Текст книги "Морской охотник"

Глава 4

Джейк Меллинг был уверен, что успеет добраться до Медного. Ему было нужно всего несколько часов, а до начала шторма, по его расчетам, оставалось никак не меньше десяти. Но, как в очередной раз пришлось убедиться старому моряку, в море никогда и ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Он уже преодолел три четверти пути, когда сильный встречный ветер превратился в настоящий ураган. Волны с каждой секундой вздымались все выше и выше, клочья пены, сорванные с их высоких гребней, неслись с такой скоростью, что перелетали через корабль, даже не коснувшись палубы.

Одежда старого моряка мгновенно промокла, ему стало холодно. А спустя еще несколько минут хлынул дождь. Упругие струи под резкими порывами ветра хлестали Меллинга по лицу. Он встряхнул головой, опустил на лицо капюшон и крепче взялся за штурвал.

Однако это было только начало. С каждой секундой ветер все крепчал, сейнер раскачивался, как великанские качели, и все хуже слушался руля. А еще через пару минут рыбацкий кораблик накрыло по-настоящему; Ветер и дождь достигли такой силы, что стало трудно дышать, впереди не было видно ничего, кроме серо-белой мешанины струй и клочьев пены.

Меллинг упрямо не отпускал штурвала, но уже чувствовал, что сделать не может ничего.

Вообще-то шторм был не такой уж и сильный. Не больше семи баллов по международной шкале. Однако для одного-единственного человека, к тому же не на самом новом и мощном корабле, этого было достаточно. Окажись рядом с Джейком команда хотя бы из трех человек, возможно, корабль и удалось бы спасти. Но одному ему было никак не справиться с бурей. К тому же он уже давно не выходил в море, да и профессиональным рулевым не был, а ведь это особое искусство.

Все это в считанные секунды пронеслось в голове старого моряка, и он мгновенно принял единственно верное решение – нужно как-то добраться до радиорубки и дать сигнал бедствия. Скорее всего, он уже в русских территориальных водах, его почти наверняка услышат и помогут.

От штурвала до радиорубки было шагов десять.

Смешное расстояние, если пройти его нужно в спокойную погоду. Но в шторм эти десять шагов были нешуточной преградой. Дождавшись момента, когда ветер чуть поутих, Меллинг отпустил штурвал и кинулся вперед. Но, сделав всего два шага, он упал на палубу – новый мощный порыв сбил старика с ног и проволок до самого борта. Меллинг чудом успел ухватиться за один из протянутых вдоль борта канатов.

Перебирая по нему руками и не пытаясь больше подняться на ноги, он прополз еще несколько шагов. Теперь от двери рубки его отделяли всего метра три.

«Нужно правильно выбрать момент, – неожиданно спокойно подумал Меллинг. – Если успею проскочить между порывами, то порядок. А если нет – можно за борт улететь». Отставной военный моряк не раз попадал в сложные ситуации, к риску ему было не привыкать. Вот и сейчас он неожиданно почувствовал прилив сил и бодрости.

«Так, сейчас, пропущу этот порыв…»

Порыв ветра оказался настолько силен, что чуть не перевернул сейнер. Однако именно это помогло Меллингу удержаться – поднявшийся над водой противоположный борт прикрыл его от основной части воздушного потока. Но и того, что досталось на его долю, хватило, чтобы едва не выбросить старика за борт. Стиснутые на канате пальцы побелели от напряжения – еще пара секунд, и Джейк бы не удержался.

Ветер на мгновенье ослаб, и корабль тяжело качнулся обратно. Этим мигом и воспользовался старый моряк. Он рванулся к рубке, распахнул дверь и за какие-то доли секунды до следующего ураганного порыва успел проскользнуть внутрь.

Радиоаппаратура, к счастью, работала, и вскоре горящая красная лампочка известила Меллинга о том, что рация исправно передает на всех частотах международный сигнал бедствия.

«Только бы они успели, – пробормотал себе под нос Меллинг, чувствуя, как неумолимо накреняется под ним пол. – Только бы успели».

И они успели. Правда, уже в самый последний момент. Российский сторожевик вынырнул из серой мглы рядом с сейнером, когда через палубу того уже перекатывались волны, а все внутренние помещения были залиты водой. Держался кораблик на одном честном слове и в любой момент мог окончательно погрузиться под воду.

– Вон он! – воскликнул молоденький лейтенант, стоящий у штурвала сторожевика. – Товарищ капитан, вот он!

– Вижу, не ори, – хмуро отозвался пожилой капитан второго ранга, вглядываясь в терпящий бедствие сейнер. – Давай малый ход.

– Почему малый, товарищ капитан? – удивленно распахнул глаза лейтенант. – Он же того и гляди потонет!

– Ты что, хочешь, чтобы мы вместе с ним потонули? – раздраженно отозвался капитан. – Корабль уже не спасти. Если мы сейчас к нему прицепимся, обоих перевернет. Нужно людей спасать.

Лейтенант еще секунду помедлил – такое поведение казалось ему трусостью. Уловив это сомнение, кавторанг совсем рассвирепел:

– Делай, что тебе говорят, щенок! Ну! Это приказ!

– Так точно, – с окаменевшим лицом отозвался лейтенант, давая малый ход.

– Геройствовать он хочет! Фильмов насмотрелся.

Честное слово, если мы тут все булькнем на дно, это будет не романтично, а глупо! – остывая, пробурчал капитан.

Лейтенант явно хотел что-то ответить – по молодости он еще не понимал, что пререкаться со старшим по званию глупо, но в этот момент он поймал взгляд стоявшего рядом с кавторангом каплея Селезнева. Его лейтенант искренне уважал, а сейчас никакого несогласия с трусливым приказом в его глазах не увидел.

– Ну что ты страдальческую рожу делаешь, – перехватил его взгляд Селезнев. – Правильно тебе капитан все говорит. Кораблик уже не спасешь, если полезем – только сами угробимся. Главное – людей вытащить. К тому же видишь флаг? – Селезнев кивнул – теперь уже и в самом деле можно было разглядеть звездно-полосатый американский флаг над сейнером. – Это тебе не наши морячки. Штатники – люди богатые, хозяин этого кораблика такую страховку получит, что два новеньких купит.

Лейтенант не ответил. Правда, теперь лицо у него было не обиженное, а скорее разочарованное. За четыре месяца службы здесь это был первый раз, когда появилась возможность проявить героизм. И вот – нате вам.

– Кстати… – недовольным голосом сказал капитан. – Это ты, Селезнев, молодец, что флаг заметил.

Флаг-то штатовский, а здесь наши территориальные воды. Получается, он здесь незаконно.

– И что? – недоуменно поднял бровь Селезнев. – Законно, незаконно – это мы потом разберемся.

Сейчас надо человека спасать!

Кавторанг хмыкнул что-то невразумительное. Видимо, эти слова были ему не по душе, но возразить было нечего.

– Ладно. Давай тогда катер спускай, – после небольшой заминки скомандовал он Селезневу. – Сумеешь подобраться к этой коробочке поближе и людей снять?

– Обижаете, товарищ капитан, – отозвался Селезнев. – И поплоше погодку видывал.

– Ты не выпендривайся. Сможешь или нет? Я не хочу сам к нему подходить – риск слишком большой, швырнет волной и вломит его прямо в нас. Да и на борт прямо к нам поднимать людей трудно. Тебе на катере будет удобнее.

– Справлюсь, – серьезно сказал Селезнев. – Разрешите выполнять?

– Действуй, – кивнул капитан.

Через считанные минуты Селезнев и два матроса уже спустили на воду катер и отвалили от пограничного судна. Это было непросто, но русские пограничники и не с такими задачами справлялись. Но когда они подобрались к сейнеру, на палубе и у штурвала было пусто.

– Эй! – Селезнев приставил ко рту сложенные рупором ладони, стараясь перекричать шум бури. – Есть тут кто живой?!

Ответа не было.

– Энибоди он зе шип? – попытался применить свои небогатые познания в английском один из матросов.

– Черт, не лезть же туда… – чуть растерянно сказал Селезнев. Но в этот момент на палубе появилась темная фигура.

– Прыгай! Прыгай, подберем! Джамп! Джамп, твою мать! – наперебой закричали пограничники.

Американец то ли понял, то ли додумался до единственно верного – прыгнул за борт. Это и в самом деле был единственный выход – вытащить человека из воды на катер было проще, а вот подходить вплотную к пляшущему по волнам сейнеру не стоило – он легко мог случайным движением зацепить катер, и тогда тонущих стало бы четверо.

Несколько минут катер старался аккуратно подобраться к бултыхающемуся в воде американцу. Волны, постоянно швыряющие катер то вверх, то вниз, не давали точно рассчитать движение. Наконец Селезневу то ли с пятой, то ли с шестой попытки удалось добросить до американца трос, и тот вцепился в него мертвой хваткой.

– Тяни! – скомандовал Селезнев. Втроем американца очень быстро подтащили к катеру. Но когда он уже почти до пояса показался из воды и Селезнев протянул ему руку, катер очередной раз качнуло сильной волной. Американцу не повезло – борт катера стукнул его чуть выше уха, точно по виску. Его рука мгновенно обмякла, и он снова погрузился в воду.

Селезнев не размышлял ни мгновения – он перегнулся через борт и двумя руками схватил тонущего за ворот рыбацкой робы, рискуя перевалиться через борт и чувствуя, что не удержится. Однако матросы оказались не лопухами – они ухватили своего командира за ноги и втянули обратно на катер. Селезнев так и не отпустил воротник американца, и через несколько секунд вместе с матросом втащил Джейка Меллинга на катер, – Фу… Я уж думал, что сейчас мы с ним вместе тонуть будем, – сказал Селезнев. – Эй, мистер! Ты в порядке? Как там это по-вашему? Хау а ю?

– Он, кажется, без сознания, – сказал один из матросов.

– Точно, – кивнул второй. – Это его об борт башкой приложило. Да и переохлаждение к тому же. Нужно его скорей на корабль, к врачу.

Селезнев кивнул, и катер помчался к ожидающему его пограничному кораблю.

– Провокэйшн… Провокэйшн… – неожиданно пробормотал американец, не открывая глаз.

– Что? – повернулся к нему Селезнев.

– Провокэйшн… Керс джэпс… – по-прежнему в полубреду проговорил американец.

– Что он бормочет? – спросил матрос.

– Про какую-то провокацию. И про японцев. Говорит: «Чертовы японцы», – ответил Селезнев, познаний которого в английском на такой перевод было вполне достаточно.

– Да? Про провокацию и японцев? – голос матроса стал подозрительным. – Товарищ капитан-лейтенант, надо бы об этом доложить куда положено. Он ведь вообще-то действительно незаконно границу пересек.

– Вот позаботимся о человеке, тогда и доложим, – отрезал Селезнев.

Тем временем за кормой катера рыбацкий сейнер очередной раз перехлестнула волна. На этот раз из-под волны он не вышел.

Глава 5

Летать на вертолете над морем во время бури – удовольствие ниже среднего. На первый взгляд кажется, что пилоту все равно, что там внизу происходит – хоть все двенадцать баллов. Но на самом деле это не так. Во время бури над морем бушует очень сильный, а самое главное – совершенно непредсказуемый ветер. Иногда направление порывов может поменяться раз семь-восемь в минуту. И порывы все сильные, до двадцати пяти метров в секунду. Управление вертолетом в таких условиях требует особого мастерства.

Необходимым для такого полета опытом Майкл Сомтоу, лейтенант Береговой охраны США, обладал.

И вертолет у него был очень неплохой – американские военные снабжались отлично, вся техника была или новой, или новейшей. Но, несмотря на это, полет давался лейтенанту очень непросто – бороться с ветром было крайне трудно, тем более что приходилось держаться на небольшой высоте.

Однако выбирать маршрут не приходилось. Именно из этого квадрата шел сигнал SOS, пренебрегать которым никак нельзя. Связавшись со своим начальством на берегу, пилот выяснил, что предположительно терпит бедствие рыболовный сейнер, принадлежащий Джейку Меллингу, и получил приказ сделать все, что можно, для спасения гражданина Америки. Впрочем, приказ был лишним – старика Джейка лейтенант Сомтоу знал и поэтому сейчас торопился к месту бедствия не только по долгу службы.

Оказавшись в нужном квадрате, пилот еще больше сбавил высоту. Удерживаться в воздухе стало совсем трудно, в голову Майклу пришла неприятная мысль о том, что, даже если он отыщет сейнер, помочь терпящему бедствие человеку, пожалуй, не сможет. – К счастью, страхи оказались беспочвенными. Когда пилот заметил внизу корабль, то сначала удивился – слишком велик он был для сейнера и слишком уверенно двигался для терпящего бедствие. Но спустившись еще на десяток метров, Майкл все понял.

В полукабельтове от замеченного им корабля виднелся еще один, намного меньше, уже полупогрузившийся в воду. Было ясно, что помощь Меллингу уже оказали.

«Не иначе это русские», – подумал Сомтоу, потянувшись к рации.

Сеанс связи с русским сторожевиком получился на редкость удачным – помех почти не было, а русский радист очень прилично владел английским.

– Говорит Майкл Сомтоу, пилот вертолета «СК12». Береговая охрана США. Русское судно, как меня слышите? Прием.

– Говорит сторожевой корабль Российской Федерации. Слышу вас нормально. Майкл Сомтоу, вы нарушили воздушное пространство Российской Федерации. Просим вас покинуть его, Голос российского пограничника был спокойным и твердым, но вполне дружелюбным. Здесь, на Алеутских и Командорских островах, русские и американцы относились друг к другу вполне по-дружески. В самом деле – соседи, коллеги, почему бы не жить дружно? Тем более ребята что с одной стороны, что с другой служили в большинстве своем неплохие. Формальности формальностями, но нарушать чужое воздушное пространство никто никому не позволял, однако разрешались подобные инциденты спокойно, без лишнего бряцанья оружием, по-добрососедски, так сказать.

– Я шел на сигнал SOS, – сказал американец. – В этом квадрате терпело бедствие американское судно.

– Помощь вашему судну уже оказана. У вас есть информация – сколько человек было на борту?

– Один.

– Тогда полный порядок, – уже менее официальным тоном сказал русский радист. – Мы его вытащили. Сам корабль, правда, потонул, но тут мы ничего сделать не могли.

– Главное, что старину Джейка вы спасли. Как он?

– Пока без сознания. Врач сказал, что у него переохлаждение организма и сотрясение мозга.

– Сотрясение мозга?

– Да. Когда вытаскивали, он о борт головой ударился.

– Ясно. А куда вы его повезете?

– К себе, на Медный, в Прибрежное, куда же еще.

Положим в госпиталь на денек-другой, а как оклемается, вам передадим. Ну, после всех положенных формальностей, конечно.

– Каких формальностей?

– Ну откуда я знаю? Я же не дипломат. Каких положено. Он ведь все-таки в нашу сорокамильную зону заплыл. Неумышленно, конечно, из-за шторма, но все-таки. Какие-нибудь бумажки из-за этого писать точно придется.

– А сразу его забрать нельзя?

– Вряд ли. Говорю ж тебе, – во-первых, его срочно госпитализировать надо, а во-вторых, формальности уладить.

– Ладно. Но серьезных проблем у него не будет? – уточнил Сомтоу.

– Да нет, конечно. С какой стати? Не волнуйся – в шпионаже его обвинять точно не буду.

– Понятно. Спасибо, ребята, – сказал американец.

– Послушай, – в голосе русского радиста прозвучало неприкрытое любопытство, – а ты не знаешь зачем его перед штормом в море понесло?

– Не знаю, – честно ответил Сомтоу. – Может, он вам сам расскажет.

– Может быть. Ладно, конец связи. И, слушай, вылетай скорее из нашей зоны, а то непорядок все-таки.

– Нет проблем.

Вертолет набрал высоту, развернулся и полетел в сторону Алеутских островов.

По дороге на базу Майкл Сомтоу думал о Джейке Меллинге. А точнее, о своем ответе на последний вопрос русского радиста. В самом деле, зачем старика понесло в море? Ведь он же не новичок, признаки близкого шторма не мог не разглядеть. Значит, у него было какое-то неотложное дело. Хм… Интересно. Что же это за неотложное дело могло у него быть в русской сорокамильной зоне? Нет, конечно, в сами территориальные воды его мог и шторм забросить, как предполагают русские. Но все-таки еще до шторма он явно шел прямым курсом на Медный, иначе он бы никак в этом квадрате не оказался.

Сомтоу нахмурился. Да, все-таки когда американский сейнер терпит бедствие в нескольких милях от русского острова, это вызывает некоторые вопросы.

И наверняка эти вопросы возникнут не только у него, но и у тех, кому их задавать по должности положено.

Как бы бедняга Джейк не попал в неприятности.

– Черт, зачем же он туда поплыл? – вслух сказал Сомтоу.

Русскому он ответил, что не знает, и не покривил душой. Тогда он и в самом деле не знал. Но сейчас, когда Майкл задумался над этим вопросом, в голове у него появился намек на ответ, Сомтоу помнил, как на приеме в честь японской делегации старина Джейк обхаживал толстого узкоглазого штурмана. И как он явно разнервничался после разговора с ним. Хм… А ведь похоже, это и в самом деле не случайное совпадение. Именно после этого разговора Меллинг ушел из-за стола, и, как краем глаза видел Сомтоу, о чем-то разговаривал с шерифом. Да, кстати! И ведь не только с шерифом.

Еще он говорил с капитаном Мэкфилдом. Мэкфилд потом рассказывал, что у старика разыгралась паранойя и ему в каждом японце мерещится враг. Жалко, что он не рассказал о причинах этой паранойи подробнее. Единственное, о чем упомянул Мэкфилд, это то, что старик Джейк думает, что с экспедицией японцев что-то нечисто и что она может быть как-то связана с затопленной в конце Второй мировой войны возле Командорских островов японской субмариной.

Чем больше Майкл об этом думал, тем больше убеждался в том, что правильно разгадал мотивы поведения Меллинга. Он действительно что-то заподозрил, попытался предупредить официальные власти, но не добился успеха. И, видимо, решил принять какие-то меры самостоятельно. Да, не очень разумно, но следует учитывать, что Джейк был здорово навеселе – пока он этого бритого японца поил, ему и самому не меньше трех бокалов выпить пришлось.

А ведь он и до этого, наверное, пил.

Сомтоу нерешительно протянул руку к рации. Рассказать обо всем этом русским или нет? Некоторое время он колебался. С одной стороны, информация лишней никогда не бывает. С другой… Мало ли. Может, он не правильно догадался и только дураком себя выставит. Да и вообще, подозрения Джейка, даже если он правильно понял, в чем они заключаются, в самом деле напоминают паранойю, тут он согласен с капитаном Мэкфилдом. Повоевал старик в свое время с япошками, вот теперь и не может понять, что больше США и Япония не враги. Ведь как-никак шестьдесят лет прошло!

Сомтоу убрал руку от рации. Нет, нечего ерундой заниматься. В конце концов, у него есть начальство, которое и должно в таких случаях принимать решения. И его непосредственный командир капитан-лейтенант Мэкфилд знает о подозрениях Меллинга от самого старика, а не из каких-то своих домыслов. Если он сочтет это важным, то сам русским и сообщит.

Да и вообще его дело – национальная безопасность США, а к ней глупые выдумки старика Джейка никак не относятся.

Как показало время, в этом Майкл Сомтоу ошибался. И весьма сильно.

Глава 6

– Слушай, а зачем вся эта таинственность? – с легкой подначкой в голосе спросил Полундра идущего рядом с ним мальчишку. Они уже почти полчаса шагали по берегу моря. От дороги здесь уже ничего не осталось – под ногами вилась едва-едва заметная тропинка. Если не знать про нее, так и не заметишь.

– Так интереснее, – серьезно отозвался Витька. – Если я вам сразу обо всем расскажу, то скучно будет.

– Да ты психолог, – хмыкнул Полундра, в глубине души признавая правоту пацана. – Но смотри, эта твоя «интересная вещь» должна оказаться в самом деле интересной. Если ты мне хочешь какой-нибудь рыбий скелет показать или редкого краба, я разочаруюсь. Знаешь, сколько я морской экзотики перевидал? Особенно в северных морях.

– Не разочаруетесь, – упрямо мотнул головой мальчишка. – Вот увидите.

– Не морскую корову ты эту знаменитую случаем обнаружил? – спросил Полундра, уже в самом деле слегка заинтригованный.

– Нет, – в голосе мальчишки звучало искреннее сожаление. – Но, может, еще и ее найду. Как раз с помощью… – он осекся, вовремя сообразив, что чуть не проговорился.

Тропинка под ногами совсем пропала. Теперь они шли по каменистому берегу, на который, как могло показаться на первый взгляд, никогда не ступала нога человека. Здесь, на берегу моря, когда Прибрежное давно скрылось из виду, очень хорошо чувствовалось, насколько могуча и величественна природа и насколько мал, слаб и зависим от нее человек.

Когда Полундра подумал об этом, ему даже обидно на секунду стало за человечество. Он стал вспоминать о кораблях, на которых ему приходилось плавать, о «нерпе» – мини-подводной лодке, с помощью которой он мог делать под водой почти все. Но эти мысли сейчас на фоне огромного, величественного и неспокойного моря, на фоне серого каменистого берега казались какими-то неубедительными. Чувствовалось, что вся современная цивилизация по сути своей – случайность и что лет ей совсем немного.

А берег и океан – вечны.

– Здорово здесь, правда? – спросил мальчишка, нарушив затянувшееся молчание. – Даже не верится, что где-то Москва есть и другие большие города.

«Надо же, маленький еще совсем, а то же самое чувствует», – подумал Полундра.

– Да, – вслух сказал он. – Это точно, я и сам сейчас о чем-то в таком роде подумал. Кстати, Виктор, – продолжил после небольшой паузы Полундра, переводя разговор на другую тему, – а что ты такой спокойный? Я-то думал, что ты за отца волноваться будешь, он как-никак на довольно опасное дело пошел.

Спасательные работы в шторм – это серьезно.

– А! Ерунда, – отозвался мальчишка. – Папа и не в такую погоду в море выходил. Это ему не страшно.

Мама каждый раз волнуется, конечно, но я-то знаю, что папе никакая буря не страшна.

Полундра чуть поморщился. Конечно, воспитывать пацана не его дело, но все же…

– Знаешь, Витя, это хорошо, что ты так в отца веришь, но все же имей в виду, такая уверенность – это не всегда хорошо. К морю нужно с уважением относиться. Оно в любом случае сильнее каждого из нас.

И если мы оттуда все же возвращаемся, то доля удачи в этом всегда есть. А пропадет эта удача – можно и не вернуться.

«Плохо сказал. Только напугаю мальчишку», – промелькнуло в голове у Полундры.

– И что, вас тоже только удача в море спасет? – недоуменно спросил мальчик, поднимая синие глаза на своего спутника. Он столько всего слышал от отца об этом человеке, и вдруг он говорит такие странные вещи.

– Не только удача, – серьезно ответил Полундpa. – Учителя и у твоего папы, и у меня были хорошие, кое-чему научили. Но все равно море есть море.

Посмотри на него! – он кивнул налево, где еще не до конца утих бушевавший океан.

Мальчишка повернулся к морю лицом. Как для какого-нибудь московского школьника чем-то привычным являются Кремль и Красная площадь, так для Витьки привычным было море. Он сколько себя помнил, никогда не смотрел на него внимательно, пристально – так, чтобы увидеть его целиком, а не какой-нибудь отдельный признак, из которого можно было сделать выводы о погоде. Серые волны с белыми гребнями ударялись о берег и откатывались назад, оставляя белую пену на серых камнях. Дальше, до самого горизонта, сплошным строем поднимались такие же гребни, и Витька знал, что там, за горизонтом, их еще больше. Он неожиданно почувствовал, насколько мощен океан. И первый раз почувствовал, что человек – ив том числе его отец – может далеко не все.

– Ой, – мальчишка покачал головой. – Странно.

Сколько раз я на море смотрел…

– Плохо смотрел, значит, – перебил его Полундра. – Тебе, Виктор, взрослеть пора. А быть взрослым – это в том числе и с уважением относиться к достойному противнику. Северные моря – это противник достойный, ты уж мне поверь.

Мальчишка кивнул и хотел что-то ответить, но в этот момент впереди показался знакомый камень.

– Ага! Вот он! Почти пришли, дядя Сережа! Вот за тем камнем будет бухта, нам туда.

– Ну, пойдем.

Чем ближе они подходили к бухте, тем загадочнее делалось лицо мальчишки. Полундре стало уже по-настоящему интересно, что же пацан собирается ему показать. Наконец они свернули за серый выступ скалы, и их взглядам открылась небольшая бухточка.

– Ничего себе! – воскликнул Полундра. – Адмиральский, что ли?!

В дальнем конце бухты и в самом деле стоял маленький катер из числа тех, что на флоте обычно называют адмиральскими.

– Вот! – с гордостью сказал мальчик, подводя Полундру к катеру. – Это наш с отцом.

– Как это ваш? – удивился Полундра. – Они же все военные, их не продают.

– Он списанный, – объяснил Витя. – Лет пять на корабельном кладбище лежал, пока я его случайно не заметил. Мы с отцом его отогнали сюда и стали ремонтировать.

– И что? Получается? – с любопытством спросил Полундра.

Он прекрасно знал, что на Северном флоте любой корабль или катер списывают только тогда, когда он доходит до состояния полнейшей развалины. Кораблей ведь все время не хватает, вот и возятся флотские механики с каждой способной держаться на воде коробочкой до тех пор, пока она совсем разваливаться не начнет. А уж если североморские спецы на катер рукой махнули и решили списать, то значит, уже проще новый построить, чем этот отремонтировать.

– Уже получилось, – ответил мальчишка. – Двигатель работает, горючее есть, отец даже кое-какое водолазное снаряжение достал. Осталось только подкрасить – и можно выходить в море.

– Ничего себе… – покачал головой Полундра. – Это сколько же вы с ним возились?

– Три года. Ну, правда, с перерывами. У папы свободного времени мало.

– Молодцы! – искренне сказал Полундра. – Слушай, действительно, настоящий адмиральский катер.

Только пулемета не хватает.

– А что, на нем должен быть пулемет? – заинтересованно спросил мальчишка.

– Должен. Такой катер несет по штатному расписанию три человека экипажа и пулемет. Ну оружие-то с него, ясное дело, сняли, прежде чем списывать.

– Понятно, – по голосу мальчишки было ясно, что об отсутствии пулемета он очень сожалеет.

– И что, говоришь, он уже готов к выходу в море? – спросил Полундра.

– Ага. Вот выйдем на нем с отцом, может, найдем стеллерову корову, утрем нос этой японской экспедиции.

– Может, и найдете. Да, смотрю, интересные у вас тут места.

– А еще, – мальчишка напустил на себя таинственный вид, – вон под той скалой, – он указал рукой на тот самый здоровенный валун, который служил ему ориентиром, – там лежат неразорвавшиеся глубинные бомбы.

– С чего ты взял?

– Я точно знаю. Их папа каким-то прибором обнаружил. Говорит, что в сорок пятом году в районе нашего острова затонула баржа, на которой бомбы перевозили. Вот здесь она и лежит. Ее загоняли в бухту во время шторма, а она напоролась на камни и затонула. Но лежит совсем неглубоко. И бомбы на ней не взорвались, так там и остались.

– А начальству своему твой отец об этом сообщал? – спросил Полундра. – Это ведь дело серьезное, глубинные бомбы – не игрушки.

– Он сообщал. Сюда даже саперов вызывали, чтобы они бомбы уничтожили, – И что?

– Они уже собрались их взрывать, но тогда на острове вулканологи работали, они предупредили, что взрывать нельзя.

– Почему это?

– Там рядом подводный вулкан. И даже вроде бы не один. Они сказали, что подводные взрывы спровоцируют извержение, – чувствовалось, что мальчишка повторяет чужие слова.

Полундра кивнул. Да, если тут и в самом деле вулканы, то взрывать бомбы не стоит.

– Я вот только не понимаю, почему их тогда просто не подняли? – сказал мальчик. – Что, нам эти бомбы не пригодятся?

– Это вряд ли, – отозвался Полундра. – Сам посуди – их сделали лет шестьдесят назад, да к тому же они почти все это время в морской воде лежали. Наверняка по прямому назначению их уже использовать опасно. Можно не врага взорвать, а самому подорваться. К тому же подъемные работы – недешевое удовольствие. Не стоят эти бомбы тех денег, которые придется потратить, чтобы их поднять. В конце концов, у нас на складах этих бомб целая куча. Притом поновее и получше, чем эти.

– Все равно. Не может быть, чтобы бомбы никому не были нужны, – упрямо покачал головой мальчишка.

– Ты только не вздумай сам их доставать, – строго сказал Полундра. – Ничем хорошим это не кончится.

– Ой, вы такой же, как папа! Он с меня уже честное слово взял, что я сам к ним нырять не буду. Даже чтобы просто посмотреть.

– Правильно твой папа сделал, – кивнул Полундра. – Это оружие, а не игрушки.

Мальчишка надулся, но плохого настроения у него хватило только минуты на полторы.

– Все равно, не дело, чтобы они на дне лежали, – сказал он. – Они ведь рано или поздно могут и сами взорваться. Разъест их вода, и все. И тогда может быть извержение подводных вулканов.

– Возможно, я с этим помогу… потом, когда освобожусь, – сказал Полундра. – От морской воды они, конечно, не взорвутся, но в одном ты прав. Не дело, когда такие бомбы бесхозные на дне лежат.