Текст книги "Чужая жизнь"

Это только кажется ерундой, когда магазин с хлебом в шаговой доступности, а когда ты на острове и вас девять человек, то это ни разу не ерунда. Ладненько. Пока валяемся, надо старшину озадачивать, пусть тоже вёслами помашет.

– Товарищ старшина, можно вас на минуточку? Ребята, вы тоже все подтягивайтесь поближе, – обратился я. – Значит, думаю я так. Всё наше хозяйство надо перевезти на другой остров. На какой, вы, товарищ старшина, решите сами. Главное, чтобы оборонять удобно было. Прямо сейчас мы все переодеваемся в финскую и немецкую форму, откладываем себе оружие и всё лишнее, включая Катерину, – здесь я мерзко усмехнулся, – чтобы не путалась под ногами, перевозим на этот остров. Достала ты уже, Катерина, со своими ухажёрами. Второй раз к тебе какое-то дерьмо прилипает. Хорошо еще, что ухажёры твои небедные. Столько приданого на себе таскали.

Катерина! Сидишь на острове и лечишься. Ты сегодня уже своё отбегала. Твоё время придёт обязательно, поверь мне на слово. Сначала выполним приказ, а потом в одну из ночей наведаемся в посёлок и повесим местного, который тебя выдал. Предательство ни в каком виде прощать нельзя, но пока ты не начнёшь нормально передвигаться, чтобы не быть обузой бойцам, будешь сидеть на острове, а то у тебя пока только перед мотоциклами бегать хорошо получается.

Товарищ старшина! Поставьте на острове «станкач» и нарежьте ей сектора стрельбы на тот случай, если всё пойдёт не так, как планировали, но если всё пройдёт тихо, сидите на острове, как мёртвые. Маскироваться вас учить не надо, за детьми только следите, чтобы на берег не вылезали.

Перед уходом собираем все свои документы и закапываем на этом острове в котелке с крышкой. Как там пойдёт, не знаю, но если потеряем документы, а особенно приказ подполковника, потом горя не оберёмся. Товарищ старшина, вы прикопайте, а потом нам объясните, где лежит. Там же пристройте пару пистолетов, пулемёт, пару автоматов и боеприпасы. Случаи разные бывают, а заначка никогда и никому не мешала.

У посёлка разбиваемся на три группы. Первая – основная группа. Четыре человека вместе со мной. Ребята, кто из вас на что способен, я не знаю. Мне нужны люди, умеющие бесшумно передвигаться в темноте, снять часового ножом и знающие, где находятся пленные.

Вторая группа. Ристо и Костя – снайперы. Берёте обе немецкие снайперские винтовки и обе СВТ. Гранаты и патроны, сколько унесёте. Задача: прикрывать основную группу в случае её обнаружения. Вы не смертники. Умирать я вам запрещаю. Где вы расположитесь, я должен знать до начала всего этого представления. Вряд ли всё пройдёт тихо, так что моя группа соединится с вашей. После чего мы погоню потащим за собой. Вот тогда вы и выступите с сольной программой. Нам надо, чтобы в сторону островов ни одна собака даже посмотреть не сообразила. Немцы должны быть уверены, что все, кого мы освободили, уходят с нами в лес.

Третья группа – старшина и ещё один человек. Группа должна захватить лодки, чем больше, тем лучше, и сети, не меньше двух сетей, но лучше больше. – Видя недоумение, у всех включая старшину, пояснил: – На островах придётся жить несколько дней. Есть что будете? Детей и раненых чем кормить? Сейчас садитесь в кружок, берите эту красавицу и прикидывайте, как решить эту задачу. На предварительную прикидку вам час.

Костя! В ранце, что я таскал, возьми карту, а то будете мне на пальцах всё объяснять.

Тут неожиданно выступил Ристо:

– Товарищ сержант! Где вы карту взяли? У вас же её не было!

Молодец, заметил.

– Где взял, где взял? Зоркий сокол ты наш! Купил. Зачем я на дорогу полез? Только за колбасой? Эта карта была у того мотоциклиста, которого я с мотоцикла стаскивал. Нет, я бы и за колбасой сбегал, но три в одном всё же лучше. И карту подобрал, и продуктов с боеприпасами добыли, а ты немецких стрелков смертельно обидел. Мы с тобой отличные напарники: ты по стрельбе мастер, я – по снабжению, но кто на что учился, – доброжелательно добавил я с улыбкой.

Ристо – весьма подозрительный малый, с ним надо держаться максимально непринуждённо. Сделав небольшую паузу и подождав Костю, я продолжил:

– И последнее на сегодняшний день. То, что вы должны учитывать при планировании операции и во всех своих дальнейших действиях в первую очередь. У нас нет задачи убиться наглухо о ближайшую сосну или скалу при выполнении задания на радость врагам. Все ваши решения должны быть гибкими. Сразу планируйте минимум два направления отхода, а то я ничего здесь не помню. В первый день гулял как по парку культуры и отдыха. Если бы Катерина не подвернулась, прямо к посёлку бы и вышел. Порадовал бы фрицев.

Ристо, тебя касается в первую очередь. Ты старший снайперской группы, знаешь здесь все тропы и леса, тебе и маршруты отхода группы прорабатывать. Запомните одно: тот, кто запланирует штыковую атаку, останется на острове. Будет на соснах штыковые приёмы отрабатывать, а потом штыком, как острогой, рыбу добывать. Хоть какая-то польза от этого умения. Вы мне все нужны живые и здоровые. Нас слишком мало, чтобы людей по дурости класть. Мне совсем не надо, чтобы мама Ристо или Степана убивалась, что её сын не вернулся с этой войны. Пусть немецкая мама расстраивается. Нам на эту маму положить, наложить и растереть толстым слоем. Я лично готов всем без исключения немецким мамам это сказать, когда до Германии доберусь. А мы доберёмся и до Германии, и до Берлина, и до их грёбаного Рейхстага. И подпись там свою оставим.

Вот это я озадачил их так озадачил. Видно, никто из моих бойцов никогда таких приказов не получал. Даже старшина задумчиво скребёт заскорузлыми пальцами щёку, ошарашенно поглядывая на меня. Про остальных можно и не говорить.

Задача из серии и рыбку съесть, и косточкой не подавиться, и всё это почти что среди бела дня, точнее ночи. Ничего, научатся. Жить захочешь – и не так раскорячишься. Привыкли своими телами леса и поля устилать, а мне они живые нужны. Как я без них, а главное без их знаний и умений, детей вытащу? Во мне Сашкиных мозгов дай бог наполовину.

Сам же я пока начал изучать «наганы» с глушителями в исполнении от старшины. А что? Неплохо получилось! Значительно аккуратнее, чем у меня. Вот что называется руки у человека растут из того места, откуда надо, не то что у меня, как и у большинства моих современников, из задницы. Ничего, совместим их руки и умения, мою голову и знания, и все местные фрицы ошизеют от наших приколов.

Глава 5

В лодку мы загрузились по максимуму, но только оружием и боеприпасами, продукты я брать запретил. Единственное, наварил черничного компота и залил его во все свободные фляги – он хорошо жажду утоляет. Первыми мы высадили Ристо с Костей, им же отдали один «наган» с глушителем. Кроме того, помимо основного оружия у Ристо и старшины по одному ручному пулемёту.

Ристо с Костей будут чистить околицу, если там кто попадётся, и выберут один из крайних сараев для своей засады. Через них же мы будем выводить группу освобождённых нами людей, которая сначала пойдёт пешком до леса, а уж затем на лодках – до наших островов.

Мне необходимо, чтобы немцы начали искать сбежавших в лесу, а искать они их будут по следам. Кроме того, здесь, недалеко, метрах в ста, есть причал с лодками. Туда сразу пойдёт старшина добывать ещё лодки и сети, а я с основной группой огородами, пересекая посёлок по диагонали, сразу пошёл к сельсовету. Свою группу я разбил на пары, взяв в напарники Степана. Нагружены мы прилично, помимо своих автоматов и гранат у нас два «нагана» с моими импровизированными глушаками.

Эх, лето красное. Пора благодатная! Грёбаные белые ночи! Из-за них времени у нас практически нет, на всё про всё максимум час утреннего тумана. Хорошо, что как по заказу тучи набежали, а ни дождя, ни ветра нет, но здесь это недолго. Глазом моргнуть не успеешь, как гроза со штормом из ниоткуда вылезет. Погода меняется, бывает, четыре раза в день и мгновенно. Так что шли мы по посёлку почти не скрываясь. Туман прямо по земле стелется, а воды не видно совсем, соответственно, не видно и лодку со старшиной. Посёлок пуст и тих, ни часовых, ни машин, ни собак, ни шатающихся под ногами аборигенов. Видно было, что за несколько дней немцы навели здесь свои порядки и заодно всех собак перебили.

Первого часового мы зарезали недалеко от сельсовета, на соседней улице, у длинного приземистого дома типа барак. Откуда здесь такой дом взялся, я не сильно понял, но не особенно и задумывался об этом. Есть и есть. Видно, немцы казарму тут сделали. Часовых у этого дома было двое. И ходили они от углов дома к центру, так что пришлось резать их одновременно со второй парой. Оказалось, что это не немцы, а финны. Осторожные, но не со Степаном. Своего часового мой напарник одним ударом убил, как бабочку прихлопнул. Здоров всё же мужик. Пока Степан обирал часового, я метнулся к крыльцу и поставил на нём растяжку из двух гранат.

У дома стоят две грузовые машины и восемь мотоциклов. Шестнадцать и приблизительно сорок, два отделения мотоциклистов и взвод пехоты получается. Уже немало. Ну ладно, раз я здесь, заодно и колёса проколю, позанимайтесь с утра зарядкой. Не сильно заморачиваясь, колёса я не прокалывал, а резал – такое не заклеишь. Теперь только камеры менять, бескамерных колёс в этом времени ещё не придумали. Заодно под одно из спущенных колёс грузовика подложил «лимонку» без чеки. Пусть с утра колесо меняют. Вот удивятся-то! А кому сейчас легко? Со вторым грузовиком я поколдовать не успел – ребята прокололи колёса раньше меня.

К сельсовету подходили сзади. С той стороны небольшая площадь, а на противоположной стороне – школа и почта. На площади – броневик, наш похоже, советский, легковая машина и два грузовика. Облаву отменили, что ли? Или на утро перенесли? Чуть позже спрошу обязательно – гранат я много с собой прихватил.

Сарай, в котором держат пленных, слева от сельсовета, в нём раньше склад был. Часового одного отсюда вижу, он у сельсовета топчется, правда, только плечи и голова видны.

А там что такое? Не видно отсюда, туманом всё покрыто, как молоком разбавленным, а поближе не подойти – часовой мешает. Ладно, тоже позже. Не сильно скрываясь, оттянулся к сараю. Часового ребята уже не только зарезали, но и за сарай утащили. Замка на сарае нет, а ворота просто на здоровый засов были закрыты.

Зашли мы спокойно, люди спали. В сарае было темно, пришлось зажечь намародёренные мной ещё у снайперов фонари. Две женщины, девочка-подросток лет, наверное, четырнадцати, трое детей поменьше и семеро красноармейцев. Как в воду я глядел – все красноармейцы босые, но это послезнание. Читал я где-то о таком. Одна из женщин Мишу узнала, вторая – Фёдора, пять минут на обувание красноармейцев.

Пока все собирались, я жестом отозвал Фёдора и коротко пояснил:

– Федя, вы ведёте людей к лодкам. Отправишь, забери у старшины ручной пулемёт и отходите с Ристо на первую точку сбора. Дальше занимайтесь по плану, мы со Степаном слегка нахулиганим и отходим туда. Надо нам немножко пошуметь и выбить, до кого дотянемся. Похоже, я там виселицу видел, надо наказать уродов. Идите. Мы начнём, как туман начнёт рассеиваться, но не позже, чем через сорок минут.

Вот на что была похожа та перекладина, она из тумана еле видна, и я сразу не сообразил, только потом допёрло. Вот удоды беспредельные. У меня аж руки от ненависти трясутся. Виселица чуть сбоку, у жилых домов, видимо, чтобы не мешала господам завоевателям. Два обыкновенных неошкуренных сосновых ствола, ствол поменьше – перекладина, четыре свисающие верёвки, две из них пустые. На двух – повешенные. Здорово избитый при жизни одноногий старик в нательном белье и босой. Вернее, босая левая нога, на правой ноге – старый деревянный протез. На второй верёвке – совсем мальчишка, назвать его мужчиной или даже парнем у меня не поворачивается язык. Тоже в нательной рубашке, замызганных солдатских галифе и босой. Выражение лица у мальчишки испуганно-удивлённое. Такое же, как и у той молоденькой дурочки, повесившейся от неразделённой любви, ещё там, в моей прошлой жизни. Второй раз в жизни повешенных вижу. Неприглядная картина, а здесь страшная своей обыденностью. Недавно повесили, трупного запаха нет, а вот запах мочи и кала есть. Просто после смерти все мышцы у человека расслабляются, а во время агонии он уже ничего не контролирует.

Как долго тянется время, минута как час целый. Впрочем, пока мы со Степаном ждали, удавили часового у сельсовета, и я прошёлся по кузовам машин. Пустые, чёрт, только канистры с бензином, а я так надеялся хоть чем-то поживиться – мне людей кормить надо. Единственное, что упёр, так это бухту тонкого телефонного провода, да в первой машине успел канистру с бензином открыть и на пол её опрокинуть, ну хоть какую пакость сделал.

Четвёртый час, туман рассеивается, в это время на мою растяжку у длинного барака кто-то нарвался. Долбануло нехило. Понеслась. Мы со Степаном подскочили к сельсовету, по очереди закинули в дверь гранаты и рванули через площадь к школе. За нашими спинами ударил сдвоенный взрыв.

– Аларм! Аларм![2]2
  Тревога.


[Закрыть] – заверещал часовой у школы.

Это ты удачно голос подал, в тумане тебя видно не было. Автомат забился у меня в руках, и немец, стоящий слева от крыльца, свалился на землю. Стукнула упавшая на землю винтовка.

Мы уже подбегали к школе, как я притормозил Степана, дёрнув его за плечо, и, подавая пример, опустился на одно колено, в спасительную для нас молочную бель. Мгновением позже в дверь школы, отталкивая друг друга, ломанулись четверо полуодетых немцев с оружием в руках. Кто с винтовкой, кто с автоматом, а один почти раздетый дородный мужик только с пистолетом.

Огонь мы открыли одновременно, но патроны у меня кончились быстрее, на часового же потратил, так что пока Степан короткими очередями добивал в проём двери магазин, я, меняя магазин в своём автомате, подскочил к двери и встал у стенки. Неприятное ощущение, когда рядом с тобой свора пуль проносится. Дрогнет у Степана рука, и трындец мне.

Как только у Стёпки закончились патроны, я закинул за дверь гранату. Взрыв. Дверь, которую я, закинув гранату, на автомате захлопнул, открылась опять, причём так, что чуть не прибила Степана, стоявшего в трёх метрах от крыльца. Из проёма двери вместе с дверью вылетел клубок дыма и пыли. Душевно так приложило, я даже не ожидал.

Окна здесь маленькие, север всё же, тепло берегут, неудобно гранаты закидывать. Приходится сначала стекло бить, а потом гранату в комнату просовывать, но ничего, приноровились. Степан короткой очередью из автомата стекло вместе с рамой в комнату заносит, я гранату пропихиваю. Стены толстые, так что нам не достаётся, а что творится внутри, я даже представить не берусь.

Четыре гранаты в дом пристроили, уж не знаю, сколько комнат там, но стоны слышны нормально. Пора нам сваливать, пока не началось. Доброго утра мы хозяевам пожелали, пора и честь знать, но уходить с пустыми руками не в моих правилах.

Пока Степан сёк поляну на предмет появления диких фрицев, я вытрясал тех четверых, что мы на крыльце завалили, а потом и часового. У него ещё и ранец за плечами болтался. За что я ему сказал лишнее спасибо. Всю мелочовку пристроил в ранец. Часовой был очень небедным малым. Понятно, что загрузился и дополнительным автоматом, и про пистолет не забыл, но подарки быстро закончились. К тому же нам пора было сваливать.

Со стороны длинного дома доносятся очереди из финских автоматов, они звуком отличаются, и одиночные выстрелы из мосинок. Значит, там финны, а здесь немцы. С кем там финны вою ют? Хорошо бы сами с собой. Ещё здесь одно дело сделаем, и можно валить. Махнул Степану, подскочил к двери, закинул в проём гранату и рванул через площадь обратно к сельсовету.

Нет, не за тем, зачем все подумали. Сельсовет мы навестим в другой раз. Подскочив к броневику, я шустро залез на него, откинул люк и закинул внутрь две немецкие гранаты. То же самое проделал и Степан с грузовиками, после чего мы побежали оттуда, но не к сельсовету, а вправо, в проулок. Расположение улиц в посёлке перед вылазкой я выучил наизусть.

Всё-таки замедление семь секунд – это замедление семь секунд, за такое время, если припрёт, можно добежать до финской границы, благо она здесь недалеко. Мы, правда, не так далеко отбежали, поменьше, но метров на десять успели и неэстетично упали на влажную от тумана землю.

Первым взорвался броневик… Нет, не взорвался, гранаты в нём, а я так надеялся, что взорвётся, но не судьба. Затем по одной взорвались гранаты под грузовиками. Прошелестели осколки, и один из грузовиков занялся сначала несильным, но постепенно всё увеличивающимся пламенем. Броневик тоже пыхнул огоньком. С чего, непонятно, но неожиданно приятно. Вот это милое дело! Удачно я в машине бензин из канистры вылил, не рассчитывая на такую удачу. Так, чисто нашкодить хотелось.

Теперь ноги отсюда. Проулок вывел нас на соседнюю улицу, и мы не спеша потрусили по ней, удаляясь от центра посёлка со всё разгоравшейся суматошной стрельбой.

– Нормально так попрощались. Спасибо давешним финнам, поделились гранатами, – негромко сказал я Степану. Тот, оглянувшись назад, чуть хмыкнул.

Улица заканчивалась. Мы подошли к крайнему дому с куцым огородиком и покосившимся забором, наполовину скрытыми клочьями тумана. Теперь Степан придержал меня. Остановились, он прислушался, и мне показалось, что даже принюхался, так настороженно мой напарник выглядел. Я, чтобы не маячить, присел на одно колено, наставив автомат в другую сторону. Хотя сам я кроме отдалённой разгорающейся стрельбы ничего не слышал, но лучше перебдеть.

Вот Степан тронул меня за плечо и поманил за собой. Зашёл он не в рядом находящийся двор, а перешёл на соседнюю сторону улицы и по-хозяйски двинулся через соседнее подворье на огород. В это время на площади опять грохнуло, и поднялся столб пламени. Или броневику или машине крандец. Недаром сходили, прогулялись. Почти тут же защёлкали беспорядочные выстрелы. Вот это похоже на боезапас броневика. Значит, и броневик отжил свой недолгий век. Тушить его никто не полезет. Не те у немцев правила.

Через двадцать минут мы подходили к первой точке сбора. Лес начинался почти сразу за посёлком, и отсюда была видна дорога. Степан так же сторожко вёл меня, а я, проникшись важностью момента, старался ему не мешать. Что-то рано я расслабился, надо мне потом спросить, что ему не понравилось в том дворе.

Ага, вот и ребята. Фёдор вырос из тумана, как из воды вынырнул. Я окинул всех глазами. Ристо с Костей со снайперскими винтовками, Фёдор с Мишей с ручными пулемётами, ну и мы со Степаном с автоматами. О, жук! Я только сейчас заметил, что у него два автомата. Тоже где-то оторвал, и ранец у него ещё один спереди висит.

Кивнув одновременно всем, я опустился на траву, скинул ранец и, положив сверху него автомат, задал давно мучивший меня вопрос:

– Степан, чего ты в первый дом-то не пошёл?

Видно, я сказал что-то не то. Пограничник подозрительно оглядел меня, как будто только увидел, но ответил:

– Так хозяин на крыльце сидел. Ты что, не слышал? И табаком пахло, видно, курил недавно.

Все настороженно смотрели на меня. Надо выкручиваться. Впрочем, отмазка у меня стандартная и пока непробиваемая. Я как можно безразличнее пожал плечами.

– Ох, Степа, я себя-то не помню, а ты «не слышал, не видел». У нас только один пулей в голову шандарахнутый, и хорошо, что один. Я сейчас за тобой, как собачка на верёвочке шёл, отстал бы – заблудился. Вообще ни на что не реагирую.

Вроде прошла отмазка. Степан, видно, только вспомнив про моё ранение, отвёл взгляд и пробормотал, обращаясь ко всем:

– Не реагирует он. В бою лучше меня соображает. Один раз нам точно жизнь спас, если бы не он, убили бы нас у школы. И машину сжёг, и броневик взорвал. Я не сообразил сразу, а он так себя ведёт, как будто в его внутреннем уставе всё по полкам разложено – ни секунды лишней не думает.

Я тут же облегчённо сказал, уводя разговор со скользкой для меня темы:

– Так то в бою. Там проще. А машину? Как виселицу увидел, руки тряслись, хотелось хоть какую-нибудь пакость сделать. Ты мне вот что скажи: где автомат взял? А ранец? Не было же у тебя.

Степан задорно улыбнулся.

– Автомат и патроны – у немца у школы, он чуть дальше в дверях валялся, а ранец – в грузовике на полу. Сам же постоянно твердишь: «Не пропадать же добру». – И все пятеро пограничников негромко рассмеялись.

Вот язва, он меня ещё и подкалывает, и не скажешь ничего. Всё правильно: всё в дом. Пусть привыкают собирать продукты и боеприпасы в бою. Ну а теперь то, что меня волнует больше всего.

– Фёдор, как прошло?

Фёдор ответил сразу, видно, что вопрос давно ожидал.

– Хорошо прошло. Лодка, правда, только одна, но тоже четырёхвёсельная, так что поместились все. Сетей только две штуки, больше на кольях не сушилось, а искать времени не было. А так всё нормально. До леса проводили, дорожку дальше натоптали, в лес ложный след сделали. Всё пучком, как ты говоришь.

Ребята опять засмеялись. Ну и ладненько, нашим проще, ждём облаву.

Молодец всё же Степан, если бы не ранец из машины, сидели бы и сосали лапу. Ранец был забит продуктами полностью, даже шмат сала килограмма на два в тряпочку завёрнутый присутствовал.

Пока мы перекусывали, чем немецкий водитель поделился, и распределяли оружие, туман рассеялся. Стали проявляться детали окружающего нас пейзажа, проступил густой перелесок на опушке, убрели по своим делам тучи, прояснилось небо. День готовился вступать в свои права. Очередной бесконечный летний день.

А как в предрассветном тумане хорошо было, ни комаров бесчисленных, ни вездесущей мошки, ни надоедливых немцев с финнами, ни войны.

Суматошная стрельба в посёлке закончилась. Хотя отдельные выстрелы из различного оружия ещё иногда проскакивали, но вот утихли и они. Машина тоже, похоже, прогорела, жаль, на вторую пожар не перекинулся. Далеко они друг от друга стояли. У Степана нет моего детского опыта, а у меня не было времени во втором кузове нормально пошариться.

Я ждал, что немцы рванут в погоню сразу, всё же разозлили мы их здорово, но прошёл час, затем второй, и ни погони, ни какого-то ещё шевеления в нашу сторону не было и в помине. Я уже начал беспокоиться, однако к исходу третьего часа на околице появилось несколько фигур. Мелькнули и пропали, как не было.

Вот они, разведчики. Следопыты, мать их! Дорожка следов вывела немцев за околицу, направление нашего движения они нашли, сейчас основная группа пешком подтянется, но я даже не рассчитывал на такую удачу. В посёлке послышался шум моторов, и на околицу не торопясь выкатились пять мотоциклов и грузовик.

Вон оно что! Немцы колёса меняли. Собрали-таки из двух грузовиков один и из восьми мотоциклов – пять. Ну да, мотоциклы я курочил быстро, не так, как на лесной дороге. Там времени у меня было намного больше. Здесь я просто отрывал и резал всё, до чего мог дотянуться, а потом и Степан с Мишей подключились, им тоже такой акт вандализма по душе пришёлся. Я надеюсь, и мою гранату под спущенным колесом финны нашли. Недаром они такие возбуждённые.

Мотоциклисты, прокатившись за околицу метров на семьдесят, остановились. Тут же из травы выметнулись четыре фигуры и сели сзади водителей. Странные разведчики. С другой стороны – да. Чего им ноги бить? До леса чуть больше километра, но это они зря. Лень в данном случае штука не просто вредная, а смертельно опасная.

Попали немцы по глупости собственного командира. Просчитал он нас неправильно. С часовых мы взяли три винтовки да два автомата, а красноармейцев – семеро. Вот и посчитали немцы, что с детьми плохо вооружённые и ослабленные пленом беглецы далеко не уйдут, но от посёлка свалят обязательно как можно дальше, а я, планируя засаду, как раз рассчитывал прихватить преследователей на опушке леса. Вот они прямо в нашу засаду и приехали.

Распределено у нас было просто: пулемётчики открыли огонь по грузовику в упор, метров со ста пятидесяти – двухсот. Мотоциклы были значительно ближе, метрах в пятнадцати – двадцати, и нарвались они на восемь гранат, каждый из нас бросил по две. В общем-то, и всё. Можно было уходить, но я дал ребятам почесать кулаки.

Расстрел не ожидающего нападения противника – дело увлекательное и крайне полезное. Бой был короткий, но для нас очень результативный. Мотоциклистов разметало по дороге, в живых не осталось никого. Одна граната вообще в коляску попала, и кисть руки мотоциклиста улетела в противоположную от нас сторону.

По машине стреляли пулемётчики. Я запретил брать с собой много патронов, так что и у Миши, и у Фёдора было только по два диска к немецким «ручникам», но этого хватило за глаза. Триста патронов, в каждом диске по семьдесят пять, превратили грузовик в решето.

Ребята ещё стреляли, добивая по второму диску, в паривший пробитым радиатором грузовик и по судорожно и не прицельно огрызающимся из винтовок чудом оставшимся в живых финнам, а я, бросив свой автомат, где перекатом, а где короткой перебежкой рванул к первым двум мотоциклам, которые чуть вырвались вперёд и попали под первые наши гранаты, но главное было не в этом, а в том, что я увидел в бинокль.

Фашист был, видимо, очень опытным и соскочил с мотоцикла раньше, чем гранаты упали на землю рядом с его мотоциклом, но он совсем не ждал, что у нас есть Ристо. Снайпера карела, да ещё и пограничника, немецкий снайпер не ждал совсем, так что соскочить он соскочил, но пуля попала ему не в лоб, а в затылок. Ристо от метания гранат я освободил сразу же, как только увидел в бинокль снайпера.

В стрельбе я ребятам проигрываю, поэтому я бросал гранаты и мародёрил. Пока я шарился по трупам, а в основном по багажникам колясок и ранцам, выкидывая из них ненужные мелочи и сгребая продукты и гранаты, Ристо и Костя взялись за снайперки, и количество стреляющих финнов стало быстро сокращаться. Их и так-то в живых оставалось не слишком много.

Двести метров не расстояние для пулемёта, а потом и снайпера. Я же тем временем, загруженный ништяками, так как уйти с пустыми руками не позволяла моя «жаба», судорожно пытался отползти обратно, но сделать это было очень не просто. Помимо снайперской винтовки с боеприпасами я нагрузился тремя ранцами, гранатами, биноклем, картой и патронами к автоматам, ибо их никогда много не бывает. Степан автомат упёр, а патронов только три магазина было. Здесь же у мотоциклистов почти у всех автоматы и много сухого пайка. Немцы в лес собирались и продукты брали с собой.

В конце концов я плюнул на попытки ползти и перебежал это небольшое расстояние, чудом не нарвавшись на прицельный выстрел какого-то шустрого финна. То есть я рухнул на траву раньше, чем он засадил мне пулю в спину, хотя холодным потом я покрылся сразу, как только рядом со мной свистнула пуля. Понимаю, что свою пулю я бы не услышал, но было очень страшно.

Всё. Надо сваливать, пока не началось. Теперь за нас точно уцепятся. Всё же в посёлке были далеко не все войска, участвующие в облаве на окруженцев. Едва мы, распределив на всех намародёренный мною груз, уползли дальше в лес, как на околице появилось сразу четыре грузовика, из которых начали шустро выпрыгивать пехотинцы.

– Вашу ж маму! Откуда вас столько? – вслух возмутился я, увидев данное безобразие.

Это, похоже, какую-то маршевую часть сдёрнули по нашу душу. Человек сто пятьдесят молодых, как на подбор здоровых, хорошо обученных солдафонов. Наше счастье, что, наученные горьким опытом предшественников, они высаживаются у деревни, а не решили прикатить с ветерком. Знали бы они, что у нас патронов к пулемётам нет, голыми руками бы нас взяли.

Сами пулемёты Фёдор с Мишей уже заховали чуть в сторонке от того места, откуда стреляли. Тайник они заранее приготовили, так что только убрать осталось и срезанным дёрном прикрыть, даже ёлочку небольшую сверху тайника пристроили. Вот повезёт какому-нибудь «чёрному копателю» лет через …дцать. Почва здесь песчаная, пулемёты сохранятся хорошо, если мы через какое-то время их не заберём.

Я рассчитывал, что, отстреляв патроны в пулемётах, ребята возьмутся за СВТ, но мы со Степаном удачно притащили им из деревни однотипные автоматы, а я сейчас надёргал патронов к ним, и теперь у нас два лишних ствола, которые тащат Степан с Фёдором.

Я тоже с двумя стволами, ибо бросить винтовку снайпера не позволяла моя изумрудная земноводная подружка. Прихватил я и три «вальтера», и гранаты, в этот раз это были не стандартные «колотушки», а круглые, похожие на яйцо и такие же гладкие гранаты. Хрен их знает, как называется это чудо оружейной мысли. «Лимонок» у нас осталось не очень много, и почти все они у меня. Конечно, это неправильно, но времени у меня не было, да и обстановка не сильно располагала к бережному складированию, так что запихивал я немецкие гранаты в ранцы валом, вперемешку с консервами, шоколадом и галетами.

Разведчики были упакованы на редкость хорошо. Немецкие части вообще снабжаются прекрасно, это я заметил ещё на дороге, но разведка выделялась даже среди них. Не знаю, что было в трёх остальных мотоциклах, но эти два тарантаса полностью обеспечили нас продуктами на пару-тройку дней как минимум. Одних консервов я нагрёб почти полный ранец, добив остаток места пачками патронов к автоматам. Такое впечатление, что разведка собиралась на неделю. Ну да ладно, теперь спросить не у кого, да и мне не сильно надо.

Уходить сразу мы не стали, нам же не смыться надо, а погоню за собой увести… и зря. Вместо того чтобы тупо подставляться под пули, немцы принялись устанавливать миномёты. Увидел это Костя, внимательно наблюдавший за суетой на околице, так что пришлось сразу делать ноги, благо нас теперь ничего на опушке не держало. Сейчас немцы все наши утренние старания миномётами перемешают и точно за нас уцепятся.

Так, в общем-то, и получилось. Огневой налёт был недолгим, но очень точным. Немцы старательно и качественно перемешали опушку леса и огневые пулемётчиков. Нас миномётный обстрел никак не коснулся, так как мы ушли по дороге дальше в лес, но под его прикрытием немцы подтянулись метров на шестьсот ближе, и началась гонка с преследованием.

Первый раз мы укусили немцев (а это были именно немцы, а не финны) минут через пятьдесят после того, как цепь прочёсывания втянулась в лес. И укусили очень больно. Встав на наш след, немцы шли достаточно быстро, но не сплошной цепью, как мне бы хотелось, а несколькими компактными группами, двигавшимися по обе стороны лесной дороги, что было для нас крайне неудобно.

При таком раскладе одна из групп могла легко обойти нас. Поэтому, сорвавшись с дороги, мы просто уходили по лесу в сторону финской границы, периодически меняя направление движения. Пару раз Ристо отстреливал вырвавшихся вперёд одиночных фрицев, но это было что-то вроде плевков с моста. Мы сразу же, не дожидаясь ответных действий, уходили дальше, оставляя за спиной опрокинутые тяжёлыми винтовочными пулями тела и суматошную стрельбу из автоматов и карабинов.