Текст книги "Обманутая"

Суббота, 17 мая

Уже которую неделю Мелисса Купер не решалась оставить квартиру в Халле и выбраться на выходные за город. Три года назад они с детьми купили дом на побережье Северного моря, в устье реки Хамбер. С первого взгляда было видно, что дом требовал серьезного ремонта, но все были в восторге от его расположения. Непосредственно у Ист-Бэнк-роуд, узкой проселочной дороги, что тянулась вдоль расширяющегося устья до самого моря. Кругом просторные зеленеющие равнины. Лишь изредка попадались другие дома, и чем дальше от города, тем реже встречались люди. Их коттедж стоял в полном уединении. И никаких соседей вокруг – во всяком случае, никого в пределах видимости. Дом ближайших соседей располагался в трех милях ниже по дороге, и они тоже, как правило, приезжали только на выходные.

В доме было восемь комнат, и в его стоимость входил огромный сад. Когда они купили его на общие деньги и с энтузиазмом принялись за реставрацию, то мечтали, как будут вместе проводить там выходные и праздники. Овдовевшая Мелисса, двое сыновей с женами и их дети. Все под одной крышей. Маленькие комнаты с низкими потолками наполнятся смехом, детскими голосами, болтовней взрослых. Им представлялись чаепития у камина, прогулки к морю, долгие вечера на веранде. Они предвкушали, как будут вместе наслаждаться закатами, готовить на гриле. Приглашать друзей.

Просто счастливо жить.

Само собой, все сложилось иначе. На последней стадии ремонта жены сыновей рассорились до такой степени, что не желали видеть друг друга ни в коттедже, ни где-либо еще. А поскольку Мелисса не собиралась принимать чью-либо сторону и заняла нейтральную позицию, то в конечном итоге ни с кем не испортила отношений, однако все заметно охладели к ней. В конце концов все пошло прахом. В какой-то момент они просто перестали приезжать на выходные, а в отпуск предпочитали летать куда-нибудь на юг, вместо того чтобы проводить недели в мягком, но влажном климате северного побережья Англии и дышать сыростью уединенного домика. Мелисса могла их понять.

Вплоть до весны этого года она каждую пятницу отправлялась на побережье и возвращалась в воскресенье вечером. Делала так просто потому, что у них был дом и кому-то нужно было за ним присматривать. Кроме того, она сама нуждалась в смене обстановки. Ей нравилась работа в секретариате начальной школы, и в течение дня Мелисса помногу общалась с людьми, особенно с детьми – и детям принадлежало ее сердце. Но дома она оставалась одна, а выходные и вовсе тянулись бесконечно. Ей не хотелось торчать в душной квартире в центре Халла, поэтому она садилась в машину, выезжала к просторам побережья и в течение двух дней усердно трудилась в доме и в саду. По счастью, всегда находилось какое-нибудь занятие.

То обстоятельство, что Мелисса неделями не выезжала на побережье и в эти выходные – солнечные, впервые в этом месяце – опять едва не осталась в городе, было связано с тем странным чувством, которое преследовало ее с некоторых пор и внушало тревогу. Ей казалось, что за ней кто-то наблюдает. И что хуже всего, она не могла понять, имелись ли у нее основания опасаться за свой рассудок.

Первые признаки старческого маразма? И это в пятьдесят девять лет?

Непонятно было, откуда взялось это чувство. Никто ей не угрожал и не пытался напасть. Просто… Как-то поздним вечером Мелисса выглянула в окно и увидела кого-то под фонарем на другой стороне улицы; ей показалось, что он смотрел в ее сторону. Мелисса мгновенно отпрянула от окна, а через некоторое время, когда она, затаив дыхание, снова посмотрела на улицу, там никого не оказалось. В другой раз ей пришлось задержаться на работе, и когда она выходила, по парковке расхаживал какой-то человек, курил и, очевидно, следил за выходом из школы. Едва завидев Мелиссу, он растоптал сигарету и поспешил прочь.

Кто-то дважды звонил ей по телефону, но когда Мелисса отвечала, неизвестный молча клал трубку.

Мелисса набралась храбрости и рассказала обо всем соседу, но тот предположил, что она просто сгущает краски.

– Кто-то ошибся номером, вот и всё. Думаете, со мной такого не происходит? А что до ваших наблюдений… что кто-то стоит ночами под фонарем, возможно, не имеет к вам никакого отношения. А тип перед школой просто кого-то ждал… По-моему, вы пугаетесь собственной тени!

Мелисса попыталась беззаботно рассмеяться.

– Может, вы и правы. Я слишком много времени провожу в одиночестве, вот и лезет в голову всякая дурь!

– И не стоит вам каждые выходные проводить в этом пустом доме, – посоветовал сосед.

Мелисса тотчас встревожилась.

– Почему? По-вашему, это небезопасно?

Сосед, спокойный мужчина лет сорока, уловил панику в голосе Мелиссы и был явно сбит с толку – и обеспокоен.

– Нет. Просто я подумал, когда человек совсем один в глуши, многое начинает казаться подозрительным. Слышатся странные звуки, и порой видится то, чего на самом деле нет. У вас встревоженный вид, миссис Купер. Может, вам стоит выписать какие-нибудь успокоительные?

Ну вот, именно этого Мелисса и опасалась. В ее случае встревоженный вид, вероятно, был вежливой альтернативой напряженному или странному.

Возможно, это и в самом деле выглядело странно. Стоило пару раз заметить что-то необычное, и у нее уже развилась мания преследования.

Но была еще эта история с Ричардом Линвиллом… Это чудовищное убийство. И уж об этом никто не догадывается. Никто не видит связи.

В конце концов Мелисса все же решилась и накануне выехала из города – чтобы постепенно не застрять в плену у собственных страхов. И все же она удостоверилась, что ближайшие соседи были там, – к своему облегчению, увидела их внедорожник перед домом. Не то чтобы Мелисса надеялась на их помощь в случае опасности, но как-то спокойнее было осознавать, что она не в полном одиночестве.

Погода стояла теплая, и в вечер пятницы Мелисса посидела на террасе, выпила пару бокалов вина, а в субботу с утра поработала в саду. Потом прогулялась к морю и почувствовала себя замечательно. А ближе к полудню возле ее дома остановился внедорожник соседей. Владельцы, парочка карьеристов из Скарборо, завезли ей кое-какие продукты, которые не захотели выбрасывать, и сообщили, что сегодня же едут в Лондон и вечером вылетают в Испанию.

– Три недели отпуска, – просияла молодая женщина. – Мы только привели в порядок дом и опустошили холодильник. Может, вам пригодится кое-что?

– Да, конечно, – ответила Мелисса.

Она улыбалась, но сердце ее бешено колотилось. Мелисса махала им вслед, пока машина не скрылась из виду. Ничего не изменилось, но впечатление было такое, словно стало тише. И как-то уж совсем одиноко.

Мелисса устремила взгляд к горизонту, где небо сливалось с пастбищами, но не увидела ничего такого, что могло показаться странным, необычным или пугающим. Время от времени слышны были крики чаек. Гудели пчелы.

Мелисса убеждала себя, что в любой момент может вернуться в Халл, но ее коробило от одной мысли провести эти солнечные дни в тесной квартире, где не было даже балкона.

Она еще раз обвела взглядом горизонт, и ей вдруг показалось, будто что-то сверкнуло. Короткая, яркая вспышка… как если бы солнце попало на стекло и отбросило блик.

Вспышка мелькнула где-то на пастбищах, что простирались между морем и устьем реки.

Мелисса так напряженно всматривалась, что заболели глаза. Она не разглядела ничего подозрительного и уже готова была отворачиваться, как снова что-то блеснуло. На какую-то долю секунды, но сомнений быть не могло. Там что-то отбрасывало блики.

Осколок стекла в траве? Иногда там гуляли туристы. Может, кто-то выбросил пустую бутылку? Или обертку от шоколада? Но если б там что-то лежало, оно не отбрасывало бы блики постоянно. Судя по прерывистым вспышкам, там скорее что-то двигалось и перехватывало солнечные лучи в зависимости от положения. Мелисса пожалела, что в школе была не столь внимательна на уроках физики. Иначе теперь она нашла бы разумное объяснение происходящему.

Что, если там кто-то был? И следил за ее домом? Как тот неизвестный под фонарем в Халле. Или нервный тип перед школой.

Может, солнце отражалось от стекол бинокля?

«Ты себя накручиваешь», – одернула себя Мелисса. Но этот резкий тон в обращении к самой себе не помог унять учащенного сердцебиения. У нее перехватило горло, стало трудно дышать.

Вот. Снова мигнуло.

Это было ненормально. Там что-то было.

Мелисса вернулась в дом, заперла дверь на засов. Затем прошла в гостиную и заперла дверь на террасу. И стала думать, как быть дальше. Раз уж ей теперь страшно выглянуть наружу, она могла вернуться в Халл и провести остаток выходных в тесной, душной квартире. По крайней мере, там были другие люди, и если в случае опасности пришлось бы вызвать полицию, они прибыли бы на место за несколько минут. А здесь… К счастью, ей пока не приходилось звонить в полицию, но она подозревала, что в случае чего помощь прибудет не скоро.

Мелисса прикурила – хотя уже в тысячный раз решила завязать с курением – и глубоко затянулась. Она не знала, вернется ли сюда когда-нибудь, если сейчас уедет в Халл. Или страхи одержат над ней верх, и об этом доме можно будет забыть навсегда?

Больше всего ей хотелось прочесть в газете, что убийца Ричарда Линвилла наконец-то пойман. И узнать, в конце концов, его мотивы. Скорее всего, это не имело к ней ни малейшего отношения.

Она встала у окна и посмотрела наружу, но ничего не увидела. Никакого движения, никаких бликов. Солнечный, теплый и безветренный день. Ясный и тихий. И все же ей не показалось, в этом она была уверена. Вопрос в том, как отреагировать на увиденное. И разумно ли поддаваться панике и бежать без оглядки.

Мелисса еще раздумывала, когда зазвонил телефон. Она вздрогнула от неожиданности, но в следующий миг вздохнула с облегчением. Она была не одна в этом мире, хоть за последние полчаса у нее и сложилось такое впечатление.

– Мелисса Купер, – сказал она в трубку.

– Привет, мам. Это Майкл. Так и знал, что застану тебя там.

Старший сын. Который, откровенно говоря, вспоминал о ней не так уж и часто. Он жил в Шеффилде. Это было не так уж и далеко, и он мог время от времени навещать ее, но… Ну да, у него была собственная семья. И работа. И вообще времени не хватало.

– Майк!.. Как здорово, что ты позвонил! Как у вас дела? Как дети?

– Все хорошо. Лиз на эти выходные уехала с детьми к своей матери. Вот, сижу тут как соломенный вдовец, наслаждаюсь тишиной… Решил позвонить тебе.

Сердце откликнулось болью на его слова. Лиз уехала к матери. Неужели ему не пришло в голову навестить свою мать? Приехать с субботы на воскресенье? В дом, который они, между прочим, купили сообща…

Но Мелисса не хотела упрекать сына. Тогда он поспешил бы закончить разговор, и она вновь осталась бы наедине со своими страхами.

– Да, – сказала Мелисса, – я снова здесь. Погода замечательная. Вчера почти до половины двенадцатого сидела на террасе.

– Наслаждайся. Сама знаешь, такие деньки выпадают нечасто.

– Ну, а вы приедете в отпуск?

– Мы снова полетим на Менорку, как в прошлом году. Там уж точно в солнце нет недостатка. Да и с детьми так проще.

Менорка. Испания. Почему все едут в Испанию?

И зачем мы вообще купили этот коттедж?

Мелисса снова глубоко затянулась. Майкл, похоже, это услышал – и рассмеялся.

– Мам! Я думал, ты снова бросаешь?

Она не разделяла его веселья.

– Что-нибудь да помешает.

– То есть как?

– Уведет с пути исправления.

Она заметила, как странно звучит ее голос: хриплый и чуть надломленный. Очевидно, это не укрылось от Майкла. Он перестал смеяться.

– Что стряслось? На работе неприятности?

– Нет. Нет, всё в порядке. К счастью.

– А что не совсем в порядке?

Мелиса не нашла пепельницу. Пепел сыпался на пол.

– Ну… все та же пластинка. Ты знаешь, в феврале, убийство Ричарда…

Об этом писали во всех газетах.

– Да. И что?

– Убийца все еще на свободе.

– Бывает. Если честно, мне это не особо интересно. Рано или поздно его поймают.

– По всей видимости, у полиции нет никаких зацепок, и ничего не известно о мотивах.

Майкл вздохнул. У Мелиссы возникло ощущение, что он уже пожалел об этом звонке.

– Мам, Линвилл был полицейским. Наверняка нажил кучу врагов. Кто-то поквитался с ним за то, что его стараниями угодил за решетку. Что тебя так смущает?

– Я замечаю кое-что странное в последнее время. Можешь назвать меня полоумной, но у меня такое чувство, будто за мной… следят.

– Следят? Кто?

– Не знаю. Один раз ночью кто-то стоял перед домом в Халле и смотрел на мои окна. Потом кто-то ошивался возле школы. Несколько раз мне звонили, но когда я отвечала, сразу клали трубку. И вот сейчас…

Она запнулась. Вот так, наверное, и вели себя старые, нервозные женщины?

– Да, мам? Что сейчас? – усталым голосом переспросил Майкл. Теперь он определенно жалел, что позвонил.

Мелисса поведала сыну о своем наблюдении и добавила:

– Возможно, кто-то смотрел в бинокль.

– На тебя?

– Больше тут никого нет.

– Мам, вот честно, ты беспокоишься на пустом месте. Хорошо, кто-то с биноклем… Возможно, что это безобидный турист наблюдал за птицами. Там встречается множество редких экземпляров, и люди часто приезжают посмотреть на них. Или кто-то любуется пейзажами и поглядывает при этом в бинокль. В этом нет ничего… подозрительного!

Мелисса угадала по его тону, о чем он действительно думал: «Это ты ведешь себя подозрительно, мам. Мир вокруг тебя вполне нормален. А твое видение вещей кажется странным».

Возможно, он прав. Ей хотелось, чтобы он оказался прав.

Мелисса заставила себя рассмеяться.

– Я слишком часто бываю одна. Наверное, в этом все дело.

Разумеется, Майкл воспринял это как упрек.

– Мам, уж прости, но мы живем как по расписанию. Двое детей, мы с Лиз работаем. Плюс домашние дела, сад. В общем, повседневная рутина. Я и рад бы навещать тебя почаще, да не выходит.

«Но у Лиз получается съездить на выходные к матери. А ты торчишь один дома и явно не занят работой!»

Но Мелисса ничего не сказала. Зачем спорить? Все равно это ничего не изменило бы.

И все же, когда они попрощались, Мелисса положила трубку и поняла, что Майкл немного ее успокоил. Ход ее мыслей показался ему совершенно абсурдным, и его реакция действительно немного ее отрезвила. Она вновь открыла дверь на террасу. Хотя было только пять часов, наполнила бокал вина, закурила еще одну сигарету и села на свежем воздухе. Она решила остаться. С середины недели обещали затяжные дожди, и в следующие выходные будет холодно и сыро. Еще одна веская причина остаться еще ненадолго в этом раю, не позволить себя спугнуть…

* * *

Тем не менее Мелисса просидела на террасе не так долго, как прошлым вечером. С наступлением темноты она вернулась в дом, наглухо заперла двери и затворила окна. Задернула шторы, чтобы не быть на виду, если снаружи кто-то ошивался. Выпила еще бокал вина, посмотрела ток-шоу по телевизору, после чего поднялась в спальню. Она надеялась, что выпила достаточно, чтобы поскорее уснуть. Обычно пара бокалов красного вина срабатывала безотказно. И действительно, не одолела она и двух страниц книги, как строки начали расплываться перед глазами. Мелисса выключила лампу и мгновенно провалилась в сон.

В какой-то момент она проснулась и сразу почувствовала, что не одна. Мелисса и сама не могла понять, откуда взялось это ощущение, но, казалось, сработал какой-то инстинкт, внутренняя сигнализация. Наверное, так и бывало с животными в дикой природе: учащенный пульс, повышенное давление. Сухость во рту. Резкое пробуждение. Все симптомы внезапного выброса адреналина.

Мелисса села в кровати, включила лампу и прислушалась. Слышно было, как гулко бьется собственное сердце, и больше ничего. Что ее разбудило? Что вклинилось в ее сон и вызвало подобную реакцию? Или ей просто приснился кошмар? Но тогда почему в памяти не сохранились хотя бы фрагменты сна?

Она взглянула на часы, которые не снимала даже на ночь. Начало двенадцатого. Значит, она проспала не больше получаса. «Должно быть, я просто не могу отделаться от этих бредовых фантазий», – подумала Мелисса. В сущности, она уже пару месяцев жила во власти подспудного страха. А может, и дольше. С тех пор как в газетах появились сообщения, что Ричард Линвилл найден убитым в собственном доме, ей не давали покоя мысли о возможных мотивах и связях. С той поры страх стал ее неизменным спутником. Иногда призрачным, иногда – почти осязаемым. Но никогда не исчезал полностью.

Мелисса встала с кровати, тихо, насколько это возможно, стараясь не издавать шума, который заглушил бы другие звуки. Что же все-таки ее разбудило?

Она подкралась к двери, отворила ее и прислушалась. Абсолютная тишина. Пустые комнаты. К страху внезапно примешалось чувство досады: все задумывалось не так. «Они все бросили меня в беде. Чего я вообще здесь жду? Для чего пытаюсь оживить проект, до которого никому больше нет дела?»

Возможно, ей следовало вызвать полицию, забаррикадировать дверь и дождаться, пока приедет патруль. Но как это будет выглядеть? Пожилая женщина жалуется на плохой сон и уже которую неделю воображает непонятно что…

И в этот самый момент Мелисса услышала, как тихо закрылась автомобильная дверь.

Значит, это была машина. Ее разбудил звук мотора в ночи.

Мелисса застыла возле лестницы. Попыталась сглотнуть, но не смогла. Этому не было объяснения. Кому понадобится приезжать сюда в двенадцатом часу? Останавливаться. Выходить из машины. И подходить к двери.

Слышно было, как гравий хрустит под чьими-то ногами.

Мелисса не могла шевельнуться. В голову пришло избитое сравнение с кроликом перед удавом. Именно так она себя и чувствовала. Парализованной, оцепенелой.

Возвращайся в комнату, запрись и вызывай полицию!

Но Мелисса не могла. Она просто стояла босиком и таращилась в темноту.

Шаги замерли у входной двери. Мелисса услышала, как в замке провернулся ключ.

Откуда у них ключи?

Дверь отворилась. Мелисса все видела с верхней ступени. Кто-то вошел. Крупный, темный силуэт. Мужчина?

В прихожей зажегся свет. Там действительно был мужчина. Темные волосы, широкие плечи. Джинсы, кроссовки, черный свитер. Он повернулся.

Это был Майкл.

Мелисса глубоко вздохнула и почувствовала, что снова может двигаться. Руки и ноги вновь ей повиновались. Как и голос.

– Майкл! – Она не узнавала собственный голос. – Майкл!

Он вздрогнул, посмотрел вверх.

– Мам? Почему ты там стоишь? Я думал, ты смотришь телевизор или уже спишь…

Мелисса чувствовала такое облегчение, что не сдержалась и заплакала. Она сбежала вниз и бросилась в объятия сына, что вообще было не в ее манере. Майкл обнял ее, но чувствовалось, что он растерян и немного раздражен.

– Что такое? Ты плачешь? Что стряслось?

Мелисса шмыгнула, попыталась унять слезы. Она знала, что Майкл всегда терялся при виде женских слез, особенно материнских.

– Я так рада, что ты приехал! Так рада!..

Майкл чуть отстранился и взглянул на нее.

– Ты вся дрожишь. Да что же произошло?

– Я думала… решила…

– Решила, что я грабитель? Твой преследователь? Господи, мам! – Он выпустил ее. – Грабители не подъезжают к самым воротам. И, как правило, не имеют при себе ключей.

– И то правда! – Мелисса рассмеялась, но прозвучало это натянуто. – Ты прав. Но, знаешь… когда вот так резко проснешься…

– Зря, наверное, я приехал, – произнес Майкл.

Он выглядел раздосадованным. Поездка заняла у него полтора часа. Наверняка собирался провести этот вечер в тишине, посмотреть телевизор – без детских капризов и ворчания Лиз оттого, что он перескакивает с одного канала на другой… Но внезапные угрызения совести помешали его планам. Во время разговора мама была сама не своя. Майкл задумался, когда он в последний раз навещал ее. Это было в январе, в день ее рождения. Даже на Пасху она была одна. Он представил ее одну в этом уединенном доме и внезапно почувствовал себя мерзавцем. Эгоистичным и бессердечным. Ему представилось, как она обрадуется, если он внезапно нагрянет. Они бы выпили вина и поболтали, а утром хорошенько позавтракали бы. Прогулялись бы к морю, а потом, прежде чем разъехаться, возможно, пообедали бы в каком-нибудь пабе. Это отвлекло бы ее на некоторое время, а он начал бы новую неделю с чувством выполненного долга.

Вместо этого он напугал ее до смерти; она плакала и тряслась, была на грани истерики…

Столько нервов понапрасну!

Недолго думая, Майкл отвел ее в гостиную, включил свет и достал из буфета два стакана и бутылку шерри.

– Давай-ка для начала пропустим по стаканчику. Ты белее белого… Господи, надо было позвонить и предупредить. Так было бы разумнее.

Мелисса еще дрожала, но смогла поднести стакан ко рту и сделать глоток.

– Нет-нет. Ты здорово придумал, Майкл. Я так рада, что ты здесь… Ты проделал такой путь ради меня!

– Не так уж и далеко. У меня все равно не было никаких планов.

– Надеюсь, ты приехал не из чувства вины? – В ее глазах застыла тревога.

– Нет, что ты, – солгал Майкл.

Он осушил свой стакан. Алкоголь мгновенно снял напряжение и поднял настроение. Майкл и сам был рад, что приехал. Мама действительно неважно выглядела. Она похудела с января, это было видно даже в мешковатой сорочке. И как-то резко… состарилась. Оставалось надеяться, что скорбь по Ричарду Линвиллу не была тому причиной. Майкл огляделся.

– Смотрю, ты как следует забаррикадировалась… Видела что-то еще? Таинственные блики на горизонте? Тень в саду?

Он рассмеялся, но мама его не поддержала.

– Знаешь, Майкл, после смерти Ричарда…

Он не дал ей договорить.

– Мам, не обижайся, но я не хочу говорить о Линвилле. От него не было ничего хорошего при жизни, и как видно, после смерти стало ненамного лучше. Я тебе уже сказал, что его убил какой-нибудь бывший уголовник, и к тебе это не имеет никакого отношения.

Она молчала. Майкл по второму разу наполнил стаканы.

– Ну, выпей еще, и пойдем спать. Теперь я рядом, и тебе нечего бояться. А завтра проведем отличный день, ладно?

Наконец-то Мелисса улыбнулась, впервые с того момента, как приехал Майкл. И пусть он так грубо перебил ее, когда она заговорила о Ричарде, – сын был рядом, и его спокойствие благотворно влияло на нее. Майкл не знал всей истории, не знал даже в общих чертах – и все-таки он, возможно, был прав: она беспокоилась на пустом месте. Всюду видела призраков. Сама же сочинила безумную историю и сводила с ума себя и окружающих…

– Не могу дождаться утра, – сказала она.