Текст книги "Заговор Моцарта"

ГЛАВА 7

Западный Оксфордшир, деревня Астон

Когда они доехали до спящей деревушки, уже сгустились сумерки. Бен велел таксисту остановиться на площади в центре. Они купили кое-какие продукты в магазине и вызвали местное такси, чтобы проехать две мили до Лэнгтон-холла.

Вдоль длинной извилистой дорожки, ведущей к особняку, стояли припорошенные снегом ивы и дубы. На фиолетовом небе темным силуэтом выделялись печные трубы и остроконечная крыша, на которой поблескивала в лунном свете изморозь. Где-то рядом ухнула сова.

Отперев тяжелую дубовую дверь, Ли торопливо набрала на вделанной в стену панели код, чтобы выключить сигнализацию, потом зажгла свет.

Бен оглянулся, рассматривая восхитительные резные панели и широкую лестницу.

– Симпатичное местечко…

Его голос эхом отдался в пустой прихожей.

– Будет симпатичным, если довести до ума, – ответила Ли и вздрогнула. – Вот только холодно очень. Котел такой же древний, как сам дом, и отопление не работает.

– Ерунда. Я камин затоплю, быстро согреемся.

– Спасибо, Бен. Дрова в сарае.

Ли провела его в большую кухню с полом из каменных плит. Бен положил пакеты с покупками на стол, убедился, что старинный замок на двери в кухню исправен, и тихонько открыл ящик буфета – ага, то, что надо. Он незаметно сунул большой мясницкий нож под куртку.

– Пойду дров принесу и осмотрюсь. Запри за мной дверь.

– Что…

– Не волнуйся, осторожность еще никому не помешала.

Ли послушалась: в замке легко повернулся большой железный ключ. Шаги Бена затихли в дальнем конце коридора.

Ли открыла бутылку вина, купленную в деревенском магазине. В кладовой нашлись стаканы и кое-что из кухонной утвари. Сняв с крючка тяжелую чугунную сковороду с длинной ручкой, она поставила ее на газовую плиту и, улыбаясь про себя, вытащила упаковку яиц.

Как странно: после стольких лет Бен снова рядом. Когда-то она его любила – любила настолько, что подумывала отказаться от еще не начавшейся карьеры певицы.

«Он тебе понравится», – однажды сказал брат и оказался прав: новый армейский друг Оливера был не похож на остальных парней. Ли только что исполнилось девятнадцать, и Бенедикт – как его представили – был на четыре года старше. Улыбчивый смышленый юноша разговаривал с Ли так, как не разговаривал еще ни один парень. Раньше Ли думала, что любовь с первого взгляда всего лишь сказки, но с Беном именно так и получилось. С тех пор она ни в кого не влюблялась и прекрасно помнила каждый день из пяти месяцев, что они провели вместе.

Интересно, Бен сильно изменился? Внешне он остался почти таким же, разве что лицо немного похудело от забот да прибавилось на нем морщинок – причем хмурых больше, чем улыбчивых. Физически Бен до сих пор в превосходной форме – и все же изменения заметны. Раньше он был мягче и нежнее, иногда даже выглядел уязвимым. Теперь от этого и следа не осталось. За прошедшие пятнадцать лет Оливер рассказывал сестре про друга достаточно много. Ли знала, что Бен видел жуткие вещи, да и сам, скорее всего, кое в чем принял участие. От такого жизненного опыта неизбежно остается след в душе. Порой Ли замечала холодный блеск в голубых глазах, ледяную твердость, которой там не было раньше.

Они поели, сидя на коврике перед камином в необставленном кабинете. Бен развел огонь, и в комнате – самой маленькой в огромном особняке – скоро потеплело. Отблески пламени плясали на дубовых панелях. В темных углах громоздились нераспакованные коробки с вещами.

– Ужин из яичницы и дешевого вина – да у тебя солдатские вкусы! – ухмыльнулся Бен.

– Поработал бы с мое каждый божий день, научился бы ценить все, что делается быстро и просто, – улыбнулась в ответ Ли.

Бутылка вина наполовину опустела. Ли расслабилась. Она уже много дней не чувствовала себя так раскованно и теперь молча смотрела в огонь, загипнотизированная пляшущими языками пламени.

Бен тоже молчал, наблюдая за Ли. Он хорошо помнил последний раз, когда они сидели вот так у камина, – пятнадцать лет назад. Беи и Оливер получили отпуск и вместе поехали в Билт-Веллс. Ллуэллины жили в старом купеческом особняке – дряхлом и потерявшем былое великолепие: Ричард Ллуэллин перестал следить за домом с тех пор, как дела его мастерской по реставрации антикварных пианино покатились под гору. Бен лишь мельком видел отца Ли и Оливера, добродушного дородного старика с седеющей бородой, красным от чрезмерной любви к портвейну лицом и печальными глазами вдовца.

Однажды вечером за окном шел ливень и ветер завывал в трубе. Оливер, вырвавшись на неделю из казармы, по его собственному выражению, «отправился на поиски красоты». Ричард Ллуэллин, как обычно, сидел в своем кабинете, углубившись в старые книги и документы.

Бен остался наедине с Ли у камина, в котором жарко пылал огонь. Они негромко разговаривали весь вечер – именно тогда и случился их первый поцелуй. Не так уж много поцелуев за ним последовало…

Бен улыбнулся про себя, стряхивая грезы и разглядывая отблески огня на лице Ли: она все такая же, ни время, ни слава ее не изменили.

– О чем ты думаешь?

Ли подняла на него взгляд.

– О тебе.

– Что именно обо мне?

– Ты был женат? Нашел себе кого-нибудь?

Бен помолчал.

– С моим образом жизни это слишком сложно. Наверно, я не из тех, кто становится примерным семьянином.

– Значит, ты ничуть не изменился.

Он промолчал, почувствовав укор в ее словах.

– Я долго тебя ненавидела, – тихонько призналась Ли, глядя в огонь. – За то, как ты со мной обошелся.

Бен по-прежнему молчал.

– Почему ты не пришел тогда? – Ли посмотрела ему в глаза. – Я любила тебя.

– Я тоже тебя любил.

– Правда?

– Правда.

– Вот только армию ты любил еще больше.

– Ли, я был молод. И думал, что знаю, чего хочу.

Она перевела взгляд на огонь.

– Я ждала тебя в тот вечер после выступления. Я так радовалась: ведь это был мой дебют! Я думала, что ты в зале, и старалась для тебя изо всех сил. Ты сказал, что зайдешь ко мне в гримерную и мы вместе поедем на вечеринку. И не пришел. Исчез.

Бен не знал, что сказать.

– Ты разбил мне сердце. Может быть, ты этого так и не понял.

Бен погладил ее по плечу.

– Мне очень стыдно за то, что я сделал. Я не мог об этом забыть и часто о тебе думал.

– Извини. Не стоило мне ворошить прошлое. Что было, то было.

Они помолчали. Бен подбросил в камин полено, и в дымоход взвились оранжевые искорки. Что тут еще скажешь?

– Я очень скучаю по Оливеру, – внезапно призналась Ли.

– Я тоже, – ответил Бен. – Жаль, что мы в последние годы так редко виделись.

– Он часто о тебе говорил. Бен покачал головой.

– Зачем его понесло на озеро?

– Никто толком не знает. Единственный свидетель – дама, с которой он провел вечер.

– Кто она?

– Мадлен Лоран, жена какого-то дипломата. Из-за этого даже скандальчик вышел, и кое-кому не терпелось прикрыть расследование. Подробности случившегося довольно расплывчаты.

– Так что все-таки произошло? – поинтересовался Бен.

– Насколько я знаю, они были на какой-то вечеринке – официальное мероприятие с кучей важных персон. Понятия не имею, где именно и кто еще там присутствовал. Если и были другие свидетели, они, скорее всего, не стали светиться.

– Официальное мероприятие для важных персон? – повторил Бен. – Не похоже на Оливера.

– Он пошел вместе с этой женщиной. Она заявила, что Оливер ее буквально преследовал, а муж вечно где-то пропадал. На вечеринке было море шампанского, ну, Оливер и угостился на славу.

– Да, это он мог, – кивнул Бен.

– Они танцевали и пили шампанское. Она тоже набралась, но все-таки меньше Оливера. Мало-помалу дело дошло до того, что он захотел с ней уединиться: по словам свидетельницы, он настаивал, что отвезет ее в гостиницу, где они бы сняли номер на двоих.

– А в спальню не проще было ускользнуть?

– Наверное, нет.

– Не похоже на Оливера. Он никогда не садился за руль пьяным.

– Я тоже так подумала, – согласилась Ли. – Но он побил машину по дороге в гостиницу – я своими глазами видела повреждения.

– Он был на своем стареньком «миджете»?

– Да, и здорово его разбил: капот весь вмят, будто машина в стену врезалась.

– Если он появился в гостинице пьяным на разбитой машине, то должны быть и другие свидетели, – заметил Бен.

Ли покачала головой.

– До гостиницы он не доехал. Похоже, им стало невтерпеж, и они остановились в тихом местечке где-то по дороге.

– Возле озера?

Ли кивнула и помрачнела.

– Там-то все и произошло. По словам женщины, Оливеру взбрело в голову покататься на льду.

– Вот уж это и вовсе на него не похоже!

– Я тоже так думаю, – кивнула она. – Однако, судя по всему, именно так все и было. Его осенила дурацкая идея, и он пошел на лед. Женщина сначала тоже хотела повеселиться, потом ей это надоело, и она вернулась в машину. И заснула.

– Странно. Напилась настолько, что ее сморило, зато потом припомнила кучу подробностей?

– Я рассказываю тебе с ее слов. Нет никаких доказательств, что все было именно так.

– Оливер полез на лед до или после секса?

– Она утверждает, что так далеко дело не зашло.

– То есть доехать до постели в гостинице ему было невтерпеж, но при этом он решил сначала покататься по льду?

– Да уж, – согласилась Ли. – Я тоже подумала, что бред какой-то получается. Хотя если Оливер нализался…

Бен вздохнул.

– Ладно, рассказывай, что было дальше.

– Женщина проснулась от холода. Она думает, что прошло примерно полчаса. – Ли помолчала, со вздохом закрыла глаза и пригубила вино. – Вот и все. Она осталась одна – Оливер не вернулся.

Бен пошуровал в камине, молча обдумывая услышанное. «Черт побери, Оливер! Ведь учили же тебя, что нельзя делать такие глупости! Болван бестолковый, и как тебя угораздило? Какая глупая смерть!»

– А чем он вообще занимался в Австрии?

– Собирал материалы для книги.

Бен отложил кочергу и обернулся.

– Какой еще книги? Художественной?

– Нет, книга про Моцарта.

– Биография, что ли?

– Да нет, про жизнь Моцарта уже миллион раз писали. Оливер хотел написать про его смерть.

– Странную тему он выбрал. Впрочем, я-то про Моцарта ничего толком не знаю.

– Олли был очень увлечен этим вопросом. Постоянно присылал мне свои заметки, держал в курсе дела. Я спонсировала его исследование, наверное, поэтому он считал себя обязанным отчитываться. Мне вечно не хватало времени все это прочитать, а когда он… в общем, после несчастного случая я так и не собралась с духом, чтобы их просмотреть. Оливер отправил мне посылку в самый день смерти… – Ли опустила голову и, отхлебнув вина, продолжила: – Однако в последнее время меня не оставляет мысль, что я должна завершить то, что он начал.

– То есть дописать его книгу?

– Да. В память о нем. Я привезла все его заметки из Монте-Карло. Они лежат в одной из коробок. – Ли показала на груду вещей в углу, – Как тебе идея? Очень глупо звучит?

– Наоборот, прекрасная мысль. Ты уверена, что сможешь закончить книгу?

– Я певица, а не писатель, – ответила Ли, – Хотя тема очень интересная, и надеюсь, у меня получится. Возможно, даже на пользу пойдет – поможет примириться с потерей брата.

Бен кивнул и наполнил стаканы. Бутылка опустела. Пожалуй, пора доставать вторую.

– Так что там насчет смерти Моцарта? – спросил он. – Про нее ведь вроде бы давным-давно все известно.

– Ты имеешь в виду версию о завистливом сопернике-композиторе, который его отравил? – хмыкнула Ли. – Старье. Придумали сказочку и растрезвонили о ней на весь мир.

Бен поднял стакан, разглядывая пляшущие языки пламени сквозь багровую жидкость.

– Ну а Оливер что об этом думал?

– Он говорил, что в результате исследований открыл совершенно новые обстоятельства смерти Моцарта, именно поэтому книга имеет огромное значение.

– Так кто же убил Моцарта?

– Насколько я поняла, Оливер считал, что убийство – дело рук масонов.

– Те самые ребята в фартуках и с закатанной штаниной?

Ли недовольно посмотрела на Бена.

– Оливер относился к этому вполне серьезно.

– Да зачем масонам вытворять такие глупости?

– Из-за «Волшебной флейты».

– Той оперы, про которую ты говорила? Может, расскажешь поподробнее? Или я сам должен догадаться?

– «Волшебная флейта» проникнута масонской символикой, – терпеливо объяснила Ли. – Она выдает секреты, которые масоны поклялись хранить в тайне.

– А Моцарт-то откуда эти секреты знал?

– Он сам был масоном.

– Надо же, впервые слышу. То есть он распустил язык и поплатился головой?

– Вот именно. Правда, подробностей я не знаю.

– Интересно было бы почитать такую книжку, – улыбнулся Бен. – И как Оливер умудрился все это раскопать?

– С помощью находки отца. Помнишь?

– А, письмо… – вспомнил Бен.

– Да, – кивнула Ли. – Именно на нем все и основано. Поэтому Оливер хотел назвать книгу «Письмо Моцарта».

Бен открыл было рот, но зазвонил мобильник Ли.

– Ли Ллуэллин, – сказала она, вытащив телефон из кармана.

Из трубки послышался мужской голос. Ли нахмурилась.

– Я уехала из «Дорчестера». – Пауза. – Я в своем загородном доме, в Лэнгтон-холле… А в чем дело?

Бен не слышал слов собеседника и внимательно вглядывался в Ли.

Она вытаращила глаза.

– Господи… Целиком? – Пауза. Ли занервничала. – Ничего не тронули? Нет… Ладно… – Новая пауза. Ли провела рукой по волосам. – Хорошо. Да, конечно… Спасибо, что позвонили.

Ли со вздохом отложила телефон.

– Ничего себе… – пробормотала она.

– Кто это?

– Полиция. Моя квартира в Лондоне… ее перевернули вверх дном.

ГЛАВА 8

Вена

Сержант полиции Маркус Кински обладал безошибочной зрительной памятью. Заметив в толпе на площади знакомое лицо, он доверился интуиции и последовал за женщиной в темно-синей шали и таком же берете. Вещи были неброские, но дорогие.

День выдался пасмурный и холодный, того и гляди, снежок посыпет. Полы старого пальто сержанта раздувал ледяной декабрьский ветер. Женщина пробиралась сквозь толпу туристов и покупателей. Кински не выпускал цель из виду, держась шагах в тридцати позади.

Когда женщина вошла в кафе, он помедлил у входа, наблюдая за ней сквозь стекло витрины. Кински, уроженец Восточного Берлина, терпеть не мог венские кафешки, похожие на чрезмерно украшенный свадебный торт. Женщина села за столик в дальнем углу, сняла шаль и вытащила из сумочки книгу в бумажной обложке.

Кински вошел в кафе и выбрал место, откуда мог наблюдать за женщиной поверх развернутой газеты. Круглый столик с мраморной столешницей был для него маловат, изящный стул потрескивал под дородным полицейским. До чего же здесь все игрушечное, черт бы их побрал!

Почти год назад Кински вел расследование дела Ллуэллина и присутствовал на допросе Мадлен Лоран. Свидетельница была длинноволосой блондинкой, сидевшая в кафе женщина – брюнеткой с короткой стрижкой, которая скрывала форму лица. А вот черты лица не изменились – как и карие глаза. Кински заметил, как они блеснули, когда женщина, просмотрев меню, подняла взгляд на подошедшего официанта. Она заказала пирожное, какао со сливками и ликером.

«Ах ты, прожорливая стерва! – подумал сержант. – И по-немецки ты вдруг заговорила гораздо лучше».

Без сомнения, это та самая женщина.

Кински заказал себе черный кофе без сахара, откинулся на шатком стуле и сделал вид, что читает газету, на самом деле припоминая подробности дела Ллуэллина.

Мадлен Лоран, двадцать шесть лет, француженка, замужем за Пьером Лораном, французским дипломатом, аккредитованным в Вене. Скандал аккуратно замяли. Люди Лорана очень настаивали на том, чтобы полицейские не болтали о связи Мадлен с англичанином Оливером Ллуэллином. Заплаканная свидетельница дала показания, которые впоследствии бесследно исчезли, прямо-таки растворились в воздухе. К тому времени в дело уже подшили отчет коронера, так что никто особо и не старался найти затерявшиеся документы. Никто, кроме Кински.

Когда он стал задавать вопросы, ему официально велели не совать нос куда не следует: ситуация щекотливая и дело закрыто. Через несколько дней он узнал, что дипломата отозвали из Австрии и на три года отправили с новым назначением черт знает куда. Ах да, в Венесуэлу. Кински потом долго не мог прийти в себя от злости.

Если это действительно та самая женщина, то что она делает в Вене? Приехала в гости к родственникам на Рождество? Не исключено. Вполне может быть, что ни в чем противозаконном она не замешана и он зря теряет время.

Вот только интуиция утверждала обратное. За двадцать шесть лет службы в полиции (причем первые девять – на беспокойных улицах коммунистического Восточного Берлина) Маркус Кински научился доверять интуиции.

Он вышел в туалет, заперся в кабинке и набрал номер, указанный на бланке меню.

Сержант неторопливо допивал кофе, когда хозяйка кафе громко спросила:

– Дамы и господа, здесь есть Мадлен Лоран? У меня для нее срочное сообщение. Нет?

Оглядев зал, хозяйка пожала плечами и вернулась к своим делам.

Женщина застыла, не успев пригубить какао, потом взяла себя в руки и, поставив недопитую чашку на столик, нервно огляделась. Кински усмехнулся, прикрываясь газетой: попалась!

Оставив недоеденное пирожное, женщина взяла шаль и сумочку, торопливо расплатилась и ушла.

Кински бросил на столик деньги и пошел следом. Она пробралась сквозь оживленную толпу и остановила такси. Сержанту преградила путь плотная масса человеческих тел, он сердито проталкивался вперед и уже был шагах в двадцати от беглянки, когда она села в машину. Мелькнула изящная ножка, дверца захлопнулась, и такси влилось в поток машин.

– Эх, чтоб тебя!

Кински вернулся в кафе и предъявил хозяйке удостоверение.

– Полиция. Пару минут назад отсюда вышла женщина. Она расплатилась кредитной карточкой. Мне нужно узнать имя на кредитке.

Хозяйка деловито просмотрела стопку квитанций и передала ему верхнюю.

Имя и подпись принадлежали вовсе не Мадлен Лоран. Женщину звали Эрика Манн.

ГЛАВА 9

Оксфордшир, Лэнгтон-холл

Несмотря на уговоры, Бен отказался оставить Ли на ночь без охраны, но не в спальне же с ней ночевать, и теперь сидел под дверью, в продуваемом сквозняками коридорчике, привалившись к стене.

Как странно. Когда-то они были так близки, а теперь она совсем рядом, спит в соседней комнате, но между ними пролегла пропасть. Странно и грустно.

Бен упорно бодрствовал часов до шести, не выпуская сигарету изо рта, и выкурил почти всю пачку.

За пыльным окном засветилась бледная заря. Он размышлял о вчерашнем телефонном звонке из полиции, снова и снова обдумывая все подробности. Квартиру Ли могли выпотрошить в любое время за последние пять дней: когда соседи вернулись из отпуска, то обнаружили, что дверь приоткрыта, увидели беспорядок и вызвали полицию.

На обычное ограбление не похоже: злоумышленники подняли ковры и даже доски пола, разнесли всю мебель по кусочкам, разрезали подушки – и ничего не взяли. Полиция обнаружила жемчужное ожерелье, золотые часы и сережки с алмазами на ночном столике, где их оставила Ли. Бред какой-то.

Бен встал, потянулся, свернул спальный мешок и пошел на первый этаж. Когда на кухне появилась дрожащая от холода, растрепанная Ли, вода уже вскипела. Они пили горячий кофе, изредка перебрасываясь короткими фразами, и смотрели, как за окном разгорается рассвет. Ли стиснула кружку ладонями, согревая пальцы. Судя по ее бледному виду, она ужасно устала.

– Что ты теперь будешь делать? – спросила Ли. – Побудешь со мной или позвонишь своим ребятам?

– Мне было бы спокойнее, если бы тебя охраняли профессионалы. Не могу же я постоянно сидеть с тобой двадцать четыре часа в сутки. – Бен помолчал. – Но мне хотелось бы знать, что происходит.

– Так ты остаешься?

Он кивнул.

– Пока да.

Она поставила кружку на стол.

– Хорошо. Тогда пойду-ка я распакую коробки, раз уж все равно здесь застряла. В доме жуткий холод, а там есть теплые вещи.

Бен принес еще дров и растопку из сарая, выгреб вчерашнюю золу из камина в кабинете и развел огонь. Оранжевые языки пламени с ревом взметнулись в дымоход.

Бен почувствовал за спиной какое-то движение.

– Что ты делаешь? – изумился он.

Ли перестала подпрыгивать.

– Вспомнила старые времена в Билт-Веллсе, – засмеялась она. – Отец тогда совсем на мели сидел и заставлял нас бегать и прыгать, чтобы поменьше тратить на отопление. Он уводил нас гулять, и, когда мы возвращались, раскрасневшиеся от мороза, холодный старый Дом казался теплым и уютным.

Бен подбросил в камин пару поленьев.

– Прямо как в армии. Там это называют «воспитание характера».

Ли посмотрела в окно: солнце уже поднялось над верхушками деревьев.

– А не пойти ли нам прогуляться? Я сто лет на улице не была. Не хочешь подышать свежим воздухом?

– Почему бы и нет? Заодно покажешь мне свои владения.

Ли заперла тяжелую дверь черного хода и положила ключ в карман замшевого пальто. Они молча шагали вниз по пологому склону, к лужайкам и декоративному прудику, за которым высился лес. Над засыпанной сухими листьями тропинкой, размякшей от зимних дождей, нависали вечнозеленые ветви лавровишни. Сквозь просветы в кронах блестело холодное солнце.

– Мое любимое место, – улыбнулась Ли, указывая вперед, где заканчивался зеленый туннель лавровишен, открывая вид на луга и сверкающую серебром реку. На берегу паслись лошади.

– Какая красота! Летом я хочу поставить тут скамейки.

Она посмотрела вдаль, и улыбка медленно сползла с лица.

– Я понимаю, что тебе не хочется говорить об этом, – сказал Бен, догадавшись, о чем она думает, – но мы должны выяснить, что происходит.

Ли опустила взгляд.

– Понятия не имею.

– Может быть, в твоей квартире искали что-то ценное?

Ли вздохнула.

– Я сняла ее на время выступлений в оперном театре. Моих вещей в квартире почти не было, да и сама я в ней почти не бывала.

– А ты уверена, что, когда ты туда въехала, в квартире было пусто? Предыдущие жильцы ничего не могли оставить?

– Когда я ее сняла, там ничего не оставалось, – покачала головой Ли. – Нет, охотятся за мной, но я понятия не имею, что именно им нужно…

Бен молча потрепал ее по плечу, чувствуя напряженные мышцы. Ли отступила на шаг, уклоняясь от прикосновения.

Они гуляли почти целый час. Бен посмотрел на небо: того и гляди, дождь польет.

– Пойдем-ка домой, – предложил он.

К тому времени, когда они вышли из леса и вернулись к дому, солнце закрыли свинцовые облака. Поднялся ветерок, и в воздухе повисли мелкие капли.

Ли открыла дверь, Бен первым прошел по коридору на кухню, где оставил рюкзак, и хотел было вытащить свой мобильник, но вдруг застыл и прищурился.

– В чем дело? – поинтересовалась озадаченная Ли.

Он предостерегающе посмотрел на нее и прижал палец к губам. Ли жестами выразила недоумение. Бен молча схватил ее за руку, подтащил к кладовке и бесцеремонно втолкнул туда.

– Бен… – начала испуганная и растерянная Ли.

– Сиди тихо, – прошептал он и закрыл дверь.

Оглянувшись, Бен взял с газовой плиты тяжелую чугунную сковороду, выскользнул из кухни и бесшумно двинулся по коридору.

В кабинете, спиной к двери, стояли двое в масках, одетые в одинаковые военные куртки и вооруженные полуавтоматическими пистолетами. Незваные гости успели перевернуть комнату вверх дном: коробки с вещами вскрыли, высыпав содержимое на пол, повсюду валялись ноты, письма и документы. Налетчики не услышали, как в дверях возник Бен: один рылся в чемодане, небрежно разбрасывая одежду во все стороны; другой присел на корточки возле камина, вспарывая ножом большую картонную коробку. Из вскрытой коробки посыпались книги, папки и листы бумаги. Порывшись внутри, бандит вытащил плоскую архивную коробку для хранения документов, внимательно оглядел ее и махнул напарнику. Тот успел наполовину обернуться, когда Бен расколол ему череп сковородой: ее край вонзился в кость, словно топор, и мужчина рухнул на пол, дрыгнув ногами.

Его приятель отбросил папку в сторону и потянулся к оружию, но Бен оказался проворнее и ударил его в горло – не слишком сильно: чтобы не убить, а всего лишь обезвредить.

Бен сжал пальцы на горле упавшего противника.

– На кого работаешь? – тихо спросил он, вытаскивая пистолет из дрожащей руки налетчика – ничего себе, тяжелый «пара-орднанс» сорок пятого калибра, с вместительной обоймой, взведенный и поставленный на предохранитель. От сверкающего пистолета еще пахло смазкой.

Бен предпочитал прямолинейную тактику допроса. Он снял предохранитель и приложил дуло к виску бандита.

– Быстро отвечай, или получишь пулю.

Глаза в овальных прорезях маски закатились. Бен слегка ослабил хватку на горле пленника и глянул на валявшуюся на полу архивную коробку: на ней стояла сделанная аккуратным почерком надпись – «Письмо Моцарта». Бен сильнее прижал дуло к виску грабителя:

– Что вы здесь искали?

Дверь с треском распахнулась. Третий бандит ворвался в комнату, стреляя из пистолета. Укрыться было негде, тяжелая пуля просвистела над самым ухом Бена. Он схватил пленника и выставил перед собой. Тот дернулся от попавшей пули и нечаянно толкнул коробку в камин.

«Пара-орднанс» дважды вздрогнул, грянули два выстрела. Нападающий перегнулся пополам и сполз по стене на пол.

Бен отпустил послужившего щитом пленника. Содержимое коробки разлетелось, попавшая в камин бумага свернулась и почернела, тронутая языками пламени. Загорелся уголок коврика. Бен растоптал огонь и вытащил из камина остатки бумаги.

Подойдя к третьему бандиту, он внимательно осмотрел его: одежда, маска и оружие такие же, как у первых двух. Одна пуля попала в грудь, вторая снесла верхнюю часть черепа: дуло пистолета подпрыгнуло вверх от отдачи.

Бен вздохнул: ни одного из троих уже не допросишь.

Где-то хлопнула дверь. Странно. Ли куда-то вышла? Он вскочил и помчался по широкому коридору. Послышались крики, шум мотора, захрустел гравий на дорожке перед домом.

Скользя по натертому паркету, Бен выбежал в прихожую и, распахнув дверь, успел заметить, как четвертый бандит прыгнул в фургон, рванувший прочь от дома.

Прицелившись, Бен проделал шесть дырок в задних дверях фургона – во все стороны брызнули осколки стекла. Машину занесло, но водитель не останавливался. Бен выстрелил еще три раза в быстро уменьшающуюся цель, стараясь пробить шины. Фургон стремительно удалялся и вскоре пропал из виду.

Едва Бен открыл дверь кладовой, как оттуда с воплем выскочила Ли, изо всех сил ударив металлическим фонариком – если б попала по голове, то кома обеспечена.

Бена она явно не узнала: бледная как мел, она глядела на него диким взглядом и тяжело дышала. Бену пришлось потрясти ее за плечи.

– Ли, это я!

Она пришла в себя.

– У нас побывали незваные гости, – сообщил он, – но теперь опасность позади. Хотя нам все равно лучше убраться отсюда, пока не заявились их друзья.

– Ты куда? – спросила Ли.

Ее била крупная дрожь.

– Соберу твои вещи, – ответил Бен и взял рюкзак. Закрыв за собой дверь кабинета, он собрал обугленные бумаги: некоторые рассыпались от прикосновения.

Среди документов обнаружился небольшой запечатанный конверт: примерно четыре на четыре дюйма, плотный, легкий и тонкий, один уголок обгорел в огне. Конверт отправили на адрес Ли в Монте-Карло, почтовый штемпель поставили в Вене – через день после смерти Оливера.

Бен запихал все подряд в коробку – по надписи «Письмо Моцарта» расползлось пятно крови. Коробку он положил в рюкзак, забрал у мертвецов одинаковые пистолеты сорок пятого калибра, а также запасные обоймы. Судя по всему, ребята были профессионалами: никаких документов, удостоверяющих личность, при них не обнаружилось.

Бен заметил, как поворачивается дверная ручка, – Ли вошла прежде, чем он успел ее остановить.

Распростертые на полу мертвецы в масках, лужа крови, алое пятно на стене, сковорода, застрявшая в черепе… От такого зрелища Ли замерла и пошатнулась.

– Тебе не стоило сюда заходить.

Бен подхватил ее под локоть и вывел из комнаты.

– Кто это сделал? Ты? – спросила она едва слышно.

– Потом расскажу. Ты готова к отъезду?

Она слабо кивнула.

Бен посмотрел на часы: прошло десять минут с тех пор, как бандиты сбежали.

– Надо пройти через луг и поискать какое-нибудь средство передвижения.

– У меня здесь машина, – сказала Ли. – В гараже за домом.