Текст книги "Без права выбора"

16

Катя

Он просил довериться мужчине, которого я толком даже не знала? Которого боялась? Горячие губы прильнули к шее, спустились ниже и поймали в рот наряженный сосок, заставляя всхлипнуть. Я словно ходила по краю бездонной пропасти, вытягивала шею, чтобы рассмотреть, как далеко лететь вниз. Далеко. В черных омутах мужчины была такая пропасть, что мне никогда из нее не выбраться. Ведь я могла сейчас закричать, отпихнуть от себя Родионова, сбежать в каюту, закрыться. Он был не похож на насильника, он бы отпустил. Близость крепкого мужского тела, запах, сильные руки на моей талии – завели меня, и теперь я ощущала внутри приятную дрожь. Предвкушение… К своему ужасу я поняла, что хочу его силу внутри себя, хочу почувствовать, каково это быть с таким опасным и притягательным мужчиной, поэтому не сбегала, не пыталась остановить. Да это ни к чему бы и не привело. Я не сводила глаз с его лица, охваченного желанием и страстью. И поняла, почему не сопротивлялась – это зрелище завораживало. Он был похож на красивого хищника, готовящегося к прыжку.

– Я это делаю не ради выгоды или отца, – голос был совсем не похож на мой, я сама как будто принадлежала сейчас не себе и видела нас со стороны. Неужели я, и в самом деле, позволю ему мной овладеть?

– Такая отзывчивая и нежная, – прошептал на ухо и снова поцеловал. – Хрупкая. Когда не открываешь рта. Родионов прижался ко мне, а я ощутила его силу и тепло. Уверенные движения мужчины вызывали трепет и дрожь.

Твердая эрекция уперлась мне в бедро, а от пронзившей, как молния, мысли, что он сейчас окажется внутри, на коже выступили мурашки. Или это от свежего ветерка, гулявшего на палубе в предрассветные часы? Родионов часто и глубоко дышал, он был на грани. Я попыталась пошевелиться под ним, но он только сильнее вжал меня в кожаное сиденье и укусил за ключицу. Мужское нетерпение достигло высшей точки: он даже не снял с себя брюк. Я услышала, как тихо вжикнула молния на ширинке, а затем он просто спустил брюки вместе с боксерами. Достал презерватив из кармана, раскатал по члену и широко раздвинул мои колени в стороны, располагаясь между бедер. Я обещала себе быть сдержанной, кусала губы до крови, чтобы изо рта не вырвалось и звука. Смотрела на небо, которое вот-вот окрасится солнечными лучами, жмурила глаза, но Родионов, словно дьявол-искуситель, заставлял меня под ним извиваться.

– Посмотри на меня, Катя, – услышала чувственный шепот, вместе с этим ощутив давление его головки на мою промежность.

Он растирал мою влагу по складкам, играл со мной, распалял для себя и все время наблюдал за мной. Дыхание перехватило, а сердце забилось чаще, когда я сделала, как он велел. Если бы не все обстоятельства, которые свели меня с этим человеком, я бы с уверенностью сказала, что ничего лучшего со мной еще не происходило: и то как тело откликалось на его ласки, и все его прикосновения, и этот рассвет… Даже взгляд мужчины… это все было так откровенно, на грани, остро. Ведь он мог взять меня еще раньше, ему ничто не мешало это сделать. Еще в тот день в кабинете, когда я впервые переступила порог его дома. Так почему же он ждал столько времени? Я выгнулась под ним дугой, когда он толчком заполнил меня и замер, давая привыкнуть к размерам своего члена, а затем начал медленно двигаться, не спуская с меня темных глаз. Он толкался в меня с какой-то дикостью, неистовостью, но мне нравилось эта сила. Черная челка упала ему на глаза, а на лбу выступили бисеринки пота. Мужчина наблюдал за мной, а его лицо в этот момент оставалось напряженным и сосредоточенным, между бровей пролегла глубокая складка. Я обняла его за плечи и закрыла глаза. Ведь я сама согласилась на это…

– Не закрывай их. На меня смотри, – твердым, но хриплым голосом попросил он, пожирая меня темным взглядом.

Тело пылало, Родионов больно сжал руками мои бедра, продолжая таранить очередью толчков, как вдруг я почувствовала, что ускользаю из этого мира. Содрогаясь и дрожа всем телом от оргазма, я отвела глаза от мужского лица, упираясь взглядом в посветлевшее небо и вцепляясь ногтями в его плечи. Он кончил следом, придавливая меня своим весом. Я чувствовала пульсацию внутри себя, ощущала его тяжесть на себе и усталость, как если бы снова пробежала несколько километров без остановки.

Родионов восстановил дыхание, снял презерватив, подхватил меня на руки, словно я была легкое перышко, и отнес к себе каюту. Наши комнаты почти ничем не отличались друг от друга, если только обстановкой. Он поставил меня аккуратно на ноги у кровати и осмотрел внимательным взглядом, а затем повалил на жесткий матрас, чтобы начать по новой. Он брал меня раз за разом, лишь отлучался, чтобы подняться наверх или принести еды и воду. Я не помню, сколько спала за эти два дня, но от криков и стонов, которые он выбивал из меня, сорвала голос. Такой опустошенной я не чувствовала себя очень давно. Складывалось впечатление, что у него после смерти Кристины совсем не было любовниц. Тогда где он пропадал ночами? Работал? Или ему так понравился секс со мной, что хотелось повторения раз за разом? Боялась в этом признаваться, но впервые я отдавалась своим чувствам с таким забвением и страстью, ощущала себя раскрепощенной и желанной до такой степени, что на все остальное стало наплевать. Мне не хотелось сходить на берег и думать ни о чем, а тем более о своем прошлом и всем, что привело меня в объятия к этому мужчине. Я наслаждалась происходящим между нами и отключала все мысли на этот счет.

В каюте было темно. Родионов спал на животе, раскинув руки на кровати. Его широкая и мощная спина поднималась и опускалась в такт дыханию. Я поджала под себя ноги и села, скользя по мужской фигуре глазами. Со мной происходило что-то странное, но так хорошо, как сейчас, мне еще никогда не было. Словно я долго скиталась в поисках покоя, а сейчас наконец-то его обрела. Какую-то потерянную часть себя. Неужели мужчине и женщине может быть так хорошо в постели друг с другом? Между ног сладко заныло, когда я вспомнила все, что он делал со мной. Дима был немногословен, но слова нежности мне были и не нужны. Наверное, он почувствовал, что за ним наблюдают. Его лицо вмиг сделалось жестким и грубым, мужчина напрягся, мускулы на спине пришли в движение, он открыл глаза. Молча потянулся к телефону на тумбочке, посмотрел время и повернулся ко мне.

– Я всегда чутко сплю. Привычка с детства, – пояснил он, заметив недоумение на моем лице. – Иди ко мне, – поймал меня за лодыжку и притянул к себе, подминая под себя.

Неужели он сейчас снова возьмет меня? Зашелестел пакетик с фольгой, он натянул на член презерватив. Сколько их было у него с собой? Поцеловал в шею и вошел в меня, срывая с моих губ хриплый стон. Я провела всего каких-то несколько часов рядом с ним, а он уже знал, как завести меня с пол-оборота, знал, что мне нравилось, когда он целует шею и кусает ключицы. А я поняла, что он не терпел инициативу в постели и любил быть главным во всем. И мне это безумно нравилось. Вдруг эта тяга к мужчине не исчезнет, а я стану зависима от своего желания к нему? Нет, этот морок обязательно развеется, когда я побуду немного одна и приду в себя, но сейчас об этом не могло быть и речи, потому что Дима брал меня раз за разом: здесь в своей каюте, на кухне на той самой гранитной столешнице, где мы три часа назад пили кофе и ели еду из ресторана, на палубе под ночным небом, усыпанным звездами. А еще на носу палубы, когда я вышла вчера днем немного позагорать и подышать воздухом. Кажется, я снова заснула и мне снилось что-то хорошее, только не помню что.

– Какого черта ты молчал столько времени? – грозный вопль разбудил и заставил резко подскочить в кровати.

Я ошарашенно уставилась перед собой, не сразу поняв где нахожусь. Между ног сладко ныло, а воспоминания калейдоскопом вторглись в сознание, и я почувствовала себя слабой и уставшей. Родионов практически не отвечал на телефонные звонки, поэтому сейчас я удивилась, когда поняла, что он так орет на охранника.

– Что значит пропала? Сдача проекта через три дня! Ищи, Марат! Она не могла просто так исчезнуть. Нет, с Катей все в силе. Завтра она возвращается к работе… Да, будет жить в моем доме… К шести подъезжай к причалу.

Он швырнул телефон на тумбочку и закрыл глаза. Несколько мгновений я наблюдала за ним и боялась произнести хоть слово. Но когда молчание между нами стало невыносимым, я все же спросила:

– Это правда. Я вернусь завтра к работе?

– Да, твой больничный закончился, – голос Родионова сделался мягче. – Надеюсь, все твои раны я залечил? Новых не появилось? – он открыл глаза, на лице промелькнула беззаботность, и я заметила, как в глубине его глаз вспыхнуло пламя.

Он бы, наверное, снова меня взял и обязательно возьмет. До вечера еще так много времени… Господи, о чем я только думала? Дмитрий приблизился ко мне и присел на кровать. Протянул руку и коснулся пальцем моих губ. Они были опухшими от его поцелуев и укусов.

– Мне нужно в душ… – я вся пропиталась мужским запахом.

– Это хорошая идея, – он поднялся, а в следующую секунду подхватил меня на руки.

Я громко воскликнула и вцепилась пальцами в его плечи, царапая ногтями.

– У меня завтра самолет в Цюрих. Меня не будет неделю, успеешь отдохнуть, – с этими словами он отнес меня в душ, поставил на ноги в кабине.

Включил воду и притянул к себе, впиваясь в мой рот жестким поцелуем. Неделя передышки? Это много или мало? А его слова насчет работы и моего возвращения к ней… Он серьезно? Родионов подхватил меня под колено и поднял одну ногу. Я уперлась лопатками в створки душевой, а он направил в меня головку члена. «Не предохраняется», – щелкнуло в голове. Все остальные разы он надевал презерватив. Так доверял мне? Или видел мою медицинскую карту, в том числе и карточку с роддома тоже? Знал, что я бесплодна, потому и не переживал о незапланированной беременности? Он не кончил в меня – в последний момент вытащил член, прижал к себе со всей силы, тяжело дыша. А когда дыхание восстановилось, вылил на руку немного шампуня и намылил мне волосы. Повернул к себе и подарил еще один поцелуй. Неужели в Цюрихе ему не с кем будет провести ночь?

– Мне нужно заехать на квартиру, – я подняла лицо и встретилась с непроницаемым взглядом.

– Зачем? – коротко спросил, массируя пальцами мою голову.

– В квартире у меня остались небольшие сбережения и картины. Срок аренды я не продлила… – Она продлена на полгода вперед. Это на случай, если твоя подруга захочет вернутся, хотя я уверен, она этого не сделает. Но ты можешь съездить на квартиру и забрать все, что необходимо, – он смыл с меня пену и вышел из душа, оставив одну. Когда я вернулась в каюту, Димы не было на месте. Я прошла на кухню, но и там его не оказалось. Нашла его на палубе. Он уже был одет в свежую рубашку и темные брюки и с кем-то разговаривал по телефону на повышенных тонах. Я даже с такого расстояния ощутила исходящие от него напряжение и злость.

– Мы направляемся к берегу. Тебя заберет Марат. У меня появились срочные дела, – сказал он, завершив разговор.

– У меня совсем нет вещей.

– Будут. Он привезет. А пока иди в каюту, Катя. Мне нужно сделать еще несколько звонков. Я приду за тобой. Он не хотел, чтобы я слышала его разговоров?

– Тебе сварить кофе? – уточнила напоследок. За эти два дня я мало о нем узнала, но что он пил кофе по утрам и не любил, когда в него что-то добавляли, выучила.

– Нет, спасибо. Пей без меня, – развернулся, а я ощутила что-то похожее на разочарование.

Я не собиралась вбивать в свою голову никакой романтической чуши насчет этого мужчины, но холодный тон ранил меня. Не удивлюсь, если этот секс-марафон и впрямь был устроен им намеренно, чтобы после такой перезагрузки он мог вернуться к работе, а я получить неделю передышки.

Кофе пить мне не хотелось и кусок пищи в горло тоже бы не полез. Я спустилась вниз, в ту самую каюту, в которой пришла в себя после вечера в ресторане, и присела на край кровати, чувствуя опустошение и усталость.

Прилегла на край и, кажется, заснула, свернувшись калачиком, а проснулась, ощутив, что парю в невесомости. Широко распахнув глаза, я увидела лицо Димы. Он быстрой и уверенной походкой шел к машине. Неужели я так крепко спала, что не почувствовала, как он вынес меня с яхты? А если бы я не проснулась, он бы вот так уехал и даже не попрощался со мной после всего? Не знаю, что хотела услышать от него, но, заглянув в сосредоточенное лицо, поняла, что от ласкового и страстного любовника, каким Родионов был на яхте, ничего не осталось, а на его место снова вернулся бездушный и холодный робот, которому плевать на все мои чувства и страхи.

Дмитрий усадил меня на заднее сиденье, закутанную в халат, бегло осмотрел и молча закрыл дверь. Привыкай, Катя, теперь ты будешь его девочкой для развлечений, когда появится на них время и настроение. К сожалению, выбора мне никто не предоставил.

Марат всю дорогу молчал, лишь изредка поглядывал на меня через зеркало заднего вида, а я сжалась в комок на сиденье и настороженно смотрела в окно.

– В пакете одежда. Я сейчас прижмусь к обочине. Выйду из машины, а ты переоденься, – приказал он.

– Зачем? – равнодушным и уставшим голосом спросила я.

– Настя дома. Она гуляет во дворе с ребенком. Твой вид оставляет желать лучшего.

Мой вид? А какой у меня должен быть вид? Родионов почти три дня продержал меня на яхте. И не ради красоты, а потому что без конца трахал! Почему-то наступил откат, а от эйфории ничего не осталось, кроме горечи. Пришло осознание, что я теперь с ним надолго. А если так продолжится… Не знаю, как долго смогу оставаться такой же хладнокровной и сдержанной, как эти мужланы.

– Полагаешь, мне есть дело, что она подумает?

– Не дерзи, Катя. Если ты так понравилась ему, что он приказал оставить тебя в доме, а не вышвырнуть на растерзание врагам – это еще ровным счетом ничего не значит.

Оставить в доме? Разве он изначально говорил Марату, что отпустит меня в мою квартиру? Или… Догадка, озарившая сознание, заставила исказить губы в горькой усмешке. Родионов собирался попользоваться мной и вышвырнуть из своей жизни! Неужели ему так понравился секс со мной, что он решил еще на какое-то время задержать меня в своем доме? Какой, однако, широкий жест.

Поджав губы, я отвернулась к окну. Нечто такое и следовало ожидать. В его мире все покупалось и продавалось. Глупо надеться, что у такого человека возникнет подобие каких-то чувств, кроме похоти и желания. Эти дни на яхте были своего рода тест-драйвом, который я успешно прошла.

17

Катя

Погода на улице стояла пасмурная. В воздухе пахло дождем. Еще чуть-чуть и от тепла не останется и намека. Я вышла из машины и взглянула в сторону Насти, державшей на руках ребенка. Малыш крутил головкой и с любопытством исследовал мир. Его личико было таким красивым, что я залюбовалась крохой, позволив себе представить, как бы выглядел мой Гриша. В груди все сжалось от боли, я вдруг поняла, что совсем без сил и хочу поскорее остаться одна. Даже на работу не хочу выходить, хотя, конечно, не откажусь от шанса вернуть кусочек своей прежней жизни.

Мы встретились глазами с девушкой. На ее невозмутимом лице не промелькнуло ни одной эмоции. Все же с Родионовым они были очень похожи. Быстро поздоровавшись, я поторопилась отвернуться и направилась в дом.

– Кристина здесь тоже жила? – спросила у Марата, когда он последовал за мной наверх.

Наверное, сейчас будет отдавать указания на завтрашний день? Куда же без них.

– Она здесь не жила. Дмитрий Сергеевич недавно перебрался в отцовский дом. Долгое время здесь обитала пустота и рабочие, делавшие ремонт.

Даже так… Ну вот и хорошо. С этими новостями и дышалось легче. Хотя мне по большому счету было все равно, кто здесь жил до меня, с кем Родионов проводил свое время или будет проводить его в будущем. Но все же я ощутила в груди неприятный укол, мне не нравилось думать о его увлечениях, поэтому тут же отсекла эти мысли и натянула на лицо равнодушную маску.

– Какие будут дальнейшие указания? Давай, побыстрее, хочу остаться одна… – немного резким тоном попросила я.

Марат прищурился и окинул меня внимательным взглядом. Неужели полагал, что начну разводить слезы и показывать свою боль? Я так не привыкла…

– Машина будет внизу в восемь утра. Я лично буду тебя отвозить и забирать. Имей в виду, с тобой все время поблизости будет человек из охраны. Если надумаешь бежать или выкинешь какую-нибудь глупость, отец из тюрьмы может не выйти, – пригрозил он, а я закатила глаза, чувствуя теперь раздражение.

– Он и так из нее может не выйти, верно?

Интересно, Родионов рассказал Марату о моем забеге после того, как мы покинули ресторан? Возможно, что нет, а вот парни из сопровождающей нас охраны вполне могли проболтаться… И я отчетливо понимала: о спокойной жизни я могла забыть до тех пор, пока Родионов сам не решит, что мне не место рядом с ним. И о побеге тоже.

– Все поняла или повторить? – грубо спросил он после минуты молчания и моих пристальных взглядов.

– Он… – я запнулась, не желая называть Родионова по имени. – Сказал, что я могу заехать на квартиру и забрать свои вещи. – Значит заедем.

– В таком случае у меня больше вопросов нет.

Марат развернулся и вышел из моей комнаты, громко хлопнув дверью, а я опустилась в кресло у кровати и шумно выдохнула. Боже, что я творю? Как меня угораздило вляпаться в это все? И дело даже не в Карине, я сама хороша. Мне не следовало обольщаться Родионовым. Марат прав, это еще совершенно ничего не значило, если его хозяин решил оставить меня при себе. Но меня очень задевало, что изначально Родионов даже и не планировал этого делать. Собирался просто позабавиться со мной, а потом выкинуть из своей жизни? И что же изменилось?

Я поднялась на ноги и едва на них устояла, почувствовав сильное головокружение и слабость. Мне следовало принять душ и лечь в постель, если к завтрашнему дню хотела выглядеть более или менее прилично. Родионов вряд ли зайдет ко мне перед отлетом, да я бы и не хотела этого. И с момента возвращения в этот дом гнала прочь воспоминания о двух днях, проведенных в мужских объятиях. Казалось, что там он был настоящим, а холодность и сдержанность, показываемая на людях – лишь защитная оболочка и нежелание никого впускать в свой мир и душу. Но, на самом деле, он и был таким: нелюдимым, отрешенным, замкнутым. Это всё я и моя любовь идеализировать людей. В итоге на ужин я не спустилась, потому что не было сил и аппетита, но Татьяна принесла поднос с едой ко мне в комнату. Только я не притронулась к еде и легла в постель, сон сморил меня, едва коснулась головой подушки. Мне снилась яхта и мужчина, его лицо и черная челка, которая падала ему на глаза… Это темный, пронзительный взгляд… Он преследовал меня даже во снах. Неужели эти воспоминания навечно теперь останутся со мной, как и все ощущения, испытанные в объятиях мужчины?

– Это твой новый телефон, – Марат вложил в руки аппарат, а я перевела на него удивленный взгляд. – Сим-карта та же.

– Он напичкан прослушкой? – он ничего не ответил, но я и так это поняла. – Я не собираюсь никому звонить, – тихо произнесла и положила телефон в сумку.

– Возможно, кто-то позвонит тебе, – Марат усмехнулся, и послышался щелчок разблокировки замков, а я снова вспомнила о вечере, когда сбежала от Родионова в темноту, и двух последующих днях на яхте.

Мне показалось, что вчера ночью кто-то приходил ко мне в комнату. Я подумала, что это Татьяна, но наутро поднос с едой, к которой так и не притронулась, стоял на подоконнике… Спрашивать у Марата о Родионове, уехал он или нет, я не хотела, как и не хотела, чтобы он знал, что я думала о его хозяине.

– А если кто-нибудь по-настоящему выйдет на меня? Что делать?

– Ничего не делать, – серьезно ответил он. – Позвонишь, как освободишься, я тебя заберу. Мое имя в контактах.

Я вышла на улицу и вдохнула полной грудью. Даже не верится, что все это происходило со мной по-настоящему. Правильно говорят: «от сумы и от тюрьмы не зарекаются». Никогда не питала любви к криминальным фильмам и историям, которые папа смотрел по телевизору в моем детстве, а жаль… Может догадалась бы, что меня будет ждать впереди? Я лишь понимала, что следовало действовать осторожно, с этой минуты думать головой, а не сердцем, следить за словами и быть на чеку. Не удивлюсь, если это ослабление контроля очередная уловка Родионова. Он верно рассчитал, что мне некуда деваться и бежать от него тоже некуда. А его враги всегда будут поблизости.

– Катюша! – Жанна Львовна заметила меня в приемной, когда я занесла больничный лист, чтобы она передала его в бухгалтерию.

Женщина широко расплылась в искренней улыбке, и я не смогла сдержаться и тоже улыбнулась в ответ. Она единственная в коллективе знала о моем горе и об отце, сидевшем в тюрьме. Я часто после работы помогала ей изучать компьютер, зарегистрировала ее на одноклассниках и просто любила иногда поболтать с ней за чашкой чая.

– Как ты, милая? Выглядишь бледной, осунувшейся, но глаза… блестят. Здесь столько слухов о тебе ходило! – она закатила глаза.

Нужно было спросить у Марата, какой версии я должна придерживаться на работе. Минус за неосмотрительность, буду теперь выкручиваться походу, хотя врать Жанне Львовне мне не хотелось. Ей бы я выплакалась и все рассказала. Может быть, даже спросила совета.

– Все хорошо. Мне лучше. А об этой истории… – я пожала плечами. – Я бы не хотела говорить, – уже развернулась, собираясь идти на рабочее место, как женщина окликнула меня.

– Катюша, погоди! Так ошарашила меня своим появлением, что я забыла сказать! Тут молодой человек приходил, про тебя спрашивал. Я дала ему твой номер. Уж очень был убедительным!

– Человек? – я вопросительно изогнула бровь и замерла.

– Да, вот визитку даже оставил. Очень приятный молодой юноша. И такой солидный…

Я взяла визитку и покрутила ее в руках с задумчивым лицом, смотря на знакомое имя и фамилию. Меня искал Стас… Только зачем? Мой телефон все это время был выключен, следовательно, как только я его включу, ему придет сообщение, что абонент снова в сети… Значит перезвонит, если так необходима, но сама я никому звонить первой не собиралась! И все, что хотела сказать ему, уже выплеснула, как есть в лицо в прошлый раз в клубе.

– Спасибо, – я поблагодарила секретаря и, пообещав заглянуть на чай, как будет свободная минутка, направилась на рабочее место.