Текст книги "Извините, что мне не жаль"

– Точно. А то у него остеохондроз начнется от того, что он целый день сидит за компьютером. Я уберу все это и зайду к нему.

Я взяла свои еще теплые рубашки, отнесла их наверх, повесила в шкаф и постучалась к Адаму. Он приоткрыл дверь и уставился на меня. Растрепанный, он стоял босиком в серой футболке с пятнами непонятного характера. В комнате был странный запах, знаете, как в комнатах холостяков – и как только они находят себе девушку, этот запах сразу исчезает. Никогда не понимала, откуда он: наверное, от грязных носков и мастурбации. Возможно, эти вещи даже взаимосвязаны.

В любом случае, именно так пахло в комнате Адама, с примесью еще чего-то, что я не могла разгадать. Я сморщилась и отступила немного от порога, мысленно делая себе заметочку поговорить с нашей уборщицей, Одетой, и спросить, удалось ли ей уже пробраться в эту комнату и немного ее освежить. Если нет, то надо будет поговорить с Адамом и сказать ему убрать за собой, а то у нас мыши заведутся и агент по недвижимости будет очень недоволен.

– Мы с Тэнси пойдем поесть чего-нибудь и выпить. Хочешь с нами? – спросила я.

Адам уставился себе под ноги, потом с тоской обернулся назад.

– Эм.

«Ну и ладно», – подумала я. Не впервой я сталкиваюсь с некоммуникабельностью. Если я чему-то и научилась, работая в «Колтон Кэпитал», так это как раз общению с молчунами. От некоторых квантов [18]18
  Сокращение от «quantitative analyst» – количественный аналитик.


[Закрыть] годами не услышишь ни одного законченного предложения, а общаются они исключительно посредством таблиц, эмодзи и фырканья.

– Мы уходим через пять минут, – сказала я и сопроводила это, надеюсь, открытой и счастливой улыбкой, – хочешь, присоединяйся. Если не очень занят.

Внизу Тэнси встретила меня вопросительно поднятыми бровями.

– Не знаю, – прошептала я, – он такой странный.

Тэнси кивнула головой.

Мы подождали несколько минут, потом я сказала:

– Ну что, пойдем. Но сначала…

С тоской я последний раз взглянула на телефон, мысленно прощаясь с ним, как мать, которая впервые отправляет своего первенца в школу. Только вот проблемного первенца, который уже не первый день ничем ей не помогает, которого хочется утопить в ванне и покончить с этим раз и навсегда. Ладно, наверное, все-таки не самая любящая мать.

Я положила эту противную беззвучную штуку на кухонный стол. Тэнси вздохнула и положила рядом свою.

– Да пошли они все, – сказала она.

– Вот-вот.

Смеясь, мы вышли на ночную улицу. Все еще было тепло, небо размытого голубого цвета с тускнеющими золотыми облаками на фоне. И такая простая, обычная прогулка с подругой вдруг вдохнула в меня ощущение свободы. Я так вдохновилась этой нашей вылазкой за пиццей и напитками вечером в четверг, как будто она была настоящим приключением. «Как я дошла до этого?» – подумала я. Ведь мы с Мэдди все время так делали. Но меня так захватила радость этого простого вечера, что я не хотела портить его воспоминаниями о лучшей подруге.

Вдали уже маняще горела неоновая вывеска «Дэйли Грайнда» в стиле ретро – значит, мы почти на месте, и вдруг сзади послышались чьи-то шаги. Я обернулась, крепко прижав к себе сумку. Несмотря на то, что наше местечко в восточном Лондоне давно уже не такое криминальное, каким, по словам Мэдди, оно когда-то было, и с каждым годом становится только приличнее, что доказывает постоянный рост нашей арендной платы, жулики здесь все же есть.

И все же к нам вприпрыжку бежал вовсе не уличный воришка, а Адам. Он даже принял душ, ну или стоял под водой достаточно, чтобы намокнуть. Его влажные волосы были прилизаны, от него пахло каким-то цитрусовым гелем для душа, он поменял свою грязную футболку на белую льняную рубашку и надел чистые джинсы. Теперь он был… не то чтобы красавцем, но хотя бы уже и не тем неадекватным затворником, на которого походил десять минут назад.

– Извините, – выпалил он, задыхаясь, – было много дел. Спасибо, что пригласили.

Я ответила, что ничего страшного. Тэнси добавила: как здорово, что он смог к нам присоединиться, и вместе мы открыли стеклянную дверь «Дэйли Грайнда».

Там яблоку негде было упасть. Не знаю, насколько хорошо Люк готовил кофе, но у парня явно были все задатки для ведения бизнеса. Потертые столы ломились от пивных бутылок, бокалов вина и коробок пиццы. Из проигрывателя доносились песни «Люминирс», но за смехом и болтовней их было почти не слышно. Лампы накаливания в индустриальном стиле освещали толпу счастливых лондонских хипстеров.

Как же все это отличалось от мест, которые я бронировала для Пирса, Ренцо и других коллег и куда они ходили на ланчи, ужины или в бар. Здесь не было ни накрахмаленных скатертей, ни официантов с вином, ни, например, восточноевропейских стриптизерш в нижнем белье. Интересно, предчувствовала ли Тэнси разницу между нашим местным баром и тем местом, куда Ренцо пригласит ее на свидание, и нравилось ли ей здесь так же, как мне. Но спросить я не успела, даже если бы и знала как, потому что она тут же взяла все в свои руки.

– Ну что, – сказала Тэнси, – нам нужна стратегия. Вот тот столик скоро освободится. Адам, иди туда, походи вокруг, и как только они встанут – хватай местечко. Я закажу еду – там всего три вида пиццы, так что я возьму по одной каждого. Шарлотта, напитки на тебе. Мне большой бокал шардоне.

Подчинившись ее навыкам руководителя, Адам побежал в конец зала. Я еле успела схватить его за рукав и спросить, что ему взять.

– А, пиво. Что угодно, – бросил он и даже почти искренне улыбнулся, а потом растворился в толпе.

Я направилась к барной стойке. К моему удивлению, Люк сам принимал заказы, не задействуя дешевую рабочую силу с почасовой оплатой, как я думала.

Он увидел меня, ухмыльнулся и жестом показал «секундочку». Прошло меньше минуты перед тем, как он улыбнулся и спросил, что я буду.

– Два больших бокала шардоне и пиво – думаю, крафтовое. Какое посоветуешь?

– Если нравится индийский пейл-эль, могу посоветовать «Голодную саранчу». Есть еще «Вуфер», если любишь стаут.

– Это не мне, так что не знаю. Может, что-нибудь полегче… лагер, например?

– Тогда «Поцелуй кузенов». Оно всем нравится. Немного бьет в голову, но все равно легкое.

Он обернулся, чтобы подготовить наши напитки.

– Приятно видеть тебя здесь, Шарлотта.

Я улыбнулась, так как совсем не ожидала, что он меня вспомнит.

– Вы нашли кота?

– Знаешь, – сказал он, облокотившись на барную стойку, – что самое интересное, никто не ответил на наши листовки, не запостил ничего на страничке в социальных сетях и не воспользовался хэштегом #ИщемСнежка. У нашей подруги, Джеммы, есть очень известный канал на ютубе, и даже она писала об этом в социальных сетях, но все равно безрезультатно. Если не считать пары чудаков, которые отправили ей рандомные фотографии белых кошек, но она к этому уже привыкла. Не к котам, конечно – она их ненавидит, – к чудакам. И потом, через несколько дней после того, как мы зашли к вам, Снежок вернулся.

– Ничего себе. Представляю, как вы обрадовались.

– Да. Он вернулся целым и невредимым, даже не похудел. Мы свозили его к ветеринару – Ханна настояла, несмотря на то, что он прекрасно выглядел, – даже умудрился потолстеть. А через пару дней снова исчез. С тех пор мы его не видели.

Улыбчивое лицо Люка немного погрустнело. Я вспомнила о голодной толпе сзади себя и ответила, что уверена в скором возвращении Снежка, хоть и понимала, что Люку это ничем не поможет. Я поблагодарила его, повернулась и стала пробираться через толпу к нашему столику, стараясь не выронить напитки.

Судя по всему, Адам и Тэнси прекрасно поладили. Она внимательно его слушала: кажется, он рассказывал какую-то смешную историю о своих путешествиях на Ближнем Востоке. И я снова пожалела о том, как мало видела: жила в Ньюкасле, училась в Манчестере, вернулась домой, а потом переехала в Лондон – и между всем этим только пара бюджетных перелетов на «Райанэйр».

За соседним столиком сидела симпатичная девушка с фиолетовыми волосами. Она взволнованно говорила по телефону, держа его высоко над головой и поворачивая в разные стороны – показывала пиццу на их столе и коктейли, которые пила со своим парнем. Я подумала, может, это и есть та самая блогерша, о которой говорил Люк, и она бесплатно рекламирует «Дэйли Грайнд»?

Когда я подошла к столу, Тэнси рассмеялась, наверное, история достигла кульминации, а потом раздался голос: «Тэнси? “Кватро”, “Наполитана” и “Спешл”!» Она вскочила и побежала за нашим заказом, а я поставила на стол пиво и вино.

Адам посмотрел на меня, я посмотрела на него, и его лицо снова приняло то выражение, которое казалось мне его выражением «по умолчанию» – неприступной угрюмости. Я попыталась спросить, как прошел его день и о работе в Ираке (правда, я все перепутала, оказалось, он работал не в Ираке, а в Иране – занимался кодированием для какого-то нового приложения по заказу такси, что в Ираке было бы в принципе невозможным, добавил он, почти ухмыльнувшись). К тому времени, когда Тэнси принесла пиццу, он уже и вовсе говорил односложно и грубовато. Когда Тэнси присела, он говорил только с ней, не общаясь со мной в принципе, правда, потом Тэнси из вежливости обратилась ко мне, и мы обсудили, останутся ли кроссовки на толстой плоской подошве в моде к зиме, что по умолчанию исключало из беседы Адама.

Когда мы вернулись домой, у Тэнси на телефоне был пропущенный звонок от Ренцо. Майлз не звонил – не то чтобы я этого ожидала. Я не верю в судьбу, предопределение и подобную чушь, и все же у меня было какое-то инстинктивное чувство, что подкаст «Извините, что мне не жаль» как-то влияет на мою жизнь. Майлз не позвонит, потому что я должна позвонить ему.

Я взяла в руки телефон.

Глава 9

Таак… с возвращением в подкаст «Извините, что мне не жаль», и добро пожаловать на новый челлендж! Надеюсь, ты все-таки набралась смелости и позвонила после последнего выпуска? Я позвонила, и должна признаться, мне было дико страшно! Но я это сделала. Попросила номер у того горячего парня с сайклинга и позвонила. Я это сделала! Это вдохнуло в меня такую силу и вдохновение, я почувствовала себя удивительно! Как будто могу завоевать весь мир! Всю прошлую неделю мы обменивались сообщениями, а теперь собираемся встретиться, как только найдем свободное окошко в календаре.

Но это открывает для меня новый челлендж. Полагаю, пора хотя бы немного «поднять градус» наших сообщений. Понимаешь, о чем я? Нет, я не про эротику. Посылать свои интимные фотографии кому-то, кого ты толком не знаешь и полностью не доверяешь, – плохая идея, и не мне об этом говорить. Но давай попробуем стать хоть капельку игривее в Вотсап. Вперед – ты сможешь!

Ренцо продержал Тэнси в ожидании более двух недель, но действовал очень активно, когда дело дошло до организации самого свидания. Тем субботним вечером я не без зависти наблюдала за тем, как Тэнси то и дело заходила ко мне в спальню и демонстрировала один роскошный наряд за другим.

– По-моему, это слишком показушно, – сказала она, крутясь в черном коктейльном платье с рюшами, – это образец Dolce & Gabbana. Обожаю его, но, по-моему, это слишком, даже для «Нобу». Что думаешь?

Я с грустью согласилась.

– А в чем туда вообще ходят? – спросила она. – Ты же там была, да?

– Только однажды. В прошлом году у нас там проходил рождественский корпоратив, и, соответственно, все оделись очень торжественно, так что это, наверное, не поможет. Правда, я каждый день прохожу мимо по дороге с работы домой и, честно говоря, вижу самые разные наряды. Девушки спортсменов приходят в стиле семейки Кардашьян – грудь наружу и искусственный загар. Но большинство в джинсах и кроссовках.

– Ммм, – Тэнси сняла платье и пошла к себе в комнату в одном лифчике и трусиках. Надеюсь, Адаму не придет в голову выйти из своей берлоги именно сейчас – для его же блага.

Через несколько минут она вернулась.

– Как тебе? Теперь гранж.

На ней были короткая белая футболка и рваные джинсы, под ними, сквозь дырки и выше талии (правда, талия была такой низкой как у бикини) выглядывали черные колготки в сетку.

– Вот это секси, – сказала я, – но нет, слишком модно. Он не оценит. Весь вечер будет гадать, знаешь ли ты, что у тебя белье видно.

– Черт. Но, наверное, ты права. Назад к доске.

На этот раз она скинула джинсы прямо на пол моей спальни, а колготки оставила у двери Адама. Если он их увидит, у него инфаркт случится, – подумала я и решила, что уберу все это, когда Тэнси сделает выбор и уедет.

– Как насчет этого?

«Этим» был светло-серый закрытый комбинезон без рукавов. Настолько свободный, что, казалось бы, должен скрывать идеальные ноги Тэнси, но, наоборот, только подчеркивал.

– Здорово, – сказала я, – мне нравится. Целомудренно.

– Ой, не очень-то и целомудренно, – у комбинезона была открытая спина – настолько открытая, что демонстрировала ее загорелые золотистые плечи и все вплоть до линии, где должны были быть трусики, если бы она их надела – чего она, по-моему, не сделала.

– Боже, – сказала я, – вот это да. Просто в точку. Но тебя арестуют в метро за то, что ты в таком виде.

– Я надену куртку, – сказала она, – и вызову такси. Черт, уже семь, а я еще не накрасилась и волосы не завила.

Я уселась на ее кровать и принялась ее успокаивать, пока Тэнси накладывала праймер, тональный крем, три разных пудры для контуринга, румяна, как минимум шесть разных оттенков теней и две помады – и в итоге выглядела так, будто вообще не красилась, а просто весь день загорала на пляже.

– Ничего себе, – сказала я, – да ты просто профи. Научи меня перед тем, как я пойду на свидание с Майлзом.

– Чего никогда не произойдет, – ответила Тэнси, – если ты продолжишь говорить бедному парню, что занята, каждый раз, когда он решит позвать тебя на свидание.

– Знаю! Но я здесь ни при чем. В подкасте сказали взять телефон и позвонить. Я трусила, трусила, но все же решилась. Было тааааак странно. Я сказала: «Я была очень рада нашей встрече и думала, может, встретимся где-нибудь вне работы, сходим в кафе?». И он ответил: «Шарлотта, я очень рад» – так, будто хотел меня отшить.

– Но не отшил же.

– Нет. «Я тоже очень рад нашему знакомству». А потом ему надо было куда-то спешить. Я подумала, что это все. Но на следующий день он перезвонил, мы поговорили немного и с того времени переписываемся.

– Так когда вы встретитесь?

– В этом-то и вся проблема! Следующий дурацкий выпуск этого подкаста был весь о том, что нужно притворяться, что тебе все равно. Не знаю, почему я вообще все еще слушаю эту фигню – эта ведущая немного меня раздражает и постоянно противоречит сама себе, но почему-то я просто не могу остановиться. Именно поэтому я каждый раз отвечала ему, что занята.

– Чем меньше мы любим, тем больше нас ценят, – сказала Тэнси.

– Точно. Она сказала, что нужно держать его на расстоянии хотя бы сначала. И тем, что ты сразу же согласилась на свидание с Ренцо, ты нарушаешь все правила.

Тэнси закатила глаза.

– Знаю, знаю, но что мне было делать? Я неделями ждала его звонка, а потом он такой: «Я забронировал столик в “Нобу”», и я помню собственный голос: «Боже, правда?» – после этого уже поздно было разыгрывать из себя недотрогу. Да и вообще, чтобы отказаться от ужина с Ренцо, надо быть супергероем. Я не такая.

– Что ж, если он бросит тебя после первого свидания…

– Я хотя бы попробую черную треску в «Нобу». Жизнь удалась. Но он же не бросит меня после первого свидания?

На мой взгляд, от Ренцо можно было ждать чего угодно. Но я посмотрела на ее комбинезон и ответила:

– Нет, не бросит.

– Если сегодня у меня все получится, я накрашу тебя, когда ты перестанешь так относиться к Майлзу, – сказала она, – так. Обувь. Каблуки, конечно же. Красные или серебряные?

Я подумала минутку и сказала:

– Серебряные. Пусть будут нейтральные.

Она надела серебряные мюли на таком высоком каблуке, что, бегая между комнатами, почти задевала головой дверную раму. Потом Тэнси обернулась и обняла меня, а я чуть не задохнулась в облачке «Элнетт» и «Джо Малон».

– Спасибо, Шарлотта.

Я знала, что она благодарит меня вовсе не за модные советы. Она бы и без меня приняла бы такое же решение.

– Хорошего вечера, – пожелала я, – ты выглядишь сногсшибательно.

Тэнси поспешила к такси, которое уже стояло внизу, и надеялась, что это будет ее последнее первое свидание. Конечно же, я была очень рада за нее, но в то же время боялась. Она потратила столько сил ради этой мечты о Ренцо. Не просто занималась фитнесом, ужинала одной капустой кейл и наносила бесчисленное количество всех этих тонеров с кислотой и масок для волос с аргановым маслом, а надеялась, переживала и провела не одну ночь без сна. Надеюсь, что это свидание оправдает все ее надежды и что для Ренцо это так же серьезно, как и для нее. Он такой успешный и красивый, что мог бы заполучить кого угодно, подумала я и прилегла на подушки Тэнси. Но с другой стороны, и она тоже.

И, судя по тому немногому, что я знала о Майлзе, – он тоже. И если уж Тэнси взлетает чуть выше головы, то обо мне вообще не может быть речи. Я встала, собрала ее вещи с пола в коридоре и в своей комнате и положила их ей на кровать. Если Тэнси собирается переспать с ним сегодня – я знала, что он никогда от этого не откажется, и надеялась, для ее же пользы, что этого не произойдет, – они поедут к нему, в Марилебон, а не сюда. Хотя? Я съежилась от одной мысли о том, что войду утром в ванную и обнаружу там Ренцо в боксерах, с зубной щеткой.

Вместо этого я взяла телефон и прочитала последнее сообщение от Майлза.

«Я в офисе, смотрю на рисунки для твоего босса. И при этом думаю, а что бы понравилось Шарлотте? Хватит отвлекать меня от работы!»

Когда я получила сообщение, то была слишком занята и ответила лишь парой эмодзи и «x», но одна мысль о том, что он думает обо мне, сделала меня счастливой на целый день. А теперь, если я не хочу отстать от подкаста, пришло время «повысить градус».

Пальцы побежали по клавиатуре. Я почувствовала, как живот туго стянуло от смущения. Что ему сказать? Я уже так давно ничего подобного не делала и даже думать перестала, что кто-то может меня захотеть, или даже о том, что я кого-то захочу. Боже, последним человеком, с которым я флиртовала, был тот арборист, да и то тот опыт можно лишь с натяжкой назвать флиртом! А тут был тяжелый челлендж.

«Я лежу в кровати, – написала я. Это кровать Тэнси, к тому же я лежала не “в”, а “на” ней, но я подумала, что немного креатива не воспрещается. – И думаю, что бы понравилось Майлзу?»

Потом я отбросила телефон, как будто он меня укусил, закрыла лицо руками и стала ждать.

Долго ждать не пришлось. Через пару минут он ответил:

«Майлзу хотелось бы знать, в чем ты».

Черт. На мне были рваные джинсы, которые, по идее, должны быть свободными, но за последние месяцы уже стали мне узкими, и свитер с дыркой на локте и «упрямым» пятном спереди (когда-то я пролила туда кетчуп).

«В бежевом свитере, белом лифчике и трусиках. Свитер мягкий и пушистый. Белье кружевное».

Все это абсолютная правда, убеждала я себя, даже если в реальности все выглядело немного иначе.

«Жаль, что я тебя не вижу. Но представляю, что смотрю на тебя, и сейчас мне этого достаточно…»

У меня дрожь побежала по спине, и я написала: «Представляю, как ты на меня смотришь. А может, и не просто смотришь? Я бы не просто смотрела, а …»

И началось. Следующие полчаса мы перебрасывались сообщениями, пока экран моего телефона не стал таким горячим, будто вот-вот взорвется, а я возбудилась так, как не возбуждалась… Никогда.

Потом Майлз сказал, что ему пора идти. Но мы обменялись еще несколькими сообщениями: «Тогда спокойной ночи. Ты еще здесь?» «Да. Спокойной ночи». Пауза. «Я еще здесь». «Я тоже. Спокойной ночи. Думаю о тебе». Поцелуйные эмодзи. Я вернулась в реальность и поняла, что я все еще в комнате Тэнси, и это было очень странно. Я встала и больно ударилась ногой прямо о здоровую сумку, которая высовывалась из-под кровати. Вроде бы она не привезла с собой столько вещей, когда переехала? Что она там вообще держит, трупы, что ли?

Я пошла в ванную и посвятила целый час уходу за собой, пользуясь кондиционером, скрабом и кремом для депиляции. Я нанесла на лицо густой слой крема, на котором было написано, что после него я засияю как после здорового восьмичасового сна. А потом пошла спать, надеясь, что «подниму градус» еще выше и проснусь не раньше одиннадцати.

Лежа в кровати, я еще долго была в эйфории от нашего горячего обмена сообщениями с Майлзом. В следующий раз, когда он напишет – теперь я в этом уже не сомневалась, – я запланирую нашу встречу. И не какой-нибудь стремный ланч в дурацком кафе, а настоящее вечернее свидание. И я буду выглядеть не хуже, чем он представлял меня во время сегодняшней переписки. Плохая девочка бы мной гордилась!

Но сначала предстоит пережить завтрашний воскресный бранч. Что-то мне подсказывает, что он будет не таким солнечным, как обычно…

– Мне миндальную гранолу с черникой, пожалуйста, – сказала Бьянка, – и у вас случайно нет кокосового йогурта? У меня непереносимость лактозы. И обезжиренный масала-чай на соевом молоке. А для дочки… Чарис, скажи девушке, что ты хочешь.

– Яйца пашот и авокадо, – выпалила девочка, – но только из фермерских яиц. А еще бананово-черничный смузи, только, пожалуйста, на овсяном молоке. Я на безлактозной диете.

«Тебе шесть лет, – подумала я, – не рановато ли для таких гурманских заскоков?» А потом упрекнула себя за то, что сужу ребенка.

– Конечно, они фермерские, солнышко, – сказала Бьянка. Потом посмотрела на официантку стальным взглядом, – разве нет?

Официантка улыбнулась, но слегка натянуто.

– В «Гилберт энд Гвен’с» мы закупаем все продукты только у ответственных местных поставщиков, – сказала она. Конечно, это не отвечало на вопрос, фермерские ли яйца: с таким же успехом они могли отправить свою стажерку в ближайшую «Ниса» – чем вам не ответственные местные поставщики? Но для Чарис это прозвучало вполне убедительно.

– Мне белковый омлет с зеленым салатом, – сказала Мэдди, – салат без соуса, пожалуйста. И можно еще бронекофе и пару кувшинов воды с лимонными дольками?

– Что? А «Маргарита»? – полушутя спросила я.

– «Маргарита»? – Бьянка так скривилась, будто я предложила заказать кувшин холодной рвоты. – Ну прям из двухтысячных. Они что, снова в моде? Я понятия об этом не имею, к алкоголю вообще не притрагиваюсь. Ужасно для фигуры.

Меня твердо поставили на место, и теперь я смотрела на меню без всякого энтузиазма. Сэндвич с сосиской мне хотелось еще больше «Маргариты», но в меню не было ни того, ни другого – судя по всему, это место посоветовала Бьянка. Преобладали маффины с семенами чиа, органическая овсянка, скрэмбл из тофу, а самым интересным напитком был ферментированный чай комбуча. Я его уже однажды попробовала на работе, когда Брайони включила его в заказ из «Окадо» – и, честно говоря, я бы лучше выпила свой собственный пот.

– Мне тост с авокадо, пожалуйста, – сказала я смиренно.

– Если хочешь, они могут принести его на листьях латука, вместо тоста, Шарлотта, – сказала Бьянка, – не забудь, сразу после бранча подружки невесты идут на примерку платьев! От хлеба мы все распухнем.

– Правда? – сказала я и пожалела, что не позавтракала с утра. – Звучит очень, эм, хрустяще. Хорошо, попробую. И американо.

Хлоя заказала тыквенный маффин с грецкими орехами, а Молли – яичный скрэмбл без тоста и морковный сок.

Еду принесли, и мы поели – точнее, большинство из нас. Мэдди без особого желания ковырялась в омлете и потягивала воду, обсуждая свадебные наряды с Бьянкой.

– В среду мы ездили на третью примерку платья, и все равно оно еще не готово, – сказала она, – им пришлось все переделывать, а значит, снова перешивать бусины. И теперь кружево не сидит на спине.

– В «Студии Монти» прекрасные кутюрье, – сказала Бьянка, – но даже им требуется много работы, чтобы довести платье до совершенства. И, конечно, твоя свадебная диета творит чудеса. Я думаю, до свадьбы твоя фигура еще немного изменится.

– Ты выглядишь потрясающе, Мэдди, честно, – сказала я, – не надо больше худеть. Можешь налегать на картошку фри с чистой совестью!

В глубине души мне казалось, что Мэдди уже и так похудела больше, чем следует – ради свадьбы или нет. Она всегда была стройной, а теперь совсем исхудала: большие впадины под скулами и руки тоненькие как тростинки.

Мэдди вздохнула:

– На самом деле мне вчера снилась картошка фри – и боже, я чувствовала себя такой виноватой, когда проснулась. И ту самую картошку фри, обжаренную в говяжьем жире, которую мы когда-то покупали в «Божественной треске», помнишь, Шарлотта?

– С гороховым пюре и кусочками кляра, – сказала я, – по четвергам мы убегали из школы во время обеда, когда нам давали противную водянистую тушенку, наедались картошкой фри и потом возвращались, пропахшие уксусом.

Мы рассмеялись и всего за секунду вновь почувствовали себя такими близкими.

Потом Бьянка сказала:

– Как вы не стали от этого размером с дом, не знаю, – и взглянула на меня, словно намекая, – ведь по ее стандартам, раз я больше S-ки, то как раз размером с дом.

– Честно, Шарлотта, – сказала Мэдди, – это только из-за свадьбы. Камера прибавляет килограммы, а я хочу выглядеть безупречно на фотографиях. Как только у меня на пальце будет кольцо, я снова буду объедаться, обещаю. Перед своей свадьбой ты будешь делать то же самое.

Молли сразу погрустнела, как всегда, когда что-то напоминало ей о том, что ее подруги одна за другой выходят замуж, а Уильям по-прежнему не сделал ей предложение.

– Если Шарлотта вообще выйдет замуж, конечно, – добавила Бьянка, – перестанет привередничать и наконец-то начнет с кем-нибудь встречаться.

Она закатила глаза и осмотрелась в ожидании всеобщего смеха. Но никто не засмеялся, уж точно не я. Ее комментарий меня задел, и не потому, что был таким стервозным. А потому что означал, что они с Мэдди обсуждали мою личную жизнь. Скорее всего говорили, что я должна была умолять Магнуса пойти со мной, ведь все равно никого лучше не найду.

– А я как раз кое с кем познакомилась, – я не смогла удержаться от ответа, – в ближайшую пару недель мы пойдем на свидание. Уже давно бы пошли, если б я не была так занята. Он – архитектор, и он обалденный.

Хлоя пискнула от восторга. Молли сказала:

– Вот это да, прекрасная новость! Расскажи о нем все. Как вы познакомились?

Но как только я пустилась в долгие описания прекрасно подстриженных платиновых волос Майлза, его точеного подбородка, широких плеч и мускулистой задницы и дошла аж до итальянских ботинок, Бьянка меня перебила и сказала, что пора звать официанта, а то опоздаем на примерку платьев. Вот так вот – раз, и выбили почву из-под ног.

Мы расплатились. Надо признаться, бранч обошелся нам гораздо дешевле обычного, из-за крошечных порций и полного отсутствия спиртного. Затем мы отправились вслед за Мэдди и Бьянкой по дороге в свадебный магазин, знакомый им, но не мне.

Я поспешила за ними. На меня снова накатила вина за то, как мало я сделала, чтобы помочь своей лучшей подруге в подготовке к свадьбе. Я боялась, что она подумает, что с приходом Тэнси я перелистнула страницу так же просто, как это сделала она. Но чтобы поговорить с Мэдди, мне нужно было сначала дождаться, когда Бьянка и Чарис перестанут трепаться, что, судя по всему, произойдет не скоро.

– «Слоновье дыхание», – сказала Чарис, когда мы проходили по улице, на которой когда-то было много разных товарных складов, а сейчас – роскошных апартаментов – «Изморось, Стиффки, Димпс».

– А это что? – спросила ее Бьянка.

Чарис остановилась и повернулась:

– «Перила»? Нет, «Черно-голубой».

Бьянка засмеялась:

– Думаю, ты права, это «Черно-голубой». Умница!

Я подтолкнула Мэдди локтем и посмотрела на нее, как бы спрашивая: «Чего?»

– Чарис знает все оттенки красок «Фарроу энд Болл», – ответила она, – у них игра такая, отгадывать эти оттенки на дверях домов. Да, Бьянка?

Бьянка кивнула:

– У Чарис прекрасное чувство дизайна. Не только интерьера, это у нее от меня, конечно же, но и чувство стиля у нее потрясающее. Скоро увидите. Вот мы и пришли – «Студия Монти».

Перед нами было нечто похожее на благотворительный магазин. Конечно, не такой, как сейчас, когда профессиональные дизайнеры витрин комбинируют на манекене чье-то купленное в позапрошлом сезоне пальто «Рейсс» со слегка поношенными ботинками и платьем «Л.К. Беннет», в довершение шарфом «Примарк» создавая имитацию дорогого бутика. Я имею в виду то, какими эти магазины были в нашем детстве: на витрине стояла старая швейная машинка и чучело какого-нибудь животного, а посередине – деревянная кукла, размером с ребенка, замотанная в старую сетчатую занавеску.

– Здорово, да? – вздохнула Мэдди. – Каждый раз, когда прихожу сюда, у меня просто дыхание захватывает.

Бьянка открыла дверь, и сразу же нам навстречу выскочил мужчина чуть за пятьдесят, с бородой и очками в массивной черной оправе. За ним, кряхтя, бежал черный бульдог.

– Милашки! – воскликнул он. – Мадлен и Бьянка, мои любимые девочки. А вы, наверное, остальные подружки невесты.

Он осыпал нас всех поцелуями, затем повел внутрь студии, которая понемногу расширялась в огромное пространство со стеклянной крышей и булыжным полом. Внутри было очень светло, а по стенам, со всех сторон, стояли рейлы с множеством платьев в белых чехлах.

– Ну что ж, с кого начнем? – спросил Монти (полагаю).

– С меня, – сказала Чарис, – в тот раз мое платье было похоже на мешок. Надеюсь, что те дротики, которые вы воткнули в него в тот раз, помогли.

Монти казался слегка ошарашенным, но потом все же сумел выжать из себя обворожительную улыбку:

– И я надеюсь. Тогда вперед, цветочек.

– Я – Чарис, – сказала она угрюмо, но пошла вслед за ним в примерочную. Бьянка поспешила за ними.

Мэдди, Хлоя и я взгромоздились на деревянную скамью, некогда церковную, и стали ждать. Через несколько минут показалась Чарис в черно-белом полосатом платье с воланами. Мне этот выбор показался странным, но, по правде говоря, выглядела она очаровательно.

– Она даже не знает, кто такая Одри Хепберн, – лепетал Монти, – но выглядит просто бесподобно.

– Да знаю я ее, – надулась Чарис, – я уже пять раз видела «Мою прекрасную леди» и знаю слова всех песен.

Она запела Wouldn’t it be Loverly («Это было б здо́рово») и закружилась по комнате, пока не налетела на стол и чуть не опрокинула стоящую там винтажную пишущую машинку и какие-то восковые цветы под стеклянным колпаком.

Но я за ней особо не следила. Я думала: «Боже мой, неужели все это значит, что все мы будем одеты во что-то наподобие “Моей прекрасной леди”?» Это было очевидно, но почему-то я до этого не додумалась. И снова почувствовала себя виноватой. Через несколько минут все мы стояли у зеркала в одинаковых платьях-футлярах в черно-белую полоску. На пышечке Молли и Хлое, чуть похудее, они еле держались. А я вообще была похожа на футболиста в юбке.