Текст книги "Азат и Чародей. Сочетание литературы и кинематографа"

Может, мне ударить слегка – так, чтобы было не больно?.. Но он не заслужил того, чтобы я его вообще бил. Разве виноват Азат, что родился красивым? Это же природа его таким создала. Азат – творение, что Господь вылепил, находясь в отличном настроении. Что или кого мы с ним не поделили? Он же ничего плохого мне не сделал, мало ли людей, которые меняют университеты. Может, наш универ понравился ему. Я не стану его бить! Он совсем не виноват в том, что женщины благоволят к нему. Он мне ничего, ничего, ничего плохого не сделал.

– Не хочу!.. Я отказываюсь!

– Как же так! – Володя аж почернел. – Кир, ты не имеешь права отказываться! Все эти ребята получили надлежащие им удары. И Азат также должен получить их! Все по правилам, братан, давай!

– Иди ты к черту!

– Ну, тогда позволь мне! – и Володя приблизился к Азату.

– А ну-ка, отошел! – заорал я. – Отошел, я сказал! Никто не бьет его, понятно?! Это решил я! Ни я, ни еще кто-то другой не посмеет лезть к нему!.. Церемония окончена! Расходимся!

Азат изумленно смотрел на меня. Потом он подошел ко мне своей медленной, чуть раскачивающейся походкой и мягко обронил:

– Если бы выиграли мы, я бы тоже не стал никого бить. – И глаза его увлажнились.

Глава 10

Прошло больше месяца с того дня, как я повздорил с Наташей, но мы не обмолвились ни единым словом. По правде говоря, я очень хотел подойти к ней. Но мужская гордость, еще и поджигаемая моим другом Володей, не позволяла мне идти на уступки, которых требовала совесть.

– Жди, братан, жди, и тогда она сама приползет, – обнадеживал меня верный Володя.

И я ждал того сладкого мига, когда Наташа, вся зареванная, обнимет мои колени, причитая слова прощения.

Что касается Азата, то он не общался с ней. Правда, я видел, что они просто учтиво здороваются друг с другом, но не более. Я полностью укрепился в вере, что между ними не было никакой интрижки. Я понял, они не разыгрывали меня, Азат приблизился к Наташке и успокоил ее добрыми словами не потому, что они об этом условились, дабы вызвать во мне жгучую ревность, а потому, что Азат – человек, обладающий чуткой душой. Конечно, Володя пытался разуверить меня в этом, но я не поддался его правдоподобным доводам. Не сомневался я, Азат очень честный и благородный человек, не способный ни на какую подлость и авантюру.

Между тем, я упрямо решил носить маску равнодушия и игнорировать Наташу. Володя с радостью поддерживал меня. Нет, нет, я не собирался отрекаться от Наташи – было бы жалко потерять такую барби, к которой я, буду честен, испытывал нечто похожее на любовь. Я просто-напросто хотел помучить ее, так как Володя беспрестанно повторял, что чем больше мужчина бессердечен к женщине, тем сильнее она привязывается к нему. Я был уверен, она все еще любит меня, и по этой причине мог позволить себе сей варварский каприз.

Стоит отметить, Наташа держалась молодцом. Она также не хотела сдаваться. Затянувшаяся ничья продолжалась…

Однажды я ехал по Нааматовскому проспекту и случайно увидел Азата. Он шел по тротуару, неся какой-то круглый предмет, завернутый в тряпку. Я свернул на обочину и дал протяжный гудок. Азат оглянулся и, узнав меня, улыбнулся своей приятной, ласковой улыбкой.

– Давай садись! – крикнул я.

– Мне недалеко идти! – крикнул он в ответ.

– Куда ты?

– В больницу, навестить бабушку!

– А-а, тогда увидимся!

– Пока! – помахал он рукой.

Через три дня я ехал по тому же проспекту и снова увидел Азата. Он был в той же одежде и нес тот же круглый предмет, завернутый в ту же тряпку.

Наверно, бабушка еще не выписалась из больницы, подумал я и проехал мимо. Азат не заметил моей машины. Он шел, как всегда, опустив глаза и задумавшись о чем-то.

Прошла неделя, и мой «Макларен» опять катил по Нааматовскому проспекту. И снова Азат шагал по тротуару своей медленной, чуть раскачивающейся походкой. Так же, как и в предыдущие разы, он нес круглый предмет. И тряпка, скрывающая этот предмет, была та же самая.

Опа, очевидно, у его бабушки серьезная болезнь, предположил я, если она все еще лежит в больнице… И все же какой же хороший у нее аппетит! Миска, вроде, не маленькая (я не сомневался, что таинственный круглый предмет – не что иное, как миска). Обычно старые люди много не едят.

Я хотел посигналить ему, но затем передумал. Лучше не отвлекать человека. Азат пошел своей дорогой, а я поехал своей…

В нашей группе парни и так недолюбливали Азата, а после того случая на спортплощадке люто возненавидели. Они не могли ему простить, что он избежал их участи, хотя, как им казалось, именно он в первую очередь должен был получить эти пять ударов. Ведь именно по его вине их команда так «позорно» проиграла.

Кроме того, им был непонятен мой поступок. Каким же образом получилось так, что я, имеющий все основания стереть Азата в порошок, вдруг ни с того ни с сего отказался от столь соблазнительного шанса?

На протяжении четырех лет я пренебрежительно относился к этим парням, вообще не считаясь с их мнениями. И ни к одному из них я не проявлял снисхождения, даже Володя с Сыргаком многократно испытавали на себе гнев короля.

Да, парни питали к Азату зависть и ненависть. Азата считали они счастливчиком. А Володя иронично наградил его прозвищем «фаворит».

– Как дела, фаворит! – недобро обращались к нему пацаны.

– Бэкингем хренов! – сквозь зубы цедил Володя.

– Ничего, ничего, найдется Фельтон.

Я понятия не имел, кто такие Бэкингем и Фельтон, и однажды спросил у Володи.

– Да так, исторические личности, – ответил тот. – Ничего особенного.

Клянусь, эти стервятники с радостью расклевали бы Азата, если бы не помнили, что произошло в «памятном» футбольном матче. Лишь это сдерживало их. Ведь они знали, что ослушаться Кирилла Арсеньева – все равно что засунуть голову в пасть недрессированного льва.

Что до меня самого, то неприязнь, что раньше была у меня к Азату, будто растворилась в воздухе. Наташа была права – Азат не был бабником. Обладая впечатляющими внешними данными и умом, он без всякого труда мог бы охмурить даже самую холодную и искушенную женщину, но он не пользовался своим преимуществом. Девушки одаривали его такими взглядами, что любой другой возгордился бы и стал считать себя хозяином женских сердец. Азат же, наоборот, очень смущался и, думается, досадовал.

Представители мужского пола зло посмеивались над ним:

– Он мужик или баба? Уж не п*дар ли?

«Азат – самый красивый парень после Кирилла», – говорили девчонки. Однако я понимал, что они добавляют «после Кирилла» чисто из нежелания обидеть меня. Они лицемерили. Но зато их лицемерие вселяло немножко спокойствия в мое сердце.

Некоторые из девушек подходили и общались с Азатом. Он дружелюбно и вежливо вел с ними беседы. Но как только девушки начинали кокетничать и флиртовать, он потихоньку отчаливал. Делал он это настолько деликатно, тактично, что они не держали на него зла. Меня удивляло, почему Азат избегает женского общества. Было впечатление, он боится представительниц слабого пола.

Впрочем, избегал он и мужского общества. Он вообще сторонился людей, предпочитал одиночество. При этом он всегда был вежлив и не забывал здороваться со всеми.

Азат совершенно не походил ни на одного из нас. Он не шутил, не ржал, не злился, не кричал, не заигрывал с девушками, не боялся, но и не хорохорился. Все же к нему была неприменима характеристика «ни рыба, ни мясо». Нет! Он был неординарной и интересной личностью, без сомнения.

Учился он превосходно, и преподаватели расхваливали его. Однако это ему не льстило. Он оставался беспристрастным к их похвалам, видимо, любил знание ради знания.

Я прежде никогда не видел такого человека, как Азат. Он был для меня новинкой. «Что за странный парень? – часто думал я. – Очень красивый и очень странный». Он вызывал во мне интерес и уважение. Мне не терпелось узнать о нем больше. Меня прямо разбирало любопытство – что за птица, этот Азат, откуда залетела в наш вуз?

Одевался он довольно скромно для нашего престижного университета. Ездил на автобусе. Никогда не участвовал в веселых молодежных мероприятиях, однако не пропускал интеллектуальные соревнования. Что еще? Азат добросовестно давал деньги, когда до тошноты активные девчонки собирали их по поводу дня рождения какого-нибудь преподавателя или студента. Порою мне казалось, он расстается с деньгами без энтузиазма. Вряд ли он был жмотом. Просто это могли оказаться его последние деньги.

Володя уже не наущал меня жестко поговорить с ним, по-мужски, так как до него дошло наконец, что я не стану этого делать. И его ненависть к Азату возросла. Он старался словесно кольнуть его, задеть, но тому было хоть бы что. Иногда я допускал мысль, что Азата вообще невозможно оскорбить, вывести из себя, настолько уж миролюбивым он был.

Между ними часто возникали споры, в которых постоянно побеждал Азат. И Володя бесился еще больше. Что самое примечательное, Азат, несмотря на мягкий и добрый характер, никогда не уступал свою точку зрения. Он излагал ее спокойно, догматично, чего не скажешь о Володе, который краснел и вел себя неуравновешенно, сердито, тщетно доказывая, что он прав.

Один раз завязалась горячая дискуссия. Предметом спора стало солнце, вернее, его состав.

– Солнце полностью состоит из гелия! – повышенным тоном изрекал Володя. – Слово «гелий» означает «солнце».

– Я не отрицаю, что в составе Солнца немало гелия, – без всякой злости молвил Азат. – Но оно преимущественно содержит водород.

– Там никакого водорода нет. Пораскинь мозгами, разве может вода гореть?

– Я никогда не бывал на Солнце, да и никто не был, но в энциклопедии по астрономии написано, что светило состоит из водорода, гелия и других элементов. Пойми, я говорю то, что написано в авторитетном источнике.

– Не верю, ты врешь, – не унимался Володя.

– Честное слово, я действительно читал такую статью. Если не веришь, пойдем, покажу.

Они пошли в библиотеку, которая располагалась в нашем корпусе. По прошествии определенного времени Володя и Азат вернулись в аудиторию. Лицо первого выражало досаду, лицо последнего – облегчение.

В другой раз они спорили о том, кто является автором произведения «Великий Гэтсби».

– Я читал этот роман пару лет назад, – торжественно произнес Володя. – Если не ошибаюсь, его написал американский писатель… Кажется, Хемингуэй.

– Френсис Скотт Фитцджеральд, – поправил Азат.

– Кто? – Френсис Скотт Фитцджеральд.

– Да брось. Ни разу не слышал о таком писателе.