Текст книги "Космология монстров"

– Многие люди считают, что так и должна выглядеть успешная жизнь, – сказала Маргарет.

– А ты?

Ей захотелось солгать ему, сказать, что «да, это будет отличная жизнь», и предложить заткнуться, но ее гнев уже почти испарился, а в груди появилось какое-то новое ощущение, которое вдруг стало сложно игнорировать.

– Ты же хорошо меня знаешь. У меня был шанс на благополучную «успешную» жизнь, но я выбрала тебя. Я хотела приключений.

– Ты умнее меня, – ответил он. – Я копил деньги на гуманитарный колледж, но получил специальность инженера. Я хотел доказать, что сумею о тебе позаботиться и что мы никогда не будем нуждаться. Наверное, надо было быть смелее. Как ты.

«Дом с привидениями»… «Дома с привидениями» ассоциировались у Маргарет с тем похожим на волка существом, которого она увидела в самом конце «Дома страха» – с оранжевыми глазами и в красном плаще, которое указало на нее, словно пометив перед тем, как Гарри столкнул ее в пластиковую трубу. И той тварью, которая появилась за окном машины Пирса Ломбарда, после чего ей привиделся поток насекомых, вырывающийся из его лба. Она никогда не обсуждала с Гарри ни того ни другого. И никогда не рассказывала о снах с воем, волками и странными младенцами. Кажется, не стоит поднимать эту тему и сейчас.

– Ну, тогда скажи, – сказала она, крепче сжав его руку, – как строительство «Дома с привидениями» может что-то изменить?

– Пока не знаю, – ответил он. – Но я чувствую, что это важно. Как будто если я его построю, то пойму, что надо делать дальше.

Она повернула его лицо к себе.

– Тогда заключим сделку. Ты хочешь быть легкомысленным и строить то, что тебе нравится. Тогда мне нужно кое-что взамен.

– Что именно?

– Я тоже не очень счастлива, – призналась она. Затем глубоко вздохнула и высказала то, что ее мучило с того разговора с Джанет Рэнсом: – Я хочу получить диплом. Но я не смогу этого сделать, если у нас будут проблемы с деньгами. А это значит, у тебя должна быть работа, Гарри, даже если ты ее ненавидишь. В общем, договор такой: ты сможешь построить эту штуку, если тебе так хочется, но взамен продолжишь надевать галстук и бороться с пробками, пока я не закончу учебу и не найду работу. Ты сможешь сделать это для меня?

Что-то промелькнуло на его лице, но в тусклом свете было трудно понять, что именно.

– Думаю, да, – ответил он, и она вдруг поняла, почему его лицо, когда он лунатил, показалось ей таким знакомым.

На нем было точно такое же выражение, какое Маргарет увидела в тот вечер в «Доме страха», когда появилось существо в красном плаще. Глаза Гарри в тот момент были абсолютно пусты.

5

Она позволила Гарри позвать девочек и сообщить им новость в гостиной, пока разогревала для него на кухне мясной рулет.

– Ты собираешься строить целый дом? – спросила Юнис.

– Не «целый дом», тупица, – ответила Сидни. – Что-то похожее на твой батут на дне рождения.

– Сидни, перестань обзывать сестру! – потребовала Маргарет.

– Она выразилась грубо, но поняла верно, – объяснил Гарри Юнис. – Это только название. Я построю эту штуку в гараже, а потом мы все вместе установим ее во дворике.

– Значит, это будет, скорее, дворик с привидениями, – рассудила Юнис.

– Формально, да, – согласился Гарри. – Но если сделаем все правильно, люди и не поймут, что это обычный дворик. Они будут думать, что на самом деле видят монстров и призраков.

– А зачем нам пугать людей? – не поняла Юнис.

– Потому что пугаться – это иногда весело, – ответил Гарри. – И я уверен, что у нас получится. Я сам займусь проектированием и строительством, но вы можете придумать свои комнаты, если хотите, и я их построю.

– То есть я могу придумать что угодно, и ты это построишь? – спросила Сидни.

– В пределах разумного, – ответил Гарри.

– Я умею шить костюмы, – сказала вдруг Маргарет, удивившись самой себе.

Она не собиралась в этом участвовать, но обнаружила, что борется с главной проблемой своей взрослой жизни: она никогда не хотела иметь детей. А вот Гарри – наоборот. Маргарет надеялась, что появление первого ребенка каким-то образом превратит ее в настоящую мать, то есть в женщину, светящуюся гордостью за свой выводок. Но, к сожалению, роды как Сидни, так и Юнис оставили ее равнодушной. Она честно выполняла свой долг – нянчилась, играла, пела, читала и кормила, но никогда не испытывала к своим детям такой же глубокой и страстной любви, какую она ощущала по отношению к Гарри. Мысль о том, что все родители чувствуют то же самое и что на самом деле требуются годы, чтобы полюбить своих детей, могла бы послужить ей утешением, но Гарри плакал от счастья при рождении каждой девочки и искренне радовался, когда видел их после работы. Казалось, он нисколько не возражал против их вторжения в его личное время и пространство, и Маргарет понимала, что дочери не могут не ощущать разницу между его сердцем и ее собственным. Из-за этого она постоянно чувствовала себя немного ущербной и стремилась хотя бы внешне демонстрировать любовь.

– Ты уверена? – спросил Гарри с легким удивлением и благодарностью.

– Конечно, – ответила Маргарет.

В итоге остаток вечера они провели за кухонным столом, рисуя на бумаге разнообразные чертежи.

Мой отец-инженер был одержимым коллекционером и скрупулезным хранителем всяческих записей, поэтому большинство из этих чертежей сохранилось. Я храню их в папке, спрятанной в ящике своего письменного стола вместе с рисунками сестер, иллюстрирующими их собственные идеи: например, комната, заполненная кукольными головами, или комната, в которой вас будет преследовать мумия, или, наконец, моя любимая – комната, выглядящая совершенно обычной, словно вы добрались до конца «Дома с привидениями», но в какой-то момент гаснет свет и бестелесные голоса начинают нашептывать ужасную правду. В записях Юнис она называется «Комната гадких секретов».

В конце вечера Гарри собрал разрозненные бумаги с идеями и разложил их на кухонном столе. Затем потер подбородок и нахмурился.

– Что ж, у нас набралась целая куча разных страшных вещей, – сказал он. – Предлагаю сделать так: выбрать одну большую страшную идею, а из нее пусть исходят все остальные маленькие страхи. Мне кажется, – проговорил он, постукивая ластиком по бумагам, – что лучше всего устроить кладбище. Можно сделать фальшивые надгробия и установить черную шипастую оградку перед домом, а в задней части двора мы построим склеп из множества комнат. Каждая из них станет чьей-то усыпальницей или могилой. Можно сделать египетскую гробницу с мумией или, например, что-то похожее на надземные мавзолеи Луизианы.

– А почему в Луизиане не закапывают людей в землю? – поинтересовалась Сидни.

– Потому что Луизиана – это сплошное болото, – пояснила Юнис. – Когда людей пытаются хоронить, их оттуда вымывает. Они не могут там улежать.

Удивленные Маргарет и Гарри одновременно посмотрели на Юнис. Девочку, казалось, обескуражило внезапное к ней внимание.

– Это правда? – спросила Сидни.

– Да, – ответил Гарри, не сводя глаз с Юнис. – Откуда ты об этом узнала?

Юнис бросила виноватый взгляд на книжный шкаф в гостиной, затем понуро уставилась в стол.

– Не помню.

6

Жизнь потекла своим чередом. По утрам Гарри уезжал на работу, а Маргарет готовила документы для поступления в Техасский университет в Вандергриффе. По вечерам Гарри превращал кучу досок в сборные стены, полы и потолки. Сидни составляла ему компанию в гараже, надев детские защитные очки и делая домашнее задание, пока он измерял и пилил.

Сидни начала ходить на уроки балета, и вскоре Джанет Рэнсом сказала, что у нее прирожденный талант. Всякий раз, когда Маргарет заставала Сидни за отработкой пяти балетных позиций перед зеркалом в ее комнате, она замечала выражение какой-то яростной сосредоточенности на ее лице, почти экстатическое возбуждение. Казалось, она стремилась довести упражнение до полного совершенства и немыслимого изящества. С точно таким же рвением за свой новый компьютер взялась Юнис. Вернувшись из школы, она тут же бежала в комнату, садилась перед коричневой громоздкой клавиатурой и не отходила от нее до тех пор, пока ее не отрывали принудительно. Гарри очень удачно выбрал подарки – Маргарет никогда бы не додумалась до этого сама. Было больно осознавать, что хотя он целые дни проводил вдали от дочерей, все же чувствовал их потребности и желания лучше, чем она.

Что касается его собственных нужд, то доски у Гарри закончились раньше, чем он завершил основной каркас для Склепа, и после работы он принялся бродить по окрестностям, заброшенным строительным площадкам и домовладельцам, разбирающим ненужные заборы. Он накопил столько пиломатериалов, что забил ими почти весь гараж. Часть даже пришлось сложить в штабель во дворе рядом с домом, накрыв брезентом. Из пополненных запасов он выстроил еще больше стен и полов, то есть плоских неопасных щитов, которые складировал в гараже в виде тонких строительных блоков. Чтобы освободить пространство для своего проекта, Гарри и Маргарет пришлось оставлять машину на подъездной дорожке.

Какое-то время все шло великолепно, пока однажды ночью Маргарет не проснулась от пронзительного визга.

«Дети… – подумала она, выдираясь из последних розовых клочков улетучивающегося сна. – Дети кричат».

Она догнала Гарри, когда тот уже распахивал дверь в комнату Юнис и включал свет. Юнис сидела в постели, прижавшись всем телом к изголовью, и издавала тот ясный и совершенно ужасный звук тревоги, от которого замирает сердце любого родителя.

– Что случилось? – крикнул Гарри, перекрывая голос дочери. – В чем дело?

Он сел на кровать и взял в ладони ее лицо. Глаза Юнис напомнили Маргарет глаза ее мужа во время того случая на дне рождения. В них было что-то дикое и не совсем человеческое.

Юнис несколько раз открыла и закрыла рот, затем указала через комнату на окно, выходившее на задний двор.

– Там кто-то был.

– Что? – переспросила Маргарет.

– Вот сволочь… – пробормотал Гарри, затем протиснулся мимо Маргарет и выбежал из комнаты.

Не успел он выйти, как зашла ошарашенная после сна Сидни, со спутанными волосами, похожими на птичье гнездо.

– Что происходит? – спросила она.

– Ничего, милая, возвращайся в постель. Гарри, подожди! – крикнула ему вслед Маргарет.

А что, если во дворе действительно кто-то есть? А Гарри пошел туда без обуви и оружия.

– Я не вернусь в постель, пока кто-нибудь не объяснит мне, что происходит! – заявила Сидни.

На мгновение Маргарет захотелось дать пощечину своей агрессивной, непослушной дочери. Именно так поступила бы ее собственная мать. Но беспокойство пересилило мгновенную вспышку ярости, и она побежала вслед за Гарри. Он оставил раздвижную стеклянную дверь открытой и бродил по двору с фонариком в руке, водя туда-сюда лучом по земле.

– Возвращайся в дом к девочкам, – велел он.

– Может, стоит вызвать полицию? – спросила она.

– Да что случилось-то?

Сидни вышла вслед за Маргарет и встала позади нее, скрестив руки.

– Посиди с сестрой, – сказала ей Маргарет.

– Черт возьми, Маргарет, ты не могла бы вернуться в дом? – сказал Гарри.

Его просьба, безусловно, имела смысл. Учитывая обстоятельства, девочки не должны оставаться сейчас одни. Она пошла по патио, возвращаясь к двери, как вдруг тонкая острая боль пронзила свод ее стопы. Маргарет вскрикнула.

Гарри осветил ее фонариком.

– Что такое?

– Кажется, я на что-то наступила, – ответила она. – Ничего страшного.

Она проковыляла в дом, включила свет на кухне и села за стол, положив раненую ногу на левое колено. Стопа была такой грязной, что невозможно было хоть что-то разглядеть. Она провела по ней тыльной стороной ладони и почувствовала еще один укол боли. Значит, заноза.

Она доскакала до комнаты Юнис на одной ноге, как фламинго, и оперлась о дверной проем. Сидни сидела рядом с Юнис на кровати, держала ее за руку и что-то шептала. Увидев Маргарет, она замолчала.

– Сидни, принеси, пожалуйста, пинцет из верхнего ящика в ванной, – попросила Маргарет.

– Что происходит? – в который раз спросила Сидни.

– Скорей, Сидни, – сказала Маргарет. Затем почувствовала укол вины и добавила: – Я наступила на что-то во дворе и теперь не могу вытащить. Поможешь?

Сидни встала и пошла в ванную. Маргарет дохромала до кровати, села и поморщилась. Затем взяла Юнис за руку и попыталась улыбнуться.

– Папа что-нибудь увидел? – спросила Юнис.

– Пока ничего, но он ищет.

– Я правда видела человека, – сказала Юнис. – Ты же мне веришь?

Сидни вернулась с пинцетом, вовремя прервав их разговор. Юнис вместе с Маргарет опустились на пол, и Маргарет положила голову на колени Юнис. Сидни села на кровать, зажав стопу Маргарет своими коленями. Маргарет попросила Юнис держать ее за руки – не оттого, что нуждалась в поддержке, а просто чтобы чем-нибудь отвлечь дочь. Сидни быстро нашла занозу и извлекла ее со второй попытки. Она вышла из тела Маргарет с прощальным укусом.

– Готово! – торжествующе воскликнула Сидни, продемонстрировав матери пинцет.

– Держи крепко, – сказала Маргарет. – Не урони на постель сестры.

– Не уроню, – буркнула Сидни, вновь насупившись.

Маргарет взяла пинцет из рук Сидни и осмотрела предмет, зажатый между рычагами: длинный тонкий осколок зеленого стекла. Должно быть, от бутылки, которую Гарри разбил на той вечеринке несколько недель назад. Правда, с тех пор она много раз подметала патио. Как этот кусочек мог там сохраниться?

Маргарет помазала ранку «Неоспорином» и заклеила пластырем, затем отнесла осколок на кухню. Она хотела выбросить его в мусор, но почему-то передумала. Вместо этого она завернула его в целлофановую пленку для сэндвичей и спрятала в глубине ящика для кухонных полотенец и подставок для кастрюль. Она не понимала, зачем это сделала – просто почувствовала такую необходимость.

Гарри вернулся, когда она закрывала ящик. Он нахмурился, с его губ уже был готов сорваться вопрос.

– Нашел что-нибудь? – спросила Маргарет, чтобы его отвлечь.

Он положил фонарик на обеденный стол.

– Я обошел весь двор три раза, но ничего не увидел. Должно быть, ей приснился кошмар.

Потом они попытались вновь уложить девочек, но Юнис отказывалась верить, что ей это приснилось.

– Я точно знаю, что видела! – настаивала она.

– Иногда трудно отличить сон от яви, – сказала ей Маргарет. – Сны могут казаться очень реальными. Почему бы нам не поспать и не обсудить это завтра утром?

– А можно я посплю с вами? – спросила Юнис.

– Нет, – ответила Маргарет.

– Да, – одновременно с ней ответил Гарри.

– Тогда я тоже, – вмешалась Сидни. – Не оставаться же мне в одиночестве после такого!

Таким образом, вся семья Тёрнеров втиснулась в одну взрослую кровать. Девочки посередине, Маргарет и Гарри – по краям. Девочки заснули почти мгновенно, вскоре после них провалился в сон Гарри. Рядом с ним уютно устроилась Сидни. Однако Юнис все время брыкалась, и каждый раз, когда Маргарет начинала засыпать, по ее тазу, бедру, животу или спине стукало колено Юнис. Около четырех утра, устав от бесконечных нападений, Маргарет встала с кровати, сварила себе кофе и села перед телевизором. Она нашла какой-то старый черно-белый фильм, шедший по кабельному, о профессиональном гипнотизере, использовавшем лунатика для совершения убийств[15]15
  Судя по всему, речь идет о фильме «Кабинет доктора Калигари» (режиссер Роберт Вине), вышедшем в 1920 году, – знаковой для развития кинематографа классической картине, положившей начало так называемому немецкому киноэкспрессионизму. Считается первым «официальным» фильмом ужасов.


[Закрыть]. К тому времени, когда взошло солнце, Маргарет чувствовала себя еще хуже, чем когда лежала в постели без сна и терпела беспорядочные пинки дочери.

Гарри и дети вышли из спальни чуть позже шести, привлеченные запахами бекона и тостов. Разговоры за столом ограничились обычными просьбами – передай мне это, можно я возьму то и так далее. Маргарет проводила Гарри на работу, затем девочек в школу и, как только дом оказался в полном ее распоряжении, взяла метлу и совок и снова подмела бетонную площадку. А потом еще раз. И еще. После каждого прохода она заглядывала в содержимое совка, но видела в нем только грязь. Она понимала, что должна была испытать облегчение, но вместо этого стала ощущать лишь смутное беспокойство – словно упустила какой-то ключ или знак.

Наконец она прислонила метлу к стене дома и подошла к окну спальни Юнис. Маленькому квадратному оконцу следовало бы располагаться на уровне земли и освещать подвал, но конкретно оно было расположено довольно высоко. Заглянуть в него, не говоря уже о том, чтобы пролезть внутрь, мог только человек довольно рослый. И какой вообще в этом смысл, если в других спальнях стояли низкие полноразмерные окна? Может, потому, что это единственное окно, которое не видно с улицы? В любом случае нужна лестница, чтобы его открыть. Или огромная сила, чтобы подтянуться на одной руке, а второй копошиться с защелкой.

Она вошла в дом и убрала метлу. Затем достала стремянку и поставила на мягкую почву под окном, после чего взобралась на нее, чтобы осмотреть все повнимательнее.

Легкое болезненное чувство поднялось из глубин ее живота. В кирпичной кладке справа от окна она увидела три глубокие выбоины, а левая сторона рамы была отогнута наружу по меньшей мере на дюйм.

Маргарет ухватилась за оконную раму, чтобы не упасть, повернула голову, и ее вырвало в траву. Пальцы заскребли по неподатливому кирпичу, тело содрогнулось в конвульсиях, грудная клетка горела.

7

Когда Гарри вернулся с работы, она заставила его подняться наверх и осмотреть окно самому. Он провел пальцами по кирпичам, потрогал раму и опустил стекло.

– Ну, что-нибудь увидел? – спросила она его снизу.

Гарри слез на землю.

– Да, несколько дефектов кирпичной кладки, и рама немного отошла, но это еще ничего не значит. У каждого кирпича есть маленькие недостатки, а эти могли остаться еще со времен строительства. И рама, возможно, просто износилась. Не знаю. Я не следил за домом так тщательно, как следовало бы.

– То есть ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что не вижу оснований для паники.

Он сложил стремянку и понес ее обратно на место.

– Я понимаю, это звучит странно… – говорила она, следуя за ним через патио. – Но после того, что увидела Юнис прошлой ночью, не думаешь ли ты, что…

Гарри прислонил сложенную стремянку к стене и обернулся так быстро, что Маргарет пришлось сделать шаг назад.

– Господи! – сказал он. – Проклятие, тебе это еще не надоело?

Она отступила еще на шаг.

– Решила накидать мне выдуманных проблем? – поинтересовался он. – Заняться больше нечем?

– Ты что, совсем больной? – спросила она. – С каких пор это выдуманная проблема? Юнис что-то увидела, и окно выглядит странно. Ты действительно считаешь, что у меня просто истерика?

Он закрыл глаза и потер виски.

– Ну хорошо, ты права, – сказал он уже без прежней воинственности в голосе. – Но я осмотрел все прошлой ночью и ничего не нашел. Так что, если к нам не залетали по воздуху, то я вообще не представляю, как там мог кто-то оказаться. Пойми, Юнис – ребенок. Мы не можем позволить детским кошмарам влиять на нашу жизнь.

Договорив, он поднял стремянку и понес ее внутрь.

Маргарет не пошла за ним. Вместо этого она осталась на патио, села в пластиковое кресло и глубоко задумалась. В первый раз в жизни он повысил на нее голос и даже не подумал извиниться. Как он мог сказать, что не увидел ничего необычного? Он что, сошел с ума? Или же с ума сходит она?

8

Даже трудясь каждый рабочий день от ужина до сна и целыми днями по выходным, Гарри не успевал со строительством Склепа. С первой недели октября он стал работать до поздней ночи и спать на диване, если вообще спал. Он делал маски из папье-маше, изготавливал резиновых монстров, красил модульные стены и спорил с девочками об идеях их комнат, пока они совместно не остановились на сиротской усыпальнице для Юнис и могиле балерины-вампирши для Сидни.

Потом он принес домой баллончики с искусственной паутиной, маленькие упаковки с игрушечными жуками и пластиковые вампирские зубы. Аксессуары для Хэллоуина копились в гараже и перетекали на кухню, где Маргарет установила на столе швейную машинку. Она никогда раньше не шила всерьез – мать, конечно, учила ее, но у Маргарет сложилось впечатление, что это «низкая» работа для особых случаев (например, подшить порванную рубашку во время отпуска или на случай крайней нищеты). Маргарет удивилась и обрадовалась, когда обнаружила в себе настоящий талант к этому делу. Даже первые ее костюмы получались не хуже, а может, даже лучше, чем в магазине.

– Ничего себе! – сказал Гарри, когда она показала ему искусно сшитый белый костюм с длинными фалдами, который она сделала специально для него. Ткань была новой, но каким-то образом Маргарет сумела создать впечатление, будто костюм лет сто пролежал в могиле. А швы получились настолько кривыми, что прямо резали глаз. – Ты могла бы зарабатывать этим на жизнь.

Но ей не вполне удалось насладиться триумфом. Теперь ее рвало почти каждое утро. Она подсчитала: две недели задержки. Но сейчас приходилось много шить, и она решила отложить обдумывание этого вопроса на потом.

Наконец Гарри приступил к строительству во дворе. Он превратил свои модульные стены в лабиринт из комнат и коридоров. Он трудился каждый вечер после заката, приклеив к каске скотчем два фонарика, чтобы видеть, где долбить и сверлить. Когда работа начала затягиваться до позднего вечера, соседи стали жаловаться. Вместо того чтобы свернуть работы, Гарри привлек их в помощники для создания и подбора персонажей или, как в случае с Джанет Рэнсом, назначил ее «постановщиком движений» для актеров. Он нещадно льстил своим новым товарищам по заговору по поводу их собственных доселе не раскрытых талантов, и достаточно быстро они со строительством смирились (а, возможно, даже им увлеклись).

В дополнение к проекту во дворе Гарри начал строить плоскую платформу на вершине остроконечной крыши дома для установки там маяка.

– Я хочу, чтобы весь район – даже город! – увидел его и пришел к нам на Хэллоуин, – сказал он.

Когда Маргарет засыпала по вечерам, она слышала его приглушенный голос и шаги над головой. В полусне их можно было принять за шаги нетерпеливого гостя, расхаживавшего взад-вперед в ожидании приглашения войти.

9

За две недели до Хэллоуина Гарри взял выходной и повез всю семью в Тайлер, чтобы навестить свою мать Дебору в день ее рождения. Дорога заняла все утро. Это было немалое расстояние, испугавшее Дебору Тёрнер в тот день, когда Гарри и Маргарет впервые предложили ей поселиться в «Уирвуд-хоум».

– Вы же никогда ко мне не приедете, – сказала она. – Это слишком далеко.

В общем-то, ее слова оказались недалеки от истины. Маргарет и Гарри не всегда удавалось приезжать сюда хотя бы раз в два месяца, но «Уирвуд» был самым комфортным местом для длительного психиатрического лечения в Техасе. В нем имелись просторные одноместные апартаменты, роскошная, хорошо ухоженная территория, насыщенное активными занятиями расписание и прекрасный персонал, всегда готовый прийти на помощь в таких делах, как управление расходами, здоровье или фитнес.

Маргарет долго не решалась на то, чтобы поместить Дебору в «Уирвуд». Когда они с Гарри только переехали в Техас, Маргарет предложила ему, чтобы Дебора пожила с ними.

– Разве не так должны поступать любящие дети? – спросила она.

Гарри обхватил кружку обеими руками и надолго уставился на остатки кофе. Через некоторое время он сказал:

– Ты очень добра, но, кажется, не совсем понимаешь, о чем говоришь. Я думаю, ты… – Он замолчал и почесал подбородок. Затем постучал по брошюрке из «Уирвуда», лежавшей на кухонном столе. – Просто поверь, так будет лучше.

Деборе там понравилось. Она охотно заводила новых друзей, украшала свою комнату, всерьез увлеклась вязанием. Она казалась довольной жизнью, когда Гарри, Маргарет и девочки приезжали к ней, жалуясь только на то, что внучки растут слишком быстро между визитами.

– О нет! – говорила она, обхватывая ладонями их лица. – Прекратите так быстро расти. Немедленно!

Это посещение началось как обычно – с ритуальных объятий и восклицаний, за которыми последовало барбекю и торт за столом на лужайке для пикников. После обеда Гарри и девочки увлеклись игрой с одной из обитавших здесь собак – золотистым ретривером по кличке Дейзи. Они бросали друг другу теннисный мячик, и собачка носилась за ним, пытаясь поймать его в воздухе. Маргарет и Дебора остались сидеть за столом, любуясь на них и попивая сладкую газировку. Время от времени Маргарет украдкой бросала на Дебору взгляды, пока пожилая женщина не задала ей вопрос:

– Что у тебя на уме, милая?

– В смысле? – испуганно спросила Маргарет.

– Я стара, но не глупа, – ответила Дебора. – И не слепа. Я же вижу, что тебя что-то беспокоит.

Маргарет с трудом заставила себя произнести следующие слова. Сказанное вслух каким-то образом оживило ее страхи и сделало их реальными.

– Когда вы впервые узнали, – спросила она, – что… не совсем здоровы?

Дебора повернулась к ней лицом.

– С Гарри что-то не так? Или с девочками?

– С девочками вроде все в порядке, – ответила Маргарет, – но Гарри… В последнее время он ведет себя странно.

– У меня это началось еще в средней школе, – сказала Дебора. – Иногда мне казалось, что свет слишком яркий, а иногда – что звук слишком громкий. Это было похоже на похмелье, только без выпивки. Иногда я не спала целую неделю, а потом отсыпалась три-четыре дня подряд. Я не могла заводить друзей и поддерживать отношения. У меня случались дикие перепады настроения. В день свадьбы я вообще ничего не чувствовала, а на похоронах мужа хихикала. Иногда, когда я разговаривала с другими людьми, они говорили мне, что я несу полную околесицу. Но пока был жив Билл, он помогал мне справляться с болезнью и даже скрывать ее. Но после того, как он почил и остались только мы с Гарри, все стало намного сложнее. Мне казалось, что все люди в супермаркете таращатся на меня и говорят только обо мне. Читая ингредиенты на банке супа или глядя на дно кофейной кружки, я видела скрытые сообщения. – Она глотнула из стакана. – У меня даже был альбом для вырезок – всякие этикетки, газетные статьи, куча записок с работы. Я была абсолютно уверена, что кто-то пытается мне что-то сказать, просто я не могу понять, что именно. И вот однажды ночью полиция подобрала меня на обочине шоссе в десяти милях от дома. Я была босой, в ночной рубашке и понятия не имела, как туда попала. Гарри проснулся посреди ночи, увидел, что меня нет, и позвонил в службу спасения. Должно быть, я ушла из дома во сне. Как иначе это можно объяснить? Остальное ты, наверное, знаешь: больницы, лекарства… Какое-то время Гарри пришлось жить у дяди с тетей.

– Гарри никогда мне об этом не рассказывал, – ответила Маргарет.

– Я не удивлена. О том времени тяжело вспоминать нам обоим, – ответила Дебора. – Ни один ребенок не должен оставаться один на один с психически больным родителем. – Она моргнула, глядя на собственные колени, и Маргарет взяла ее за руку.

Наверное, она не сможет рассказать о недавнем поведении Гарри. Что бы ни произошло потом, но Маргарет придется справляться с этим в одиночку.

Вместо этого она спросила:

– С тех пор вам больше не кажется, что вы получаете секретные сообщения?

Дебора улыбнулась натянутой, невеселой улыбкой.

– Нет.

– А что вы собирались с ними делать? Еще тогда, когда получали?

Пожилая женщина на мгновение задумалась.

– Ничего такого, что имело бы смысл. Собственно, поэтому люди и называют это «безумием».

10

Обратно в Вандергрифф они выехали около пяти. Девочки дремали на заднем сиденье, а Маргарет и Гарри слушали радио. Маргарет вспоминала свой разговор с Деборой, вновь и вновь прокручивая в голове ответы пожилой женщины. Она была так поглощена своими мыслями, что не заметила, как Гарри нахмурился и стал тереть виски, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. Примерно в полутора часах езды до дома он вдруг судорожно вдохнул, свернул на обочину и остановился так резко, что Маргарет дернулась вперед, вжавшись в ремень безопасности.

– В чем… – начала она, как вдруг руки Гарри взлетели с руля. Одна врезалась в окно, другая ударила Маргарет по голове. Она качнулась вправо, скорее, от испуга, чем от боли. Проснувшиеся девочки закричали. Ноги Гарри судорожно подергивались, он беспорядочно жал на педали, взревывая двигателем. Из глубины горла вырывались негромкие булькающие звуки, словно он тонул. Внезапно его выгнуло, и он ударился затылком о подголовник.

Приступ! Разум Маргарет ухватился за это слово, как за спасательный круг. Что же делать? В фильмах люди всегда кладут что-нибудь человеку в рот, например деревянную ложку. Но где она найдет тут ложку? Черт, черт, черт! Девочки уже визжали, и от этого становилось только хуже.

– Тихо! – прикрикнула она на них. – Дайте мне подумать.

Тело Гарри обмякло, и он склонился вперед, прижавшись подбородком к груди и закрыв глаза. Девочки притихли. По щекам Сидни текли слезы, каждый ее вздох сопровождался соплями. Глаза Юнис были сухими, но она сильно побледнела. Гарри сделал несколько глубоких вдохов через открытый рот, затем вытер лицо рукавом. Маргарет вдруг осознала, что сидит, прижав одну руку к своей груди, а другую к плечу Гарри. Она заставила себя его отпустить.

Гарри открыл глаза, еще раз судорожно вздохнул и посмотрел на Маргарет.

– Где мы? – спросил он.

11

Оставшуюся часть пути до дома машину вела Маргарет. Она оставила Юнис и Сидни с Рэнсомами, а сама отвезла Гарри в отделение неотложной помощи в мемориальную больницу Вандергриффа. Они просидели несколько часов в переполненном приемном покое, прежде чем их отвели в смотровую. И только в три часа ночи к ним заглянул врач и пообещал, что осмотрит их сразу, как только освободится.

– Забери девочек и отдохни немного, – сказал Гарри. – Я позвоню, когда до меня дойдет очередь.

Маргарет ни за что не призналась бы в этом, но она была рада уйти. Ей нужно было побыть одной. Она поцеловала мужа в соленый лоб сухими губами и ушла за девочками. Затем привела их домой и, успокоив ласковыми обещаниями, уложила в постели. После чего поставила будильник на пораньше, чтобы позвонить с утра в школу и отпросить их с занятий.

Самой ей не спалось. Она пощелкала телевизором, но не нашла ничего интересного. Тогда вопреки остаткам здравого смысла она взяла с полки Гарри антологию под названием «Великие американские истории ужасов». Раскрыв оглавление, она тут же увидела хорошо знакомое ей название: «Пес» Г.Ф. Лавкрафта. Она понимала, что лучше поставить книгу обратно на полку, но не смогла удержаться от того, чтобы не прочитать рассказ снова – впервые с 1968 года. В этот раз ее особенно поразил следующий фрагмент:

«…в нашем одиноком доме словно поселилось некое злобное существо, природу которого мы не могли угадать, и с каждым днем демонический лай, разносившийся по продуваемым ветрами пустошам, становился все громче и громче. 29 октября мы обнаружили в мягкой земле под окном библиотеки ряд следов, совершенно не поддающихся описанию…»

– Ты должна помочь папе.