Текст книги "Пираты московских морей (сборник)"

«…КНИГИ БЕСПОКОЙСТВА И СМЯТЕНИЯ…»

Банкир Виктор Сергеевич Антонов откликнулся, едва Фризе набрал номер его телефона. Сыщик и не надеялся, что номер мобильника у него остался прежним. Прошло уже несколько лет с тех пор, как они разговаривали последний раз. Это был хороший знак: Владимир любил постоянство.

– Владимир Петрович! Рад слышать знакомый баритон.

«И голос мой не забыл, – с удовлетворением отметил Фризе. – Я не ошибся со своим выбором».

– Хотел бы попросить вашего совета…

– В каком банке хранить денежки? – не дождавшись конца фразы, хохотнул Антонов. – Покупайте золото! – Погасив приступ веселья, извинился: – Простите, ради бога. Я только что с совета директоров, мы там три часа толкли воду в ступе на актуальную тему: как сохранить деньги и, главное, где их взять! Знаете, банкиры уверены, что всех людей интересуют только деньги. Итак, вам нужен совет…

– Да. Не о деньгах, но на сопутствующую тему.

– Эко! На «сопутствующую тему»! Интригующе. У денег столько сопутствующих тем! Владимир Петрович! А вы обедали?

– Нет.

– Приезжайте. Займемся этим серьезным делом вместе. У меня есть предчувствие, что обед вот-вот будет готов: даже до моего кабинета такие запахи доносятся!

– Адрес тот же?

– Нет. Я теперь обитаю на Тверской. – Антонов назвал адрес. Владимир прикинул: «Если найду место на платной стоянке у Центрального телеграфа, то через пять минут буду у банкира».

Место для своего автомобиля он нашел без труда, но к Антонову попал только через полчаса. Как только он вышел из машины, рядом остановился «форд» дорожно-постовой службы. Из него стремительно выскочили два милицейских офицера и бросились к Фризе. Он решил: сейчас заломят руки за спину и положат на капот. Но, что-то остановило ментов: может быть, нежелание привлекать внимание иностранцев, выходивших из сверкающего лаком автобуса, стоявшего поблизости, может быть, респектабельный вид Владимира, его спокойствие?

Один мент, крупный майор, по которому давно скучала госпожа Диета, мельком заглянул в салон автомобиля и встал за спиной сыщика. Другой – тоже майор – протянул ладонь:

– Ключики. И водительское удостоверение.

– Я совершил нарушение? – спокойно поинтересовался Владимир, передавая майору ключи от машины и протягивая руку к внутреннему карману пиджака, чтобы достать документ.

– Руки! – гаркнул майор, забыв о логике и иностранцах, с нескрываемым интересом наблюдающих за уличным происшествием. В скучноватой программе их знакомства с московскими достопримечательностями появилась криминальная перчинка.

– Руки – за спину! – повторил он почти нормальным тоном.

– Сами в карман полезете? – миролюбиво поинтересовался Фризе.

После секундного замешательства, милиционер провел ладонью по пиджаку Владимира и буркнул:

– Доставай!

– Доставайте, – поправил сыщик уже давно усвоивший, что привычка «тыкать» неистребима у этой части служивого населения. Но не удержался, поправил. Впрочем, майор не обратил никакого внимания на его реплику.

Внимательно изучив права, он потребовал:

– Давай паспорт!

– Вы так и не ответили на мой вопрос: какое нарушение я совершил?

– Ответим, ответим, – веселым тенорком отозвался другой, громоздкий, майор, носивший на себе килограммов тридцать лишнего веса. И все – в районе живота.

Фризе вынул из кармана паспорт и передал блюстителю порядка. Тот внимательно, страница за страницей, исследовал документ.

Обычно сыщик не носил с собой «орластую» книжицу, но сегодня был особый день: посещение присутственного места. Да еще по такому делу, решение которого без паспорта было бы просто невозможно. Есть паспорт – есть наследство, нет паспорта – свободен, гуляй на все четыре стороны.

Майор медленно листал почти новенькие страницы, пристально разглядывал даже те, на которых не было ни одной записи. Фризе показалось, что он рассчитывает обнаружить тайные знаки в замысловатых виньетках, где вписано всего-навсего одно слово: Россия. Правда, эти виньетки, как давно заметил Владимир, очень смахивали на десятикопеечные монетки.

Милиционер действовал так медленно и старательно, что Фризе с трудом подавил желание посоветовать ему попробовать паспорт еще и на вкус. От совета с непредсказуемыми последствиями, его отвлек тронувшийся в путь автобус с иностранцами. Интуристы прилипли к окнам и всячески выражали Фризе свое сочувствие: махали ладошками, показывали знак победы, посылали воздушные поцелуи. А многие фотографировали.

– Ездит тут всякая сволота! – буркнул майор. От него тоже не укрылась реакция иностранцев. – Да еще своими «мыльницами» щелкают. Потом сунут фотки в Интернете. Или еще, куда… – Куда, он не уточнил. Его молодое, не без приятности лицо сделалось замкнутым, а в голубых глазах метались бешенные сполохи.

Фризе вдруг стало страшно. Он никогда не боялся ни ментов, ни бандитов, а сейчас почувствовал, как по спине побежали непрошеные мурашки. Ему вспомнились слова университетского профессора, читавшего студентам курс психологии, о том, что в правоохранительные органы часто идут лишь за тем, чтобы «на законных» основаниях применять свои садистские наклонности.

– Странная у вас фамилия, – буркнул майор и отдал Владимиру права и паспорт. – От фрезы, что ли?

– От фрезы. Вы забыли про ключики.

Инспектор отдал Фризе ключи от машины, которые почему-то, оказались у него в кармане:

– Можете ехать.

– Я уже приехал. А вы так и не сказали мне, что случилось?

– Получили ориентировку, что бээмвуха с таким номером в угоне, – соблаговолил на этот раз ответить мент и сел в свой «форд». За ним последовал и другой майор.

Открывать капот, сличать номера, проверять, нет ли чего криминального в багажнике, инспекторы не стали. «Что за странная ориентировка? – подумал Фризе, приходя в себя после секундного шока, который только что испытал. – И кто ее послал?»

Он почувствовал огромное облегчение оттого, что менты не добрались до кейса с полученными в Инюрколлегии документами. Эти два майора вполне могли быть обыкновенными «ряжеными»[8]8
  Ряженый (жарг.) – переодетый.


[Закрыть] и вся их «ориентировка» в том и заключалась, чтобы изъять наследственное дело. Ради чего? Ведь он, Фризе, только он и никто другой мог стать обладателем наследства.

«Да все проще пареной репы! – ответил Фризе на собственный вопрос. – Чтобы тот, кто послал “ориентировку” потом диктовал мне свои условия». Он усмехнулся и покачал головой: «Вот запугали бедного обывателя! Мерещится черт знает что!»

Чтобы попасть к Антонову, надо было пройти под аркой большого «сталинского» дома, преодолеть калитку с кодовым замком и объясниться со швейцаром в обшитой золотыми галунами вишневой форме. Швейцар красовался у подъезда застекленного сверх меры фешенебельного здания, олицетворяя собой достаток квартирующих в нем граждан.

– К Виктор Сергеичу? Он предупредил. Проходите. Его лифт – справа. Шифр имеется? – благожелательно, но без подобострастия выпалил всю эту информацию молодой человек. Форма швейцара ему очень шла. И явно смущала.

Шифр у Владимира имелся. Он набрал четыре цифры кодового замка и вошел в шикарный лифт. На панели лифта имелась всего одна кнопка. Фризе нажал на нее. И только по тому, как его мягко прижало к полу, понял, что квартира банкира находится очень высоко.

Оказалось, что Антонов занимает пентхауз.

– Владимир Петрович! Я уж подумал, не попали ли вы в ДТП! – Виктор Сергеевич, вышедший навстречу сыщику в холл, широко улыбаясь, раскинул руки для объятий. – Я уже истомился в ожидании. Пришлось аперитивчиком заморить червячка.

У Фризе были прекрасные отношения с банкиром, когда он разбирался с убийством его литературного секретаря и даже поработал в Историческом архиве, пытаясь выяснить генеалогическое древо семьи Антоновых. Он обнаружил, что Виктор Сергеевич является наследником огромного состояния и одновременно дедом и дядей молодого человека, сына русской и чеченца.

Роясь в пыльных архивных делах, Владимир между делом познакомился с молодым веселым архивариусом с редким именем Генриетта. Она и ее начальница, Таисия Игнатьевна, намекнули сыщику, что в архиве имеются данные о человеке по фамилии Фризе, тоже оставившем большое наследство. И Инюрколлегия собирается найти его правопреемников.

Фризе не придал этим намекам значения. Вскоре Таисию Игнатьевну убили, а связь с Генриеттой прервалась: сыщик завершил свою миссию в архиве.

С банкиром они время от времени встречались, были, как говорится, на дружеской ноге, но в объятия Антонов никогда его не заключал. Держал дистанцию.

Владимир приписал такое неожиданное проявление чувств аперитиву. И правда: банкир благоухал запахом отменного виски, сигары и туалетной воды, которой пользовался и сам сыщик и которую Рамодин упорно называл «нуговоссом», переводя латиницу «Hugo Boss» в русскую транскрипцию. Этим он выражал свое отношение к «богатеньким Буратино».

Обедали они в одиночестве. За столом прислуживала улыбчивая пожилая женщина, с удовольствием подкладывая в тарелку голодного сыщика аппетитно выглядевшие закуски. Время от времени она комментировала подаваемое блюдо, и Фризе понял, что женщина сама и готовила его. И ей приятно, как каждой хозяйке, видеть, что ее стряпне воздается должное.

– Как ни жаль, придется Зинаиду уволить, – сказал банкир с притворным сожалением. – Она задалась целью раскормить меня так, чтобы у меня появилась одышка, отвис живот, зашкалил… как его?

– Холестерин, Виктор Сергеевич, – подсказала повариха. – И печенка ваша стала как футбольный мяч.

– Да, как футбольный мяч.

– Вы не слушайте хозяина, Владимир Петрович, все у него со здоровьем в порядке. Каждый месяц доктора проверяют.

Пока домоправительница украшала стол закусками, Фризе окинул быстрым взглядом столовую. Телевизора в комнате не было. И сыщик расслабился – телевизор он теперь считал предметом повышенной опасности.

– Золотая тетка, – сказал Антонов, когда Зинаида, разложив по тарелкам шашлык из осетра под благоухающим соусом, удалилась. – Сами видите, еда – пальчики оближешь. Жена иногда и за стол не садится со мной. Фигуру блюдет. Вместе с Зинаидой съедят на кухне какой-нибудь бигус и селедочки с печеной картошкой – вот и весь их обед!

– Сейчас тоже по селедочке ударяют?

– Сегодня в поездке. Прилепилась к какой-то церквухе и вместе с другими прихожанками шастает по монастырям. Нынче уехали в Боровский. Она у меня оригиналка. Осуществляет связь крупного бизнеса с народом. На своем «мерсе» наотрез отказывается ездить. И никакой охраны не признает.

– Кстати, об охране я и хочу с вами посоветоваться.

Фризе почти на сто процентов был уверен, что услышит в ответ: «Ну, дожили! Теперь уже и сыщикам потребовалась охрана!» Но ошибся.

– Вы обратились по адресу. Банкир Антонов кое-что смыслит в таких делах, – посерьезнев, сказал Виктор Сергеевич. – Недаром он до сих пор не схлопотал пулю снайпера.

Антонов преобразился. Испарилась его обычная вальяжность, глаза приобрели холодный, хищный блеск. Он выпрямился на стуле и напрягся, словно почувствовал угрозу: наведенный на него прицел снайперской винтовки. Таким банкира Фризе еще никогда не видел.

– Неужели, как птичка по зернышку, складывали денежку к денежке? И скопилось так много, что впору заводить толковых нукеров? – спросил Виктор Сергеевич.

Наверное, банкир почувствовал, что получилось у него грубовато. Чтобы загладить свою неловкость, он сменил тему и поинтересовался:

– Вы так и не сказали, что вас задержало? Попали в пробку?

– В переделку.

Владимир, не упуская ни одной детали, рассказал Антонову о происшествии. Тот слушал очень внимательно, не прерывая, и только тогда, когда Фризе упомянул иностранцев, фотографирующих сцену с гаишниками, произнес брезгливо скривившись:

– Стыдоба. Долго они за вами ехали?

– Не заметил. Появились внезапно. А от замызганного «форда» мне пришлось отрываться.

– Следили от самого дома?

– От «Инюрколлегии». Она теперь по-новому называется. Никак не могу запомнить.

– Ну-ну! Не запомнили название конторы, в которой не чаи же распивали? Получили наследство?

– Как раз чаи-то я там и распивал! – Не ответив на главный вопрос, по-мальчишески весело отозвался Владимир. – С пирожками.

– Испеченными госпожой Лесковой? – усмехнулся Виктор Сергеевич. – Вот и ответ на мой вопрос. А то стали наводить тень на плетень! Птичка по зернышку…

Фризе рассмеялся:

– Это вы про птичек рассказывали!

– Да, ладно! Не будем считаться! Наверное, получили такой «пирог», что никаким птичкам не склевать. Мы теперь с вами коллеги в некотором роде?

Сыщик не стал опровергать банкира. Тем более что тот проявил удивительную догадливость.

Зинаида принесла кофе, банкир взял с сервировочного столика бутылку апельсинового ликера:

– Не возражаете?

Фризе не возражал.

– Значит, охрану? – задумчиво произнес Антонов, когда они, покончив с кофе, смаковали прекрасный ликер. – Охрану, охрану… Такую, как была у Березовского, или чуть поменьше?

– Чуть поменьше.

– Все ведь зависит от того, велико ли наследство? Куш, который предстоит охранять.

– Охранять предстоит меня. И моих близких. – Сыщик подумал о Дюймовочке. Она по-прежнему не подавала о себе никаких весточек. И сыщик упрямился, не хотел ехать к ней ни в прокуратуру, ни в общежитие.

– Я не собираюсь задавать нескромные вопросы о размерах наследства. Ответьте только: это деньги или недвижимость?

– И деньги, и недвижимость, которую я обращу в деньги. Чтобы не возиться с заводами, газетами и пароходами.

– Даже так?! – с нескрываемым интересом воскликнул банкир. Фризе уловил завистливые нотки в его словах. Никогда за время их долгого знакомства сыщик не замечал у Виктора Сергеевича ни малейшей зависти к кому бы то ни было. Но, может быть, у него не возникало для этого повода?

– Когда соберетесь расставаться с газетами, вспомните обо мне.

– Да нет никаких газет! – усмехнулся Владимир. – Это я просто вспомнил мистера Твистера. А заводы и правда имеются.

– Ну, сейчас покупать заводы резона нет, – деловито, словно закрыв тему, сказал Антонов. Он разлил по опустевшим рюмкам ликер, поднял свою и внимательно глядя Фризе в глаза, произнес:

– Знаете, какая главная проблема у того, кто имеет большую охрану?

– Знаю, – ответил сыщик. – Преодолеть в себе чувство недоверия к тому, кто тебя охраняет.

– Умница! – похвалил банкир. Он явно был удивлен ответом гостя. – Тогда обратимся к деталям. Чтобы наладить дело, я могу на несколько месяцев отдать вам заместителя начальника моей охраны. Он всю жизнь проработал в уголовном розыске, последним местом службы было Управление охраны…

– Интересное предложение. Надо подумать…

– Надо подумать! – передразнил Антонов. – Нет чтобы ухватиться за это интересное предложение!

Похоже было, что хозяин в ожидании Владимира, не ограничился «одним аперитивчиком». Фризе подивился перемене, произошедшей с банкиром. Раньше он никогда не позволял себе «выглядеть нетрезвым». Именно, «выглядеть»: Виктор Сергеевич никогда не ограничивал себя в спиртном, но знал меру. И всегда оставался собранным, корректным.

– Ухвачусь, ухвачусь. Но для начала хотел бы выслушать ваши рекомендации.

– Это ж надо! – усмехнулся Антонов. – Известный детектив, бывший прокурорский работник, спрашивает совета у запуганного банкира, как защитить себя от чиновников и киллеров!

– Вы уже лет пятнадцать на виду у общества. Входите в список пятидесяти самых богатых…

– В первую двадцатку, – поправил Виктор Сергеевич. – В первую двадцатку.

– Тем более. За вами даже журнал «Форбс» не успевает.

– А-а… – банкир пренебрежительно махнул рукой. Но сыщик почувствовал, что упоминание о журнале ему пришлось по душе. – Поговорим о деле. На ваш вопрос нелегко ответить… Кстати, это не вы мне рассказывали про одного острослова, который заявил: «Задавать вопросы легко, отвечать на них трудно»?

– Не помню, – соврал Фризе, чтобы не отвлекаться от главной цели разговора.

– Так вот, главную проблему охраны вы определили верно. В самую точку попали. Недоверия к тем, кто меня охраняет, я так и не преодолел. Я нынче вообще никому не доверяю. Только жене и сыну.

– Даже так?

– Да-да! Не смотрите на меня удивленно. Живешь, живешь, казалось бы набираешься и ума и опыта и вдруг обнаруживаешь, что они годятся только для твоего внутреннего употребления. У тех, с кем имеешь дело, свои, особые, и ум и жизненный опыт. И считаются они только с ними, а не с тобой, не с твоим жалким опытом.

– Получается, некуда бедному крестьянину податься?

– Безвыходных ситуаций не бывает. Что-то, я не слышал, чтобы олигархи добровольно отказывались от своего бизнеса. Что вам, дорогой Владимир Петрович, следует помнить, как Отче Наш: держать оборону на два фронта невозможно. Придется выбирать между криминалом и властями предержащими. Разницы между ними большой нет. Сейчас и те, и другие стали более цивилизованными.

– Не посчитайте меня нахалом… – начал Фризе, подбирая слова, чтобы не обидеть Антонова. Но продолжать ему не пришлось. Банкир понял с полуслова:

– Я выбрал власти. С военных времен, с детдомовской вольницы хорошо усвоил, что такое бандитская среда. Боюсь их и не скрываю этого. Еще по рюмочке? За единение бизнеса и власти! – Виктор Сергеевич, не дожидаясь согласия сыщика, налил в рюмки божественный нектар. – Когда я собирался жениться, будущая теща стращала мою будущую жену: «сладкие пьяницы – самые опасные»! Слава богу, девушку это не смутило.

– У вас прекрасная жена, – сказал Владимир.

– Прекрасная баушка, – подмигнул банкир. – Но в данный момент нас интересуют прекрасные власти. Они, конечно, «разведут» вас на приличную сумму. Двадцать пять процентов – не предел. Лучше оставить деньги в немецких банках. Целее будут.

Фризе внутренне сжался. Он же ни словом не обмолвился банкиру о том, откуда получает наследство! «Молва растет, распространяясь?» И все, все, все: власти, бандиты, олигархи, внимательно следят за тем, как он распорядится наследством, чтобы не упустить момент и наложить лапу на «свою» долю?

ГДЕ ТОНКО…

Дюймовочка не давала о себе никаких весточек, не откликалась на звонки. Да и делиться с ней такой оглушительной новостью Владимир считал преждевременным: а вдруг все сорвется? Какой-нибудь немецкий крючкотвор обнаружит изъяны в документах? Найдутся другие претенденты на наследство?! В глубине души он был уверен в благополучном исходе, но боялся спугнуть удачу.

Телеэкраны выглядели холодно и неприступно. Как врата в чужой таинственный мир. Как вход в Зазеркалье. В них даже не отражались окружающие предметы.

«Они у меня особенные, что ли? – подумал Фризе. Раньше он никогда не обращал внимания на это. – Готовы к телепортации? – спросил он громко и усмехнулся: – До чего можно додуматься, если нервишки гуляют. Вот мы сейчас в это Зазеркалье и заглянем!»

Он взял с журнального столика пульт дистанционного управления и нажал, не глядя, на одну из кнопок. У сыщика мелькнула мысль, что там, в ближнем Зазеркалье, только и ждали момента, когда он включит телевизор: прямо в него целился из огромного кольта бритоголовый тип с белесыми глазами. Тип был таким реальным, а дуло – безапелляционным, что Владимир переключился на другой канал. Здесь, приятная во всех отношениях, женщина рекламировала в уютном клозете чудесное чистящее средство «Доместос».

Фризе выключил телик: когда с ним захотят пообщаться «оттуда», выключенный телевизор не помеха. Такие вот умельцы.

Некоторое время он сидел расслабившись в уютном кресле, и мысли, одна обгоняя другую, проносились в голове, и он даже не пытался за них цепляться. Никчемные были мысли, суета сует. О том, что надо бы провести в квартире капитальный ремонт (от этой мысли сердце даже сбилось с привычного ритма), купить наконец гараж (сколько можно просыпаться среди ночи, разбуженным сработавшей сигнализацией), позвонить Берте, отвезти белье в стирку, выяснить, почему так неожиданно и надолго исчезла Дюймовочка?

«Все надо, надо, надо, а я совсем распоясался. Палец о палец лень ударить!» – подумал Владимир и вспомнил слова одного старинного классика:

 
Ум недозрелый, плод недолгой науки,
покойся, не понуждай к труду мои руки.
 

Кантемир вернул Фризе к насущным проблемам.

«Не такая уж недолгая у меня была наука! Молдавского господаря, вот вспомнил! – рассердился он. – И не время мне думать о ремонте квартиры. У меня дела поважнее! С призраками общаюсь! Интересно, что бы сказал по этому поводу великий экспериментатор Тесла?»

Надежды на то, что на телеэкране появится Тесла, не было. Но под рукой у сыщика – в книжных шкафах, что обступали его со всех сторон, – были и другие мудрецы. Он обвел глазами полки. Древние греки и римляне, энциклопедии… У кого найдешь ответ на мучающие его вопросы? Наверное, только у времени. Еще в университетские времена Фризе прочел у одного мудреца: «…если бы люди понимали разницу между невозможным и необычным, между противным природе и противным нашим представлениям, тогда бы они не впадали ни в доверчивость, ни в недоверчивость…» Фризе такую разницу понимал. Но от этого ему было еще труднее.

Потом прошел на кухню, открыл холодильник. Равнодушным взглядом скользнул по своим запасам съестного. Даже любимая свинина на косточках не вызвала у него интереса. Аппетит словно напрочь отключился.

Владимир вернулся в гостиную, подошел к бару. Ни водка, ни коньяк, ни виски «не легли на душу». От эйфории, которая, как казалось Фризе, теперь не покинет его никогда, не осталось и следа.

«Плохо, сыщик, плохо!» – сказал он громко и покосился на экран телевизора. За непроницаемым черным экраном угадывались направленное на него дуло кольта и дама с флаконом «Доместоса». Малое Зазеркалье Владимира не прельщало, а большое не хотело выходить с ним на связь.

Сыщик взял бутылку белого французского вина – только чтобы, как-то скоротать время, – и прилег на диван. Он даже не потрудился открыть бутылку штопором, как поступал даже с ординарными винами. Просто вышиб пробку ударом кулака о донышко. Пробка глухо ударилась об экран телика.

«Получай, проклятая черная дыра! – подумал он с удовлетворением. – Думаете, я, как последний простак, так и буду вестись на ваши приколы!»

И в этот момент перед мысленным взором Фризе возник образ пожилой, красивой женщины с букетом садовых ромашек на втором плане. И лицо женщины, и ромашки выглядели так ярко, так реально, что он зажмурился и потряс головой, чтобы отогнать видение. А когда открыл глаза, то вспомнил: женщина с цветами была с обложки книги, которую принесла Дюймовочка. Когда Фризе увидел ее в руках приятельницы, то сильно удивился: это была «Магия мозга» академика Бехтеревой.

– Литература по теме твоей дипломной работы? – спросил он тогда приятельницу с иронией.

– А как же! – с энтузиазмом отозвалась Дюймовочка. С иронией у нее всегда были нелады. – Вы же сами долдонили мне про интуицию. И тему «Роль интуиции в работе следователя», подсказали.

– Я долдонил? – возмутился сыщик. Таких обвинений ему еще никто не предъявлял. А тут, можно сказать, почти родственница, от которой он привык слышать только ласковые слова!

– Вот послушайте, Владимир Петрович, какие поразительные гипотезы высказывает Наталья Петровна… – не обращая внимания на возмущение приятеля, продолжала Дюймовочка.

И она прочитала Владимиру несколько отрывков с аккуратно заложенных полосками бумаги страничек.

Фризе слушал вполуха и запомнил только то, что в них несколько раз упоминалось слово «зазеркалье».

– Интересно? – спросила Галина Романовна, покончив с отрывками.

– Обалдеть можно!

Теперь Дюймовочка обиделась. Весь вечер она хмурилась и прятала глаза. Пока Владимир не сгреб ее в охапку и не отнес в спальню.

И вот теперь сыщик вспомнил, в связи с чем автор книги о мозге, упоминала «Зазеркалье». Он перебрал небольшую стопку книг, принадлежащих Дюймовочке, и нашел ту, с обложки которой смотрела красивая темноволосая женщина с букетом крупных садовых ромашек на втором плане:

Н. П. Бехтерева: «Магия мозга и лабиринты жизни».

«А изредка… Изредка человек может оказаться как бы в другом измерении (которого, как пишет Хокинг, нет): он видит, слышит, обоняет то, что окружающим обычно не дано. Если хватает сдерживающих сил – молчит о своих находках, боясь оценки психиатров. Но именно в конце столетия все чаще появляются надежные свидетельства реальности таинственного “Зазеркалья”… а в обобщениях оказывается даже, что все было известно очень, очень давно.

Почему для изучения феноменов “Зазеркалья” мы исследуем мозг? Казалось бы, это – организменные явления…»

О том, что такое означает словечко «организменные», Фризе не знал. Только догадывался. Но ему хотелось знать точно. Он открыл раздел с примечаниями. Никакого упоминания. «Наверное, физиологам и в голову не приходит, что кто-то может не знать этого слова, – подумал Фризе. – Это для них родная стихия». Он заглянул в Энциклопедический словарь: организм там имелся, а производное от него, «организменные», отсутствовало. Следом за «организмом» шла «организованная преступность».

Владимир листал и листал книгу, пытаясь найти ответ, нет, не ответ, хоть какой-то намек.