Текст книги "Кровь пацана. Казанский феномен и люберецкий фактор. Хроники «асфальтовых» войн СССР и России"

Глава 17
«Фуфаечники» с Магнитки

Началось всё со строительства промышленного гиганта черной металлургии – «Магнитки» – в Челябинской области, участие в котором приняли добровольно молодые комсомольцы-романтики и принудительно переселенные из Кустаная крестьяне вместе со вчерашними зэками.

В 30-х годах прошлого века возле палаток и щитовых бараков возник город Магнитогорск. Его обитатели жили, как умели. Комсомольцы учились и строили коммунизм, а остальные пьянствовали, «блядствовали» и творили бытовое насилие.

Во всём этом подрастали дети. Потом была Великая Отечественная война, но ничего не изменилось. Хотя, нет… Вчерашние комсомольцы, одержавшие Победу, переезжали в новые дома, а в бараках всё оставалось по-прежнему.

Подросшие дети шли учиться в ФЗУ и ремесленные училища. Именно из-за спецформы этих учебных заведений они и получили свое прозвище «ФУФАЕЧНИКИ».

Вначале всех всё устраивало. Милиция на рабочие окраины не лезла и закрывала глаза на всё, что там творится, пока те не решили развлечься и соорудили себе незаконную танцплощадку рядом с жилыми домами. Битые фонари, драки, ругань, пьянство… Всё это не устроило добропорядочных горожан. Милиция предложила снести танцплощадку и построить новые «доски» на пустыре возле свалки.

«Фуфаечники», скрипя зубами, согласились на переезд, но стали отжигать по полной. Вот тогда милиции и пришлось вмешаться, нарушив договоренность не трогать их у себя на районе.

Это произошло 27 апреля 1955 года. Загребли двоих «фуфаечников». Их задержание вызвало негодование остальных, которое выразилось в разгроме отделения милиции, во время которого разгоряченная молодежь применила настоящее оружие пролетариата – булыжники. Сражения между «фуфаечниками» и «ментами» длились без перерыва почти год. С сотрудников срывали фуражки, били палками, совершали налеты на их дома. Те отвечали предупредительными выстрелами и арестами.

Конец войне был положен солдатами Советской Армии с автоматами наперевес, которые вернули «фуфаечников» на их историческую родину. Те уползли, побитые, но несломленные, обвинив во всех бедах простого работяги с Магнитки зажравшийся центр города. Война продолжалась без малого 35 лет.

С Магнитогорска «фуфаечники» расползлись по всем городам Челябинской области: Миас, Троицк, Златоуст, Салават, Стерлитамак, Ишинбай. Позже представители этого движения превратились в обычную гопоту, но это, как говорится, другое кино.

Глава 18
Челябинские «лампасники»

Мост, соединяющий Ленинский и Советский районы Челябинска, с 70-х годов прошлого века стал негласной границей между сферами влияния молодежных группировок города. Именно по нему впервые промаршировала бригада «ЛАМПАСНИКОВ», чтобы вступить в сражение с пацанами ЧТЗ и АМЗ.

Свое прозвище «лампасники» получили за вшитые в брюки почти генеральские лампасы. Начавшись с 50 человек, к концу 80-х группировка разрослась настолько, что милиция дала негласное распоряжение местным швейным ателье лампасы на штаны не нашивать. Но пацанов это не останавливало.

В своём районе им было тесно, и они уже собрались прогнуть под себя весь город. Их монограмма «LR», увенчанная короной, уже украшала стены многих домов Челябинска. И ничего, что она была «подтерта» у казанского «Теплоконтроля». «Лампасники» могли постоять за себя и отбиться от приезжающих в их город чужаков из соседних городов. Ведь каждый из пацанов имел при себе обрезок арматуры, длина которого определялась длиной рукава рабочей фуфайки.

Так и мотались парни по району, бегали. Гасили чужих ботанов, защищали своих, собирали на «общак», пока не забили до смерти случайного работягу с завода Колющенко, возвращающегося домой с ночной смены.

«Казанского феномена» челябинские власти решили не допускать, и гайки «лампасникам» закрутили по полной.

Глава 19
Ульяновская «Сапля»

Начиная с 1986 года, газета «Ульяновский комсомолец» развернула нешуточную информационную войну с молодежными группировками города. Причиной стало убийство подростка прямо в центре города во время драки «за асфальт», где четырнадцатилетнего пацана по этому асфальту просто размазали…

В середине 80-х Засвияжский район Ульяновска стали массово застраивать новыми панельными домами. В новостройки селились рабочие семьи со всего города и пригородов. И, естественно, «спальный» район стал горячей территорией, где драка начиналась словами: «С какой ты улицы?»

Весь Засвияжский район был поделен молодежными группировками на квадраты, и чужаку, забредшему на чужую землю, это грозило серьезными последствиями, начиная от переломанных ребер до проломанной арматурой головы.

Громче всех гремели подростки с улицы Камышинской, которые назвали свою банду «САПЛЯ» из-за обилия в ней малолеток дерзких и наглых, но очень хорошо понимающих, что в силу их возраста уголовная ответственность им не страшна, а потому творивших полный беспредел. Милиция могла только вздыхать и дожидаться возраста, когда их можно будет определить либо в спецшколу, либо в колонию.

За «саплевцами» уже тогда числились грабежи, разбои, изнасилования и тяжкие телесные повреждения. Но с приходом Сергея Капралова (Капрал) «сапля» изменилась. Нет, спокойней пацаны не стали, но действовать стали хитрее и умнее…

Для начала они сняли спортивные костюмы и превратились с виду в обычных подростков. Потом перестали таскать с собой ножи и железные арматуры, а начали их складывать перед дракой в специальном месте, в схроне. Да и после самих драк их стали реже забирать в милицию. Капралов придумал одну хитрость. Отметелив своих соперников, они не разбегались, как раньше, по всему району, а наоборот, брали под ручку находившихся поблизости своих девчонок и прогуливались, как влюбленные парочки.

Но такая жизнь скоро закончилась. Сергей Капралов ушел в армию, а оставшуюся без присмотра старшего «саплю» стала убивать наркота.

Глава 20
Тверские битвы на мостах и досках

В Твери, раньше Калинине, более 30 мостов. На них с 60-х годов XX века и происходили молодежные битвы. В побоищах иногда участвовали до тысячи человек. Дерущиеся пыряли друг друга ножами, скидывали с моста…

В 70-е драки молодежи переместились на танцплощадку в городском саду, которую прозвали «досками». Драки слегка окультурились.

Если сцеплялись два района, третий не лез. Между собой махались микрорайон Соминка и поселок Литвинки. Микрорайон «Юность» и «Хлам» (район 8-ой школы). «Пентагон» и Зеленая и, конечно же, «Пролетарка» и Центр.

Причина была такой же. В своё время крылатое выражение «Перейти Рубикон» в Калинине приравнивалось в «выхватить люлей» в чужом районе. Выхватив, проблему решали на «досках», но на этом не останавливались. Если сатисфакция не была получена, собирались в поход, собрав толпу в сотню, а то и более человек, и топали по несколько километров на чужую территорию. Это считалось высшим шиком – наказать противника на его территории. Иногда это удавалось. Иногда нет. Но в любом случае «ответка» прилетала во время следующих танцев на «досках».

Драки на мостах и на «досках» в Калинине (Тверь) имели сезонный характер. Начинались они с мая и заканчивались в августе – время танцев на открытых танцплощадках.

Дрались до 80-х годов. Некоторые бойцы выросли и простились с детской привычкой, а для остальных, кто продолжил биться за район «на мостах», водитель молоковоза ПОГАТа Миша Воробьев в 1989 году записал свой первый альбом «Тверские улицы» и стал МИХАИЛОМ КРУГОМ.

Глава 21
«Нючи» против «мамбетов»

В Якутске дрались с 50-х. Дрались русские и якуты. Русских представляли курсанты Якутского речного училища. Именно они наградили якутов оскорбительным прозвищем «мамбет» (тупое деревенское быдло). Слово взято из лексикона жителей Средней Азии.

Якутов представляли старшеклассники 2-ой и 8-ой школ-интернатов, дети оленеводов, которые проводили лето на стойбище, а зиму – в городе.

Стычки в основном происходили на площади Орджоникидзе. Первое серьезное массовое побоище произошло в июне 1979 года. Дворовые парни натравили на студентов ЯГУ (Якутский Государственный университет) нескольких овчарок. Якуты отбились и наваляли «собаководам». Те побежали за подмогой, и буквально через полчаса общаги ЯГУ уже брали штурмом озверевшие молодчики. Якуты отбились снова и выдвинулись в город к зданию Областного обкома партии, выкрикивая националистические лозунги.

До конечного пункта они так и не дошли. Вмешались солдаты Советской Армии и несколько водометов. Студентам пообещали, что такого больше не повторится.

Следующие 7 лет прошли в постоянных точечных стычках между русскими и якутами по всему городу. Это были обычные драки. Но 1986 году русские «нючи» решили взять реванш и, наконец, наказать «мамбетов».

В конце марта на катке на озере Заложном произошло «ледовое побоище», почти прямо как по классике на Чудском озере! Якуты проиграли, и три дня русская шпана праздновала победу, щемя их отовсюду колами и монтировками.

1 апреля якуты собрались и снова прорвались к Обкому, ища спасения. Автоматчиков было ещё больше. Драку остановили, и кто-то из начальства шепнул: «Да деритесь вы сколько хотите. Но зачем же в городе?» Его шепот услышали…

И по сей день на льду Талого озера дерутся уже внуки вчерашних врагов, аккурат в марте-апреле каждого года. Совпадение? Не уверен…

Глава 22
«Центровые» пацаны Алма-Аты

Настоящие алмаатинцы не любят называть свои улицы районами (не в обиду создателям довольно неплохого фильма «Район»). Они называют свои улицы «дворами». Вот за дворы они дрались до талого.

Исторически получилось так, что самые сильные бойцы проживали в центре города. Рабочие окраины города пахли дешевыми сигаретами и плодово-ягодным вином. В их драках было больше злости и никакой красоты. А «центровые» красоту ценили…

Модные парнишки в туфлях-«саликах» (чешская фирма «Саламандра»), шелковых батниках, отутюженных брюках и румынских олимпийках фирмы «Фатех» – вот законченный образ центрового пацана Алма-Аты начала 80-х. Ах, да, чуть не забыл – модная набриолиненная прическа. Никаких полубоксов и под машинку.

Отдыхали центровые красиво. Скидывались по трешке и шли в гадюшник «Арман» в гостинице «Казахстан» или в стекляшку – кафе «Театральное» рядом с Театром оперы и балета.

Девчонкам и женщинам «центровые» не грубили. Ведь сегодня они – сестры и матери, а завтра – жены и матери их будущих детей. С девушками они ходили на танцы и провожали домой, даже не приставая к ним, потому что любовь для «центрового» – это серьезно.

Были они ребятами культурными. Среди «центровых» было много ребят из хороших интеллигентных семей и из семей партийных работников. Хорошие парни! Но ведь мы пишем о плохих…

Снежинка, Салем, Восход, Дерибас, Дворянское гнездо, Золотая орда, Вигвам, Багдад, Крепость, Халифат и, конечно же дворы – Милицейские, Синие, Слепые, Писательские, ЦУ-Мовские… Вот боевая сила центра.

В свободное от кафешек, танцев и прогулок с девушками время они промышляли откровенным криминалом. Именно для этого у «центровых» были сынки партийных и милицейских работников. Их принимали во «двор» без испытания. Зато их папы отмазывали не только своих детей, но и других бойцов группировки.

Вот то немногое, чем криминалил Центр:

Счетчик — нагрузить с воздуха нецентрового пацана со двора, не применяя физической силы.

Прикидка — развести и отнять одежду.

Закус — избить и отобрать всё, что есть.

Ну и, конечно, знаменитые драки «район на район» Бакланы.

Дрались в основном по праздникам во время салюта. Побоища происходили молниеносно. Оружие, конечно, было, но применять его не спешили. Обычно ломали скамейки (а драки происходили на Старой площади и в районных парках Алма-Аты) и дубасили друг друга досками.

К концу 80-х «Центр» представлял собой мощную группировку пацанов. И не только. В «Центре» существовали и девчачьи банды: Сестры Салема, Голден Гёрлз и т. д., и т. п.

Из-за отсутствия идеологии в группировку стали проникать криминальные личности, блатная романтика которых для в принципе домашних пацанов стала чем-то запредельным. Их стали привлекать к фарцовке и откровенным нарушениям уголовного кодекса, говоря, что реальным пацаном он станет, только отсидев срок.

Именно эти блатные и поделили центровую молодежь на отряды:

– 11–16 лет – щеглы;

– 17–25 лет – старшаки;

– 25 и старше – старики.

Конец молодежным группировкам из центра наступил в 1987 году. Один из подростков, убегая от преследователей, забежал домой и вышел оттуда с ружьем, из которого расстрелял одного из своих обидчиков.

В этом же году журналистка Евгения Доцук 10 февраля 1987 года в газете «Ленинская смена» опубликовала свой репортаж с говорящим самим за себя названием «Пацаны».

Тогда же в Алма-Ате появились ещё две группировки – «Ганимед» и «Замад». Это уже были мстители центровым, которые издевались над слабыми и неучастниками пацанского движения. Спортсмены-комсомольцы вместе с милицией поставили крест на истории центровых. Кто-то сел, кто-то отправился в армию, кто-то пошел учиться, чтобы впоследствии руководить уже не республикой, а страной Казахстан. Кто-то подался в бандиты, кто-то – в кооператоры. А кто-то просто тихо спился или скололся на кухне, вспоминая молодость и её лихие бои за свой двор.

«Центровые» ушли, а центр остался, в который пришли уже совсем другие люди. Да, именно с тех окраин маленьких городов и сел, которые они так ненавидели…

Глава 23
Ижевские «ляпки»

Только ижевским группировщикам пришла в голову идея превратить безобидные детские игры «три-пятнадцать» и «ляпки» в суровые уличные забавы.

«Три-пятнадцать» стала «впиской» на районе. Нужда прыгать и топтать ноги друзьям отпала. Современная забава выглядела так… Вечер, пустая хоккейная коробка, три кандидата, напротив которых стоят пятнадцать группировщиков.

Выдержал бой – добро пожаловать в семью, ты свой. А дальше следующий «level»…

«Ляпки». Обычные детские догонцы. Только теперь по улице ломилась толпа за толпой. И не для того, чтобы осалить, а чтобы настучать по башке и «обуть».

«Ляпали» в Ижевске многие пацаны. Тридцатка, Сотка, Металлург, Татарбазар, Ошмес, Буммаш… Начинали с сопляков 13–15 лет, потом шла молодежь 16–18 лет. Сходив в армию или получив срок, пацаны обретали статус «старика».

У каждой боевой группы был свой авторитет – «паровоз». Умный, наглый и сильный. Именно эти «паровозы» и сумели соединить в голове молодежи подростковую преданность району, тюремные понятия и армейскую дисциплину, которую те с успехом применяли в массовых драках в Летнем саду имени Горького и парке Кирова.

Самое эпичное побоище в Ижевске между пацанами произошло зимой 1982 года. Сотка сошлась в кровавой сече с Татарбазаром посреди ижевского пруда. Более 300 бойцов, вооруженных кастетами, колами, велосипедными цепями, колотили друг друга. А когда в драку вмешалась милиция, объединились в едином порыве против правоохранительных органов.

По факту этой драки в Октябрьском УВД Ижевска было заведено 15 уголовных дел.

Первым группировки приметил некто Шамиль Латыпов. Он же и приобщил их к своему криминальному бизнесу, превратив пацанов с рабочих районов в самую мощную центровую ОПГ города Ижевска. Он же и прекратил драки между ними, поставив над каждой группировкой своего смотрящего.

Такой «материал» не пропал даром, и до самого убийства Латыпова в 1994 году пацаны грабили квартиры кооператоров и жгли ларьки и товар «челноков» на рынке.

Глава 24
«Чёткие» душанбинские

Всю жизнь чёткого пацана из Душанбе регулировало всего одно слово: «номарди» – поступок, недостойный мужчины.

Вот номарди-кодекс тогдашних группиров-щиков города:

– со спины не нападать;

– толпой не «месить»;

– старшим не перечить;

– женщин не трогать;

– по матери не материть.

Вся пацанская жизнь крутилась вокруг Путовского базара, где заседали старшаки-бобои, решающие множество вопросов. У одних за плечами были годы опыта, у других – тюремные сроки.

На базаре осуществлялись все мирные контакты и происходили столкновения между молодежью городских районов, которые местные называли «концы».

С севера к базару прилегал район Шахман-сур, населенный работягами с правильной коммунистическо-религиозной жизненной позицией – дом, работа, семья, мечеть.

На западе от базара находился блатной «конец» Водянка, где верховодил осетин из Самарканда, боксер Рауф Салиев. Пацаны были бойкие, не чурались криминала. Гоп-стоп на Водянке был нормой.

С востока от базара располагался конец Спортиков, который контролировали спортсмены Джумахона Буйдокова, тренера по самбо. Эти гоняли волосатиков, трясли фарцу и торчали в спортзалах.

Юг базара был ужасен. Здесь всем рулила молодежь из бывших кишлаков Испечак, Овул и Казихон, ставших частью Душанбе. Сами себя они величали тиграми, но остальные с презрением называли их «киргизами» и «бошмаша бичи», по-простому «…удозвоны». Никакие номарди там так и не прижились.

В таком виде чёткие пацаны вошли в 90-е, а дальше кого куда унесло… Шахмансуровцы примкнули к местным исламистам, Водянка превратилась в Салиевскую ОПГ и стала рэкетирами, Спортики стали кооператорами и милиционерами, некоторые даже чиновниками, а «киргизы» с юга начали банчить наркотой по всему миру.

Глава 25
Гомельские «кадки»

Центром движения районщиков в Белоруссии, начиная с 70-х годов, стали Орша и Лида. Именно там появились первые молодежные группировки «кадки». Вступить в них было довольно просто. Старшие пробивали тебе «подачу», и всё, ты свой. А дальше живи по законам «кадки». Туси в подвалах и подъездах с кассетным мафоном, заглядывай в спортзал, пей «синягу» перед дискачом, обязательно носи вязаную шапку-бойцовку и пальтецо «Фабза». Но, главное, в любой непонятной ситуации дерись, гоняй маменькиных сынков, фраеров и ненавистных «плугов» (учащихся сельхозтехникумов из совхозов). Ну и, конечно, блюди и береги рубежи своей «кадки».

В таком виде «кадки» и расползлись по всей Белоруссии. Но лучше всего прижились они в Гомеле. Аэропорт, Портовый, Старуха, Сельмаш – эти «кадки» враждовали между собой ещё в 60-х. Пацаны резались не на шутку. Особенно гремел разборками на ножах «маленький Чикаго» – малосемейки на улице Новополесской.

Новое время внесло свои коррективы. «Перья», кастеты, цепи, свинчатки вытеснили шипованью браслеты, позвонковые антенны, собачьи ошейники и нунчаки.

Милиция на драки смотрела сквозь пальцы – не убивают друг друга – и ладно. Кто в детстве не дрался? Но если милиция «кадки» в упор не замечала, то представители первых ОПГ Гомеля к ним присмотрелись повнимательнее и, прекратив ненужные войны «за район», направили «кадочников» в нужное им русло.

Теперь не надо было орать, что ты с «Пентагона». Достаточно было сказать: «Я Дербень» – и плюнуть под ноги своим соперникам (Дербень – Сергей Дербенев, бригадир Морозовской ОПГ Гомеля, отвечающий за устранение конкурентов, глава молодежных киллеров).

Закончились «кадки» к середине 90-х. Драки, тюрьмы, алкоголь, наркотики и рискованный образ жизни выкосили больше половины гомельских районщиков.

Глава 26
«Третья смена» из Владивостока

Патрулируя в составе ОКОД (Оперативный Комсомольский Отряд Дружинников) город в середине 70-х, матрос вспомогательного флота ТОФ Толя Ковалев узнал, что у Владивостока есть другая жизнь, в которой не надо есть пельмесы с бич-пастой (кабачковая икра) в «копейке» (портовая столовая). У этой другой жизни были свои хозяева. Заряженные бабками и импортным шмотом, они разъезжали на «моторах» (машинах) от реста к ресту (ресторан), где всю ночь «богодулили» (пили) «канину» (коньяк) в компании легкодоступных женщин.

Своими наблюдениями молодой человек поделился с юными спортсменами из «фазанки» (ПТУ) в спортзале на Чуркина, в который он ходил, как положено комсомольцу, готовому и к труду, и к обороне.

Юнцы приуныли. Жизнь на Чуркина действительно была невеселой. Вот тогдашние радости пацана с чигирей (отдаленный спальный район) – пикануть (подрезать) крестов (колхозников) со Змеинки или фасков (сахалинские ПТУшники из соседней «фазанки»), погонять на мопеде-«дырчике», обобрать «талое тело» (пьяного), забрать погонять (поносить) олимпийку у такого же бедолаги с района послабее со словами: «Дай поматериться», ну, и на худой конец, сгонять на плаху (центр города), чтобы приклеить (дать по голове) мажорам и хипарям, после чего провести незабываемую ночь в отделении милиции…

Так и появилась «Третья Смена». Название придумал сам Ковалев. Тогда советский общепит работал в две смены – с открытия до 17:00 и с 17:00 до 23:00. Третья смена наступала, когда кафешки и рестораны открывались для тех, у кого были бабки.

Размялись на маменькиных сынках, детях элиты города и первых цеховиков, которые проматывали родительские денежки. Поняли, что заяву они писать не бегут, и понеслось… Морячки, приторговывающие джинсами… Пацаны с Чуркина не щадили никого. Отмазываться помогали связи дружинника Ковалева в милиции.

Районщики устраивали целые ночные рейды на подгулявшую богатую молодежь в разных точках города, а потом среди них появился некто Ивлев по прозвищу Кабан, грузчик морского порта. Он и подал пацанам идею: собирать дань с моряков-джинсовиков и проституток. Кроме того, Кабан давал наводки на «сибирянов», приехавших с золотодобычи.

Очень скоро рейды превратились в обычный рэкет. «Третья смена» стала предлагать услугу: «Хочешь, чтобы не трогали – плати». Это касалось всех.

Вот такая вот она, «Третья Смена», превратившаяся из обычной районной шараги в ОПГ, из которой вышло большинство местных криминальных авторитетов – Самосвал, Джон, Гарик, Баул, Водолаз, Молоко, Чигирь и Артист.