Текст книги "Психологические проблемы эффективности права"

Эффективность подвергается исследованию и на уровне частных юридических наук, а также применительно к юридическому процессу, к государственному регулированию тех или иных сфер социальной жизни. Так, Д. В. Просандеев, исследуя эффективность правореализационного процесса, указывает, что данная категория представляет собой «совокупность качественных состояний конструктивных форм и элементов осуществления права в обществе»[210]210
  Просандеев Д. В. Эффективность правореализационного процесса. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2004. С. 9.


[Закрыть]. Р. А. Ромашов говорит об эффективности государственно-правового регулирования. Данное понятие им рассматривается как «результативное воздействие системообразующих средств на общественные отношения, складывающиеся в рамках самой социальной системы. Причем оптимальной моделью является такая система, в рамках которой достижение цели сопровождается затратами, сопоставимыми с возможными выгодами (и последствиями негативного характера), наступающими как в отношении конкретных субъектов, так и в отношении всего общества (государства) в целом»[211]211
  Ромашов Р. А. Эффективность системы государственно-правового регулирования: понятие и критерии оценки // Ромашов Р. А. Теоретико-правовая наука и юридическая практика: проблемы соотношения и взаимодействия. Сб. избранных статей. СПб., 2004. С. 65.


[Закрыть].

Итак, по справедливому мнению ряда авторов, эффективность – свойство не только сугубо юридическое. Право оказывает, кроме того, идеологическое и морально-политическое воздействие на отношения, находящиеся в сфере и вне сферы правового регулирования. Поэтому оценка эффективности права как системы будет успешной только в том случае, если брать во внимание все формы его воздействия на регулируемые отношения[212]212
  Марочкин С. Ю. Проблема эффективности норм международного права. Иркутск, 1988. С. 10.


[Закрыть].

Хотелось бы в связи с этим добавить, что право воздействует не на общественные отношения непосредственно (оно лишь законодательно очерчивает их рамки), а на участников этих отношений, их сознание, мотивационную систему и волевое поведение. Поэтому эффективность права – это, прежде всего, эффективность его воздействия на личностные структуры, личностные ценности, идеалы, ожидания, поведенческие установки и т. д.

Исследование эффективности норм законодательства, как представляется, должно быть неразрывно связано с содержательным компонентом норм, с их направленностью и смыслом. Законодатель же, добиваясь эффективности принимаемых нормативных правовых актов, должен предварительно соотнести их с правом, его «духом» и принципами, с защищаемыми им общечеловеческими, общецивилизационными ценностями.

Методологические основы исследования эффективности нормативных предписаний в современных условиях должны исходить из учета того, что для снижения эффективности права в целом и конкретных норм законодательства, роста правонарушаемости в современном мире имеются определенные предпосылки. В частности, в литературе отмечаются кризис традиционной морали в современном мире, ее неспособность служить интегративной силой в обществе. Простое количественное увеличение социума приводит к анонимности, неспособности к установлению личного контакта его членов, а следовательно, к разрушению его семейственных структур, органического характера[213]213
  Костюк К. Интегративная этика постмодерна // Политическая и экономическая этика / Пер. с нем. С. Курбатовой, К. Костюка. М., 2001. С. 17.


[Закрыть]. Все это ведет к снижению социального контроля над индивидом, увеличению формального, абстрактного характера этого контроля.

Еще одной методологической «оговоркой» исследования эффективности права и нормативных правовых актов, их предписаний является, на наш взгляд, необходимость использования принципов и методов синергетики. Представляется, что благодаря использованию синергетического подхода в правовых исследованиях мы получаем возможность выявить тенденции глобальной эволюции правовых систем, их регулятивного механизма, нелинейность происходящих здесь процессов, действия факторов и антифакторов. В литературе справедливо отмечается, что благодаря синергетическим представлениям достигается понимание упорядоченности как результата сложного взаимодействия разнонаправленных тенденций бытия, соотношения стохастических и целесообразных механизмов в его становлении. Здесь порядок складывается не только из законов, но и из таких параметров существования социальной системы, как ограничения, инвариантность, постоянство соотношений, регулярность[214]214
  Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М., 1986. С. 28.


[Закрыть]. Использование синергетических принципов и методов позволит взглянуть на право, правовое регулирование, человеческую личность как на взаимодействующие с внешней средой, но в то же время саморазвивающиеся, саморегулируемые системы со своими закономерностями и логикой развития. Все это представляется весьма важным в контексте разрабатываемого нами плюралистического подхода к эффективности права, в том числе применительно к психологическим проблемам обеспечения этой эффективности.

Думается, что эффективность права заложена уже в самом факте его существования. Нельзя не согласиться с мнением, что «юридическое изначально присуще человеку в нормативности, или в проявлении им меры его бытия в мироздании, где человек представляет в его генерализованной конституции как рационально чувственное, незавершенное по своим онтологическим параметрам существо»[215]215
  Закомлистов А. Ф. Юридическая философия. СПб., 2003. С. 10.


[Закрыть]. Юридическая норма, независимо от своего закрепления в законодательстве, «представляет собой фиксацию правового качества социальной действительности, а в свернутом виде – фундаментальное базовое начало совмещения двух динамических составляющих этого качества: свободы и порядка»[216]216
  Там же. С. 17.


[Закрыть]. В то же время необходимо учитывать, что решающую роль в установлении, формулировании норм законодательства играет государство, имеющее известную автономию от общества, даже в известной мере противостоящее ему. И если право как социально-духовный регулятор существует в сознании членов общества, то законодательство и его нормы создаются государством, в идеале – с закреплением правовых начал социально-духовной жизни. Следует согласиться с мнением, что государство и общество являются различными принципами организации. Под государством в контексте нашего исследования понимается организованная по принципам верховной власти и господства сфера социальной системы, которая принимает обязательные для других ее сфер решения и обладает привилегией на узаконенное принуждение[217]217
  Козловски П. Общество и государство: неизбежный дуализм. М., 1998. С. 13–14.


[Закрыть]. Такое «обособление» государства и общества, несомненно, придает проблеме эффективности государственных установлений общего характера дополнительную остроту и актуальность.

Итак, исследование эффективности права и конкретных предписаний законодательства требует новых методологических подходов, связанных, прежде всего, с изучением психологических, антропологических аспектов данной проблемы, преодолением экономического детерминизма в объяснении правовых явлений, с четким разграничением категорий эффективности права как социально-духовного регулятора и законодательства, его конкретных актов и норм.

1.4. Виды эффективности права и норм законодательства

Разграничение эффективности права в целом как социально-духовного регулятора и эффективности отдельных норм позитивного права (норм законодательства) предопределяет необходимость разделения видов эффективности самого права и отграничения их от видов эффективности конкретных законодательных норм. Представляется, что в первую очередь необходимо отграничить виды эффективности права и эффективности норм законодательства от уровней правовой эффективности.

Наиболее общей категорией, относящейся к уровням эффективности, представляется категория эффективности в праве. Под эффективностью в праве можно понимать эффективность и права как социально-духовного регулятора, и конкретных норм законодательства, а также эффективность актов реализации права, в том числе правоприменительных, деятельности правовых учреждений, системы правового воспитания и т. д.

Говоря об эффективности в праве, можно выделить следующие ее уровни:

1. Эффективность права в целом. При этом имеется в виду действенность, результативность права как регулятора общественных отношений, по сравнению с другими социальными регуляторами – религией, моралью, корпоративными нормами и интересами, мотивами личной выгоды и т. д. Сопоставление эффективности и общественной роли различных социальных регуляторов в конкретном обществе необходимо для определения оптимальных путей осуществления социального управления, роли в этом процессе различных видов социальных норм, различных социально-духовных регуляторов, форм и методов проведения государственной политики. Эффективность права в целом может исследоваться и в историческом аспекте.

2. Эффективность отрасли права. При этом следует оговориться, что сопоставление эффективности различных отраслей, имеющих разные цели, принципы, предмет и методы регулирования, будет некорректным с научной точки зрения. Поэтому можно говорить лишь об исследовании эффективности отдельной отрасли с точки зрения достижения ею своих целей, решения своих основных задач. Такая эффективность может исследоваться в соотношении с эффективностью соответствующей отрасли в других правовых системах. Конечно, при этом необходимо четко определиться с критериями эффективности отрасли в сравнительно-правовом аспекте.

3. Эффективность правового института. Так, например, можно исследовать эффективность институтов условного осуждения, брачного контракта и т. п. Эффективность правового института может рассматриваться с позиций его роли в отрасли права, назначения и степени его осуществления, а также в сравнительно-правовом аспекте.

4. Эффективность нормы законодательства как первичного предписания нормативного правового акта. Представляются спорными утверждения о том, что самостоятельной эффективностью якобы обладают структурные элементы правовой нормы. Во-первых, говорить об эффективности гипотезы как совокупности условий действия нормы представляется бессмысленным, тем более сопоставлять эффективность гипотез различных норм. Во-вторых, эффективность диспозиции как самого правила, определяющего права и обязанности участников соответствующих отношений, не может быть определена без учета гипотезы как некоего обусловливающего действие нормы фактора и без санкции как фактора, обеспечивающего реализацию нормы. В-третьих, нельзя говорить об эффективности санкции как таковой, без ее привязки к конкретной диспозиции. Одна и та же санкция, например штраф определенного размера, применяемая за разные деяния, может давать принципиально иной эффект. Санкция, взятая в отрыве от соответствующей нормы в целом, не может подвергаться оценке с точки зрения ее эффективности, ценности, адекватности, справедливости и т. д.

Эффективность правовых явлений данного общества можно объединить термином «эффективность правовой системы», включающим и эффективность права как системы норм, и эффективность юридической практики, деятельности правовых учреждений, и эффективность правовой идеологии, ее влияние на общественное и индивидуальное сознание. Вместе с тем следует отметить, что эффективность правовой системы представляет собой весьма разноплановое явление. Термин «эффективность» вообще представляется не вполне подходящим для характеристики правовой системы и результатов ее функционирования, так как эти результаты не подлежат обоснованному сравнению с другими правовыми системами или другими историческими эпохами. Кроме того, сами критерии эффективности правовой системы, на наш взгляд, не могут быть сформулированы достаточно однозначно. Думается, что в данном контексте речь может идти не о степени эффективности правовой системы, а о направленности такой эффективности, о характере и направленности вызываемых социальных, духовных, собственно юридических и иных эффектов.

Представляется, что виды эффективности права следует отграничить от видов эффективности норм законодательства, так как первые вытекают из свойств права как социально-духовного регулятора, исторической обстановки, особенностей роли и назначения права в конкретном государстве и т. д. Вторые же связаны со свойствами конкретного нормативного правового акта и его предписаний, их признаками, характером, индивидуальными особенностями, содержанием, практикой применения, ее соответствием общественному мнению и конкретным социальным интересам и т. п.

Виды эффективности права как регулятора и одной из форм духовного существования человечества можно различать, во-первых, в соответствии с тем смыслом, в котором употребляется само понятие права.

1. Эффективность права как духовно-культурного феномена (духовно-культурная эффективность). В данном случае имеется в виду реализация роли и назначения права в конкретном духовноисторическом и культурно-историческом контексте. Как известно, взаимное влияние и взаимодействие права и культуры, права и других социально-духовных регуляторов, во-первых, носит исторически изменчивый характер и, во-вторых, обладает определенными этническими особенностями.

2. Ценностная (аксиологическая) эффективность. Здесь имеются в виду адекватное отражение и защита правом основополагающих духовно-культурных, социальных, национальных, корпоративных и иных ценностей.

3. Эффективность права как системы норм государства (то есть, по сути, эффективность позитивного права). Такая эффективность может рассматриваться в соответствии с господствующей в отечественной науке причинно-целевой концепцией эффективности норм права. Тогда и право в целом определяется как соотношение целей, которые ставит перед правом государство, и степени реального достижения правом (позитивным правом, законодательством) этих целей, то есть полученных результатов. Такими целями могут быть демократизация общественной жизни, снижение уровня социальной конфликтности, построение социализма и т. д.

4. Социальная эффективность права, то есть эффективность права как средства удовлетворения социальных интересов, социального регулятора, инструмента установления социального порядка. Она определяется тем, насколько успешно (эффективно) право отражает социальные интересы, потребности общественного развития, регламентирует социальные процессы – построение социальной иерархии и обеспечение социальной справедливости, разрешение социальных конфликтов и др.

5. Политическая эффективность права, то есть эффективность права как инструмента проведения государственной политики, средства достижения стоящих перед государством задач. Она связана со способностью права решать политические задачи, связанные с функционированием политической системы и ее институтов. Степень этой эффективности связана, прежде всего, с тем, какую роль играет право в конкретной политической системе, насколько реально оно является нормативной основой политической системы. К решаемым политическим задачам могут быть отнесены политическое рекрутирование, обеспечение авторитета и функционирования государственной власти, юридическая охрана сложившихся политических традиций и т. д.

6. Поведенческая эффективность, то есть эффективность права как регулятора активности человека, его поведения. Право в этом случае считается эффективным, если максимально способствует положительной правовой активности, максимально препятствует антиобщественному поведению. Недаром в некоторых работах говорится об «определении меры социальной активности посредством юридической нормы»[218]218
  Закомлистов А. Ф. Юридическая философия. СПб., 2003. С. 340.


[Закрыть]. Важнейшим показателем эффективности права в данном контексте будет то, насколько оно обеспечивает социально адекватную самореализацию индивида.

7. Психологическая эффективность права, то есть значимость и признанность права во внутреннем мире личности, личностная преданность праву и его принципам, солидарность с правом. Психологическая эффективность права подразумевает признание права массовым сознанием, психологическую готовность людей обратиться именно к праву для решения своих жизненных проблем. Она определяется и тем, какие эмоции испытывают граждане, обращаясь именно к праву и его системе средств, в какой мере они испытывают психологическое удовлетворение от такого обращения и его результатов.

Кроме того, эффективность права как социально-духовного регулятора выражается через реализацию его социального назначения, то есть посредством успешного осуществления его функций. В данном случае можно выделять регулятивную эффективность права, охранительную эффективность права, воспитательную эффективность права, ценностную эффективность.

Регулятивная эффективность означает успешное и динамичное регулирование правом общественной жизни.

Охранительная эффективность права – это действенное предотвращение правом социально вредного поведения, эффективное назначение и исполнение наказаний, достижение целей карательной политики.

Воспитательная эффективность означает эффективное действие права по формированию личности, созданию у человека основ правовой культуры, юридического мышления.

Итак, эффективность права как социально-духовного регулятора включает целый ряд аспектов и, соответственно, может быть различных видов, иметь различное содержательное наполнение.

Перейдем к исследованию проблем, относящихся к классификации видов эффективности конкретных норм законодательства. Данный вопрос в отечественной науке является дискуссионным. Некоторые авторы говорят не о видах, а об уровнях эффективности[219]219
  Эффективность гражданского законодательства / Под ред. В. П. Грибанова. М., 1984. С. 10.


[Закрыть]. В других работах речь идет о степенях эффективности. Например, И. С. Морозова, исследуя правовые льготы, отмечает, что эффективность, в зависимости от тех или иных обстоятельств, моментов, «работы» льгот, имеет определенную степень, представляющую собой меру способности данного юридического средства при определенных социальных затратах вызывать положительный результат[220]220
  Морозова И. С. Льготы в российском праве: проблемы эффективности // Правоведение. 2001. № 4. С. 41.


[Закрыть].

Очевидно, что в зависимости от того, какие задачи решают соответствующие нормы, их эффективность может существенно различаться не только количественно, но и качественно.

Рассмотрим имеющиеся в отечественной науке классификации видов эффективности конкретных правовых норм (фактически они представляют собой классификации видов эффективности норм законодательства). По нашему мнению, данные классификации нуждаются в расширении и дополнении.

Заслуживающим внимания представляется разграничение инструментальной эффективности и эффективности социальноэкономической. Так, В. Ф. Прозоров приводит пример, когда на протяжении десятилетий с помощью хозяйственного законодательства весьма эффективно сужалась сфера действия товарно-денежных отношений[221]221
  Прозоров В. Ф. Качество и эффективность хозяйственного законодательства в условиях рынка. М., 1991. С. 110.


[Закрыть]. Представляется, что социально-экономическая эффективность будет в данном случае социальной ценностью, полезностью. Вместе с тем следует помнить, что далеко не каждая норма законодательства вызывает прямые и даже косвенные экономические эффекты.

В ряде работ выделяются юридическая и социальная эффективность правовых норм[222]222
  См., напр.: Эффективность правовых норм / Кудрявцев В. Н., Никитинский В. И., Самощенко И. С., Глазырин В. В. М., 1980. С. 48–52; Эффективность гражданского законодательства / Под ред. В. П. Грибанова. М., 1984. С. 19.


[Закрыть]. В некоторых трудах юридическая и социальная эффективность рассматриваются не как виды, а как уровни эффективности норм права; в других – отмечается условность разграничения юридической и социальной эффективности, так как юридическая эффективность является в то же время и социальной, а социальная эффективность представляет собой более широкое понятие[223]223
  Морозова И. С. Льготы в российском праве: проблемы эффективности // Правоведение. 2001. № 4. С. 45.


[Закрыть]. Юридическая эффективность правовой нормы понимается при этом как соответствие поведения субъектов правоотношения требованиям, закрепленным нормой права[224]224
  Законодательная техника. Научно-практическое пособие. М., 2000. С. 57.


[Закрыть]. Аналогичные конструкции разрабатываются и в частных юридических науках. Так, С. Ю. Марочкин отмечает, что большинство норм международного права имеют две непосредственные цели: юридическую и социальную. Первая предполагает точную реализацию правового предписания, полное исполнение предоставленных прав и предписанных обязанностей. Вторая охватывает результаты, находящиеся вне правовой сферы. Осуществление юридической цели служит важным этапом на пути достижения социальной цели и, следовательно, эффективности нормы[225]225
  Марочкин С. Ю. Проблема эффективности норм международного права. Иркутск, 1988. С. 20–21.


[Закрыть]. Он также отмечает существование норм, непосредственным объектом которых является точное исполнение самого правового предписания. Такие нормы имеют не две, а одну непосредственную цель – юридическую. Если в большинстве случаев юридическая цель занимает второстепенное положение и ее достижение есть, в свою очередь, лишь потенциальная возможность достижения цели социальной, то в этих нормах она является основной и единственной непосредственной целью. Соответственно эффективность подобных норм измеряется по степени реализации именно юридических целей. К ним можно отнести, например, многочисленные нормы юридико-технического характера, которые устанавливают сферу и время применения актов, порядок употребления терминов, подписания и вступления в силу договоров и т. д.[226]226
  Там же. С. 21–22.


[Закрыть]

Однако в таком случае юридическая эффективность нормы законодательства фактически отождествляется с ее реализацией, ее претворением в жизнь. Думается, что тогда сам термин «юридическая эффективность норм права» теряет смысл, так как просто дублирует другой юридический термин.

Для социальной эффективности простого исполнения нормы законодательства оказывается недостаточно. Она характеризует глубинные процессы правового регулирования – степень достижения социальных целей, находящихся вне непосредственной сферы правового регулирования[227]227
  Законодательная техника. Научно-практическое пособие. М., 2000. С. 57.


[Закрыть]. В литературе справедливо указывается, что даже самая точно исполняемая норма может быть неэффективной. Все зависит от того, достигнута ли ее социальная цель. Нормы, в которых юридические и социальные цели различны, составляют в любой правовой системе довольно значительную часть[228]228
  Марочкин С. Ю. Проблема эффективности норм международного права. Иркутск, 1988. С. 17.


[Закрыть].

Разграничение юридической и социальной эффективности норм законодательства, по сути, снимает противоречие между пониманием эффективности как соотношения цели и результата и новой трактовкой эффективности как меры сбалансированности социальных интересов и обеспечения максимально возможной меры свободы. Соответствие результатов целям законодателя будет характеризовать юридическую (инструментальную) эффективность, а обеспечение баланса социальных интересов, снижение уровня правового принуждения в обществе – социальную эффективность. С позиций своей значимости для духовного и социального развития социальная эффективность норм права и их групп гораздо выше юридической, поскольку относится к содержательным аспектам соответствующих предписаний, их социальному назначению и его осуществлению, в то время как юридическая эффективность отражает формальное следование правовым предписаниям, которые могут носить социально вредный и даже по сути антиправовой, несправедливый и негуманный характер. Следует отметить, что далеко не каждая норма может быть охарактеризована и оценена с позиций своей социальной эффективности.

Представляется, что в соответствии с теми факторами (экономическими, социальными, юридическими и т. д.), оказывающими влияние на достижение эффекта, планируемого законодателем, а также сферами, в которых достигается эффект, данную классификацию можно было бы расширить. В данном контексте можно было бы выделить следующие виды эффективности норм позитивного права (норм законодательства).

1. Социальная эффективность – вытекает из соответствия юридических предписаний социальным потребностям. Это и потребности общественного развития в целом, и потребности отдельных социальных групп.

2. Политическая эффективность – зависит от того, насколько конкретные нормы законодательства способствуют достижению целей и задач государства, насколько они обеспечивают выполнение государством своих функций.

3. Специально-юридическая эффективность – выражается, прежде всего, в неуклонном соблюдении и исполнении данной нормы либо в ее широком использовании. Специально-юридические факторы, влияющие на эффективность юридических норм, означают и реальную обеспеченность соответствующих предписаний санкциями либо поощрениями, и правильный выбор предмета регулирования, и соблюдение требований юридической техники в правотворчестве и правоприменении. Особую роль играет обеспеченность реализации закона соответствующим «юридическим инструментарием». В литературе указывалось, что закон должен предусматривать уже «в самом себе» четкий механизм реализации декларированных в нем норм, то есть содержать нормы, которые обращены прямо к государственным и общественным органам, должностным лицам и гражданам, и непосредственно применяться на практике. При этом чем конструктивнее сама идея закона, чем конкретнее и объективнее его законоположения, тем легче такой закон воплощается в жизнь, тем эффективнее действует[229]229
  Законотворчество в Российской Федерации. Научно-практическое и учебное пособие / Под ред. А. С. Пиголкина. М., 2000. С. 211.


[Закрыть].

4. Психологическая эффективность норм законодательства – связана с характером и степенью воздействия нормы на личность людей, ее структуры, на психические процессы. Психологическая эффективность нормы может рассматриваться и как степень ее психологического принятия, степень ее восприятия и солидаризации с ней.

5. В ряде работ, касающихся эффективности правоприменительных актов, выделяется воспитательная эффективность этих актов[230]230
  См., напр.: Маликов М. Ф. Эффективность приговора в советском уголовном процессе. Вопросы теории и практики / Под ред. М. С. Брайнина. Саратов, 1982. С. 121.


[Закрыть]. Думается, что такой эффективностью обладают не только индивидуальные, но и общие предписания. На наш взгляд, воспитательному воздействию права в целом и конкретных норм законодательства в отечественной науке последних лет уделяется недостаточно внимания. В то же время именно успех воспитательного воздействия права, в конечном итоге, определяет эффективность его регулятивного, охранительного воздействия, эффективность конкретных норм законодательства.

Следующей проблемой, касающейся видов эффективности правовых норм, является их разграничение в соответствии с разграничением сфер правотворчества и правореализации. Каждое правовое предписание есть лишь возможность, которой предстоит реализоваться в той или иной мере. М. Д. Шаргородский указывал, что «эффективность – это не особенность правового регулирования, а объективная возможность, которая для своего превращения в действительность требует соблюдения ряда правил»[231]231
  Шаргородский М. Д. Наказание, его цели и эффективность. Л., 1973. С. 58.


[Закрыть].

Представляется, что в процессе правотворчества можно говорить лишь о прогнозируемой, потенциальной эффективности. Такую эффективность В. Ф. Прозоров назвал «эффективностью ожидаемого регулирования»[232]232
  Прозоров В. Ф. Качество и эффективность хозяйственного законодательства в условиях рынка. М., 1991. С. 53.


[Закрыть]. В других работах используются термины «расчетная эффективность», «прогнозируемая эффективность»[233]233
  Федосова В. А. Эффективность действия норм советского государственного права. Воронеж, 1984. С. 21.


[Закрыть]. Как отмечает И. А. Иконицкая, для того чтобы динамическая правовая система оказала должное воздействие на регулируемые общественные отношения, она должна быть соответствующим образом запрограммирована в своем статическом состоянии[234]234
  Иконицкая И. А. Проблемы эффективности в земельном праве. М., 1979. С. 19.


[Закрыть]. В. В. Лазарев писал, что, выражаясь в способности нормы удовлетворять лежащую в ее основе и отраженную в ее цели социальную потребность, эффективность в самой норме существует лишь в возможности (потенциальная эффективность). Свое реальное бытие она получает в процессе реализации нормы, в ее взаимодействии с реальными общественными отношениями. Вне общественной практики эффективность правовой нормы не проявляется[235]235
  Лазарев В. В. Эффективность правоприменительной деятельности и пути ее повышения // XXIV съезд КПСС и проблемы повышения эффективности советского права. Казань, 1973. С. 19–22.


[Закрыть]. Думается, что эффективность правовой нормы может выражаться и вне общественной практики, например, в ее идеологическом, информационном, предварительно-ориентирующем воздействии на сознание людей, однако такое воздействие не поддается точному измерению.

В процессе реализации соответствующей нормы становится ясной ее действительная, реальная эффективность. Реальная эффективность может быть выше прогнозируемой (при этом на эффект, производимый нормой, влияют обстоятельства, действие которых законодатель не учел или недооценил). В этом случае имеет место, если можно так выразиться, случайная эффективность нормы. Однако чаще действительная эффективность правовой нормы ниже той, к которой стремился правотворческий орган.

Следует отметить, что концепция потенциальной эффективности в отечественной науке имеет как сторонников, так и противников. В частности, И. Г. Филановский и В. Н. Бурлаков указывают, что сама постановка вопроса о потенциальной эффективности нецелесообразна, поскольку существование способности, объективной возможности права влиять на развитие общественных отношений не может вызывать сомнений[236]236
  Филановский И. Г., Бурлаков В. Н. Проблема эффективности уголовного закона // Вестник ЛГУ. Сер.: Экономика, философия, право. 1975. № 11. С. 104.


[Закрыть].

Потенциальная эффективность правовых предписаний зависит от факторов, находящихся в сфере правотворчества. Это и учет законодателем потребностей общественного развития, правильный выбор предмета и методов правового регулирования, и соблюдение правил законодательной техники в процессе разработки и издания нормативного правового акта (непротиворечивость положений акта друг другу и актам более высокой юридической силы, точность предписаний, ясность и понятность и т. д.). В этом плане хотелось бы заметить, что разграничение потенциальной и реальной эффективности норм позволит более четко уяснить и при необходимости скорректировать факторы, влияющие на эффективность соответствующей нормы, в том числе факторы, ранее недооцененные.

Факторы, находящиеся в сфере правотворчества, включают и интересы социальных групп, влияющих на правотворческий процесс. Й. Кхол указывает, что интересы организации, в соответствии с которыми действует субъект, принимающий решение, имеют наибольший вес среди факторов, влияющих на принятие решения[237]237
  Кхол Й. Эффективность управленческих решений. М., 1975. С. 20.


[Закрыть]. В сфере законодательной деятельности это означает, что депутаты парламента будут стремиться ставить цели, выгодно представляющие их работу перед избирателями, цели, благоприятные для представляемых партий и заинтересованных групп.

Реальную эффективность определяют факторы, лежащие в сфере правореализации, а именно: обеспеченность тех или иных предписаний материальными и организационными ресурсами, соответствие принятых норм общественному мнению, четкая работа правоприменительных органов и др.

Итак, эффективность норм законодательства можно разделить на потенциальную и реальную. И если законодатель должен стремиться к тому, чтобы повысить потенциал эффективности принимаемых нормативных актов и их предписаний, то реальная эффективность норм зависит от всех нас, от каждого члена общества.

В литературе встречается деление эффективности на «мотивационную» и «финальную». Так, Ф. Студницкий среди показателей эффективности управления при помощи правовых норм различает показатели «мотивационной» и «финальной» эффективности. Формирование первых показателей позволяет судить о степени соблюдения адресатами правовых норм соответствующих предписаний; формирование вторых – о том, в какой мере нормодателю удалось достичь определенных целей управления[238]238
  Цит. по: Никитинский В. И. Эффективность норм трудового права. М., 1971. С. 101.


[Закрыть].

Термин «финальная эффективность» нормы права имеет ограниченную сферу применения. Это, по нашему мнению, связано с тем, что данный термин характеризует эффективность к моменту отмены либо изменения нормы. А поскольку норма отменена или изменена, то это означает, что она прекратила вызывать те или иные результаты (не самые лучшие, если учесть, что норму отменили), поэтому оценка такой эффективности представляется нецелесообразной.

Классификация видов эффективности норм законодательства, по нашему мнению, может быть проведена с позиций форм реализации права и характера самих правовых норм. В данном контексте можно говорить об эффективном соблюдении, эффективном исполнении, эффективном использовании и эффективном применении норм права. При этом характер эффекта зависит от специфики норм и от характера действий субъектов соответствующих отношений. Например, эффективность запрещающих норм, предполагающих свое соблюдение, будет выражаться в правомерном бездействии. Своей спецификой будет отличаться и эффективность правоприменения. Так, по мнению В. В. Лазарева, непосредственная цель правоприменения состоит в устранении имеющегося препятствия в реализации правовых норм определенными субъектами. Это и составляет основную ценность правоприменительного акта[239]239
  Лазарев В. В. Эффективность правоприменительных актов. (Вопросы теории). Казань, 1975. С. 59.


[Закрыть]. Думается, что и эффективность позитивного права в целом зависит от «набора» и соотношения, взаимодействия предписаний различного характера, в том числе регулятивных и охранительных, материальных и процессуальных, управомочивающих, обязывающих и запрещающих, и т. д.