Текст книги "Будущее сегодня. Как пандемия изменила мир"

Пандемия – урок или случайность?

Это может звучать наивно, но у меня есть ощущение, что пандемия нам дана для глобальной переоценки.

Я верующий человек. Мой батюшка предположил, что происходящее – некий тест перед концом света, чтобы посмотреть, поймём мы что-то или нет. И в этот раз с нами обходятся не так жёстко. Своеобразный шанс образумиться.

Я не настолько фаталистично настроена. Но действительно верю, что пандемия, в какой-то мере, служит цели. И цель эта – остановиться и задуматься над тем, куда мы мчимся, зачем пришли на эту землю. И человечество в той форме, в которой оно существовало, уже было на пределе. Вот-вот – и бахнет. Невозможно так пренебрегать друг другом и планетой. У нас нет планеты «Б», у нас есть только наша Земля, планета «А». И всё. Даже сама форма пандемии весьма символична. Остановка абсолютно всего мира, заточение людей в домах, кашель, когда мы задыхаемся без воздуха, как планета задыхалась все эти годы, а мы её не слышали. Это же могла быть пандемия, когда у людей на лице высыпали зелёные пятна в форме цветочков, могла быть абсолютно любая форма болезни. Но нас остановили, посадили по домам и показали реальную ситуацию. Да, задним числом все знали, что есть проблемы: перенаселение, экология, цифровая зависимость и деградация, психологическая неустойчивость на массовом уровне, болезни, голод. Но никто не хотел их решать. А теперь как будто сама планета сказала: «Всё, хватит, сидите дома, задыхайтесь, а уже я буду дышать».

Схожие ощущения были у большинства людей, с которыми мы обсуждали пандемию. Например, Татьяна Черниговская считает, что настало время задуматься о вопросах гораздо более серьёзного сорта: «Пора бы человечеству как большой группе подумать: а мы кто такие? Что мы вообще делаем на этой планете? Какого чёрта мы столько испортили? Почему продолжаем портить? Думаю, что вынужденная изоляция, которая весь мир поставила на «стоп», наверное, для того чтобы люди, в совершенной тоске сидя дома, попробовали переосмыслить жизнь и найти новые ориентиры. Как дальше-то жить будем?»

И действительно, у меня все эти три месяца было ощущение, что я нащупываю новые ориентиры. Сижу в изоляции и тоже задаю себе вопросы: что я уже сделала, а что бы сделала по-другому.

Пандемия – это про жизнь и про смерть. Из-за остроты момента и экстремальных условий, когда каждый боится, запертый в четырёх стенах, «заболею-не заболею, выживу-не выживу», некий личный кризис – совершенно нормальная, я бы даже сказала, защитная реакция. Хаос вынуждает рассуждать и рассортировывать. Процесс анализа и осмысления, когда ты не знаешь ответ ни на один вопрос, когда ты не знаешь, что будет завтра, когда нет определённости – это некий механизм выживания, иначе получается «ужас-ужас». Структурированность помогает справляться со страхом. Ты не можешь просто сидеть и бояться. Ты не можешь просто сидеть и тревожиться. Тревога и боязнь убивают быстрее, чем вирус.

И несмотря на то, что сложно, можно к этому мощному мыслительному процессу подойти созидательно. К тому же его вряд ли удастся избежать, он включается неосознанно. Я не сажусь у окошка и не решаю «а сейчас я переосмыслю свою жизнь». Нет, это выражается в действиях.

Например, я начала пересматривать свои интервью с визионерами. Удивительно, никогда этого не делала, потому что мне никогда не нравился свой голос. У меня стоял психологический блок на это действие, потому что я никогда не бываю собой довольна на сто процентов, так зачем же лишний раз расстраиваться? А тут, в этой игре преодоления, которая, на самом деле, стала неким отвлекающим от всеобщей истерии манёвром, я вдруг поняла, что даже не слушаю и не оцениваю свою работу, нет. Всё моё внимание было приковано к собеседникам. Я как будто услышала их заново. Их пророческие идеи настолько меня впечатлили, что я решила вернуться к нашим обсуждениям и задать дополнительные вопросы.

Мне было интересно сверить человеческие ощущения, как они проживают эту пандемию, как менялся их быт. У каждого было что-то своё, индивидуальный способ справиться со стрессом. Например, Александр Аузан начал ежедневно проходить десять километров по квартире, размышляя под классическую музыку, а Ольга Ускова на первых неделях карантина внимательно перечитала Библию. Она тоже интерпретировала текст священной книги по-новому, как и я посмотрела на слова гостей передачи под другим углом: «Меня поразила цикличность, с которой Земля избавляется от человечества. Периодически возникает система: несколько предупреждений, потом глобальная катастрофа, и идёт обновление. Сейчас мы входим в эту стадию, и стоит большой вопрос, насколько мы успеем сохранить себя как вид. Он главный. Я не считаю теорию о том, что пандемия – это урок, метафизической. Коллективный разум существует. Моя компания работает с искусственным интеллектом, делает “мозги” для наземного транспорта. Возьмём, к примеру, умное земледелие, агрохозяйство, там беспилотные комбайны должны работать вместе и передавать друг другу информацию. Есть облачные технологии, где хранится, например, карта, данные о погодных условиях. И это на уровне решения локальной промышленной задачи. А представьте человечество. Если говорить простым примитивным языком, всё, что внутри у нас происходит, – это обмен электрическим зарядом. Люди излучают энергию. Не зря существует теория управления массами. Посмотрим на исторические кадры, где площадь заполнена образованными, благополучными людьми, профессорами, студентами, а перед ними стоит некто маленький, странный и несёт чудовищную ахинею. Вдруг, как один, двести тысяч человек кричат: “Хайль Гитлер!” Это не значит, что все они сволочи. Просто люди между собой связаны на энергетическом уровне. Мы слишком заигрались во многие игры. Мне бы не хотелось дожидаться следующего звоночка. Произойдут болезненные изменения, перестановка людей, событий и структур».

Смерть – это и есть неизвестность, высшее её проявление. А человека неизвестность пугает, ему нужна ясность. Современный художник Ай Вейвей заметил, насколько люди едины в своём физическом выражении страха перед смертью – они задыхаются: «Человек уязвим, и неважно, какой мы придерживаемся идеологии, религии и политических взглядов, какой мы расы, мы все – люди, у нас есть сердца, лёгкие, это наши убежища. Мы все подверглись атаке почти таинственного вируса. Он поставил нас в одинаковые условия. Куда мы смотрим, к чему идём? Мы хотим здоровую еду, чистый воздух, безопасную среду и проводить время с семьёй и друзьями? Или что-то другое?»

Я была поражена, насколько люди из разных точек мира, разных национальностей и профессий задаются одними и теми же вопросами: и я, и великий нейробиолог Татьяна Черниговская, и первая женщина в России по искусственному интеллекту Ольга Ускова, и один из самых ярких представителей мира современного искусства Ай Вейвей… Да, не все соглашались со мной, что пандемия носит метафизический характер, что вирус – не случайность, а урок свыше, но при этом абсолютно каждый собеседник из этой книги спрашивал себя: «Куда катится этот мир и я вместе с ним?»

Что такое коронавирус?

Известно, что ничего не известно. Ответов нет ни у врачей, ни у гуру, ни у правительств. Как именно распространяется вирус? Почему одни умирают за несколько дней, а другие даже не замечают, как переболели? Какими будут последствия?

Я долго думала, как и что рассказать вам о вирусе. Мне не хотелось давать сухую справку из «Википедии», которую, я уверена, вы и без меня уже прочитали. Весна 2020 года заставила всех нас побыть немного вирусологами. Тогда я воспользовалась советом Татьяны Черниговской. Когда мы с ней обсуждали, что двадцать первый век – это век фейков, где факты трудно проверяемы и непонятно, кому из всех тех, кто выходит на сцену в телевизоре, в печати, в Интернете, верить, она сказала гениальную вещь: «Мне часто такой вопрос задают, а как вы узнаёте, что достойно, а что нет, когда столько липы, в том числе и научной? Я говорю, как-как, сплетни, я собираю сплетни, у меня это милое дело, я в них верю абсолютно точно. Есть люди, чьё мнение мне ценно. Я знаю, что они в этой области ориентируются. Если бы я залезла на какую-нибудь неизвестную территорию, которая бы ассоциировалась у меня с вашей профессиональной деятельностью, то я бы не стала ходить по закоулкам и искать, у кого бы мне спросить. Я бы пошла прямо к вам».

Так и я пошла прямо к нашим учёным, эпидемиологам и вирусологам. Они помогли мне хотя бы немного навести резкость в этом размытом кадре пандемической картины.

Сергей Нетёсов – доктор биологических наук, профессор, заведующий лабораторией биотехнологии и вирусологии факультета естественных наук Новосибирского государственного университета. В течение 17 лет работал заместителем директора по научной работе вирусологического и биотехнологического центра «Вектор», где разрабатывают российскую вакцину от коронавируса.

Михаил Фаворов – доктор медицинских наук, профессор, президент компании «Диапреп Систем», в прошлом руководитель Национального центра вирусных гепатитов СССР, региональный директор Американских центров по контролю заболеваемости в Центральной Азии, заместитель директора по науке Международного института вакцин при ООН.

Сергей Альховский – доктор биологических наук, заведующий лабораторией биотехнологии Института вирусологии имени Д.И. Ивановского.

Алексей Аграновский – доктор биологических наук, профессор, вирусолог с сорокалетним стажем. Несколько лет работал старшим научным сотрудником-вирусологом Минсельхоза СССР в Эфиопии. Возглавляет сектор молекулярной биологии вирусов кафедры вирусологии Биологического факультета МГУ.

В этой главе я доступным языком отвечаю на вопросы научного характера, которые ставит перед обществом нынешняя пандемия. Например, в чём особенность коронавирусов, почему они так опасны, и каким образом могут передаться человеку от экзотических животных? Может ли этот вирус иметь искусственное происхождение? Насколько велик риск повторения случившегося, и что могут сделать сегодня учёные, чтобы это предотвратить?

Летучие мыши

Итак, мы почти каждый день произносим термины и аббревиатуры, не всегда толком понимая, что они означают. Но уже из многочисленных названий коронавирусов понятно, что у сегодняшнего героя новостных сводок были предшественники, можно сказать, богатая родословная: ТОРС-коронавирус[1]1
  Тяжелый острый респираторный синдром.


[Закрыть] (SARS-CoV), вызвавший эпидемию «атипичной» пневмонии и вспышки БВРС-коронавируса[2]2
  Ближневосточный респираторный синдром.


[Закрыть] (MERS-CoV) в 2012–2020 годах.

Четыре разновидности коронавирусов издавна вызывали респираторные инфекции у человека, но в 21 веке от животных на человека перескочили три их новых разновидности и стали настолько серьёзной угрозой, что она в итоге обернулась самой пандемией, сравнимой только с самыми большими пандемиями, вызванными вирусами гриппа.

Почему?

Во-первых, коронавирусы – одни из самых разнообразных вирусов. Во-вторых, люди стали теснее контактировать с некоторыми редкими видами животных.

К этому привела и проблема перенаселения. А коронавирусы – исходно зоонозны, то есть циркулируют в организмах многих животных. У них они не вызывают тяжёлых болезней, но переходя от одного животного к другому, могут приобрести новые свойства. Сергей Не-тёсов говорит, что согласно множеству публикаций коронавирусы есть не только у летучих мышей: «Даже породистых кошек и собак прививают от коронавирусов.

У коров, змей, птиц, морских млекопитающих – у кого их только нет. И природа ещё далеко не всё исчерпала в перескоках этих вирусов от животных на нас».

Получается, что от диких животных лучше держаться подальше. Алексей Аграновский считает привычку китайцев держать их на рынках и употреблять в пищу опасной, ведь есть возможность внести в человеческую популяцию новые варианты коронавирусов.

Но, с другой стороны, полностью изолироваться от животных у человека всё равно не получится. Сергей Альховский объяснил мне, что когда люди, например, приезжают весной на дачу, открывают двери и начинают мести пол, то вместе с пылью вдыхают дозу всех вирусов от фекалий грызунов. Так же, например, как с вирусами птичьего гриппа: «Перелётные птицы приземляются на пруд, где обитают домашние утки, они там вместе какое-то время проводят. Дальше дикие птицы улетели, а ваши домашние утки, они в общем-то приобрели от перелётных птиц все вирусы, которые те принесли… Вы соприкасаетесь с природными резервуарами всегда, постоянно».

Михаил Фаворов вообще уверен, что если учёные начнут усиленно, как и с летучими мышами в последние десятилетия, заниматься, например, лягушками, рано или поздно они найдут где-нибудь в тундре такую лягушку, из который вылезет совершенно другой вирус: «Вирусы всегда жили в этих мышах, мы просто никогда к ним не приставали. Более того, в славянской культуре летучие мыши – плохие животные. Их побаиваются. Мама и бабушка мне говорили, что летучие мыши могут запутаться в волосах, потом надо обязательно эти волосы сбрить и сжечь».

Получается, что в происхождении большинства коронавирусов так или иначе поучаствовали летучие мыши. Помимо ТОРС-, БВРС– и SARS-CoV-2 коронавирусов, крылатые летучие мыши «внесли свою лепту» в распространение вирусов Эбола и бешенства. «Лепту» мыши вносят не напрямую, а передают вирусы другим животным, эволюционно более близким человеку, и вот от них они уже, словно эстафетная палочка, переходят к людям, чтобы нести свою разрушительную силу.

Когда была первая из эпидемий атипичной пневмонии семнадцать лет назад, Китай практически полностью уничтожил пальмовых циветт, потому что промежуточным звеном между мышами и человеком стали именно эти маленькие хищники, одна из особенностей которых состоит в том, что после частичного переваривания ими неочищенных кофейных зерен, выходящих из них вместе с фекалиями, делают деликатесный кофе Лювак.

Михаил Фаворов объяснил, что на фермах, где выращивали пальмовых циветт, им для быстрого роста кололи гормоны: «Гормоны угнетают иммунитет, поэтому им давали ещё и антибиотики. Поскольку иммунитет задавили, а вирусу от антибиотиков хоть бы хны, то он перешёл на сторожа фермы. А сторож заразил других. Вирус стал мутировать и нашёл способ передаваться от человека к человеку. Всё. Начался ТОРС».

Сергей Нетёсов рассказал другую историю: «Неожиданно в 1968 году в виварии одного из крупнейших европейских вакцинных заводов вдруг возникла вспышка инфекции у обезьян. Эта вспышка перекинулась и на людей, смертность высокая, двадцать пять процентов. Место действия – Германия, город Марбург, там расположен университет, в котором, кстати, учились Пастернак и Ломоносов. В этом университете работает институт с высшим уровнем биозащиты. Германия поступила мудро. Они собрали международную комиссию, в том числе из Советского Союза. Вместе расследовали этот случай и вместе приняли важное решение по возможности отказаться от использования импортированных обезьян для научных исследований».

Я в шутку предположила, что можно поступить с летучими мышами, как с циветтами… Всё оказалось не так просто. Во-первых, популяция летучих мышей огромна, они живут даже на чердаках многоквартирных домов. Во-вторых, они приносят пользу, например, ловят комаров и мух. Ведь в мире природы есть баланс, если человек его нарушает, это может привести к ужасным последствиям. Даже с циветтами проблема была не в самом животном, а в том, что человек создал ферму, где их разводил. Эколог Филипп Кусто видит проблему в том, что человек продолжает уничтожать природу. Пандемия – прекрасный тому пример: «Чем больше мы открываемся дикой природе, тем больше вероятность, что мы заразимся этими вирусами».

Связь между летучими мышами и происхождением ТОРС-коронавируса ещё в 2003 году обнаружила группа вирусологов Ши Чжэнли[3]3
  Китайский вирусолог, исследователь коронавирусов летучей мыши в Уханьском институте вирусологии Академии наук Китая.


[Закрыть] во время экспедиций. Ей за это дали прозвище «женщина-летучая мышь» по аналогии с «женщиной-кошкой», правда, на русском это звучит не столь впечатляюще. Она работает в пресловутом Уханьском институте вирусологии Академии наук Китая, где изучают вирусы, в частности, коронавирусы и вирусы гриппа, Эбола и Нипах, и другие опасные патогены.

Очевидно, что без этих исследований мы бы гораздо меньше знали о происхождении коронавируса. Но при этом, я опять возвращаюсь к своему вопросу, насколько они были необходимы. Ведь основная причина перескоков вирусов с животных на человека – тесный контакт, а учёные брали у летучих мышей кровь и мазки. Приведу отрывок из описания эксперимента: «Летучие мыши были пойманы в ловушку, и образцы фекального мазка были собраны. Чистые пластиковые листы помещали под укрытия летучих мышей в 18: 00 каждый вечер. Свежие фекальные шарики собирали с листов рано утром».

И всё равно, при всех моих сомнениях, учёные едины во мнении, что эти исследования были нужны. Сергей Нетёсов считает, если их прекратить, мы вернёмся к девятнадцатому веку, когда половина детей, вообще говоря, даже в зажиточных семьях умирала от инфекций: «Путь познания далеко не всегда радужный. Изучать мир надо».

Михаил Фаворов объясняет, что даже если и запрещать, то всё равно обязательно найдётся человек двадцать на весь мир, которые захотят узнать больше при всех рисках: «И они обязательно залезут в задницу к летучим мышам, чтобы найти нечто новое. Новый вирус, новый его подвид… Если вы их остановите, человечество постепенно протухнет и исчезнет. Потому что именно такие люди двигают наш род вперёд».

Но при этом вирусологи видят реальную опасность в направлении имитации эволюции вирусов (Gain-of-Function). Тот же Сергей Нетёсов считает это направление работ Ши Чжэньли ошибочным: «Я считаю, что гораздо лучше создавать вакцины против вирусов, чем проводить эксперименты по имитации эволюции. Природа – самый главный экспериментатор. Она еще много серьёзных сюрпризов нам преподнесёт. А мы должны изучать и как-то защищаться уже сейчас. Ведь известно, что коронавирусы разных видов могут рекомбинировать в природе. Но вот имитация эволюции в лаборатории может стать опаснее самой эволюции».

Как сбежал вирус?

Основные версии:

• Естественное появление вируса путём природных мутаций;

• Случайная утечка из лаборатории;

• Сознательная утечка, имеющая преступный умысел. Организована либо спецслужбами, либо учёными ради финансирования.

Хочу разочаровать любителей теорий заговоров. Все мои компетентные собеседники сошлись во мнении, что коронавирус – точно не биологическое оружие, а утечка, если и была, то не намеренная. Сергей Альховский изучает как раз пандемические коронавирусы, и убеждён, что вирус определённо не был создан искусственно: «Нет никаких сомнений, что этот вариант мог спокойно появиться путём естественного природного процесса и перейти на человеческую популяцию. Был ли этот вирус изначально выделен в лаборатории Уханя из летучих мышей и оттуда убежал, или непосредственно из популяции летучих мышей перешёл, на этот вопрос ответить уже невозможно».

Публикации в одном из самых авторитетных научных журналов Nature (Природа) тоже подтверждают, что вирус всё же возник в результате естественного отбора: «Данные показывают, что SARS-CoV-2 не является целенаправленно сконструированным вирусом. Мы не считаем, что какой-либо лабораторный сценарий правдоподобен». Алексей Аграновский, который работает вирусологом более сорока лет, считает, что это достаточно доказательные работы, где «из анализа ясно, что это – естественный вирус».

Но тот же журнал Nature (Природа) выпустил в 2015 году публикацию о конструировании коронавируса в Ухане, которая стала главным источником теорий заговора. К ней апеллировало даже правительство США. Учёные из Уханя опубликовали материал о том, как сконструировали новый гибридный коронавирус, который «демонстрирует потенциал для заражения человека». Американцы ещё в 2014 году приостановили международную программу по исследованию мутаций коронавирусов, ввели мораторий на опасные вирусологические исследования. Но в США запретили, а в Ухане продолжили и даже присвоили лаборатории высокий класс безопасности – третий. Правда, соавторами этой работы являются и американские ученые.

Почему после статьи научное сообщество мира не забило тревогу?

Дело в том, что сходство того вируса и нынешнего не превышает 80 %. Сергей Альховский рассказал, что подобного рода работы, когда клонируется геном вируса и над ним производятся различные манипуляции, проводится вирусологами последние лет двадцать пять, причём на всех вирусах абсолютно: «Но у нас нет данных, что такой вирус был раньше когда-либо и где-либо изолирован непосредственно в лаборатории. Какие есть доказательства? Я их не вижу. Если сравнивать две вероятности: появление вируса из природного источника, теорию о естественном происхождении и конспиративные идеи, мне как человеку, который в эту сферу погружён, теория о естественном происхождении кажется намного более вероятной и правдоподобной».

Михаил Фаворов отлично объяснил, когда можно считать вирус рукотворным: «Если вы смешали два вируса между собой, и они провели рекомбинацию, он рукотворный? Нет! Рукотворный, это когда вы взяли нуклеотиды и стали их подбирать по одному. Например, грипп. Он живёт в природе? Живёт. А сам по себе кусочек у панголинов и сам по себе кусочек у мышей? Да. А потом могли их вместе посадить, и они зарекомбинировали? Да. Какая для нас с вами разница? Утёк он из мышей, из панголинов или из лаборатории?»

Алексей Аграновский как раз считает, что в лаборатории в Ухане работали над рекомбинацией вирусов, но они не были рукотворными, и конкретный SARS-CoV-2 в том числе: «Понимаете, следы искусственных рекомбинаций потом заметны. А в SARS-CoV-2 – незаметны. Мы бы их увидели. Геном вируса – это некий текст, маленькая книжка. И если вырвать некоторые страницы и вставить другие, то внимательному читателю и букинисту клей будет виден. В данном случае букинисты не видят склеек».