миноносца. Зловеще звучали эти голоса. Нужно было перегружать уголь с миноносца, где оставался его некоторый запас. По палубе заходили люди, и слышно было, как звякала цепь и шуршал канат. На противоположном конце какой-то старик с седыми волосами (его лицо было освещено светом электрического фонаря) громко произносил речь. Отдельные слова долетали до нас. Это была проповедь. «Туманы и мглы, гонимые ветром…» – говорил старик. Среди шума каната, топота ног по палубе вдруг раздалась песнь женского голоса. Пела помешанная миловидная молодая женщина, которую мы часто видели на пароходе ходящей по палубе. Ее мужа расстреляли большевики, ребенок ее умер, она сошла с ума в чрезвычайке. Она бродила по пароходу с веселой улыбкой и по временам пела всегда веселые песни. Глаза ее глядели, широко раскрытые, по-детски радостно. Вся ночь прошла в нагрузке угля. Это была страшная ночь. На следующий день нас взял на буксир американский крейсер и привел на Босфор. Мы стали среди голубого разлива. Зеленые холмы и скаты и красные камни у берега все были залиты лучами солнца. Раздалась громкая песнь, удалая русская песнь. Пели 40 кубанцев на нашей палубе. Говор замолк на пароходе, смолкли крики лодочников внизу. Песнь захватила всех. Как рукой сняло тяжелые переживания прошлой ночи. Как будто все стало иным, и даже наш «Рион», накренившийся на левый борт, уже перестал нагонять тоску своим унылым видом развалившейся проржавелой посудины».