Текст книги "Непрошеный гость"

Бешеный не успел договорить.

Дверь прорезала темная вертикальная щель, и в нее потекли радужные блики…

– Пли! – заорал Капрал.

Фил и Стилсвит сработали как единый механизм. Пальцы одновременно нажали на спусковые крючки, и два раскаленных ярко-голубых шара плазмы ударили в дверь. Энергия чудовищной температуры размазала радужные структуры пришельца чуть ли не по всей стене, расплескала световыми бликами в таком количестве, что у мусорщика зарябило в глазах. Светопляска продолжалась всего несколько секунд, и затем все исчезло. После Гостя осталась только темная вертикальная щель, которую он уже не успел затянуть – красноречивое напоминание о жутком визите. Пару минут в гробовой тишине входная дверь тихо шипела и потрескивала от жара выстрелов. Температура в замкнутом помещении общей комнаты подскочила едва не вдвое – лица рейдеров моментально покрылись бисерной маской пота, а вонь от слоя испарившегося металлопластика стояла такая, что хотелось немедленно выскочить наружу, на свежий воздух. И все же наружу никто не торопился, хотя и казалось, что Гостю пришел конец.

– Получилось, – хрипло проговорил Стилсвит. – Мы сделали его. Отомстили за Конченого.

Бешеный промолчал. Он никогда не торопился с выводами. А Этвен в недоумении застыл на своей койке (пережитый ужас не торопился его покидать). Он заметил, что Бешеный не выстрелил вместе со всеми. Ему показалось это очень странным. Реакция у Капрала была куда лучше, чем у остальных. Значит, он сделал это сознательно? Но почему? Что он понял такого, чего не поняли Фил и Стилсвит? Чего не понял сам Этвен?

Внезапно он ощутил приближение непоправимого столь сильно, что едва удержался от панического крика. Словно кто-то невидимый изо всех сил нанес безжалостный удар в солнечное сплетение. Этвен судорожно зажал рот ладонью, и скорчился в три погибели, задыхаясь от внезапно накатившего удушья. Никогда в жизни он еще не чувствовал себя так жутко плохо. Настолько плохо, что… наверное, так чувствует себя человек, заживо похороненный в запаянном гробу, когда кончается воздух и удушье хватает за глотку.

Он ощутил приближение смерти.

Она двигалась там, за дверью.

Приближалась к ней метр за метром, в полной темноте.

Она была в ярости и испытывала жуткую боль.

Она хотела убить… убить тех, кто в этот повинен.

Непрошеных гостей.

Откуда-то издалека – из прошлой жизни? – до Этвена доносились голоса рейдеров:

– А может, он успел улизнуть? – неуверенно проговорил Фил.

– Брось! – свирепо рявкнул Стилсвит и ударил огромным кулаком по столу, едва не проломив крышку. – Мы сделали его!

Смерть скользнула на крыльцо, замерла на секунду перед дверью, покачиваясь израненным телом… С непривычным ранее для себя усилием изменила ее структуру и потекла в расширившуюся щель…

Стилсвит, все больше возбуждаясь от одержанной победы над порождением посетившего их кошмара (и от непонятного молчания Капрала, словно уступившего свою власть), резко обернулся к уголку мусорщика:

– Мусорщик, дай-ка нам… О небо, что это с ним? Да он весь посинел! Эй, мусорщик, какого…

И тут комната словно взорвалась.

Впечатление Этвена было именно таким.

Плоть рейдеров, осколки костей и капли крови брызнули во все стороны. Этвен едва успел закрыть глаза, как влажное крошево хлестко обдало его с ног до головы. В следующую секунду его вырвало прямо под себя на койку.

Долгое время он лежал, не осмеливаясь даже пошевелиться. Вынужденный терпеть вонь собственной рвоты под носом. Каждая жилка в нем дрожала расстроенной струной, слабость накатывала одурманивающими волнами. Затем раздался голос Бешеного, хриплый и болезненно громкий в воцарившейся после разгрома тишине:

– Мусорщик, давай хватай рюкзак и набивай жратвой на неделю. Здесь нельзя оставаться.

Этвен открыл один глаз.

Бешеный по-прежнему сидел за столом и, обернувшись, сверлил мусорщика своими дьявольскими глазами, горевшими жутким потусторонним огнем.

Его одежда, лицо, руки – все было забрызгано кровью, кусочки мяса, прилипшие к коже, медленно сползали вниз, оставляя красные дорожки. Он выглядел освежеванным. А комната превратилась в помещение для забоя скота.

От тел Фила и Стилсвита почти ничего не осталось. Голова коротышки медленно закатывалась Этвену под кровать, оставляя кровавую дорожку. Искореженные плазменные ружья разлетелись по углам. Концентрированный запах крови и дерьма из разорванных внутренностей наполнял замкнутое помещение такой тошнотворной вонью, что вентиляция справиться с ней была не в силах.

А Бешеный был цел и невредим. И Этвен понял вдруг, почему. Почему это чудовище в человеческом обличье осталось в живых.

Этвен судорожно закрыл глаз, не в силах смотреть на весь этот ужас, но резкий окрик Капрала буквально смел его с койки:

– Ты что, придурок, не слышал, что я тебе сказал?! Давай за работу, и быстро!

* * *

Всю ночь они брели по лесу, прочь от базы.

Две луны Шельдо вполне сносно освещали дорогу, которую прокладывал Бешеный, а Этвен безропотно тащился за ним следом, взвалив рюкзак на спину. Время от времени Капрал короткими выстрелами из плазменного ружья выжигал заросли впереди, и тогда к свету лун добавлялся скоротечный бледно-голубой свет плазмы.

Под утро, шатаясь от усталости, они вышли к краю широченного оврага, далеко внизу на дне которого журчала, на обкатанных голышах, узкая речушка. Каменистый склон оврага был столь крутым и ненадежным на вид, что Бешеный остановился, задумавшись над тем, что предпринять дальше: пересечь его, рискуя свернуть шею, или попробовать путешествовать по краю, в надежде найти более приличное место для спуска.

Этвен, следовавший за ним с опущенной головой, – неимоверная изнуренность ночного похода многотонной тяжестью клонила его к земле, – и потому не видевший, что твориться впереди, слишком поздно заметил опасность.

Поверхность земли перед его лицом просто внезапно превратилась в почти отвесный склон, и правая нога шагнула в пустоту. Рухнув, он покатился вниз. Камни и сучья безжалостно били тело, мир бешено вертелся перед глазами. Он отчаянно пытался удержаться хоть за что-нибудь, но сила инерции была слишком велика для его слабых мышц, а дно оврага было далеко, и он все набирал скорость… И вдруг острый сук, точащий из склона, словно пика, пробил его плечо… Сильнейший рывок и Этвен остановился, наколотый, словно насекомое. От жуткой боли он пронзительно закричал, с ужасом уставившись на грязно-серый, торчащий из плеча окровавленный конец деревянного острия, пробивший плоть и разорвавший одежду.

– Не повезло, мусорщик, – с легкой досадой проговорил Бешеный, осторожно спускаясь к нему по камням. – Знаешь, в чем твоя проблема? В том, что ты стал для меня бесполезным. Тратить аптечку я на тебя не собираюсь, – она мне самому еще может понадобиться. А рюкзак я уж как-нибудь осилю сам. Давай-ка его сюда…

Взгляд Бешеного горел дьявольским возбуждением, когда он уставился на свежую рану. Все, понял Этвен, теперь он обречен. Кровь. При виде крови Капрал впадает в исступление. И ничто его не может остановить.

Ничто?

Мозг Этвена лихорадочно работал, пытаясь найти пути к спасению. Волны нестерпимой боли одна за другой накатывали на сознание, он едва не терял его, но понимание того, что это будет его концом, удерживало его «на плаву».

Если он хотел остаться в живых, то должен был срочно что-то придумать. Иначе даже Гость не спасет его…

Гость… Хорошая мысль…

Но до его появления впереди еще целый день!

Он просто не успеет это использовать.

– Капрал, у тебя найдется минутка, чтобы выслушать меня? – Этвен буквально задыхался от боли. Но нужно говорить. Заговаривать зубы этому подонку.

– И что же ты хочешь мне сказать? – нагнувшись, рейдер поднял рюкзак с припасами, слетевший с Этвена во время падения, – за которым он, собственно, и вынужден был спуститься, а отнюдь не для того, чтобы как-то помочь мусорщику.

– Я знаю, что нужно Гостю. Если ты вколешь мне Р-сыворотку, я смогу помочь нам обоим.

– Ты, мусорщик? Откуда ты это можешь знать? Блефуешь? Испугался за свою шкуру? И ты прав. Я не собираюсь возиться с калекой. Мне надо унести отсюда ноги как можно дальше, и я это сделаю.

– Чего ты теряешь? Если я окажусь прав, то ты сможешь спастись, даже если не повезет мне. А если нет, то мы умрем оба, и ничего не изменится.

– Я не люблю, когда со мной торгуется падаль вроде тебя, мусорщик.

Пинок под ребра.

Свет вспыхнул перед глазами Этвена, он глухо вскрикнул. На губах запузырилась кровь. Похоже, сук задел легкое.

– Капрал… – он тяжело дышал, – еще такой удар и я могу просто умереть. Я не так крепок, как твои приятели. Я всего лишь мусорщик. А то, что я понял, ты никогда не сможешь понять сам. Это противоречит твоей внутренней природе. По крайней мере, не успеешь понять.

– Меня не волнует твой бред, мусорщик.

Бешеный взвалил рюкзак на плечо, но не ушел. Минуту постоял, борясь с притяжением уклона и пристально глядя на Этвена, затем поднял ногу и… врезал тяжелым башмаком по изувеченному плечу.

Этвен услышал хруст то ли обламываемого сука, на который он напоролся, то ли собственных костей, и страшная вспышка боли утащила его в темноту.

* * *

– Ты провалялся целый день, мусорщик.

Этвен прокашлялся, сплюнул сгусток крови, скопившийся в горле, пока он находился без сознания, и попытался осмотреться.

Верхушки деревьев тонули в зеленом сиянии заката. Позднего заката. Спустя несколько минут должна была наступить ночь. И прийти Гость.

Осталось хорошенько продумать, как это использовать. Чтоб никаких осечек. Второй раз потеря сознания его не спасет. Не спасла бы и в этот раз, но Р-сыворотка, которую ему Бешеный все-таки вколол, усыпляет лучше любого снотворного, и никакая сила не в состоянии разбудить того, кто подвергся регенерации тканей под ее воздействием. Оставалось только удивляться, что Капрал дотерпел до его пробуждения. Значит, не столь уж мусорщик для него жалок, как он это показывает, и его мнение чего-то стоит.

Он был почти счастлив, что его блеф сработал. Ведь благодаря этому он остался жив.

Бешеный тоже смотрел на закат. Он сидел на трухлявом стволе поваленного дерева, устремив взгляд в бесконечность. То ли великолепие цветового танца не смогло не зачаровать даже его, то ли ему так опротивел вид мусорщика, что он предпочел его закату. Рядом валялся рюкзак и несколько пустых упаковок из-под пищи.

Этвен украдкой глянул на наручные часы. Без нескольких минут восемь. У него осталось очень мало времени. Он почти не сомневался, что Гость найдет их, где бы они ни были, но что толку было говорить это Бешеному, если тот захотел уйти с базы? Да и потом, Этвену тоже не захотелось оставаться среди кровавой бойни, да еще и убирать все это. Тем более что погода стояла теплой и сухой, так что с акклиматизацией проблем у них не было даже ночью. И все-таки, какого черта Бешеный ушел? Он ведь тоже знал о восьми часах. Или все-таки надеялся сбить Гостя со следа? Глупо.

Плечо тупо ныло. Той адской, сжигающей боли уже не было и в помине, ткань уже наверняка почти полностью восстановилась. Этвен знал это, но увидеть рану пока не мог. Аптечка оплела ему все плечо гибкими пластиковыми захватами, впившись в поврежденное место многочисленными иглами с восстанавливающими составами, как вампир, но вампир исцеляющий.

Наконец Бешеный повернул массивную голову, и взгляд его резанул холодом.

– Ну, мусорщик? За этот день я мог бы уйти очень далеко. Но не ушел. И если окажется, что ты блефовал, чтобы спасти свою шкуру, я сдеру ее с тебя. И я не буду торопиться.

Этвен и не обольщался в намерениях Бешеного. Едва рейдер вытянет из него информацию, как сразу прикончит, независимо от того, принесет она ему пользу или нет. О небо, подумать только, он терпел целый день, чтобы не сделать этого! Убивать он его будет, наверное, так же медленно, чтобы компенсировать ожидание. Придется заговаривать ему зубы, пока не появится Гость. Если вообще появится. Но об этом лучше не думать.

Этвен снова откашлялся.

– Мы совершенно зря ушли с базы, Капрал. Почему-то мне кажется, что ты это прекрасно понимаешь. Гость ни разу не напал первым. Он чего-то ждал от нас, каких-то действий или слов. Думаю, ты уже тогда понял это, и поэтому сейчас жив. Капрал… Когда мы нашли Конченого, ты поднял его ружье и сказал, что он даже не успел сделать выстрел. Но ведь это было не так? Конченый сделал выстрел. Я не специалист по оружию, но думаю, по каким-то признакам ты это определил. Но у тебя не было уверенности в том, попал Конченый, или промахнулся. Тебе надо было убедиться в этом. Поэтому ты позволил выстрелить Филу и Стилсвиту, но сам не стал стрелять вместе с остальными. И ты угадал.

Быстро темнело. Последние вспышки зелени стирали темные мазки ночи, неотвратимо наступавшей на лес. Темнота уже съела черные волосы Бешеного, но лицо еще отчетливо проступало бледным пятном.

– Ты не так глуп, каким кажешься, мусорщик. Да, я кое-что понял. Но я не знаю, чего ждал от нас этот радужный придурок. На этот вопрос мне обещал ответить именно ты, поэтому ближе к делу.

– Надеюсь, ты понял также, что даже когда Конченый сделал свой выстрел, Гость пришел не для того, чтобы убить нас всех. Он просто прикончил виновного в нападении на него и явился снова, никак не связывая действий Конченого со всеми. И остальных рейдеров он убил только после того, как они открыли огонь.

– Я уже это слышал, мусорщик. Еще несколько лишних слов и я займусь тобой.

Угроза, исходившая из его голоса, была физически ощутимой.

Время.

Наверное, уже восемь. Этвен не осмеливался взглянуть на часы, чтобы не выдать своих и без того шатких планов. Где же Гость? Появится ли он вовремя?

Стылая земля холодила спину, тело охватила лихорадочная дрожь.

– Да. – Этвен глубоко вздохнул, собираясь с духом. – Когда ты приказал им стрелять в Гостя, ты уже представлял, что последует за этим. Ты специально подставил Стилсвита и Фила. За что ты их так не любил? Уж не за то ли, что, находясь во время Оултонской заварушки в одном отряде с тобой, они остановили тебя, когда ты, даже по их мнению, зашел слишком далеко в потрошении своих жертв?

Этвену показалось, что лицо Бешеного – бледное пятно на фоне густого мрака с горящими угольями глаз, медленно поплыло к нему. Смертоносный сгусток злобы.

– Ах, вот оно что, – донесся шепот Капрала из опасной близости. – Милые безобидные мусорщики… Ты хоть понимаешь, что сам себе подписал приговор?

– Не обольщайся на свой счет. – Этвен слабо усмехнулся. – Ты отсюда не выберешься, и никому не сможешь рассказать обо мне. И знаешь почему? Ты перехитришь сам себя, когда Гость тебя найдет. И я знаю – как. А ты нет.

Потому что ты слишком любишь убийство, подумал Этвен. И поэтому не сможешь расстаться с оружием, хотя понимаешь, что на этой планете оно практически бесполезно и смертельно опасно для самого обладателя. Даже сейчас, хотя я этого и не вижу, я уверен в том, что ты держишь его в руках…

В этот момент взошла и повисла над лесом первая из лун Шельдо. Через час должна была появиться вторая, но и с этой уже стало довольно светло. Достаточно светло, чтобы разглядеть, что руки Бешеного действительно сжимают плазменное ружье.

Именно это Этвену и было нужно.

– Кусок прошлогоднего дерьма, – прошипел Капрал. – Даю тебе последний шанс умереть безболезненно.

Неожиданно Этвен нутром почуял приближение Гостя.

Тот был уже совсем недалеко.

Еще на базе во время последнего нападения существа он понял, что каким-то образом способен ощущать его. Это могло его спасти. Он понял, что момент настал, и пошел в открытую.

– Безболезненно? Отлично. А как ты собираешься расправиться со мной, если я не оправдаю твоих ожиданий? Уже есть идеи? Людей в Оултоуне ты мучил довольно оригинально, – прибивал их гвоздями к столам и выпускал кишки, а затем запускал крыс во внутрь, когда они были еще живы…

Одним прыжком Бешеный оказался рядом.

– Ты меня утомил, придурок, хотя и подал хорошую идею по поводу Оултоуна. Жаль только, что крыс здесь не водится, но я что-нибудь придумаю. Ты будешь умолять меня, чтобы я прикончил тебя. Пожалуй, я начну с того, что просто поджарю тебе пальцы на ногах…

Этвен понимал, что если он не прав в отношении Гостя, то сейчас умрет. Страха не было. Только злость. Злость и непримиримость. К дьяволу. Пусть этот подонок ощутит себя в шкуре своих приятелей, которых он так безжалостно подставил, не только отомстив за прошлое, но и извлекая пользу для себя из их смерти.

И тут Этвен увидел, как сзади Бешеного воздух поплыл радужными пятнами. Наконец-то! Гость медленно, неторопливо приближался к ничего не подозревающему человеку со спины.

Лучше не придумаешь.

И точно по расписанию. Как и в предыдущие два дня. Теперь осталось все разыграть, как по нотам.

– Сзади, Бешеный! – закричал Этвен что есть сил, и такой искренний ужас был в его голосе, что рефлексы рейдера, впитанные мозгом и телом за годы службы в карательных войсках, сработали раньше, чем за дело взялось его сознание. На это Этвен и рассчитывал. Капрал просто не успел усомниться в том, что мусорщик его разыгрывает, чтобы спасти свою шкуру. Время у него на это не было.

А вот реакция у Бешеного всегда была отменной, и не успел еще отзвучать крик Этвена, как он уже повернулся к опасности лицом.

Повернулся с оружием в руках.

– Пли! – заорал Этвен.

Палец Бешеного автоматически нажал на курок, и в тот же, последний для себя миг жизни, он осмыслил ситуацию. Бледное как у покойника лицо исказилось в отчаянии. Бешеный закричал, как раненый зверь, и рванулся в сторону…

Но было слишком поздно.

Плазменный шар вырвался из ствола ружья, ярко осветив ночной лес Шельдо.

В тот же миг грудь рейдера взорвалась облаков мельчайших осколков из ребер, плоти и крови, его разнесло почти пополам, и жутко оголившийся бело-розовый позвоночник, не подкрепляемый больше силой мышц и связок, согнулся дугой. Бесформенной кучей плоти и тряпья тело Бешеного осело на землю.

Затем Гость медленно поплыл над землей к Этвену.

Хаотичное облако призрачных линий. Огоньки цветных искр, вспыхивающие то тут, то там. Выглядело, особенно ночью, довольно красиво. Если бы только не знать, насколько опасна подобная экзотика…

Этвен пребывал в шоке от содеянного. Он все-таки сделал это. То, что задумал в отношении Бешеного. Сделал. Он, мусорщик.

Замелькали мыслеобразы, посылаемые пришельцем в его мозг. Мозаика чужих понятий и символов. Сложились.

Непрошеный гость.

Спохватившись, Этвен заговорил:

– Послушай… дай мне шанс… мы явились сюда как незваные гости в твои владения, не спросив твоего разрешения, многие из нас пытались причинить тебе вред… я прошу прощения за них… Позволь мне покинуть планету, корабль прилетит через… три дня и я обещаю, что больше не потревожу тебя…

В голове Этвена возникла мысленная картина карты окружающей территории – огромная окружность радиусом в пятьдесят километров, обозначенная красной чертой, и сам он в виде точки. Каким-то образом он понял, что так обозначен именно он. Точка базы находилась всего в двух километрах… Так, значит, они с Капралом просто кружили по лесу. Он не знал, как узнает расстояния, но догадывался, что ему в сознание их вкладывает Гость.

И еще он понял, что теперь эта обозначенная линией территория является его собственными владениями. Не следовало только переступать за черту.

Что?

Этвен не мог в это поверить. Ему показалось, что он спятил. У него вырвался короткий нервный смешок.

О небо! Он прав, прав! Именно этого и ждал Гость, вернее Хозяин, от каждого из них – просьбы поселиться в его владениях. Но «крутым» ребятам и в голову не пришло, что начавшийся конфликт можно разрешить таким способом. И их собственная «крутость» сыграла с ними злую шутку.

Да здравствуют трусливые мусорщики!

И еще один маленький нюанс. Скорее всего, начальство решит не эвакуировать его отсюда, так как конфликт с «местной властью» вроде бы разрешился. А это означает, что группа женщин (тоже отъявленных преступниц, но все же женщин), прибывающих уже через три дня, достанется на его попечение. По крайней мере, пока не привезут следующую партию мужчин. Не может быть, чтобы никто из них не заинтересовался одним единственным мужчиной в колонии, пусть и мусорщиком. И самым трудным будет, как он предвидел, вдолбить в их преступные головы то, что здесь, на Шельдо, – если они желают жить и здравствовать, – им придется хорошенько подумать, прежде чем переступить черту, в отличие от старой милой цивилизации, из общества которой их вышибли. Так как наказание будет поистине беспощадным. Остальное приложится…

Неожиданно для себя Этвен захохотал.

Плотина долго сдерживаемого нервного напряжения, напряжения неимоверного, рухнула, так как всему есть предел. Хохотал до тех пор, пока на его глазах не появились слезы. Потому что с этого дня он был ничем не лучше рейдеров.