Текст книги "Белая тетрадь"

– Правда? – с сомнением протянул Максимилиан. – Не суди поспешно только, ладно? Все не так, как тебе кажется.

Я чуть не заплакала от обиды. Дура. Еще на что-то надеялась… На что, интересно? На то, что он прослезится и благородно пожертвует собой, заранее просветив меня насчет целей своей миссии, а на прощание шепнет тихое «Люблю»?

Ладно, хватит истерик. Раз ничего нельзя изменить – надо принять судьбу с поднятой головой. И получить от этого удовольствие.

– Если ты смотришь в мою сторону, Ксиль, – а мне почему-то кажется, что это именно так, – отвернись, пожалуйста. Мне нужно выйти и одеться.

В ответ послышались шорохи, и я различила в прибрежных кустах спину князя. Он терпеливо сидел, с интересом рассматривая темный лес, и не делал попыток обернуться. Я с опаской прошлепала на берег, вздрагивая от порывов ветра. Быстро растерлась жестким полотенцем, натянула на все еще мокрое тело одежду, непроизвольно ежась, наклонилась за вещами…

На плечи мне опустился нагретый плащ из мягкой ткани. Я возмущенно обернулась, наткнувшись на нахальный синий взгляд.

– Не могу смотреть, как ты дрожишь.

– Смотреть?!

Максимилиан неопределенно пожал плечами – мол, что такого? – а потом вдруг расхохотался, подхватил меня на руки и закружил по поляне. Я бешено рванулась – безрезультатно.

– Отпусти меня! Сейчас же!

Я изо всех сил – и магических, и физических – ударила сумасшедшего шакаи-ар. Уж не знаю, какая из многочисленных «подножек» сработала, но Максимилиан запнулся и полетел, не отпуская меня. Я сопротивлялась, и мы, сцепившись, покатились по траве. Подурачившись немного, он легко одержал верх и прижал мои руки к земле, нависая над самым лицом. Моим. Злобным.

– Зачем?

– Ну, ты же согрелась, – со смехом отозвался князь, наклонившись еще ниже. Его пальцы пылали ненормальной для человека, но, несомненно, обычной для охотящегося шакаи-ар температурой, а в глазах плясали безумные искорки. – И забыла про всякие глупости.

– А тебе-то что от этого?

– Весело, – коротко ответил князь и неожиданно поцеловал меня в губы. Пока я приходила в себя, судорожно хватая ртом воздух, он легко поднялся на ноги и отправился к чернеющей на фоне неба линии деревьев. Обернулся, почти неразличимый в темноте, и холодно произнес:

– Так ты идешь?

Я с трудом встала и поплелась вслед за ним. Голова шла кругом. Да, денек…

Идти было недалеко – всего минут десять. Потом он остановился, бесцеремонно закинул меня на плечо и, как белка, взлетел по дереву. «Высоковато», – подумала я, с опаской глядя на далекую землю. К наглой манере поведения привыкнуть было гораздо легче, чем к месту ночевки.

Тем временем меня аккуратно сгрузили в «гамак», гибкая тень скользнула следом, полог сомкнулся с краями. Ставший привычным покой «кокона», тепло, накопившаяся усталость накатили разом, утягивая в черную бездну без сновидений.

Но не тут-то было.

– Ты злишься на меня, мелкая? – виновато спросил он, проводя горячими пальцами вдоль позвоночника.

– Нет, – буркнула я, мгновенно просыпаясь. – Попробуй позлиться на такого. Не понимаю только, что на тебя нашло.

– Я сам не понимаю, – задумчиво протянул Максимилиан, продолжая выписывать на моей спине узоры. Я недовольно повела плечами, и обжигающие пальцы тут же исчезли. – Наверно, полнолуние. Или… нет, обострение только недавно было, – добавил он так тихо, что я подумала – мне это показалось.

– На шакаи-ар не действует полнолуние… Вы же не ведарси.

– Я могу загладить свою вину? – внезапно перебил он.

– Можешь. Если дашь мне спокойно выспаться хоть один раз – будешь прощен, – неуклюже пошутила я, пряча за шуткой беспокойство. Что с ним, в самом деле? Неужели совесть мучит за мое предстоящее убийство? Что-то не верится…

– Я серьезно. – Он приподнялся на локте. – Хочешь посмотреть мои сны?

Что? Слуховые галлюцинации? Я торопливо перевернулась с боку на бок и пытливо уставилась в синевато мерцающие во мраке глаза. Похоже, не шутит.

– А… можно?

– Можно, – улыбнулся он в темноте.

– Что нужно для этого сделать? – от волнения хрипло спросила я, пока он не передумал. Увидеть его сны… За это и умереть не жалко.

Впрочем, я и умру. Завтра. Спасибо за прощальный подарок, князь…

– Тебе – ничего, – просто отозвался он. – Просто закрой глаза и доверься мне.

Я послушно сомкнула веки. Максимилиан притянул меня к себе, так, что я каждой клеточкой ощутила жар его тела. Чужая, незнакомая воля постепенно заполняла мои мысли.

– Спи… – выдохнул он мне в ухо. Я дернулась… и заснула.

Я стою, опершись на каменные перила. Далеко внизу лежит долина, затянутая серебрящимся в неверном звездном свете туманом. Холодный горный ветер треплет мои волосы, тянет невидимые пальцы под рубашку, пробирая до самых костей. Иногда его порывы срываются с острых замковых шпилей и, выдирая из туманного моря белесые пряди, обнажают черные верхушки исполинских елей. Я задумчиво провожу рукой по шероховатому, чуть теплому камню. Такая глубокая, звенящая тишина бывает только ночью высоко в горах, когда прозрачное иссиня-черное небо наклоняется к самой земле, и звезды, похожие на хрустальные сосуды, наполненные холодным светом, парят среди заснеженных вершин. Вокруг на тысячи километров – никого, даже этот замок кажется заброшенным. Прикрыв от наслаждения глаза, я полной грудью вдыхаю холодный влажный воздух, но не могу уловить ни запаха дыма, ни живого человеческого тепла, которое остается, даже когда дом уже давно покинут. Только пронзительная озоновая свежесть, в которую вплетаются иногда земляные ноты и острый смолистый привкус мокрой хвои.

– Конец августа – не лучшее время для визита, – вполголоса замечает Максимилиан. – Лучше было бы приехать в мае, когда в горных долинах распускаются цветы.

Осторожно скашиваю глаза в его сторону. Он с комфортом расположился в нише между разрушенными зубцами, закинув руки за голову. Глаза прикрыты, на длинных ресницах мерцает иней. На губах играет полуулыбка, а князь, покачивая босой ногой, тихо продолжает:

– Лето здесь короткое, всего два месяца, но очень жаркое. За долгую зиму земля успевает соскучиться по солнцу и поэтому все дни напролет жадно впитывает свет и тепло. Воздух становится горячим, как в печи. Зато по ночам… В юности я часто убегал из замка после заката и часами бродил по горным долинам. Это было странное ощущение: земля мягкая и как будто бы греет, и от травы под ногами тоже исходит чуть уловимое тепло и пряный запах, а с ледника дует холодный влажный ветер с привкусом снега… Я возвращался домой уже на рассвете, и голова кружилась от чувства свободы и абсолютного счастья. В те дни я не ощущал голода и почти не вспоминал о родителях. А если вспоминал, то рядом был Тай, и он всегда находил слова. И я снова забывал обо всем – до самой осени… Довольно долго. А потом приходилось идти на поклон к… Неважно, к кому. Но и тогда Тай был рядом.

Я слушала его как зачарованная. Чужие чувства и эмоции накатывали на меня, словно волны, перед глазами мелькали картины другого прошлого. Все было туманным и далеким, но одно имя зацепило, кольнув острой, почти горькой нежностью.

– Тай?

– Да, – он искоса глянул на меня и снова опустил ресницы, – Тай… Тантаэ. Тантаэ из клана Пепла Времени… Тогда – такой же мальчишка, как и я, всего на двадцать семь лет старше, разве что мудрый не по годам. Потом – Пепельный князь. Знаешь, как погибли мои родители? – внезапно спросил он.

– Нет.

– Я и сам уже не помню, – вздохнул Максимилиан. – Но случилось это в разгар Второй войны, когда равейны начали медленно, но верно брать верх. Мне тогда было шесть или семь. Однажды весной я убежал ночевать на только-только зацветающие луга, а когда вернулся на рассвете – нашел лишь золотой пепел и высокую женщину в темной одежде. Великодушная эстиль пожалела сиротку и не стала добивать. Она равнодушно сообщила мне, почему погиб отец и кому помешала мама, и повернулась спиной, собираясь уходить. Зря, конечно, – жестко усмехнулся князь. – Но благородная леди не могла знать, что рефлексы шакаи-ар и ярость окажутся сильнее шока. Она умерла прежде, чем договорила последние слова, а я впервые попробовал кровь. Слишком рано… Весь день и следующую ночь я провел в том же зале, свернувшись на полу. А потом в замок заглянул Тантаэ из Пепла Времени. Его клан был уничтожен в тот же год, что и мой, но чуть раньше. Наши семьи состояли в союзе, и отец взял юного Пепельного под опеку. Мы с Таем быстро подружились, а через несколько месяцев опека понадобилась уже мне… – Голос сел. Максимилиан помолчал, а потом продолжил, уже спокойнее: – Мы вместе пережили кровавое безумие и последние годы войны. Тантаэ… Он почти лишен эмпатических способностей и силой ненамного превосходит человека. Он всегда был таким. Но недостаток сил и способностей компенсировал умом…

– Так часто бывает, – перебила я князя. – У нас даже есть специальный ритуал. Во время инициации равейна выбирает, что ей нужнее – сила или мудрость. Жаль, первое выбирают гораздо чаще…

– Может быть, – кивнул князь. – Так или иначе, но я обязан ему жизнью. Я был импульсивным и неуравновешенным ребенком, и гибель родителей, как ты понимаешь, не улучшила мой характер. Зато сил оказалось с избытком. А Тай – наоборот. Спокойный, уверенный… Мудрый. Он заменил мне отца, брата и учителя… Впрочем, не время вспоминать прошлое. – Максимилиан резко открыл глаза и пристально посмотрел на меня. – Ты действительно хочешь увидеть мои сны?

– Да… А разве это – не сон? – удивилась я.

– Нет, – улыбнулся Ксиль. – Точнее, не совсем. Ты спишь, а я – нет.

– Но как же… – Я провела рукой по шершавому камню. – Как же все это? Я же чувствую…

– Игра воображения, – снова усмехнулся он. – Я просто вспоминаю замок, а ты слушаешь мои воспоминания. Немного необычное ощущение, – поделился князь. – Ты и здесь, и там…

– И ты просто лежишь с закрытыми глазами и представляешь разные картинки? – Я все еще не могла поверить. Эмпатическое внушение, надо же…

– Не просто, – повинился он. В глазах вспыхнули и опали насмешливые искорки. – Сейчас, например, я убираю с твоего лица прядь волос… – Я насторожилась – …наклоняюсь… и целую… – Прежде чем я успеваю начать гневную тираду, нахал добавляет: – …дважды. Доброй ночи, малыш…

…Это были странные сны… Ни сюжета, ни связи – поток впечатлений и образов, эмоции – чистые и сильные. Ощущение то ли полета, то ли падения. Я была и на тех горных лугах, и у бесконечной глади океанских вод, и высоко в небе, среди темных клубящихся туч и грозовых разрядов. Далекие голоса, смех, и – без перехода – кровавая битва, невыразимая печаль, отблеск войны, отгремевшей века тому назад. И поверх этого странного, дисгармоничного узора тонкой насечкой вилось мягкое, уютное, восхитительно живое тепло существа… такого близкого… Чье дыхание чуть щекочет кожу, а сердце бьется, разгоняя по венам горячую кровь… Такого желанного, такого хрупкого существа…

…меня?!..

Долю секунды я испытывала настоящее раздвоение личности, не в силах отличить свои мысли и чувства от чужих. Поэтому пробуждение подействовало на меня, как ведро холодной воды за шиворот.

Так. Судя по тому, что мои волосы высохли, а сквозь полог пробивается свет, уже утро. Неужели я проснулась раньше Северного князя? Ну-ну.

Я приподнялась на локте, внимательно глядя на спящего Ксиля. До чего хорош, мерзавец… Не удержавшись, я коснулась пальцами бледных губ. Выражение его лица неуловимо изменилось, чуть дрогнули веки… Он что-то пробормотал на древнем шелестящем наречии и улыбнулся во сне.

«Странно, – думала я, осторожно скользя ладонью по нежной коже, – всего за каких-то десять дней он вошел в мою жизнь прочнее, чем другие за годы. А ведь не сделал мне ничего хорошего. Ворвался, не спросив, разрушил, что смог, и поселился на руинах. А когда-нибудь он так же внезапно уйдет… если я переживу сегодняшний день, то тот – вряд ли…»

Задумчиво приводя в порядок его встрепанную шевелюру, я чуть не упустила момент, когда дыхание князя участилось и кожа потеплела. Быстро отдернув ладонь, я придала своему лицу невинное выражение и отстранилась. Максимилиан протестующе напряг руки, не желая меня отпускать, чуть слышно прошептал несколько слов, в которых чудесным образом сочеталась жалобная мольба и властный приказ… и сел, резко распахнув глаза. Зрачки были так расширены, что радужка превратилась в тонкий синий ободок. Несколько секунд Ксиль внимательно смотрел на меня, постепенно осознавая, где находится, и заливаясь краской. Глядя на беспорядочно разметавшиеся по плечам темные пряди, виноватые глаза и пламенеющие щеки, я не смогла удержаться от торжествующего смешка, чем, кажется, смутила его еще больше. Впрочем, муки совести мне не грозили: пусть побудет на моем месте. Ему полезно.

– Ты давно проснулась? – спросил он хриплым спросонья голосом.

Я мстительно потянула паузу, но быстро сжалилась:

– Довольно давно. Вот уж не думала, что когда-нибудь проснусь раньше тебя.

У князя непроизвольно вырвался вздох облегчения.

– Значит, ты не видела… – Он осекся.

– Что не видела? – поинтересовалась я.

– Так… сон приснился, – уклончиво ответил Максимилиан, машинально облизывая губы. Я выразительно выгнула бровь. – Будешь вредничать, я не только расскажу, но и покажу, – пригрозил мне князь. Я не устояла и рассмеялась. Максимилиан тоже – спустя секунду и один наигранно-хмурый взгляд.

– Знаешь, Найта, а я никогда никому не показывал свои сны, – внезапно поделился он. – Только Тантаэ. Очень давно. – Он помолчал. – Наверное, я сошел с ума…

– Не буду спорить, – покладисто согласилась я. – Только вот, по-моему, это случилось немного пораньше… Примерно три тысячи шестьсот лет назад.

– Три тысячи шестьсот девяносто семь, если быть точным. Ты же намекаешь на день моего рождения? – беспечно поинтересовался Ксиль, машинально накручивая на палец прядь моих волос. Я многозначительно кашлянула, и Максимилиан послушно отдернул руку.

– Значит, скоро юбилей? Пригласишь на праздник? – Бездна, что я такое несу!

– Приглашу, – неожиданно грустно отозвался князь. – Если доживу… – чуть слышный шепот.

– Что?!

– Ничего. Вставай, пора завтракать и отправляться, день будет трудным. – Он торопливо раскрыл полог и выскользнул наружу, подавая мне руку.

Вскоре «кокон» был свернут, а мы с Максимилианом стояли на твердой земле, честно разделив обязанности: он возился с костром и завтраком, я приводила себя в порядок. Правда, через некоторое время к общественно полезным делам пришлось подключиться и мне: пошел мелкий дождь, и я обеспечила магический «зонтик».

– Погода испортилась, – невнятно заметил князь. Его бесшабашная веселость уступила место глубокой задумчивости. На мои вопросы он отвечал односложно и путался в словах, а если заговаривал сам – замолкал на середине фразы или глотал окончания. Совесть мучит?

– Скоро еще больше испортится, – вздохнула я, глядя на хмурое небо. – Ливень гарантирую, а то и бурю с громом и молниями.

Максимилиан не ответил. Некоторое время он сидел, не двигаясь, а потом залпом допил травяной настой, заменявший нам чай, и начал собираться.

– Идем. Сегодня нам предстоит длинный путь.

И, похоже, не самый приятный, подумала я, но промолчала. Мой последний день явно не задался.

А спустя несколько часов разразилась обещанная буря.

– Держись ближе ко мне! – проорал Максимилиан через плечо. – Если ты сейчас отстанешь, то я тебя не найду при всем желании!

Я только стиснула зубы, оскальзываясь на размокшей глине. Такая забота… раздражала. Как же, боится потерять свой «билетик». Что он тогда Стражу оставит? Платочек на память?

У-у-у! Ненавижу!

И вообще, какая муха меня вчера укусила? Почему я решила так просто сдаться? Временное помутнение?

Не иначе.

Лило как из ведра, под ногами хлюпало, разряды молний и раскаты грома попеременно ослепляли и оглушали. Настроение ухудшалось в геометрической прогрессии, в настоящий момент являя собой гремучую смесь из раздражения, злости на себя и на него и мрачного отчаяния.

Причем второе превалировало.

Раскисшая земля поехала под ногами, и я кубарем покатилась по склону оврага, попутно сшибая с ног князя. Падая, он ухватился-таки одной рукой за клок травы, а другой умудрился в последнюю секунду цапнуть меня за шиворот.

– С ума сошла? Шею хочешь сломать? – рявкнул он мне прямо в лицо.

Это меня добило.

– От психа слышу! – вызверилась я не хуже шакаи-ар. – Тебе что, приспичило попасть туда именно сегодня?

– Представь себе, приспичило! И если бы кое-кто не отправился на познавательную экскурсию по подземельям, то мы были бы на месте уже позавчера!

– Если бы кое-кто внимательнее смотрел по сторонам, я бы обошлась и без «экскурсии»!

– Да что ты о себе возомнила, соплячка?! Не с мамочкой разговариваешь!

Я вспыхнула. Еще и Элен приплетать?

– А ты что, завидуешь, сиротинушка?! – вырвалось у меня прежде, чем я прикусила язык.

Узкие зрачки полыхнули багровым. Максимилиан со стоном дернулся ко мне… и мешком осел прямо в грязь, пряча лицо в коленях.

Я, не шевелясь, стояла под проливным дождем, постепенно осознавая, что наговорила. Он вчера доверился мне, рассказал то, что не рассказывал никому… А я при первом же удобном случае воспользовалась этим, чтобы ударить побольнее.

Что же со мной творится?

И что происходит с ним…

Я нерешительно протянула руку к мелко вздрагивающим плечам, но прежде чем я успела что-то сказать, Максимилиан резко выпрямился. Лицо было пустым и невыразительным. Стекающие по коже потоки ливня и синеватые отблески молний превращали его в застывшую маску, холодную и безразличную.

– В одном ты права, – отчеканил он. В голосе звенели металлические нотки. – Идти сейчас по такой погоде бессмысленно. Остановимся и разобьем лагерь.

Он быстро поднялся по размокшему склону оврага и направился к группе раскидистых сосен.

Я плелась следом, медленно закипая. Лучше бы он ударил. Я не должна чувствовать себя виноватой перед ним! Может, он себя просто накручивает перед убийством? Хотя вряд ли. Просто срывает злость. Гад! Гад!

Когда я добралась до дерева, князь уже вовсю пытался обустроить место для привала. Ветер трепал полотнище, Ксиль то и дело соскальзывал с мокрой ветки. «За каким это нужно, – с неожиданной злобой подумала я. – Все равно буря глушит любые магические и эмпатические излучения, а в таком ливне и в двух шагах ничего не видно. Сам же говорил, что если я отстану…»

Стоп.

Если я отстану…

Это шанс. Рано или поздно буря закончится, но я уже буду далеко. Останется только найти способ связаться с мамой или с моей звездой…

Кинув взгляд на сражающегося с полотном князя, я решительно шагнула к рюкзаку. Достала полог из аллийской ткани, повязала на манер плаща.

Отлично, теперь меня даже ищейка не найдет. Даже шакаи-ар. Даже когда кончится буря…

Осмотревшись по сторонам, я подняла подходящую по толщине ветку и оседлала ее, шепча заклинание. «Ну, теперь я – самая настоящая ведьма», – решила я с отчаянным, злым весельем. Пристроила рюкзачок за спину, под отрез аллийской ткани и, не оглядываясь, взмыла в грозовое небо.

Прощай, Ксиль. Приятно было познакомиться.

Но я выбираю жизнь.

Глава 2

Низкие тучи с мрачным упорством заливали Срединный лес. Ветер утих, запутавшись в непролазных зарослях. Серый, промозглый туман, тоскливо стелющийся по земле, давил на глаза, сыростью проникал в легкие. Крупные холодные капли уныло настойчиво стучали в кроны деревьев, отыскивая дорожки в лабиринте зеленой листвы, стекали по черным веткам, по мшистым стволам, нагло просачивались за шиворот…

Мерзкая погодка.

Сердито нахохлившись, я сидела у костра, шипящего от влажности и стреляющего искрами. Идея сбежать от князя казалась мне все менее удачной. Ну, сбежала, и дальше что?

Честно говоря, я испугалась. А что, если не получится связаться с мамой? Или он найдет меня раньше? В конце концов, я могу просто-напросто нарваться на какую-нибудь нежить и тем самым поставить в своем путешествии жирную точку. Хотя от последнего я постаралась себя обезопасить: выбрала местечко посуше и установила трехуровневый контур. Ничего лишнего, только классика: внутренний круг – атака, средний – защита, внешний – маскировка чар. От всякой дурной нежити – самое то. А от разумной… Хм… От судьбы все равно не уйдешь, верно?

С того момента, как я приняла идиотское решение бежать, прошло уже около восемнадцати часов. За это на мою долю выпали: сумасшедший полет через грозовой фронт – раз, приземление в болото – два, нападение медведя – три. В принципе, терпимо. Правда, после случая с болотом я долго не решалась выбрать место для ночлега. В итоге так и провела ночь, болтаясь между небом и землей. Только после рассвета мне удалось урвать пару часов для сна. Думала, немного передохну – и попробую связаться с мамой.

Но не тут-то было…

Уже давно ждала своего часа ямка с водой и зеркалом на дне, в сотый раз проверены руны, узор сплетенного заклинания дрожал на пальцах… но я не решалась. А что, если?..

Все, хватит!

Я решительно выпрямила спину, стараясь не обращать внимания на скатившиеся за шиворот капли, и замкнула линию.

Несколько отвратительно долгих секунд ничего не происходило. А потом… Неровно вычерченные по краю ямки руны вспыхнули красным. Отзываясь на пульсацию знаков, вода вскипела и выбросила вверх облако пара. Я нетерпеливо подалась вперед, пытаясь разглядеть в белесых клоках знакомые черты… Ну, давай же… Ты услышишь… Давай…

Бесполезно. Какое-то время пар висел в воздухе, но ветер разогнал его, не оставив и следа.

Ничего, я же не думала, что получится с первого раза… Все, что требуется сейчас – долить воды и заново активировать узор.

Снова ноль.

Так. Без паники. Может, в следующий раз…

Но и в третий, и в пятый, и десятый раз вода молчала.

Горло сдавило спазмом. Ну почему я такая неудачница? Даже люди – люди! – могут говорить с водой. Это – азы искусства. Первое, чему учат юную равейну, – связываться со старшими. И дома у меня все получалось…

Я опомнилась, только когда почувствовала ржавый привкус во рту. Провела пальцами по губам и удивленно уставилась на красные потеки, не сразу сообразив, что это такое. Ну вот, допереживалась, уже сама себя кусаю.

– Может, тебе еще за волосы на себе порвать, вдруг заклинание устыдится и заработает?

– Может, и заработает, – машинально ответила я и осеклась. Неужели?

Медленно, боясь верить своим ушам, обернулась.

Пар, поднимающийся от воды, не спешил никуда улетать. Он густел, наливался цветом, завивался диковинными спиралями, постепенно принимая знакомые очертания. Косая светлая челка, иронично приподнятая бровь, пальцы, отбивающие нервную дробь по невидимой столешнице…

– Айне?!

Уголки губ дрогнули в самой язвительной на свете улыбке.

– Нет, я твоя совесть. И встань, пожалуйста, а то неудобно разговаривать с тобой, глядя сверху вниз, – строго добавила пророчица, заправляя за ухо прядь волос.

Я вскочила на ноги, все еще боясь ошибиться. У меня получилось, получилось!

– Но как? Я вроде пыталась связаться с мамой…

– Вроде – не вроде… – передразнила меня Айне. – Ты еще пожалуйся! Тебе вообще крупно повезло, что я попробовала выйти с тобой на связь.

– Я вообще везучая, – покорно согласилась я. И только сейчас заметила, что глаза у пророчицы мокрые, а нос подозрительно красный. – Эй… Ты что, плакала?

– Нет, конечно, – гордо ответила Айне… и разрыдалась.

– Ты чего?!

– Я думала, что ты умерла…

– Да нет, все в порядке…

– …неделю пытаемся дозваться… Элен чуть не поседела…

– …он даже руку на меня не поднял ни разу…

– …приходили смотрители, вопросы задавали… говорили, ты под преследованием…

– …сама перепугалась дальше некуда…

– …я смотрела… а там подземелье какое-то, и ты лежишь на груде камней…

– …это в аллийском замке…

– …и аура совсем не чувствуется…

– …скрывались от инквизиции…

– …город в осаде, до королев не дозваться…

– …испугалась и убежала… – Я осеклась. – Ты сказала, город в осаде?

– Не совсем. – Пророчица шмыгнула носом и передернула плечами. – Скорее похоже на карантин. Это началось шесть дней назад, на следующее утро после того, как ты пропала…

У меня внутри все похолодело.

– Это как-то связано… с инициацией?

– Напрямую, – мрачно подтвердила Айне. – Но сначала никто ничего не понимал. Когда он забрал тебя и ушел, мы долго не могли прийти в себя. Сказывались перегрузки при телепортации, а по Феникс вообще здорово ударило откатом от огненной волны, она до вечера без сознания провалялась… Так вот, дверь за вами захлопнулась, а через минуту открылся телепорт, и оттуда вывалился Хэл с «тленной сутью» наготове. Ну и Элен, злая, как фурия. Когда она поняла, что тебя забрали, то сразу же направилась в общину ар-шакаи. У нас ведь ар-шакаи, обращенные, а не шакаи-ар, да? Ну, не важно… Элен не подавала вида, как ей тяжело, но было видно, что едва держится… – вздохнула пророчица, потирая виски. На мгновение прикрыла глаза и снова продолжила: – Нам приходилось не легче. Надо было приводить в себя Феникс, удерживать Джайян от рейда по «темным» кварталам и придумывать план действий. Потом вернулась Элен, и все капитально осложнилось. Ирвин не стал играть в игры, сообщил имя твоего похитителя и даже передал от него послание. Лучше бы молчал…

Айне устало облокотилась на невидимый стол, подперев рукой подбородок. В глаза сразу бросились растрепанные волосы и обломанные ногти, всегда такие аккуратные… Было видно, что последние дни прошли беспокойно.

– Что сказал Старший общины? – Я не могла поверить, что Максимилиан позаботился о том, чтобы мама не беспокоилась.

– Он сказал буквально следующее: «Северный князь берет юную равейну под свою опеку и покровительство. У него есть на это причины, важные равно как для шакаи-ар, так и для вашего народа. – Айне потерла переносицу, припоминая точную формулировку. – Все решится на Совете королев. Берегите лучи звезды…»

– Стоп, – перебила я пророчицу. – Ты сказала, лучи звезды? – Айне кивнула. – Ты понимаешь, что это значит? Он побывал в общине уже после того, как забрал меня!

Но Айне поразило другое.

– Постой. Ты хочешь сказать, что тот наглый тип из твоей гостиной и вправду Северный князь?!

– Он самый, – вздохнула я. – Князь Максимилиан из Северного клана. Для друзей – Ксиль.

– Когда это ты успела записаться в его друзья? – подозрительно осведомилась Айне.

– Я не записывалась. Просто сначала он оказался иным, чем о нем говорят, потом не мог найти подходящую жертву и использовал меня, а это все-таки сближает…

– Он что сделал?! – ужаснулась пророчица.

– Силы восстановил за мой счет. Но была виновата инквизиция! А потом я потерялась в подземном аллийском замке, Ксиль меня нашел и спас, – вспоминала я. – Потом он засыпал в моих снах и делился своими…

– Не нравится мне это мечтательное выражение, – мрачно вставила Айне.

– Ничего, это остаточное, – успокоила я ее. – Мне… а, неважно! Ты говорила, город на карантине?

– Да, – еще больше нахмурилась пророчица. – Так вот, как я уже говорила, весь первый день Элен пыталась отыскать тебя в городе. Она никак не могла поверить, что кто-то действительно похитил ее дочь. Слова старшего общины Элен вообще пропустила мимо ушей – Северный князь у ар-шакаи, у обращенных, всегда крайний. Видишь ли, очень удобно все сваливать на того, с кем даже свои остерегаются связываться…

Мы что, весь день проведем за обсуждением князя?! Нет, мне это надоело!

– Ближе к делу, Айне, – несколько резко заметила я. – Ты опять уходишь в сторону от вопроса.

– Я никуда не ухожу, – обиженно возразила пророчица. – Я просто объясняю, почему мы сразу не обратились к королевам.

Рот у меня по-глупому открылся.

– Э?

Да, я, конечно, угрожала Максимилиану, что в случае моего исчезновения мама все Холмы на уши поставит, но это был чистой воды блеф! Моя скромная персона не стоила того, чтобы из-за нее обострять и без того не гладкие отношения с шакаи-ар. А если к тому же на секунду представить, что Максимилиан мне не врал насчет смотрителей…

– Надеюсь, вы и потом не обратились в Холмы?

– Не успели, – вздохнула Айне. – Наутро город был уже блокирован. Официально – из-за того, что в нем якобы скрывается какой-то жуткий преступник, о котором – вот странное совпадение! – до сих пор никто не слышал. – В голосе прорезались знакомые едкие нотки, всегда выводившие из себя учителей. Ну и хорошо, я уже боялась, что уныло-обреченное выражение успело прирасти к лицу моей подруги. – Ну а по неофициальной… Смотрители так и заявили местному кругу: одну новообращенную равейну они еще могут стерпеть, принимая во внимание ранг эстиль Элен, но пятерых, да еще без предварительного уведомления, да еще звезду! В общем, инквизиторы заключили город в сферу карантина и поставили условие…

Догадываюсь, какое, мрачно подумала я.

– … и поставили условие: карантин снимут, как только эстиль Найта лично даст объяснения по случившемуся. Замкнутый круг получается: для того чтобы найти тебя, нужно снять карантин, а чтобы снять карантин…

– Нужно найти меня, – подхватила я. – И постой… Как ты меня назвала? Это просто обращение, или…

Айне фыркнула, выражая таким образом свое отношение к скорости моей реакции. Еще бы к концу разговора припомнила.

– Не я назвала, – уточнила пророчица, – инквизиция. Тебе заочно присвоен третий ранг.

Я с некоторым усилием подтянула упавшую челюсть.

– Третий ранг? Мне?

– У меня плохая дикция? – насмешливо ответила Айне вопросом на вопрос, выразительно поднимая бровь.

– Нет, но… Я никогда не претендовала больше чем на седьмой! – Дыхание восстанавливалось с трудом. Помнится, Максимилиан говорил о чем-то подобном, но я не восприняла его слова всерьез. Как-то не до того было… Получается, что князь оказался прав?

– Но могла бы претендовать, – возразила Айне. – Уж мне-то поверь. Если бы ты не ленилась…

– Ты еще поговори, как моя мама, – проворчала я.

– Кстати, о твоей маме, – оживилась Айне, припоминая нечто очень забавное. – Видишь ли, ей очень не понравилось заявление смотрителей насчет того, что ты должна объясняться…

Я только хмыкнула.

– Догадываюсь, почему.

– Слушай, кто здесь рассказывает, ты или я? – возмутилась подруга. Я виновато втянула голову в плечи. – Так вот, ей это не понравилось, но она смолчала. Но когда через два дня инквизиторы попытались заставить нас доказать Право…

Мы с Айне переглянулись… и злорадно расхохотались. Представляю, что учинила моя дорогая мамочка. Да еще после такой нервной встряски…

– И кто-нибудь выжил? – с искренним весельем поинтересовалась я.

– Выжил, – успокоила меня пророчица. Несколько секунд она пыталась придать лицу серьезное выражение, но в золотых глазах все равно плясали смешинки. – Вот только в Главном управлении с некоторых пор нет крыши. Совсем.