Текст книги "Извините, что мне не жаль"

Чувствовала я себя ужасно, но пыталась отшутиться.

– Мы похожи на игроков из «Ньюкасл Юнайтед», случайно надевших футболки наперекосяк.

Бьянка осмотрела нас снизу доверху.

– Тебе стоит чуть урезать углеводы, Шарлотта.

– Мам, а может, дашь Шарлотте свой чай для похудения? – прибавила Чарис.

Глава 10

Снова привет и с возвращением в подкаст «Извините, что мне не жаль»! Сегодня мы будем говорить на очень близкую нам всем тему первого свидания! Знаете, я ходила на множество свиданий. Множество. И некоторые были ужааасными. Помните, когда Санса встречает Рамси Болтона в «Игре престолов»? Ну ладно, может, не так плохо. Но я целовалась с парой жаб, это уж точно. Ну или скорее даже не целовалась – потому что «фууу»!

В любом случае, прямо сейчас я начинаю готовиться к свиданию с новым парнем (с сайклинга, так что у него самая сексуальная задница из всех, что я видела!). Я тоже хочу чувствовать себя «секси», поэтому надела обалденное новое белье. И никакого кружева и рюшек, дамы: только черная сетка и множество ремешков – чем-то похожих на бандаж. И даже если он их не увидит – может, и нет, никогда не знаешь, чем закончится первое свидание, – я знаю, что они на мне, и чувствую себя горячей штучкой.

Итак, вот ваш челлендж на сегодня. Покопайтесь в своем ящичке нижнего белья, найдите самые сексуальные вещички и наденьте их – для себя любимой.

Я с завистью подумала, что еще могла сделать Плохая Девочка для того, чтобы выглядеть на все сто на первом свидании с этим парнем с сексуальной задницей. Наверное, сделала маникюр, проэпилировала воском все, что только можно, – и наверняка даже позволила себе, как говорят в Нью-Йорке, объемную укладку «blow-out» (взрыв).

А может, она весь день читала и перечитывала свое сообщение, где все-таки решилась предложить ему встретиться, и его ответ. Во всяком случае, я так и делала. Я потратила примерно столько же времени на перечитывание своего сообщения, сколько ушло на его написание. Мне хотелось, чтобы оно звучало нормально, но не так, будто мне все равно; настойчиво, но без отчаянья. Сексуально, но не так, будто все это только ради секса.

В итоге я остановилась на: «После всех этих сообщений мне снова захотелось с тобой встретиться! Как насчет бокала вина после работы в среду?»

А потом я как дура закрыла телефон в ящике, словно он мог сбежать, и пошла принимать ванну. После меня уже ждало сообщение от Майлза: «Вино – это звучит аппетитно, почти так же, как ты».

Он считает меня аппетитной! Я перечитывала эти девять слов снова и снова, с волнением, восторгом и нервным возбуждением. Может, Плохая Девочка тоже перечитывала свои сообщения в перерывах между маникюром и парикмахерской.

Но вот уж чего она точно не стала делала, так это тратить целый час до выхода и полчаса после того, как уже давно должна была выйти, на перестановку мебели.

Все из-за Пирса, конечно же. Я сидела за столом и думала, сколько времени уйдет на то, чтобы сделать макияж в уборной, когда он подошел и запросто спросил:

– Шарлотта, у тебя есть свободная минутка?

– Конечно, – ответила я, зная, что у меня будут проблемы, и мысленно уже придумывая сообщение Майлзу о том, что я опоздаю. Но я и не подозревала, насколько все будет плохо.

– У нас завтра собрание, – сказал Пирс, – и несколько людей из медиа не смогут прийти. Я знаю, что вы подготовили комнату на семьдесят пять мест, а будут всего сорок. Так что придется оформить все это в стиле конференц-зала, а не амфитеатра. Передвинь пару стульев, ладно, и предупреди людей из кейтеринга?

– Хорошо, – ответила я, думая: «Да пошел ты, Пирс, заносчивый итонский придурок. Это дико сложно, и ты это знаешь».

Утром вместе с Грегом, вторым помощником Колина, и Морисом, который следит за почтой, забирает белье из химчистки и в общем помогает, умудряясь при этом постоянно улыбаться, мы поставили рядами семьдесят пять кресел, передвинули стол в конец комнаты, настроили проекторы и убедились в том, что все идет по плану.

А теперь, просто потому что Пирсу не хочется выделяться на фоне пустых кресел, мне придется каким-то образом передвинуть тридцать пять кресел, вернуть огромный стол в центр комнаты и расставить вокруг него все эти кресла. И все это я должна сделать за полчаса, в одиночку, на высоких каблуках, и постараться при этом не превратиться в потную развалюху.

От одной мысли об этом мне плакать хотелось. Останавливал только страх превратиться не просто в потную развалюху, а вдобавок с опухшим лицом и красными глазами.

Я позвонила в кейтеринг и попросила вдвое сократить заказ, без конца извиняясь и зная, что они будут так же ругать меня, как я ругаю Пирса, и так же втихую. Потом, чувствуя себя тем чуваком из греческого мифа, который должен был вычищать из конюшни накопившееся там за десять лет конское дерьмо – из-за чего, не помню (наверное, потому, что Пирсу не хотелось делать это самому), я приступила к работе.

Все шло даже хуже, чем я думала. Кресла были такими тяжелыми, что я не могла поставить их друг на друга, и пришлось вытаскивать их из комнаты по одному. В итоге я вынесла все. Со столом была другая проблема. Чертов стол был просто громадным. Я попыталась приподнять его с одной стороны и чуть руки себе не сломала. Потом попробовала сдвинуть его с места, но он даже не тронулся. Кошмар.

Я в ужасе посмотрела на весь этот хаос в комнате, и мне захотелось просто выйти и никогда сюда не возвращаться. Но так я бы потеряла работу, не получила рекомендации, благодаря которой смогла бы найти другую, и не смогла бы выплачивать аренду. Я посмотрела на часы. Полшестого, а в семь у меня свидание с Майлзом. Паника придала мне сил, и я со всей мощи толкнула стол и продвинула его на пару сантиметров вперед, но потом руки соскользнули и один ноготь начисто оторвался, прямо до края.

– Черт! – крикнула я. – Чтоб тебя, чертов ублюдок.

Я взяла свой дрожащий палец в рот и со слезами на глазах опустилась на ковер.

– Боже, что тут происходит, Шарлотта? – послышался голос. – Ты в порядке?

Я подняла глаза. На пороге стоял Ксандер, в куртке и с сумкой для ноутбука через плечо, явно уже по пути к выходу.

– А что, похоже, будто у меня все в порядке, или скорее на то, что Пирс перепутал меня со строителем и заставил перетаскивать тонну мебели для дурацкой пресс-конференции?

– Он заставил тебя… – глаза Ксандера округлились за очками, – боже. Он что, никогда не слышал о здоровье и безопасности? Ты могла бы спину сломать и тогда подала на него в суд и получила огромную компенсацию.

– За сломанный ноготь можно подать в суд? – спросила я, поднимаясь и пытаясь при этом не заплакать. – Ладно, может, поможешь, раз уж ты здесь. Я опаздываю.

– Ты что, не сходи с ума, – Ксандер обернулся и вышел из комнаты.

Плакать уже не хотелось, скорее рвать и метать. Он что, серьезно вот так взял и ушел, и даже не помог? Хреновы снобы думают, что если у них красные дипломы по экономике, то передвигать мебель уже ниже их достоинства?

– Тоже мне неженка, – пробормотала я, снова схватилась за стол и попыталась его приподнять.

Потом я услышала сзади голос Ксандера:

– Шарлотта, остановись.

Он стоял на пороге, а сзади Павел, невозмутимый, как обычно, и явно пристыженный Пирс.

– Как я только что сказал этим парням, – сказал Ксандер, – я всеми руками за равенство на рабочем месте, но чтобы заставить женщину делать все это в одиночку – это уже слишком. Разве нет?

– Эм, ну я как-то не подумал, – промямлил Пирс.

Павел не сказал ни слова, только снял пиджак и повесил его на вешалку для пальто. Мышцы на шее и плечах так вздулись, что в любой другой раз я бы испугалась, но для предстоящей задачи – то, что надо. Ксандер тоже снял пиджак и бросил его на пол.

– Ну что, – сказал он, – давайте разберемся. Шарлотта, ждать не надо, можешь идти. Ты сказала, что опаздываешь.

– Да-да, иди, дорогая, – сказал Пирс, – и не волнуйся, утром ничего делать не придется. Уверен, у нас все будет под контролем.

На секунду мне хотелось разразиться извинениями за свое слабое, хилое тело с двумя X-хромосомами и предложить остаться и помочь. Но Ксандер, должно быть, заметил мое замешательство, потому что слегка покачал головой и подмигнул – я поразилась его тактичности и поняла, что он просто хотел избавить Пирса от еще одного свидетеля того, что в глазах последнего было унижением.

– Тогда ладно, – сказала я, осыпая Ксандера бессловесными «спасибо» за то, что он меня спас, – я пойду. До завтра.

Я схватила сумку и рванула к лифту. На макияж времени не оставалось – как и вообще на что-либо. Остается только бежать в бар, где мы договорились встретиться, и Майлзу придется принять меня такой, какая я есть.

Потом я вспомнила слова Плохой Девочки: Наверное, тебе не терпится. Настолько не терпится, что ты еле держишься на ногах! Но сделай вдох. Помни, это твое не первое первое свидание и, возможно, не последнее. Отдыхай, будь сама собой и посмотри, куда заведет тебя эта встреча. Лично я так и сделаю – или попытаюсь. Пожелай мне удачи!

И вместо того чтобы бежать к Майлзу со всех ног, я отправила ему сообщение и сказала, что опоздаю на несколько минут. Я пошла в «Фенвик’с», и прекрасная девушка-консультант бренда «Шантекай» сделала мне полноценный макияж в обмен на покупку бутылочки дорогущего и не нужного мне тонального крема. Еще я купила красно-розовую шелковую блузку с принтом в стиле «ар деко» вместо серой, которую носила на работе и которая теперь была вся мокрая, и переоделась в примерочной. На выходе я подушилась ароматом «Roja» и вышла на улицу, зная, что на полчаса опоздаю, но хотя бы буду прекрасно выглядеть и пахнуть ароматом за пятьсот фунтов. И, спасибо подкасту, на мне было самое сексуальное белье из всего, что лежало у меня в шкафу: темно-красный атласный лифчик и трусики с черными розами.

* * *

Из-за того, что Пирс вмешался в мои планы, у меня не было времени заранее найти этот бар в Google Street View, изучить меню, чтобы потом сделать быстрый и непринужденный заказ или часами анализировать, что выбор именно этого места говорит о Майлзе или, еще важнее, о его чувствах ко мне. Например, элитное место сигнализирует о четком намерении – например, Ренцо, который выбрал для первого свидания с Тэнси «Нобу» – хотя иногда это может значить лишь то, что других мест он не знает (опять же, Ренцо…). Что-то заурядное, особенно сетевое, говорит о том, что он не особо-то и задумывался. Бар в отеле может означать то, что он хочет намекнуть на возможность секса в одном из номеров с огромной кроватью – что было бы абсолютно не обязательно, я и так думаю об этом с первого рукопожатия, когда между нами словно пробежало электричество.

Но его выбор оказался для меня совсем неожиданным. Майлз написал мне – «Лэтимер» и дал ссылку на карту. Я ожидала чего угодно, но не паба. Обычный паб на тихой улочке недалеко от Гросвенор-сквера. Стильный, симпатичный, с подвесными кашпо с геранью на улице и толпой посетителей, скорее похожих на модников, чем на агентов по недвижимости, но все равно – паб. Я совсем упала духом. Ему, наверное, вообще все равно. Не то чтобы это что-либо меняло, было уже так поздно, что он, наверное, приуныл и ушел после первого же бокала. А я зачем-то еще сорвала этикетки со своей новой блузки и теперь даже не смогу ее вернуть и хоть немного возместить потери.

Но Майлз не ушел. Он все еще сидел с телефоном за столиком на двоих в углу, перед ним стоял почти пустой бокал.

– Привет, – сказала я.

Теперь я уже не боялась показаться слишком настойчивой. На его лице появилась восторженная улыбка, он встал и поцеловал меня в обе щеки. Должно быть, по пути сюда он тоже забежал в парфюмерный отдел «Фенвик’с». Хотя у него дома, наверное, целый шкаф дорогих парфюмов с сексуальными запахами – есть из чего выбирать.

– Я уже почти сдался, – сказал он, – решил, ты передумала.

– Прости, пожалуйста, – сказала я, – мы сейчас так загружены на работе. Можно ожидать чего угодно. Я задержалась на пару минут, просто… Боже, что, действительно уже так поздно? Бедный.

Он засмеялся:

– Ты того стоишь. Что тебе заказать выпить?

Если бы я только заранее изучила весь список коктейлей и выбрала что-то вкусное, но элегантное, без зонтика, который угодил бы мне в глаз, или сельдерея, который упал бы мне на блузку. Правда, не то чтобы здесь вообще подавали коктейли, подумала я.

– Бокал вина, пожалуйста, – сказала я, – белого. Эм… Вионье, если будет.

«Эх, Шарлотта, попалась со своим хитроумным планом, – сказала я себе. – В следующий раз закажи то, чье название хотя бы сможешь произнести». Но, кажется, Майлз не обратил внимания. Он улыбнулся и пошел к барной стойке. А я села с другой стороны маленького деревянного столика, жалея о том, что не вижу комнату – так я хотя бы понаблюдала за людьми, пока жду, вместо того чтобы смотреть прямо в стену. Хотелось вынуть из сумки телефон и посидеть в Интернете или достать зеркальце и проверить – вдруг за эти пять минут что-нибудь произошло с макияжем. Но я знала, что первое было бы грубостью, а второе – трагедией.

– Ну что, – сказал Майлз через пару минут, поставив на стол бокалы, – какие новости в мире финансов?

– Золотые фьючерсы взлетели, йена упала, но их у нас мало, а мексиканских песо достаточно, что хорошо. Криптовалюта растет, но сейчас там все довольно непонятно. Многие аналитики предсказывают очередной хардфорк в блокчейне биткоина и ожидают всплеск интереса к «Рипплу».

Он моргнул, и я прекрасно знала, о чем он сейчас думает, потому что первые полгода работы в «Колтон Кэпитал» сама была на его месте и думала: «Так, этот человек только что сказал какие-то слова. Да, это точно были слова, и почти точно английские. Знать бы только, что все это значит».

Майлз сказал:

– Звучит потрясающе.

Я засмеялась:

– Неплохая попытка. Я притворяюсь, будто все понимаю, но в большинстве случаев нет. Да и вообще, самым интересным за сегодня был заказ малюсеньких яиц «Бенедикт» на сорок человек и перестановка мебели.

– Слава богу, – сказал Майлз, – когда я впервые встретился с твоим боссом, я спросил у него о состоянии рынка, просто чтобы разбавить беседу, и через десять минут он все еще не заткнулся, а я не понял ни слова. После этого решил больше не спрашивать.

– Но с твоей работой, наверное, все так же? Разве люди не задают тебе вопросы, ты начинаешь рассказывать о чем-то тебе интересном, ну там об арочных контрфорсах, например, а потом вдруг понимаешь, что они с самого начала тебя не слушали?

– Арочные контрфорсы только в церквях бывают, – сказал он, – но я тебя понял. Может, говорить о работе надо только с коллегами? Ну там, работаешь продавцом, говори с продавцами.

– А я, кстати, работала продавцом, – сказала я, – в «Теско», на кассе. Работала по выходным все время, пока училась в институте.

И тогда я покраснела. Мне не хотелось, чтобы он это обо мне знал: я хотела создать образ кого-то, кто без труда влился в мир домов в Мейфэйре и бутылок шампанского за тысячу фунтов и кому все это кажется абсолютно нормальным. На самом деле это было совсем не так. Когда Пирс впервые пригласил меня на ланч с новым клиентом («Он любит горячих блондиночек, дорогуша»), я несколько часов смотрела видео на ютубе о том, как правильно держать нож с вилкой.

Майлз сказал:

– Я знаю это чувство. Я вырос в муниципальной квартире в Бермондси, и вот я уже проектирую дома для тех, у кого по шесть офисов, через которые каждый день проходит столько денег, что можно было погасить долги одной небольшой страны. Ну да ладно. Я в себе не сомневаюсь.

Мы посмотрели друг на друга и засмеялись, и у меня вдруг появилось какое-то странное чувство – будто я падаю или, может, взлетаю? Знаете, как если бы я летела в лифте до самого верхнего этажа, но организм не поспевал за его скоростью. Черт. Я не просто безумно хочу этого парня. Он мне по-настоящему нравится.

– Аналогично, – сказала я, – не сомневаюсь в себе. Совсем.

– Я хотел пригласить тебя на ужин, но сначала показать тебе кое-что. Заказать тебе еще что-нибудь или пойдем сейчас?

Я вспомнила здравый совет Плохой Девочки: Встречайтесь в публичном месте и оставайтесь там, пока не убедитесь в том, что вам ничто не угрожает. Скажите подруге, куда вы идете. Не переступайте опасную черту.

«Заткнись, – мысленно сказала я ей. – Мне все равно. Времени нет. Да и вообще, если этот мужчина опасен, то это именно та опасность, которая мне нужна».

– Ну что, – сказала я, – пойдем, показывай.

Майлз встал, и у меня появилась минутка для того, чтобы восхититься длиной его ног в брюках и заодно представить его без них. И снова он произвел на меня тот же эффект, и я совсем смутилась. Научно выражаясь, киска пришла в исступление. Потом я тоже встала, пока ноги слушались.

– Это буквально за углом, – сказал Майлз, открыл дверь и дождался, пока я выйду. В пабе было мрачновато, и, выйдя на улицу, я удивилась тому, как там солнечно. Я пошла за ним, мы пересекли зеленый сквер, где множество туристов и офисных работников устраивали пикники на траве, вышли на небольшую улочку, вдоль которой стояли дома с лепниной. Один из них был окружен рекламными щитами с надписью «Программа “Заботливые строители”» и логотипом «Тэйлор + Партнеры».

– Технически это все еще строительный участок, – сказал Майлз, – но не волнуйся, светоотражающая жилетка и ботинки со стальными носами тебе не понадобятся. Вперед.

Он вынул связку ключей и открыл дверь, на которой висел знак о том, что вход разрешен только для сотрудников. Затем Майлз ввел несколько цифр на консоли, выключив тем самым сигнализацию.

– Подожди, – сказала я, – где мы? Мы что, дом взломали?

Майлз ответил:

– Это что, похоже на взлом? Со своим ключом и кодом доступа? Пропускная система даже распознает мое лицо, смотри.

За рекламными щитами была обычная входная дверь глубокого чернильно‐синего цвета. Интересно, отгадает ли дочка Бьянки этот оттенок. Майлз остановился напротив двери и посмотрел в маленькое, еле видное стеклышко. Раздался сигнал и щелчок, и Майлз открыл дверь.

– Здесь двенадцать сантиметров твердой стали, – сказал он, – мой клиент очень серьезно относится к безопасности, и не случайно.

– Здесь нет почтового ящика, – сказала я, – а так вроде бы все нормально.

– Точно.

– Как тогда ему приходит почта?

– Не думаю, что Олега Щепотина интересует пицца на дом, – сказал Майлз, – или муниципальные налоги. Судя по всему, он оплачивает их через семейный офис. Он хочет казаться законопослушным.

Майлз пригласил меня внутрь. Какая-то часть меня возмутилась: «Остановись, Шарлотта. Это уже слишком странно». Но другая, гораздо большая, была в восторге, ей не терпелось войти в дом и остаться наедине с Майлзом.

В доме было холодно от кондиционера, который включали летними вечерами. Пол был мраморный – или та часть, которую видно; в основном его закрывал огромный восточный ковер.

– Какой Олег? – спросила я.

– Щепотин. Мой клиент. Украинский миллионер. Разбогател на недвижимости, взятках, и, предположительно, взломе западных банковских систем и вымогательстве. Но это все в прошлом, Олег перевернул страничку и теперь переезжает в Лондон для тихой и респектабельной жизни с женой и детьми.

– Правда?

– Скорее всего нет, – признался Майлз, – но какая мне разница, если он платит вовремя? А он это делает. Этот проект принес нам уже больше восьми миллионов.

– Ничего себе, – сказала я, – если бы я знала, то училась бы в универе на кибермошенника. Не то чтобы был такой факультет. А жаль.

Майлз засмеялся:

– Хочешь большой тур? Все уже почти готово; дизайнеры интерьера заканчивают на следующей неделе. Но поскольку мы руководим проектом, у нас есть неограниченный доступ, вплоть до того момента, когда вручим хозяину ключи.

– Это как-то неправильно, – сказала я, – будто мы нарушаем границы.

Но несмотря на это, я вошла в зал и увидела перед собой огромную извилистую лестницу. Ступени тоже мраморные, и золото повсюду: на перилах, на ножках огромного стола, выделяющегося на общем фоне. На столе стояла ваза, а в ней, кажется, целая тысяча розовых пионов. Золото было и на рамах двух огромных картин с Девой Марией, грозно взирающих друг на друга с противоположных стен.

– Олег, или скорее мистер Щепотин, в дизайне интерьера руководствуется принципом «чем больше – тем лучше», – сказал Майлз, – давай начнем с подвала. Три месяца ушло на то, чтобы его вырыть, и еще в три раза больше на то, чтобы получить разрешение соседей. Землеройное оборудование так и осталось под землей – в проекте такого масштаба вытаскивать тракторы «Джи Си Би» не имеет смысла, их просто списывают. Пойдем.

Он протянул мне руку, и я взяла ее, счастливая от ее теплоты. Мы прошли через дверь и вниз по другой мраморной лестнице.

– Там живут слуги, – сказал Майлз, – две няни, постоянный дворецкий и экономка. Личный секретарь миссис Щепотиной тоже будет жить здесь, во всяком случае пока они никуда не уедут. В таком случае весь цирк уедет с ними.

– А что там? – спросила я, когда мы поднялись до еще одного лестничного проема.

– Гордость и отрада Олега.

Майлз открыл стеклянную дверь в подвал, и я почувствовала знакомый запах и порыв влажного теплого воздуха. Бассейн с невероятно голубой водой занимал почти весь подвал. С одной стороны была барная стойка (мраморная, конечно же), напротив нее белые и золотые кожаные сиденья, а за баром – сотни бутылок.

– Вы доставили сюда все это? – спросила я в изумлении.

– Да, абсолютно все, – ответил Майлз, – до последнего кусочка льда и полотенца. Давай выпьем. Не волнуйся, я все возмещу. Коленные чашечки обойдутся мне гораздо дороже спиртного Олега.

Он открыл холодильник, спрятанный под массой белого мрамора, и вынул бутылку шампанского «Поль Роже».

– Когда ты в доме олигарха… – сказала я, начиная смеяться, несмотря на непреодолимый страх того, что мы делаем что-то очень-очень неправильное.

– Вот-вот, – Майлз вытащил пробку и осторожно наполнил два бокала, – за здоровье!

Мы чокнулись – в моем случае очень аккуратно, из-за страха разбить хрусталь, – и я сделала глоток шампанского.

– Знаешь, чего мне хочется прямо сейчас? – спросил Майлз.

– Опробовать бассейн? – пошутила я.

– Точно. Но сначала поцеловать тебя.

Не дожидаясь моего согласия, он смахнул мои волосы с лица назад кончиками пальцев. Сначала я почувствовала на лице прохладу от бутылки шампанского, а потом теплоту его рук. Губами он слегка дотронулся до моих, а потом поцелуй стал глубже и сильнее, я почувствовала, что закрыла глаза и ловила воздух маленькими глотками. Я поставила бокал на барную стойку, зная, что иначе точно его уроню.

Я уже так давно ни с кем не целовалась, что почти забыла это ощущение. Но я знала, что он был лучшим. Его щека была слегка жесткой от щетины, но губы такими мягкими и нежными. Сначала они лишь медленно изучали мои, а потом мы целовались уже со страстью. Его плечи были такими сильными и крепкими под моими руками. Впервые за все эти месяцы меня целовал мужчина, а я целовала его, и хотелось, чтобы это никогда не кончалось.