Текст книги "Белая тетрадь"

Спустя некоторое время шевеление в темноте прекратилось, и довольный голос позвал:

– Эй, мелочь! Давай сюда!

Что именно давать и куда это «сюда», разъяснений не последовало. Я со вздохом опустилась на четвереньки и, судорожно цепляясь за сук, казавшийся теперь ужасно ненадежной опорой, поползла вперед. Когда меня начали одолевать сомнения в правильности выбранного направления, холодные пальцы обхватили мою лодыжку и с силой дернули. Коротко взвизгнув, я мешком свалилась вниз, локтями впечатавшись в чью-то наглую физиономию, а коленом… хм… честное слово, я не нарочно! Отчетливо скрипнули зубы, князь весьма грубо прокомментировал мою манеру приземляться, но обошлось. Неловко перевернувшись на спину (Максимилиан вздохнул с облегчением), я осмотрелась.

Место ночлега представляло собой не то подросшую колыбель, не то гамак из плотной, почти не просвечивающей ткани, подвешенный на двух ремнях. Материал был тонкий, но необычно теплый; он давал странное ощущение защищенности, словно отсекая нас от остального мира.

– Из чего это сделано?

Князь задумался:

– Если честно, понятия не имею. Но из такой ткани шьют аллийские плащи-невидимки.

– А если какая-нибудь нечисть решит присоединиться к нашей теплой компании и прыгнет с дерева?

Я осторожно подергала кончик ремня. Вроде бы тщательно затянуто…

Князь усмехнулся:

– Пусть сначала увидит.

Когтистая рука нашарила что-то за краем «гамака», потянула… Полог, сшитый из того же замечательного материала, с шелестом накрыл «колыбель» целиком, смыкаясь с краями, и через секунду мы оказались внутри «кокона». Я хотела еще что-нибудь спросить, но князь уже отвернулся, щекотно шепнув напоследок на ухо:

– Спокойной ночи…

С самого своего рождения я всегда спала в одиночестве. Даже в глубоком младенчестве колыбель с моей драгоценной особой стояла в соседней с маминой комнате. Позже всех «квартирантов», начиная с родного брата и заканчивая кошкой, я выживала из своих владений в кратчайшие сроки. Так уж я устроена – не могу спать, когда в считаных метрах от меня есть кто-то еще.

Но тут об одном метре даже мечтать не приходилось. Сантиметр – и то до тех пор, пока ветер не качнет «кокон». А качал он его часто.

Да еще запах озона…

– Ксиль?

– Ну, – недовольно буркнул Максимилиан.

– Скоро будет гроза…

– И что?

– А мы не намокнем?

От такого заявления князь ненадолго впал в ступор.

– Ты хоть раз видела пропускающую влагу аллийскую ткань для плащей?

– Ну…нет.

– Вот и умница. Заканчивай с паранойей и спи.

Я вздохнула. Да, с похитителем мне повезло. И вообще, еще недели не прошло, а впечатлений уже хватит на всю оставшуюся жизнь. И не только плохих. Закрыв глаза, я вспоминала дорогу в Бирюзовый, огни ночного города, смешливого кареглазого кланника – Ллайс, кажется? – и полет. Четверть часа – и полконтинента позади.

Внезапно я с необыкновенной остротой осознала, что от привычного мира меня отделяют не только километры – что-то большее. Как будто дома нет. Это не экскурсия и не пикник. Я могу не вернуться. Перед глазами всплыло мамино лицо… И мой последний день рождения: мы с девчонками сидим в кафе, мороженое в стаканчиках уже растаяло, а кто-то – Айне, кто же кроме нее… – украдкой пытается нас сфотографировать. И то далекое лето в домике целителя, когда я впервые пробовала свои силы в магии, а Дэриэлл учил моего брата играть в шахматы…

Воздуха внезапно стало слишком мало, я судорожно втягивала его, стараясь себя не выдать.

– Эй, мелкая, что ты трясешься? Или решила намочить нас изнутри слезами, если с грозой не прошло? – с незлой иронией спросил князь.

Я не ответила, изо всех сил вжимаясь лицом в жесткую натянутую ткань. Не думать, не думать…

Если тебе есть ради чего жить, тебе есть и что терять…

Максимилиан мягко развернул меня, мягко прижал к плечу… Я вяло отбрыкивалась, бормоча что-то обиженно-несуразное.

– Что случилось? Тебе кошмар приснился, да? – ласково провел рукой по моим волосам. – Про эти подземелья?

Я всхлипнула. Ну как он не понимает? Все эти змеи, пещеры, скелеты – просто глупые страшилки. Настоящий кошмар – потеряться. Когда никого нет рядом.

Если тебе есть ради чего жить…

– Как это – никого? А я что, пустое место? – Горло болезненно сжалось, и слезы хлынули с новой силой. – Ну, не плачь, хватит, перестань, все будет хорошо… Вот ведь сырость развела…

Он еще что-то говорил, постепенно переходя на странный шипящий язык, похожий на шелест опавших листьев… И пахло от него тоже листьями – нет, травой, высушенной за день под жаркими лучами. Свежий, чуть горьковатый запах… Успокаивающий.

Вспышка. Раскат грома.

Хлынул ливень, и шорох водяных струй смешался с древним певучим наречием. Я затихла, убаюканная ласковым тоном и осторожными прикосновениями. И меня совсем не беспокоило, что кожа его уже не была холодной. Я уткнулась ему в шею, не думая ни о чем, не вспоминая, растворяясь в его запахе.

Вот бы дождь не кончался…

– Найта? – Тишайший шепот у меня над ухом.

– Что…

– Нет, ничего особенного… просто… – Он осторожно перебирал когтистыми пальцами пряди моих волос. – Просто… я когда-нибудь попрошу тебя о чем-то… о чем-то очень важном для меня… Так вот, скажи мне тогда «Нет», ладно?

– Ладно…

– Только ни в коем случае не соглашайся…

Но я уже засыпала. И последнее, что я услышала перед тем, как провалиться в сон, было горькое, болезненно-нежное:

– Ребенок… какой же ты еще ребенок…

А потом пришли сны.

Начерно

Глава 1

Моя свадьба была великолепна.

Гости в ярких нарядах. Корзины цветов. В торжественную музыку вплетаются трели птиц.

И он ждет меня в конце бархатной золотистой дорожки. На губах – счастливая, чуть насмешливая улыбка. В пронзительно синих глазах – любовь и абсолютное доверие.

– Согласна ли ты, Найта, взять в мужья Максимилиана из Северного клана?

– Да! – Как можно отказаться, потерять такое чудо, как ты? Ксиль… Моя мечта. Моя звезда…

Моя рука в твоей руке…

В него можно было бы влюбиться уже за это безмолвное обещание защиты и спокойствия. Даже если бы этот горький запах не сводил с ума. Даже если бы…

И ты рядом. Со мной. Навсегда…

– Согласен ли ты, Максимилиан, взять в жены Найту, Само Совершенство и Великую Героиню?

В глазах вспыхивают и опадают смешливые серебряные искры.

Мое сердце сжимается в предчувствии кошмара.

Глядя на меня, он не выдерживает и хохочет уже в полный голос. Тонкие пальцы обхватили плечи, полночный шелк волос разметался беспорядочной гривой, но даже сгибаясь от хохота пополам, утирая невольно выступившие слезы, он умудряется выдавить:

– Ну, малявка… Я от тебя всего ожидал, но такое…

В глазах моих темнеет от стыда, я оступаюсь, падаю… и просыпаюсь.

И, конечно, этот идиот – язык не поворачивался звать его князем – хохотал как ненормальный.

Если бы я могла провалиться под землю, я бы это сделала. С величайшим удовольствием. Но до земли было метров десять, увы.

Угораздило же меня разделить с эмпатом сон. Тем более такой. Тем более с таким эмпатом.

…Яркое солнышко едва-едва пробивалось сквозь плотную ткань. Ноги затекли. Щеки горели. Максимилиан продолжал хохотать.

В общем, начинался очередной чудесный день нашего безумного путешествия.

Все утро я старательно игнорировала Ксиля, не обращая внимания ни на насвистывание свадебного марша, ни на придушенное от едва сдерживаемого смеха «любовь моя», ни на вопросы о том, кого бы я хотела видеть на нашем «празднике» – иными словами, ни на одну выходку, не подобающую князю. Надеялась, что ему вскоре надоест. В конце концов, напоминать о своих гастрономических пристрастиях ему наскучило уже на третий день пути… Зря, как оказалось. Наверно, он получал эстетическое удовольствие от вида моих ненормально красных ушей – кто их знает, этих потомков Древних, какие у них вкусы. Очевидно, что единственно верной тактикой было бы пропускать все шуточки мимо ушей. Но после очередной «оригинальной» шутки я не выдержала:

– Да хватит уже! Еще неизвестно, кому должно быть стыдно, тебе или мне!

– А мне-то почему? – искренне удивился князь.

– Потому что спать в чужих снах – хуже, чем подглядывать в ванной! Это уже не просто извращение, это особо мерзкое извращение! – прошипела я.

Пиетет к нему как князю испарился давным-давно. К тому же выяснилось, что иногда лучший способ заставить Максимилиана замолчать или извиниться – хорошенько на него рявкнуть, от души. Или молча стукнуть по затылку. Главное, чтоб этот изверг эмоции прочувствовал и понял, что палку перегибает.

Вот странно получается. В общении с людьми часто сдержанность производит благоприятное впечатление и заставляет собеседника воспринимать тебя серьезнее. А с шакаи-ар – наоборот. Совсем иная культура. Вот и сейчас…

– Я случайно, – промямлил Ксиль и потупил глаза. И не поймешь, то ли правда смутился, то ли издевается.

– Третью ночь подряд? Что-то не верится… – усомнилась я.

– Ну и не верь, – ответил он фирменной нахальной усмешкой. Взглянул на мою обиженную физиономию, смягчился и добавил: – Я и в самом деле не так уж виноват. Трудно сдерживать свои способности, когда ты так близко.

Повисло неловкое молчание. Действительно, ближе некуда. Все из-за дурацкого «кокона». Не спорю, вещь полезная, но уж больно… тесная. Дневные переходы выматывали меня до предела, и сил хватало только на то, чтобы, зевая, запихать в себя ужин. Максимилиан каждый раз терпеливо перетаскивал мое безвольное тело в «гамак», я бормотала что-то благодарное, отворачивалась и тут же засыпала. Просыпалась же неизменно в обнимку с этим дурным князем.

И, как правило, под его истерический хохот.

Первые два дня я свои сны, к счастью, не запоминала. И потому изощренные намеки спутника с чистой совестью пропускала мимо ушей. Но сегодняшний день грозил обернуться кошмаром.

– Если не виноват, попробуй хотя бы не смеяться. Или делай это про себя, – от души посоветовала я и добавила обиженно: – Нашелся, прекрасный принц… Да нужен ты мне больно.

Максимилиан страдальчески возвел очи к небу. Небо завистливо отразилось в синих-синих глазах и, посрамленное, принялось напяливать на себя тучи.

– Найта… Вообще-то я смеялся не над твоим сном и уж точно не над своей ролью в нем.

– А над чем же? – скептически поинтересовалась я.

– Скорее над твоей реакцией, – ответил князь и, увидев, как я вскинулась, поспешил объяснить: – Если бы мою свадьбу – даже понарошку, во сне! – кто-нибудь испортил, я бы пришел в ярость. А ты… ты смущаешься, как будто тебя поймали на чем-то постыдном.

– Я не смущаюсь! Я в гневе, честно! – поспешно возразила я, как нарочно ощущая именно смущение.

– Не ври хотя бы себе, – отрезал князь неожиданно серьезно. – Я чувствую тебя. Сначала думал – это со сна такая невнятная реакция, целый день пытался тебя разозлить…

Терпение мое, воистину достойное ученицы Дэриэлла-целителя, лопнуло.

– У тебя это прекрасно получилось! – крикнула я. Нашелся воспитатель, как же! Эксперименты ставит, психолог недоделанный! А о чувствах моих подумать – нет, никак нельзя? Он же эмпат, как можно проявлять такую нечуткость…

– Ничего у меня не получилось, – фыркнул Максимилиан и добавил неожиданно едко: – Даже сейчас ты кричишь на меня, а хочешь только одного – чтобы я заткнулся и, шатт даккар, забыл наконец об этом сне.

Я отшатнулась от резко помрачневшего князя. По спине пробежал холодок. Как будто я наклонилась ясным утром с кровати – нашарить тапки, а нащупала змею, и теперь думаю, ядовитая она или нет. А если ядовитая – то укусит или нет. А если укусит…

От этих размышлений стало еще страшнее, и коленки начали самым позорным образом подгибаться.

– Да ладно уже, – отвела я глаза, мечтая оказаться как можно дальше от своего спутника. – Ты относишься к этому слишком серьезно.

– Это ты относишься к этому недостаточно серьезно. – Я явно задела князя за живое. – Люди вообще патологически несерьезны… А уж в последнее время вы непозволительно измельчали.

– Да ну?! – начала закипать я – все же мне не хватало наглости, чтобы откреститься от рода человеческого. Но договорить князь мне не дал.

– Все самое важное, самое главное, что есть в жизни, обесценилось. Превратилось в набор понятий, дурацких ритуалов, слов, в которые никто не верит. Жена, муж, брат, отец – теперь это обозначение не духовной, а физической связи или – да простят меня боги – запись актов гражданского состояния, – едко говорил Максимилиан – будто постыдные ярлыки наклеивал. – Государь, истинный правитель, выродился в управленца с меркантильными замашками! Семья…

– Да что ты в этом понимаешь? – не выдержала я. – У тебя вообще семьи нет и отродясь не было… – Я осеклась, вспомнив, что о родителях Северного князя никто ничего не знает.

Максимилиан и бровью не повел.

– У меня есть семья, – обманчиво мягко произнес князь. – Это мой клан. За каждого, кто пришел под мое крыло – неважно, только сейчас или две тысячи лет назад, – я готов отдать жизнь. И за вспыльчивую, влюбчивую Корделию, от которой проблем больше, чем от всех остальных, вместе взятых, и за того новенького, Раймонда, которого привела Кариотт… Они – мои братья и сестры… или дети. Не по крови, да, но настоящие. – Голос его потеплел, взгляд стал мечтательным. – Близкие. А вы, люди… – прозвучало почти как оскорбление. – Я уже не говорю о свадьбе, которую вы сделали просто первым этапом развода, поводом для раздела имущества… Знаешь, в моем клане был такой паренек – Рэнвел. Молодой совсем, и трехсот лет не исполнилось. Шакаи-ар любят один раз в жизни… А он выбрал не того человека. «Любовь» этой милой девушки испарилась в тот же момент, когда выяснилось, что Рэнвел не человек… но готов сделать все ради ее счастья. Рэнвел сразу стал для нее просто орудием, способом отомстить ее обидчикам и получить власть в убогом городке. Я вмешался вовремя, Найта. – Голос его стал обманчиво ласковым. – Вытащил этого идиота. И девочке тоже хорошенько проветрил голову. Сейчас эти двое живы и вполне счастливы, но скажи мне вот что: почему именно человеческая «любовь» оказалась уязвимой точкой?

– Я…

В горле у меня пересохло. Что сказать? Что люди разные и девушка просто не выдержала испытания властью? Что я на ее месте поступила бы иначе и моя любовь бы так просто не испарилась?

А действительно ли это было бы так? Или я тоже…

– Скажи мне, малыш, сколько сейчас бродит в человеческих городах тех братьев и сестер, что близки не по крови, а по духу? Названых? – Я промолчала. Ксиль вздохнул и отвернулся. Когда он заговорил снова, его голос звучал глухо, будто пробиваясь сквозь истлевшие на его глазах века. – Сначала вы забываете понятия, потом сами слова… Все заменяется суррогатом, имитацией, упрощенной версией. Побратим, наставник… Что следующее? Друг? – Он усмехнулся. – Хотя уже теперь друзьями называют соучастников по пьянкам-гулянкам, тех, кто скрашивает одиночество. Или «друзья» в социальных Сетях в Интернете – не первый ли это шаг к обесцениванию слова? Кто такие «друзья» для тебя, Найта, а? – спросил он, глядя в сторону – тоскливо и зло.

– Друзья – это те, кому ты прощаешь все. Потому что друг не совершит того, что ты не сможешь простить, – тихо и твердо сказала я.

Максимилиан обернулся и посмотрел на меня странным, долгим взглядом.

– Знаешь, малыш… Насчет дружбы я, похоже, погорячился. – Он улыбнулся краешком губ, смягчая пафос слов. – Если, конечно, не считать того, что равейны – не совсем люди, а лучи звезды – больше, чем даже сестры, не то что друзья…

Я покраснела от сомнительного комплимента и, спасаясь от чувства неловкости, ляпнула первое, что пришло в голову:

– А что такое «шатт даккар»?

Честное слово, я не хотела!

– Э-э… Это я так сказал? – Он даже губу закусил от избытка эмоций. На безупречно белой коже отчетливо проступил легкий румянец. – Конечно, я, кто же еще… В общем, никогда так больше не говори. Не хочу прослыть растлителем малолетних.

– А что это?

– Ругательство, – туманно пояснил князь.

Удовлетворенно глядя в его виноватое лицо, я решила, что, пожалуй, прощаю ему все издевательства.

«Квиты?» – улыбнулась я одними глазами.

«Квиты!» – Насмешливый синий взгляд.

И вправду, чудесный день.

Честно говоря, я уже успела привыкнуть к нашему путешествию. Полюбила неспешную смену пейзажа, страшноватые чудеса, которыми изобиловал Срединный лес, странное ощущение свободы от всего на свете и даже валящую с ног усталость в конце дня. Грозный Северный князь, которым так любят пугать юных равейн и неопытных смотрителей, оказался на удивление приятным попутчиком. Он заботился обо мне, смешил, когда было грустно, а прознав, что я обожаю сказки (дурная привычка, подхваченная у Дэриэлла), взял за правило рассказывать перед сном диковинные истории о том, что было и не было. Правда, иногда князь спохватывался и вспоминал, что вообще-то он законченный мерзавец, садист и чудовище, и начинал изводить по пустякам – как сегодня утром, например, но это быстро проходило, и в моем распоряжении опять оказывался невероятно обаятельный тип. Неудивительно, что в дополнение к уже имеющимся скверным привычкам я приобрела еще несколько: искоса разглядывать тонкий профиль, любоваться бликами солнца в глянцевых черных прядях, украдкой вдыхать, засыпая, горьковато-свежий аромат. Любая деталь, связанная с ним, казалась мне изысканно-романтичной – от слегка хамоватой манеры звать меня «малыш» и «малявка» до привычки тихонько сопеть в затылок по ночам.

Иными словами, я влюбилась в своего похитителя так, как влюбляются в первый раз – по уши, слепо и слащаво. И осознание этого нисколько не исправляло ситуацию, а даже напротив – усугубляло.

Подобно всем счастливым людям, я не замечала, как летит время. И поэтому, когда однажды вечером обнаружила на небе подозрительно полную луну, то впала в ступор. С меня даже сон слетел.

– Ну и что там интересного? – поинтересовался незаметно подкравшийся князь. – Небо как небо. Или составляешь гороскоп?

– Для составления гороскопа нужны элементарные знания астрономии, которых у меня, как у всякой уважающей себя равейны, нет и не будет, – машинально откликнулась я и вздохнула: – Просто не верится, что уже целая неделя прошла.

– Слишком быстро? – сочувственно отозвался Максимилиан, делая немудреные приготовления для привала. Как здорово, что он меня к этому никогда не привлекает! Настоящий мужчина – можно на него положиться… тьфу ты, романтика – кыш!

– И да, и нет. Иногда мне кажется, что с того злополучного вечера, когда я опоздала на электричку, прошла целая жизнь. – Я вздохнула. – И, разумеется, как любая жизнь, прошла незаметно.

Князь на секунду бросил возню с костром, чтобы окинуть меня внимательным взглядом.

– Что-то мне не нравится твой философский настрой. Или это особо изощренная месть за сегодняшнее утро?

– Да нет, какая месть, – устало отмахнулась я, с размаху плюхаясь на траву. – Мне и самой не нравится. Это полнолуние виновато. Магический фон сбоит, узоры путаются, в воздухе что-то носится, – пожаловалась я задумчиво внимающему спутнику, – короче, творится черт знает что. Обычное такое полнолуние. И кстати, составлением гороскопа можешь заняться и ты. Причем, я подозреваю, с большим успехом.

Князь понятливо ухмыльнулся, откинув со лба темную прядь. Это была наша любимая игра: я всеми силами старалась выцарапать из цепких княжьих когтей планы на ближайшее будущее, Максимилиан же щадил мою детскую психику, старательно уверяя, что ничего особенного завтра не произойдет. А на деле нам приходилось пробираться через заброшенные кладбища, форсировать подозрительные водоемы с удручающе неживыми обитателями, а один раз даже карабкаться на склон какой-то горы, невесть откуда взявшейся посреди леса. Самое интересное, что обойти не такую уж широкую гору не представлялось возможным: все тропы старательно уводили нас к вершине. Как потом оказалось, это было первое испытание для желающих найти Замок-на-Холмах. В чем конкретно оно заключалось, я так и не поняла, так как Максимилиан любезно взял прохождение испытания на себя.

– Меньше знаешь – крепче спишь.

– У тебя, похоже, кровный интерес в моих снах, – поддела его я.

– Не без этого. – Князь улыбнулся, продемонстрировав классический хищный оскал.

– И все-таки? Ну, скажи хотя бы, обойдется без драк с нежитью?

– А когда это ты сражалась с нежитью? Насколько я помню, ты всегда скромно стояла в сторонке, ожидая, пока я сделаю всю грязную работу, – не остался в долгу князь. – Кстати, если тебе интересно, ужин готов.

Я одобрительно посмотрела на разлитое по кружкам варево. Пахло оно съедобно, и даже очень, а большего мне в состоянии хронической усталости и не требовалось. Да и что такого ужасного можно приготовить из стакана крупы и сушеного мяса? Обжигаясь, я отхлебнула и поморщилась: князь принципиально недосаливал блюда. Дэйр бы одобрил, но как раз в этом у нас вкусы разнились.

– Не поверишь, мне гораздо интереснее было бы узнать, с какой пакостью я познакомлюсь завтра. Хоть морально подготовлюсь…

– Ну, предположим, завтра нас и вправду ждет пакость, – покаялся князь. Я аж поперхнулась от удивления: я что, его таки переспорила?

– Неужели ты изменил свое мнение? Не боишься, что предоставленная информация повредит твоим гениальным планам? – недоверчиво поинтересовалась я.

– Учти, я тебе это сообщаю, потому что у тебя на этот раз вряд ли получится отсидеться за моей спиной, – невесело вздохнул Максимилиан, вороша палкой угли.

– И во что мне предстоит влипнуть? – Предупреждение Максимилиана всерьез меня встревожило. Особенно если вспомнить, о чем до этого он предпочитал умалчивать, считая, что само уладится.

– Во второе испытание, – угрюмо сообщил он, подтверждая мои опасения. Вот и жалуйся теперь на недостаток информации! – В чем оно состоит, не знаю, но совершенно точно – там замешан Страж пути и какие-то дурацкие условия. Ну ладно, на месте разберемся. Кстати, есть и хорошая новость, – повеселел князь. – Как и положено всем Стражам, этот добросовестно истребляет остальную нечисть. Поэтому на расстоянии дня пути нам вряд ли встретится что-либо представляющее опасность. Кроме, пожалуй, коварных корней, которые так любят попадаться некоторым под ноги, – как бы невзначай добавил он, намекая на мою отвратительную физическую подготовку, впрочем, изрядно улучшившуюся за последнее время.

– И это вся хорошая новость? – разочарованно протянула я. Нежить и так не доставляла нам особых проблем, было бы из-за чего радоваться.

– Ну, вообще-то… нет, – ухмыльнулся Ксиль. – Хорошая новость заключается в том, что в связи с отсутствием нежити ты вполне можешь поплескаться в ближайшем ручейке и без моего надзора.

Я вскочила на ноги, сияя от радости. С купанием сложилась интересная ситуация, в действительности скорее смешная, чем трагическая, но мне от этого легче не становилось. Дело в том, что после того, как из-за княжеской невнимательности я двое суток бродила по катакомбам, Максимилиан всерьез озаботился моей безопасностью. Мне не позволялось отходить от князя более чем на десять шагов, трогать подозрительные растения, даже очень красивые, и, разумеется, соваться в незнакомые водоемы. А в этом древнем лесу таковыми являлись все ручьи и озера без исключения. Но немытые волосы безмолвно вопияли, и я поставила князя перед фактом: или он дает мне возможность привести себя в порядок, или я покидаю его гостеприимное общество любым доступным мне способом. Князь поразмыслил и выдвинул ответное требование: он обследует хотя бы прибрежную зону, а во время купания следит за мной с берега. Я покраснела до ушей и возмутилась до глубины души. Итогом оглушительного скандала, во время которого я впервые осмелилась повысить на Ксиля голос, стала помывка по компромиссному варианту: я самостоятельно запускаю в водоем поисковый импульс и постоянно отслеживаю его, а Максимилиан подстраховывает меня, сидя в тенечке и старательно глядя в любую сторону, кроме моей. Естественно, что на такое сомнительное удовольствие я отважилась только дважды, до минимума сократив время водных процедур.

– Ну и где этот ручеек? – с энтузиазмом поинтересовалась я.

– Я тебя к нему отведу сразу после ужина, – понимающе усмехнулся князь. – Очень милое место и достаточно безопасное.

– Что значит «достаточно безопасное»? – подозрительно осведомилась я.

– То, что я не стал выбирать со дна острые камешки и за состоянием своих ножек тебе придется следить самостоятельно, – фыркнул князь.

– За чем в это время будешь следить ты, хотелось бы знать? – пробормотала я, усаживаясь на место и поднимая кружку с остывшим ужином.

– В это время я буду обустраивать место ночлега, о целомудренная моя, – насмешливо отозвался Максимилиан, – так что у тебя будет примерно полчаса. И если за это время не успеешь, – он подло ухмыльнулся, – пеняй на себя.

Полчаса! Это же прорва времени! Спасибо Стражу, кем бы он ни был. Ужин я прикончила в рекордные сроки, отказавшись даже от соблазнительного предложения попить чая с какими-то сладкими ягодами. Максимилиан из одной врожденной вредности смаковал свою порцию еще довольно долго, игнорируя мои жалобные стоны. В конце я была готова придушить его голыми руками. Останавливала меня только мысль, что без него я вряд ли отыщу обещанный ручеек.

– Ладно, – сжалился наконец надо мной князь. – Идем.

Я с готовностью подхватила с земли заранее приготовленные полотенце и шампунь. Максимилиан отвел меня к небольшому ручью с каменистым дном, не характерным для леса. Несколько валунов перегородили течение, образуя природную запруду. Берег порос осокой вперемежку с камышом. В одном месте колючая трава оказалась аккуратно примята и присыпана хвощом.

– Ты постарался? – подозрительно осведомилась я.

– Нет, Святая инквизиция, – серьезно ответил Максимилиан. Я с удивлением посмотрела на него. – Толку от твоего купания, если ты потом будешь до ночи обрабатывать царапины.

Да уж. Что-то мне подсказывает, что на дне – по крайней мере запруды – острых камней не так уж много. Теперь.

И это называется «о своих ножках позаботишься сама»? Не понимаю его!

– Спасибо, – повернулась я к Максимилиану, но он уже направился к нашей временной стоянке.

– Вернусь через полчаса, – напомнил он на прощание. – Если что – кричи, я буду неподалеку, услышу.

Хотелось бы знать, где это самое неподалеку. Но адресовать вопросы покачнувшимся веткам и темноте леса было бы бесполезно, поэтому я аккуратно сложила одежду на берегу и, вздрагивая от холода, осторожно вошла в воду. Брр! Похоже, на дне бьют ключи. Ну, ничего, за полчаса смертельно замерзнуть не успею. Задержав дыхание, я окунулась с головой. Вынырнула, вытрясла воду из ушей и выдернула нитью оставшийся на берегу шампунь.

Хорошо-то как!

Намыливая свою густую шевелюру, я раздумывала над полученной от князя информацией. Что-то мне определенно не понравилось в его словах. Страж пути… Похоже на легенду, на одну из сказок Дэриэлла. Вспомнить бы еще, о чем он тогда говорил. Я замерла, машинально накручивая на палец мокрую прядь. Нет, не вспомню. Но… в моем распоряжении не только моя память. Я несколько раз глубоко вдохнула, стараясь расслабиться. Сама по себе техника несложная, надо только найти ту тонкую ниточку, которая тянется к матери… дальше… к ее матери… в глубь… туда… где меня… нет…

Это было похоже на океанскую бездну без конца и края, давящую, плотную, сминающую хрупкую плоть и увлекающую на самое дно. То, что сначала казалось слитным шумом волн, распалось на отдельные голоса – шепот, крик, вой, высокая пронзительно-грустная песня… Звуки сплетались в невесомые узоры, обретая смысл… Тысячи имен сливались в единый стон и снова разлетались сияющими осколками.

…Найта, Элен, Элиза, Селия, Катерина, Хельга…

…Арлен, Нэйя, Хлоя, Сирин, Александра, Свен, Ксения…

…Марина, Анжела, Тори, Саайен, Лея, Мирра…

В глубь, в темноту, в бездну, до потери себя, чтобы услышать, наконец, среди бесконечного повторения имен еще живых и уже давно ушедших один-единственный вопрос:

Зачем ты здесь, дочь?

Мне нужен ответ.

Спрашивай.

Кто такой Страж пути?

Тот, кто отбирает достойных.

В чем состоит второе испытание?

Придется выбирать между путем и спутником.

Что… что это значит?

Из двух чужаков через портал пройдет только один. Второй заплатит за это своей кровью. Лишь тот, для кого нет ничего важнее пути, сможет на него вступить.

Я… благодарю за ответ.

Используй это знание верно.

Голоса вновь слились в невыносимый, скрежещущий, ржавый, пожирающий разум звук. Я отшатнулась и изо всех сил рванулась вверх, по невидимой нити, соединяющей меня с моим «я», безжалостно обрывая хрупкую связь с давно ушедшими, вверх, к осознанию себя… и к поверхности воды. Оказывается, во время поисков истины я потеряла контроль над собой и основательно притопла. Интересно, сколько времени прошло? Судя по посиневшим ладоням и изрядно затекшим конечностям – порядочно.

Боги, о чем я думаю!

Он же хочет меня использовать. Просто как откуп, входной билетик, только живой и дышащий.

Пока еще живой.

Теперь все встало на свои места. И самоотверженность, с которой он искал меня в аллийских катакомбах, и его неземное обаяние, и слова о том, что в этот раз не получится отсидеться. Все ясно. Покидая Зеленый, он просто прихватил с собой жертву. Достаточно сильную, чтобы преодолеть часть пути – поэтому человек и не подошел бы; достаточно слабую, чтобы не встретить сопротивления в нужный момент; достаточно наивную и влюбчивую, чтобы пожертвовать собой добровольно.

Похоже, я идеально подхожу по всем параметрам.

Я до боли стиснула зубы. Ну почему, почему… Почему эта тварь… Изворотливый, подлый… прекрасный. Уверенный в себе и своих силах. Не побоялся намекнуть мне, что когда-то я должна отказать ему в какой-то важной просьбе. Уверенный потому, что уже тогда знал, что глупая девочка не сможет отказать.

Я беспомощно обхватила себя за плечи, уже давно покрывшиеся мурашками от холода. Расчетливый, да… А ведь Ксиль прав. Если он попросит, то я с радостью принесу себя в жертву ради его сомнительных целей. Стоит только приложить к дивным синим глазам чарующий голос. И все – прощай, разум.

Выхода нет…

– Малыш? – Вкрадчивый голос.

Я вздрогнула и, мгновенно забыв обо всех своих терзаниях, нырнула в воду. На поверхности осталось только пылающее лицо и мокрые пряди волос, похожие на водоросли.

– Ты!

Невидимый Максимилиан завозился, и из шевелящихся кустов донеслось бесстыжее:

– Я не смотрел, честное слово. Просто тебя уже час нет, я забеспокоился и решил проверить…

– Час? – Неплохо я задумалась. Или это погружение в «память матерей»… Впрочем, неважно. Вопрос: сказать или нет? Впрочем, какая разница. Пусть знает.

– Ксиль… Я обращалась к «памяти матерей»… В общем, я знаю, как пройти второе испытание.