Текст книги "Секретный туннель"

13

Если уж быть совсем точным, то это были не гости и даже не гость, а гостья. Весьма и весьма миловидная темноволосая девушка лет двадцати пяти непринужденно расположилась в одном из кресел и без особого любопытства рассматривала появившихся на пороге гостиной мужчин.

– Босс, это что еще за смуглянка-молдаванка, а? – Троянов, вытягивая шею, заглядывал через плечо майора, и недоумение на его лице как-то само собой за какую-то долю секунды сменилось легкомысленной улыбкой. – Или это у них тут такой, типа, сервис? Я – за, пацаны!

– Охолони маленько, Казанова, – Орехов с мягким стуком поставил на пол сумку и на довольно приличном испанском поинтересовался, учтиво улыбнувшись даме: – Простите, сеньора, это ведь 237-й номер? Вероятно, произошла какая-то путаница, небольшое недоразумение…

– Буэнос диас, сеньоры! – девушка тоже изобразила некое подобие улыбки. – Нет, никакой путаницы не произошло. Этот номер действительно забронирован для вас. Меня зовут Мария Габриэла – точно так же, как и одну из дочерей нашего Президента. Фамилия, полагаю, для вас необязательна. Я – лейтенант департамента общественной безопасности, буду помогать вам в вашей… работе. Вы позволите узнать ваши имена и звания?

– Сеньора Мария… лейтенант, вы ничего не путаете? По-моему, ни о каких кураторах договоренности не было.

– Простите, вы не назвали ваше звание…

– Майор, если вас устроит, – сдержанно ответил Орехов и рукой поочередно указал на своих товарищей: – Это – лейтенант, тениенте по-вашему, а этот – что-то вроде маэстро технико дель секундо – прапорщик.

– Мичман, – вполголоса поправил Тритон и тут же получил ощутимый тычок от Каткова – мол, уймись и не лезь поперед батьки в пекло.

– Так вот, господин майор, речь не идет о каком-либо кураторстве или оскорбительном контроле. Вам, несмотря на то, что вы прекрасно говорите по-испански, может понадобиться переводчик и человек, хорошо знающий местные условия. А если уж совсем честно и между нами, – неожиданно широко улыбнулась Мария, – неужели власти вашей страны позволили бы абсолютно бесконтрольно бегать по своей территории группе коммандос из другой, даже очень дружественной страны? Так что это даже не обсуждается.

– А если мы все же не согласимся? – решил расставить все точки над «i» Орехов.

– Тогда не будет никакой работы, – сердито тряхнула прической девушка. – Если же вы, майор, полагаете, что я буду в тягость вашей группе, то, поверьте, вы очень заблуждаетесь!

– Хорошо, – Орехов и оба пловца наконец-то прошли в гостиную и расселись по креслам и диванам.

«Девчонка права. КГБ – он и в Африке КГБ. Их служба безопасности, естественно, хочет знать, что будет твориться на их земле. У нас их вообще дальше гостевой трибуны не пустили бы, – размышлял майор, профессионально отмечая и спортивную фигурку венесуэльского лейтенанта, и скрытую уверенность, сквозившую как в словах, так и в скупых, несуетливых движениях, свойственных хорошо тренированным людям. – Ладно, поглядим, какой это Сухов…»

– Что ж это мы, товарищи гусары… У нас дама в гостях, – спохватился Орехов, без особого энтузиазма поднялся с диванчика и, открыв дверцу холодильника, с интересом оглядел содержимое и буркнул по-русски: – Не шибко-то густо. Что будет пить сеньора?

– Сеньора будет пить сок. Если можно.

– Да вам здесь все можно – вы же, чай, дома. – Майор налил в стакан апельсинового сока, бросил несколько кубиков льда, подал Марии, затем налил себе минералки, а Скату и Тритону заявил: – Сами, ребятки, сами… Хорошо, лейтенант…

– Думаю, вам будет удобнее, если вы будете звать меня просто Мария.

– Ну да, «просто Мария» – пусть так. Если уж нам работать вместе, то я хотел бы знать все, что вашей конторе известно о гибели русских геологов и их помощников из местных. Что, как, где и тому подобное. Карта у вас есть?

Мария кивнула и, отставив стакан, извлекла из обычной дамской сумочки армейскую топографическую карту и привычным движением раскинула на столе.

– Вот, это здесь, у излучины реки, – смуглый палец с коротко остриженными ноготками без видимых признаков лака ткнул в синюю полоску реки. – Здесь был их лагерь, и здесь же…

– Понятно, лейтенант, – Орехов в задумчивости потер подбородок и заскользил профессионально цепким, запоминающим взглядом по карте. – Речь шла еще и о какой-то гипотетической базе субмарин. Ориентировочно вот в этом районе Ориноко, нет?

– К сожалению, у нас нет точной информации, – нахмурилась девушка и едва заметно смутилась, что не ускользнуло от приметливого майора, понимающе кивнувшего.

Девушке было немного неловко перед спецназовцами из-за недостатка достоверной информации, и эта ее неловкость, по мнению Орехова, была совершенно неуместна. Лишь непосвященный обыватель любой страны по простоте душевной считает, что спецслужбы знают решительно все и про всех. Но, к сожалению, это далеко не так – иначе все бандиты и террористы давно бы получили по осиновому колу в сердце.

– Слышь, командир, ты скажи ей, чтобы они обязательно связались с картографическим управлением ВМС, или как это там у них называется, и достали лоции Ориноко. – Скат профессиональным глазом моряка окинул на карте участок реки, граничащий с Колумбией. – Вот, смотри… Вот в Ориноко впадает слева Мета, так? До этого участка на реке куча порогов и водопадов – то есть ни о каком судоходстве не может быть и речи. А ниже по течению Ориноко судоходна до самой дельты.

– Ты хочешь сказать, что если база существует, то, скорее всего, она прячется где-то…

– Вот именно, майор, – Катков провел пальцем по карте короткую черту. – Удобнее места, чем участок между точками впадения Меты и немного дальше – Апуре, не найдешь! Там, на границе льянос, думаю, такие заросли, что десять танковых дивизий спрятать можно, не то что небольшую базу подводных лодок. И вот еще что… Прикинь, сколько мини-субмарине пилить от колумбийской границы до океана? Ладно, вниз течение слегка помогает, а назад?

– Ты про палево? – заинтересованно кивнул Орехов.

– Да, майор, у них где-то посередине пути просто обязана быть промежуточная база! Горючее, смазочные масла, компрессорная, аккумуляторная – без этого лодка сдохнет и до пункта назначения просто не дойдет. – Лейтенант повернулся к девушке, внимательно слушавшей рассуждения русских спецназовцев. – Мария, как вы полагаете, возможно ли сегодня построить у вас на Ориноко довольно-таки приличных размеров объект так, чтобы этого никто не заметил? Ни местные жители, ни армейская авиаразведка, никто?

– Думаю, нет, лейтенант, – Мария с новым интересом начала разглядывать карту. – Но тогда получается, что…

– Да, сеньора, – очень серьезно кивнул Катков, – значит, они используют базу, построенную давным-давно и так же давно забытую и заброшенную. Такое возможно, Мария?

Девушка недоуменно пожала плечами и отрицательно покачала головой.

– Ни о чем подобном я никогда не слышала…

– Скат, ты что, на немцев намекаешь? – наконец-то решился подать голос и Троянов. – Я в детстве книжку одну читал, «Секретный фарватер» называлась. Так там фашисты для своих подлодок на реках Южной Америки базы строили в глухой сельве. Подожди, лейтенант, ты что, серьезно, что ли? Это ж сколько лет прошло?!

– А почему бы и нет? Немцы строили основательно, на века…

– Ладно, берем как рабочую версию – чем черт не шутит, – Орехов свернул карту и подал Марии. – И каковы наши дальнейшие планы, сеньора лейтенант?

– Сегодня вы можете отдохнуть после перелета и выспаться, – девушка сунула карту в сумочку и посмотрела на часики, блеснувшие на смуглом запястье. – Завтра в пять тридцать у нас вылет. Вертолет уже заказан. Так что будьте готовы!

– Вертолет военный?

– Нет. И аэродром частный, и вертолет гражданский, – Мария насмешливо прищурилась. – Не слишком ли много чести для каких-то там сумасшедших бейсджамперов – военный борт им выделять? Все, господа, до завтра… Да, насчет базы. Я постараюсь навести справки…

14

Гражданский вертолет, отдаленно похожий на модификацию штатовского геликоптера «Чинук», больше всего напоминал одышливого хромого деда, поскольку в полете постоянно куда-то вилял, проваливался и двигатель его работал с какими-то странными всхлипами и замираниями. Судя по всему, ветеран голубых дорог был списан на металлолом еще десяток лет назад. Но, кажется, в этой стране, как и в России, техника, безнадежно мертвая по одним бумагам, по другим непостижимым образом превращалась практически в новенькую.

Все время перелета на какой-то промежуточный частный аэродром Скат переглядывался с Трояновым и нарочито трагически закатывал глаза, явно намекая, что «лучше сто раз утонуть, чем всего лишь разок гробануться в подобной летучей кастрюле». Недобрые предчувствия у Каткова возникли сразу же после того, как Мария, заявившаяся ни свет ни заря в гостиницу, привезла группу спецназовцев на небольшой частный аэродром и они увидели, на чем им предстоит лететь. На вопрос, зачем нужна посадка на каком-то промежуточном аэродроме, Мария пожала плечами и недоуменно ответила:

– Не можем же мы здесь, у всех на виду грузить оружие и снаряжение для вас? Все это еще вчера доставлено именно на тот аэродром…

Все когда-нибудь заканчивается – вертолет все-таки дотащился до аэродрома, затерявшегося где-то посередине между столицей и местом впадения в Ориноко притока Апуре. Парочка ангаров, какие-то мастерские, сараи, несколько жилых домиков и самая настоящая «башня» авиадиспетчерского пункта. Пыль, солнце, жара.

Орехов, щурясь и прикрывая ладонью лицо от пыли, поднятой еще не закончившими вращение винтами, спрыгнул на землю и облегченно потянулся, прогибаясь в затекшей от долгого сидения пояснице. Следом за ним из салона появились Катков с Трояновым, причем последний не упустил случая проявить некое подобие галантности и подал руку Марии, покидавшей вертолет последней.

– Благодарю, – девушка осмотрелась и кивнула вправо, где рядом с одним из ангаров виднелся полотняный навес и лениво дымилась какая-то труба. – Нам туда. Перекусим, а вертолет пока заправят. Потом погрузим наш багаж – и снова в путь. Идемте…

Пока спецназовцы вместе с Марией без особого аппетита перекусывали каким-то нещадно переперченным местным блюдом из фасоли с мясом, вертолетчик, вызывавший у Ската стойкие ассоциации с известным перевозчиком голландских кур Мимино, о чем-то лениво переругивался с водителем топливозаправщика. Вероятно, договаривался о цене. Наконец, похоже, ударили по рукам, и водила, тяжко вздыхая, полез в кабину своего бензовоза, списанного, похоже, еще лет на пяток раньше их вертолета.

– Кажется, я понимаю, почему мы так с венесуэльцами закорешились, – хмыкнул Троянов, отодвигая опустевшую тарелку. – Такие же разгильдяи и лентяи, как и мы… Эх, как говорил один известный капитан: «А что, Шарапов, хорошо бы сейчас супчику, да с потрошками?» Вместо этой мешанки с перцем. А еще лучше окрошечки ледяной… Ну что, пойдем багаж грузить?

Ответить Троянову ни Мария, ни Орехов не успели, поскольку среди сонной и вялой тишины аэродрома вдруг раздался тугой грохот взрыва, и на месте, где только что стоял их закопченный трудяга-вертолет, вспухло черно-оранжевое огненное облако…

– Командир, это что за хрень? – оторопело переглянулись пловцы, и Троянов, глядя, как нереально медленно, словно в замедленной съемке, на землю падают черные обломки их винтокрылой машины, ядовито добавил: – Я чувствовал, что это корыто долго не протянет!

И тут же осекся, сообразив, что около вертолета никого не было, никто там не курил, а бензовоз – повезло обормоту! – только собирался трогаться с места. Посмотрел на Ската – тот молча кивнул. Общий итог подвел Орехов, с сигаретой в зубах задумчиво взиравший на густо коптящее пламя, объявшее обломки вертолета:

– Та-ак, мы еще и войну не начинали, а нас уже убивают…

15

– Что будем делать, командир? – спросил Скат, заметив, что майор уже не обращает внимания на догоравший ком искореженного металла, а что-то внимательно изучает на карте, разложенной на столе. – Будем просить новый борт?

– Нет, не будем, – думая о чем-то своем, рассеянно ответил Орехов и подозвал Марию, все еще не сводившую недоуменно-завороженного взгляда с безнадежно мертвого геликоптера. – Мария! Да встряхнись ты – подумаешь, вертушка гавкнулась… Смотри: мы сейчас здесь, так? А попасть мы должны примерно вот сюда. Вопрос: на каких ослах нам теперь туда добираться, а?

– Я полагаю, что мы немедленно должны сообщить командованию о том, что произошло, – Мария, слегка растерявшаяся и даже не заметившая майорского «ты», неуверенно посмотрела на спецназовцев. – Нам, наверное, дадут новый вертолет…

– Я уже сказал «нет», – спокойно возразил майор. – Неужели ты не понимаешь, что мы со своей просьбой можем запросто попасть опять на того человека, который приказал заложить взрывчатку в этот? И он обязательно попытается исправить свою промашку и довершить начатое.

Орехов кивнул в сторону взорванной машины.

– Вы уверены, что нас…

– Именно! Сколько человек знали о вашем задании и о том, что вы летите с нами?

– О задании в департаменте знали несколько человек, а о том, что мы полетим именно на этом вертолете… тоже не меньше пятерых.

– То есть, продать нас или сдать тем, кто очень не хочет, чтобы мы маленько пошарили в вашей сельве, мог любой из них, – Орехов прикурил новую сигарету и, щурясь от дыма, снова уткнулся в карту. – Нет уж, уважаемая, умерла так умерла – мы пока побудем «погибшими». С начальником этого аэродрома мы договоримся, и он, если спросят о нас, сообщит, что борт такой-то здесь и не появлялся – скорее всего, пропал где-то на полпути, в глухой сельве. Пусть ищут. Только вряд ли кто и искать будет… Так что, повторяю вопрос: как до нашей реки добираться будем?

После подробного обсуждения создавшейся ситуации, в котором принял участие и владелец аэродрома, без лишних разговоров согласившийся за вполне умеренную плату некоторое время подержать язык за зубами, был выработан новый план действий. Умеренная плата, на глазах хозяина нескольких потрепанных самолетиков и пары вертолетов извлеченная из объемистого портмоне европейского гостя, вероятно, произвела на аборигена неизгладимое впечатление. Полный мужик в необъятных размеров летной фуражке почти мгновенно стал на порядок сообразительнее и услужливее.

Стоило заикнуться, что чудом выжившие путешественники не очень-то хотят, чтобы кто-либо до поры до времени знал, что во время предполагаемой катастрофы никто не пострадал, как мужик в фуражке-аэродроме торжественно поклялся всеми святыми, что будет держать язык за зубами сколько сеньорам будет угодно. Причем не замедлил добавить, что более молчаливого владельца авиакомпании им не сыскать во всей Венесуэле и Колумбии вместе с Бразилией.

– Да за такие бабки я бы вообще всю жизнь молчал, – сварливо пробормотал Троянов, особо в разговоры не встревавший: есть майор, есть сеньора лейтенант местного КГБ – они пусть и соображают и договариваются.

– Есть у нас просьба к вам, – Орехов серьезно и внимательно посмотрел на летчика, в глазах которого на секундочку зажегся вполне отчетливый огонек неистребимой жадности и желания заработать на чем угодно. – Не могли бы вы на одном из своих бортов подкинуть нас вот в это местечко?

Мужчина задумчиво посмотрел на точку, указанную майором на карте, чисто по-русски почесал затылок и уже начал было отрицательно покачивать своей огромной фуражкой, но тут, видимо, вовремя вспомнил про портмоне и торопливо кивнул.

– Нет проблем, сеньор. Когда?

– Вот за что уважаю настоящих бизнесменов – ни одного лишнего вопроса! – широко улыбнулся майор и дружески хлопнул мужика по плечу, причем никто не смог бы сказать определенно – искренним было это восхищение, или Орехов просто издевался над простоватым на вид жадиной. – Сейчас, мой генерал. Сами понимаете: время – деньги… Кстати, вы наверняка знаете всех приличных деловых людей на тысячу миль в округе. – Не могли бы вы посоветовать нам, так сказать, судовладельца, который мог бы устроить нам небольшое путешествие по реке?

– Без проблем, сеньор! Есть такой человек, и посудина у него вполне приличная. – В голосе летчика послышалось легкое сожаление, что еще несколько приятных бумажек с портретами штатовских президентов может заработать кто-то еще, а не он, проявивший столько понимания и заботы об этих непонятных то ли туристах, то ли ученых – кто их сегодня разберет…

Около часа ушло на подготовку вертолета и погрузку груза, наглухо заколоченного в два приличных размеров деревянных ящика без какой-либо маркировки. Затем вертолет загудел двигателем, лопасти со свистом раскрутились до невидимого серебристого круга, подняли сначала тучи мусора и пыли, а потом подняли машину над зеленым ковром сельвы и понесли ее на юго-запад…

16

Небольшая деревушка на берегу одного из притоков реки Апуре была невелика и до странности напоминала какую-нибудь полузабытую русскую деревеньку – те же домики, ничуть не похожие на кирпичные дворцы, те же куры, сосредоточенно копавшиеся в желтоватой пыли. Была даже черная свинья, очевидно сомлевшая от жары и блаженно прикрывшая глазки под широколистным кустом, похожим на русский лопух. Пожалуй, единственным заметным отличием от русской глубинки была католическая церковь, острым шпилем щекотавшая бледновато-синее небо. Да зелень здесь была намного богаче, ярче и разнообразнее. Правда, ни густые заросли по берегам реки, ни сама приличной ширины водная дорога, лениво катившая свои мутноватые воды на юго-восток, ничуть не уменьшали жары, которая и в русской глубинке иногда, конечно, бывает, но никогда не растягивается на полгода.

Хозяином обещанного летчиком судна оказался здоровенный мулат в широкополой соломенной шляпе – Орехов едва смог сдержать улыбку, настолько этот добродушный на вид увалень напомнил ему классического козака из гоголевских книжек о Сорочинцах и Диканьке, которому ничего не стоило умять казан галушек и выхлестать полведра горилки. Или чумака, которые подремывали на своих возах с рыбой и солью, пока сонные быки плелись из Крыма в какую-нибудь Полтавщину.

Правда, звали козака Хуан, но это ничуть не мешало ему лучиться неподдельным радушием и готовностью ради хороших людей, попавших в трудное положение, гнать свой катер хоть на край света. Возможно, этот хозяин речных дорог был таким и всегда, а может быть, как едко предположил Троянов, эта нежная любовь к свалившимся с неба гостям зародилась у мулата после того, как вертолетчик шепнул ему про пузатый кошелек майора.

– Они что тут, братья все? – с иронией процедил Скат, наблюдая за тем, как речной и воздушный волки обнимаются, прощаясь, и крепко похлопывают друг друга по плотным спинам.

– Типа того, – хмыкнул Тритон, – братство по облегчению чужих кошельков.

– Ладно, ребята, – чуть улыбнулся Орехов, – что ж они, горючку жечь и нас обслуживать бесплатно должны? Людям тоже что-то есть надо. Давайте-ка ящики на его шхуну грузить, а то уже, по-моему, и вечер скоро…

Пока грузили багаж и ящики с «оборудованием», вертолетчик наконец-то распрощался с приятелем, помахал на прощание рукой, и вскоре вертолет скрылся за темно-зеленой кромкой леса. Речной волк степенной поступью подошел к дощатому причалу, около которого была пришвартована его посудина, посмотрел, как привычно и грамотно новые пассажиры осваивают судно, и заговорил с майором:

– Похоже, сеньорам не впервой ходить на посудинах вроде моей… Когда прикажете отчаливать, сэр?

– Вы капитан, сеньор Хуан, как я могу вам приказывать? – дипломатично улыбнулся Орехов и добавил: – Мы же, естественно, хотели бы выйти в путь немедленно.

– Нет проблем, уважаемый, – покладисто кивнул речник и посмотрел на часы. – Минут через пять придут мои матросы, и мы сможем без лишних разговоров отправляться. А вы пока можете ознакомиться с моей жалкой лоханкой.

Насчет лоханки капитан, конечно же, слегка кокетничал. Плоскодонное, изготовленное специально для спокойной реки судно было очень даже современным и не лишенным комфорта. Около четырех метров в ширину и около двенадцати в длину, борта возвышались над поверхностью воды чуть больше метра, а осадка, как не преминул горделиво заметить капитан, была не больше полуметра. «Такое корыто никаких мелей не боится, по любой речушке пролетит и за грунт не зацепится!» – хвастался Хуан и, как отметили кое-что понимавшие в таких вещах боевые пловцы, скорее всего не врал. Плюсами являлись и новый крепкий тент над открытой частью деревянной чистейшей палубы, и неслабый двигатель, дававший около двадцати узлов в час, что составляло примерно километров тридцать шесть, и целых две маленьких каюты. Это если не считать так называемой ходовой рубки и «машинного отделения», как гордо именовал Хуан крохотный отсек в кормовой части своего «парохода».

Матросами, вскоре прибывшими на судно, оказались двое относительно молодых людей, которых капитан представил как «настоящих матросов-речников, умеющих решительно все». Один считался мотористом, а второй совмещал обязанности повара и стюарда. Причем пассажиры, несмотря на все усилия, так толком и не смогли запомнить их лица. Оказалось, что не только китайцы и эвенки европейцам кажутся все на одно лицо. Местных смуглых потомков индейцев, испанцев и африканцев, некогда привезенных в эти края работорговцами, русскому глазу тоже было не так-то просто различить и запомнить. Правда, могучего капитана спутать со щуплым стюардом было невозможно даже при желании…

– Сеньор Хуан, когда мы, по вашим расчетам, сможем быть на месте? – Орехов без особого интереса наблюдал, как капитан лично отвязывает причальный конец от массивного деревянного столба, некоего деревенского аналога причальной тумбы.

– Ну, до вашего Санта-Валенсе около сотни морских миль с прибавочкой. – как-то очень по-русски ответил капитан, посматривая на густо синевшее небо и почесывая могучий затылок. – Это, если по-вашему, по сухопутному, миль сто двадцать пять…

– Километров двести примерно, – прикинул майор вполголоса. – И за сколько мы это все пройдем?

– Ну, погода вроде в порядке, – Хуан сосредоточенно сморщил лоб и зашевелил губами, подсчитывая. – Если ровненько пойдем, да ничего не случится, то часов через семь-восемь будем на месте…

– Тогда, сеньор капитан, как у вас говорится, – полный вперед?

– Ну, сначала двигатель запустим, потом самый малый, а уж как выведем судно на стрежень, тогда можно будет и самый полный, – добродушно усмехнулся речной волк и нажал кнопку стартера…