Текст книги "Наконец-то!"

Глава 2

Плантация Дэниела Лейтона в Окмонте лежала милях в десяти от Натчеза. Знойный день был в самом разгаре, когда Арабелла повернула свою лошадь на извилистую тропу, ведущую к главному дому. Изрытая глубокими колеями дорога около мили петляла по перелескам и зеленеющим хлопковым полям, прежде чем закончиться на кольцевой аллее перед роскошным домом, окруженным широкими тенистыми верандами.

Остановив карету, Арабелла заметила, что она здесь не одна. На другом краю кольцевой аллеи уже стояла щегольская ало-золотая двуколка, запряженная парой норовистых серых коней. Присутствие незнакомого экипажа огорчило Арабеллу. Если Лейтон сейчас развлекает гостей, он вряд ли захочет ее принять. Но она все равно добьется встречи с ним! Медлить нельзя: Джереми оставил ей не так много времени.

Заслышав ее экипаж, из-за угла дома выбежали два круглолицых негритенка. Арабелла бросила поводья одному из них и вышла из двуколки, оставив ее на попечение маленьких слуг.

Не позволяя себе усомниться в разумности решения, она быстро поднялась по широкой лестнице, одной рукой прижимая к себе папку с бумагами и ридикюль, а другой придерживая подол бледно-желтой кисейной юбки. Едва она пересекла просторную парадную веранду и осторожно постучала, как дверь распахнулась.

Ловко прошмыгнув мимо растерявшегося дворецкого, Арабелла небрежно бросила:

– Передайте, пожалуйста, мистеру Лейтону, что его хочет видеть мисс Монтгомери.

– Простите, мисс Монтгомери, но мистер Лейтон сейчас не принимает. – Дворецкий, седой негр в поношенных синих брюках и белой рубашке, терпелива ждал в дверях, когда Арабелла уйдет.

– Хорошо, любезно сказала она, – я посижу здесь и дождусь, когда он начнет принимать. – С этими словами Арабелла уселась в одно из изящных атласных кресел у восточной стены вестибюля. – Не обращайте на меня внимания, – прощебетала она, мило улыбнувшись дворецкому, – занимайтесь своими делами.

– Но, мисс, вы не можете…

Арабелла вскинула бровь.

– Еще как могу! Скажите мистеру Лейтону, что я не уйду из этого дома до тех пор, пока он меня не примет.

Дворецкий растерянно посмотрел на странную гостью, потом покачал головой и медленно прошествовал из вестибюля.

Арабелла огляделась. Некогда роскошное помещение выглядело довольно плачевно. Кремовый шел на стенах выцвел и потерся, а в тех местах, где раньше висели картины и различные украшения, остались блеклые пятна. Красоту зеленой и кремовой мраморной плитки, которой был выложен пол, портил налет грязи и пыли. Арабелла подняла глаза к потолку и увидела такую же грязную люстру – эта простая оловянная вещь не вязалась с остальным интерьером. В явно запущенном помещении для начала не мешало бы хорошенько убраться. Как видно, финансовое положение Лейтона было гораздо хуже, чем все думали.

Сердце Арабеллы упало. Если Лейтон бедствует, вряд ли удастся уговорить его отдать расписку Джереми – даже в обмен на Гринли.

Услышав шаги, она выпрямилась в кресле и приняла безмятежный вид. Вернувшийся дворецкий знаком предложил ей следовать за ним. Арабела поднялась и степенно зашагала к задней части дома. «Пока все складывается удачно», – подбодрила она себя.

Следы запустения были видны не только в вестибюле. Проходя по длинному широкому коридору, который тянулся вдоль всего дома, Арабелла бросала беглые взгляды в пустые комнаты, стены которых отзывались эхом на ее шаги, и в комнаты с запыленной мебелью. Как видно, Лейтон забросил большую часть дома, поселившись в заднем крыле.

Остановившись, дворецкий распахнул красивую дверь, отделанную деревянной панелью, и хмуро объявил:

– Хозяин, к вам мисс Монтгомери.

Арабелла глубоко вздохнула и, точно маленький военный фрегат, раздувший все паруса и ощетинившийся пушками, выплыла навстречу неприятелю.

Комната, в которой она оказалась, была на удивление элегантной: обшитые дубом стены, дорогой коричнево-золотистый ковер на полу. Лейтон сидел в глубине кабинета, за большим письменным столом, заваленным бумагами. Рядом стояло уютное кожаное кресло, а позади виднелся столик, заставленный графинами и бокалами. Полуоткрытые стеклянные двери, по обеим сторонам которых висели тяжелые шторы из золотой камчатной ткани, пропускали в комнату теплый полуденный воздух.

Лейтон, коренастый мужчина лет тридцати пяти, не стал утруждать себя вежливыми манерами. Он продолжал сидеть, развалясь в кресле, и по лицу его было видно, что он крайне недоволен ее вторжением. Арабелла мысленно усмехнулась. Странно, с чего бы это такая холодность? Если кто и должен сердиться, так это обманутый Джереми. К тому же, судя по небрежному костюму Лейтона – расстегнутой у ворота белой рубашке, брюкам и сапогам, – он не собирался никуда идти.

Арабелла видела этого человека раньше всего раза два и теперь тайком изучала его лицо. Лейтон не был уродом, однако склонность к выпивке и сибаритству наложила свой отпечаток: его черты заметно обрюзгли. «Должно быть, у него тяжелый характер», – с тревогой подумала Арабелла, подходя вплотную к столу.

Он не изменил своей вальяжной позы, но губы его скривились в неприятной ухмылке.

– Зря теряете время, мисс Монтгомери – и свое, и мое, – резко сказал он. – Как я понимаю, вы пришли за распиской Джереми. Говорю вам сразу: я не могу вам ее отдать.

– Даже если я предложу вам взамен документы на дом моего деда и две другие плантации, которые я от него унаследовала? – спокойно спросила Арабелла, положив на стол папку и ридикюль. Открыв папку, она достала бумаги. Пусть он ведет себя по-хамски, но она не отступится от своего решения!

Лейтон, даже не взглянув на бумаги и не предложив своей гостье сесть, продолжал буравить ее недобрым взглядом. Почему он так напряжен? Разумеется, она не рассчитывала на теплую встречу, но он мог хотя бы выслушать ее! Арабелла вдруг вспомнила про экипаж перед домом. Наверное, человек прибывший сюда раньше ее, успел испортить хозяину настроение. А кстати, где он сейчас?

Не обращая внимания на столь нелюбезный прием, Арабелла легко опустилась в кресло по другую сторону стола и расправила юбки. Начало разговора не предвещало ничего хорошего. У нее засосало под ложечкой. В случае неуспеха Джереми будет разорен – как и все Монтгомери.

Она храбрилась перед братом, делая вид, что все не так уж страшно, однако, если не забрать у Лейтона эту драгоценную расписку, ее родным придется несладко.

Арабелла унаследовала от матери немалое состояние – для одной женщины вполне достаточное, чтобы ни в чем не нуждаться и даже иногда потакать своим маленьким прихотям. Но всех ее денег не хватит на поддержание хотя бы подобия того образа жизни, к которому привыкла семья Монтгомери. Да и дедушкин дом едва ли вместит их всех. Гринли – милое, уютное поместье, но оно вполовину меньше Хайвью. Никогда раньше Арабеллу не волновали размеры ее богатства. Это было всего лишь средство, дающее право на независимость. И вот теперь она решила обменять свою независимость на расписку Джереми.

Сжав губы, она ждала ответа Лейтона. Но ее предложение повисло в воздухе. Он думал о чем-то своем, то и дело обводя комнату быстрым тревожным взглядом. Интересно, что его отвлекает? Другой посетитель?

Арабелла выбросила эту мысль из головы. Ситуация начинала ее раздражать.

– Ну? Что скажете?

– Я очень занятой человек, и у меня нет времени обсуждать этот вопрос. А больше нам с вами нечего обсуждать.

Сдерживая приступ отчаяния, Арабелла подалась вперед и веско произнесла:

– Мистер Лейтон, я знаю, что ворвалась к вам без приглашения, и прошу меня извинить. Но мне крайне необходима ваша помощь. Вы разорили не только Джереми, но и всю мою семью. Моя мачеха – вдова, у нее на попечении еще четверо младших детей. Я не могу допустить, чтобы они остались без крова, пострадав из-за неразумного поступка Джереми. Это было бы несправедливо!

Ее увещевания нисколько не тронули Лейтона. Он сидел с отсутствующим видом, не глядя на нее и мрачно стиснув зубы. Чем же его пронять? Арабелла глубоко вздохнула.

– Я не жду, что вы отдадите мне расписку из одной только доброты душевной – я не настолько наивна, – честно призналась она, и в ее золотисто-карих глазах засветилась мольба. – Поймите, ведь я предлагаю вам обмен. Конечно, расписка Джереми принесла бы вам больше денег, но мое наследство тоже увеличит ваше состояние. Пожалуйста, подумайте!

Лейтон фыркнул, нервно перебирая разбросанные по столу бумажки и отодвигая в сторону ее документы.

– Меня не устраивает ваше предложение, мисс Монтгомери.

Итак, ее мольбы оставили его равнодушным. Разочарованная, но не сломленная, Арабелла сменила тактику.

– Вот как? – спросила она, небрежно откинувшись на спинку кресла. – Согласившись, вы получите хоть что-то, в противном случае… – Она замолчала.

Лейтон перестал возиться с бумажками и прищурился.

– В противном случае?

Внимательно разглядывая складки на юбке, Арабелла холодно произнесла:

– Если вы откажетесь от моего предложения, я буду вынуждена привлечь вас к ответственности за то, что вы ограбили моего брата – нарочно споили его и довели до разорения. – Она вскинула бровь. – Интересно, скольких еще неразумных юношей вам удастся обчистить, если все будут знать о ваших бесчестных методах?

Лейтон дернулся, словно его ударили, и, нагнувшись вперед, прошипел:

– Не будь вы женщиной, я бы наказал вас за такие слова! Что касается остального, милая леди, то вы опозорите прежде всего не меня, а вашего брата. Если вы привлечете меня к ответственности, то Джереми прослывет человеком, который отступился от своего джентльменского слова – отказался платить долг.

– Вы полагаете? – с интересом спросила Арабелла, невинно глядя на Лейтона и обдумывая следующий шаг. Внутренне она дрожала от собственной дерзости. Джереми убил бы ее, узнай он об этом разговоре. Но надо спасать семью! Она закусила губу, потом пожала плечами и медленно проговорила, точно размышляя вслух: – Что ж, пожалуй, вы правы. Мне, конечно, не хотелось бы раздувать скандал вокруг нашей семьи. – Кротко улыбнувшись, она продолжила: – Но, к счастью, Джереми будет не единственным потерпевшим. Дурная слава не принесет вам ничего хорошего, тем более, что ваша репутация и так уже несколько… хм, подмочена. – Арабелла подняла руку в перчатке и задумчиво похлопала пальцем по губам. – Вот будет забавно, не правда ли? Я уверена, что общество отнесется к Джереми с изрядной долей сочувствия. А вот вы предстанете настоящим злодеем. Может даже вслед за Джереми вас начнут обвинять и другие, одураченные вами ранее.

– Вы меня шантажируете? – резко спросил Лейтон, потрясенный ее наглостью.

Арабелла покачала головой. Из-под широких полей ее соломенной шляпки выбились яркие золотистые локоны.

– Нет. Я предлагаю вам сделку: Гринли и наше молчание в обмен на расписку моего брата.

– Это просто смешно! – рявкнул он, раздраженно прочесав пятерней свои рыжевато-каштановые волосы. – Вы что же, принимаете меня за идиота? Даже если бы я имел право заключить с вами эту сделку, я никогда бы на нее не пошел. Хайвью и остальные земли в десятки раз дороже того, что вы предлагаете! О каком обмене может идти речь? – Его лицо вдруг потемнело, сделалось злым и обиженным. – Одни рабы Монтгомери стоят целое состояние!

Сердце у Арабеллы упало, хотя она и была готова к тому, что Лейтон может ей отказать. Но почему он злится? Ведь сила на его стороне.

Чтобы выиграть время, она оглядела комнату. Это был обычный кабинет джентльмена, который не мешало бы прибрать – вытереть пыль, вытряхнуть шторы… Когда она посмотрела на шторы, висевшие с правой стороны от стеклянных дверей, взгляд ее внезапно наткнулся на пару глянцевых черных сапог, торчавших из-под золотистой ткани. Там кто-то прятался, подслушивал их разговор!

У Арабеллы перехватило дыхание. Значит, посетитель Лейтона не ушел! Все это время он скрывался за шторами. Теперь понятно, почему Лейтон так нервничает: у них есть свидетель.

Арабеллу разозлило присутствие загадочного шпиона. В этой странной ситуации было что-то гадкое, и ей захотелось поскорее уйти. Нет, она испытывала не страх – скорее тревогу. Судорожно сцепив перед собой руки, она взмолилась в последний раз:

– Мистер Лейтон, может быть, вы все-таки передумаете? Негоже благородному человеку подвергать страданиям всю семью из-за глупости одного молодого недотепы. Ведь вы сами отчасти виновны в случившемся. Вы же знаете: мой брат ни за что не стал бы делать такие высокие ставки и не напился бы до состояния полной невменяемости. Это вы с Уолкоттом нарочно так подстроили, чтобы его обобрать. А Джереми, дурачок, клюнул на вашу удочку.

Задетый ее словами, Лейтон вскочил с кресла.

– Неужели вы не понимаете? – заорал он. – Я не мог бы отдать вам эту проклятую расписку, даже если бы хотел, – у меня ее уже нет!

У Арабеллы округлились глаза.

– Ч-что вы им-меете в виду? К-как эт-то нет? – наконец пролепетала она, заикаясь.

– А вот так. Я проиграл ее в карты, дорогуша!

– Невероятно! Джереми отдал вам ее в понедельник утром. Вы не могли так быстро ее проиграть.

Лейтон снова опустился в кресло.

– Но я это сделал, мисс Монтгомери. Вчера ночью я по неосмотрительности сел играть с человеком, которому чертовски везло, и в конце концов бросил на стол расписку Джереми. – Он осклабился. – Придется вам заготовить речь и для него. Возможно, он окажется более сговорчивым. А теперь, ради Бога, оставьте меня в покое! И заберите ваши бумаги! – Сердитым жестом Лейтон смахнул на пол отрытую папку, ридикюль и целую пачку бума. Ридикюль раскрылся, его содержимое высыпалось на документы.

Арабелла потрясенно смотрела на Лейтона, потом перевела взгляд на пол. Мечтая поскорее уйти от этого неприятного человека – и от того, кто прятался за шторой, – она принялась молча собирать документы, лихорадочно запихивая их в папку и ридикюль.

Наконец она взглянула на Лейтона и процедила сквозь зубы:

– Кому вы отдали расписку?

Его глаза злобно блеснули.

– Джентльмену, с которым вы когда-то были очень хорошо знакомы, – Тони Даггету.

Арабелла с трудом удержалась на ногах. Слова Лейтона были подобны удару молнии. Тони Даггет! Если расписка Джереми у него, значит, они действительно разорены!

Она побледнела, и только усилием воли старалась казаться спокойной.

– Я не знала, что он вернулся. Где он остановился?

– В Суит-Эйкрзе. Позвольте, – добавил Лейтон с мрачным удовольствием, – я напишу вам, как туда проехать. – Он начал что-то писать на листке бумаги.

– Это лишнее, – натянуто бросила она.

– Нет, все же возьмите, – сказал Лейтон и сунул бумагу в ее обмякшую руку. – Поезжайте к Даггету. Я уверен, он с большим сочувствием отнесется к вашему предложению. Ведь у вас с ним был роман, не так ли? – спросил он с гадкой ухмылкой.

Арабелла расправила плечи и быстро пошла к двери. Оглушенная и дрожащая, она едва сознавала размах постигшей ее беды. Направляясь сюда, она все-таки надеялась, что сумеет забрать расписку – убедит Лейтона, а он проявит благородство и спасет ее семью от разорения. Она не хотела думать о том, что может быть по-другому. Но если расписка Джереми у Тони, они пропали!

Когда за Арабеллой закрылась дверь, в кабинете какое-то время стояла тишина. Затем тяжело вздохнув, Лейтон произнес:

– Можешь выходить. Она ушла.

Из-за шторы появился высокий стройный мужчина, одетый по последней моде. Улыбаясь, он проговорил:

– Горячая малышка! Странно, что ты не поддался на ее уговоры.

– Ты же знаешь, у меня не было выбора, – прорычал Лейтон. – Расписка у Даггета.

– Да. Зря ты сел с ним играть прошлой ночью. Этот парень всегда выигрывает.

– Ну хватит! Говори, зачем пришел. Я не настроен на пустую болтовню.

– Это я уже понял. Ладно. – Мужчина посмотрел на свои длинные тонкие пальцы. – Видишь ли, какая любопытная история: на днях некто пытался шантажом вымогать у меня деньги.

– В самом деле? А разве у тебя есть секреты?

В упор гладя на Лейтона, мужчина проговорил:

– Видишь ли, неожиданно всплыло письмо, которое я по глупости написал несколько лет назад. – Он казался задумчивым. – Признаюсь, я по безалаберности не убедился в том, что оно уничтожено. Но я никак не думал, что кому-то взбредет в голову его сохранить. Так вот, я хочу забрать это письмо. Если его увидит один человек, я попаду в очень неловкое положение. Ты, конечно, знаешь, о ком я говорю.

Лейтон принял скучающий вид.

– Боюсь, что нет. И вообще я не понимаю, почему должен решать твои проблемы – у меня полно своих.

– Сейчас поймешь, – ласково пообещал джентльмен. – К несчастью для шантажиста, я был дома, когда принесли его записку, и тут же отправил за мальчиком-посыльным своего человека. Выйдя из моего дома, мальчик очень старательно проверял, нет ли за ним слежки, но… – он улыбнулся, – мой человек оказался хитрее: он знал, что невыполненное задание может стоить ему жизни.

Лейтон пожал плечами:

– Никак не возьму в толк, зачем ты мне все это рассказываешь.

– Потерпи, мы подходим к самому интересному. посыльный привел моего человека на твою плантацию.

– Ты думаешь, я имею к этому какое-то отношение? – резко спросил Лейтон. – Ты что же, обвиняешь меня в шантаже? Неслыханная наглость! Не будь ты моим давним другом, я бы выставил тебя за дверь после такого заявления !

Гость еще несколько мгновений пристально смотрел на Лейтона, потом вздохнул.

– Хорошо, будь по-твоему. Извини. Только имей в виду: я намерен забрать письмо и заберу его, а тот, кто пытается меня шантажировать, сильно рискует – возможно, даже смертельно.

Взгляды их скрестились, и Лейтон первым отвел глаза. Перебирая бумажки на столе, он небрежно сказал:

– Очень любопытная история, но я все-таки не понимаю, при чем здесь я. Твой человек наверняка ошибся.

– Вряд ли. Однако не будем заострять на этом внимания, поговорим лучше о чем-нибудь приятном. – Он удобно откинулся в кресле и положил ногу на ногу. – Знаешь, я с удовольствием прослушал твою беседу с прелестной Арабеллой. Ах, хотелось бы мне хоть одним глазком подглядеть, как она будет требовать расписку у Тони! Вот это будет спектакль!

* * *

Арабелла не помнила, как вышла из дома и села в экипаж. Повинуясь одному лишь инстинкту, она выехала с плантации Окмонт и покатила по главной дороге в Натчез. Придя наконец в себя и едва сдерживая рыдания, она повернула лошадь к обочине и остановила двуколку.

Боже правый! Тони Даггет… Даже сейчас, по прошествии пяти лет, это имя наполняло ее тоской и отчаянием – время не излечила ту боль, которую причинило его предательство.

Арабелла уставилась невидящим взглядом на буйные заросли кустарника, подходившие вплотную к пыльной дороге. Когда десять лет назад Томас Стокдейл погиб от заражения крови, получив рану в стычке с индейцами, она думала, что больше уже никого не полюбит. В двадцать один год она решила, что ее жизнь кончена, и собиралась провести остаток дней старой девой: сердце ее было похоронено в Канаде, вместе с Томасом.

Арабелла слабо улыбнулась, вспомнив себя прежнюю. Однако она действительно любила Томаса, и его неожиданная смерть, случившаяся всего за несколько недель до их свадьбы, сильно ее подкосила.

Ее чувства к Томасу зародились очень давно. В английском графстве Суррей Монтгомери и Стокдейлы были соседями. Даже решение ее отца эмигрировать в Америку в 1783 году, во время англо-американского перемирия, не ослабило симпатии между двумя семьями. Все соседи и друзья не одобряли поступка Уильяма, удивляясь, как можно покинуть спокойную, благополучную Англию ради зыбкого будущего в Новом Свете. Но ее отец был непреклонен – он мечтал о широких горизонтах. Продав все свое имущество, он вместе с семьей сел на корабль и уплыл в Америку. Арабелла и Томас расстались, но постоянно поддерживали отношения – переписывались, заверяя друг друга в вечной любви, а когда Арабелле исполнилось восемнадцать, обручились с благословения родителей.

Обе семьи восприняли эту помолвку с радостью, однако старшие родственники уговорили молодых подождать со свадьбой: мол, Томасу надо укрепиться на выбранном им армейском поприще. Влюбленные, которые один раз уже выдержали испытание разлукой, усмотрели в родительских доводах много разумного и скрепя сердце отложили свадьбу до того времени, когда Арабелле исполнится двадцать один год и она вступит во владение материнским наследством. Никто тогда не знал, чем обернется для них эта отсрочка.

Взгляд Арабеллы подернулся светлой печалью. Теперь она понимала, что их с Томасом любовь была тихим, безмятежным чувством. Если бы он не погиб, они нашли бы свое счастье в уютном браке. И она никогда не узнала бы той ураганной страсти, которую пробудил в ее сердце Тони Даггет.

Тони… Ну почему именно он должен был взять расписку Джереми? Она скорее встретилась бы с целой ордой вопящих размалеванных дикарей, чем с ним. Ее пухлые губы тронула невеселая усмешка. И наверное, дикари проявили бы к ней больше сочувствия, чем Тони Даггет.

Этот человек безжалостно ее обманул. О, какой же она была дурой! А ведь она знала репутацию Даггета. В Натчезе только и говорили, что о его покойных женах и скандальном поведении. Причем самого Тони ничуть не волновал ажиотаж вокруг его имени, но это только разжигало людскую ненависть и подстегивало злые языки. Своими возмутительными выходками Тони нарушал покой добропорядочных обывателей: однажды на спор он заехал верхом на крыльцо губернаторского дома, в другой раз ввязался в пьяную перестрелку в самом центре города…

«В Тони Даггете не было ничего тихого и безмятежного», – подумала Арабелла, печально улыбнувшись. Он врывался в комнату, точно мартовский ветер, преисполненный силы и обещания – необузданный красавец с блестящими синими глазами, растрепанными черными волосами и суровым мужественным лицом.

Стоило ему только взглянуть на нее, и она пропала. Покоренная его волевыми чертами и высокой стройной фигурой, Арабелла почти не обращала внимания на его репутацию. От одного его прикосновения все ее тело превращалось в огнедышащее пламя.

Разумеется, многие советовали Арабелле держаться подальше от этого человека, но она не слушала ничьих предостережений. Ее отца чуть не хватил удар, когда он узнал, что Тони Даггет ухаживает за его дочерью, а та отнюдь не противится этому. Даже кузен Тони, Берджиз, пытался спасти ее от неминуемой беды. Однако Арабелла была без памяти влюблена. Те спокойные чувства, которые она когда-то испытывала к Томасу, казались бледными и жалкими в сравнении с этой всепоглощающей страстью.

Сейчас, пять лет спустя, ей не верилось, что она могла так отчаянно и безрассудно броситься в пучину безумия. Решив однажды сделаться благонравной старой девой, до двадцати семи лет она и двигалась в этом направлении, к вящему неудовольствию своего папы. После смерти Томаса несколько молодых людей пытались добиться ее благосклонности, но Арабелла, верная памяти покойного жениха, давала им деликатный отпор.

Однако Даггета не смутила ее холодность. Как она узнала позже, это был для него своего рода вызов: он поспорил со своим лучшим другом, Патриком Блэкберном, имевшим почти такую же скандальную репутацию, что завоюют ее неприступное сердце. При воспоминании о старой боли лицо Арабеллы омрачилось.

Тони обольстил ее ради забавы – на спор. Но зачем надо было клясться в пылкой любви и умолять выйти за него замуж, если он с самого начала не собирался на ней жениться? Или это тоже входило в условия гнусного пари – соблазнить ее, лишить невинности и затем оставить?

«Все это было давно», – говорила себе Арабелла, понимая, что занимается самообманом. До сих пор иногда по ночам, лежа в своей одинокой постели, она томилась по огненным ласкам Тони, мечтала вновь оказаться в его объятиях и пережить то острое наслаждение, которое она вкусила всего один незабываемый раз. Она подарила ему свою невинность, а он ее растоптал – на спор!

Так стоит ли жалеть об этом бессердечном предателе, который показал ей свое равнодушие самым что ни на есть жестоким способом? Арабелла взяла поводья и тронула двуколку с места. Как ей хотелось сейчас вернуться в Хайвью и смириться со своим поражением! Но она не имела права так поступить. У нее был только один выход, пусть трудный и мучительный – встретиться с Тони и уговорить его отдать расписку Джереми.

В руке у нее зашуршала какая-то бумажка. Арабелла презрительно фыркнула: Лейтон написал ей, как проехать к плантации Тони Даггета! Она и без него прекрасно знала дорогу. Швырнув скомканный листок на пол двуколки, она натянула вожжи.

Как ни пыталась Арабелла оставаться спокойной, чтобы сосредоточиться на предстоящем деловом разговоре, с каждой милей ее охватывало все большее волнение.

Наконец вдали показалась подъездная аллея к Суит-Эйкрзу – поместью, в которое она когда-то должна была войти молодой хозяйкой. Арабелла вдруг разозлилась. «Дура! – мысленно обругала она себя. – Тебя обманули, а ты вся дрожишь перед новой встречей со своим мучителем! Это ему должно быть стыдно и неловко. Он позабавился с тобой, а потом на твоих же глазах пал в объятия очередной любовницы!»

Благодаря Тони Даггету она перестала быть наивной дурочкой, которую можно завлечь лучезарной улыбкой и насмешливыми синими глазами. О нет! Теперь она знает цену этому мерзавцу и больше не позволит ему себя одурачить!