Текст книги "Верность виконтессы. На службе Ее Величества"

Софи Нордье
Верность виконтессы. На службе Ее Величества

© Северина О. В., 2021

© DepositPhotos.com / chromoprisme, обложка, 2021

© Trevillion Images / Lee Avison, обложка, 2021

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2021

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2021

* * *

…будучи дочерью короля Кастилии и английской принцессы, она так благородно управляла королевством, блюдя славу своего сына и пользу государства, что память о ней осталась в веках, а ее славное имя превозносят потомки.

Из резолюции французского парламента от 21 апреля 1643 года

Исторические лица – персонажи книги

Бланка Кастильская (1188–1252) – с 1200 г. супруга французского короля Людовика VIII Льва. Королева Франции с 1223 г., регентша при малолетнем сыне Людовике IX (1226–1235). Управляла Францией (1248–1252) во время отсутствия короля, участвовавшего в Седьмом крестовом походе.

Людовик (Луи) IX Святой (1214–1270) – король Франции в 1226–1270 гг. Сын Бланки Кастильской и Людовика VIII. Канонизирован в 1297 г.

Остальные дети Бланки Кастильской и Людовика VIII (пятеро умерло в младенчестве):

Филипп (1209–1218)

Робер (1216–1250)

Жан Тристан (21.07.1219–1232)

Альфонс (11.11.1220 – 21.08.1271)

Филипп Дагобер (20.02.1222–1232)

Изабелла (14.04.1225 – 23.02.1269)

Карл (Шарль) (21.03.1227 – 7.01.1285)

Робер III де Дрё по прозвищу Гастебле (1185–1234) – граф де Дрё и де Брен. Род Дрё – боковая ветвь королевской династии Капетингов.

Аэнор де Сен-Валери (1192–1250) – с 1210 г. супруга Робера III де Дрё.

Романо Франджипани – кардинал де Сент-Анж, легат при французском дворе папы Гонория III и Григория IX.

Пьер I из рода Дрё, по прозвищу Моклерк (ок.1190–1250) – с 1213 г. герцог Бретани. Родной брат Робера III де Дрё.

Иоланда Бретонская (1218–1272) – дочь герцога Пьера де Дрё.

Раймон VII де Сен-Жиль (1197–1249) – с 1222 г. последний самостоятельный граф Тулузы.

Тибо IV Шампанский (1201–1253) – граф Шампани и Бри, с 1234 г. король Наварры. Знаменитый средневековый французский поэт, получивший прозвище Принц Труверов.

Амори де Монфор (1192–1241) – с 1218 г. сеньор де Монфор-л’Амори, с 1226 г. – граф де Монфор.

Гуго X де Лузиньян (1187–1249) – граф де Ла Марш, с 1220 г. – граф д’Ангулем.

Изабелла Ангулемская (1188–1246) – графиня д’Ангулем, королева Англии. Первый брак (1200–1216) с английским королем Иоанном Безземельным, второй – с Гуго X де Лузиньяном (с 1220 г.).

Матильда де Даммартен (1202–1259) – графиня Даммартена, Булони и Омаля, с 1218 г. – супруга Филиппа Юрпеля, младшего сына короля Филиппа Августа.

Филипп Юрпель (1201–1234) – единокровный брат Людовика Льва и дядя Людовика IX.

Матье II де Монморанси (1174–1230) – коннетабль Франции (1218–1230).

Маргарита Прованская (1221–1295) – старшая дочь Раймунда Беренгера IV, графа Прованса. С 1234 г. супруга Людовика IX Святого.

Иоанн (Жан) де Бриенн (1170–1237) – король Иерусалима (1210–1212). Регент Иерусалимского королевства при малолетней дочери Иоланде (1212–1225). Регент и коронованный император – соправитель Латинской империи (1229–1237) при малолетнем Бодуэне II де Куртене.

Иоанн III Дука Ватац (1192–1254) – второй Никейский император (1222–1254).

Бодуэн II де Куртене (1217–1273) – император Латинской империи (1228–1261).

Мария де Бриенн (1224–1275) – супруга Бодуэна II де Куртене и дочь Иоанна де Бриенна. Императрица Латинской империи (1234–1261).

Другие исторические лица, упомянутые в книге

Людовик (Луи) VIII Лев (1187–1226) – король Франции в 1223–1226 гг. Муж Бланки Кастильской и отец Людовика IX Святого.

Бартелеми де Руа (1170-е – 1237) – с 1208 по 1237 г. великий камерарий Французского королевства.

Гийом Овернский (1190–1249) – епископ Парижский с 1228 г. Советник и духовник Людовика IX.

Филипп II Август (1165–1223) – король Франции (1180–1223). Величайший монарх эпохи Средневековья. Дед Людовика IX.

Алиенора Аквитанская (1122–1204) – королева Франции с 1137 по 1152 г. (брак с Людовиком VII Молодым), королева Англии с 1154 г. (брак с Генрихом II). Бабушка Бланки Кастильской.

Генрих II Плантагенет по прозвищу Короткий Плащ (1133–1189) – король Англии в 1154–1189 гг.

Генрих III (1207–1272) – король Англии (1216–1272). Сын Джона и Изабеллы Ангулемской. Кузен Бланки.

Ричард Корнуоллский (1209–1272) – родной брат Генриха III.

Фридрих II Гогенштауфен (1194–1250) – король Сицилии, король Германии (с 1212 г.), император Священной Римской империи (с 1220 г.), с 1229 г. король Иерусалима.

Григорий IX (1145–1241) – папа римский с 1227 по 1241 г. В миру Уголино ди Конти, граф Сеньи.

Аршамбо VIII де Бурбон Великий (1189–1242) – сеньор де Бурбон, коннетабль Оверни (1223–1230).

Иван Асень II (1190–1241) – царь Болгарии (1218–1241).

Аль-Камиль (1177–1238) – султан из династии Айюбидов, правивший в Каире (1218–1238).

Пролог

Франция. Март 1234 года

Подавленный граф Робер медленно вошел в свой кабинет и на биение сердца замер у захлопнувшейся за ним двери. Вечер как вечер, откуда раздражение? Вернулся из спальни жены, все как обычно. Робер никогда не оставался у Аэнор на ночь, хотя супружеский долг выполнял исправно. Так он когда-то решил и своему условию не изменял уже много лет.

Не успел он поставить на место переносной масляный светильник, как дверь с привычным скрипом приоткрылась и в проеме показалась голова заспанного камердинера. Граф кратким «Я сам!» отправил слугу спать.

Возня никак не потревожила сладких снов юного пажа, который, словно котенок, свернулся калачиком на широкой, обитой овчиной лавке. Робер ухмыльнулся: совсем ребенок. Он предпочитал у себя в услужении взрослых людей, но за нового пажа попросила супруга. Отец мальчика – их вассал – оказал ценную помощь и в благодарность попросил взять в услужение-обучение своего сына. Махнув рукой, граф согласился.

Спать совсем не хотелось. Робер плеснул в оловянный бокал вина и в задумчивости подошел к окну. Его одолевало непонятное раздражение, тело ломило, в тяжелой голове роились неприятные мысли. Скверное состояние. Приоткрыв ставни, он хмыкнул: вот причина недомогания – снегопад, да еще его возраст! Зима выдалась теплой, а тут на второй день весны повалил снег. В следующем году графу должно было исполниться пятьдесят, и его боевые раны и натруженные кости реагировали на любые изменения погоды.

Осознание надвигающейся старости не улучшило Роберу настроения. Пытаясь отвлечься, он неожиданно наткнулся на мысль-сожаление, что так и не нашел времени совершить паломничество в Палестину, чтобы разыскать иерусалимскую часть Животворящего Креста[1]1
  После захвата мусульманами Иерусалима в 638 г. Крест, на котором распяли Иисуса Христа, христиане разделили на несколько частей и отвезли их в главные города Ближнего Востока. В 1187 г. после поражения крестоносцев в битве при Хаттине иерусалимскую часть реликвии – «полторы пяди длины и один палец ширины и толщины столько же» – захватил победитель Саладин, после чего она считается утерянной. (Здесь и далее примеч. авт., если не указано иное.)


[Закрыть]. Почему именно сейчас и с долей обреченности вспомнилось ему давнее желание молодости?

Разозленный Робер залпом опорожнил бокал.

Вновь заскрипела дверь. Да что ж ему не спится! Граф резко обернулся, готовясь разразиться гневной тирадой, но камердинер заговорил первым:

– Гонец из Парижа. Утверждает, что известие слишком важное.

– Впусти!

У графа сразу же повеселело на душе: ни при чем тут старость! Это его интуиция по-прежнему на высоте. Ощущение тревоги он принял за недомогание.

На пороге появился молоденький посыльный. Низко кланяясь, он от смущения, похоже, позабыл все слова. Видимо, впервые разговаривает с самим графом, – догадался Робер и помог ему вопросом:

– Письмо?

Юноша кивнул и красными, непослушными от холода руками вытащил из-за пазухи свиток. Печать незнакомая – тревога Робера усилилась. Заметив, что тающий снег ручейками стекает по плащу гонца, граф мимоходом бросил камердинеру:

– Просуши его одежду. И разбуди пажа, пусть принесет ему горячего вина с медом.

Сам Робер подошел к массивному шандалу и, развернув пергамен, сразу прочел подпись: «Изабель де Вир». Напрягая память, граф перебрал в уме имена женщин, украшавших его бурную молодость, но ничего подходящего не припоминалось. И вдруг его осенило: бывшая подопечная Габриэля, та, которая помогла когда-то похитить Сабину! Робер впился глазами в текст письма.

«Мессир! Не знаю, кто из отцов мальчика – родной или крестный – читает сейчас мое послание, но скоро случится страшное преступление. Я была проездом в Бове и случайно встретилась с Матильдой де Даммартен; она пригласила меня в гости. Опущу ненужные подробности, скажу лишь, что в ее доме мне удалось подслушать разговор. Пьер Моклерк собирается похитить сына Габриэля и Сабины! Может, это всего лишь сплетни, но я решила предупредить. На мне лежит тяжкий грех, и я хочу искупить его.

Изабель де Вир».

В кратком сумбурном письме Робер уловил искренние опасения. К тому же он доверял своей интуиции, а она говорила: над его любимой женщиной нависла угроза. Теперь же граф знал: в опасности ее сын. И… его. Ребенка назвали в честь него – Робером, и графа пригласили стать крестным отцом. Он хотел возразить, считая себя настоящим отцом этого мальчика, но вслух высказать сомнения не посмел. Однако и отказаться тоже не мог. Взрослея, мальчик становился все больше похож на Габриэля, и граф Робер понял, что ошибался. Тем не менее он привык считать тезку своим сыном, крестным или родным, какая разница?

Между тем заспанный паж, спотыкаясь, уже принес гипокрас. Озябший гонец сидел возле жарко пылавшего камина на табурете и, обхватив ладонями теплую кружку, маленькими глотками прихлебывал ароматный напиток. Граф несколько раз скользнул по юноше нетерпеливым взором. Очевидно, перехватив этот взгляд, гонец в смущении стал приподниматься, но хозяин замка жестом велел ему не вставать и спросил:

– Отогрелся немного?

Юноша кивнул.

– Давно в пути?

– Вчера днем выехал из Бове, утром был в Париже. Мадам Изабель рассказала, где найти дом супругов д’Авранш. Нашел-то я его быстро, но их там не застал. По словам слуг, господа отправились с королевским двором в Орлеан, а затем в Блуа. Я решил, что к вам в Дрё ехать ближе…

– Правильно решил. Сейчас тебя покормят, а затем ты немного поспишь. Но еще затемно, не дожидаясь рассвета, отправишься в Этамп, где сейчас находится двор. Передашь виконту д’Авраншу это же письмо. Скажешь ему, что я немедля выехал в замок Эспри.

Ребенок был сейчас в замке один, без родителей, и Робер решил пока забрать крестника к себе. От греха подальше. Потом выяснит, слухи то были или Пьер действительно вновь решился на подлость. Что же ему неймется? Семь лет с завидным упорством он плетет интриги. Летом заканчивается его трехлетнее перемирие с королем, решил подготовиться к новому мятежу? Но уже полным ходом идет подготовка к королевской свадьбе, после которой Луи будет считаться совершеннолетним, а регентство Бланки закончится.

«Не на что рассчитывать, братец, призрачные надежды сменить регента лопнули!» – мысленно проорал Робер и тут же мотнул головой: хватит размышлять, надо действовать. Схватив переметную суму, всегда лежавшую наготове для подобных спешных выездов, граф легко сбежал по лестнице во двор. В помощь себе он взял лишь проверенного временем рыцаря Симона де Робюсте.

* * *

Маленький Робер проснулся от ощущения невесомости. Его несли. Он открыл глаза, но темнота не исчезла. Хотел поднести руку к лицу, но не мог пошевелиться. Его завернули в одеяло, как куклу. Это такая игра? Но давно уже ночь, какие игры?! Что-то случилось? Мальчик понял: пожар! Недавно в Париже он видел горящий дом, из которого выводили и выносили людей, точно так же завернутыми в одеяла.

– Эй, кто меня несет? – крикнул Робер. – Что слу…

Чья-то большая ладонь зажала ему рот, закрыв пол-лица. Шерсть попала мальчику на язык и противно заскрипела на зубах. Робер окончательно проснулся. И испугался. По хриплому дыханию и тяжелой поступи он определил, что его несет мужчина. Но отца нет дома! Несколько дней назад родители с большей частью слуг уехали в Париж, а его оставили за старшего – так сказал папа! Где же нянька Вивьен со своим подбадривающим «храбрый мой соколенок»? Ах да, спасает своих детей. У нее в начале зимы появилась еще одна крошечная малышка; наверное, Вивьен побежала к ней.

Так кто же его несет? Ну конечно, дядя Робер! Мальчик помнил слова, которые часто повторяла мама: что граф де Дрё обладает удивительной способностью всегда появляться вовремя. Малыш обожал своего крестного. Тот без устали играл с ним и всегда делал потрясающие подарки. Недавно на день рождения он подарил Роберу меч! Железный! Все местные мальчишки позавидовали ему до слез в глазах. Даже принц Шарль с уважением держал в руках его меч. Правда, мама долго ссорилась с дядей Робером, говорила, что нельзя дарить пятилетним мальчикам такие игрушки. На помощь пришел папа: меч малышу Роберу оставили. Клинок, конечно, тупой, и пока что не удается уговорить оружейника наточить его, а самому Роберу еще не по силам крутить тяжелый точильный круг. Да ладно, он что-нибудь придумает…

Размышления мальчика прервал пробившийся сквозь одеяло холодный воздух. Значит, его вынесли из донжона и они во дворе. Но почему так тихо? В Париже во время пожара была паника: кричали мужчины, причитали женщины, плакали дети. Да и крестный давно бы уже заговорил с ним… Завертевшись, Робер укусил сквозь одеяло чью-то ладонь. Его больно стукнули по голове, а вскоре забросили на коня животом вниз. Всадник впрыгнул в седло, и лошадь поскакала. Юного пленника подкидывало, от толчков перехватывало дыхание. Он думал, что из него вот-вот вылетят все внутренности, но тут конь резко остановился. Послышались крики, и мальчик отчетливо различил голос крестного. Тут же зазвенела сталь. «Бой, настоящий бой!» – с восторгом понял маленький Робер.

Но вдруг его сбросили с лошади, и, ударившись о землю, он потерял сознание.

* * *

Граф Робер в очередной раз возблагодарил свою интуицию. Он подоспел вовремя! Они с Симоном спрятались на опушке леса и в предрассветных сумерках – да еще и свежевыпавший снег добавил ясности – отчетливо видели, как из ворот замка Эспри выехали всадники. У одного из них поперек седла лежал сверток – судя по размерам, там вполне мог быть маленький мальчик. В замке тишина: ни погони, ни криков; ворота остались открытыми. Неширокая эспланада не оставляла времени на раздумья.

– Пятеро, – еле слышно произнес Робер. – Справимся, Симон?

– Не в первый раз, мессир. Главное, ребеночка не задеть.

– Надо очень постараться. И погромче кричи! Пока они придут в себя от испуга, мы кое-что успеем сделать.

Они вылетели из-за деревьев, будто черные демоны. Темные плащи крыльями взвились за спинами всадников, и гортанный клич расколол предрассветную тишину. Суеверные (как и все нечестивцы) похитители замерли от неожиданности. Двое упали на землю, даже не успев вытащить мечи из ножен. Всадник, который вез ребенка, с перепугу отбросил сверток в сторону, решив, что так ему будет проще сражаться. «Подлец!» – устрашающе рыкнул граф и схлестнулся с ним в поединке. В притворном отступлении Робер уводил смертоносные копыта лошадей от живого кокона, а когда решил, что удалился на безопасное расстояние, сделал обманный выпад, после чего с особым удовольствием проткнул мерзавца. Переводя дыхание, граф увидел, что оставшаяся пара наемников отчаянно наседает на Симона, и рванулся ему на помощь. Несколько ловких, смертоносных ударов – и с похитителями было покончено.

Сверток с ребенком по-прежнему лежал посреди эспланады. Робер был уже рядом; спрыгнув с коня и прохрипев молитву, граф упал на колени перед ним. Побоявшись орудовать ножом, Робер руками и зубами разорвал веревку поверх одеяла. Развернул его… Мальчик дышал, но был без сознания. Граф торопливо ощупал маленькое тельце – ребенок цел. Видимо, большой слой снега вместе с одеялом смягчили удар при падении. Робер сжал крестника в руках, и его кадык судорожно задвигался. Жгучие слезы заблестели в глазах бывалого воина.

– Сынок, очнись! Сыночек!

Ласковый знакомый голос и теплые объятия привели мальчика в чувство. Он пошевелился и открыл глаза.

– Дядя Робер! – Ребенок улыбнулся. – Значит, мама права: вы наш ангел-хранитель?

Мужчина захлебнулся от счастья. Не зная, что ответить, он с блаженной улыбкой поднялся и, держа тезку на руках, понес его в замок. Де Робюсте к этому времени уже собрал уцелевших лошадей и пошел следом.

Внутри крепостных стен их встретила настораживающая тишина.

– Симон, не могли пять человек перебить гарнизон и всех слуг, – негромко произнес граф, подозрительно озираясь вокруг, – наверняка их где-то заперли. Поищи.

Вскоре Симон освободил из казармы полдюжины охранников. Дверь была подперта огромной колодой, а ставни единственного окна забиты крест-накрест досками. Один из воинов, виновато пряча глаза, оправдывался:

– Мы спали, ваше сиятельство, когда нас заперли. В щель ставни я разглядел среди налетчиков нашего командира. Наверное, потому ночная стража и впустила их, не вдаваясь в подробности, что это с ним за люди. Продался, гад! Он у нас недавно, с осени, но все уже заметили его ненасытную жадность.

Соратники – кто кивками, кто гневными возгласами – подтвердили слова говорившего. Внезапно Роберу вспомнилось, что и Сабина с неприязнью отзывалась о новом гарнизонном командире. Граф мысленно ухмыльнулся: вот и не доверяй после этого женской интуиции.

Общую картину нападения довершил Симон, уже осмотревший замок опытным глазом:

– Проникнув во двор, нападавшие распороли стражникам глотки. Я видел этих несчастных у ворот: разрез от уха до уха. Потом забаррикадировали казарму, а после по одному, по двое согнали слуг донжона в подвал и заперли их там.

– А управляющий?

Симон пожал плечами:

– Он живет в отдельном доме, туда я еще не дошел. Наверняка и его связали спящим.

– Ясно. Делаем так! Двое, – по-прежнему прижимая ребенка к груди, Робер ткнул пальцем в воинов, стоявших поблизости, – берут мальчика и закрываются в казарме. Остальные быстро запирают ворота и опускают решетку. Слуг, живущих в отдельных домах, разбудить или освободить. До приезда хозяина никому не спать! Охранять стены! Мы в донжон.

Граф заметил, как неохотно мальчик отпустил его шею, но при этом ни разу не захныкал. Крестник – будущий рыцарь – уже знал: на войне приказы не обсуждаются. Нежно взъерошив ребенку волосы, Робер-старший передал его прямо в одеяле гарнизонному воину.

В донжоне Симон пошел освобождать челядь, а Робер, перепрыгивая через ступеньки, побежал в комнаты хозяев – убедиться, что там действительно пусто.

Неожиданно из Рыцарского зала на лестничную площадку вышел мужик с мешком в руках; оттуда торчали бронзовый канделябр и горлышко серебряного кувшина. Слуга-мародер! Решил, что украденное им спишут на похитителей ребенка. Робер почувствовал такую брезгливость, что даже не подумал вытащить меч. Но здоровый мужик – наверняка кузнец или мясник – уже возомнил себя богачом и вошел в раж. Он выхватил из-за голенища огромный нож и со звериной злобой нанес графу два удара в живот. Кольчуга под его силищей разлетелась, словно ветхий холст в руках швеи. Еще ничего не понимая, Робер припал к стене и медленно сполз на пол. Убийца довольно резво для человека его комплекции побежал вниз к выходу.

Вскоре снизу донесся шум стычки и грохот падения тяжелого тела. Очевидно, Симон оказался не столь щепетильным. Раздался его крик:

– У мародера окровавленный нож. Граф ранен!

Первой к раненому прибежала Вивьен и замерла в ужасе от увиденного. Сквозь пальцы Робера, зажимающие страшные дыры на животе, обильно лилась кровь; покореженные кольца хауберка торчали из развороченной, но еще живой плоти.

– Лекаря! – Придя в себя, служанка заорала так, что у графа едва не лопнули перепонки.

– Не кричи, – прошептал он и облизнул пересохшие губы, – бесполезно.

Робер слишком много воевал и знал, что после таких ран не выживают. Мучительная боль прокатилась внутри очередной волной. Он закрыл глаза. Сил цепляться за берег жизни не оставалось. Его неумолимо уносила река забвения. Хватка смерти на мгновение ослабла, и, разлепив мутные от боли глаза, граф прохрипел:

– Маленький Робер там…

– Знаю, Симон сказал мне, – перебила его Вивьен: она хотела, чтобы он поберег силы.

Справившись с очередным пароксизмом боли, граф снова зашептал:

– Передай Сабине, я любил ее… всегда… люблю…

Он уронил голову на грудь.

Вивьен опустилась на колени и обхватила Робера за плечи. За спиной у нее уже толпились запыхавшиеся слуги, но к черту приличия! Она всю жизнь неимоверно уважала этого Рыцаря, самого благородного мужчину на свете! А сейчас он умирает на ее глазах от руки какого-то воришки. Где же справедливость, Господи? Вивьен сотрясалась в рыданиях.

Робер дернулся в ее руках и замер. Навсегда.