Текст книги "Счастье будет!"

София Катенина
Счастье будет!

Моим незамужним подругам и маме, которая успела прочитать несколько страниц, посвящается.

«As the manager of the Performance sits before

the curtain on the boards and looks into the Fair,

a feeling of profound melancholy comes over him

in his survey of the bustling place».

William Makepeace Thackeray, «Vanity fair»[1]1
  «Глубокая печаль охватывает распорядителя, когда сидит он перед поднятым занавесом и смотрит на Ярмарку, суетящуюся вокруг него». Уильям Теккерей, «Ярмарка тщеславия». – Примеч. авт.


[Закрыть]

«И сердце вновь горит и любит – оттого, Что не любить оно не может».

А. С. Пушкин , «На холмах Грузии лежит ночная мгла...»

Глава первая, в которой заходит разговор о главном, а я рассказываю о прошлом

«Oна так и померла в девках, потому что всю жизнь ждала принца на белом коне».

Наверное, кто-нибудь добрый нацарапает это на моей могиfле.

Время от времени, когда одиночество становится непереносимым, я представляю себе скромную гражданскую церемонию, мой белый гробик и аккуратненький венок на нем.

Обычно такое случается в преддверии Дня святого Валентина.

Чертов праздник специально придуман для неудачниц вроде меня; счастливые парочки спокойно перепрыгивают эту дату, как будто она не отличается от любого другого дня, ну а одинокие девушки под тридцать отдуваются по полной. Город превращается в огромный бисквитный торт, заминированный розовыми сердечками, и в каждом из них мне мерещится личный упрек в непроходимом лузерстве на любовном фронте.

Да, мне и правда пока что нечем похвастаться.

Не везет.

Не прет.

Не катит.

Не...

Я начинаю нервничать где-то за неделю; ну, а чтобы пережить сам праздник, мне приходится запастись вареной сгущенкой (35 000 килокалорий) и отключить телефон. Все телефоны. Наверное, мне и так бы никто не позвонил, но отключенный телефон придает уверенности. Можно представить, что кто-то все-таки пытался дозвониться, но не смог. Потому что мой телефон был выключен. В такие минуты мне ужасно жалко себя, просто до слез. Бедная я, бедная, даже сгущенка не помогает. Я всхлипываю, и перед помутневшим взором проходит скорбная вереница моих бывших и настоящих парней.

Видимо, они пришли проводить меня в последний путь. Бывшие (теперь же они все – бывшие, правда?) одеты в черное и грустят; я ревниво слежу, все ли одинаково огорчены или какая-нибудь неблагодарная сволочь имеет наглость выглядеть беспечно. Я оглядываю их откуда-то сбоку и немного сверху; жаль, что они не могут видеть меня, потому что я, наверное, хороша в своих ангельских крылышках. Смерть делает меня такой романтичной!

Ах, мои мужчины, мужчинки, мужички. Я вижу их в последний раз... Все они были хороши по-своему – в свое время и в своем месте, однако ни один из них не тянул на идеал. В этом и есть, вернее, была моя проблема – главный дракон, которого мне не удалось победить за свой короткий жизненный путь. По-настоящему влюбиться – вроде бы простая задача, а все никак не получается. Какое я, однако, примитивное существо! Без захватывающей, сумасшедшей, безграничной, невероятной любви ничто для меня не имеет смысла – ни работа, ни развлечения: все какое-то серое, пресное, однообразное... И в результате... Даже на собственных похоронах я какая-то кислая, унылая и в дурном настроении. А это же последний повод потусить... точно последний!

– Эй, дорогая, очнись! Ты меня вообще слушаешь или нет?

Ну вот. В мои грустные романтические грезы бесцеремонно врывается моя совершенно не лирическая подруга Нинка. Кажется, я еще не склеила ласты, а просто замечталась за столиком в кафе, в то время как Нинка рассказывала мне последние новости о мире и его окрестностях. Я вздыхаю и c аппетитом принимаюсь за чизкейк. Все-таки и в жизни есть своя прелесть.

– Принесите мне, пожалуйста, сухой мартини. И девушке тоже. – Мне кажется, что за воскрешение надо выпить.

В моих предпочтениях в области алкоголя отсутствует какая-либо система. Всякий раз я заказываю что-то новое, в зависимости от того, что взбредет в голову. Видимо, свою исключительную разборчивость по части мужчин я компенсирую безграничной толерантностью к озарениям барменов.

Стоит признать, что сегодняшний мой с Нинкой разговор на тему тотального вырождения мужской расы и неизбежного полового одиночества был блефом от начала и до конца. На самом деле за каждой из нас числилось по официальному бойфренду, который на данный момент представлял из себя типичное «не то». Плюс по паре симпатичных коллег, которые слали нам шутки по электронной почте в будни и игривые эсэмэски по выходным – в надежде на каплю, которая точит известно что. Мальчик в банке, выдававший Нине кредит и хорошо разбиравшийся в ромовых коктейлях. Знакомый из Интернета, осведомленный, какого цвета у меня трусы, которого я между тем никогда не видела. Симпатичный босс, привлекательный бармен, встреченный утром в кофейне (он похож на Хемингуэя в молодости и ничего себе мужчина), который вчера подвез бесплатно на Infi nity (пытался читать из Бродского). Бесперспективный женатик, присылающий Нине букеты из усыпанных блестками роз по календарным праздникам. Несколько безнадежно влюбленных друзей детства с волевыми мамашами и коллекцией вкладышей от ретрожвачек «Дональд». Друг-велосипедист, похожий на гея, но не гей. Друзья-геи, не похожие на геев, с которыми можно ходить на вечеринки. Бывшие, всегда готовые к операции «Ожившие мертвецы опять восстают». И потом, нам оставался Марат Сафин, который недавно зафрендил Нинку в «Одноклассниках». Путем несложного подсчета получалось, что все наши вопли о том, что «Где он мужик?! Вымер», шли вразрез с реальностью – у каждой в руках было восемь, а то и десять человеко-голов.

– Куй железо, не отходя от кассы, – гундосила Нина, поигрывая бокалом-мартинкой, в котором оставалось еще немного коктейля. – Чем тебе был плох Вадимка? Мальчик смотрел на тебя со страстью. Со страстью и обожанием! – И она уставилась на меня с недоумением.

– Вадимка прекрасен. Он музыкант, и у него кудри до плеч. На прошлой неделе мы целовались в парке. Как школьники. Но ты знаешь, он жуткий ханжа. Увидел на моей руке часики с трахающимися зайцами – подпрыгнул и замолчал!

– Наверное, он католик, – предположила Нина.

– Длинноволосый музыкант-католик, который играет в клубе «Че»? Не смешите мои тапочки. Наверное, он просто придурок. У него такой длинный ноготь на мизинце, кошмар.

– Это чтобы играть на гитаре.

– Это чтобы нюхать кокаин. Я в «Яндексе» почитала.

Нинка – моя лучшая подруга, и ее мнение всегда значит для меня очень много. Пусть мне действительно эпически не везет с мужчинами, но подруги – это мое всё. Дружба с Ниной и вовсе означает, что жизнь подарила тебе счастливый билетик: в ее невероятно живом и оптимистичном существе скрываются силы, равнозначные мощи небольшой гидроэлектростанции. Нина работает начальником отдела рекламы в городском еженедельнике, а в свободное время ищет клады в Подмосковье и собирает косметические баночки прошлого столетия.

В извечном споре, разыгравшемся на арене, были правы мы обе: с одной стороны, половозрелые двадцатипятилетние женщины должны концентрироваться на построении серьезных отношений (а в идеале и семьи), с другой стороны – перед нами стоит задача обнаружить и отсеять встречающихся на нашем пути полных и относительных идиотов, чтобы не подвергать опасности возможное потомство.

Что и говорить, работы у незамужних женщин полно. Когда тебе за двадцать пять, а белокурый сказочный принц все еще не стучится в дверь твоей хрущевки в Черемушках, на лицах у родителей появляется особенное выражение. Они как будто начинают ждать, что ты вот-вот выпьешь яду кураре или, что еще хуже, начнешь слать свои фотографии в стиле ню заключенным по адресам в газете «Двое». Удачливые подруги милосердно умалчивают о прекрасно проведенных романтических выходных в Монако, ты ненавидишь фильм «Степфордские жены», и даже реклама памперсов начинает тебя раздражать. Можно начать упиваться своим поражением, потолстеть, проколоть нос, перестать мыть голову и сидеть в сквере на Чистых прудах, а можно сложить руки и выйти замуж за «прекрасного мальчика Гошу, я знаю его родителей с детства» – но это все удел слабых. Настоящая задача-максимум для выдающихся девушек, которые не боятся смотреть в лицо опасности, – это обнаружение основного объекта с перспективой окончательного захвата. Найти и обезвредить, но главное – найти!

Проанализировав ситуацию, мы с Нинкой пришли к определенным выводам. Вкратце жизненный план на ближайшие несколько месяцев был таковым.

1. Определиться, какого же черта нам вообще нужно.

2. Представить объект в деталях и выявить среду его естественного обитания.

3. Найти и обезвредить.

4. Похудеть.

В принципе, пункт четвертый уже пару лет не выходит из моего скорбного списка. С тех самых пор, как в моей жизни появился невероятный В. Атлетичный спортсмен-горнолыжник, он покорил меня знанием Хармса и переводов Маршака, а также умением готовить протеиновые коктейли. Вова был вечно молодым и статным, как кедр, тридцативосьмилетним любителем активного образа жизни, который начинал свое бодрое альпинистское утро с проверки моего мобильного телефона. Не обнаружив там порочащих меня sms-сообщений, он недовольно кряхтел и принимался отжиматься, ведя неспешную беседу примерно такого рода.

– Мне кажется, ты опять поправилась.

– Мм...

– Тебе необходимо поработать над прессом.

– Ммм...

– Три подхода по сорок подъемов, L-карнитин и ни в коем случае не покупай пастилу в супермаркете в этом месяце. Нет, в этом году!

– Мм...

– Да, кстати, где мой завтрак? Ты положила сметану в яйца? На обед мне нужна постная ветчина.

Все в нем было гармонично, все дивно, и весь первый год я безропотно клала сметану в яйца и наоборот. Бегала по парку под крики «тянем носок» и послушно формировала ягодичные мышцы. Питалась огурцами и ростками пшеницы, а по праздникам позволяла себе бифштекс. В целом год прошел под знаком тотальной любви, восторженного детокса и умерщвления плоти. Вечерами мы читали Маршака по ролям... И я уже собиралась сообщить родителям, что в моей жизни случились позитивные перемены, как вдруг неожиданные обстоятельства поставили мой план под удар.

Рано или поздно это случается с любой девушкой, но в тот злополучный сентябрь я была действительно не готова к капризам природы. Мой цикл, задержавшись на три недели, превратил Владимира в полного невротика. Оказалось, что под грамотно прокачанным мышечным каркасом Володи скрывались качества, о которых я даже не подозревала.

– Ты беременна не от меня, – заявил мне мой интеллигентный бойфренд, заявившись домой в полчетвертого ночи (или утра?).

– Мм?..

– Я знаю это точно! Я все выясню! – И его могучий кулак опустился на стеклянный прикроватный столик, который я вручную тащила из «Икеи» на своей неспортивной спине. Что и говорить, столик разбился.

Слушая долгий и изысканный стеклянный звон, я предалась процессу осознания. Как будто Вовочка треснул не по столику, а по моим плотно сидящим на переносице розовым очкам. Все-таки во мне гнездилось очень, очень много иллюзий. Где-то в потаенных мечтах я надеялась, что все эти салатные листья и соя посланы мне неспроста. Что через годик-два Вова насъезжается всласть по черным трассам, выиграет пару пластмассовых кубков, да и сделает мне предложение. Что в означенный час мы родим здорового мальчика по какой-нибудь модной тибетской системе и отведем его на йогу и в горнолыжную секцию. В общем, несмотря на повышенную здравость окружающей меня среды, вредные и разрушительные мысли о браке все-таки проникли глубже, чем я сама могла предположить.

Я так и не смогла осознать, что именно настолько пугает неженатого сорокалетнего мужчину в тот момент, когда его любимая девушка начинает думать, что беременна. Несмотря на то что в этот раз мой трагический залет оказался мифом и ситуация стабилизировалась, реакция Вовы стала, как говорят, звоночком. Я как-то сразу мысленно собрала вместе все остальные Вовины странности. Болезненную слабость к сметане. Страх перед всесильной мамой, гардеробщицей Большого театра Сибиллой Петровной (в девичьих разговорах она проходила как Сцилла Харибдовна). Пристрастие к цветным разворотам в журнале «Maxim». Привычку подтягивать брюки до подмышек и выставлять наружу носки. Словечко «как бы» и манеру все время разводить руками. И главное – жировик на груди, маленькую безвредную опухоль. Мне показалось знаковым то, что при той обложной войне с жиром, которой Вова посвятил все сорок лет своей жизни, уязвимым местом на его совершенном теле стал именно проклятый жировик.

Что характерно, до того момента, как нашу съемную квартиру на Ленинградском проспекте огласил стеклянный звон, я не замечала жировика. А тут же... Тут же я постоянно стала натыкаться на него взглядом.

Через неделю я позволила себе демонстративно пожарить картошку на сале, и трещина в наших отношениях еще больше увеличилась. Через десять дней Владимир ворвался в мой офис и перевернул вверх дном компьютер и рабочий стол в поисках доказательств моей неверности; не найдя ни носового платка с вышитыми инициалами, ни презервативов «Гусарские», но изрядно запылив брючки, он рассвирепел еще больше, так как решил, что я уничтожаю улики. В шредере. Еще через неделю – и это самая грустная часть, – после всеночной истерики, во время которой немаленькие спортивные кулаки летали вокруг моего лица, я отправила Володю к маме, сменила замки, симкарту, а также вызвонила Нинку, с помощью которой отнесла напоминавшие о любви всей моей жизни вещи на ближайшую помойку.

Любовь заставила меня сделать множество ошибок, отклониться от намеченного курса и забыть первое правило любой счастливой женщины: иди туда, где ты хочешь находиться, потому что трудно сделать только первый шаг.

И я пошла.

Глава вторая, в которой я раздумываю о неизбежности перемен

Вжизни каждого человека рано или поздно наступает момент, когда он понимает – подготовка к той, идеальной жизни завершена. Теперь неплохо бы и начать. В хорошем случае в этой отправной точке у тебя уже есть хотя бы образование. В плохом – накопившиеся претензии к миру и лишний вес. Итак, каковы же были мои активы?

Как уже упоминалось, мне скоро двадцать шесть, я шатенка невразумительного среднерусого типа и вешу пятьдесят пять... нет, хватит врать самой себе, уже пятьдесят девять килограммов. Ну довольно о грустном. У меня большие голубые глаза, хорошая кожа и собственный стиль в одежде. Мужчины сходят от меня с ума... ну или хотя бы просят оставить свой телефон как минимум раз в неделю. Может быть, это потому, что у меня потрясающая харизма, но скорее из-за того, что моя грудь третьего размера. О’кей, второго, стремящегося к третьему. У меня за плечами пять лет исторического, а также год стажировки в Ирландии, откуда я привезла уникальные сведения о племенах богини Дану. В обычной, человеческой жизни мои умения и навыки нашли свое наиболее полное применение в позитивной профессии корпоративного пиарщика.

Приходя в свой шумный многоэтажный офис, я строчу увлекательные рассказы, саги и поэмы о самых передовых новинках... корейской бытовой техники. В моих пресс-релизах все называется новейшим, необходимым, революционным. Именно благодаря мне эти самые со всех сторон новые новинки пользуются ажиотажным спросом у согретых лампами дневного света журналистов национальной прессы. Да-да, все это жужжащее электрическое зло ползет от меня. И ваш электрический чайник – если он не очень дорогой, – скорее всего, впарила вам именно я.

Холодильник такой-то, мобильный телефон такой-то – моя работа представляет собой непроходящий кошмар с участием многоэтажных цифр, амбициозных названий серий, бесконечных таблиц в «Экселе» и многочисленных ужасно нервных корейцев, главный из которых круглый год ходит в блестящих штанах и блестящей футболке, за что преданные сотрудники между собой называют его Гагарин. Интересно, меняет ли он эти штанишки? Хотела бы я заглянуть к нему в гардероб. Да и вообще, нужен ли роботам гардероб?

Мой обычный ритуал прихода в офис очень похож на маленький, обидный эпизод из фильма Квентина Тарантино.

Приблизительно раз в два дня я даю себе зарок никогда не опаздывать на работу и для этого ставлю будильник на своем стареньком iPhone’е на полчаса раньше необходимого момента пробуждения. Тут необходимо сказать, что конечно же я должна пользоваться телефоном производства родной корпорации, то есть я нарушаю все мыслимые и немыслимые протоколы. Я фактически изменяю Гагарину и подрываю основы начал и фундаменты основ. Вместо моего поцарапанного американского друга с одной кнопкой я должна пользоваться какой-нибудь поделкой Гагарина, желательно со стразами и огромным логотипом. А еще лучше – c фотографией босса на заставке. До тех пор, пока я не увидела iPhone, все так и было. Однако наша встреча изменила все на корню – немного порассуждав о своей несчастной корпоративной доле, я решила, что все-таки имею право на личную жизнь. А что может быть более интимным, чем мобильный телефон? Для совещаний у Гагарина я оставила старую чудовищную «раскладушку» весом в полкило и выкладываю ее перед собой на круглый стол в его кабинете. А для души у меня есть он, мой нелегальный, запретный, противозаконный символ свободы: телефон американской компании «Apple». Видимо, в отношении к телефонам я похожа на мужчин – иногда у них бывает нелюбимая, но необходимая для карьеры жена, а также красивая подруга в джинсах True Religion за четыреста долларов. Кстати, практически столько я и заплатила за свой iPhone; задолго до начала официальных продаж в России этот телефончик мне привез контрабандой из Калифорнии друг Денис, о котором я еще расскажу.

Итак, проснувшись, я вспоминаю, что у меня в запасе есть полчаса, и в результате засыпаю еще минут на сорок. Потом я беру такси и влетаю на утреннюю планерку растрепанная, как незаправленная кровать. Так случилось и сегодня, однако мне свезло, и Гагарин чуть задержался на время, достаточное для того, чтобы я могла: а) причесаться, б) накрасить ресницы и в) повернуть юбку разрезом назад. Теперь я выглядела вполне профессионально и могла приступить к своим непосредственным обязанностям пиар-менеджера лидирующей компании по производству всяких необходимых человечеству электрических штучек.

Сегодня был особенный день, а Гагарин – не похож на себя: даже серебряные штаны сидели на нем как будто иначе. Плотнее, что ли. От природы невыразительное восточное лицо сияло, как бы озаренное незримым солнечным лучом. Он восседал во главе длинного стола из светлого дерева и пристально оглядывал сослуживцев. На лицах коллег светились нежные корпоративные улыбки. Я поспешила также того... обрадоваться.

«Сегодня мы будем презентовать на рынке совсем новый хороший продукт!» – зазвучал голос Гагарина. «Первый пошел!» – мысленно добавила я.

Совсем новым хорошим продуктом оказался толстенный мобильный телефон с функцией караоке. Эта незаменимая функция, так полюбившаяся восточным народам и шоферам-дальнобойщикам, была адресована всем, кто ни на минуту не мог расстаться с возможностью разбавить атмосферу нашего загазованного города песней группы «Лесоповал» или вариацией на тему «Ах, какая женщина!». Пользуясь добротой Гагарина, счастливые обладатели телефона теперь смогут распевать любимые, с позволения сказать, треки буквально везде – от унылых холлов поликлиник до очередей в столовую «Му-Му» на Старом Арбате. Нам предстояло увидеть макет рекламного щита, каковой должен украсить столицу в ближайшие дни, чтобы потенциальные потребители могли обрадоваться вот уже прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик, и конечно же запеть.

«Пойте с нами, пойте, как мы, пойте лучше нас», – мысленно слоганировала я, ожидая презентации макета. Коллеги нетерпеливо зашептались, и Гагарин кликнул мышкой.

Смысловая пауза, воцарившаяся в зале, была не случайна. Девушка доступного вида, характерно закатив глаза и округлив рот, тащила к губам поблескивающий розовый микрофон. Сбоку был размещен потерявшийся на фоне картинки мобильник. Я подумала, что я очень, очень испорченна. Однако вокруг раздались сдавленные смешки, а тучная бухгалтер покраснела. Радость узнавания не коснулась, казалось, одного Гагарина. Он любовно водил лазерной указкой по макету, поясняя, как замечательно картинка отображает главное ноу-хау продукта. Сомнений не было – в ближайшие дни это легкое порно будет красоваться на щитах по всему городу.

Здравствуйте, мне двадцать пять лет, и я работаю в корпорации, которая не гнушается использовать минет для повышения продаж. Мне определенно есть что улучшить в своей жизни.

Вернувшись на свое рабочее место, я полила кактус, разложила бумаги на столе так, чтобы создать видимость максимальной занятости и даже рабочего ажиотажа. Потом я включила компьютер и зашла на сайт www.headhunter.ru – место, где обманутые надежды встречались с большими ожиданиями, а перспективные работодатели находили лучшие кадры, которыми, как уже понятно, в этот момент я и являлась.

У меня появилось еще одно правило, которое звучит так: если тебе действительно надоела твоя работа, просто поменяй ее.