Текст книги "Мертвая голова"

Глава 21

Раздался легкий звон хрусталя. Официант, наливая вино, коснулся бутылкой бокала.

Чарльз Торнтон попробовал «Боллинджер» 1983 года и кивнул официанту. Тот наполнил бокалы сидящих за столиком мужчин. Затем поставил бутылку в ведро со льдом и исчез.

«Мортонс» на Беркли-сквер был относительно безлюден в этот час. Только девять или десять столиков наверху было занято, включая и этот, у окна, выходящего на площадь, где сидел сейчас Торнтон, потягивая шампанское. Окна были открыты, из них тянуло теплым ветерком. Торнтон принялся за еду.

– По какому случаю шампанское, Чарльз? – спросил его компаньон. – Мы что-нибудь отмечаем?

– Я люблю все самое лучшее, – сказал Торнтон. – И почему бы не лучшее шампанское? По восемьдесят баксов за бутылку – оно должно быть хорошим. – Он усмехнулся. – Кроме того, мне надоело «Перрье».

Джозеф Финли кивнул в знак согласия и пригубил свой бокал. – Как семья? – спросил Торнтон.

– Прекрасно. А твоя?

– Последнее время мама неважно себя чувствовала, и я отправил ее на Канарские острова недели на три. Бедняжка. – Он добродушно улыбнулся.

– А как та молодая особа, с которой у тебя роман? – спросил Финли, потягивая шампанское и пряча лукавую улыбку. – Как ее звали? Аманда?

– Увы, полная несовместимость, – ответил Торнтон, вскинув брови. – Ей не нравились некоторые аспекты моего бизнеса, если ты понимаешь, о чем речь. – Он пожал плечами. – В море плавает много другой рыбешки, Джо.

– А по какому случаю сегодняшний ужин? – спросил Финли. – Что-нибудь важное?

– Разве непременно нужен какой-нибудь повод? Я давно не видел тебя и подумал, что неплохо бы вместе поужинать. Нужен ли другой повод? – Он улыбнулся.

– Ты никогда ничего не делаешь просто так, Чарльз. Я работаю с тобой уже десять лет и хорошо тебя знаю.

Торнтон пожал плечами.

– Вообще-то есть и повод, – признался он. – Я планирую расширять свое дело.

– Ты всегда думал об этом. Значит, ты хочешь, чтобы я помог тебе добыть нужное разрешение? – спросил Финли.

– Нет, – ответил Торнтон, покачав головой, – мне нужно другое. Я думаю не о строительстве Я планирую конверсию. Я знаю одно подходящее место и знаю, что хочу с ним сделать. Я хочу открыть еще один ресторан.

– Но у тебя их уже пять, – заметил Финли.

– Шесть, – поправил его Торнтон. – И все они процветают. Но этот следующий превзойдет их всех.

– Что ты надумал?

– Нечто в японском стиле, – пояснил Торнтон. – Клуб и ресторан одновременно. Карате – это превосходно, но то же можно сказать и о японской кухне. Должен признаться, я никогда не любил эту чертову сырую рыбу, но вкусы меняются, не так ли? – Он улыбнулся. – Думаю, это будет здорово, особенно в самом центре Вест-Энда.

– Что это за место? – поинтересовался Финли.

– Ты хорошо его знаешь, Джо. Ты же его владелец. – Он глотнул из бокала. – Кавендиш-сквер. Трехэтажное здание на западной стороне площади. Это же твое здание, не так ли?

Финли водил указательным пальцем по краю бокала.

– Да, мое, – спокойно сказал он.

Торнтон улыбнулся.

– Я так и думал! – воскликнул он. – Тогда никаких проблем. Назови свою цену.

– Оно не продается, Чарльз.

– Что значит, не продается? – усмехнулся Торнтон. – Я же сказал, назови свою цену.

– А я сказал, что оно не продается.

Некоторое время они в упор глядели друг на друга. Улыбка исчезла с губ Торнтона.

– Мне необходимо это здание, Джо. Оно идеально расположено для того, что я задумал, – произнес он.

– В Вест-Энде есть другие места, которые ты можешь купить.

– Я хочу именно это, – настаивал Торнтон. – Что в нем такого важного для тебя? Если дело в деньгах..

– Деньги тут ни при чем. Я купил это место шесть лет назад за гроши. Сейчас я могу продать его в десять раз дороже. Но я просто не хочу его продавать, вот и все.

– Сколько ты за него хочешь? Стесняешься сказать, потому что тебе кажется, что я обижусь, да?

– Я не продам его ни тебе, ни кому-либо другому. И кончим на этом.

– Но что, черт возьми, ты собираешься с ним делать? – Торнтон повысил голос. Люди с других столиков стали оборачиваться. Он наклонился к Финли и заговорил тише: – Ты сидел с ним шесть лет без каких-либо доходов, без ренты. Какая тебе в нем польза? Я заплачу любую цену.

– Поищи где-нибудь еще, Чарльз, – сказал Финли ровным голосом.

Торнтон вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Хорошо. – Он поднял руки, как бы сдаваясь. – Мы оба деловые люди. Если не хочешь продавать, значит, у тебя есть на то причины. Но когда ты передумаешь...

Финли оборвал его.

– Я не передумаю, – сказал он вызывающе. – Это мое последнее слово.

– Ах уж эти последние слова! – Торнтон улыбнулся, сверкнув золотым зубом. – Мы снова поговорим об этом через несколько дней. Может быть, к тому времени...

Финли опять оборвал его.

– Мы можем говорить об этом каждый день в течение следующих пяти лет, – сказал он спокойно. – Мой ответ будет таким же. Здание не продается.

Торнтон холодно посмотрел на своего компаньона. Он крепко сжал под столом тяжелый кулак.

Глава 22

– Чертов ублюдок!

Услышав гневные слова с заднего сиденья «мерседеса», Колин Моран взглянул на своего босса в зеркало.

Чарльз Торнтон уставился в боковое окно машины отсутствующим взглядом.

– Извините, босс, но я не могу следовать дальше. Здесь светофор, – сказал Моран.

– Что? – спросил Торнтон. Он повернул голову и наткнулся взглядом на стриженый затылок Морана.

Его шофер был человеком мощного телосложения, с толстой шеей и короткой стрижкой, из-за которой его голова выглядела очень уж маленькой при таком крупном теле.

– Я говорю, что не могу тронуться, пока не загорится зеленый.

– Да я не об этом, – прошипел Торнтон. – Я об этой сволочи Финли. Я пытался за ужином провернуть одно дело, но он отказался.

Моран наконец выехал на Драйв и прибавил скорость.

– Это насчет того места на Кавендиш-сквер? – поинтересовался он.

– Да. Я предложил ему назвать свою цену, но он не продает это чертово здание. Что еще я могу сделать?

– Для вас важно заполучить это здание, да? – спросил Моран, словно бы сообщая боссу нечто, чего тот еще не знает – А Финли владеет им и не хочет продавать, так?

– Ты удивительно быстро схватываешь ситуацию, – проворчал Торнтон, – но, к сожалению, мне от этого никакой пользы. Финли наотрез отказал.

– Уберите его, – спокойно посоветовал Моран.

– Кто я, по-твоему? Бандит? – раздраженно выкрикнул Торнтон.

Моран оценивающе посмотрел в зеркало на своего босса.

– Я бизнесмен, – напомнил Торнтон. – Невозможно отрывать головы всякий раз, когда кто-то не хочет иметь с тобой дело – Он потер рукой подбородок – Конечно, иногда только это может выручить – Он вздохнул – К тому же Финли мне нужен.

– Для чего? – поинтересовался Моран.

– Он важная птица. У него много связей наверху. Архитекторы, советники. Он вхож в их круги. Если бы не он, я бы за последние годы многого не сумел бы сделать. Он проталкивал разрешения на строительство, урегулировал конфликты со строителями и тому подобное. Нет, я не хочу убирать его только потому, что он не продает мне это чертово здание.

– А почему бы тогда не поискать другое здание?

– Потому что мне нужно именно это. Оно занимает ключевую позицию.

– Но вы можете купить поблизости любое другое.

– Знаю, но.. Черт побери, что толку объяснять тебе проблемы экономики?

– Все же, я думаю, его надо убрать.

– А я думаю, что ты должен покрепче держать руль.

Торнтон откинулся на сиденье, опять уставившись в окно. Почему Финли так заупрямился насчет этого здания? Они проработали вместе много лет, но Торнтон не всегда понимал своего скрытного компаньона. Может быть, со временем он переменит решение? Торнтон не был в этом уверен. Он провел рукой по волосам. Конечно, он может найти другое здание, но это, на Кавендиш-сквер, как раз то, что ему нужно. А чего хочет Чарльз Торнтон, он обычно добивается.

Ладно, пока у него еще есть время. Финли может передумать. Торнтон нахмурился. Нет, Финли просто обязан передумать. Он улыбнулся про себя. Он заставит Финли подчиниться здравому смыслу. У бизнеса всегда есть психологический аспект, сказал он себе. Надо уговорить Финли. Возможно, просто предложить приличную сумму. «Назови свою цену». Но, черт побери, какие все-таки могут быть причины, чтобы не продавать это здание даже за хорошую цену?

Он даст ему еще пару недель, а потом снова заговорит с ним. Мы оба цивилизованные люди, можно же договориться.

Кроме того, подумал Торнтон, если этот ублюдок так и не продаст свое здание, придется переломать ему ноги.

Простая экономика.

Глава 23

Утром запах был еще более или менее терпимым. Но как только солнце поднялось повыше, вонь стала невыносимой.

Филип Уэлш взял мешок для мусора и взвалил его на плечо. При этом часть мусора высыпалась на тротуар. Один из его компаньонов, тащившийся позади с мешками в обеих руках, сбросил мусор ногой в канаву.

Было еще только шесть пятнадцать утра. Лондон возвращался к жизни. В прохладе раннего утра еще можно успеть что-то сделать, а потом навалится жара. Впрочем, уже сейчас, при легком дуновении ветерка, Филип чувствовал, как его спина покрывается потом. Он швырнул мешок в кузов машины и отошел в сторону, уступая место своему компаньону. Этот крупный мужчина вытер лоб тыльной стороной грязной перчатки, порылся в карманах и достал пачку «Мальборо». Он закурил сигарету и протянул пачку Филипу, но тот отказался.

Другой их компаньон, мужчина маленького роста, с рыжими волосами и морщинистым лицом, подошел к ним и тоже бросил свой мешок в машину.

– Говорят, что о людях можно правильнее судить по их мусору, чем по жилью, – сказал он, кивнув на мешок, который только что забросил. Из дыры в мешке высыпались использованные презервативы.

– Неужели ими набит весь мешок? – с ухмылкой спросил Филип.

– Если так, то кто-то провел веселенькую ночь, – заметил морщинистый мужчина, вытаскивая сигарету из протянутой ему пачки.

– К тому же чертовски изнуряющую, – добавил крупный.

Все трое рассмеялись.

– Вот что я вам скажу. – Морщинистый ткнул рукой в сторону безупречных фасадов на Белгрейв-сквер. – Богатые, они хуже всех. Чем богаче, тем извращеннее. Могу поклясться, что они все ходили в частные школы, все эти извращенцы.

Филип с удивлением слушал компаньона, произносившего обличительную речь.

– Воспитание снобизма и извращенности – вот что такое частные школы, – продолжал тот уверенно. – Единственные вещи, которые можно извлечь из обучения в частных школах, – это хорошая должность и интерес к сексуальным извращениям.

Выслушав речь морщинистого, его компаньоны громко расхохотались.

– Теперь понятно, почему Британией управляют так паршиво.

Шофер высунул голову из кабины и постучал по часам:

– Извините, что прерываю вашу беседу, но мне нужно вычистить другие мусорные ящики.

Морщинистый мужчина вскинул руку в нацистском салюте, и шофер убрал голову в кабину.

– Жалкий ублюдок, – буркнул морщинистый.

Втроем они продвигались вдоль улицы, собирая мешки с мусором, машина медленно ехала рядом.

Филип подошел к трем мешкам на верхней площадке лестницы, ведущей в подвал. Он потянулся к первому и отшатнулся, почуяв жуткий запах. Он отошел подальше, чтобы его не вырвало.

Запах был почти осязаемый. Мухи вились вокруг мешка и забирались внутрь. Филип увидел на черном пластике что-то белое и понял, что это червяк. «Чертовы мешки, должно быть, стояли на жаре дня два», – подумал он, берясь за один из них.

Вдоль улицы его напарники сносили в одно место мусорные мешки и ждали машину, чтобы забросить их в кузов. Филип решил, что он не справится один с этими тремя мешками.

Кроме того, от них шел такой жуткий запах.

Он потянул за третий мешок. Черный пластик порвался, мешок опрокинулся.

Изнутри вырвалась туча мух и зажужжала вокруг Филипа и вокруг лопнувшего мешка. Кругом было полно червей, расползающихся по тротуару.

И среди всего этого было еще нечто, чего Филип сразу не распознал. Согнутое пополам тело. Кожа синяя, местами покрытая запекшейся кровью. От вида этого тела, от жуткого запаха Филипа чуть не вырвало.

Потом он увидел голову, выкатившуюся на тротуар. Один мертвый глаз смотрел на него. Другого не было, в глазной впадине копошились черви.

У его ног лежало тело Марии Дженкинс.

Глава 24

"Дорогой Винс!

Ну, как ты там, старший братец? Могу поспорить, ты думал, что больше никогда не услышишь обо мне. А я вот она. Пишу это письмо около двенадцати утра. Я только что встала. Я почти всегда встаю поздно, потому что до вечера никаких дел. А вечером мы с другими девчонками выходим вместе. Здесь живут девушки из разных мест. На прошлой неделе я встретила девчонку из Сворда, не помню, как ее звали. Она была очень хорошенькая. Не знаю, куда она делась. Мы все держимся вместе, сколько можем. Никому из нас не нравится то, чем мы занимаемся. Мы ненавидим мужчин, с которыми имеем дело, но это единственный способ добыть деньги. Работы найти нельзя. Но все равно это лучше, чем дома. Теперь я уже никогда не вернусь и думаю, отец меня уже не примет. Если бы он знал, чем я занимаюсь в Лондоне, то сошел бы с ума. Ха-ха! Я не могу дать тебе своего адреса, чтобы ты мне ответил, потому что часто переезжаю. Я живу в Ислингтоне вот уже почти неделю, но нам опять придется переехать. Я и моя подруга Стиви думаем найти какое-нибудь жилье.

Я скоро напишу еще.

С любовью,

Джо".

Винс Кирнан сложил письмо и бросил его на кровать рядом с другими. Шесть писем, и все написаны за этот год. Последнее письмо было отправлено три месяца назад. С тех пор он ничего о ней не знал. Штемпели на конвертах свидетельствовали, что письма отправлены из разных частей Лондона: Пэддингтона, Кенсингтона, Ислингтона.

Иголка в стоге сена.

Все письма он получал не на домашний, адрес в Дублине. Она писала ему в оздоровительный клуб на окраине города, которым он управлял вместе со своим партнером. Партнер согласился вести дело один, пока Кирнан был в Лондоне. Дважды в неделю он звонил в клуб и спрашивал, нет ли каких-нибудь проблем. Впрочем, он доверял своему партнеру и был уверен, что все идет нормально. Сейчас он думал о более важных вещах.

Он не сказал ни родителям, ни кому-либо в семье, что едет в Лондон на поиски Джо. Родители не желали ничего о ней слышать, да и остальные родственники давно считали Джо отрезанным ломтем – с тех самых пор, как она была арестована в пятнадцать лет за то, что у нее нашли сигарету с марихуаной. Если бы и сейчас было опять что-нибудь такое же, не слишком серьезное...

«... Мы ненавидим мужчин, с которыми имеем дело».

Он стиснул зубы и перечитал письмо. Он чувствовал, что пот течет у него по лицу, но не стал его вытирать. Капля пота повисла у него на подбородке и упала на одно из писем, смазав, как слезой, чернила. Он промакнул влажное место простыней, встал и подошел к крохотной раковине. Открыв холодную воду, он низко наклонился и подставил под струю обе ладони.

Холодная вода приятно освежила его разгоряченное лицо. Он не вытерся, позволяя воде стекать с лица на грудь.

Без рубашки, в одних джинсах, он сидел на кровати, скрестив ноги, и поглядывал то на письма, то вокруг себя на маленькую комнату.

Стены пожелтели, краска потрескалась и облетела. Под раковиной расползлось зеленое пятно, ковер и половицы сгнили от постоянно капающей воды. Огромный радиатор на одной из стен был некрашеный и местами проржавел. Казалось, стоит потянуть за трубу, и она отвалится.

Солнечный день с трудом проникал через оконные стекла, слой грязи на них был такой толстый, что они сделались светонепроницаемыми. Трудно было угадать, когда же их мыли в последний раз. На окне болтались такие же грязные занавески, вдобавок еще и побуревшие от табачного дыма. Кирнан раздавил сигарету в пепельнице, тонкая струйка дыма уныло поползла вверх, в спертый воздух.

На старой деревянной тумбочке, кроме телефона, лежала пачка журналов: «Только для мужчин», «Международный клуб», «Мейфер», «Эскорт». Были и другие, специальные, контактные. Кирнана интересовали интимные колонки. В каждом журнале публиковались сотни или даже тысячи номеров, начинающихся цифрами 0896, и всевозможные обещания неземных удовольствий типа «Ваша рука на моей промежности». Кирнан открыл журнал «Международный клуб», пробежал глазами список девушек и дошел до телефонных строчек – «Жены, уличенные в употреблении нецензурных выражений», «Дай мне погладить его». Потом он просмотрел оставшиеся страницы, где печатались объявления, касающиеся видеофильмов: «Видеофильмы, вызывающие сильные ощущения. Гарантировано, что нет вырезанных сцен».

Кирнан покачал головой. Его не заинтересовала страница с предложением видеофильмов от Синди Траст, а также не обратил внимания на приглашение «потрогать чьи-то чулки» или послушать «трио в кровати». Наконец он добрался до страницы, которую искал.

Классифицировано.

Все номера начинались с цифр 071, 081 или с других, уже знакомых ему городских кодов. Кирнан обзвонил десятки таких телефонов и устал от обещаний автоответчиков передать его сообщение. Только несколько раз на его звонки ответили реальные живые женщины, что показалось даже странным в мире, где все записывается на пленку. Он уже вычеркнул полтора десятка номеров и добрался до строчки: «Найтсбридж. Предлагаю удовольствия на семь дней. Звонить Рут». Он взял карандаш с тумбочки и подчеркнул эту строчку, затем снял трубку и набрал номер. После двух гудков он услышал женский голос.

– Я по вашему объявлению, – сказал Кирнан. – Можно ли получить у вас некоторую информацию?

Он провел рукой по волосам, слушая, как женщина произносит явно отрепетированный ответ. Потом она спросила, обращался ли он раньше по этому номеру.

– Нет, – ответил он.

Она сообщила ему, что Рут можно найти у метро Найтсбридж. Блондинка, маленького роста с размерами 38, 26, 38. Цена двадцать фунтов за обычные услуги. Все другие требования могут быть оговорены лично. Звонить можно в любой день после часа дня.

Он положил трубку, зачеркнул этот номер и повел пальцем вниз по колонке.

Были номера в Бирмингеме, Лидсе, Манчестере. Был даже один в Милтон-Кейнс. Все это он пропустил. Его интересовали только лондонские номера.

Пот солеными струйками тек по его лицу. Он одной рукой смахнул каплю с подбородка, другой набрал номер.

Женский голос описал ему девушку: стройная, рост пять футов, блондинка. Ему также назвали и цену.

Кирнан повесил трубку, не дослушав, и пропустил еще несколько номеров.

Может быть, было еще безнадежней искать сестру по этим объявлениям, чем пытаться встретить ее в Сохо или на Кингс-Кросс. Но все равно. Стоило попробовать.

По следующему номеру ему предложили еще одну очаровательную блондинку. Она брала шестьдесят пять фунтов за полчаса и полтораста, если она приедет к нему в гостиницу.

Кирнан набрал еще три номера и бросил трубку. Довольно долго он сидел в бездействии, поглядывая то на стопку журналов, то на письма Джо.

Потом открыл очередной журнал и снова начал набирать номера.

Глава 25

Свет полуденного солнца ослепил его. После темноты кинозала это казалось просто невыносимым. Ник Райан достал из кармана и надел темные очки. Он искал среди поредевшей толпы, выходившей из здания кинотеатра, свою спутницу. И увидел ее неподалеку. В джинсах и тонкой майке, с чисто вымытыми блестящими волосами она выглядела старше своих тринадцати лет. Он улыбнулся, подумав о том, какой успех она будет иметь у мальчиков через несколько лет. Она оглянулась, увидела его и стала пробираться сквозь толпу. Они вместе перешли улицу и направились по Бейсуотер-роуд к Гайд-парку. Перебегая дорогу перед движущимся транспортом, она крепко ухватила его за руку. Райан в ответ стиснул ее пальцы, ощущая теплоту их прикосновения. Когда они были уже на другой стороне, у него перехватило дыхание. Он почувствовал боль, но постарался отмахнуться от нее.

– Я думал, ты захочешь побыть на воздухе в такой день, а не сидеть в кино, – улыбнулся он.

– Мне очень хотелось посмотреть этот фильм, – ответила она. – Спасибо, что сводил меня, папа.

Они шли рядом. Он обнял ее за плечи, поглаживая рукой ее шелковистые волосы. Свободной рукой он достал из кармана пачку сигарет, взял одну в рот и закурил.

– Тебе обязательно курить? – спросила Келли. В ее тоне чувствовались одновременно и беспокойство, и упрек.

Он удивленно взглянул на дочь, вынул изо рта сигарету, бросил ее на тротуар и раздавил ногой.

Она просияла.

– Ты довольна? – спросил он.

Келли кивнула.

Боже, как она похожа на Ким, подумал он. Некоторые жесты, выражение лица напоминали ему бывшую жену. Он вдруг осознал, как сильно по ней стосковался. Они направились через зеленое пространство к Серпентину. Трава была усыпана людьми, загорающими, играющими и даже устраивающими пикники. Больше всего тут было детей, самых разных, от грудных до подростков. Они кричали, смеялись и плакали. Теплый ветер разносил детские голоса по всему парку. Иногда в них врывался собачий лай.

Невдалеке стоял фургончик мороженщика. Келли дернула его за рукав и побежала туда.

– Пошли, пап! – крикнула она, обернувшись на бегу. – Ну, что же ты!

Он пустился за ней, стараясь не замечать усиливающуюся боль в груди. Он стискивал зубы, злясь, что именно сейчас опять дала себя знать эта пакость. Он приостановился и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Ему стало немного легче.

Келли уже стояла в очереди за мороженым.

Они терпеливо дождались своей очереди. Келли заказала два – с орехами и фруктовым соком, сунула одно Райану в руку и отошла в сторонку, ожидая, пока он расплатится.

Мороженое сразу же начало таять на солнце и капать ему на руку. Он облизал пальцы и догнал дочь.

– Если будет так же тепло... – начала Келли. – Мама говорит, что нам вовсе не обязательно уезжать на каникулы. Мы могли бы просто остаться дома.

– А куда вы собирались? – спросил Райан.

– Джо хотел повезти нас на Барбадос на две недели.

– Ты, кажется, не очень этому рада, Келли? – заметил Райан.

Она скорчила гримасу. Райан обхватил ее руками за плечи.

– Тебе там понравится, – произнес он не очень убедительно.

– Я уже сказала маме, что не хочу ехать.

– А что она?

– Она попросила меня не глупить. Она всегда говорит мне об этом: не глупи. Но что я могу поделать, если он мне не нравится.

Райан удивленно взглянул на нее.

– Но почему? Что в нем плохого? Он очень хорошо к тебе относится, не так ли? – Его голос еле заметно дрогнул.

– Да, он очень мил со мной, ласков. Дает мне карманные деньги, покупает вещи. Наверное, я очень неблагодарная, но что бы он для меня ни делал... – Она не закончила фразы.

– Ну и что? – настаивал Райан.

– Ну, не он же мой папа. А ты. Я не просила маму выходить за него замуж. Я не просила ее уходить от тебя. И никто не заставит меня смириться с тем, что случилось. – Она повернулась и посмотрела ему в глаза. – Почему вы с мамой перестали любить друг друга? – В ее голосе слышалась горечь.

Райан лишь несколько секунд смог выдержать ее осуждающий взгляд.

– Мы никогда не переставали любить друг друга, Келли. Дело совсем в другом, – сказал он, бросив в урну недоеденное мороженое.

– Это из-за твоей работы, я знаю...

– Тебе мама так сказала?

– Я до сих пор помню, как вы ссорились. Вот почему мы с мамой должны были уйти. Из-за твоей работы.

– Ты могла бы не уходить. Я не хотел, чтобы ты уходила. Ни ты, ни мама. Я этого никогда не хотел.

Он устало опустился на одну из скамеек. Келли уселась рядом.

– Тогда почему это случилось? – допытывалась она.

– Из-за моей работы, – буркнул он и тут же разозлился на себя. – То, чем я занимался, дела, в которых я был замешан, часто были небезопасными. Мама постоянно волновалась за меня и больше не могла этого выносить. Для вас обеих было лучше, чтобы вы от меня ушли.

– Как же это могло быть лучше, если вы любили друг друга? – спросила Келли с той убийственной логикой, которая присуща только подросткам.

– Ну, теперь что об этом вспоминать! Мама любит Джо. Она счастлива, и мы с ней ладим. Мы все еще друзья. И всегда ими останемся.

– И ты все еще любишь ее?

Райан перевел дух.

– Да, – произнес он спокойно. – Я люблю вас обеих. – Он прижал ее к себе, целуя в макушку. – Особенно тебя.

– Почему же ты не приходишь ко мне почаще? – тихо спросила она.

Опять эта жуткая логика, от которой некуда скрыться.

– Я стараюсь... Как только появляется свободное время...

– Но ты всегда занят, папа, – сказала она холодно. – И всегда будешь занят.

Она встала и пошла. Райан стиснул зубы и поспешил за ней. Правда причиняет боль, не так ли?

Черт побери, прошипел он себе под нос.