Текст книги "Фиолетовый рассвет"

Нельсон смешно посмотрел в мою сторону, продолжив текст: «Я понимаю, девочка, я не тот самый». Потом Нельсон запел припев тем самым голосом, которому я так поражался. Он улавливал каждую ноту исполнителя и заботливо глядел на меня, успевая следить за дорогой. Его отцовский взгляд согревал. Мне становилось комфортнее находиться на сиденье «тойоты», будто бы из памяти стёрлись последние неприятные события.

Под конец песни, мы буквально орали её на всю машину, и я даже несколько раз прокашлялся, когда мой язык случайно заплёлся. Нельсон посмеялся и легко вздохнул, еле слышно цокнув языком.

– Куда мы едем? – спросил я, опустив стекло, чтобы вдохнуть свежий аромат. Удивительно, но воздух пах иначе, нежели в самом городке.

– На другую сторону леса – ответил отец, обгоняя автомобиль впереди нас.

Когда мы шли на обгон, я заметил, что в машине сидела семья Синглтонов. Наверное, поехали проведать родственников – предположил я, помахав Маркусу рукой. Затем наш автомобиль перестроился на нужную полосу. На телефон пришло уведомление с сообщением от друга. Он интересовался, куда мы решили поехать, и я с живо описал ему предстоящую охоту. Отправив улыбчивый смайлик, Маркус поделился своими делами. Оказалось, я был прав – они действительно ехали к родственникам.

Переписка закончилась фразой: «Рад, что ты помирился с отцом». Такое чувство, будто о нашей ссоре знал весь город, а не только мой друг.

– Поездка займёт около часа – произнёс Нельсон Баркер, внимательно наблюдая за дорогой. – Поспи, а то всю добычу в твои мешки под глазами сложим.

Я улыбнулся на его упрёки и тихо вздохнул. Мы преодолели территорию леса и проехав пару километров, свернули направо. Дорога была асфальтирована. Странно, куда она могла вести? Я попробовал закрыть глаза и уснуть, но любопытство съедало меня. Вскоре я опять увидел знакомые деревья, чьи стволы имели оранжево-коричневый оттенок, а остренькие иголки напоминали о кисловатом привкусе во рту, когда в детстве я на спор съел пару маленьких веточек хвои.

От осознания, что я уехал из города, где была вся моя жизнь, мне становилось немного грустно. Меня грела мысль: я уезжаю не навсегда и ближе к вечеру буду дома. Становилось немного легче. Чем дальше серебристая «Тойота Фораннер» увозила меня от Форест-Вейла, тем больше я понимал, насколько мне важна Лия и воспоминания, связанные с ней. Откровенно говоря, Лия успела стать неотъемлемой частью моей юношеской жизни, и я был рад, что встретил её. Мне грели душу образы с того самого дня, когда я впервые увидел новенькую скромницу. Как она испуганно зажималась возле окна, как с нескрываемым интересом смотрела на меня в спортзале, залитым солнечным светом. Всё это позволяло ощутить несказанные чувства, и сердце готовилось вот-вот воскликнуть: «Чёрт, как же я счастлив!». Только порывы эйфории напрочь обрывало новое правило – я обязан держаться от неё подальше. Я ругал себя, хоть сам не мог понять, какая неведомая сила управляла мной вчера, и почему Лия не сбежала сразу, когда я начал к ней приближаться.

Сон так и не соизволил явиться. Меня увлекало занятие воспроизводить в памяти отголоски всплывающих моментов. Кажется, именно сюда мы ездили, когда мне было тринадцать. Отец свернул на накатанную временем дорогу и вскоре вблизи показались деревья. Сначала редко, потом их стало значительно больше, и мы въехали в самую гущу леса.

Нельсон остановил автомобиль, немного отъехав от грязно-бежевых линий, стремительно уходящих вдаль. Я вышел из машины и хруст высохших веточек под ногами вернул меня в реальность. Похоже, сладкие мысли о фиолетовых глазках придётся отложить. Подняв голову, я стал рассматривать высокие и величественные деревья. Птицы летели прямо над нами и их далёкие очертания завораживали мой взгляд. Он следовал за их безупречными движениями.

Нельсон в это время доставал ружья из багажника, проверял их на работоспособность, что-то складывал в свою боковую сумку и изредка наблюдал за мной. Я прошёлся вдоль дороги, изучая местность. Убедившись в безопасности, я вернулся назад и застал отца закрывающим машину.

– Ну что, готов? – Нельсон подал ружьё.

– Да… – я пробубнил себе под нос, ощущая в руках старенькое ружьё, которым ещё мой дед по маминой линии учил стрелять отца. После свадьбы родителей, дедушка сразу нашёл общий язык с избранником Сандры за счёт времени, проведённом на охоте. Помню, дедушка даже сказал мне: «Ничего так хорошо не показывает характер человека, как ружьё в руках» – а затем он потрепал мои волосы и улыбнулся. Оглядывая лес, я мимолётно ощутил его присутствие и вздохнул.

С тех пор, Нельсон Баркер так и не стал искусным охотником, а скорее стал любителем, которому нравилось выезжать раз в год пострелять для забавы. Мне же подобная участь предстала только сегодня. Я никогда не стрелял из ружья самостоятельно, хоть каждый раз ездил с ними, начиная лет с семи. Сандра вместе с бабушкой строго запретили отцу и дедушке давать мне оружие, зная о моей невнимательности. «Не дай бог кого-нибудь из вас пристрелит!» – ужаснулась бабушка. А сейчас, странное ощущение посетило меня, будто я стал повзрослевшим для этого дела.

Лианы, обвитые вокруг толстых стволов и громоздких веток, немного покачивались от прохладных потоков ветра. Высокие папоротники порой были настолько непроходимыми, что я пару раз чуть не распрощался с ружьём, случайно выронив его по пути. Отец стал сомневаться на мой счёт, но я твёрдо заявил: «Больше такого не повторится».

Мы блуждали второй час, ориентируясь по навигатору в телефоне. На удивление, нам встречалась только тишина и больше ничего. Казалось, лес опустел, и в нём нет ни единой живой души, кроме наших. Птицы… и те улетели, будто бы в лесу не безопасно.

Наконец, вышедши на местность, где папоротник рос не густо, я обрадовался. В Форест-Вейлских краях папоротников почти не было и лесные прогулки не доставляли таких хлопот. Я остановился, прислушиваясь к шороху неподалёку от нас. Отец шёл впереди на расстоянии нескольких метров. Вероятно, его внимание тоже что-то привлекло. Интересный звук зашуршал где-то в кустах справа, заставив мой взгляд подчиниться и наблюдать. Массивное животное двигалось неподалёку, тяжело дышало. Я напрягся, а руки машинально сжали ружьё, потянувшись к прицелу.

Еле слышный фырк резко сменился бешеным рёвом. Он показался мне настолько жутким, словно здесь пробудился сам ад. Разнёсшись ветром сквозь гущу леса, звук прикоснулся ко мне, пробирая тело до мурашек. Я не смел отвести взгляд и неподъёмно застыв на месте, смотрел прямо в дрожащие кусты.

Нельсон так увлёкся охотой, что даже не обернулся проверить, рядом ли его любимый сын. Сглотнув слюну, я вытаращил глаза, когда из-за кустов выскочил громадный двухметровый олень! Выставляя вперёд длинные худые ноги, блестящие изящной стройностью, он пролетел мимо меня. Я был настолько поражён увиденным, что не заметил странностей. Спустя мгновение вспышка шока стала тухнуть, и я увидел его фиолетовую шерсть, переливающуюся под лучами солнца. Далее взгляд скользнул вдоль шеи, и глаза разглядели удлинённую морду, на которой не было и намёка на то, что этот олень являлся обычным. Вместо милой мордашки величественно красовался оголённый череп, а там, где должны были быть глазные яблоки, струился яркий фиолетовый свет.

«ЧТО ТЫ ТАКОЕ…?» – испуганно пронёсся голос внутри.

Из черепа, как из плодородной почвы, выросли огромные ветвистые рога, пропитанные песней страха и оцепенения. Их острые кончики словно могли разрезать воздух. Мои глаза видели подобное впервые. Удивление, перемешанное с паническим испугом, вдавило меня в землю. На секунду показалось, что я попал в параллельный мир, где обитали сказочные существа. Но как бы страшно не было это осознавать, я сейчас находился в той реальности, в которой прожил все свои шестнадцать лет.

Присутствие животного заставляло чувствовать некую пустоту души. Он одним мгновением вобрал внутрь себя каждый атом моего организма и унёс за собой в глубины старого леса. Жгучий привкус мистики переплетался с умиротворением осеннего леса. Меня передёрнуло. Олень скрылся среди многовековых деревьев, а я стал ощущать новый запах. Он по пятам следовал за оленем. Запах был резким и сильным, чем-то похожим на ментол, и мой нос начал неприятно холодеть.

Я стоял в онемении до тех пор, пока отец не заметил моего отсутствия.

– Что ты застрял? – подойдя, отозвался Нельсон. В моих глазах блестела неизвестность.

– Всё в порядке – я промямлил. Не стоило бы рассказывать отцу, чему я стал свидетелем.

– Тогда идём, там птица кружит. Думаю, успеем выстрелить – Нельсон аккуратно взял меня за предплечье и повёл за собой, как маленького ребёнка.

Мне было страшно. Наверное, не смогу уснуть ещё неделю после увиденного. Но сейчас рядом находился отец, и я чувствовал себя в безопасности. И если бы олень выскочил снова, то Нельсон парочкой выстрелов повалил бы его мускулистое тело наземь, но… его вид… кажется, и сто выстрелов не хватит, чтобы лишить жизни, если она вообще у него имеется.

Вдруг он был призраком? Или ещё хуже, живой легендой, которой пугали возле костра? В моей голове возникало столько вопросов, и ни на один из них я не получу ответ. Если он вообще существует.

Через пол часа эмоции немного приутихли. А я по-прежнему не доверял окружающей обстановке. Не отходил от отца, оборачивался, пытался уловить быстро промелькнувшие движения.

Но их не было.

Нельсон упустил птицу, и мы пробовали выйти на её след. И вот, после тщательного осмотра каждого ближайшего клочка территории, послышался редкий вороний крик. Он терялся в гуще леса и слышался вновь.

– Ну и зачем нам ворона? – недовольно вздохнул я, всё это время надеясь поймать что-нибудь получше.

– На другое меня не хватит – посмеялся отец. – Я здесь лишь для того, чтобы проверить свою меткость.

После смерти деда мы и не надеялись на хорошую добычу. Именно он раньше выбирал места для охоты и ухитрялся найти крупных животных. Я не старался перенимать у него опыт, ведь во мне всегда жило ощущение, будто бы для этого есть целая вечность. «Он ещё успеет научить меня» – та самая мысль, на которую я больше не поведусь.

Вороний крик исчез. Нельсон выругался матом, а потом опомнился и сказал, что это плохо. Слышен был лишь взмах птичьих крыльев. Лес тотчас стал казаться ещё более пустым, и я почувствовал себя одиноким среди громадных секвой, внимательно смотрящих со всех сторон.

Я перевёл взгляд на отца. По движению его глаз стало понятно: он нашёл ворона. Нельсон почти не дышал, сосредоточившись на цели. Не понимаю, зачем ему тогда сдался этот несчастный, но не остановил его, когда он прицелился.

Всего одна напряжённая минута решила судьбу невинной пташки. После громкого выстрела мы услышали жалобный вороний крик. Он упал среди гнилых папоротников и сломанных веток, перестав шевелиться.

Мы подбежали и заметили его, лежащего в положении, совсем не свойственном живому существу. Нельсон первым подался вперёд, я следовал сзади. Я хотел узнать, как выглядит то, на что мы потратили несколько часов нашей жизни.

– Дэйв, гляди – произнёс отец чутким голосом. И кажется, я расслышал в этих нотках недоумение.

– Что там? – я присел на колени перед убитой.

– Ты такое видел? – Нельсон приподнял поломанное крыло.

Фиолетовые перья, испачканные в непонятной жидкости, переливались в лучах солнца. Сначала я подумал: «Показалось, это бред». Но почуяв железный запах, я сглотнул слюну.

Мы с отцом переглянулись. Нас обоих увлекал факт того, что в наших краях завелись необычные и редкие виды пернатых. Только этот же самый факт заставлял насторожиться. Мы опять взглянули на бездыханное существо, оно закрыло глаза и застыло.

– Заберём чудо природы с собой, а потом подумаем – решил Нельсон. Его грубоватый голос всегда звучал уверено и громко. Я покорно послушался.

Отец протянул руки, чтобы аккуратно поднять фиолетового ворона, но в этот самый момент внутри мёртвого тела что-то пробудилось. Птица вытаращила глаза, затрепыхалась по земле, издавая прежний вороний крик. Мы онемели от шока, и не моргая, смотрели на происходящее. Ворон взмыл вверх вольными крыльями и закричал о своём воскрешении. А после скрылся за вековыми деревьями, оставляя за собой лишь запах птичьей крови.

– Что это было, чёрт возьми?! – Нельсон почувствовал, как страшная недосказанность окутывает со всех сторон.

Разве я знал ответ? Я ведь вместе с ним впервые увидел подобное. Быть может, я бы и рассказал ему обо всём, если бы сам разбирался. А я лишь испуганный свидетель. Свидетель, которого зацепило увиденное. Свидетель, который считал, что фиолетовый ворон и фиолетовый олень – взаимосвязаны.

Думаю, Нельсон поверил бы мне. Новость о мистическом олене не удивит его сильнее, чем новость о фиолетовом вороне. Я не стал посвящать Нельсона в эти дела, желая разобраться во всём самостоятельно.

Домой я ехал молча, обдумывая произошедшее. Когда колёса «тойоты» остановились, я вышел и направился в дом. Нельсон смотрел мне в след, и для приличия, я должен был хотя бы обернуться и помахать в знак прощания, но я этого не сделал.

Фиолетовый олень и ворон внушали мне только одно: я столкнулся с чем-то необъяснимым. Мне предстоит выяснить, что это такое. И я выясню, во что бы это ни стало!

Глава 9

Прошёл месяц. Изменение многих вещей обернулось для меня не в лучшую сторону. Теперь я чувствовал себя отстранённо и повержено. Неужели бездействие тоже могло означать действие?

Утро декабря пробудило меня розовым восходом солнца. Я нащупал будильник рукой и случайно уронил его на пол. Тот разбился и замолчал. Запах холода по всей комнате вынуждал завернуться поглубже в одеяло. Ночью был сильный ветер, а я плохо закрыл окно. Странно, что Сандра не пришла в комнату исправить мою проблему, пока я спал. Единственное объяснение её отсутствия – ночевала у своей матери.

Пересилив желание остаться в постели, я поднялся на ноги. Отыскав тапочки под кроватью и вяло доплетясь до окна, я закрыл его. Ночной ветер совсем смёл снег с пушистых тёмно-зелёных веточек, оставив лишь маленькие редкие снежинки. Но и они исчезли, стоило солнцу коснуться лучами.

Неужели я пошёл против самого себя и выиграл? Не представляю, как я смог побороть внутреннее желание каждодневно разговаривать с ней. Однако, после моего ухода, жизнь Лии Бенсон стремительно наладилась. Она немного раскрепостилась, перестала испуганно озираться по сторонам на переменах и смогла спокойно ходить домой. Теперь уже не в моей компании.

Я накинул рюкзак на плечо и вышел, ощущая холод пустых улиц. Хоть сам холод и начал исчезать, я продолжал чувствовать его внутри себя. Он растекался по венам, вместе с музыкой в наушниках. Музыка старалась бороться с ним, но проигрывала. За последнее время я стал чаще уходить в себя, отдаваясь рассуждениям в голове, полностью забывая о реальности. Реальность стала не самым приятным для меня местом. К сожалению, здесь произошло то, о чём я и подумать не мог.

Я шёл по привычной дороге, смотрел на привычные пейзажи. Те же улыбчивые соседи, смотрящие на тебя с нескрываемым интересом, тот же Рейнард Макбрайд, живущий в обнимку со своим пикапом, те же хвойные деревья, величественные секвойи и провода на столбах. Ничего не могло поменяться за месяц, кроме меня. Я стал другим, и увы, мне не особо нравилось моё обновление.

Зайдя на территорию, я увидел новую парочку Форест-Вейлской школы – Этана Бриггса и Лию Бенсон. Мой друг приклеился до Лии сразу, как понял, что место не занято. Дэви Баркер потерпел поражение и сдал свои позиции – видимо Этан и ждал подобного. Внутри меня просыпалось чувство несправедливости, я видел их теперь каждый день. Даже Маргарет Джозеф стала реже ходить в обществе Лии, но бывали моменты, когда они ходили втроём: Лия, Этан и наша учительница математики.

Этан Бриггс встречал Лию по дороге в школу, провожал после неё. Их чаще замечали на прогулках, и до моих ушей долетали сплетни. Жители городка удивлялись и посмеивались над тем, что я не осилил «скромняшку» и передал её во владение более достойного юноши.

Теперь и Этан был причислен к предателям. Он прекрасно знал о моих чувствах, но поступил, как тварь. Меня приводило в бешенство видеть их. Это удар ниже пояса. Я мог ворваться и разрушить построившуюся идиллию. Однако, я помнил о своём долге – делать Лию счастливой и не доставлять ей неудобств.

«Но как же так получилось, что они начали общение? Почему Лия не отвергает его так же, как отвергала меня?» – эти вопросы мучали первое время.

Затем я всё осознал…

«Ты не маленький мальчик, Дэви. Она просто не питала симпатий» – понял я, и боль разрезала мою душу. Холод врывался в раны, но теперь его нечем лечить. Я замёрз, а пламя непонятного чувства догорело дотла.

Быть может, Этан отомстил мне таким образом за свою сестру, или тоже питал любовь к беззащитному созданию. Я не знал, что навредило нашей многолетней дружбе. Если она вообще существовала.

Я прошёл мимо парочки и даже не посмотрел на Лию, в то время она заметила меня сразу. Но я не надеялся, что она заговорит со мной. Пустые надежды могли сильно ранить меня в будущем. Я не хотел этого и пришлось смириться с нежеланным фактом: «У нас ничего не получилось».

Так считала одна сторона меня, а вторая напрочь отбрасывала эти мысли. Я не хотел уступать место очередному подонку. Я бы врезал ему, но первая сторона оказывалась сильней.

На людях я держался достойно и уверено – это участь популярного мальчишки. Нельзя позволить обществу понять, что ты слаб. Сразу затопчут.

– А потом я сказал ему: «Вот твои деньги, проваливай» – смеялся Этан, пропуская Лию первой войти в кабинет. Сочувствие проснулось сразу, стоило услышать заезженную историю Бриггса про продажу бейсбольных бит. Такое ощущение, будто у Этана больше историй не было.

Между ними пробежала искра – сложно не заметить. Лия тепло относилась к нему, а он делал всё возможное ради её улыбки.

Уже месяц они сидели рядом, и кажется, даже парты пододвинули поближе. Я впервые в жизни пожалел, что сидел недалеко от неё. Решение вернуться на своё законное место немного помогло отвлечься. За парту Этана так никто и не сел, и я оставался в гордом одиночестве.

– Дэйвик, здесь свободно? – произнёс кто-то сбоку шутливым тоном.

– Теперь – всегда.

Майкл Брэдли серьёзно не видел пустующую парту в классе? Или прикидывался? В любом случае, я хоть и не долюбливал его персону, но чьё-то соседство мне явно бы не помешало. Он накинул рюкзак на спинку стула и уселся на бывшее место Этана, уставившись на меня.

– Позволь узнать… – Майкл перевёл взгляд в ту точку, которую так внимательно изучали мои глаза некоторое время назад. – Почему вы не общаетесь? Из-за Шерри?

– Не думаю.

Его чуткие карие глаза перескочили в мою сторону, и он сделал ещё более увлечённое лицо, чем было до этого.

– Тогда что же произошло? – Майкл облокотился на руку, усердно дожидаясь ответа.

– Разве ты не наслышан о городских сплетнях? – я говорил уверенно, так что вряд ли бы он заподозрил о моих переживаниях.

– А разве сплетням можно верить? – он усмехнулся.

– Тогда верь скандальной истории с Шерри Бриггс – я развёл руками.

От дальнейших расспросов спасла миссис Джозеф с внеплановым тестом. Попросив нас двоих раздать задания, она стала объяснять порядок решения третей задачи. Майкл с пренебрежением раскидал листы по партам и уселся назад. Однако, мне понравилось, что он избавил меня от контакта с новой парочкой и самостоятельно подал задания обоим.

– Ты не забыл? – спросил он, как только я присел на место.

Я посмотрел на него в непонимании.

– Посиделки у костра с гитарами. Ты же придёшь?

– Обязательно.

Мы собирались к семи часам вечера. Я надел под бомбер тёплую серую толстовку, и отшлифовал корпус гитары до блеска. Уложив волосы и побрызгав шею приятным ароматом духов из композиции нот мускатного ореха и ванили, я перекинул ремешок гитары через плечо.

На улице недавно стемнело. Хоть погода и наладилась, но холодок всё равно чувствовался в воздухе. Когда я подошёл к назначенному месту, пробравшись через хвойные стволы, все уже были в сборе. Комфортные беседы на философские темы среди старшего поколения совсем не привлекали моих сверстников. Они сидели по одиночке, не понимая, как начать разговор. Стоило мне только показаться на виду, тут же послышались оживлённые приветствия. Это подняло мой настрой, я уселся между двумя девчонками, заставляя их покраснеть от удивления.

Бриггсы и моя неудачная попытка любви к счастью сюда не пришли. От этого становилось немного спокойнее. Возможно здесь постарался Майкл, желая помочь мне отвлечься.

Ребята выглядели весёлыми, словно их сердца переполнялись счастьем. Я сидел на старом бревне, закинув одну ногу на другую. Пальцы поглаживали новые струны, я слушал треск костра и улыбался.

– Сыграешь? – наконец преодолев шоковое состояние, произнесла милая девочка рядом.

– Не вопрос, детка – я подмигнул, опять вызвав на её лице эмоции смущения.

Аккорды излюбленной мелодии разлились по пространству. На миг прекратился философский разговор и трое мужчин внимательно посмотрели на меня.

Прекрасное умение совладать голосом доставшееся от отца, позволяло мне цеплять людей за живое. Они с замиранием вслушивались, а я гордился своими генами. Если бы не Сандра, наверное, я начал бы презирать своё умение петь, ведь оно делало меня похожим на отца. Но сейчас я исполнял любимую песню, которую услышал четыре года назад, и не испытывал ненависти к Нельсону.

Сначала я пел тихо, почти шепча, но стоило мелодии приобрести свои краски, я разлился очарованием мягкого тенора. Помнится, несколько знакомых, услышав моё исполнение «blackbear – idfc», шутили про то, что я пою песню точь-в-точь, как в оригинале. Я не верил, но после записал голос на диктофон и убедился в их правоте.

– У меня к тебе сильные чувства, но я веду себя так, словно мне всё равно – пропел я.

Отвлечься от мыслей у меня не вышло. Я не испытывал жгучей боли, ведь сохранившийся образ её не приносил. Больно было от новой Лии, совсем не похожей на ту, которая мне нравилась.

Милая девчонка, попросившая сыграть на гитаре, заворожённо глядела на меня. Иногда наши взгляды касались друг друга, и она опять краснела, но уже не отводила глаза. Их светлый цвет отражал отблески костра, а широкие зрачки выдавали нескрываемый интерес. Но я даже не захотел узнать имени, потому что я вряд ли бы его запомнил.

Комфорт… Растворившись в песне и забыв о себе самом, я пел, перестав замечать происходящее вокруг. Мелодия меня уносила, я наслаждался нахлынувшими волнами удовольствия. Лишь когда горло пересохло, мне пришлось остановиться и нарушить идиллию, создавшуюся здесь на некоторое время.

– Мне так понравилось! Спасибо-спасибо-спасибо! – захлопала в ладоши милая девчонка. – А ты научишь меня играть также? – наверное, все девочки превращались в мурчащих кошечек, когда хотели забрать меня в рабство любви.

До ужаса приторный способ не действовал, а наоборот, вызывал отвращение. Сбежать я не мог и постарался выглядеть доброжелательным, ни сколько от того, что она меня попросила, сколько от того, что за нами завистливо наблюдали остальные парни.

– На самом деле, тут даже делать нечего – я передал ей гитару и усадил поближе к себе, перекинув руку через плечо, чтобы взяться за её нежные пальцы. – Только учти, тебе придётся распрощаться с мягкими подушечками. Начнёшь играть – они потвердеют, а ещё… мозоли, болевые ощущения и уставшие кисти. Ты всё ещё хочешь? – мой тон был ласковым, и кажется, производил на неё немыслимое впечатление.

Она не растерялась.

– Хочу.

– Тогда смотри – произнёс я в пол голоса ей на ушко. – Кладёшь гитару вот так, а пальчики держишь вот здесь. Научишься совладать инструментом, а играть за тебя будет сердце.

От волос милашки исходил манящий персиковый аромат. Я вдыхал его, прикусив губу, заставляя других девочек гореть от ревности. Она понимала своё выигрышное положение и наклонившись на меня, продолжала слушать урок.

Мы попробовали начать с лёгкой мелодии, состоящей из нескольких аккордов. Я показал правильный порядок действий, она повторила.

– Быстро учишься – засмеялся я.

– У меня хороший учитель – улыбнулась она, посмотрев мне в глаза.

Наши лица находились на достаточно близком расстоянии, и я чувствовал её трепетное дыхание. Идеальная возможность поцеловаться – решила она, и потянулась к моим искусанным губам.

Весёлую болтовню ребят прервал внезапный голос Майкла:

– Дэйвик, сыграем дуэтом? – если он продолжит называть меня так, я поймаю его поздним вечером и ударю. Однако, Майкл спас от участи нежеланного поцелуя, и я сжалился.

– Давай! – девочка вот-вот бы меня коснулась, но я повернулся в сторону одноклассника.

Майкл играл ничем не хуже меня. Я повернулся к милой девочке и забрал принадлежащий мне инструмент. Наши гитары сплелись в единой мелодии, создавая новое и более прекрасное звучание, не способное повториться одной гитарой. Все девочки обратили на нас внимание, забывая о своих юношах и мы заиграли ещё мелодичней.

Повсюду кружился мрак. Он обволакивал деревья, каждую ветку и каждый силуэт, находящийся неподалёку. Огненный свет побеждал тьму в каких-то местах, и я мог разглядеть лица, заинтересованно смотревших на нашу совместную игру.

Мне кажется, Майкл пытался переиграть и выделиться на моём фоне, словно находил в этом дуэте поединок, а не совместные усилия сделать мелодию яркой и насыщенной. Мне не понравилась подобная выходка, и я посмотрел в его карие глаза с некой победой, будто он проигравший.

– А помнишь песню, которую ещё Томас Синглтон играл? – по взгляду хитрых глаз стало понятно: он что-то затеял.

– Ещё бы – ответил я, наиграв первые три аккорда.

Мой победоносный взгляд выводил Майкла из себя, он старался скрыть напряжение и начинал фальшивить. Милая девочка захихикала, начав перешёптываться со своей подругой. Значит, я занял лидирующие позиции. И не захотел останавливаться.

Сжигая взгляд в костре, я вспоминал Томаса. Кто-то легонько толкнул меня и заставил посмотреть на Майкла. Тот сидел в окружении четырёх девиц, восторженно наблюдавших за ним. Он укусил одну из них за шею, вызывая игривый смешок. Другие девочки пытались

обращать на себя внимание и донимать его обиженными голосочками. Но ему было плевать, он хотел победить меня, и уж слишком старался, что это раскусил бы даже самый неопытный взгляд.

Майкл всегда был человеком «для вида», желавшим доказать всем вокруг, что он лучший, хоть и пустой внутри. Его поведение ужасно меня бесило, и я старался хоть немного понизить эту слишком высокую планку.

Огонь трещал. Звук сливался с песней, создавая опять же, новое и особенное. Я вдохнул прохладу, переплетённую с запахом костра и моего парфюма. Исполнив последний аккорд с особой душевностью, я до того взбудоражил сидящих людей, что они соскочили со своих мест и оживлённо захлопали в ладоши. Кто-то даже заплакал.

– Дэйв! – обратил на себя внимание один мужчина из троицы. – Ты талантище! Никогда не прекращай играть, пожалуйста!

– Спасибо, мистер Синглтон – проронил я, глядя на отца Томаса.

– Дэйвик, а я думал не вспомнишь проклятую мелодию – усмехнулся Майкл, окутанный ласковыми ручками нимф.

– Иногда люди не оправдывают наших ожиданий – уверенно ответил я, посмотрев прямо ему в глаза.

Эти посиделки устраивались в честь покойного брата Маркуса Синглтона – Томаса. Томасу было столько же лет, сколько и мне сейчас, когда его бездыханное тело обнаружили в лесу со странным выжженным следом ладони в области сердца. Дело по убийству так и не раскрыли, убийца успел скрыться, оставив за собой душераздирающую историю.

Раньше Томас был самым популярным гитаристом в нашем городке. А теперь, мы уже восемь лет собирались большими компаниями в честь славного паренька, который стал другом для каждого из нас.

Несомненно, мы верили – Томас всё ещё с нами. Он здесь. Остался в той самой синей гитаре, что лежала у меня на коленях. В памяти ненарочно всплыл момент, когда он мне её подарил.

Был вечер, неестественно тёплый для зимы, а я, как обычно, пропадал у Маркуса во дворике. Мы играли в снежки и никак не могли расстаться друг с другом. Я задерживался допоздна, потому что ждал прихода Томаса. Видя вдали силуэт, освещённый фонарями, я бежал сломя голову и радостно смеялся.

– Ну что, идём играть на гитаре? – восклицал Томас, оглядывая родного брата и меня.

– Я не хочу! – отзывался Маркус.

После каждого отказа, Томас смотрел на меня. Не было и дня, чтобы я не поиграл с ним. Во мне горело желание хотя бы подержать гитару в руках, нежели сыграть на ней что-то.

– Ну тогда пошли – Томас был приятен не только внешне, но и внутренне. Я слышал это в его красивом мальчишеском голосе.

Мы садились в беседку на заднем дворе, Томас брал в руки ту самую синюю гитару и начинал исполнять ту самую мелодию, что Майкл обозвал проклятой. Я всегда удивлялся, как искусстно и гениально Томас мог совладать ей. Мне хотелось стать похожим на него.

– Томас, Томас! Дай сыграть! – я не выдерживал, пытаясь отобрать у него гитару.

– Хорошо, держи. Только аккуратней… – говорил он, наблюдая, как мои детские ручки начинали дрожать.

Я совершенно не умел играть и мучал струны, пытаясь скривить хоть что-то похожее. Добрый парень смотрел на меня, а в его глазах отражалась любовь. Я был ему, как брат. Он любил меня, как брата. Томас хотел передать свои навыки Маркусу и всячески пытался привить любовь к гитарам, но Маркус отказывался и постоянно убегал.

– Не держи гитару на весу, когда сидишь – смеялся он. – Вот так будет удобнее. И главное, Дэви, ты должен играть не пальцами, а сердцем. Запомни: сердцем, а не пальцами, понял? – говорил Томас, поставив гитару на моих коленях в правильное положение.

– Понял!

Тот вечер стал последним, когда Томас Синглтон учил играть меня. Навечно застряв в моей памяти, он проигрывался на повторе. Почти каждый день, а во время посиделок громкость воспоминания усиливалась. Смешанные чувства. Будто ты ещё там, но тебя больше нет в той реальности. Теперь ты здесь, но Томас остался там. Навсегда.

Потихоньку приобретая какие-то навыки, я радовал своего учителя.

– Дэвид, когда ты достигнешь моего возраста, будешь играть лучше меня – в карих глазах блеснули искорки гордости.

– Ты правда так думаешь? – отозвался я, с тем же радостным настроением. Честно, мне не особо верилось, что через восемь лет я превзойду этот идеал. И не верится до сих пор.

– Я в этом убеждён.

Отдав гитару и выпрыгнув из беседки, я побежал домой. Меня ждали родители.