Текст книги "Чарли. Котенок, который спас жизнь"

– Смотри, Джессика! – сказала Кэролайн, заметив меня. – Чарли вернулся! Он пришел с тобой поздороваться!

Я подобрался поближе, готовый к тому, что Лора прогонит меня. Но Кэролайн подхватила меня и усадила к себе на колени, так чтобы Джессика меня видела.

– Вот он, наш Чарли! – сказала Кэролайн. – Смотри, Джессика! Киса!

И, взяв Джессику за ручку, погладила меня ею! Сначала малышка удивленно таращилась на меня, но потом заулыбалась и снова стала издавать эти кряхтящие и булькающие звуки.

– Ты ей нравишься, Чарли! – заявила Кэролайн, обнимая меня. – Не так, как мне, конечно, но ведь никто не может любить тебя сильнее, чем я!

– И никто не может любить тебя так, как я! – промурлыкал я и потерся головой о ее руку. – Но я так волнуюсь! Неужели ты снова болеешь? Почему ты все время устаешь? И что было в больнице?

– Мне пора в школу, Чарли, – сказала Кэролайн. – Пожалуйста, обещай, что больше не уйдешь от нас! Я этого просто не переживу.

– Никуда я не уйду, раз ты здесь, – ответил я.

Остаток дня я провел просто прекрасно – спал в своей уютной постельке, ел вкуснейшую еду, а в промежутках без устали радовался тому, что сбылось мое самое горячее желание. Я снова дома, в безопасности, со своей семьей – и ни за что больше с ними не расстанусь. И все же мое счастье не могло быть полным, пока я не удостоверюсь, что и с Кэролайн все в порядке. Но никому, похоже, и в голову не приходило ввести меня в курс дела.

Глава 17

За время моего отсутствия дома многое изменилось, и мне еще не все было понятно. К примеру, зачем Кэролайн каждое утро надевает красивый синий костюмчик и уходит в школу с огромной сумкой, набитой книгами? Почему все вдруг стали так вежливы друг с другом? Разумеется, видеть это было приятно, но как же это отличалось от того, как мои люди вели себя до каникул, со всеми их спорами и хлопаньем дверями! Я надеялся, что дело тут во мне и они просто радуются моему возвращению. Но, хотя мне очень нравилось так думать, я подозревал, что причина не только в этом. Я опасался, что Джулиан и Лора так добры к Кэролайн потому, что она снова больна. Сама Кэролайн тоже вела себя лучше, стала не такой ворчливой и раздражительной. Но, возвращаясь из школы, она выглядела бледной и усталой, так что я ни о чем другом почти и думать не мог.

Время от времени я вспоминал тот случай, когда увидел себя по телевизору в витрине магазина, и ломал голову над тем, как же это получилось. По вечерам, когда моя семья включала телевизор, я залезал на него или на полку над ним и заглядывал в него сверху, пытаясь понять, как можно в него залезть, но так и не понял. Зато мои попытки смешили Кэролайн, даже если она лежала на диване, бледная, с темными кругами вокруг глаз, которые меня так сильно тревожили.

Впрочем, несмотря на все мои опасения, не стану отрицать – мне было очень приятно снова привыкать к домашнему уюту. Как я уже говорил, мне пришлось быстро повзрослеть, чтобы выжить в жестких условиях, и теперь все, чего я хотел, – это снова почувствовать себя беззаботным котенком. Я снова мог спокойно выходить на улицу и играть на солнце, чувствуя себя в безопасности и не ожидая, что в меня вот-вот что-нибудь кинут, набросятся, пытаясь убить, или спикируют с неба, чтобы заклевать до смерти. Насколько позволяла раненая лапа, я мог снова ловить листья, сорванные с деревьев ветром, прыгать из кустов на птиц и просто весело скакать. В доме я играл в прятки с Кэролайн, забираясь в пустые картонные коробки, и гонялся по ковру за заводной мышью. Глядя на это, Кэролайн и Джессика просто визжали от смеха. А потом я растягивался на любимом подоконнике, наслаждаясь солнечным теплом, или сворачивался на диванных подушках и снова видел радостные сны.

На второй день после моего возвращения домой Кэролайн вернулась из школы с Грейс – она привела подружку специально, чтобы показать ей меня.

– Ой! – воскликнула та, взглянув на меня, и нижняя губа у нее задрожала. – Бедный Чарли!

– Ему уже лучше, – сказала Кэролайн, беря меня на руки и поглаживая. – Папа говорит, мы должны больше кормить его питательной едой и отпаивать молоком, расчесывать, и тогда его шерсть снова станет мягкой и шелковистой.

– А глаз пройдет? И его бедная лапка?

– Да. Мы закапываем ему капли. А завтра Лора отвезет его к ветеринару, и тот займется его лапой.

Я вздрогнул при упоминании о ветеринаре. Но лапа побаливала, и я понимал – врач может помочь, так что придется мне набраться храбрости. А вот когда мне закапывали капли в глаз, ощущения были ужасные, и каждый раз после этого я долго тряс головой и тер глаз лапой. Но я понимал, что Джулиан и Лора делают это для моего же блага. Я доверял им. Приятное чувство…

– Это все из-за нас, да, Кэри? – грустно сказала Грейс. – Если бы мы не пытались сбежать из дому…

– Я знаю. Теперь кажется, что это было так глупо. Так по-детски.

– Особенно сейчас, когда мы все знаем о моей двоюродной бабушке.

– Да уж. И почему только родители раньше не рассказали тебе, что она старая злюка, которая и детей-то не любит!

– Ну, думаю, они и представить не могли, что мы решим отправиться к ней. Теперь я чувствую себя ужасно глупо. Мама говорит, что бабушка посылает нам деньги на Рождество и дни рождения ради собственного спокойствия, но при этом не хочет иметь ничего общего с семьей. Однажды она приехала к нам в гости и собиралась остаться на неделю, но в итоге уехала на другой же день: ей казалось, что мы с Роуз плохо себя ведем и очень шумим. А ведь мы были совсем маленькие! Мама и папа тогда очень обиделись. Они сказали, что это было некрасиво, что она злая и вздорная. Представляешь, что бы она сказала, увидев нас на пороге?

– Боже, это было бы просто ужасно! Грейс, о чем мы только думали там, в Мэддитоне? Да, меня тогда все достало и казалось, что все внимание достается Джессике, но теперь мне кажется, что я вела себя, как избалованный ребенок.

– Похоже, тебе и Джессика стала больше нравиться.

– Ну да, сейчас с ней интереснее. Она теперь не так много плачет и гораздо лучше спит ночью, так что и Лора теперь не так устает и куда меньше раздражается. Знаешь, я стала лучше относиться к Джессике, когда она начала больше улыбаться мне, смеяться и издавать всякие смешные звуки. Это так забавно!

– Вот погоди, она вырастет и станет тебя доставать, как Роуз меня! – пожала плечами Грейс. – Хотя… Все-таки не так уж плохо, когда у тебя есть сестра. Роуз не все время меня раздражает. Да и раньше мы прекрасно ладили. Не знаю, что изменилось…

– Может, это такой этап взросления, когда все тебя раздражают? Теперь вы с Роуз ходите в разные школы и меньше времени проводите вместе, так что, возможно, снова начнете лучше ладить.

– Да, – Грейс улыбнулась Кэролайн. – А средняя школа – это тоже неплохо, правда? Первую неделю было страшновато, но было бы куда хуже, если бы мы не оказались вместе. Так что я очень рада, что твой папа и Лора передумали отсылать тебя в другую школу.

– Я тоже. Все решилось в последнюю минуту, мы даже не знали, найдется ли для меня место в здешней школе. Но когда мы узнали, что все получится, Лора даже не стала ворчать из-за того, что придется покупать мне новую форму! Просто сказала, что оно того стоит, лишь бы я была довольна. До чего же я рада, что ты тоже привыкаешь! Ты правильно сделала, что еще до начала учебы призналась родителям, как тебе страшно.

– Пришлось сказать! Другого выхода не было… Папа был просто в бешенстве из-за нашей попытки убежать. Он заставил меня объяснить, что со мной не так, все это всплыло наружу. Раньше они не воспринимали всерьез, когда я говорила, как мне страшно идти одной в новый класс. Потом он сказал, что сгорает от стыда. И что впредь, как бы они ни были заняты, они всегда будут прислушиваться ко мне.

– Да. Папа и Лора сказали мне примерно то же самое. Ну, ты понимаешь – насчет того, что я боюсь возвращения лейкемии… – Я навострил уши, ожидая продолжения, мое сердце колотилось. Уж не вернулась ли ее болезнь? Но Кэролайн просто пожала плечами и продолжила: – Папа сказал, что всегда лучше открыто говорить о своих страхах, чем скрывать их и ходить хмурым и раздражительным.

– Да, с родителями не всегда легко найти общий язык, – засмеялась Грейс. – Они ведь… такие старые!

– Так или иначе, у всего этого есть и хорошие стороны, – заметила Кэролайн, заметно повеселев. – Родители сдались и наконец купили нам мобильники.

– Да! Мне сначала отдали бывший мамин телефон, но он очень старый, и его я стеснялась. Да и аккумулятор разряжался каждые пять минут. Просто смешно! Но теперь-то у нас хорошие мобильники!

– Как у всех!

– И родители теперь всегда могут связаться с нами, когда мы не дома. Думаю, это тоже важно. Мы же им не безразличны, правда?

Они гладили меня и играли со мной, а я внимательно прислушивался, пытаясь понять, о чем они говорят. Похоже, Кэролайн и ее подруга быстро повзрослели, так же как и я. Возможно, в строгих синих костюмах девочки не только выглядят, но и чувствуют себя старше, а потому и говорят почти как взрослые. Но мне так и не рассказали, что произошло с Кэролайн после того, как мы расстались! Это было печально, но я решил, что не стоит сходить с ума из-за этого – переживаниями не поможешь ни себе, ни Кэролайн. Кроме того, у меня были и другие заботы.

Прежде всего мне предстояла поездка к ветеринару, чтобы он осмотрел мою лапу. Конечно, к этому времени я уже гораздо больше знал о жизни, а уж в том, что я не какой-нибудь трус, вы, надеюсь, убедились. Но не скрою: когда машина тронулась, я в своей корзинке-переноске все равно сжался от страха и жалобно замяукал. А запах ветеринарного кабинета навевал жуткие воспоминания о том, что со мной было у другого ветеринара. Знаю, тогда я вел себя очень дурно. Потом мне даже не верилось, что я так яростно сражался с людьми, которые хотели мне помочь. Видимо, я тогда уже начинал превращаться в бродячего кота-дикаря. Это была не очень приятная мысль. Теперь же я, хотя и был ужасно напуган, все же старался взять себя в лапы, не кусал ветеринара за пальцы и вообще не слишком сопротивлялся. Кэролайн ушла в школу и не смогла поехать с нами, а Джулиан был на работе, но меня обнадеживало присутствие Лоры. Она гладила меня и говорила успокаивающим тоном, а маленькая Джессика сидела в углу на специальном креслице и махала мне ручками.

– Все в порядке, Чарли, – сказал бережно державший меня ветеринар. – Это не займет много времени.

А вот мне показалось, что прошла целая вечность. Он ощупывал мою раненую лапу (так, что я вздрагивал и рычал от боли) и говорил, обращаясь к Лоре и медсестре: «Теперь я состригу вот здесь шерсть», «А ну-ка, что у нас тут?» и «Вот так, а теперь почистим рану». Я очень обрадовался, когда он, наконец, сказал: «Отлично, приятель! Думаю, все скоро заживет».

Но это было еще не самое худшее! Прежде чем позволить Лоре забрать меня домой, доктор нацепил что-то мне на шею. Я помотал головой, пытаясь избавиться от этого, но закреплено было прочно.

– Это еще что? – раздраженно промяукал я, обращаясь к Лоре. Но она, к моему неудовольствию, рассмеялась.

– О, посмотрите-ка на него! – сказала она. – Бедняга Чарли! Ему, похоже, не очень нравится воротник!

– Я знаю. Но важно, чтобы он не лизал рану, – ответил ветеринар. – Нам же не нужно, чтобы он снова занес туда инфекцию. Пусть поносит неделю, и не выпускайте его из дому. А потом снова привозите ко мне. Нужно будет еще раз осмотреть лапу. Если все будет хорошо, мы, вероятно, сможем тогда снять с него воротник.

Да что же это за штуковина такая? Всю дорогу назад я мотал головой из стороны в сторону, стуча этой гадостью по стенам переноски.

– Клянусь чаячьим клювом! – завопил я на Лору, когда она вынесла меня из машины. – Что за пакость, горчица мне под хвост!..

Тут я резко замолчал и недовольно заурчал на самого себя. Как же так?! Я вовсе не хотел употреблять те выражения, которых нахватался, скитаясь с бродячими котами, но то, что происходило, было просто невероятно! Что они со мной сделали? Неужели на мою долю выпало мало невзгод?! А увидев, что Лора заперла кошачью дверцу прежде, чем выпустить меня из корзинки на пол, я злобно наорал на нее. Несмотря на то что дверцу заперли у меня на глазах, я все же подошел, чтобы в знак протеста боднуть ее головой. Но огромная штуковина вокруг моей шеи не дала мне этого сделать! Даже если бы мне и разрешили, я бы все равно не смог пройти через свою дверцу! Это было просто смешно! И мне предлагали так жить?

– О боже, – сказала Лора. – Ты привыкнешь, Чарли! Это ведь ненадолго.

Ха. Я пошел к своей кровати, чтобы похандрить и забыться сном, – вы пробовали когда-нибудь улечься с гигантским раструбом вокруг шеи? Дальше было еще хуже… Когда Лора поставила на пол миску с моим ужином, мне пришлось склониться прямо над ней так, что воротник уперся в пол вокруг миски. Поесть мне кое-как удалось, но при этом у меня было ощущение, будто я отрезан от мира. Кэролайн вернулась из школы, как раз когда я закончил есть, и ахнула от изумления.

– Ой! Зачем Чарли эта штука?

– Это чтобы он не лизал раненую лапу. И ему нельзя выходить на улицу, пока я не отвезу его к ветеринару на следующей неделе.

– Ох, ему это не понравится!

– Да уж. Поэтому мы снова будем открывать двери очень осторожно. Договорились, Кэролайн? – Лора бросила на нее взгляд, который я отлично понял.

– Договорились. Я буду осторожна, обещаю, – ответила Кэролайн. Некоторое время они смотрели, как я безуспешно пытаюсь умыться после еды.

– Я даже умыться не могу! – возмущенно промяукал я, тряся головой, так что эта дурацкая штука билась о кухонную мебель. – Хотите, чтобы я стал еще грязнее, чем когда жил на улице?

– Нам придется его мыть, – сказала Лора Кэролайн. – Он сам не сможет, пока на нем ошейник. А ветеринар сказал, что его лучше не снимать. Если Чарли будет носить его все время, ему легче будет привыкнуть.

Просто превосходно, час от часу не легче! Раздосадованный, я слонялся по дому, пытаясь стряхнуть ошейник, но единственное, что мне удавалось, – это опрокидывать все на своем пути. Пару раз я и сам чуть не упал, на что-то наткнувшись.

– Чарли, успокойся, так ты проблему не решишь, – сказала Кэролайн, хихикая. Она наклонилась, чтобы взять меня на руки. – Ты забавно выглядишь.

Я поверить не мог! Я-то думал, что могу доверять Кэролайн и рассчитывать, по крайней мере, на сочувствие с ее стороны, но, похоже, я был ей нужен только для забавы!

Но… она, разумеется, оказалась права. На следующий день я уже привык к ошейнику и даже смирился с тем, что я заперт в доме.

Но кого же мне следует поблагодарить за то, что я смог принять эту ситуацию? Все того же старшего товарища, мудрого кота, который дал мне множество полезных советов и поделился бесценным жизненным опытом. Конечно же, тебя, дружище Оливер!

Глава 18

Могу я рассказать, что было дальше? Ты не против, Олли? Нет? А, так ты считаешь, что я неплохой рассказчик – для юного котенка, которому впервые довелось мяукнуть на публике? Это очень приятно слышать, благодарю. И все же хочу напомнить тебе – я уже не юный котенок. Взгляни на меня – я совершенно взрослый! Ты слышал мою историю и должен признать – жизненного опыта у меня теперь даже больше, чем у тебя! Но ничего не поделаешь – для тебя я, видимо, навсегда останусь котенком.

Так вот, дорогие мои, как вам известно, Оливер всегда проявлял ко мне особый интерес и заботился обо мне. Я знаю, что где-то у меня есть настоящий отец, вот только где? Может, вы мне скажете? Нет? Где бродит старик Тэбби, когда все местные кошки собрались послушать мою историю? То-то и оно! Его никогда нет рядом. Наверное, гоняется где-то за молоденькой кошечкой. Вообще-то я ничего не имею против – он такой, какой есть. Но как же здорово, что есть Оливер, который заменил отца мне и моим сестрам и во всем нас наставлял. Я всегда видел в нем пример для подражания и отношусь к нему с большим уважением – как к настоящему Коту. Само собой, Олли очень встревожило мое исчезновение. Он приходил к Большому дому, искал меня, подолгу мяукал под дверью. Ему никто не отвечал, ведь мы всей семьей уехали в Мэддитон. А потом все вернулись домой. Все, кроме меня. Поняв это, Олли забеспокоился еще сильнее. Как-то раз Кэролайн услышала, как он мяукает у дверей, и впустила его в дом. Как вам известно, моя семья любит Оливера – почти так же сильно, как меня, хотя, конечно, все-таки меньше. Потом он рассказывал мне, что Кэролайн взяла его на руки и гладила, плача. Она рассказала ему, что я потерялся и это она виновата во всем. Олли очень расстроился, и то и дело возвращался к Большому дому проверить, не нашелся ли я.

Наутро после бессонной ночи в кошмарном воротнике я доедал свой завтрак (страдая от того, что обречен так мучиться), как вдруг услышал знакомый голос под кухонной дверью. Я оторвался от еды, потрусил к кошачьей дверце и чуть не лишился чувств от восторга. Там был Олли, это он звал меня! Не могу передать, как я был счастлив! А он, кажется, обрадовался даже больше, чем я. Он стал кричать во весь голос и царапаться в запертую дверцу!

– Бога ради, что тут за кошачий концерт? – спросила Лора, входя в кухню. Я шумел не меньше Оливера и тоже бился в дверцу, только изнутри.

– Ах! – воскликнула Лора. – Привет, Оливер! Понимаю, тебе, наверное, не терпится поиграть с другом, вы ведь столько времени не виделись! Подожди минутку, сейчас открою.

С этими словами она подхватила меня и, не выпуская из рук, открыла кошачью дверцу. Когда Олли вбежал внутрь, Лора поставила меня на пол, а я был так рад, что стал носиться, как ненормальный. Из-за дурацкого воротника я опрокинул пару стульев и врезался в стенку холодильника.

– Ты вернулся! – радостно промяукал Оливер. – Где я тебя только не искал.

– Я потерялся, мне туго пришлось, и – о, усы и хвост! Как же хорошо снова видеть тебя! Мне столько всего нужно тебе рассказать!

– По тебе заметно. – Оливер внимательно меня оглядел. – С радостью потерся бы мордами, но это немного затруднительно из-за штуковины, что на тебе надета. Скажу честно, выглядишь ты не лучшим образом. Исхудал ужасно. А что с глазом?

– Долгая история. Но сначала скажи, как мне избавиться от этой пакости? Она сводит меня с ума. Я налетаю на все подряд, не могу как следует спать, не могу выйти на улицу. Может, ты отгрызешь краешек, вот здесь? Или запустишь коготь между этим воротником и моей шеей?..

Оливер озабоченно поглядел на меня.

– Это ветеринар надел на тебя? Тебе сделали какую-то операцию?

– Ну да, что-то с задней лапой, видишь? Она еще побаливает, но я уже чувствую себя намного лучше.

– В том-то и дело, Чарли. Твоей лапе лучше из-за того, что сделал доктор. Такие воротники нам надевают для того, чтобы мы скорее поправлялись. Так что придется уж тебе походить в нем.

– Что-то я не пойму, на чьей ты стороне? – мрачно поинтересовался я. – Я думал, что могу на тебя рассчитывать.

– Все верно. Можешь рассчитывать на то, что я расскажу тебе все, что тебе необходимо знать. Неужели ты больше не доверяешь своим людям? Может, это они виноваты в том, что ты потерялся?

– Нет. Это случилось… отчасти по вине Кэролайн, но ее я не виню, она ведь еще совсем котенок и совершила тогда большую ошибку. Мне кажется, я и правда на время забыл, как доверять людям, но сейчас я снова дома и, разумеется, полностью доверяю своей семье.

– Тогда перестань с ними сражаться, Чарли! Этот ошейник не навсегда. Они надели его только на время, пока тебе не станет лучше. По той же причине и на улицу пока не выпускают. Откровенно говоря, выглядишь ты так скверно, что я уверен: тебе в самом деле нужно побыть дома и восстановить силы. Жутко даже представить, что за испытания выпали на твою долю!

– Подожди, я тебе с удовольствием обо всем расскажу! – я вздохнул. – Видимо, ты прав. Придется покориться и носить эту гадость, пока люди сами ее не снимут.

– Вот теперь я тебя узнаю. Будь умником! Ну, а сейчас доедай завтрак, и я умою тебе усы, раз уж сам ты этого пока не можешь.

– Спасибо, Олли. Как же славно, что я снова здесь, с тобой. А потом поваляемся на полу на солнышке, и я расскажу тебе о своих приключениях.

– Чарли, я буду рад послушать, но это долгая история, и придется отложить ее до другого раза. Сегодня я должен навестить Ники.

– Ники? – я поднял голову от блюдца и посмотрел на Оливера, насколько позволял край моего воротника.

– Да. Я очень за нее волнуюсь. Не так сильно, конечно, как волновался о тебе. Но теперь, когда ты вернулся и тебе больше ничего не грозит, хочу попытаться помочь ей. Вот только понять бы, как и чем.

Это было так похоже на Оливера. Он полжизни провел, помогая людям. Ничего удивительного, что они все считают его особенным котом.

– А что с ней случилось? – спросил я. Мне и самому Ники очень нравится, и известие о том, что у нее неприятности, меня расстроило.

– В последнее время Ники ходит грустная. А во всем виноват ее бестолковый муж…

– Дэниел? Как? Что он натворил? – Я вдруг вспомнил, как Ники навещала нас на каникулах и о чем они с Лорой тогда разговаривали, сидя на диване. – Уж не в том ли дело, что он зачастил в паб? Ники жаловалась, когда приезжала к нам в Мэддитон. Ты же живешь в пабе, а значит, должен видеть его там?

– Вот именно! Я вижу его почти каждый вечер! И ладно, если бы он выпивал кружечку пива и шел домой к жене и сыну. Так нет, сидит и сидит часами. А когда я забегаю проведать Ники, то часто застаю ее в слезах, Чарли, ведь она день-деньской одна с ребенком. Она думает, что муж ее разлюбил – сама мне об этом говорила. У нас, у кошек, все по-другому. Наши кошки знают, что останутся одни с котятами, потому что коты уходят охотиться и… э-э-э…

– …и развлекаться. Я все об этом знаю, Оливер, так что можешь не стесняться в выражениях. Я уже большой, говорю же тебе. Я долго жил среди бродячих котов, а они всю жизнь только и делают, что воруют еду да развлекаются с кошками.

– В самом деле? – мне показалось, что Оливера немного смутили мои слова.

– Ну да. Вот я расскажу тебе…

– С удовольствием послушаю, Чарли, но позже. А сейчас я ни о чем думать не могу, кроме Ники. Похоже, только мне и удается ее утешить.

– Ах вот как. Ну ладно… – Признаюсь, я немного обиделся. А меня-то кто утешит? Ведь у меня болят и лапа, и глаз! И меня, между прочим, держали взаперти! – Иди, развлекай ее. Обо мне не беспокойся.

– Не дуйся, я же вернусь, честное слово! Пообещай, что будешь разумным котенком… Прости, котом! И больше не станешь хныкать из-за воротника или пытаться выбраться из дома. Я так хочу, чтобы ты скорее поправился!

И мы оба сдержали обещание. Я взял себя в лапы и смирился с жесткими ограничениями. Я твердил себе, что это временные лишения и скоро ветеринар вернет мне свободу. Оливер тоже не подвел – на следующий же день пришел навестить меня.

– Что нового у Ники? – спросил я, но Олли только покачал головой и грустно сказал, что там все без перемен.

– Каждый вечер я кручусь рядом с Дэниелом, мяукаю, пытаюсь уговорить его пойти домой. Но он тупица какой-то – цедит свое пиво и заявляет, что я, видите ли, просто к нему ласкаюсь. Знаешь, я подумываю поговорить с Тэбби. Однажды в трудной ситуации он помог мне найти общий язык с человеком. Но старик Тэбби и сам тот еще упрямец!

– Ну, удачи тебе, – сказал я. Уж я-то знаю, каков мой папаша – он не из тех, с кем легко договориться. И почему-то я совсем не удивился, когда Олли снова и снова говорил, что не может его разыскать.

– Видно, отправился куда-то проветриться, – предположил я. – Рано или поздно вернется.

– Знаю. Я не о Тэбби беспокоюсь, он отлично сам о себе позаботится. Просто я надеялся получить совет того о том, как вести себя с Дэниелом.

Вдруг я почувствовал волнение – такое сильное, что на миг даже забыл о своем воротнике. Я вскочил и чуть не задел им Оливера.

– Не нужен нам Тэбби, – мяукнул я. – Я сам тебе помогу!

– Ты? – удивился Оливер. – Но ты же еще…

– Только не вздумай говорить, что я еще котенок. Эх, знал бы ты, через что мне недавно пришлось пройти…

– Прости, Чарли, я понимаю, что тебя распирает от желания поделиться своей историей. Вижу, что не оправдываю твоих ожиданий – плохой из меня собеседник. Но ты же знаешь, я очень переживаю за своих людей.

– Знаю, конечно. Просто я пытаюсь сказать тебе, что ты имеешь дело не с малявкой, а с храбрым и находчивым котом. К тому же ты столько раз помогал мне, пока я рос, так позволь теперь и мне помочь тебе. И не нужно будет гоняться за моим безответственным папашей.

Оливер задумчиво мурлыкнул.

– Это было бы замечательно, и я ценю твое предложение. Но не все так просто… Начать с того, что ты пока не выходишь из дому. А если бы и мог, то мало на что способен с этой штукой на шее.

– Так подожди еще несколько дней! Что за спешка? Он же все равно каждый вечер сидит в пабе…

– Думаю, ты прав. – Оливер поднялся и озабоченно распушил хвост. – Вот только очень уж грустно смотреть, как мучается Ники.

Мой друг снова взглянул на меня и добавил:

– Признаюсь, мне и в самом деле трудно привыкнуть к тому, что ты уже взрослый. И потом, ты ведь еще не окончательно выздоровел и окреп. Уверен, что справишься, если мы решим что-то предпринять?

Клянусь валерьянкой! В это лето я скитался по чужому городу, помог двум детям, попавшим в беду, подвергся жестокому нападению бродячих котов, потом сам напал на их главаря, и тот не просто признал поражение, но и принял меня в шайку.

Я научился жить на улицах, добывал пропитание, спал где попало и, наконец, спас старушку от свирепых чаек!

А Оливер спрашивает, не расклеюсь ли я от того, что немного поговорю с дружески настроенным человеком?

– Надеюсь, я справлюсь, – сухо сказал я и хотел гордо вскинуть голову, но из-за дурацкого воротника чуть не упал.

– Да, думаю, я должен принять то обстоятельство, что ты больше не малыш, – продолжал Оливер. – Хорошо. Уверен, пройдет совсем немного времени, и тебя снова отвезут к ветеринару. Так что давай договоримся – как только ты опять сможешь выходить на улицу, приходи вечером и помяукай под окном паба. Дэниел наверняка будет там. Ты пойдешь со мной и будешь делать то, что я скажу.

– Отлично, – как вы, наверное, и сами догадались, покровительственный тон Оливера слегка меня обидел. – Но когда же ты послушаешь, что со мной…

– Да, да, я внимательно тебя выслушаю, Чарли, не волнуйся! Но сначала разберемся с этой проблемой, хорошо?

С этими словами он помяукал Лоре, чтобы она открыла ему дверцу, махнул на прощание хвостом и был таков.