Текст книги "Соблазнитель в деловом костюме"

Вторая глава

Весть о том, что представители двух компаний встречались за обедом в «Савое», появилась на страницах нескольких газет на следующий день. Все утро названивали репортеры, но никаких заявлений для прессы сделано не было.

Бьянка несколько часов проработала с Доном, чтобы покончить с текущими делами до его вылета в Австралию. Затем он ушел обедать, оставив ей для прочтения целую кучу документов.

Патриции жених назначил свидание в обеденный перерыв, и она убежала, не допечатав начатое письмо. Бьянка же решила не отрываться от работы даже ради обеда, и поэтому, когда зазвонил телефон, отвечать ей пришлось с набитым ртом.

– Гмм? – промычала она сквозь зубы.

– Я хотел бы поговорить с Бьянкой Милн. – Этот голос Бьянка узнала сразу, еще до того, как он добавил, – Я Мэттью Харн.

Торопливо прожевав, Бьянка ответила:

– Это Бьянка Милн. Здравствуйте, мистер Харн.

– Просто Мэтт. Обедаешь прямо на рабочем месте?

Смутившись и покраснев, она промямлила:

– Э… вообще-то, да. А это так заметно?

– Да. Я тоже. И что ешь?

– Йогурт, яблоко и сыр, – ответила Бьянка, надеясь, что ее голос не дрожит.

– Наверное, это вкуснее, чем моя ветчина и бутерброд с огурцом. Начальник здесь?

– Нет, он вышел.

– А, перекусы за работой не для него, да? Готов поспорить, его сейчас дожидается роскошный обед, сбрызнутый изрядным количеством вина. И как он умудряется работать после этого?

– Дон мало пьет, – солгала Бьянка. – Вы хотите, чтобы он перезвонил вам, когда вернется, мистер Харн?

– Нет, я хотел бы поговорить именно с тобой. Насколько я понял, тебя не прельщает идея ужинать у меня дома.

Бьянка промолчала, не зная, что ответить.

Мэтт рассмеялся.

– Так почему бы мне не заказать столик в хорошем ресторане? Что предпочитаешь?

– Оставляю выбор за вами, – с облегчением сказала Бьянка.

– Ладненько. Я заеду в семь. Увидимся.

– Мой адрес… – начала она, но Мэтт уже повесил трубку. Значит, он знает, где она живет. Но она ведь тоже знает его адрес, так чему удивляться? Естественно, его люди давно следят и за ней, и за Доном. Бьянку это мало беспокоило, поскольку ей нечего было скрывать. Дон – дело другое. Кто знает, что у него за секреты?

Он ворвался в ее кабинет в половине шестого и рявкнул с порога:

– Ты еще здесь? Отправляйся домой и наведи красоту перед встречей с Харном.

Бьянка откинулась на спинку кресла.

– Сейчас пойду. Ты завтра каким рейсом вылетаешь в Сидней?

– Первым, даст бог. Ты будешь сообщать о ходе твоих переговоров с Харном?

– Естественно. По факсу, или по телефону?

– По телефону. По факсу слишком рискованно – мало ли кто прочтет до меня. Я позвоню тебе домой вечером из гостиницы, ладно? – Он повернулся, чтобы уйти. – И еще, Бьянка, надеюсь, ты наденешь что-нибудь повеселее, чем это платье. Я хочу, чтобы к моему возвращению Харн был у тебя под каблуком.

Бьянка сердито взглянула ему вслед.

– Я буду вежлива с ним. Больше ничего не обещаю!

Она вернулась домой через полчаса на такси, а не на метро, как обычно. Большой старинный дом, на верхнем этаже которого жила Бьянка, располагался всего в паре кварталов от станции «Пимлико». Из высоких окон гостиной открывался прекрасный вид на цветущие сады, спускающиеся к реке. Окна спальни выходили во двор; у самой стены дома росла огромная магнолия; ее верхние ветки, усыпанные бледно-розовыми, похожими на свечи, цветами, доходили почти до самого подоконника.

Бьянка распахнула окно, и в комнату ворвался чудесный цветочный аромат. Что бы ни случилось, дома она всегда обретала душевный покой. Пришлось приложить немало усилий, чтобы достичь такого умиротворяющего впечатления – благодаря мягким, пастельным тонам, пейзажам на стенах, книжным полкам, занимающим чуть ли не половину гостиной, отличному музыкальному центру, мягкому освещению и открытому пространству комнат. Здесь Бьянка отдыхала после тяжелых рабочих дней. Здесь она могла быть легкой, свободной, беззаботной.

Дон не был здесь ни разу, хотя часто пытался напроситься в гости. Бьянка не хотела разрушать царящую в доме атмосферу воспоминаниями о приставаниях Дона или о его грубой и агрессивной манере вести дела.

Сначала Бьянка просмотрела почту – счет, магазинный каталог и открытку. Откуда открытка, стало ясно с первого же взгляда. На озере Комо жил ее отец. Бьянка прочитала несколько фраз, написанных его крупным, размашистым почерком. У них все прекрасно; Мария, его вторая жена, и сын Лоренцо, которому вчера исполнилось восемь лет, передают ей огромный привет. Погода отличная; они надеются, что и у Бьянки тоже все в порядке. Простая дань вежливости.

«Только и всего, – с горечью подумала Бьянка, – несколько слов от совершенно чужого человека». Что она знает об отце? С тех пор, как он ушел от ее матери, Бьянка виделась с ним раз пять, не больше.

Зачем он прислал эту открытку? Что заставило его вспомнить о дочери? Может, он чувствует себя виноватым? Бьянка поджала губы. Скоро он снова ее забудет. Как и всегда. Наверняка, пройдет еще несколько лет, прежде чем он вновь напомнит о себе.

Она бросила открытку на кухонный стол и направилась в ванную. После душа она надела черное белье и прозрачную черную комбинацию. Порывшись в шкафу, выбрала черное платье-тунику без рукавов с вырезом «лодочкой» и длиной чуть выше колена. Если Мэтт Харн и питает насчет нее какие-то надежды, лучше уж одеться попроще.

Заплетя в косу свои светлые волосы и закрепив прическу черным бантом с бриллиантовой пряжкой, Бьянка тщательно накрасилась и осталась вполне довольна своим отражением.

Она привычным жестом нанесла по капле любимых французских духов на запястья, за ушами и у основания шеи, как вдруг раздался звонок, и Бьянка, вздрогнув, пролила духи на платье и ковер.

Со стоном она закрыла флакон и поставила его на туалетный столик.

«Не хватало еще, чтобы от меня несло духами, как от проститутки!» – злилась Бьянка, отряхивая платье и размахивая руками, чтобы разогнать стойкий запах.

Почему он так рано? Она еще не готова встретиться с ним, ей нужно время.

«И чего я так психую?» – удивилась она, увидев в зеркале свои потемневшие, испуганные глаза.

У нее за плечами несчетное количество деловых обедов и ужинов. Чем этот-то отличается? «Соберись, – сказала Бьянка своему отражению. – Это всего лишь мужчина. Ты прекрасно управишься с Мэттом Харном».

Звонок раздался снова. Бьянка изобразила на лице непроницаемое спокойствие, глубоко вздохнула, взяла сумочку и теплую кашемировую накидку и пошла открывать.

Мэтт стоял, прислонившись к стене, высокий, стройный и элегантный.

У Бьянки дыхание перехватило. И надо же ему быть таким красивым!

– Я уже начал подозревать, что ты забыла о нашей встрече, – протянул он. Его нахальные голубые глаза блеснули, и Бьянку почему-то бросило в жар. «Что со мной? – сердито подумала она. – Как будто я школьница, впервые в жизни оказавшаяся наедине с мужчиной».

– Простите, – коротко сказала она. – Вы пришли раньше. Я не была готова.

– А теперь готова? – поинтересовался Мэтт, насмешливо выгнув бровь, и Бьянка подумала: «Нет! Мне нужно время. Уходи; приди попозже. Быть может, тогда я сумею взять себя в руки».

Но Бьянка не могла так ответить, потому что это было бы проявлением слабости, а она не имеет право даже намекнуть Мэтту, что может проиграть. Она должна продолжать борьбу, казаться неуязвимой.

Сильнее всего ее беспокоило собственное душевное состояние. Почему этот мужчина так сильно ее волнует? Она никогда раньше не испытывала ничего подобного. Да, иногда ей нравились некоторые мужчины, но она всегда оставалась спокойной.

– Может, мне войти и подождать, пока ты управишься? – предложил Мэтт.

– Нет! – торопливо воскликнула Бьянка, и вновь заметила в его глазах проблеск насмешки. Дрожащими руками набросив на плечи красную кашемировую накидку, она сказала, – Я готова. Идем?

Она заперла входную дверь; Мэтт Харн шагнул в сторону, чтобы пропустить ее к лестнице. В подъезде им встретился один из соседей – молодой парень в джинсах и ярком полосатом свитере. Он с улыбкой кивнул:

– Привет, Би.

– Привет, Джери, – холодно сказала Бьянка, проходя мимо. Этот студент был единственным сыном богатых родителей, избаловавших его до невозможности.

Однажды ночью он явился пьяный и попытался ворваться в ее квартиру. Произошла небольшая потасовка, в результате которой Бьянке все же удалось вышвырнуть его за порог. После этого он еще минут десять барабанил ей в дверь. У него была студия на первом этаже, в которой он играл тяжелый рок, приводя в ярость соседей. Его бы давно уже выселили, если бы дом не принадлежал его любящей тетушке.

На следующий день Джери преподнес ей огромный букет цветов и попросил прощения, но Бьянка с тех пор старалась его избегать. Ей не хотелось, чтобы подобное вторжение когда-либо повторилось.

Мэтт Харн взглянул на нее с улыбкой и тихо спросил:

– Поклонник?

– Надоедливый зануда, – ответила Бьянка, выходя из здания.

Под фонарем стоял белый спортивный автомобиль.

– Это ваш?

Мэтт покосился на нее.

– Нравится?

– Очень, – с завистью призналась Бьянка. Наверняка он стоит целое состояние и ей не по карману. – А какую скорость он выжимает?

– Километров двести сорок, если надавить на педаль.

– Сегодня лучше не надо, – посоветовала Бьянка.

Мэтт открыл и придержал дверцу, пока его спутница садилась в машину. Он с таким оценивающим видом разглядывал ее длинные ноги, что Бьянка внезапно устыдилась своего короткого платья. Она торопливо разгладила подол, пытаясь прикрыть колени. Мэтт усмехнулся.

Наконец Мэтт закрыл дверь и сел на место водителя. Усаживаясь, он слегка задел локоть Бьянки, и она отшатнулась. Тесный салон наполнился легким ароматом его одеколона, звуками его медленного, спокойного дыхания.

У Бьянки пересохло во рту. Она глаз не могла отвести от его рук – сильных, изящных, с длинными пальцами.

Молчание действовало ей на нервы. Когда автомобиль сорвался с места, она спросила:

– Куда мы едем?

– В мой любимый ресторан «Сильфида»… он открылся только в этом году, но готовят там изумительно. Надеюсь, тебе нравится французская кухня?

– Да, – ответила Бьянка. – Странно, что я никогда не слышала о таком заведении.

– Это за городом. В Локтоне. Ты хорошо знаешь Эссекс?

– Не очень. Я знаю, что это к востоку от города, но никогда там не была.

– Удивительное место. Раньше Локтон был деревней. Сейчас это растущий пригород, но в нем еще сохранилась деревенская атмосфера.

– Туда долго ехать? – Бьянка плохо ориентировалась в окрестностях Лондона; она редко покидала центр города.

– В это время нет. Около получаса. А самое замечательное, что мы не встретим там никого из знакомых и сможем спокойно поговорить без свидетелей. – Он рассмеялся. – Хотя на самом деле сплетники везде найдутся. Если уж вы начали скупать акции, и цены поползли вверх, то вскоре всем на рынке будет ясно, что происходит. Но пока ни одна из наших компаний не сделала заявление для прессы, слухи остаются слухами. Чем дольше мы будем молчать, тем лучше. От этих журналистов одни помехи.

– Согласна. Мы тоже не хотим связываться с прессой. – Бьянка взглянула в окно на грязные улицы, по которым они проезжали. Ей еще не приходилось бывать в этой части Лондона. – Где мы? – На тротуарах валялись обрывки газет, смятые пивные банки, упаковки из дешевых закусочных; казалось, сам воздух пахнет гнилью и разложением.

Мэтт удивленно на нее взглянул.

– Ты не была здесь раньше? Это Ист-Энд.

Ей следовало и самой догадаться.

– Не самый приятный район, верно?

– С твоей точки зрения, да. Но в последнюю сотню лет он казался раем для иммигрантов – для евреев, которые бежали из восточной Европы в двадцатые и тридцатые годы, а в наши дни для пакистанцев и индусов, не говоря уже о киприотах и африканцах, в чьих странах идут гражданские войны. Здесь множество национальных магазинчиков и ресторанов – целый мир в миниатюре.

– И в Локтоне так же?

– Нет, Локтон был построен уже после войны. – Мэтт снова улыбнулся, и Бьянка не могла не отметить его обаяние – качество, которое напрочь отсутствовало у Дона. – А ты не из Лондона.

– Нет, я с западного побережья…

– А именно?

– Из Дорсета; а точнее, из Лайм-Региса.

– А, там, где снимали «Женщину французского лейтенанта»?

– Вот-вот. Красивые места.

– И в детстве ты искала динозавров? По-моему, их там множество в утесах у бухты Лайм?

– Да, там находили много окаменелостей. Мы с одноклассниками даже в походы ходили на поиски ископаемых животных.

– И это подготовило тебя к работе с Доном Хестоном. Он и сам вроде ископаемого – типичный эксплуататор, думающий исключительно о деньгах. Современный руководитель должен заботиться не только о получении прибыли, но и о приличных условиях для своего персонала.

– Дон – очень хороший руководитель, мистер Харн.

– Мэтт.

Бьянка окинула его холодным взглядом.

– Мэтт. Дон всегда идет в ногу со временем. Я не могла и мечтать о лучшем начальнике. Он поддерживал меня с первого дня, когда я только пришла в его фирму.

Мэтт усмехнулся.

– Да, я заметил, какой интерес он к тебе проявляет.

На ее щеках выступили пятна румянца.

– И что это должно означать?

– Не пытайся утверждать, что он поддерживал тебя исключительно по доброте душевной, все равно не поверю. Ты красива, и Дон Хестон тебя хочет.

– Что за чушь? Ты из тех мужчин, которые считают, что женщины годятся лишь для одного?

– О, по-моему, женщины годятся для многого, – протянул Мэтт. – Но мы поговорим об этом позже. А сейчас скажи, как ты устроилась к Хестону? Он нашел тебя в машинописном бюро?

Окаменев лицом, она выпалила:

– Нет, я пришла в ТТО после колледжа.

– Какого?

– Я окончила Лондонскую школу экономики.

– Ах, да. Я же читал об этом.

– Мой преподаватель был другом Дона и порекомендовал ему нанять меня.

Городские районы остались позади, и Мэтт Харн притормозил перед поворотом на автостраду.

– М11 – самая короткая дорога до Локтона, – сообщил он.

Бьянка с беспокойством оглядывалась по сторонам. Куда он ее везет? Долго ли еще ехать? Но прежде чем она успела задать вопрос, Мэтт поинтересовался:

– Ты знакома с женой Хестона?

Бьянка подозрительно на него взглянула. Теперь он решил помучить ее разговорами о миссис Хестон?

– Можно сказать, нет. Я видела ее пару раз, но она предпочитает жить в деревне, тогда как Дон всю неделю проводит в городе, а домой приезжает только на выходные.

– По словам Сары, дома он бывает не часто.

Бьянка повернулась к Мэтту, и его лицо показалось ей необычно хмурым в ярком свете дорожных огней.

– Ты хорошо ее знаешь? – Она начала о чем-то догадываться вчера за обедом. Дон изменился в лице после того, как Мэтт упомянул его жену, и у нее сложилось впечатление какой-то недосказанности.

– Нет, я познакомился с ней недавно, но оказалось, что она училась вместе с моей женой.

«Вот оно!» – подумала Бьянка. Если Мэтт Харн так сильно любил свою жену и тоскует по ней до сих пор, встреча с ее школьной подругой должна много для него значить. И надо же было Дону выбрать фирму Мэтта в качестве жертвы именно сейчас!

– Сара Хестон удивительный человек.

Действительно ли Мэтт виделся с ней только один раз, или были и другие встречи?

– Хестон ее недостоин, – пробормотал Мэтт Харн. – Но, может, ты не согласна?

Бьянка равнодушно ответила:

– Я с ней не знакома. Понятия не имею. – Она никому не пожелала бы такого мужа, как этот самовлюбленный ублюдок Дон, но не собиралась откровенничать с Мэттом.

Дон всего лишь ее начальник. А подробности его личной жизни ее не касаются.

Мэтт промолчал и слегка притормозил, собираясь свернуть с автострады.

– Мы подъезжаем. Осталось недолго.

– Мне уже начало казаться, что мы никогда туда не доберемся!

Спустя секунду они оказались в деревне. Дорогу окружили живые изгороди из цветущего боярышника. Тонкий серп луны засиял на безоблачном небе, осветив край леса, наполнив темноту волшебным мерцанием, посеребрив церковный шпиль, окна и крыши коттеджей.

– Потрясающе, – пробормотала Бьянка, и Мэтт снова одарил ее своей очаровательной улыбкой.

Он сбавил скорость перед очередным перекрестком, и в этот момент из переулка, в который они сворачивали, выскочила другая машина. Мэтт ударил по тормозам, чтобы избежать столкновения. Бьянку рвануло вперед, она едва не врезалась в приборную панель, но ее удержал ремень безопасности.

– Придурок! – выругался Мэтт. – Что с тобой? – Он с обеспокоенным видом повернулся к Бьянке и помог ей усесться ровнее. – Ты ведь не поранилась?

– Нет, все в порядке, – хриплым голосом ответила Бьянка, чувствуя, как колотится сердце.

Мэтт внимательно посмотрел на нее, от чего ее сердце забилось в два раза быстрее.

– Ты еле дышишь, – пробормотал он, и у нее пересохло во рту.

– Испугалась, – просипела Бьянка.

Мэтт улыбнулся.

– Я тоже.

Больше об этом неудавшемся столкновении они не вспоминали.

Телефон, установленный между двумя сидениями, неожиданно зазвонил. Мэтт медленно протянул руку и снял трубку.

– Мэтт Харн. – Его голос звучал необычно, как будто ему не хватало дыхания.

Бьянка не могла слышать его собеседника, но почувствовала что-то неладное. Мэтт неожиданно побледнел, хотя в лунном свете она могла и обмануться.

– Насколько это серьезно?

Теперь она убедилась, что Мэтт действительно бледен, как полотно.

– Нет! – резко сказал он. – Пожалуйста, не надо. Я уже еду; буду через полчаса. Вы дождетесь моего возвращения? Не будите ее, пускай спит. – После недолгой паузы он добавил, – Спасибо, миссис Морли. Я уже лечу.

Он бросил трубку и резко увеличил скорость, направив свой автомобиль в просвет между высокими, покрытыми цветами живыми изгородями.

– Послушай, Бьянка, извини, но наш ужин отменяется. Соседка позвонила и сказала, что мою мать увезли в больницу с аппендицитом и будут делать операцию. Но не волнуйся, я где-нибудь остановлюсь по дороге и посажу тебя в такси, чтоб ты могла вернуться в Лондон.

Бьянка торопливо возразила:

– Я и на поезде доберусь. Не переживай обо мне. Надеюсь, операция будет успешной, и твоя мать быстро поправится.

– Я тоже надеюсь, – с чувством ответил Мэтт. – Но сейчас я не о матери беспокоюсь. Моя дочка спит в доме. Полицейские собираются забрать ее на ночь в приют. Я должен успеть их остановить. Они перепугают ее до полусмерти. Она еще слишком маленькая, чтобы что-то понять. Поймет только, что какие-то чужие люди уносят ее из дома посреди ночи.

– Сколько ей?

– Три года. – Шум мотора казался очень громким на пустынной сельской улице. Стрелка спидометра замерла на ста тридцати километрах в час.

– Бедный ребенок! – сочувственно воскликнула Бьянка. – Это будет для нее кошмаром. А соседка не может с ней посидеть?

Мэтт вздохнул.

– Ей восемьдесят лет. Вряд ли она справится с Лизой. Нет, я должен забрать ее, увезти к себе на квартиру, а утром найти кого-нибудь для присмотра за ней. Проблема в том, что мне еще и в больницу к матери нужно съездить, а Лизу туда тащить явно не стоит. К тому же, завтра воскресенье; попробуй еще найди няню в выходные.

– А твоя сестра? У тебя ведь есть сестра?

Он мрачно взглянул на Бьянку.

– Как я понимаю, вы разыскивали ее в надежде выкупить ее акции. Да, у меня есть сестра, но я понятия не имею, где ее сейчас носит. Кажется, где-то за границей.

– А тещи у тебя нет?

– Она умерла в прошлом году. Так и не оправилась после смерти Эйлин. Легла однажды спать и не проснулась – сердце отказало. К несчастью, мне не к кому отвезти Лизу. И у меня, и у моей жены практически нет родственников. Но сегодня я и сам смогу позаботиться о Лизе, хотя с этим вашим захватом у меня забот невпроворот.

– Я бы могла сегодня присмотреть за ней, – неожиданно предложила Бьянка, и тут же пожалела о вырвавшихся словах. Что она знает о детях? И зачем вообще взваливать на себя такую ответственность?

Но отступать было поздно. Сбавив скорость, Мэтт с улыбкой повернулся к ней.

– Ты ангел. Спасибо. Это неоценимая помощь с твоей стороны.

«Что я наделала? – думала Бьянка, глядя в его глаза и тупо улыбаясь. – Я, наверное, сошла с ума. Ничем хорошим это не кончится».

Но как только Бьянка узнала, что дочь Мэтта Харна после маминой смерти живет отдельно от отца, она испытала странное, почти родственное чувство, связавшее ее с этой маленькой девочкой.

Третья глава

Улочки становились все более узкими, плутая среди оплетенных плющом и падубом изгородей, кустов боярышника и бузины, раскачивающихся на сильном соленом ветру.

– Долго еще ехать? Где же твой дом? – спросила Бьянка.

– Недалеко от устья Темзы.

– Но это ведь река, а не море.

– Что?

– Здесь пахнет морем, а ты говоришь, что это река.

– И то, и другое. Это пологая долина со множеством мелких речушек, впадающих в море. Дальше идет кусок берега, который затапливается во время прилива. В отлив по нему можно идти несколько часов, прежде чем найдешь воду. Я здесь родился. Летом я целыми днями только и делал, что рыбачил, ловил крабов, купался и катался на лодке. Мне хотелось, чтобы и у моей дочери было такое же счастливое детство. Мы с женой мечтали об этом… – Мэтт умолк; Бьянка заметила, что его губы задрожали, словно он пытался сдержать плач.

Ей стало жаль его. Чтобы дать ему возможность прийти в себя, она торопливо сказала:

– Похожее детство было и у меня, но только на западе, на побережье Дорсета. Я все теплые дни проводила на пляже. Мама просто замучилась наводить порядок в моей комнате: я тащила домой ракушки, деревяшки, водоросли, камни, цветы, и раскладывала их везде, где только можно, словно дорогие украшения. С морем ничто не сравнится, верно?

– Ничто, – подтвердил Мэтт хриплым от волнения голосом.

– И самое потрясающее, что это абсолютно бесплатно.

Они медленно проезжали по сонному поселку. Магазины уже были закрыты. Несколько подростков, смеясь, вошли в маленькую пивную. Ее вывеска со скрипом раскачивалась на ветру. На вывеске была изображена козлиная голова с огромными рогами и угрожающим взглядом желтых глаз. А может, это была голова дьявола?

– Тут очень вкусно готовят, – заметил Мэтт. – И у них самая сексуальная официантка в Эссексе.

Бьянка рассмеялась.

– Похоже, ты частенько туда заглядываешь?

Мэтт с усмешкой повернулся к ней, и Бьянка убедилась, что он уже справился с волнением.

– А ты как думала? Каждый раз, оказываясь здесь, я захожу в «Козел», чтобы пропустить стаканчик. Хотя не мешало бы появляться почаще. Лиза растет, а я почти ее не вижу; и мать меня уже достала своими упреками.

– Сколько лет твоей матери?

– Шестьдесят три.

– А она не устает от Лизы? Даже молодым мамам бывает очень тяжело с такими маленькими детьми.

Мэтт нахмурился.

– Она не жаловалась.

– Наверное, не хотела тебя волновать. – Бьянка заметила, как исказилось его лицо, и пожалела о своем замечании. – Прости, – торопливо добавила она. – Я не должна была это говорить.

Какая глупость с ее стороны! Как будто мало ему беспокойства из-за маминого здоровья. В шестьдесят три года опасна любая операция, даже такая обычная, как удаление аппендицита, и Мэтт наверняка переживает. Бьянка всерьез разозлилась на себя за свои осуждающие слова. Тем более, она даже не знакома с его матерью. Какое ей дело, хватает ли сил у миссис Харн на то, чтобы воспитывать маленького ребенка?

– Ты считаешь меня эгоистом? – неожиданно спросил Мэтт, и Бьянка прикусила губу.

– Нет, конечно, нет… просто… ну… я не знаю твою мать; возможно, ей очень нравится присматривать за девочкой. Слушай, мне не следовало вмешиваться в твои дела… не обращай внимания.

– Гм, – буркнул он, наморщив лоб. – Ты навела меня на мысль.

– Прости, – виновато сказала Бьянка.

– Нет, ты совершенно права. Я не задумывался об этом. Когда моя мать поправится, я поговорю с ней. Может, мы отдадим Лизу в садик, и это поможет. Или нанять няню?

Бьянка не отважилась комментировать – она и так уже сказала слишком много. Темная равнина по обе стороны дороги была плоской и однообразной; лишь вдалеке Бьянка заметила пасущуюся корову. Эти места казались ей скучными, особенно в сравнении с роскошными пейзажами Дорсета – высокими холмами, цветущими зелеными лугами, древними развалинами и курганами, лесами и рощами, и белыми скалами побережья.

Автомобиль притормозил перед въездом на стоянку у деревянных ворот, ведущих в огромный сад. В свете луны Бьянка увидела красное кирпичное здание с остроконечной черепичной крышей. Полоса деревьев защищала дом от холодного, пронизывающего морского ветра.

Мэтт выключил двигатель и засунул ключ в карман. Они вышли из машины и несколько секунд стояли, глядя на дом: свет горел только в одной комнате на первом этаже.

Где-то вдалеке дышало море.

– Начинается отлив, – сказал Мэтт.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Бьянка.

– Слышу – звук меняется. – Он повернулся к Бьянке, его глаза загадочно блестели в лунном свете. – У тебя волосы развеваются на ветру. Так ты выглядишь совсем по-другому.

Она подняла руку, чтобы поправить выбившиеся из прически пряди, но Мэтт остановил ее.

– Не надо. Мне нравится. В женщинах с распущенными волосами есть что-то очень сексуальное.

Бьянка резко повернулась и толкнула створку ворот. Раздался пронзительный скрип, дверь дома распахнулась, и на крыльцо выглянула старушка с красной шалью на плечах.

– А, это ты, Мэтт. Я не думала, что ты появишься так рано. Надеюсь, ты ехал не слишком быстро?

Она заковыляла им навстречу, маленькая и хрупкая, с согбенной спиной и лицом, покрытым морщинами. Даже если бы Мэтт не говорил, что миссис Морли восемьдесят лет, Бьянка сразу угадала бы ее возраст. Годы иссушили ее. Ее маленькие черные глазки смотрели на Мэтта и Бьянку с явным любопытством, но она не задала ни одного вопроса.

– Лиза спит. Я только что звонила в больницу; мне сказали, что твоя мать в операционной. Если хочешь сам позвонить, новости будут известны где-то через час. – Она зевнула, прикрыв рот дрожащей рукой. – Я очень устала. Это случилось так неожиданно. Я очень люблю твою маму; когда она позвонила, у нее был такой ужасный голос. Надеюсь, с ней все будет хорошо.

– Она сильная женщина. Я уверен, она скоро поправится, – сказал Мэтт.

Старушка кивнула.

– Будем надеяться. Что ж, я пойду. На плите остался томатный суп. Мне-то и в голову не пришло что-нибудь вам приготовить. Там молоко и апельсиновый сок в холодильнике, немного сыра и полцыпленка, и еще в кладовке хлеб, который твоя мама пекла. Комната для тебя готова.

– Большое спасибо. Я очень благодарен вам за все, что вы сделали. Давайте, я отвезу вас домой, миссис Морли; вы, должно быть, устали, – предложил Мэтт, взяв старушку за руку и проводив ее до машины.

Обернувшись, он обратился к Бьянке:

– Бьянка, ты подожди меня, а пока выпей чего-нибудь. Я скоро. Миссис Морли живет неподалеку, на другом конце аллеи. Ты, наверное, проголодалась. Как только я вернусь, мы сразу поужинаем.

Она проводила взглядом его спортивный автомобиль, промчавшийся по аллее, словно комета, туда, где за деревьями виднелся темный прямоугольник крыши.

Машина сбавила ход и остановилась, Мэтт вылез, его длинная тень падала на дорогу в серебряном свете луны. Бьянка смотрела на него еще несколько секунд, прислушиваясь к трепету своего сердца, к волнующему жару, нарастающему внутри ее тела.

Что с ней происходит? Как он умудряется производить на нее такое сильное впечатление?

Разозлившись, Бьянка торопливо повернулась и вошла в здание. Она остановилась в прихожей с белыми стенами и черными потолочными балками, слушая шорохи, впитывая атмосферу дома. Где-то очень громко тикали часы. Старые стены поскрипывали. Дом жил и был настороже.

Ее взгляд привлек огромный каменный камин с железной решеткой, облицованный бело-голубой керамической плиткой с изображениями рыбаков и гуляющих в саду дам в длинных платьях. На каминной полке стояла высокая темно-синяя ваза с весенними цветами – сиренью, белыми тюльпанами и желтыми азалиями. Запах сирени казался слишком тяжелым.

Девочка, по-видимому, крепко спала. Сверху не доносилось ни звука.

Бьянка прошла по коридору и оказалась в просторной, современной, очень удобной кухне. В эту комнату с зелеными стенами и ярко-желтыми шкафами приятно, наверное, заходить по утрам – такое сочетание цветов способно поднять настроение даже в самую ненастную погоду.

Она наполнила водой электрический чайник и включила его в сеть, затем достала две кружки из буфета, занимающего почти всю стену. Этот буфет из золотистой сосны, уставленный тарелками, керамическими горшочками и чайничками для заварки, выглядел совсем по-деревенски. Кто выбирал посуду – жена Мэтта или его мать?

Пока чайник закипал, Бьянка заглянула в соседнюю комнату – со вкусом обставленную столовую, посредине которой красовался прямоугольный стол из красного дерева с резными ножками.

Стоя на пороге, Бьянка осмотрела остальную мебель, выдержанную в том же стиле, изящную люстру и потолок, украшенный лепными розами. Комната имела весьма старомодный облик. На длинном журнальном столике были расставлены снимки в серебряных рамочках. Среди них Бьянка заметила и свадебные фотографии: рядом с Мэттом стояла смеющаяся девушка в длинном белом платье и с развевающейся на ветру фатой.

Какой она была, эта счастливая невеста? Ее нельзя было назвать красивой, но она обладала тем типом женской привлекательности, который складывается из хрупкости и чистоты. Ее глаза были огромными и нежными. Казалось, ее любви хватило бы на весь мир.

Почему Мэтт Харн бывает здесь так редко? Если этот дом навевает тягостные воспоминания, то почему не продать его? Или Мэтт до сих пор не смирился с потерей жены?

Бьянка, нахмурившись, отвернулась. Боль утраты лечит только время. Ей это хорошо известно.

Сколько времени прошло, прежде чем она смогла вернуться к жизни после маминой смерти и ухода отца?

Она услышала шаги на крыльце и скрип закрывающейся двери, и поспешила на кухню, к кипящему чайнику.

Мэтта Харна она встретила вежливой улыбкой.

– Что ты хочешь, чай или кофе? И что делать с супом?

– Кофе, пожалуйста; я без него жить не могу. А что касается ужина, тебя устроит суп и салат с цыпленком?

– Вполне устроит.

– Ты очень удобная гостья.

Бьянку обидел его насмешливый тон. Она гневно сверкнула глазами, и Мэтт рассмеялся.

– Чего это ты так смотришь?

– А тебе обязательно быть таким язвительным?

Он удивленно поднял брови.

– Тебе так показалось? Я вовсе не хотел тебя обидеть. Я очень благодарен тебе за то, как ты себя повела. Это огромный талант – уметь приспосабливаться к обстоятельствам. – И он улыбнулся.

Бьянка хотела остаться равнодушной к его очаровательной улыбке, но тело отреагировало помимо ее воли.

– Что? – переспросил он.

– Я согласна с тобой, – пробормотала Бьянка, отвернувшись, чтобы скрыть от него пылающее лицо.