Текст книги "Шопоголик среди звезд"

– Футболки? Мерить? – скептически прищуривается Сьюз. – Бекс, ты же отказалась от шопинга.

– Я не отказывалась от шопинга. – Мне смешно от ее наивной прямолинейности. – Все совсем не так происходит, Сьюз. Смысл не в воздержании, смысл в том, чтобы выработать трезвый подход к покупкам.

Вот что по-настоящему запало мне в душу на вчерашнем занятии. Отказываться от шопинга не нужно. Как только Дэвид это сказал, методика сразу же заиграла новыми красками.

– А разве не трезвее было бы не ходить по магазинам вовсе? – недоумевает Сьюз. – Взять вот сейчас и уйти?

Нет, Сьюз решительно не понимает. Правильно: она, в отличие от меня, еще не начала ориентироваться в своем внутреннем пространстве.

– Бросить шопинг совсем – это, наоборот, вредно, – объясняю я. – Нужно закалять волю и контроль. Так что поход в магазин для меня вроде тренировки.

– Ясно, – с сомнением кивает Сьюз. – А что теперь?

– А теперь я буду спокойно и вдумчиво делать необходимые покупки.

Эта формулировка мне очень нравится. Дэвид ее вчера часто повторял. «Нужно научиться делать покупки спокойно и вдумчиво».

– Тебе ведь ничего не нужно, – возражает Сьюз.

– Это почему? Мне нужен учебник, Дэвид велел приобрести. – Я иду к разделу когнитивно-поведенческой терапии и беру со стеллажа книгу под названием «Ловля мыслей. Введение в КПТ».

– Вот этим мы и занимаемся на занятиях, – показывая на заглавие, с умным видом заявляю я. – Когнитивно-поведенческой терапией. Если меня тянет купить что-то ненужное, необходимо перестроить мысли. Я должна осознать свои когнитивные промахи и начать их корректировать.

– Ого! – В голосе Сьюз наконец слышится неподдельное восхищение. – А тяжело?

– Нет, там ничего сложного, – листая книгу, отмахиваюсь я. – Возьму еще аудиоверсию, чтобы слушать на пробежках. И еще пару авторов мне Дэвид рекомендовал.

Я складываю литературу в корзину. «КПТ-дневник для записи мыслей», «КПТ для избавления от чрезмерных трат», «Дневник неумеренного потребителя», «Шопоголик. Как разорвать шаблон». Стопка книг в корзине растет, а с ней и моя гордость. Дэвид абсолютно прав, мне ничего не стоит избавиться от прежних привычек. Вот, кстати, классные карандаши, матово-черные, с надписями «Рост» и «Выдох». Возьму упаковку.

Сьюз наблюдает за мной в некоторой растерянности.

– Бекс, в чем же тогда отличие от обычного шопинга? Где борьба – или что там полагается?

Да, точно. Отвлеклась на секунду.

– Мы к этому подходим, – повторяю я с нажимом. – Сначала нужно сложить товар в корзину и только потом начинать работу.

Взяв верхнюю книгу в стопке, я пристально всматриваюсь в обложку. Если честно, что дальше, я слегка подзабыла, но Сьюз об этом знать незачем.

– Эта книга мне нужна, – произношу я наконец нараспев. – Таково мое убеждение. Довод за: Дэвид рекомендовал мне ее купить. Довод против… отсутствует. Итак, я покупаю ее, спокойно и вдумчиво. Аминь.

– Аминь? – не выдержав, прыскает Сьюз.

– Само вырвалось, – признаюсь я. – Нет, ну согласись, здорово же? Я научилась проверять себя.

– Давай теперь про карандаши! – командует Сьюз.

– Хорошо. – Я беру в руки упаковку. – Эти карандаши мне нужны. Таково мое убеждение. Довод за: карандаши всегда пригодятся. Довод против… – Я умолкаю, пораженная неожиданной мыслью. Я ведь уже купила точно такую упаковку. Когда пришла сюда в первый день. Куда я их дела? – Довод против! – возвещаю я триумфально. – Такие у меня уже есть! А значит – выкладываем. – Я с победным видом возвращаю карандаши на полку. – Видишь? Я полностью владею собой. Я совершенно изменилась. Впечатляет?

– Предположим. А как же все эти книги? – Сьюз кивает на корзинку. – Тебе правда столько нужно?

Она что, совсем меня не слушала?

– Конечно, нужно, – с безграничным терпением отвечаю я. – Для дальнейшей работы. И я куплю их вдумчиво и спокойно. И вот это тоже. – Я беру с полки умопомрачительный блокнот. Буду вести в нем дневник сновидений. Ты знала, что дневник сновидений необходим каждому?

Сьюз провожает исчезающий в корзинке блокнот огорченным взглядом.

– Хорошо, а если ты все-таки не знаешь удержу в покупках? Что тогда делать?

– Тогда нужно пробовать разные техники. Например, меридианное простукивание.

– Какое простукивание?!

– Ой, это очень здорово! – оживляюсь я. – Стучишь пальцами по лицу – по щекам, подбородку, проговариваешь мантры, тем самым высвобождая меридианы, и оказываешь целебное воздействие.

– Что? – столбенеет Сьюз.

– Правда!

Простукивание мне нравится, наверное, больше всего. К тому же похлопывания подбородка помогают держать лицевые мышцы в тонусе. Я ставлю корзинку, чтобы показать Сьюз наглядно.

– Стучишь себя по лбу со словами: «Я знаю, что накупила слишком много, но я целиком и полностью себя принимаю». Видишь? – Я расплываюсь в улыбке. – Проще простого. – Для пущей убедительности я хлопаю себя по груди и по макушке.

– Бекс… – растерянно моргает Сьюз.

– Что?

– Ты уверена, что правильно поняла?

– Конечно, правильно!

Беда Сьюз в том, что она, в отличие от меня, еще не избавилась от косности и зашоренности. Ей еще не открылось все богатство духовно-ментальных практик.

– Ничего, походишь сюда почаще, тоже приобщишься, – обнадеживаю я. – Пойдем мерить футболки!

Сувенирный магазин центра «Золотой покой»

Кассовый чек

Миз Ребекка Брендон

Клубная карта № 1658

Глава 10

Я думала, «Золотой покой» поразит Сьюз гораздо сильнее. По-моему, у нее психологический блок. То есть попросту предубеждение. Она не записалась ни на одну программу и даже футболку не купила. Только твердит, что все это бешеные деньги, причем на ветер.

На ветер? Она разве не заметила, как я изменилась?

А вот Тарки, к счастью, на моей стороне. Ему «Золотой покой» очень понравился, и с Брайсом они подружились.

– Он тоже считает, что нужно бороться с чрезмерным потреблением электроэнергии, – говорит Тарки, когда мы сидим на следующий день в кухне за завтраком. – Это бич современных городов, но правительству нет до проблемы никакого дела.

Сьюз закатывает глаза, и я улыбаюсь ей уголком губ. У Тарки пунктик насчет экономии электричества – он ходит по Летерби-Холлу и везде выключает свет, а Сьюз потом украдкой включает обратно.

Я победоносно ставлю на стол блюдо.

– А вот и наш полезный голливудский завтрак. Паровой омлет из яичных белков с браунколем.

За столом воцаряется гробовая тишина. Все с ужасом смотрят на блюдо.

Ну да, на омлет не очень похоже. Белая бесформенная масса с вкраплениями побуревшей зелени. Но польза несомненна.

– Паровой омлет? – наконец выдавливает Сьюз.

– Готовила в микроволновке, в запаивающемся пакете. Ни грамма жира. Кому положить?

Молчание затягивается.

– Гхм… Аппетитно выглядит, надо сказать, – решается Таркин. – А копченого лосося нет, случайно?

– Нет, конечно! – оскорбляюсь я. – Здесь не Шотландия, здесь Лос-Анджелес, и все едят паровые омлеты.

Люк наконец отрывается от письма, которое все это время читал.

– Что это? – в ужасе ляпает он, потом видит выражение моего лица и берет себя в руки. – В смысле… Что у нас тут?

– Паровой омлет. – Я без особого воодушевления тыкаю белую массу вилкой.

Они правы, выглядит отвратительно. А сколько времени я потратила, чтобы отделить белки от желтков и нашинковать браунколь… Рецепт вычитала в книге под названием «Энергетический бранч», думала всех поразить. Про грибной белковый коктейль, который дожидается в блендере, я даже заикнуться не решаюсь.

– Бекс, а где оставшиеся желтки? – осеняет вдруг Сьюз.

– В миске.

– Так давай сделаем из них обычный омлет.

Не дожидаясь ответа, Сьюз разогревает сковороду, растапливает масло и поджаривает самый восхитительный на свете солнечно-желтый омлет с хрустящей корочкой и полосками прихваченного из холодильника бекона.

– Вот.

Все разом накидываются на омлет, едва Сьюз успевает поставить блюдо на стол. М-м, вкуснотища, язык проглотишь!

– Омлеты из желтков надо ввести в ресторанное меню, – блаженно мурлычет Сьюз с набитым ртом. – И почему все так помешались на белках? Они же безвкусные.

– Они полезные.

– Ерунда, – со знанием дела заявляет Сьюз. – Мы желтками ягнят кормим, растут здоровехонькие.

Люк наливает всем кофе, Сьюз намазывает тост апельсиновым джемом – настроение за столом заметно повышается.

– Мне тут прислали приглашение… – Люк обводит нас взглядом. – Кто хочет на благотворительный вечер в «Беверли-Хилтон»?

– Я! – Мы со Сьюз одновременно подскакиваем на стульях.

– В честь… – Он отыскивает глазами нужную строчку. – Жертв дискриминации. Какое-то новое направление в благотворительности.

– Я об этом читала! – ликует Сьюз. – Там будет Сальма Хайек. Нас там правда ждут?

– Сейдж приглашает всех, включая гостей дома, за свой стол, – с улыбкой отвечает Люк. – Так что да, ждут.

– Тарки, ты слышал? – Сьюз, перегнувшись через стол, размахивает тостом. – Нас пригласили на настоящий голливудский прием!

– Прием… – У Таркина такой вид, словно его записали к зубному. – Чудесно.

– Будет весело, – уверяет Сьюз. – Может, Сальма Хайек придет.

– А, – неуверенно кивает Таркин. – Превосходно.

– Ну Сальма Хайек! Ты же знаешь, кто это? – поддевает Сьюз.

– Конечно, – затравленно моргает Таркин. – Это… актер. Очень талантливый.

– Талантливая! Это женщина, – вздыхает Сьюз. – Нужно будет тебя натаскать перед выходом. Вот, почитай пока. – Она передает ему «Ю-Эс уикли», и тут в кухню вбегают Минни и Уилфрид.

Минни повезло с гостями несказанно. По-моему, она еще никогда в жизни так не веселилась. Нахлобучив на голову сразу две бейсболки и зажав в руке обувной рожок вместо хлыстика, она погоняет Уилфрида, как пони.

– Н-но, лошадка! – кричит она, натягивая «поводья» из сцепленных вместе шести ремней Люка. Следом за ней на Эрнесте въезжает Клементина.

– Давай прыгать, Минни! – визжит она. – Давай прыгать по диванам!

– Нет! – одергивает их Сьюз. – Хватит носиться, садитесь завтракать. Кто хочет тост?

О белковом омлете она деликатно умалчивает. Наверное, мы все сделаем вид, что его просто не было.

Пока дети рассаживаются, Минни тянется к моему телефону.

– Можно телефон! – тут же выпаливает она, перехватив мой взгляд. – Мо-о-о-жно! Мо-о-ожно! – Минни баюкает трубку около уха, словно новорожденного младенца, на которого покушается Ирод.

Пластиковых игрушечных телефонов я покупала ей штуки три, но ее такими вещами не обманешь. Способности распознавать подделку у нее просто восхитительные. В итоге я все равно даю ей иногда подержать свой настоящий – хоть и боюсь, как бы он не искупался в кружке с молоком.

– Ладно, – сдаюсь я. – Только на минутку.

– Алло! – тут же расплывается в улыбке Минни. – Алло, О-о-ола!

Ора? Ора – дочка длинноногой стервы?

– Не звони Оре, солнышко, – мягко отговариваю я. – Позвони еще кому-нибудь. Пейдж позвони, она хорошая девочка.

– Я звоню Оле, – упрямится Минни. – Люблю Олу.

– Не любишь ты Ору! – не удержавшись, рявкаю я.

– Что еще за Ора? – любопытствует Сьюз.

– Дочка Алисии. Как будто других детей в садике нет! Обязательно надо дружить с этой!

– Ну брось, Бекс! – урезонивает Сьюз. – Это же глупо. Зачем устраивать тут «Ромео и Джульетту»?

Минни смотрит на меня, на Сьюз, снова на меня. Потом, сморщившись, вопит во все горло: «Люблю О-о-олу!»

Люк все это время что-то увлеченно печатает в «Блэкберри». У него почти мистическая способность отключаться от окружающей действительности, заполненной воплями Минни. Но тут и он поднял голову.

– Кто такая Ора?

Поверить не могу. Мы теперь до конца завтрака будем обсуждать дочку длинноногой стервы?

– Никто. Минни, иди сюда, помоги мне намазать тост.

– Тост! – Глаза Минни загораются от восторга, и я умиленно чмокаю ее в макушку.

Намазывать тосты она любит больше всего на свете – главное, вовремя ее остановить, чтобы вслед за сливочным маслом не пошло сразу и арахисовое, и апельсиновый джем, и шоколадная паста. (Люк в таких случаях всегда говорит: «Мамина копия». Не понимаю, о чем он.)

Я отпиваю кофе и слежу, чтобы Минни заодно с тостом не перемазала маслом собственную пятерню, но куда больше меня сейчас беспокоит Люк. Он сверлит взглядом экран «Блэкберри», на шее пульсирует жилка. Что-то его гложет. Что?

– Люк? – осторожно окликаю я. – Какие-то неприятности?

– Нет. Ничего. Все в порядке.

Ясно. Значит, что-то случилось.

– Люк?

Он встречается со мной взглядом и шумно выдыхает.

– Письмо от юриста матери. Ей предстоит какая-то операция. Юрист счел необходимым поставить меня в известность.

– Понятно, – сдержанно киваю я.

Люк, нахмурившись, снова утыкается в экран. На посторонний взгляд – просто сердится человек. Но я-то вижу эту мрачную тень, накрывающую Люка при мыслях о матери, и у меня щемит сердце. Люк никак не научится воспринимать Элинор адекватно. То он ее боготворил без меры, теперь вот ненавидит на ровном месте. Элинор бросила его и укатила в Штаты, когда он был совсем маленьким, и Люк никак не может ей этого простить. Особенно теперь, когда появилась Минни и он сам стал родителем.

– Чего она хочет? – вырывается у него вдруг. – Чего она от меня ждет?

– Может, ничего, – отваживаюсь я.

Люк молча отпивает кофе. С убийственной гримасой.

– Что там за операция? Серьезная?

– Давай не будем об этом, – комкает разговор Люк, поднимаясь из-за стола. – Значит, я сообщу Арану, что гостей будет четверо. Форма одежды – вечерняя. – Он целует меня на прощание. – Увидимся.

– Люк… – Когда он поворачивается, я не знаю, что сказать. Разве что: «Пожалуйста, помирись с матерью», – но такое нельзя ляпнуть с бухты-барахты. – Удачного дня, – бормочу я, и он кивает.

– Вечерняя? – Таркин в ужасе поворачивается к Сьюз. – Милая, что же мне надевать? Я ведь не взял килт.

Килт? Боже. Я едва не валюсь на пол от смеха, представив Таркина в килте со спорраном и шерстяными гольфами на лос-анджелесском приеме.

– Никаких килтов! – делает страшные глаза Сьюз. – Пойдешь… в смокинге «Армани», – решает она после секундного раздумья. – И черной рубашке с черным галстуком. Все голливудские знаменитости так ходят.

– Черную рубашку? – Теперь очередь Таркина делать страшные глаза. – Как у мафиози? Сьюз, милая…

– Хорошо, белую, – уступает Сьюз. – Только с нормальным воротником, не под бабочку. Ты должен выглядеть сногсшибательно. А по знаменитостям я тебя еще погоняю.

Бедняга Тарки из кухни выходит с видом приговоренного к тюремному сроку, а не приглашенного на вечер мечты.

– Безнадежно, – вздыхает Сьюз. – Он может перечислить под сотню овечьих пород, но не помнит ни одного из мужей Мадонны.

– Первый раз вижу человека настолько не от мира сего. – Я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться. – Боюсь, Тарки и Лос-Анджелес несовместимы.

– Ничего, по куропаточьим пустошам я уже в отпуск наездилась. Теперь моя очередь развлекаться. И мне здесь хорошо. – Сьюз подливает себе апельсинового сока и переходит на полушепот. – Что же там такое с Элинор?

– Не знаю, – шепчу я еще тише. – А если она и вправду больна?

Мы переглядываемся встревоженно. Наши мысли явно текут в одном направлении, но потом резко расходятся.

– Он должен узнать правду насчет вечеринки, – наконец говорит Сьюз. – Об участии Элинор. Потому что вдруг… что-нибудь случится.

– Как же ему сказать? Он сразу психанет. Даже слушать не станет.

– Может, письменно?

Я задумываюсь. Письма писать я люблю, а с Люка можно взять обещание не кричать, пока не дочитает до конца… Но взвесить мысль со всех сторон я не успеваю, поняв вдруг, чего мне хочется на самом деле.

– Я приглашу ее сюда! Либо до операции, либо после – как пойдет.

– Сюда? В дом? – Сьюз округляет глаза. – Бекс, ты уверена?

– Письмо он может просто проигнорировать. Нужно устроить им очную ставку. Вмешательство! – поясняю я со знанием дела.

О вмешательствах мы как раз недавно говорили в «Золотом покое», и, как выясняется, я единственная никогда в таком не участвовала. Ощущала себя лишней.

В глазах Сьюз сомнение.

– Это вроде к наркоманам применяется?

– И в семейных раздорах, – авторитетно киваю я.

На самом деле, может быть, и нет. Но что мешает мне положить новое начало? Вот я, одевшись в струящееся белое платье, мягким мелодичным голосом лью бальзам на искалеченные души Люка и Элинор…

Пожалуй, нужно будет запасти для такого случая целебных кристаллов. И ароматических свечей, и дисков с расслабляющими песнопениями. Составлю собственный терапевтический комплекс и не отпущу Люк с Элинор, пока они не придут хоть к какому-то согласию.

– Разве можно соваться вот так, без подготовки? – В глазах Сьюз по-прежнему сомнение. – Ты ведь не специалист. Что ты знаешь о терапии?

– Достаточно. – Ее недоверчивость меня задевает. – В «Золотом покое» много полезного можно почерпнуть. Я ходила на «улаживание конфликтов». «Все понять значит все простить», – не удерживаюсь я от цитаты. – Будда.

– Хорошо, если ты такой спец, уладь вот этот конфликт! – Сьюз кивает на Уилфи и Клемми, вырывающих друг у друга какую-то пластмассовую зверушку.

– Э-э… Эй, Уилфи! Клемми! – окликаю я. – Кому конфетку?

Оба тут же прекращают возню и протягивают ладошки.

– Пожалуйста! – самодовольно пожимаю я плечами.

– С Люком и Элинор так же разделаешься? – фыркает Сьюз. – Конфеткой?

– Нет, конечно, – с достоинством отвечаю я. – Использую комплексный подход.

– И все равно, по-моему, это рискованно, – качает головой Сьюз. – Очень рискованно.

– Нельзя отказываться от еды из боязни подавиться, – изрекаю я. – Китайская пословица.

– Бекс, прекрати строить из себя сувенирную футболку! – взрывается вдруг Сьюз. – Ненавижу этот дурацкий «Золотой покой». Давай поговорим о чем-нибудь нормальном. Что ты наденешь на вечер? Только не бомби меня цитатами типа «одежда – метафора души», хорошо?

– Я и не собиралась!

А вообще, хороший афоризм. Надо будет ввернуть на занятии при случае. Одежда – метафора души…

Можно даже распечатать на холсте и подарить Сьюз на Рождество.

– Ты что улыбаешься? – с подозрением спрашивает она.

– Просто так! – Я принимаю серьезный вид. – А ты в чем пойдешь на прием?

Глава 11

Сьюз знает толк в шопинге. И еще какой!

Ради предстоящего приема она обновила не только платье, но и туфли, и ожерелье, и волосы. Волосы! И даже мне о своих планах не намекнула. Заскочила в салон «на минутку», а выскочила с обалденным сияющим белокурым водопадом до талии. Прибавить к этому длинные загорелые ноги, и получается самая настоящая кинозвезда.

– Красотка! – восхищенно выдыхаю я.

Мы стоим перед зеркалом в моей комнате, на Сьюз обтягивающее вечернее платье цвета морской глади с вышивкой стеклярусом, а на ожерелье у нее русалка. Первый раз вижу ожерелье с русалкой – и теперь мне отчаянно хочется такое же.

– Ты тоже! – мгновенно откликается Сьюз.

– Правда?

Я одергиваю платье – «Зак Позен», удачно подчеркивает талию (ну да, сам себя не похвалишь…). К нему то самое колье от Алексиса Биттара, а волосы уложены в сложную прическу с волнами и тончайшими косичками. А еще я потренировалась правильно позировать на красной дорожке. Раскопала руководство в Интернете и распечатала себе и Сьюз. Ноги скрестить, локоть выставить, подбородок поджать. Я принимаю отработанную позу, Сьюз делает то же самое.

– У меня как будто двойной подбородок, – огорчается она. – Ты уверена, что так правильно?

– Может, мы слишком сильно поджимаем?

Я вскидываю подбородок – нет, теперь я как гвардеец на плацу. А вот у Сьюз сразу выходит идеальная Пош Спайс. И выражение лица, и все остальное – точь-в-точь как надо.

– Вот! – радуюсь я. – Улыбнись только.

– Я в такой позе не могу, – сдавленно бормочет Сьюз. – По-моему, это только циркачу под силу. Тарки! – окликает она мужа, мелькнувшего в дверном проеме. – Иди сюда, будем тренироваться позировать на камеру!

Таркин еще от фокуса Сьюз с наращенными волосами не отошел. Теперь вид у него совсем обреченный, хотя Сьюз упаковала его в подогнанный по меркам смокинг «Прада» с узким черным галстуком и щегольскими туфлями. Тарки в кои-то веки выглядит отлично: высокий, рослый, волосы художественно взъерошены Сьюз. Он совсем… другой.

– Тарки, тебе нужно все время одеваться в «Прада»! – восхищаюсь я, и он бледнеет.

– Стой здесь, – командует Сьюз. – Запоминай: когда тебя сфотографируют, повернись в три четверти. И сделай суровое лицо.

– Милая, я, наверное, не буду фотографироваться. – Тарки пятится. – Если можно.

– Придется! Там всех фотографируют. – Сьюз неуверенно оглядывается на меня. – Всех ведь, да?

– Конечно! – подтверждаю я. – Мы же приглашены. Значит, попадем в кадр.

Восторг рвется наружу, как пузырьки шампанского. Не могу дождаться! Мечта моей жизни – сфотографироваться на красной дорожке в Голливуде. Услышав писк входящего сообщения, я вытаскиваю из клатча телефон.

– Машина приехала! Идем!

– А Люк? – спохватывается Таркин, которому явно не хватает моральной поддержки.

– Он прямо туда подъедет. – Я окутываю себя дымкой духов и улыбаюсь Сьюз. – Вперед, леди Клиф-Стюарт, нас ждут великие дела!

– Не зови меня так! Я сразу превращаюсь в старуху.

Я заглядываю в детскую, где все заняты игрой в «Твистер» под руководством Тери, нашего бебиситтера. Правил Минни пока не понимает, зато с огромным удовольствием катается по игровому коврику с цветными кругами, сбивая всех с ног.

– Пока-пока! – Я целую ее в щечку. – До встречи!

– Мама! – Уилфрид завороженно смотрит на Сьюз. – Ты похожа на рыбу!

– Спасибо, дорогой! – обнимает его Сьюз. – Так и было задумано.

Таркин в стороне вертит в руках игрушечный паровозик Уилфрида.

– Может, мне остаться и присмотреть за детьми? – предлагает он. – Я бы с радостью…

– Нет! – хором восклицаем мы со Сьюз.

– Тебе там понравится, – уверяет она, выволакивая Таркина из детской.

– Может, встретишь Анджелину Джоли, – щебечу я.

– Или Рене Зельвегер.

– Или Ника Парка, – вворачиваю я с хитрым видом. – Ну который «Уоллеса и Громита» снял.

– А! – приободряется Таркин. – «Неправильные штаны»! Да, вот это хорошее было кино.

«Беверли-Хилтон» – тот самый отель, где проводят церемонию вручения «Золотого глобуса». Мы едем туда, где вручают «Золотой глобус»! Я едва не подпрыгиваю от нетерпения на сиденье медленно ползущего в плотном вечернем потоке автомобиля.

– Сьюз! – осеняет меня вдруг. – Как думаешь, там стелют ту же дорожку, что и на «Золотом глобусе»?

– Может быть!

Сьюз, увлеченная этой мыслью, поправляет льющиеся по плечам пряди, а я в миллионный раз освежаю помаду.

Главное сейчас – не упустить возможность. На приеме обязательно будут какие-нибудь знаменитости первой величины, и если не зевать, можно заручиться неплохими связями. В сумочке у меня пачка визиток с надписью «Ребекка Брендон, стилист», и я твердо намерена переводить на тему моды любой завязывающийся разговор. Достаточно, чтобы меня нанял стилистом хоть кто-то, а потом уже слава пойдет, репутация наработается и… выше только звезды. Самое сложное – заполучить того самого первого клиента.

Машина подъезжает к отелю, и я взвизгиваю от восхищения. Толпы, как на «Золотом глобусе», нет, но имеется и ограждение, и стоящие плечом к плечу фотографы, и красная дорожка! Настоящая красная дорожка! А еще большие ширмы с надписями Р.А.В.Н.Ы. – это название благотворительной организации. (Оно как-то расшифровывается, но я не представляю, как. И вряд ли кто-то представляет.) Перед ширмами позирует на камеру элегантная блондинка в телесном платье, а рядом с ней – бородатый мужчина в вечернем костюме.

– Кто это? – подталкиваю я Сьюз локтем. – Гленн Клоуз?

– Нет… она из этого, как его… Ну, ты помнишь. Сериал такой… – Сьюз морщит нос. – Как же ее зовут?

– Смотри! – Я показываю на молодого парня в смокинге и с шипастой прической, выбирающегося из лимузина. Фотографы, обступив автомобиль, лихорадочно щелкают и окликают его по имени, но он на них даже не смотрит, лицо у него абсолютно непроницаемое.

– Готовы, дамы? – оборачивается наш водитель.

– Да. Сейчас. – Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить нервы.

Весь день мы со Сьюз тренировались вылезать из ее взятой напрокат машины, так что техника отработана. Сверкать бельем и спотыкаться мы не будем. И махать в камеру тоже, хотя Сьюз каждый раз норовит.

– Готова? – на лице подруги нервная улыбка.

– Готова!

Водитель открывает дверь с моей стороны. Я в последний раз приглаживаю волосы и как можно изящнее выпархиваю наружу – под слепящие вспышки, возгласы, гомон толпы…

Ой. Что это?

Куда делись все фотографы? Секунду назад были здесь. Я растерянно оглядываюсь – они все толпятся вокруг соседнего лимузина. Оттуда выбирается какая-то рыжая девица в голубом платье и озаряет всех белозубой улыбкой. Я ее даже не знаю. Она что, звезда?

Сьюз, выйдя из лимузина вслед за мной, тоже озирается озадаченно.

– А где фотографы?

– Там, – показываю я. – У нее.

– А как же мы? – огорчается Сьюз.

– Наверное, мы недостаточно знамениты, – неохотно признаю я.

– Ну и ладно, – приободряется Сьюз. – Красная дорожка все равно никуда не делась. Пойдем! – Она хватает под руку выкарабкавшегося из машины Таркина. – Пора блистать!

Перед отелем толчея из людей в вечерних нарядах, но нам удается пробраться к красной дорожке. Я чуть не лопаюсь от восторга. Сейчас!

– Здравствуйте! – лучезарно улыбаюсь я охраннику, протягивая приглашения. – Мы гости.

– Сюда, мэм. – Скользнув по билетам бесстрастным взглядом, он показывает куда-то в сторону от красной дорожки, в боковой вход, куда постепенно втягивается толпа в вечерних нарядах.

– Нет, мы на благотворительный прием, – объясняю я.

– Все правильно. – Он отстегивает бархатный шнур. – Приятного вечера.

Вот ведь непонятливый. Может, он слегка тугодум?

– Нам нужно сюда! – Я показываю на щелкающих фотографов.

– На красную дорожку, – вставляет Сьюз, демонстрируя приглашение, на котором четко указано: «Подъезд с красной дорожкой».

– Это он и есть, мэм. – Охранник снова кивает на боковой вход, и мы со Сьюз переглядываемся, оторопев.

Да, строго говоря, дорожка там есть. И она, в общем, даже буро-красная. Только не говорите, что нас ждет именно она.

– Она не красная! – возмущается Сьюз. – Она бордовая!

– И фотографов там нет. Мы хотим пройти по этой. – Я показываю на дорожку за спиной охранника.

– Туда допускаются только приглашенные из «золотого списка», мэм.

Золотой список? Почему мы не в золотом списке?

– Пойдемте, – зовет скучающий Тарки. – Примем внутри по чутке…

– Но ведь весь смысл в красной дорожке! Ой, смотрите, Сейдж Сеймур!.. Она моя подруга, – сообщаю я охраннику, увидев Сейдж, которая что-то вещает в телекамеру. – Мы должны поздороваться.

– Поздороваетесь внутри, – сохраняет непреклонность охранник. – Пожалуйста, мэм, не стойте на проходе. За вами еще гости.

Выбора нет. С мрачным видом мы ступаем за ограждение и бредем по невзрачной псевдокрасной дорожке для второсортных гостей из не золотого списка. Поверить не могу… Я-то думала, мы будем на настоящей – вместе с Сейдж и прочими знаменитостями. А нас гонят как стадо по тусклому бордовому ковру в пятнах.

– Сьюз! – шепчу я, осененная внезапной идеей. – Давай зайдем еще раз. Попробуем все-таки прорваться на настоящую.

– Точно! Тарки, – окликает она чуть громче, – мне нужно поправить бюстгальтер. Увидимся внутри, хорошо? Добудь нам по чутке.

Сьюз вручает Таркину приглашение, и мы с ней, развернувшись, торопимся по псевдокрасной дорожке назад. Народу – в вечерних нарядах, драгоценностях и облаках духов – уже так много, что мы похожи на рыб, плывущих против сияющего и переливающегося течения.

– Простите, – бормочу я. – Забыли кое-что… Позвольте…

Наконец мы возвращаемся к началу и останавливаемся отдышаться. Охранник по-прежнему на посту, загоняет людей на бордовую дорожку. Нас пока не заметил, но это потому, что мы прячемся за ширмой.

– А теперь что? – спрашивает Сьюз.

– Отвлекающий маневр. – Подумав секунду, я воплю: – Боже мой! Я потеряла сережку «Гарри Уинстон»! Пожалуйста, помогите! Она где-то под ногами!

Все женщины в радиусе слышимости застывают столбом. Я вижу, как они бледнеют в ужасе. «Гарри Уинстоном» в Лос-Анджелесе не шутят.

– Мамочки!

– «Гарри Уинстон»?

– Сколько карат?

– Пожалуйста! – со слезами в голосе молю я. – Помогите!

Десяток женщин, присев, шарят ладонями вокруг.

– Как она выглядела?

– Фрэнк, помоги! Она потеряла сережку!

– Я как-то потеряла кольцо «Гарри Уинстон», пришлось весь бассейн осушать…

Вокруг суета и хаос. Кто-то ползает на коленях в поисках сережки, кто-то проталкивается на бордовый ковер, мужчины пытаются увести жен внутрь, охранник твердит: «Проходите, пожалуйста, не толпитесь!»

Наконец он отстегивает бархатный шнур и сам шагает на бордовую дорожку.

– Не задерживайтесь, проходите, пожалуйста!

– Ай! Мне наступили на руку! – вскрикивает женщина.

– Не раздавите сережку! – волнуется другая.

– Кто-нибудь ее нашел?

– Какую сережку? – в замешательстве озирается охранник. – Что здесь происходит?

– Давай! – шепчу я Сьюз. – Бегом!

Без лишних раздумий мы обе перескакиваем с бордового ковра через оставленный без присмотра пропускной пункт с бархатным шнуром на красную дорожку… У меня вырывается ликующий смех. Мы здесь! На самой настоящей, подлинной красной дорожке! Сьюз тоже сияет от радости.

– Получилось! Вот это я понимаю, красная!

Я оглядываюсь, пытаясь сориентироваться, одновременно принимая правильную позу и держа улыбку. Да, дорожка определенно красная. А еще широкая и пустынная – потому что все фотографы опять улетучились. Мы со Сьюз медленно двигаемся вперед в отрепетированных голливудских позах – локоть выставить и так далее. И хоть бы кто сфотографировал. Часть по-прежнему толпится вокруг того парня с шипастой прической, остальные болтают или висят на телефоне.

Да, я понимаю, что мы не звезды, но все же… Мне обидно за Сьюз, такая красота пропадает.

– Сьюз, изобрази, как ты оглядываешься через плечо, выгнув спину, – командую я и кидаюсь к темноволосому фотографу в джинсовке, который, зевая, облокачивается на ограждение. Он еще и зевает!

– Щелкните ее! – прошу я, показывая на Сьюз. – Великолепно выглядит!

– А кто она?

– Вы что, не узнаете? – Я таращусь на него в изумлении. – Как же вы работаете-то?! С ней сейчас все носятся.

– Да кто она? – с безразличным видом повторяет фотограф.

– Сьюз Клиф-Стюарт. Британка. Очень, очень известная.

– Кто? – Фотограф листает распечатанную шпаргалку с фотографиями и фамилиями знаменитостей. – Нет. Не значится.

Убрав шпаргалку, он достает телефон и начинает набирать сообщение.

– Ну сфотографируйте! – уговариваю я, оставив притворство. – Что, вам жалко? Просто так!

Фотограф смотрит на меня, словно только сейчас увидел.

– А как вы попали на красную дорожку?

– Тайком, – признаюсь я. – Мы в Лос-Анджелесе ненадолго. И будь я голливудским фотографом, снимала бы не только звезд, но и обычных людей.