Текст книги "Неистовый рыцарь"

Словно сама судьба предупреждала ее…

Глава 2

—Скажите, милорд, – вполголоса обратилась Аллора к лорду Уэйкфилду, пока они медленно шли через зал, заполненный гостями, – вы опасны для моего дядюшки?

Говоря это, она чувствовала на себе любопытные взгляды присутствующих. Гости, здороваясь с Уэйкфилдом, внимательно рассматривали ее. Одна дама с причудливо уложенной прической, одетая в элегантную малиновую тунику, долго сверлила ее глазами, а потом что-то шепнула на ухо своему спутнику.

– Я ни для кого не опасен, миледи, – твердо сказал Уэйкфилд, – пока не начнут угрожать мне.

– И тогда смерть тому, кто осмелится угрожать? – подсказала Аллора и, чуть помедлив, добавила: – Потому-то вас и считают таким великим и несокрушимым графом Уэйкфилдом?

Он удивленно вскинул брови, и она, взглянув на него, судорожно вздохнула. Граф действительно был по-мужски красив, а его взгляд проникал в самую душу. Вероятно, ее слова снова позабавили его, но в тоне прозвучало предостережение. Наверное, она раздражала его своими вопросами, как надоедливый ребенок. И хотя он старался быть снисходительным, его терпению мог наступить конец. А тогда… Что тогда? Ей было страшно, но и очень хотелось поддразнить его, а потом узнать, «что тогда». Глупо, конечно, но чем она рискует? Ей нечего бояться этого человека. Она здесь в полной безопасности, за широкой спиной отца и даже под защитой короля.

Во взгляде Уэйкфилда теперь сквозило явное нетерпение.

– Миледи, я не считаю себя ни великим, ни несокрушимым и клянусь вам, что и я; и Вильгельм уверены: человек может быть великим, но не несокрушимым.

– Удивительно, – сказала она. – В таком случае ему удалось одурачить большую часть Англии.

– Но не всю.

Она скептически посмотрела на него и снова почувствовала чей-то взгляд: за ними наблюдала леди в малиновой тунике и еще одна молодая дама – в тунике золотисто-желтого цвета, черноволосая, с карими миндалевидными глазами и безупречной, как свежие сливки, кожей.

— А вас, миледи, Завоеватель не одурачил? Его вы не считаете ни великим, ни несокрушимым?

– Я присягаю на верность тому, кому считаю нужным, – ответила она и спросила, кивнув в сторону гостей: – Почему они так смотрят на нас?

Уэйкфилд тихо рассмеялся:

– Вы принцесса Дальнего острова. Многие думали, что вы окажетесь дикаркой – мускулистой девицей огромного роста, вроде королевы-воительницы. При дворе вы новое лицо, миледи. Они не ожидали увидеть столь юное и удивительное создание. Всем очень любопытно узнать, что от вас нужно королю.

– От меня?

– Вы его подданная, миледи.

– Я уже сказала вам…

Уэйкфилд, видимо, стал терять терпение:

– Вы утверждаете, что ваша земля является частью Шотландии, но само по себе это еще ничего не означает, ведь Малькольм и Вильгельм давно торгуются по поводу пограничных земель, причем Малькольм уступит, предупреждаю вас, леди! Уж Вильгельм позаботится о том, чтобы остров принадлежал ему…

– Еще одна территория, которую он незаконно захватит? – прошептала Аллора.

– Послушайте меня, леди, и поверьте. Мне об этом известно, может, больше, чем кому-нибудь другому! Эдуард Исповедник действительно поклялся оставить Англию Вильгельму. Англия была совсем не в восторге от чужеземного принца, которого ей навязали в качестве сюзерена, в то время как Гарольд Годуинсон давно исполнял обязанности верховного правителя в королевстве Эдуарда. И тогда Эдуард, уже находясь на смертном одре, отдал Англию Гарольду. Вильгельм, конечно, не мог забыть о таком огромном наследстве, обещанном ему сначала Эдуардом, а потом, правда, при весьма непростых обстоятельствах – самим Гарольдом. Для Вильгельма это не было ни завоеванием, ни захватом. Он пришел и взял – на основании и под защитой папской хоругви – то, что принадлежало ему.

– Я знаю историю…

– В таком случае не забывайте о ней! Король ждет от вас послушания.

– А вы во всем послушны ему? Или отстаиваете собственное мнение?

Уэйкфилд окинул Аллору взглядом, и у нее снова затрепетало сердце.

– Я служу королю, как это делает мой отец. Я служу ему хорошо, миледи, так что мое мнение он оценит.

– Понятно. Король вас настолько ценит, что не осмеливается вами командовать.

– Миледи, вы приехали с дальнего севера…

– Из варварской страны?

– Возможно, из глупой страны или из страны, населенной глупцами! – окончательно потерял терпение Уэйкфилд.

Послушайте, миледи, находясь здесь, вы должны придержать язык и помнить, что войны начинались – и гибли люди! – даже по менее значительным поводам, чем те высказывания, которые необдуманно слетают с вашего язычка!

– Я оскорбляю не Вильгельма… – Волна тревоги за судьбу дядюшки снова охватила Аллору, но она спохватилась, что ее слова могут быть истолкованы как оскорбление короля. Она покраснела и сменила тему разговора: – Почему эта дама продолжает сверлить меня взглядом?

– Кто?

– Черноволосая леди, стоящая у нас за спиной.

– Неужели у вас на затылке есть глаза? – насмешливо спросил Уэйкфилд.

– Я чувствую, что она за мной наблюдает.

– А-а, это леди Люсинда.

– С миндалевидными глазами и матовой кожей…

– Да, она очень красивая.

– И плохо воспитана.

Губы его тронула улыбка.

– Тогда как вы – образец деликатности и тактичности. – Аллора стиснула зубы.

– Я не принадлежу к их кругу.

– Скорее шотландка, чем англичанка.

– Кто угодно, но только не нормандка!

Уэйкфилд снова насмешливо взглянул на нее.

– Ну что ж, поживем – увидим, не так ли? – тихо произнес он.

Ей почему-то стало жарко и она покраснела, и ей захотелось выпалить какую-нибудь колкость. Нет, лучше отойти от него подальше – от исходившего от него жара, от его силы и странного воздействия на нее.

Но он уже отвечал на ее вопрос:

– Леди Люсинда очень хочет выйти замуж. Ее, несомненно, тревожат планы короля относительно вас.

– Но у него не должно быть никаких планов!

– Вы задали вопрос, миледи, я на него ответил. Думаю, Люсинда полагает, что вы поступите так, как прикажут вам Бог, король и ваш отец.

– Они не одно и то же.

– А может быть, она смотрит совсем не на вас, а на меня.

– Почему?

– Наверное, ее тревожат мои нежные чувства.

– Нет, это невыносимо! – воскликнула Аллора и тут же одернула себя за непозволительную несдержанность. А его, видно, она снова позабавила.

– У меня много достоинств, – сказал он.

В его словах не было хвастовства – просто констатация факта. Конечно, эта дама с миндалевидными глазами наблюдала совсем не за ней, а за ним. И наверняка ей не было дела до богатства Уэйкфилда. Она, видимо, любила в нем мужчину – необыкновенно сильного, высокого, молодого, темноволосого…

«Остановись!» – приказала себе Аллора, а вслух произнесла с усмешкой:

– Понятно. Но зачем ей так таращить глаза и волноваться? Она ведь уверена в том, что вы подчинитесь воле Бога, короля и вашего отца.

– Миледи, вы, кажется, не поняли: я уже доказал свою верность Богу, королю и отцу, и мне позволена полная самостоятельность в том, что касается моей службы и моей преданности. Может быть, мы пройдем теперь к столу? – предложил он. – Король и ваш отец, наверное, уже заждались нас.

– И в следующую минуту она уже сидела между отцом и дядюшкой. Слева от дядюшки расположился Брет д’Анлу, справа от отца – сам король.

В тот вечер она была единственной женщиной за главным столом. Вильгельм был вдов, и, при всех его недостатках, после смерти супруги Матильды рядом с ним не было другой женщины.

Аллора с интересом рассматривала короля. Красивое одеяние ладно сидело на нем, лицо гладко выбрито, волосы коротко подстрижены. Глаза выражали печаль, голос был глубоким. Манеры его отличались приятностью, и с трудом верилось, что этот жестокий человек, подчинивший себе целый народ, может вести себя вполне цивилизованно.

Отведя взгляд от короля, Аллора оглядела гостей, расположившихся за длинными столами в виде буквы «П» по левую и правую сторону от королевского стола. Как много их! Ближе к главному столу сидели представители высшей знати – красивые мужчины, прекрасные дамы в нарядах ярких цветов. Они смеялись, оживленно переговаривались, пили вино. Дальше располагались гости рангом пониже, одетые в менее роскошные одежды. Да и вели себя они скромнее. Еще дальше, в самом конце обоих флангов стола, сидели главным образом представители духовенства. Вокруг суетились слуги, без конца поднося к столу новые блюда и напитки.

– Сегодня за нашим столом я не вижу одной из самых прекрасных женщин нашего королевства, – услышала Аллора и снова посмотрела на короля. Он произнес эти слова на своем родном нормандском наречии французского языка, на котором было принято говорить при дворе. Король поднял кубок с вином и обратился к Брету д’Анлу: – Я специально послал Фаллон записку с просьбой почтить нас сегодня своим присутствием. Где же твоя матушка, Брет, сегодня, когда все празднуют твое победоносное возвращение?

В его голосе едва заметно зазвучала стальная нотка. Интересно, что за этим кроется? Аллора внимательно посмотрела на Брета, ожидая, что он станет сбивчиво оправдываться.

Но он нимало не смутился – отпил вина из своего кубка, неторопливо поставил его на стол и пожал широкими плечами. Взгляд его удивительно синих глаз остановился на лице короля.

– Не могу поверить, что моя мать не прислала свои извинения, ваша светлость! Думаю, она тоскует по отцу, который остался в Нормандии с Робином и Филиппом. Несомненно, ждет возвращения отца. Ну, вы ведь хорошо знаете мою мать!

Аллора насторожилась, ожидая, что Завоеватель разразится гневом в ответ на столь загадочную фразу и карающий топор опустится на голову наглеца. Ее губы чуть изогнулись в улыбке. Вдруг она почувствовала, что краснеет, – синие со стальным отливом глаза Брета д’Анлу смотрели на нее. Он удивленно приподнял бровь. Потом снова обратился к королю:

– Сир, правда в том, что вы знали Фаллон еще до меня!

На сей раз он не отвел взгляда от короля, и Вильгельм неожиданно усмехнулся. Аллоре стало понятно, что он лишь поддразнивает своего приближенного, а на самом деле очень доволен его ответом.

Затем король с улыбкой обратился к Аллоре:

– Ну, миледи, как вам здесь нравится?

– Лондон – удивительный город.

– Я имею в виду этот вечер, миледи. Надеюсь, вам здесь понравится и вы обзаведетесь друзьями при дворе.

Аллора заставила себя улыбнуться:

– Я не ищу врагов.

– Никто из нас не ищет врагов. Но они сами нас находят, – холодно произнес король и продолжал: – По-моему, вы уже познакомились с графом Уэйкфилдом?

Она почувствовала на себе взгляд Брета и кивнула, продолжая натянуто улыбаться.

– Без его отца я, возможно, не завладел бы Англией. А без Брета, наверное, не смог бы удержать ее в руках.

– Судя по всему, он для вас настоящий клад. – Аллора опустила глаза и постаралась заглушить в голосе сарказм.

– Так оно и есть! Но в семье он младший сын, – с явным сожалением сказал король, – и титулы отца перейдут к его брату.

– Ваша светлость, – решительно вмешался д’Анлу, – вы дали мне достойный титул…

– Да. Титул и землю. Опустошенную землю, – сказал Вильгельм, вздохнув. – Теперь все труднее делить на части королевство, из которого и так уже выделено много долей.

– Как жаль, что вы многим задолжали! – небрежным тоном произнесла Аллора.

Ее отец смущенно откашлялся и крепко сжал под столом ее ладонь. Но Вильгельм рассмеялся, а Брет д’Анлу поспешил вмешаться в разговор, причем в голосе его чувствовалось некоторое раздражение, будто разговор этот утомлял его.

Ваша светлость, я пользуюсь полной свободой действий и считаю, что у меня все впереди. Я доволен высоким титулом, который вы мне дали, и превращу свои земли в цветущий край, приумножив его благосостояние.

– Браво! – воскликнул Вильгельм.

– Он и на самом деле сущий клад, – не сдержавшись, сказала Аллора. Словно подчиняясь чужой воле, она подняла глаза и встретил ась взглядом с кобальтового цвета глазами, которые заставили ее замолчать.

Вильгельм, 'посмотрев на нее, усмехнулся.

– Да, миледи, молодой д’Анлу дорого стоит. – Затем король взглянул на отца Аллоры, и ее снова насторожил коварный блеск в его глазах. – Айон, ты мало ешь. Давай приналяг. Уверяю, что пища не отравлена.

Айон сидел, сложив перед собой на столе руки.

– У меня плохой аппетит, ваша светлость. Тревога лишила меня аппетита, который следовало бы иметь, присутствуя на этом великолепном пиру.

– Тревога? – переспросил король. – Но ведь твой брат, живой и здоровый, сидит рядом с твоей дочерью. Насколько мне известно, он здесь совсем неплохо проводит время. Усыпил бдительность многих стражников отличным умением играть в шахматы. Не так ли, Роберт?

Роберт неопределенно пожал плечами.

– Но Роберт Кэнедис принимал участие в крупном мятеже против меня, – продолжал Вильгельм. Маленьким столовым ножом он отрезал ломтик индейки и откусил кусочек. – Я все тщательно обдумал. Пограничные земли чрезвычайно важны для любого монарха. Не так ли, Брет?

Воин, догадываясь, что король неспроста завел этот разговор, ответил без страха, но с некоторой осторожностью.

– Так, сир. Каждая граница важна по-своему. Однако Малькольм продолжает регулярно выплачивать вам вассальную дань…

– И давать приют саксонским беженцам, и плести вместе с ними заговоры, – строго продолжил Вильгельм.

– Разве можно считать мятежом действия человека, который хочет удержать в своих руках то, что ему принадлежит? И возможно, для некоторых не все закончилось битвой при Гастингсе! – воскликнула Аллора. Этот человек, видимо, не понимает, что покоренный народ не может быть доволен! В пылу спора она вдруг заметила, что за столом воцарилось молчание и все присутствующие уставились на нее: отец – с выражением ужаса на лице, король – с гневом, Роберт – с удивлением, а Брет д’Анлу – со странным блеском в глазах. Будто ему хотелось заткнуть ей рот, если бы он имел на это право.

Глаза отца выражали тревогу. Король смотрел на нее, и она ожидала взрыва гнева.

– Для некоторых… – тихо повторил Вильгельм. – Для тех, например, кто живет на Дальнем острове?

– Король Вильгельм… – с достоинством начал Айон.

– Помолчи, Айон! Я разговариваю с твоей дочерью.

У Аллоры перехватило дыхание, но она взглянула королю прямо в глаза.

– Малькольм – король Шотландии, – сказала она. Вильгельм улыбнулся и откусил еще кусочек мяса.

– Остров – часть территории, которая платила вассальную дань Эдуарду Исповеднику, поэтому, миледи, я считаю ее собственностью Англии.

У Аллоры чуть задрожала нижняя губа. «Он хочет всех нас прибрать к рукам!»

– Если вы задумали обмануть нас… – начала она.

– Никогда не поверю, что король может задумать такое, – решительно вмешался Брет д’Анлу. В голосе его зазвучало предостережение.

Король рассмеялся, поглядывая на Брета, и поднял кубок.

– Не волнуйтесь, леди, никакого предательства здесь не замышляют. Вашему отцу я обещал безопасный проезд сюда и обратно. Но вашему дяде я не обещал ничего!

Аллора судорожно сглотнула.

– Значит, вы требуете, чтобы отец пожертвовал нашей землей ради спасения жизни своего брата?

– Аллора! – повысил голос отец.

– Пока я не выдвигаю никаких требований, миледи, а лишь предлагаю решение чрезвычайно трудной задачи.

Вильгельм пристально смотрел на Брета. – Мне настоятельно необходимо укрепить северную границу. Вы со мной согласны? Сейчас, когда мой собственный сын разжигает недовольство в Нормандии, мне чрезвычайно важно укрепить границы с Малькольмом… и с моими подданными на севере Англии.

– Да, – кивнул Брет, – настоятельно необходимо укрепить границы.

– Ну наконец-то! – воскликнул Вильгельм, обращая вдруг взор на прибывших артистов. Взвизгнули собаки, которых пинками отгоняли в сторону. Забавно переваливался дрессированный медведь, рядом с которым стоял его хозяин. Животное перекувырнулось через голову и поднялось на задние лапы. Его проделки вызвали аплодисменты.

Аллора во все глаза смотрела на короля. Почувствовав это, Вильгельм с улыбкой повернулся к ней. Она быстро перевела взгляд вниз, на свои руки.

Снова раздались аплодисменты. Медведь, стоя на задних лапах, балансировал на длинном шесте, перекинутом между двумя стульями. Потом он спрыгнул на пол, дрессировщик раскланялся, и оба удалились под смех и аплодисменты присутствующих.

– Мне нужен Дальний остров! – тихо произнес король. Айон чуть приподнялся из-за стола. Аллора и Роберт готовы были встать рядом с ним.

Но король жестом остановил их.

– Сядьте! Я не намерен отбирать его у вас, лаэрд Айон! Он останется вашим и по праву наследования перейдет во владение вашей дочери.

Аллора с облегчением вздохнула, только сейчас заметив, что задержала дыхание, пока король говорил.

– И в связи с этим возникает вопрос о вашей дочери, – продолжал Вильгельм.

К горлу подкатился комок. Отец снова сжал под столом ее руку.

– Я не позволю, чтобы этой девочке причинили зло, даже если это будет стоить мне жизни! – сердито сказал Роберт.

– Побойся Бога, Роберт! У меня нет ни малейшего желания причинить девушке зло, – нетерпеливо прервал его Вильгельм. – То, что я намерен предложить, придется ей по вкусу.

– И что это такое? – прошептала Аллора. Вильгельм поднял кубок с вином и остановил на ней взгляд, блеснувший в свете камина.

– Дальний остров ваша земля, – тихо сказал он, наклонившись к Айону, – однако я ваш сюзерен, и это будет вдвойне гарантировано человеком, который женится на вашей дочери. Для вас – никакого ущерба, а для меня большая выгода. К тому же Роберту Кэнедису будет предоставлена свобода.

От неожиданности Аллора оцепенела, утратив дар речи. Ее взгляд медленно переместился на Брета д’Анлу, и, закипая гневом, она поняла, что наглый норманн знал, о чем говорил, – у короля действительно имелись на нее свои планы.

Да, король хитер и коварен. Но пусть не надеется, эта затея у него не пройдет. Зря старается. Ее отец не позволит. Ее дядя не позволит. И… что тогда станется с Робертом Кэнедисом?

– Кто этот человек? – услышала она напряженный голос отца. – Я не отдам дочь за какого-нибудь никчемного придурка…

– Нет-нет, лаэрд Айон! – улыбкой возразил Вильгельм, но в его тоне чувствовалась едва заметная язвительность. – Я предлагаю самого лучшего из всех моих людей, со значением добавил он.

Самый лучший из его людей! Лучший по нормандским меркам?

В зале воцарилась тишина.

– Не может быть, – прошептала Аллора.

– Кто? – снова спросил отец.

– Брет д’Анлу; граф Уэйкфилд, – сказал король.

На этот раз от удивления перехватило дыхание у Брета.

Великий нормандский рыцарь был до такой степени ошеломлен, что, не сдержавшись, в волнении вскочил со стула.

– Ваша светлость! Я поражен, что вы, имея такие планы, не сочли нужным посоветоваться со мной!

Возможно, все, что ни делается, – к лучшему. Потрясенная Аллора сообразила, что протест д’Анлу против такого брака скорее поможет похоронить эту идею, чем самые горячие ее протесты.

Но к ее смятению, отец неожиданно тоже вскочил, сверля взглядом возвышающегося над ним Уэйкфилда.

– Брет д’Анлу! – возмущенно воскликнул он. – Вы оскорбляете меня и мою дочь!

Брет д’Анлу моментально взял себя в руки и низко склонил голову перед Айоном Кэнедисом.

– Лаэрд Айон, клянусь Богом, я никогда в жизни не имел намерения оскорбить ни вас… ни младшего члена вашей семьи. Вы должны простить меня, ведь предложение короля явилось и для меня полной неожиданностью. Я полагаю, что при таком событии должна бы присутствовать моя семья. Кроме того, мои дела, как правило, заставляют меня находиться далеко от вашей родной земли. И представить себе не могу, как бы я смог уделять Дальнему острову такое внимание, какого заслуживает это достойное всяческого уважения владение.

Похоже было на то, что Вильгельм всех их поставил в затруднительное положение.

– Наверное, каждой из сторон необходимо должным образом обдумать мое предложение, надо не спеша все взвесить и над всем поразмыслить, – великодушно произнес Вильгельм, широко улыбаясь, а в его тоне недвусмысленно звучало, что их размышления в конце концов приведут к согласию с его планом.

Аллора встала, превозмогая дрожь и едва сдерживая гнев. Она высказала бы все, что думает о короле, о его вероломстве и коварстве, а заодно и о его хваленых нормандских рыцарях, но не могла этого сделать: от нее сейчас зависела жизнь дядюшки.

– Прошу прощения… – охрипшим от волнения голосом произнесла она.

Король тоже поднялся и протянул ей руку.

– Вы намерены так рано покинуть нас?

Она стиснула зубы, на все-таки заставила себя быть вежливой:

– Увы, ваша светлость. Наверное, мне лучше уйти, чтобы как следует разобраться в своих мыслях.

– Понимаю.

– Я провожу дочь В наши апартаменты… – начал было Айон, но король прервал его, положив руку ему на плечо:

– Я хотел бы побеседовать с вами, лаэрд Айон, и вашим братом в более тихом месте, чем этот переполненный людьми зал. Что бы ни решили мы в будущем, сейчас, я уверен, граф Уэйкфилд будет счастлив лично доставить Аллору в ваши апартаменты.

Д’Анлу быстро поклонился королю.

– Миледи? – обратился он к Аллоре и предложил ей руку. Взбешенный взгляд кобальтового цвета глаз предупреждал, чтобы она не смела отказываться.

Во второй раз за этот вечер она оперлась на его руку. «Если бы я была кошкой, – подумала она, – то у меня сейчас поднялась бы шерсть на загривке».

Прикоснувшись к нему, она чуть не отдернула руку, почувствовав жар, как от металла, раскаленного в кузнечном горне.

– Миледи? – повторил он.

Она овладела собой и высоко подняла голову.

– Лаэрд Айон, ваша дочь будет доставлена в свои апартаменты в полной сохранности. – Круто развернувшись, граф д’Анлу быстро повел Аллору из зала.

И Аллора снова чувствовала на себе взгляды присутствующих – теперь они смотрели на нее с еще большим любопытством, чем раньше.

И терялись в догадках.