Текст книги "Зелёный свет"

Глава 6. Город вокзалов

Этот город прозвали Городом вокзалов в честь площади, где в разные стороны страны расходились 4 железные дороги. Урбанисты прозвали это место «Солянка» из-за того, что все 4 здания вокзалов были построены в одно и тоже время, но разными архитекторами. В итоге, не сговариваясь, они создали 4 совершенно разных здания: с красным, зелёным, оранжевым и чёрным фасадами, с часами на треугольнике крыше и с часами на отдельной башне, которые показывали разное время, то торопясь, то опаздывая на несколько минут.

Когда Форд проезжал по площади, Лора так резко прижалась к окну, что Кир снова резко затормозил. Машина сзади сердито засигналила.

– Кир!

– Ты хочешь выйти, пройтись?

Лора оторвалась от окна и спокойно посмотрела на мужчину. Во взгляде её серых глаз появилась какая-то неопределённая пустота – место души, которое так и не удалось ничем заполнить.

– Пожалуй, ты прав.

Она открыла дверь и вышла из машины прямо на проезжую часть.

– Осторожно! – машина, которая стояла позади, внезапно решила пойти на обгон и чуть не сбила девушку. – Что она делает?!

Лора захлопнула дверь и, обойдя форд Кирилла, оказалась на тротуаре своего родного города. Города, который её не отпускал, потому что так и не принял. Они ничего друг о друге не знали и ничего друг к другу не чувствовали.

Возвращаться, как и приезжать в гости, – это всегда приятно. Волнительно, трепетно, тепло и почти необходимо. Знакомые улицы, дома, новые постройки, над которыми хочется по-доброму ворчать в стиле "А в моём детстве здесь был парк с раскидистым деревом, к ветке которого отец привязал тарзанку".

Ничего такого Лора не чувствовала.

Скорее это было похоже на экзамен, когда ты вытягиваешь номер преподавателя, которому до тебя уже не сдали половина твоих однокурсников. Ты идёшь к его столу и уже наперёд знаешь, что не сдашь. Садишься и видишь по его глазам, что ты ему не нравишься.

Лора торопливо шла по улице, стараясь не позволять себе чувства, чтобы город не понял, что она его боится.

Стоило ли приезжать? 8 лет назад мама так спокойно проводила её до вокзала и убежала в Институт, даже не обняв на прощание. Она всегда предпочитала убегать, чем оставаться рядом. Возможно поэтому отъезд Лоры стал для неё облегчением.

Город был олицетворением мамы. Возможно, если бы она открыто любила Лору, Лора бы полюбила и город. Открыто, потому что несмотря на всю скупость чувств, неосознанная вера в материнскую любовь была единственным символом стабильности в мире. Без такой веры во что-либо любому человеку тяжело. А Лора – тоже человек, и она предпочла тихо верить, что мама всегда её любила и будет любить.

Их квартира находилась в серой пятиэтажке, похожей на все остальные, если бы не главный ориентир – большой матовый торговый центр. Его огни каждый вечер светили в окна их маленькой студии, что позволяло экономить свет – по вечерам Лора читала сидя вплотную к окну, и свет от неоновых вывесок делал буквы теорем по геометрии видимыми.

Лора открыла дверь подъезда. Внутри пахло сыростью и затхлостью – это был особый запах серых пятиэтажных домов. В подъездах её дома в Городе у моря были установлены увлажнители воздуха с эфирными маслами, и это было для девушки важным моментом при выборе квартиры, как и количество этажей. "Больше пяти, гораздо больше пяти".

На лестничной площадке Лора остановилась. На ступеньке, застеленной старыми газетами, стояла жестяная банка с окурками, и, кажется, она стояла здесь и 8 лет назад. В этом подъезде маленькая Лариса провела больше всего времени в своём детстве, поэтому эта старая грязная банка вдруг стала причиной для откуда-то взявшихся слёз. Если город не принимал её, то может быть дом готов был принять?

Дверной звонок не работал, и Лора постучала дважды: сначала кротко, затем сильнее. В коридоре по ту сторону двери послышались шаги, кто-то явно посмотрел в глазок, затем отошёл вглубь квартиры, потом вернулся и щёлкнул замком.

На пороге стоял мужчина со свежей щетиной. Его немолодые щёки блестели и пахли только что нанесённым гелем после бритья. Это был приятный запах, который Лора помнила, но не знала.

– Здравствуй, – сказал побритый незнакомец.

Лора кивнула и посмотрела на женщину, которая стояла за его спиной.

Лидия Михайловна поправилась и стала добрее. Это читалось в её фигуре, подсвеченной утренним солнцем, в положении опущенных рук. Под пристальным взглядом дочери она подобралась, но скрыть изменения было сложно, как она ни старалась вспомнить свою прежнюю напряжённую роль.

– Привет, Лариса.

– Привет.

– Ты проходи, – мужчина сделал шаг назад, до этого будто бы закрывая собой что-то очень ценное.

Было очень странно, что он ей не доверял, ведь это была квартира, в которой она росла. Её дом, пропахший незнакомцем.

– Это кто? – наступив на задник ботинка, Лора разулась и осталась стоять на придверном коврике.

Она обращалась только к матери, минуя мужскую фигуру, почти нависшую над ней. Он чувствовал себя защитником, и это изрядно раздражало девушку. Это её дом, она хорошо знает, что нужно делать здесь для своей безопасности.

– Это твой отец, Лариса, – женщина произнесла это просто, почти обиженно, и прошла в комнату.

Лора замерла на пороге и посмотрела вслед матери. Что-то внутри неосознанно не позволяло сказанным словам пробиться к сознанию, но всё тело отозвалось – голова закружилась, а в животе возник холодный страх. Страх перед потерей жизненного равновесия.

Их квартира почти не изменилась. Только угол, где раньше стоял диван Лоры, теперь занимал большой стол с современным компьютером и несколькими ноутбуками. На экране одного из них была открыта знакомая девушке карта с зелёными точками.

– Ты, значит, тоже веришь в эту ерунду?

– Ерунду? – переспросила Лидия.

– Ты же учёный человек, мама, – Лора недовольно развела руками. – Я не ожидала.

– Сложно не верить в правду, Лариса.

Точки на карте презрительно мигали.

– А кто решил, что это правда?

– Я, – мужчина подошёл к ноутбуку и погасил экран. – Если тебе хочется поговорить об этом, говори, но не стоит избегать более важного разговора.

– Что ты здесь делаешь? – процедила Лора в ответ на нравоучительный тон незнакомца.

– Я приехал домой.

– Ха, домой!

Девушка посмотрела в окно на большой торговый центр, в окнах которого она ребёнком высматривала силуэт своей учёной матери. Ну конечно, домой.

Лора любила харизматичных людей, ей нравились люди, которым было свойственно везде быть к месту, которые естественно вписались в любые обстоятельства и события. Этот мужчина был таким, он излучал простоту жизни. Ту простоту, которую отнял у Лоры и её матери своим уходом.

Она никогда не злилась на то, что отец "ушёл". Так всегда отвечала Лидия на вопросы дочери. Она бросала "ушёл" между жареной котлетой и вечерним чаем и спокойно ложилась спать, а Лора размышляла: он ушёл, как их пожилая соседка, или как уходит мама по утрам на работу. Он ушёл, чтобы вернуться, и это стало ясно только теперь.

– Он считает, что это нормально?

Лора выжидающе посмотрела на маму.

– Почему ты говоришь о нём в третьем лице? Он же здесь.

– Ты тоже так говоришь.

Они переглянулись, или впервые по-настоящему посмотрели друг на друга за эти неловкие полчаса, а может и за всю жизнь. В серых, как небо, глазах читалось непонимание. Они обе не привыкли говорить об этом мужчине, как о чём-то реальном. Для них долгие годы он был просто "им" и всегда где-то далеко, то есть не рядом.

Лидия молчала, и лишь в уголках её глаз, где обычно прячутся эмоции, что-то блестело как лицо отца после бритья.

– Так почему ты здесь? – Лора нехотя повернулась к отцу и наклонила голову на бок.

Пора было заводить страницу в блокноте под заметки об этой фигуре, важность которой в её жизни уже давно стала равна нулю. Даже страницу жалко портить.

– Я приехал по поводу Зелёного света.

– Почему именно сюда? – Лидия оценила логику этого вопроса и молча пожала плечами.

– Здесь самое большое количество исчезнувших.

– Как интересно! – воскликнула Лора. – То есть эти бредни – лучший повод, чтобы приехать к своей семье?

Он промолчал и вопросительно взглянул на Лидию, которая сидела на диване. В ответ женщина снова пожала плечами. Она просто позволяла дочери высказать свои претензии, ведь, в конце концов, Лариса имела на это право.

– Не так.

– Не так?

– Лариса, – женщина закрыла лицо ладонями и покачала головой. Когда она убрала руки, её щеки были алыми, а глаза слезились как от яркого солнца. – Это я его пригласила, когда узнала, что он в городе с экспедицией.

Это было похоже на правду и на бред одновременно. Лора непонимающе смотрела на мать в ожидании, когда та презрительно хмыкнет и засмеётся своим диким смехом. Её свободолюбивая, деятельная, учёная мама. Но Лидия не шутила, в её глазах читалось серьёзное намерение.

– Снова быть с ним?!

Лоре очень хотелось задеть её так же, как она задела её. Показать, если не получалось словами, что вся эта ситуация ей невыносима и непонятна. Она сначала закрыла глаза, затем с отвращением оглядела их маленькую квартиру, но всё было не то.

– Это ни в какие рамки не идёт! Это ненормально, мама!

Лидия принимала спокойно и этот тон, и выражение лориных глаз. Её гордая осанка, не испорченная даже работой со шваброй, выдавала прежнюю силу и мощь характера, но всё невозвратимо изменилось. Лора вспомнила их поездку на эскалаторе. "Надеюсь, ты будешь нормальной и не умрёшь с голоду". Да посмотри на себя!

– Норма – это очень сложное понятие, Лариса.

Его звали Алексей, в честь её отчества, вдруг вспомнила Лора. Лариса Алексеевна – дочь двух учёных, выдающаяся девочка, вот кем ей было суждено стать.

– Не тебе об этом судить, – фыркнула девушка.

– Это ненормально, – кивнула Лидия. – Это было ненормальным, а стало нормой жизни. Лю…

Девушка враждебно покосилась на мать.

– Наша любовь прошла испытание временем, – Алексей взял женщину за руку, и Лора ждала. – Мы решили сначала испробовать эту жизнь поодиночке, чтобы потом было чем поделиться.

Прошло меньше минуты, и Лидия с силой сжала мужскую ладонь до побелевших кончиков пальцев. Это было похоже на несмешную пародию на детские мечты.

– Он же ушёл, – произнесла Лора, будто бы пытаясь напомнить это себе.

– Мне очень жаль, Лариса.

"Он всё пропустил!", – хотелось выпалить девушке. "Его не было, когда МНЕ это было нужно!".

– Теперь это стало нужно тебе? – Лора посмотрела на мать. – Он ушёл.

– Да, теперь мне стало это нужно. Зелёный свет…

– Нееет…

– Новость об этом изменила меня.

– Изменила?! – ехидно повторила Лора. – Что именно она в тебе изменила? Ты сошла с ума?

– Возможно. Только люди пропадают, а мы с твоим отцом были семьёй, любили друг друга, и я всё испортила. Я позвонила, чтобы просто извиниться.

– Перед ним, да? Первым делом ты позвонила, чтобы извиниться перед ним? Это ТАК тебя напугал Зелёный свет?!

Лора смотрела на их сомкнутые ладони.

– Да…

– Не передо мной. Не перед…

В их отношениях до этого дня больше никого не было. Их было двое, а иногда они даже были вдвоём. Если и нужно было что-то выяснять, то друг у друга, если и нужно было извиняться, то за слова, которые меняли жизнь после долгого повторения. За слова, которые были просто неправдой, а стали ненормальной, дикой ложью.

– Перед тобой? – в серых глазах матери сверкнул огонёк задетой гордости и тут же исчез. В уголках губ застыла обида или раскаяние, Лора не могла разобрать. – Я и тогда делала и говорила то, что считала нормальным, понимаешь? Я считала, что лучше воспитывать тебя независимой личностью, чем приучать к любви, которую ты, возможно, никогда не найдёшь.

– Значит так? Значит, ты нашла эту незамысловатую любовь, а мне не суждено? Ты так решила, да?

– Лариса, – мужчина выпустил руку матери и подошёл к девушке, – я не знаю, что вам пришлось пройти, пока меня не было, мне стыдно, но…

Стыд. Лариса прекрасно знала это чувство, но сюда оно совершенно не подходило. Мужчина выглядел спокойным, как не должен выглядеть человек, которому стыдно. Он просто не имел на это права. "Он ушёл" было единственным, что она знала об этом незнакомце. А когда и почему ей знать совершенно не хотелось.

Его привёл к ним Зелёный свет? Смешно. Мама перед ним извинилась? Ещё смешнее. Каждый факт, связанный с этим мужчиной, был абсурднее предыдущего. Он начинал говорить, и Лоре хотелось поскорее закрыть уши, чтобы не слышать всю эту ненормальную ерунду.

– Мой институт занимается изучением феномена Зелёного света.

Очередной смехотворный факт. Значит, это её отец занимается распространением всех этих антинаучных бредней.

– Есть один факт, но сначала…

Алексей потёр виски.

– Я хотел кое-что тебе объяснить.

– Не утруждайся.

– Лариса! – мама села на диван и устало облокотилась на подушки.

– Жалеешь, что я приехала, да?! А я ведь и не хотела! – выпалила девушка. – Как чувствовала, что это будет неловко, не-нормаль-но!

– Дай ему сказать, просто послушай.

– Мы с твоей мамой познакомились в Академии, ты ведь знаешь?

Лора ничего об этом не знала.

– Мы оба были теми ботаниками, что допоздна сидят в библиотеке, мы ведь там и познакомились. Мы встречались за книгами, на лекциях, гуляли по территории Академии, потом выехали из общежитий и сняли одну комнату на двоих, и так прошло 3 года.

Лора чувствовала, как её терпение подходит в концу. В голове начало гудеть, и все звуки долетали до неё как сквозь вакуум.

– Мы не хотели ни жениться, ни иметь детей. Мы хотели быть в науке и оставаться в науке до конца, как бы это странно ни звучало. После окончания Академии нас пригласили на работу в разные точки страны. Мы были к этому готовы. В один Институт отправляли научных сотрудников только если они были семейной парой, а мы не хотели жениться, хоть и считали себя парой. Мы разъехались.

– Пожалуй, достаточно, – перебила его Лора.

Она стояла посреди комнаты, которая сейчас казалась ей невероятно огромной от накрывающей паники. Каждая мышца в её теле противилась звукам, которые приходилось слышать. Она хотела бы убежать, прямо сейчас громко хлопнуть дверью, но не двигалась. Алексей был из тех людей, кого слушаешь, даже если ненавидишь. Он знал о Лоре что-то, чего не знала она сама.

– Мне жаль.

– Это отвратительно, – зло произнесла девушка.

– Но я хочу рассказать тебе эту историю, потому что если даже у Зелёного света есть логика, то логика должны быть во всём. Я посвятил всю свою жизнь этим поискам.

Лора молчала, почти ощущая, как внутри рушится всё то, что она вынесла из детства. Это было ощущение, когда ты, прожив определённую часть жизни, вдруг осознаёшь, что в ней было больше лжи, чем самого тебя.

– Через какое-то время я нашёл для Лиды место в своём Институте и позвал её к себе. Мы не могли видеться, потому что работали слишком далеко друг от друга и работали слишком много, поэтому это было единственным выходом. Так мы смогли бы видеться в Институте, как раньше. Но она отказалась.

– Это были амбиции или помешанность, называй как хочешь, – Лидия посмотрела в окно и пожала плечами. – Но я отказалась, а когда появилась ты, я нашла место для твоего отца в своём Институте…

– …и теперь отказался я.

Лора почти ничего не услышала из речи отца, но эти слова прозвучали в её голове как нож, царапающий стекло в тишине зимнего утра. Резко, внятно, отрезвляюще. Даже если бы она искала виноватых, то ответ был бы не так очевиден, но она и не искала.

– То есть ты знал обо мне?

– Знал, да, – Алексей кивнул.

– Ты так просто об этом говоришь, а ты, – Лора взглянула на мать, – ты так просто его за это прощаешь.

Лидия подошла к кухне, встала к ним спиной, оперевшись о столешницу, и опустила голову.

– Если ты считаешь, что это было простое прощение, то ты ошибаешься. Я пыталась простить его всю твою жизнь, но мы, правда, не хотели иметь детей. Мы были людьми профессии, это было нашей главной ценностью.

– Я просто не понимаю! Как во всём этом сценарии всё-таки появилась я?! Я рада, что вы есть друг у друга, что ты, – она ткнула пальцем в ноутбук, – так и занимаешься ложью. Но мне-то что делать?!

–Ты просто появилась, и всё изменилось.

–Ха, отлично! – Лора хлопнула себя по коленям и улыбнулась. Это было больше похоже на оскал хищника, который уже наперёд знает, что погибнет, но не привык сдаваться. – Вот так – просто! Ну простите, что я подпортила вам вашу жизнь! Не буду мешать!

Они даже не пытались её догнать, вернуть, остановить.

"Ей нужно время, чтобы свыкнуться с этим мыслями". "Но я не сказал ей самого главного!". "Она придёт".

Но и люди науки иногда ошибаются. Ей не нужно было время, ей нужно было, чтобы они хотя бы раз извинились за то, что вырастили её "нормальной".

Глава 7. Человек в оранжевом костюме

Форд Кира остановился возле знака «Проезд запрещён». Впереди на огромной территории была организована общественная свалка, по которой сновали огромные оранжевые мусоровозы.

Алиса открыла дверь автомобиля и резко её захлопнула.

– Думаю, не стоит, – сказала она Киру, который заглушил двигатель и собрался выйти из машины.

Парень оглянулся на свою попутчицу.

– Там ужасно пахнет, – Алиса поморщилась.

– Нетрудно догадаться.

Они смотрели на огромные кучи разноцветного мусора, некоторые из которых, казалось, почти касались серого нахмуренного неба.

– Мы ведь приехали по нужному адресу?

– Думаю, да, – неуверенно произнёс Кир.

Мимо их автомобиля проехал мусоровоз, оставляя после себя мусорный след. Кир с отвращением отвернулся от окна, и взглянул на пассажирское сиденье, которое ещё напоминало ему о Лоре. Его рюкзак стоял внизу, и даже близость свалки не могла перебороть этот нежный женский запах, что витал в салоне автомобиля.

Алиса оторвалась от телефона и посмотрела на Кира в зеркало заднего вида.

– Думаю, тебе нужно ей признаться. Кажется, я не первый раз тебе это говорю.

– Я хочу жениться на ней.

Когда Кир тысячу раз произносил эту фразу у себя в голове, невидимые критики, сидящие за кулисами сознания, заливались громким хохотом. Он был творческим человеком и больше всего боялся стать посмешищем со своим взглядом на жизнь: где-то наивным и слишком искренним. Ему казалась невыносимой мысль, что люди станут смеяться над его работами, посоветуют ему что-то изменить под реалии жизни. А он попросту не может быть другим.

Но Алиса не засмеялась. Она была из тех людей, кто становится душой камерной компании, в которой говорят о важном и не шутят о чувствах.

– Это серьёзное решение, Кир. Я тебя понимаю. Но для начала тебе стоит признаться ей в своих чувствах, а потом уже звать замуж.

– А твоя сестра? – вдруг спохватился молодой человек. – Она призналась своему старосте?

Алиса видела, что этот вопрос был решающим.

– Там другая ситуация.

– Значит, призналась, – угрюмо произнёс Кир. – И всё испортила.

Это было похоже на обвинение, будто бы младшая сестра Алисы не оправдала его надежды.

– Не совсем. Просто у неё были другие мотивы, всё по-другому. И вообще, – Алиса положила голову на спинку водительского кресла, – хватит сравнивать себя с другими. В вопросах любви это особенно не важно, это твоя история.

– Моя история, ага, – повторил Кир.

Его автомобиль стоял возле огромной свалки, впитывал эту ужасную вонь, а он размышлял о любви. Как же это на него похоже.

Кирилл с Алисой не были друзьями. Они были против ярлыков, против обозначений, потому что не всем отношениям можно дать название. Когда они познакомились, Алиса проходила студенческую практику в редакции, а Кир был фотографом-фрилансером. Обменялись парой слов, сошлись во мнениях по поводу обложки и разошлись по домам. Друзьями без ярлыков они стали только через год, когда Алиса после окончания Университета устроилась на работу в эту же редакцию. Слов между ними стало больше и искренности – тоже.

Только Алиса и бабушка Кирилла знали, что он влюблён в Лору со школы, и только Кир и сестра Алисы знали, что после исчезновения Фёдора она решила больше никого никогда не любить, чтобы не портить этому человеку жизнь.

Алиса и Кир сошлись в жертвенности своих жизней, и всегда знали, что друг другу сказать.

В окно форда постучались. В пыли, которую поднимали огромные колёса мусоровозов, стоял человек в оранжевой форме.

– Простите? – Кирилл опустил стекло и внимательно посмотрел на мужчину.

– Я Руслан, – на его лице появилась дружелюбная улыбка, но эта информация ни о чём Кириллу не говорила.

– Руслан! Конечно! – Алиса резко открыла дверь машины. – Садитесь!

Пыльный человек опустился рядом с девушкой, постучал ногой об ногу, чтобы стряхнуть грязь с ботинок, и закрыл дверь. В салон машины проник кислый тошнотворный запах, и человек, заметив смущение на лице Кирилла, засуетился.

– Я могу переодеться, да, конечно, – он попытался встать и ударился головой. – Мне бы стоило подумать, я прошу прощения!

Он открыл дверь машины, оставив после себя влажные следы с неприятным запахом.

– Ты его знаешь? Он мусорщик? – Кирилл повернулся к Алисе, стараясь не замечать того, каким грязным стал его любимый форд.

– Это он и вызвал нас на место исчезновения, Кир! – она угрюмо свела брови и кивнула в сторону удаляющегося мужчины. – Верни его, пожалуйста!

– Мужчина! – Кирилл открыл дверь и громко закричал ему вслед. – Руслан!

Человек остановился, и Кир махнул рукой.

– Идём! Поехали!

Руслан быстро развернулся и засеменил к форду, что-то бормоча себе под нос.

– Почему свидетели всегда такие странные, Алис?

Они смотрели на приближающуюся фигуру в оранжевом комбинезоне.

– Они не странные, они необычно добрые и внимательные.

Руслан остановился возле машины и виновато посмотрел на Кирилла.

– У меня и одежды-то сменной нет, – на его лице появилась прежняя добродушная улыбка. – Не знаю, куда и зачем я сейчас бежал. Стыдно как-то стало.

Алиса улыбнулась, уступая ему место на заднем сиденье.

– Поехали.