Текст книги "Белый призрак"

Глава 26

Графство Донегол. Ирландия

Подъезжая к дому, Мэри Лири не обнаружила никаких признаков жизни.

Она притормозила и принялась осматривать здание сквозь ветровое стекло, пытаясь подметить хоть какие-нибудь следы человеческого присутствия. Оставив свой «пежо» в десяти ярдах от двери, она долго всматривалась в окна дома, но так ничего и не заметила.

Дом стоял на отшибе, в полумиле от ближайшего здания, на приличном удалении от городка Клоган. Высокие пригорки и холмы словно специально выросли из земли, чтобы обеспечить уединенность этого места. На западе виднелись горы, вздымавшие к облакам свои вершины. В воздухе пахло дождем, его первые капли уже оросили землю.

Она привезла с собой полдюжины вместительных сумок, в основном набитых одеждой. Рубашки, джинсы, брюки, тенниски... Захватила кое-что и из продуктов.

Она услыхала у себя за спиной какой-то шум.

ШАГИ?

Мэри резко обернулась; в ее руке мгновенно появился автоматический пистолет. Мужчина, увидев оружие, сделал шаг назад. Несколько секунд они стояли лицом к лицу, затем мужчина улыбнулся. Мэри ответила тем же, убирая оружие.

– Помогите мне внести это в дом, – сказала она, направляясь к машине.

Мужчина кивнул, подхватил четыре сумки и направился к двери. Мэри, захватив оставшиеся вещи, пошла следом за ним.

Подойдя ближе к дому, она заметила в одном из окон чье-то лицо – кто-то с любопытством наблюдал за нею. Лицо оставалось в окне еще секунду, потом исчезло.

Мэри вошла в дом и, следуя за мужчиной, прошла на кухню. На столе, покрытом пластиком, громоздились грязные тарелки, сложенные рядом с раковиной, в которой в застоявшейся воде плавали грязные кастрюли.

– Какое великолепное презрение к общепринятым нормам гигиены, – сказала она с улыбкой, водружая сумки с продуктами на разделочный стол.

Мужчина промолчал. Не произнося ни слова, он наблюдал, как она достает из сумок одежду и раскладывает ее на полу.

– Одежды хватит на всех, – сказала Мэри. – Ту, что на них, – постирайте. Через неделю привезу еще. Если понадобятся продукты, доставайте сами. У меня нет времени разъезжать туда-сюда. – Она взглянула на кучу одежды. – Риордан сказал, вы должны проследить, чтобы они не покидали дом.

Мужчина кивнул.

– Если возникнут проблемы, свяжитесь со мной или с Риорданом, – добавила она и, повернувшись, зашагала обратно к двери.

Стоя на пороге, мужчина наблюдал, как она садится в свой «пежо». Мэри подняла голову и увидела в окне второго этажа уже три лица.

– Помните, – обратилась она к мужчине у дверей, – не позволяйте им покидать дом. Ни в коем случае.

Она завела мотор, развернулась и поехала по дороге, то и дело поглядывая на дом в зеркало заднего вида. В окне второго этажа по-прежнему виднелись три лица.

Она улыбнулась, подумав о том, что они, должно быть, уже давно не видели женщину.

И еще долго не увидят.

Пройдет немало времени, прежде чем им позволят покинуть дом.

Глава 27

Джеррард-стрит. Лондон

Возраст семи мужчин, находившихся в комнате, колебался в пределах от двадцати восьми до шестидесяти двух лет. Однако выглядели все они так, словно были почти ровесниками. Морщин на некоторых лицах чуть побольше, но в целом их облик – вплоть до костюмов – носил отпечаток какого-то странного подобия, словно все они являлись потомством огромной амебы, разделившейся на несколько частей. Одетые в безупречные темные костюмы, они хорошо вписывались в строгую обстановку комнаты.

Семеро мужчин в соответствии со своим положением занимали различные места за тремя столами, покрытыми белыми скатертями.

Все взгляды были устремлены на одного из них, а мысли сосредоточены на одном событии. Они являли собой не только внешнее, но и внутреннее единство.

Чанг говорил, медленно расхаживая между столами; время от времени руки его непроизвольно складывались словно в молитве – жест, которым он почти непроизвольно стремился дать понять своим коллегам, что от него не ускользнула вся важность обсуждаемой проблемы.

Чанг, невысокого роста и плотного телосложения человек лет тридцати пяти, то и дело переводил взгляд с одного из присутствующих на другого, затем на следующего, словно пытался оценить реакцию всех сразу.

– Мы знаем, что несколько дней назад здесь, в Лондоне, погиб Билли Кван, – говорил он. – Мы также знаем о гибели Чан Лю и Кан Хуанга в Гонконге. От рядовых исполнителей до шанчу – похоже, наши враги не делают различий. Но мы не знаем главного: почему нас избрали объектом нападений?

– Причина не имеет значения. Главное же состоит в том, что своими нападениями они нас оскорбили. – Голос принадлежал самому молодому из присутствующих, Фрэнки Вонгу. – Все сделано так, чтобы выставить нас дураками, – продолжил он. – Мы обязаны нанести ответный удар.

– Нанести кому? – поинтересовался Чанг. – Мы ведь даже не знаем, кто несет ответственность за нападения.

– Чем дольше мы будем ждать, тем глупее будем выглядеть. Сейчас они смеются над нами, – настаивал Вонг, вопросительно поглядывая на старших.

Трое старших сидели за одним столом: седеющий мужчина в окружении двух худосочных соратников, один из которых непрерывно постукивал костяшками пальцев по льняной скатерти.

– Мастер Во, вы теперь шанчу, вам и слово, – проговорил Вонг, глядя на самого старшего. – Мы уважаем ваш опыт, вашу мудрость. Над Тай Хун Чай станут смеяться и друзья, и враги, если не положить этому конец.

– Чанг прав, – тихо и раздумчиво проговорил Во. – Нельзя сражаться с врагом, не зная его в лицо.

Тяжело вздохнув, Вонг опустился на свое место.

– Меня окружают одни старухи, – раздраженно пробормотал он себе под нос.

– Как мы должны, по-твоему, поступить? – обратился к нему Чанг. – Наброситься на все остальные триады без разбора? Нам не нужна междоусобная война, Фрэнки.

– А вам не кажется, что она уже началась, эта война? – проскрежетал зубами Вонг. – И я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, когда убьют следующего из нас.

– Ты ничего не предпримешь до тех пор, пока мы не примем решение, – категорически заявил Во Фэн.

– Есть несколько вопросов, требующих безотлагательного обсуждения, – продолжал Чанг. – Кто может желать нам неприятностей? Какую выгоду они преследуют? Уже много лет мы самая сильная триада здесь и в Гонконге, и мы должны понять, кто и почему решил напасть на нас.

– Хип Синг, – предположил Вонг.

– Вполне возможно, – поддержал его мужчина, сидевший рядом. Он был всего на четыре года старше Вонга, но его лицо уже покрывала сетка морщин. – У нас имеется информация из Амстердама о том, что Хип Синг пытается противодействовать некоторым нашим операциям.

Вонг кивнул:

– Хип Синг много выигрывает своими акциями против нас. Они – молодая триада, без традиций, а честь для них – пустое слово, их интересуют только деньги.

– Я согласен, – сказал Джеки Тай, кивая головой. – Они слишком молоды и понятия не имеют о чести, не думают о родине.

– Большинство из них никогда даже не видели Гонконга, – напомнил Чанг. – Многие родились здесь и ничего не знают о старых традициях.

– Как вам известно, наша организация опирается на религию, – тихо проговорил Во. – Наши предки боролись за свободу и руководствовались прежде всего интересами своих семей и своей родины. Но сменялись поколения, и все труднее передавать им наши ценности. Они не хотят ничего знать, кроме долларов. Дай им волю, и они вконец развратят триады. В Америке Тонг торгует с итальянцами. Но те хоть имеют понятие о чести семьи... Здесь же мы совсем одни.

– Мириться с нападениями – значит потерять лицо, – заявил Вонг, на которого красноречие Во не произвело ни малейшего впечатления.

– Мы еще больше потеряем, если нанесем удар не по адресу, – возразил Во. – Мы будем ждать до тех пор, пока враг сам себя не обнаружит.

– Сколько же наших умрет, прежде чем вы дадите разрешение действовать? – возмутился Вонг.

Но когда взгляды всех присутствующих обратились на него, он пристыженно опустил голову.

– Виноват, Мастер, – проговорил он тихо.

– Когда мы узнаем, кто наш враг, – продолжил Во, – вот тогда и нанесем удар. Это мое окончательное решение.

Вонг под столом в гневе сжал кулаки.

Глава 28

Джоуи Чанг взял с тарелки кусок мяса и положил его в чашку с рисом.

Глубоко втягивая носом воздух, он наслаждался ароматами, исходившими от стоявшей перед ним пищи.

В ресторане было немноголюдно.

Чанг сидел за столом в одиночестве, задумчиво глядя в окно на неоновые вывески магазинов и ресторанов. Они вспыхивали, словно светлячки. Мимо витрины ресторана проходили люди – китайцы и белые. Чайнатаун всегда привлекал туристов, но для тысячи китайцев район этот являлся родным домом, в сравнительно узких границах которого они жили и трудились. Чайнатаун ничем не напоминал трущобы Каолуня, который еще десяток лет назад Чанг считал своим домом. В Лондоне была бедность, были и бездомные, свойственные большим городам. Однако Чанг никогда не видел здесь ничего, даже отдаленно напоминавшего ту разлагающую душу нищету, в которой он вырос.

Триада дала ему шанс выбраться из этой нищеты, и он воспользовался своим шансом.

Его родители умерли; он приехал в Лондон сразу после смерти матери. Там, в Гонконге, у него никого больше не осталось, и теперь Лондон стал его домом, – домом, в котором ему жилось совсем неплохо.

Чанг положил в рот кусочек говядины, прожевал и потянулся к чашке с чаем. Он уже собрался сделать глоток, но стол вдруг покачнулся – кто-то без приглашения опустился на стоявший напротив него стул.

Подняв голову, Чанг увидел Фрэнки Вонга, мрачно уставившегося на него с противоположного конца стола.

– Я знал, что найду тебя здесь, – проговорил наконец Вонг.

– Что тебе нужно, Фрэнки? – спросил Чанг усталым голосом.

– Ты ведь знаешь, что я был прав относительно Хип Синг, верно?

– Хотелось бы знать наверняка...

– Мне казалось, у тебя больше здравого смысла, чем у Во Фэна. Он слишком стар, с ним трудно найти общий язык, но ты... От тебя я ожидал большего, Джоуи.

– А чего же ты ожидал? Что я втяну старика в войну? Мне надлежит учитывать все точки зрения, Фрэнки. Чтобы давать разумные советы, необходимо" всесторонне изучить ситуацию; принимать же опрометчивые решения я не уполномочен.

– И все же ты знаешь, что я прав.

– Представь доказательства, и я поверю тебе.

– А если доказательством станут твои жена и дети? Уж если наши враги начали войну, им все равно, кого убивать, – членов Тай Хун Чая или наши семьи. Неужели только после этого ты уверишься, что все мы в опасности?

– Один наш человек убит в Лондоне, двое в Гонконге. Пока что не похоже на начало резни, согласен?

– Откуда у тебя такая уверенность? – спросил Вонг.

– Фрэнки, когда у нас появятся точные сведения о наших предполагаемых врагах, вот тогда я с удовольствием посоветую Во Фэну объявить войну. Но пока нет смысла затевать междоусобицу. Если мы втянемся в войну, то потерпим финансовые убытки и тем самым подвергнем опасности и всю триаду. Тут ведь простая арифметика...

– Ты рассуждаешь, как один из тех, о которых говорил Во, как один из тех, для кого доллар выше чести, – злобно прошипел Вонг.

– Не надо мне говорить о чести, Фрэнки, – возразил Чанг. – Моя задача, как пакцина, в том и заключается, чтобы находить правильное соотношение между честью и знанием. Мое дело – анализировать, а твое – применять насилие. Это твоя часть работы.

– Я не могу ничего предпринять, пока не получу приказаний от Во, а он мне их не даст, пока ты не убедишь его.

– Во отдаст приказ, когда сочтет, что настало время. И чтобы я ни сделал, он не изменит своего мнения. – Чанг сделал глоток чая, наблюдая, как Вонг подобрал со скатерти зернышко риса и отправил его в рот.

– Ты можешь его убедить, – упорствовал молодой человек.

– Зачем мне убеждать его? На сей раз я с ним согласен. Нам нужны дополнительные подтверждения того, что именно Хип Синг нападает на наших людей.

Вонг покачал головой.

Несколько секунд он пристально смотрел на собеседника, затем поднялся.

– Запомни то, что я тебе сказал, Джоуи, – произнес он. – Подумай о жене и детях.

Вонг направился к выходу.

Чанг проследил, как тот прошагал мимо витрины ресторана, затем вернулся к еде, рассеянно орудуя палочками. Несколько минут спустя он отложил палочки в сторону и вынул из кармана радиотелефон.

Возможно, стоит позвонить домой, чтобы убедиться, что там все в порядке.

НЕ СЛЕДУЕТ ПОПУСТУ ТРЕВОЖИТЬСЯ.

Он мысленно отчитывал себя, недовольный тем, что позволил себе принять так близко к сердцу бредни Вонга.

ТВОЯ ЖЕНА И РЕБЕНОК.

Нечего бояться Хип Синг.

ЕСЛИ НЕ...

Он набрал домашний номер и стал ждать, когда снимут трубку. К телефону подошла Су.

– Это я, – сказал он тихо. – Хотел просто проверить, все ли в порядке.

Она засмеялась. У нее все было в порядке, но ей бы хотелось знать, зачем он на самом деле позвонил.

– Потому что я люблю тебя, – ответил Чанг. – Пока.

Нажав кнопку «отбой», он сунул телефон в карман.

Глава 29

Портадаун. Северная Ирландия

Все тот же запах.

Всегда этот мерзкий запах.

Дойл в нерешительности стоял у входа в палату. Запах антисептика вызывал у него отвращение. Он, действуя подобно павловскому рефлексу, пробуждал в Дойле воспоминания о собственном пребывании в больнице.

О КАКОМ ИМЕННО? О ТОМ, КОТОРОЕ ПОСЛЕДОВАЛО ЗА ВЗРЫВОМ БОМБЫ? ИЛИ О ТОМ, ЧТО СТАЛО СЛЕДСТВИЕМ ПЕРЕСТРЕЛКИ?

Или о множестве других случаев, когда ему приходилось становиться пациентом по самым разным причинам – начиная от пулевого ранения и кончая переломом пальца.

Медсестра, которая сопровождала Дойла, заметила его нерешительность. Увидела, как заиграли его желваки.

– С вами все в порядке? – спросила она с беспокойством.

Дойл кивнул, досадуя на самого себя из-за того, что она заметила его реакцию. Он быстро открыл дверь и вошел в палату, в которой стояло двадцать коек – по десять в каждом ряду. Семь из них оказались занятыми.

– Мне приказано оставаться с вами, пока вы будете задавать больным вопросы, – проговорила сестра.

– Это еще зачем? – удивился Дойл.

– Им нельзя переутомляться, мистер Дойл. Они еще очень слабы.

Кивнув, он направился к первой койке.

Человек в ней лежал на вытяжке; обе его ноги, полностью перебинтованные, были подвешены к потолочному блоку, а к руке присоединили капельницу. Дойл видел, как по каплям прозрачная жидкость из подвешенного вверху мешочка стекает по трубке в вену раненого.

ЗНАКОМАЯ КАРТИНА.

Охотник на террористов подошел поближе, всматриваясь в лицо лежавшего перед ним человека. Он заметил, что глаза раненого полуоткрыты; казалось, он следил за Дойлом из-под прикрытых век, пытаясь полностью открыть глаза, чтобы лучше рассмотреть таинственного посетителя. Дойл присел на край койки.

ОН ВЫГЛЯДИТ ПОЛУЧШЕ, ЧЕМ Я КОГДА-ТО.

– Ему дали двойную дозу успокоительного, – сообщила сестра, ни на шаг не отстававшая от Дойла.

– Вы меня слышите? – спросил Дойл, ожидая, какую реакцию его слова произведут на лежавшего перед ним мужчину.

Раненый открыл рот и выдавил из горла сухой каркающий хрип.

– Да, – пробормотал он наконец.

– Что вы запомнили о нападении ИРА на ваш конвой? – задал вопрос Дойл.

– Кто вы? – вопросом на вопрос ответил солдат.

– Я из подразделения по борьбе с терроризмом. Меня зовут Дойл. Расскажите, что можете.

Капрал Тернбулл попытался сглотнуть, но в горле у него совсем пересохло.

Сестра наполнила водой из стоящего на тумбочке кувшина пластмассовую чашку и подала раненому. Морщась от боли, он сделал несколько глотков.

– Видели вы кого-нибудь из них? – спросил Дойл. – Их лица?

– Они были в масках, – произнес Тернбулл. – И накрыли нас по всем правилам, видно, тщательно готовились. У нас не оставалось никаких шансов, и так еще повезло, что выбрались живыми.

Дойл задумчиво кивнул.

ПОВЕЗЛО?

Сломанные ноги и Бог знает какие еще повреждения... Если это везение, век бы его не знать. Ведь когда-то, после очередной схватки со смертью, врачи говорили Дойлу то же самое. Не обращайте внимания на переломы, на пробитое легкое и почку и на перечень прочих повреждений.

ДА, ЕМУ ТОГДА ПОВЕЗЛО.

С минуту он безучастно разглядывал раненого, потом встал и перешел к следующей койке.

Этот раненый, по-видимому, спал: грудь его медленно поднималась и опускалась; лицо и руки были перебинтованы, что придавало ему сходство с египетской мумией.

– Вырвана почти вся нижняя челюсть, – объяснила сестра. – Он все равно не смог бы ничего вам сообщить, даже если бы находился в сознании.

Охотник на террористов мельком взглянул на спящего и перешел к следующей койке.

Тот, кто на ней обосновался, сидел, со всех сторон обложенный подушками. В боку у него Дойл заметил трубку. Какая-то темная жидкость стекала по катетеру, окрашенному кровью. Глаза раненого были прикрыты марлевыми тампонами.

– Возможна полная потеря зрения, – тихо проговорила сестра.

– Ладно, сестра, – проворчал рядовой Дэниел. – Возможно, я и ослеп, зато слышу хорошо.

Сестра Миджли слегка покраснела и виновато потупилась.

– Чем могу помочь, кем бы вы ни были? – произнес Дэниел.

– Что вы можете рассказать о нападении на конвой? – спросил Дойл.

– Я слышал, что говорил Джон, и к этому немногое смогу добавить. Они накрыли нас внезапно, и у них были минометы. Здорово нам всыпали. Что тут еще добавишь?..

Дойл посмотрел на марлевые повязки на глазах солдата. Затем обвел взглядом другие койки, на которых лежали солдаты с переломанными руками и ногами, с раздробленными челюстями... Он вдруг вспомнил слова песни: "МИНА ОТНЯЛА ГЛАЗА МОИ, РЕЧЬ И СЛУХ... "

Дойл поднялся.

"ОТНЯЛА РУКИ, ОТНЯЛА НОГИ... "

Темная жидкость все так же медленно стекала по катетеру. Дойл чувствовал едкий запах крови и мочи.

«ОТНЯЛА ДУШУ, А ЖИЗНЬ ПРЕВРАТИЛА В АД...»

– Не знаю, что вы надеетесь от них услышать, – сказала сестра Миджли, когда они переходили к следующей койке.

– Мне нужно знать, что они видели, – сухо ответил Дойл.

– Тогда поговорите со мной.

Оба повернулись в ту сторону, откуда донесся голос.

Рядовой Эндрюс лежал на боку. Гипс на ногах и нижней части позвоночника не позволял ему лежать на спине.

Дойл взглянул на раненого:

– Так что же вы видели?

– Харю одного из этих гадов, – невозмутимо ответил Эндрюс.

Глава 30

Дойл наклонился, вглядываясь в лицо раненого. Боль, застывшая в глазах солдата, казалось, усиливалась при каждом, пусть самом незначительном, его движении. Эндрюс выдержал взгляд Дойла.

– Так что же вы видели? – повторил тот свой вопрос.

– Я видел одного из них, – выдохнул Эндрюс. Он жадно втянул в себя воздух, словно в легких совсем уже не осталось кислорода. – Они были в масках, но Росс, рядовой Уильям, сумел сорвать маску с одного из них.

– И вы увидели лицо этого человека? – допытывался Дойл.

– Эти суки убили Росса, – прохрипел Эндрюс, и глаза его затуманились. – Другой ублюдок пристрелил его.

– Но вы все же запомнили лицо этого типа? – настойчиво спросил Дойл.

– Да, он был примерно вашего возраста. Каштановые волосы и такие яркие синие глаза, каких я никогда в жизни не видел. Ублюдок...

Дойл машинально кивнул.

– Какого он был роста? Около пяти футов десяти дюймов, стройный?

– Думаю, да...

– Примерно моего возраста и телосложения?

– Мне кажется, чуть выше вас.

– Не слышали, чтобы упоминались чьи-либо имена?

Эндрюс, как сумел, отрицательно покачал головой.

– Мне просто запомнились его глаза, – тихо произнес он. – Помнится, я лежал там и думал о них. Не знаю, почему они так врезались мне в память.

Дойл поднялся, пригладил рукой свои длинные волосы.

– Вы уже закончили, мистер Дойл? – осведомилась сестра Миджли.

– Больше вы ничего не можете мне сообщить? – спросил Дойл, обращаясь к Эндрюсу.

– Разве этого мало? – В голосе сестры послышалось раздражение.

Дойл повернулся и направился к выходу.

– Вы никогда не найдете их! – прокричал вслед ему Эндрюс.

Дойл не отозвался. Толкнув дверь, он вышел из палаты.

Полчаса спустя Дойл звонил по телефону, взгромоздившись на край письменного стола в кабинете одного из интернов и наблюдая, как дым от его сигареты поднимается к потолку. Он ждал.

Когда ему наконец ответили, то сразу узнал голос на другом конце провода.

– Уитерби, послушайте! – рявкнул Дойл, не дав майору и слова сказать. – Мне кажется, я знаю, кто из людей ИРА напал на конвой.

– Откуда? – поинтересовался офицер.

Дойл передал ему свой разговор с рядовым Эндрюсом.

– У того, кого он видел, были поразительно яркие голубые глаза. Эндрюс утверждает, что именно на них обратил внимание, – продолжил Дойл.

– Но ведь этого явно недостаточно, – недоверчиво проговорил Уитерби.

– Посмотрите ваши паршивые досье, – вспылил Дойл. – Я думаю, это Пол Риордан.

– Неубедительно, Дойл, – произнес Уитерби. – Один-единственный свидетель, притом тяжело раненный. Мало ли что ему тогда могло померещиться. Его ранили, и...

Дойл перебил его:

– Послушайте, у вас есть что-нибудь другое? Черт бы вас побрал... Описание совпадает с приметами Пола Риордана. Пусть описание поверхностно, плевать. У меня, Уитерби, имеются предчувствия... И это все, чем я на данный момент располагаю.

– Ну, допустим, это Риордан. И что с того?

– Последние два-три года он состоял в боевой группе, которая действовала здесь и в Англии. Обычно он работает с двумя парнями, О'Коннором и Джеймсом Кристи.

– Согласно сообщениям, нападавших на конвой было четверо, – возразил Уитерби.

– Четыре человека нападало или сто четыре – какая, к черту, разница? Если я прав в отношении Риордана, держу пари, я также не ошибся и в отношении О'Коннора с Кристи.

– Хорошо. Допустим, вы правы. Что дальше?

Сделав последнюю затяжку, Дойл погасил окурок.

– У Кристи есть брат, Дермот, – продолжил он. – И тот сейчас отбывает десять лет в Лабиринте. У него можно узнать, где сейчас находится его братец. Если мне удастся найти Джеймса Кристи, я отыщу и Риордана.

– Вы полагаете, Кристи захочет говорить с вами?

– Я говорю весьма убедительно, когда мне это необходимо. А сейчас мне нужно, чтобы вы предоставили мне возможность наведаться в Лабиринт и переговорить с этим типом.

– Это не составит труда, – ответил Уитерби. – Надеюсь, Дойл, ваш план увенчается успехом.

– Пока вы не предложили ничего другого, для всех нас будет лучше, если так оно и случится. А так как вы с самого начала нуждались в моей помощи, можно с уверенностью допустить, что у вас нет никаких собственных идей. Так что цепляйтесь за мою, Уитерби.

– Могу я еще чем-нибудь вам помочь? – раздраженно спросил майор.

– Ага, – ответил Дойл. – Попробуйте держать кулак на счастье.

И он повесил трубку.