Текст книги "Дороже всего на свете"

15 глава

Отказавшись сесть в машину вместе с Леоном, я подхожу к его спорткару, за рулем которого сидит Ярошевич. Пока не могу заставить себя начать общение с Дамианисом, как будто ничего не произошло. Просто не могу, и все тут! Но рано или поздно сделать это придется. Дан не будет рядом вечно, а проблемы Леона и его команды не решатся взмахом волшебной палочки. Да и мои, похоже, тоже. Если бы папа только намекнул, что меня ждет, может, я бы действовала иначе, чтобы ничего подобного не допустить.

Вспоминаю, как мы ехали в Эйн-Бокек, какие надежды возлагались на эту поездку и как Леон говорил, что возвращаться мы будем на этой машине вдвоем. Тогда я была полна восторга и предвкушения. Любящее сердце трепетало в ожидании хоть капельки потепления в наших отношениях. И представить не могла, что уеду отсюда такой разбитой, неспособной найти внутреннюю опору. Пытаюсь, но это безумно сложно!

– Тебе понравилось в Эйн-Бокек? – неожиданно прерывает молчание Дан, отвлекая от мрачных размышлений.

– Да, но больше я не приеду в твой дом, извини.

– Ничего страшного, – отзывается он с грустной усмешкой. – Я сам не особо люблю здесь бывать. Хотя за компанию почему бы и нет.

– А у тебя отчего плохие ассоциации?

Сказав, снова задумываюсь о том, что любопытство может мне дорого обойтись. Дан не из тех, кто рассказывает о личном направо и налево, в этом они с Леоном очень похожи. Но хочется знать подробности жизни Ярошевича.

– Я покупал виллу, планируя завести семью, а в итоге огромный дом с прекрасным садом пустует. Сдавать жалко, однако, видимо, это единственный правильный вариант. Ну или продать, но пока я к такому не готов. Много сил отдал проекту и ремонту.

Я вспоминаю про Ясину. Кажется, так звали невесту Дана? С ней, наверное, он хотел строить семью. Интересно взглянуть на эту девушку.

– Ты не пробовал пересмотреть свое отношение к работе? Ни одна женщина не сможет находиться на втором месте у своего мужчины. Мы все ужасные собственницы и привыкли изгонять конкуренток.

– Так поэтому у меня и не ладится с личной жизнью. Единственные серьезные отношения, и те пошли прахом из-за моего трудоголизма, а про недельные увлечения даже говорить нет смысла.

– Недельные?

– Это максимум. Я быстро теряю интерес к женщинам. Когда они узнают, что у меня неплохо с деньгами, появляются меркантильные замашки. Сам обычно тут же даю понять, что я человек с возможностями, если чувствую, что начинаю увлекаться. Привязанности мне ни к чему. Мешает работе.

– А поискать такую, которая была бы самодостаточна и так же предана работе, не пробовал?

– Искать? Нет, не пробовал. Я верю, что нужное найдет тебя само в определенный момент времени. Вот такая философия.

– И так же само исчезнет?

– Безусловно.

– Неужели не было ни одной женщины, которая поступала бы нестандартно? Прям все ведутся только на деньги? И разве это плохо?

– Была, которая не повелась. Но она хотела занять первое место, обойдя конкурентку. Противостояния не выдержала.

– Ты отбиваешь мои вопросы, будто мы в пинг-понг играем. Никакой конкретики.

– Пинг-понг? Тогда сейчас моя подача. Почему ты сбежала от отца и оборвала все связи?

Настроение сразу же падает.

– По-хорошему, говорить тебе надо с Леоном, – продолжает Дан, – но мне тоже интересно послушать. Как-никак, я еще ни с кем не делил жилплощадь так долго, не считая Ясины.

– Обязательно сейчас об этом разговаривать?

– Да.

– Ты прав, тогда мне лучше было бы рассказать об этом Леону. Чтобы осознал, что он вообще натворил, – вырывается у меня с обидой.

– Думаешь, он из-за случившегося не переживает?

– Не знаю, из-за чего он переживает. Кажется, я многое в нем придумала и сейчас очень запуталась. Когда ваши проблемы решатся и нашим недоотношениям придет конец, ничего не изменится. Я никогда не смогу быть с человеком, который убил моего отца. Леон недавно сказал, что после всего он останется с Мией, а я – со свободой. Это самое логичное, что может произойти. Какой смысл обсуждать мои отношения с отцом, если его больше нет? – Я отворачиваюсь к окну и прячу мокрые глаза.

– Полагаю, Леону тоже непросто, особенно видеть тебя и Мию вместе.

– Если так, почему нас не разделили? Еще одна жестокость с его стороны. И вообще, я подобрала пароль к компьютеру Ванессы и выяснила, что это она была заказчиком. Это она меня нашла и с моей помощью украла у Леона деньги.

Новость, похоже, Ярошевича шокирует. Мы едва не улетаем в кювет, и я, громко вскрикнув, хватаюсь за сердце.

– Повтори, – требует он.

– Ты все слышал, раз так отреагировал. Следи за дорогой, умирать не хочется. Мне, конечно, плохо и все такое, но не до такой степени, понял?

Начинаю злиться на Дана, а надо бы на себя. Не могла держать язык за зубами? Стоит кому-то отнестись по-доброму и пожалеть, как я готова открываться. Так нельзя. Ни к чему хорошему это не приведет. Дан, может, и не совершал никаких ужасных поступков по отношению ко мне, но он человек Дамианиса, они работают вместе, не стоит об этом забывать.

– Это достоверная информация? – не отступается Ярошевич.

– Не успела проверить. Но судя по тому, что я увидела, вполне.

– Охренеть, – произносит он тихо, себе под нос. – Ванесса не могла подставить Леона…

– Тем не менее подставила. Дамианис тоже сказал, что не собирался убивать моего отца, однако убил.

– Хотя есть у меня предположение на этот счет. – Дан пропускает мои едкие реплики мимо ушей. – Надо спросить у Леона, что он думает. Если сойдемся во мнении, то все не так ужасно и вполне объяснимо.

– Что именно? – Я не улавливаю смысл.

– Ванесса была совсем девчонкой, когда они впервые встретились. Она всегда восхищалась Леоном и его способностями из воздуха делать деньги. Сам он вряд ли расскажет, какое место она занимала в его жизни…

– И славно! – перебиваю. – Я не хочу это слышать! Не думал, что я просто мечтала любить и быть любимой, без всех этих сложностей и треугольников?

– Нет, ты послушаешь меня. – В голосе Ярошевича слышны стальные нотки.

Смотрю на спидометр, вспоминаю, с какой агрессией Дан пинал железки в спортзале и решаю его выслушать. Может, потом пригодится.

– Мия осталась без матери, на совести Леона две смерти и ответственность за тебя. Права горевать тебя никто не лишает, отдаляться и держать Леона на расстоянии – тоже. Но ты должна понимать, что работать против него тебе невыгодно. Предупреждаю на тот случай, если поступят какие-то неоднозначные предложения от начальника Дамианиса. Он, к слову, на днях будет здесь. И знаешь, я не говорил Леону, но есть ощущение, что твоего отца просто-напросто натравили на него. Двух зайцев одним выстрелом. Только соучастник ошибся: один «заяц» остался жив. И с твоей помощью это вполне можно исправить, ведь даже дураку понятно: если Леон взял на себя обязательство защищать тебя, то это не просто так и он готов защищать и дальше. Ты и дочь – рычаги давления на него, понимаешь?

– Не просто так? Да, ты прав. Он это делает из чувства вины. Наш первый раз с натяжкой можно назвать романтичным, потом меня, как узницу, закрыли на острове. А сейчас сообщили, что моего отца нет в живых, и убил его, оказывается, Дамианис. В довершение ко всему я воспитываю дочь Леона от другой женщины. По мне, так достаточно поводов!

– Ванесса значила для него очень много, но не в романтическом плане. Леон относился к ней как к сестре. Она была с ним почти с самой юности. Преданной все эти годы.

– Сестре? – цепляюсь за слова. – С сестрами не спят и не делают им детей!

– Ванесса его всегда любила. Для нее Леон был примером, идеалом.

– А деньги? Зачем тогда она их украла?

– Никто достоверно этого уже не узнает. Однако у Леона был сложный период в жизни. Проблемы сыпались как из рога изобилия. Его племянница Кира и ее ребенок умерли, брат попал под раздачу, плюс сложности со здоровьем, причем у них с Зеном это наследственное. Леон впал в апатию. Раньше он постоянно был в работе, что-то изучал, куда-то ездил, у него все в руках горело, а потом затяжная депрессия, безразличие ко всему, алкоголь. Ванесса однажды пришла ко мне и спросила, как его вытащить. Она все перепробовала, но ничего не получалось…

– Секс они тоже попробовали? Этим она поделилась?

– Не она.

– И что было дальше?

Любопытство все-таки берет верх, хотя неприятно слушать о Ванессе и Леоне. Я безумно к ней ревную. Пусть ее и нет в живых, но ревную!

– Ванесса интересовалась защитой системы, возможно ли новичку ее обойти. Пожалуй, единственное, что в тот момент могло бы взбодрить Леона, – кража денег. И если все так, как ты говоришь, и совершила ее действительно Ванесса, то женская логика сработала.

– Она украла деньги, чтобы «взбодрить» Дамианиса и вернуть его к работе?

Дан грустно усмехается:

– Вполне в ее духе. А потом, похоже, закрутилось. Ванесса узнала о беременности, ей стало не до того. Пиздец… – Он шумно вздыхает.

Поджимаю губы и молчу. Вполне логично, но слишком безрассудно, по-моему. Особенно для любящей женщины.

– Я постараюсь узнать побольше и сообщу тебе. Не уверена, что смогу поговорить об этом с Леоном. Сейчас хочется одного – его избегать.

– Твое право.

– Ты обещал отвезти меня на могилу отца. Когда сможешь? – интересуюсь.

– Дней через пять. Мне предстоит командировка. Ну или попроси водителя Дамианиса…

– Я с тобой хочу, – заявляю категорично.

Дан быстро поворачивается, мажет по мне взглядом.

– Хорошо. Как освобожусь, дам знать.

Остаток дороги мы молчим, а едва оказавшись дома, я прошу Тамару покормить Мию и собрать ее на прогулку. Строю маршрут в телефоне и иду с малышкой к морю. Подальше от Леона. Хотя, даже если на край света сбегу, все равно не смогу о нем забыть. И о том, что он натворил.

16 глава

Дан уезжает в командировку, и Леон отправляется с ним. Это не может не радовать. И в то же время огорчать.

Ежедневно, ежечасно противоречивые эмоции смешиваются в гремучий коктейль. Ощущение безысходности застилает сознание туманом. В груди будто образовался камень. Бесконечно кружится одна и та же пугающая мысль: что, если ничего не изменится и я всегда буду страдать от любви к человеку, с которым не смогу быть?

В таком состоянии любая попытка найти выход кажется бессмысленной. Мир тускнеет, лишается красок и радости. Но есть и приятное – я снова могу работать, с головой погружаясь в буквы и цифры, как в омут. Это отвлекает на все двести процентов.

Перед отъездом Дамианис оставил ноутбук Ванессы на прикроватной тумбочке. Я не успела сообщить, что подобрала пароль. Или, скорее, не захотела. И плевать, что Ярошевич наверняка расскажет о нашем разговоре, и после возвращения Леон устроит мне допрос. Может, из-за этого у нас даже возникнет новый конфликт.

Пусть только Дамианис попробует на меня надавить. Молчать не стану, выскажу ему все, что думаю на этот счет. Впрочем, я с самого начала не молчала, а сейчас и подавно не вижу смысла.

Отвлекаюсь от работы и иду на кухню, чтобы выпить кофе. Вместо Тамары по будням теперь помогает Нирит – молоденькая и очень красивая врач. Когда я прохожу мимо гостиной, замечаю, как она, укачивая Мию, мечтательно рассматривает фотографию, которую свободной рукой прихватила с камина. Нирит не обращает на меня внимания, тогда подхожу ближе. Увидев, что она смотрит на Леона, я впадаю в бешенство. Но тут же одергиваю себя.

Что я как собака на сене? Пусть смотрит, пусть даже влюбится в него, и они с Леоном будут вместе. Мне какое до этого дело? Однако все же хочется забрать и фотографию, и девочку из рук Нирит, а саму ее отослать из дома и от Дамианиса куда подальше.

– Все в порядке у вас? – уточняю.

Она вздрагивает и, поставив рамку с фото на место, опускает глаза на спящую Мию.

Малышка похожа на ангелочка, когда спит. До безумия жаль, что она лишилась мамы. А я – отца. Как же это несправедливо! Взрослые дяди играют в опасные игры, а расплачивается их окружение. Пусть мы с Ванессой и невзлюбили друг в друга с первого взгляда, но я не желала ей зла и тем более смерти.

– Все хорошо. Я только уложила Мию спать, – отвечает Нирит.

Присутствие посторонней женщины безумно напрягает. К Тамаре я уже как-то привыкла, она напоминает добрую и отзывчивую Зифу с Маврикия. Нирит – другая. Таких «нянь» я не готова держать в доме. И без того страданий достаточно.

Невыносимо смотреть, как она вьется возле Леона, потому что мои чувства все еще живы. Иррационально, но это так. Тянет к нему как магнитом. Хочется плакать у него на плече, искать утешения.

Кажется, если бы Леон пришел и попросил прощения, сказал, что я ему дорога и что он действительно старался сделать как лучше, я бы не приняла его раскаяние, но хотя бы попыталась понять. А так Дамианис включил игнор и холодную сдержанность. Распоряжается моей жизнью, будто я его вещь. Привязал к своей дочери.

И ведь невозможно остаться равнодушной к этому красивому и спокойному ангелочку. Таких прекрасных детей я еще не встречала. О своих никогда не думала, а если бы задумалась, то именно такую хорошенькую девочку я бы и представляла.

– Я заняла комнату рядом с вашей. Вы же не против? – спрашивает Нирит.

«Могла бы сразу рядом с хозяйской», – так и хочется ответить язвительно, но вместо этого лишь отрицательно качаю головой и ухожу на кухню. Обещаю себе, что, как только закончу работу, возьму Мию и снова пойду с ней к морю. В прошлый раз мы замечательно погуляли вдвоем.

Кофе бодрит, голова начинает соображать, и сонливость испаряется. Взяв ноутбук, я устраиваюсь в беседку на улице. Жара ушла. Не знаю, как обстоят дела в центре города, но здесь, рядом с морем, в окружении зеленого благоухающего сада, просто восхитительно.

Теплый солнечный свет проникает сквозь листву деревьев, создающих мягкий полумрак. Пальцы быстро двигаются по клавиатуре, я полностью погружена в работу. Она захватывает целиком. Этот уголок сада стал моим временным офисом, где можно трудиться спокойно и сосредоточенно.

Проверяю ноутбук Ванессы вдоль и поперек, ищу хоть какую-то зацепку. Я задалась целью найти деньги, которые мы украли у Леона. Если получится вернуть их ему, это будет мне очень на руку. Не хочу быть Дамианису хоть чем-то обязанной.

Однако зацепки обнаружить непросто. Потому что их нет. И денег на счету Ванессы тоже нет. По крайней мере на том, который виден в базе данных. Но, может быть, есть и другие. Чтобы это выяснить, опять нужно время. Все в него упирается, надо же. Оно лечит любую боль, позволяет добиться успеха. Все завязано на времени.

Так проходят еще три дня. Я жду Дана, чтобы съездить на могилу к отцу, а после – не знаю, чего ждать.

Как хорошо, когда у человека есть цель. Вселенная в таком случае ему как будто благоволит и помогает осуществить задуманное. Если цели нет, то ничего стоящего обычно и не выходит.

Наверное, я отношусь к тем, кто запутался и не может четко сформулировать, чего хочет. Да даже на примере ноутбука Ванессы и денег, которые пропали со счета Леона. Ну найду я их, а что потом? Это помогло бы месяц назад или два. Сейчас же ситуация изменилась. Даже, честно говоря, не представляю масштаб проблем Леона. Впрочем, он и не позволяет до конца в них вникнуть.

Эмоции не утихают, но я хотя бы начинаю анализировать наш разговор и его подробности. Раскручиваю произошедшее на максимум, припоминаю сказанное Ярошевичем, когда мы ехали вместе домой.

Мой отец оставил Мию без мамы, а Леон – меня без папы. Закономерность? Жестокая… С ней нет возможности примириться.

Всячески отгораживаюсь от этих мыслей, но в один из дней реальность догоняет. Я сижу у кухонного окна, лениво гладя штору пальцами, пока готовится кофе. На улице в разгаре теплый и ясный день, солнце щедро заливает светом каждый уголок сада. Предвкушаю, как сяду сейчас за работу, но взгляд вдруг застревает на дорожке, по которой медленно идет Леон, толкая перед собой коляску со спящей Мией.

Удивительно, но я была не в курсе его возвращения… Дан должен был сказать, что они прилетают.

Леон останавливается, чтобы ответить на звонок, и именно в этот момент Мия просыпается. Он прижимает телефон к уху, заглядывает в коляску и улыбается ей. Завершив разговор, осторожно берет дочь на руки, обнимает ее так нежно и с таким трепетом, что мое сердце наполняется теплом. Это очень милая картинка. Смотрю на них и не могу оторвать взгляд.

А потом к ним подходит Нирит. Она что-то спрашивает у Леона и улыбается во все тридцать два зуба, едва не расстилаясь перед ним ковриком. Смотрит на Дамианиса как на божество. Я опять раздражаюсь, как в тот день, когда застала ее за разглядыванием фотографии.

Все вместе они продолжают прогулку, пока я представляю, что могла бы быть на ее месте, если бы не столько проблем у нас с Леоном.

От печальных мыслей отвлекает сообщение Дана.

«Завтра смогу тебя отвезти на кладбище. Мы вернулись. И да, Леон был очень зол, что ты не сказала ему про ноутбук Ванессы».

Я опять смотрю в окно, как Дамианис, Нирит и Мия гуляют в саду.

Вероятно, это последние спокойные минутки, и надо бы насладиться кофе сполна, потому что очень скоро ждет допрос и новая пытка от Леона. Невозможно отрицать, что я испытываю к нему сильные чувства. И от этого лишь хуже. Настолько, что в кофе хочется плеснуть виски.

17 глава

Стоит огромных усилий переключиться на работу и перестать думать о возвращении Леона и сцене, увиденной в саду. Едва это удается, его голос слышится за дверями комнаты, где я люблю уединяться с ноутбуком. Дамианис разговаривает с Нирит. Затем раздается стук.

– Можно? – спрашивает Леон, появляясь на пороге.

Внутри кипит злость, но я стараюсь сохранять спокойствие и делаю все возможное, чтобы избегать его взгляда. Двигаюсь мехнически и изображаю отрешенность будто в комнате, кроме меня, никого нет. Это глупо, но я не знаю, как вести себя с Леоном. Словно произошло обнуление, и между нами никогда не было близости. Ничего не было.

– Как продвигаются дела? – интересуется он.

Не моим самочувствием или состоянием, а тем, разобралась ли я с ноутбуком Ванессы.

Невольно вспоминаются слова Дана, что работа у него всегда на первом месте. И это зам моего «мужа». Чего же тогда ждать от него самого? Какое место в жизни Дамианиса займет семья?

– Ищу, где твои деньги, но пока безуспешно. Дан, наверное, рассказал, что заказчиком кражи была Ванесса? – Мой голос звучит безучастно.

Испытываю угрызения совести за такое поведение, но горечь и обида все еще слишком свежи. Мне нужно время, чтобы собраться и решить, как жить дальше с болью в сердце. Пока, сколько бы ни пыталась, не получается. Я все понимаю, абсолютно все, но не могу переступить через себя и простить его.

– Это все, что ты можешь сказать? – ровно произносит Леон.

Удивительно, что он не давит на меня и не требует объяснений.

– Ждешь оправданий, почему я сразу не сообщила, что подобрала пароль? Не смогла. Другие события повлияли, и все остальное стало неважно. – Все-таки нахожу в себе силы повернуться и встретиться с Леоном глазами.

И тут же задыхаюсь от новой волны боли. Дамианис выглядит очень уставшим, подавленным, но обескураживающе красивым.

– Что-то еще обнаружила? – кивает он на ноутбук передо мной.

– Под «что-то еще» ты какую информацию подразумеваешь? – уточняю, не в состоянии отвести от него глаз.

Желание найти утешение в его объятиях лишь усиливается с каждой секундой.

– Никакую. Ладно, я сам посмотрю.

Леон забирает ноутбук Ванессы, просит скинуть пароль от него эсэмэской и уходит как ни в чем не бывало.

Следующие два дня мы продолжаем игнорировать друг друга, и это отдаленно напоминает затишье перед бурей. Она не заставляет себя ждать.

Дан возвращается в среду, и на четверг мы договариваемся съездить на кладбище к отцу. Но в последний момент Ярошевич присылает сообщение, что не сможет и вместо него меня отвезет Леон.

Леон! На могилу человека, которого сам же и убил!

Набираю Дана, чтобы спросить, в своем ли он уме, но телефон недоступен. Стоя на улице перед закрытыми воротами, я судорожно тяну носом воздух, чтобы не разрыдаться. Скорее всего, Дан поступил так намеренно, и как же это жестоко…

– Поехали, – раздается за спиной голос Леона, и на машине, которая стоит под навесом, щелкает блокировка замков.

Первый порыв – сбежать в дом, но затем решаю поехать. В планах было выплакать все слезы на могиле отца, чтобы окончательно смириться с его гибелью. Пусть Дамианис увидит мою истерику.

Сердце срывается в безумный галоп, когда мы оказываемся наедине в салоне. Все здесь словно пропитано запахом Леона. Сев за руль, он поворачивается и смотрит на меня дольше, чем обычно, от этого на коже выступают мурашки.

– Если хочешь, давай останемся дома, – предлагает Леон.

– Нет, так даже лучше, – отвечаю с вызовом и нервно сглатываю ком, подступивший к горлу. – Я хотела спросить у Дана, но задам вопросы тебе. Почему папу здесь похоронили, а не в России?

– Я не уверен, что тебе можно будет вернуться. Подумал, что ты бы хотела приходить к памятнику.

– Памятнику?

– Да. На днях установили.

Даже место захоронения, не позволили выбрать самостоятельно… Нет, это выше моих сил. Тяжело.

Путь до кладбища занимает от силы пятнадцать минут. Если бы знала, что так близко, то давно бы сходила сама.

Пока мы идем по небольшой аллее, я вспоминаю, как папа говорил, что после смерти хочет быть с мамой. Он купил себе место на кладбище рядом с ней. А теперь они порознь… Как же так?..

– Твоего отца похоронили быстро, через несколько часов после смерти, по еврейским традициям. Это делается из уважения к умершему, ради его души тело предают земле сразу, – словно подслушав мысли, произносит Леон.

Небо надо мной ясное, солнце сегодня жжет нестерпимо. И в сердце жжет.

Рука невольно скользит по холодному камню памятника. На нем – имя моего отца, даты его короткой жизни. Слезы скапливаются в уголках глаз. Горячие и соленые, они медленно скользят по щекам, оставляя на лице мокрые дорожки.

– Почему так, папа?.. – Голос дрожит, и слова почти не разобрать.

Меня охватывает гнев. Несправедливо, что жизнь отца так жестоко оборвалась! Мамы давно нет, теперь нет и папы. В этом незнакомом, чужом городе я чувствую себя потерянной.

В какой-то момент всплеск эмоций перерастает в истерику. Представляю, что пришлось испытать отцу, Леону, Ванессе, и не могу сдержать всхлипы… Невыносимое горе. Колени подкашиваются, и я опускаюсь на землю прямо у памятника. Закрываю лицо руками, пытаясь хоть как-то приглушить рыдания.

Минуты текут медленно, каждая кажется вечностью. Когда слезы начинают стихать и дыхание выравнивается, поднимаю голову.

Тот же памятник, та же могила, но внутри меня что-то изменилось. Теперь в сердце живет решимость – решимость жить дальше, как бы тяжело ни было. Отца уже не вернуть, но со мной останется память о нем.

– Идем. – Леон помогает встать.

Поднимаясь, я замечаю имя на памятнике поблизости. Дамианис похоронил Ванессу рядом с моим отцом?

Ноги снова слабеют, и, если бы не руки Леона, я бы опять оказалась у гранитной плиты.

– Ты похоронил их рядом?..

– Да, – тихо отвечает он.

Воздух между нами вибрирует от напряжения. Сердце колотится в груди громко и болезненно.

– Александра, я сделал все, чтобы не допустить ничьей смерти. Но, как видишь, не вышло.

– Да, ты и впрямь сделал все, что мог! – выпаливаю я, не в силах сдержать новый взрыв эмоций.

Слова звучат как приговор, и заметно, что они поражают Леона, словно удары.

Он морщится, его глаза темнеют.

– Я делал все возможное, чтобы спасти твоего отца. – Тон Дамианиса становится грубым и раздраженным. – Я вывез его из России, шел на переговоры и уступки, чего, в принципе, не делал раньше для тех, кто виноват по многим статьям. Рисковал собой и своей командой. Смерть Ванессы на его совести, – припечатывает Леон ответными словами. – Если ты не осознаешь всю серьезность ситуации, то скажу как есть. Если я не найду флешку, которую хочет заполучить Версаль, следующие претенденты на памятники в этом месте – мы с тобой. Никто не будет входить ни в чье положение. Так понятнее?

Мы стоим, сцепившись взглядами.

– Я в курсе, что на кладбище в России рядом с могилой твоей матери выкуплено место, и именно на это требовалось разрешение. Но я похоронил его здесь, чтобы ты могла проститься и потом навещать. – Леон с силой сжимает мои плечи. – Я не убийца и никому не желал смерти. А в жизни иногда происходят события, которые просто надо принять и идти дальше. Поплачь, поистери, обвиняй, если тебе так проще. Только отпустить тебя я сейчас не могу, потому что не хочу винить себя в еще одной смерти. Твоя станет для меня сокрушительным ударом. – На последних словах его голос срывается.

Прошедшие недели были наполнены размышлениями и воспоминаниями об отце. Сейчас я вдруг впервые ловлю себя на мысли, что мои обвинения были способом справиться с потерей, способом выразить невыразимую на самом деле боль. Леон действительно кто угодно, только не убийца. С осознанием этого приходит и прощение. Прошлое не изменить, однако можно влиять на настоящее и будущее. Пусть не сию минуту, не сразу, но я попробую.

– Я хочу домой, – произношу устало и пытаюсь убрать от себя руки Леона, но он настойчиво поддерживает, когда мы идем по аллее к выходу.

Слез больше нет, боль тоже отступает. Внутри возникает пустота, которую я постоянно стараюсь заполнять заботой о Мие. Малышка растет не по дням, а по часам. И растет без мамы, которая любила бы свою девочку в разы сильнее, чем я. Но из-за моего отца лишилась этой возможности. Когда думаю так, хочется быть с дочерью Леона еще ласковее.

* * *

Которую ночь не спится. Уложив Мию, иду попить чая. На кухне царит полумрак, только слабый свет уличного фонаря проникает через окно, оставляя на полу длинные тени. Наливая в чайник воду, я замечаю силуэт у стола. Дамианис держит в руках кружку.

– Не можешь уснуть? – тихо спрашивает он, задержав взгляд на моем лице.

– Не могу. Ты тоже?

– Обычное дело. Я привык много работать. Это образ жизни.

Сажусь напротив него, нервозность постепенно уходит.

Иной раз кажется, что я наконец начинаю принимать произошедшее. Как еще объяснить желание за волосы оттащить Нирит от Леона, когда она вьется возле него и всячески пытается привлечь его внимание?

– На днях приезжает Версаль, мой начальник. Он хочет с тобой познакомиться.

– Зачем? – удивляюсь я.

Леон неопределенно пожимает плечами.

– Есть пара предположений. Проверим.

– И как мне себя с ним вести?

– Как хочешь.

– А можно поподробнее и без загадок?

– Без загадок? – тягуче произносит Леон. – Хорошо. Даю тебе козырь в руки. Я многое знаю. Таких людей сначала держат очень близко, а когда они становятся не нужны, устраняют. Полагаю, я стану ненужным сразу после того, как найду флешку. Если согласишься помочь Версалю, то хочу взять с тебя обещание, что Мия будет в безопасности и твое отношение к ней не изменится.

Становится холодно от этих слов. Леон ведь сейчас открыто говорит, что я могу отомстить за отца и отплатить ему той же монетой. Дамианис и правда сошел с ума, если решил, что я на такое соглашусь.

– Быть виновной в твоей смерти – слишком для моей совести. Вы уж как-нибудь разберитесь с Версалем без меня, хорошо?

Леон смотрит неотрывно. Похоже, он ожидал услышать другой ответ. Неужели всерьез думал, что я захочу навредить и заключу какую-то нелепую сделку с человеком, которого совершенно не знаю? Безумец.

Сделав себе чай, собираюсь уйти, но Дамианис вдруг останавливает:

– Александра, задержись.