Текст книги "Тайное сокровище"

Глава 10

Отем направилась прямо к хижине Тирсел.

– Я хотела бы поговорить с тобой, если можно.

Мелодичный голос Тирсел пригласил Отем войти.

– Садись на скамью, – сказала она, когда Отем остановилась у входа. – Держу пари, что разговор пойдет о моем большом глупом брате.

Глаза Тирсел лукаво блеснули. Отем приподняла бровь.

– О котором? О Барри? О Рейне? Или мне следует сказать о «Защитнике»?

– Отем, послушай, тебе не следует позволять обращаться с собой подобным образом.

Тирсел, взяв табурет, села напротив девушки и взяла рубашку, которую штопала до этого.

– Рейн имеет определенную власть над женщинами. Он хорошо чувствует, когда ты готова уступить, и растягивает свою удачу.

– На этот раз ему не повезло, – Отем выпрямила спину.

– Он всегда был таким, – заметила Тирсел, втыкая иголку в ткань.

– Который? Барри или Рейн?

– По сути, – Тирсел рассмеялась, – я не знаю, кем он окажется в следующий миг, что скажет и как поступит.

Позже, когда Отем разыскала чудный уединенный водопад, о котором рассказала Тирсел, вымылась сама и выстирала одежду, у нее не осталось никаких дел. Девушка немного поела за компанию с Тирсел, но в этот вечер тушеное мясо показалось каким-то безвкусным.

Опустив голову, Отем шла, не зная куда, и в результате налетела на того человека, кого не хотела видеть сейчас и с кем не хотела разговаривать. Но все же… он был именно тем человеком, с которым ей нужно было поговорить.

Он придержал ее за плечи.

– Ты чем-то огорчена? – в его глазах, как обычно, мелькали загадочные зеленые огоньки. – Следует смотреть, куда идешь, а то врежешься в какого-нибудь распутного парня, вышедшего на вечернюю охоту.

Рейн стоял перед девушкой.

– Подойдешь и ты, – сказала Отем.

– Все так серьезно? – Рейн скрестил руки на груди. – Итак? – настойчиво спросил он.

– Утром мне хотелось бы продолжить свою миссию.

– Ты хочешь сказать, что уходишь отсюда?

– Совершенно верно.

– Я должен переговорить с Барри.

Рейн сделал шаг в сторону, но на этот раз девушка решила не дать ему возможности ускользнуть. Она преградила дорогу и отвела с лица Рейна волосы. Он схватил ее за руки.

– Чем, по-твоему, ты занимаешься, госпожа? Почему ты так смотришь на меня?

– Я просто хочу кое-что увидеть. Хм… Да. Твое лицо действительно кажется знакомым, – невинно ответила Отем.

– Еще бы! За последние несколько недель ты часто встречалась со мной.

Назад, назад в прошлое… Перед внутренним взором девушки замелькали воспоминания… Боковым зрением она видит, ощущает всеми порами кожи, как где-то, оставаясь вне пределов досягаемости, движется что-то мрачное и зловещее, вот оно промелькнуло и исчезло…

Расширившимися глазами Отем смотрела на Рейна и где-то в глубине памяти видела, чувствовала и переживала те же самые ощущения, что и сейчас.

Он… Рейн был там!

– В чем дело? – лицо Рейна напряглось, губы крепко сжались. – Отем, что ты видишь?

Он встряхнул девушку за плечи. Необъяснимая тревога не оставляла ее, пока Отем всматривалась в лицо Рейна.

– Ты…

– Госпожа Отем, – его глаза потемнели, в них появились недобрые огоньки, – что с тобой? Что?

– Ты… – Отем отпрянула и разразилась потоком слов. – Почему ты скрываешь черты своего лица от меня? Что ты прячешь? Ты был там! Скажи, ты имеешь отношение к убийству моих родителей?

Рейн холодно взглянул на нее.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Нет, имеешь! Кто-то отдал тебе драгоценный камень после смерти родителей? Наша фамильная вещь у тебя? Я видела сон… Я все вижу и понимаю теперь!

Рейн схватился за рукоять меча, висевшего на бедре.

– Черт побери, женщина! Ты что, обезумела и лишилась памяти?

– Нет, – Отем резко отстранилась от него. – Наоборот! Ко мне только что вернулась часть воспоминаний.

«'Боже, помоги мне!» – подумал Рейн, наблюдая, как Отем подходит к своей лошади.

Девушка поправила поводья и направилась к лесному лагерю.

Прячась за деревьями и зарослями кустов, Тайриан следил за Рейном и Отем, пытаясь услышать, о чем они говорят. Под ногой хрустнула ветка, и он заскрежетал зубами от досады. Если он хочет узнать, что они собираются делать, следует быть осторожнее. Тайриан вздрагивал каждый раз, когда Отем повышала голос, стараясь говорить громче и решительнее.

«Какая женщина!» – подумал Тайриан, гадая, обладает ли Винтер Мюа красотой и вспыльчивостью сестры или все наоборот? В этом Тайриан пытался разобраться по дороге к хижинам. Он решил несколько дней следовать за Рейном и Отем и собрать кое-какую информацию, необходимую для осуществления планов, что зародились у него в голове.

Черная шапочка с перьями и плащ Тайриана слились с темнотой леса, не оставляя ни единого намека на его присутствие.

Рейн догнал Отем на Карт-Роуд. Она подозревала, что он последует за ней, и, когда почувствовала, что он приближается, подстегнула Гоуст. А повернув голову в его сторону, увидела, что Рейн скачет к ней во весь опор на огромном боевом коне – рыжем с черным хвостом и гривой.

– Ты едешь не в том направлении, – крикнул Рейн. – Ты движешься на восток, а нужно – на запад!

Отем тряхнула огненно-рыжими волосами.

– Я туда и поеду, когда доберусь до развилки. Вряд ли можно проехать там, где только птица пролетит.

– Почему же?

– Там болото.

– Нет, это поросшая вереском пустошь без всяких болот.

Отем свернула с Карт-Роуд и направилась на запад.

– Спасибо, – бросила она через плечо. – Не знаю, чтобы я делала без твоих советов, – саркастически добавила девушка и махнула рукой. – Можешь уезжать!

Но Рейн и не подумал этого делать и пристроился рядом с Отем.

– Ты прогоняешь меня? – он рассмеялся. – Я думал, ты обыкновенная девушка, а не самодовольная принцесса.

– Я вовсе не самодовольна, – сказала Отем и вздернула подбородок еще выше.

– Одной путешествовать опасно, как ты знаешь.

– Я не верю в дьяволов и чертей, которые обитают на болотах и в лесах.

– Я говорю не об этом, – заметил Рейн. – Меня тоже не волнуют черти и демоны. Но встречаются люди из плоти и крови, клинки которых остры; разбойники с большой дороги и прочие ночные грабители; они ждут счастливого случая, когда появится одинокий путник. И горе ему или ей, если их ожидания не оправдаются.

– Ха! И все же в темноте или при свете мы идем своими тайными путями. И бесцельное шатание в лесах Ноттингема среди ноттов и енотов не притупило остроты моих ощущений. У меня все в порядке, сэр Гардиан.

Онемев на мгновение, Рейн обдумал услышанное, затем сказал:

– А ты осторожна и подозрительна, мне нравятся эти качества как в мужчинах, так и в женщинах. И все-таки женщине опасно путешествовать без сопровождения.

– Повтори-ка еще раз.

– Опасно… – он вздохнул и крепко сжал губы.

– Ты довольно часто бросал меня одну, так часто я вполне осознаю опасность… Барри.

Рейн заговорил так, будто не слышал ни слова.

– А ты знаешь, что Уитби за много миль?

– За много миль от чего? Он напряженно улыбнулся.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, Отем. Ты направляешься в Кирклейский скит. Именно о нем сообщил тебе тот рыцарь на дороге. Или ты считаешь, что он просто хотел отмахнуться от тебя и твоих вопросов?

– Наверное, он пытался угодить мне, – ответила Отем, глядя в другую сторону.

– Наверное, – передразнил Рейн голосом, похожим на брюзжание старой карги. – Ты девица, попавшая в беду, и тебе нужна моя помощь. И не говори мне, что это не так!

– Я не нуждаюсь в помощи.

Он раздраженно вздохнул. А Отем, внезапно остановив Гоуст, резко повернулась к нему.

– Подожди-ка… Откуда ты знаешь, что я отправляюсь в Уитби? Я ничего тебе не говорила, – ее глаза сузились. – Очередные штучки, милорд Гардиан? Кто ты – барон или герцог?

– Очень странный вопрос!

– Я хочу знать! Кто ты? Говори, сэр Гардиан. Почему ты преследуешь меня? И почему у тебя мой фамильный камень? Я видела во сне, что ты держал его в руках. Почему ты не отдашь его мне?

– Это мой камень, – глаза Рейна сверкнули мрачно. – Твой любимый дядя украл его из наших фамильных драгоценностей, драгоценностей Гардианов много лет назад. Не говоря уже о драгоценном камне Жеро…

О том, что все было именно так, Рейну сообщила герцогиня Ровена.

– Ага, вот, значит, откуда ты взял фамилию деревенского идиота – Барри Жеро! Умно, ничего не скажешь.

Рейн улыбнулся, продемонстрировав прекрасные белые зубы:

– Мы оба умны, не так ли?

– Нет.

Он ухмыльнулся.

Какое-то время девушка молчала, потом заговорила вновь:

– Ты говоришь, что это твоя фамильная драгоценность. Как ты можешь…

Рейн перебил ее вопросом:

– Куда ты сейчас направляешься?

– В аббатство Уитби. Я поговорила в лесу с одним из енотов, и он сказал, что сначала надо попробовать разузнать все в аббатстве, – уголки ее губ дрогнули. – Конечно, ты уже выяснил все сам, прежде чем пустился вслед за мной. Какой же ты подлый воришка!

– Я твой защитник.

Отем быстро взглянула на него.

– Защитник? Ха-ха-ха! Ты крадешь мою фамильную драгоценность; заявляешь, что это твоя собственность, что мой дядя украл ее у твоей семьи; а теперь ты хочешь защищать меня, – Отем презрительно фыркнула. – Я считаю несколько иначе: ты задумал присвоить себе мое сокровище, изнасиловать меня, потом жениться и запереть в круглой башне на всю оставшуюся жизнь.

Рейн ухмыльнулся девушке в лицо:

– Мне нравится идея насчет изнасилования.

– Можешь забыть о ней, сэр Гардиан.

– Сэр… – Рейн потер подбородок.

– Ну так как, – Отем бросила пытливый взгляд, – ты рыцарь или нет? Ты участвовал в походах короля Генриха? Ты сражался в битве при Азенкуре? Может, ты только придворный рыцарь или просто откровенный трус?

Рейн испустил протяжный стон.

– Аты – самая вспыльчивая и сварливая женщина, которая рождается раз в столетие, госпожа Отем. Держу пари, ты смогла бы. устроить более грандиозную ссору, чем…

На этот раз она не дала ему закончить:

– …Чем устроил ты в гостинице, Барри.

– Прекрати меня называть так. Сейчас я Рейн, и ты прекрасно знаешь это. Или тебе нравится дразнить меня знанием моих секретов? Ты и понятия не имеешь об их количестве, женщина!

Внезапно лицо его омрачилось – Рейн подумал о том, что был готов убить Отем. Воспоминания о том дне, который чуть было не стал роковым, вызывали боль. Но роковым тот день оказался для герцогини Ровены.

Отем испытующе смотрела на спутника.

– Так как насчет камня?

– Ты настойчива. Когда, по-твоему, я отдам его тебе? – прошептал Рейн, и голос его, казалось, проник в самую душу Отем.

Она удивленно взглянула на него, гадая, почему он заговорил так тихо и таинственно.

– Что-то подсказывает мне, что это произойдет скоро, – ответила девушка.

– Женская интуиция, – торжественно произнес Рейн, подавляя улыбку, – с этим мужчина спорить не в силах!

– Так что с камнем?

– Черт побери, женщина! Я отдам его тебе тогда, когда сочту нужным!

Отем холодно заметила:

– Без меня тебе не будет пользы от драгоценности. Ты будешь стремиться жениться на мне и украсть наши земли.

– Наши? – он досадливо отмахнулся, когда Отем решительно кивнула. – Вздор! Какие земли?

– Земли, принадлежавшие Винтер и мне. Я уверена, что у нас есть замок и владения!

Девушка не собиралась рассказывать этому человеку, что у нее есть еще две сестры. И кто знает? Возможно, она никогда не встретится с ними.

Великолепный пейзаж окружал их на протяжении всего пути: живописные вересковые пустоши сменялись зелеными холмами, по которым бродили пасущиеся овцы, иногда встречались одинокие каменные дома. Рейн и Отем тащились рядом, слишком голодные и усталые, чтобы повышать голос в споре.

– Почему ты не подумал о том, чтобы взять немного провизии? – раздраженно спросила девушка, она спешилась, желая дать отдых ноющим мышцам.

Рейн тоже соскочил с Вермильона и прислонился к большому камню.

– Я решил, что ты наверняка сделаешь это сама. Женщины думают о подобных вещах, мужчины не всегда. Еда – последнее, что приходит на ум.

– Тебе на ум.

– Ага.

Только сейчас Отем заметила в нем какое-то непонятное высокомерие. Упираясь руками в бока, она встала прямо перед ним.

– И как, по-твоему, я должна была запрятать вкусный суп, что готовила твоя сестра? Суп! Они что, никогда не едят ничего, кроме супа и заплесневелого хлеба?

– Мясо. Ты могла бы взять с собой немного мяса. Его легко завернуть в кусок материи и положить в багаж, что ты везешь. А, посмотри-ка! Вон там ручей – по крайней мере, мы можем напиться.

– Ты мужчина. Иди и поймай что-нибудь на обед. Иди, – приказала Отем.

– Ты снова отдаешь мне приказы, женщина? – Рейн выплюнул листочек, который жевал. – Я пойду охотиться, если ты приготовишь принесенную добычу, – оглянувшись через плечо, он добавил, – разожги костер среди камней, – и зашагал прочь.

Поскольку никакого ответа не последовало, Рейн обернулся, чтобы проверить, выполняются ли указания, и увидел, что Отем разговаривает с каким-то странником.

Человек усиленно жестикулировал, когда Рейн подошел поближе.

– Осенью вереск цветет фиолетовыми и красновато-серыми цветочками, – путник снова зашагал по дороге, он казался уставшим и жалким. Подняв костлявый палец, он помахал им в воздухе. – Если налетит сильная нежданная гроза, идите на свет гостиницы и поднимите тост за мое здоровье.

– Кто это был? – спросил Рейн, останавливаясь рядом с Отем, наблюдавшей, как человек в лохмотьях шел к развилке дорог.

Девушка пожала плечами:

– Понятия не имею. Ты знаешь его?

На лице Рейна отразилось удивление, и он сердито проворчал:

– Если бы я знал его, зачем бы стал спрашивать у тебя?

Отем вскочила на лошадь.

– Я еду в гостиницу, о которой он говорил. Возможно, я найду там комнату на ночь.

Открыв рот, Рейн смотрел ей вслед. Опять она исчезала – это говорило не в его пользу ни как сопровождающего, ни как рыцаря. Рейн подозвал Вермильона и вскочил в седло.

– Я поеду с тобой. У меня еще есть пара монет, – сказал он, нагнав девушку.

– Замечательно, – бросила Отем, направляя Гоуст через пастбище к грунтовой дороге. – Почему ты не сказал раньше, что здесь есть гостиница? Я умираю от голода!

– Я тоже, – сказал Рейн, не отрывая взгляда от округлых форм спутницы.

Рейн и Отем ждали, пока принесут еду. Заказ состоял из ветчины в сладком соусе с отварными овощами, поджаристого черного хлеба и сливового пудинга.

Устроившись в гостиничном зале для еды, Отем возобновила прерванный разговор.

– Почему ты выдавал себя за деревенского идиота? И почему ты напал на меня, когда я хотела сходить к ручью?

Она откинулась на спинку стула, ожидая ответа.

Прожевав кусок хлеба, щедро смазанного маслом, Рейн глубоко вздохнул, вытер рот и заговорил:

– Причина, по которой я переодевался, довольна проста: я не хотел, чтобы ты узнала меня. Ты подумала бы, что я один из людей Дрого, и не позволила бы мне отправиться с тобой на поиски сестры, – он не сводил взгляда с губ цвета дикой розы. – Я хотел пойти с тобой, потому что получил поручение защищать тебя. Ричард действительно желал тебе только добра, поэтому поспешно назначил меня на эту должность.

Он не сказал о том, что Элизабет тоже просила его защищать девушку. Отем не верила ему. Рейн продолжал:

– Это случилось как раз перед тем, как его убили.

– А другой поступок? – Отем выпрямилась, чтобы взглянуть ему прямо в лицо, и искала в глазах Рейна признаки обмана.

– Это объяснить немного сложнее… Я набросился на тебя, причем, заметь, очень осторожно, чтобы увести тебя от места нашего ночлега. Я заставил тебя искать безопасность в более людном месте, потому что, видишь ли…

– Почему же?

– Потому что в ту ночь вокруг нашего лагеря рыскали негодяи.

Отем изумленно заморгала.

Принесли еду, и девушка обратила внимание на то, как Рейн реагировал на соблазнительные формы служанки, расставлявшей на столе блюда. Отем нахмурилась:

– А почему они рыскали, и кто бы это мог быть?

Она откусила аппетитной розовой ветчины и в восторге закатила глаза.

– Дрого и его люди. Я хотел, чтобы ты быстро ушла оттуда, – он тоже начал с кусочка ветчины, мгновенно растаявшего во рту. – Очень хорошо, – он положил в рот еще один кусок. – Просто великолепно!

Отем перестала жевать. Она снова пристально рассматривала крепкие мускулы Рейна и его красивое мужественное лицо.

Рейн почувствовал этот взгляд.

– В чем дело? – его глаза угрожающе сверкнули. – Почему ты смотришь на меня, будто…

Он посмотрел на свою руку, которую так внимательно изучала девушка, любуясь, как он подносил еду ко рту.

– Увидела что-то, что тебе нравится? – его взгляд стал мягче и теплее.

Рейн протянул руку к графину с вином.

– Что беспокоит тебя сейчас?

Красота этого мужчины и сила, исходящая от него, завораживали Отем, но она заставила себя отвлечься от созерцания прекрасного спутника.

– Мне хотелось бы увидеть камень, Рейн. Как можно скорее.

– Кажется, я уже говорил, что это невозможно. Я не ношу его при себе, – при этих словах он улыбнулся, а в глазах появилось странное отсутствующее выражение.

Слизывая приставшие к губам остатки ветчины, Отем не обратила внимания на его рассеянный вид и продолжала:

– Понятно. И когда же я увижу его? Оторвавшись от видений, проносившихся перед мысленным взором, Рейн ответил:

– Сначала мы должны найти твою сестру, а потом я отведу тебя туда, где спрятан камень. Но не забывай: эта драгоценность не твоя – она принадлежит мне.

– Я тебе не верю. Ты украл этот камень, а я хочу получить его назад.

Рейн ухмыльнулся:

– Тебе придется бороться за него со мной.

Отем посмотрела на свою чашу с сидром, потом взглянула прямо ему в глаза и утвердительно кивнула.

– Ну, что ж, я сделаю это.

Клочья тумана висели в воздухе и сплетались среди деревьев, словно спутавшиеся волосы какого-то сказочного существа. Пока Рейн занимался чем-то у себя в комнате, Отем решила подождать его на улице.

Отем спустилась вниз, прошла через притихший бар и вышла в полутьму раннего утра. Остальные постояльцы гостиницы еще спали, но ей показалось, что какие-то подозрительные люди прячутся в тени.

Отем уже сидела в седле, когда появился Рейн и быстрым шагом направился к ней. Девушка голодным взглядом окинула прекрасное упругое тело своего сопровождающего. Рейн был мужчиной с головы до пят, и у нее возникла мысль: сможет ли хоть одна женщина полностью удовлетворить столь мужественное создание.

– Рейн, – сказала Отем, как только он подошел, – ты говорил, что за тобой охотятся какие-то люди, точнее, коварные негодяи. Я думаю, тебе следует вернуться к своему маскараду.

Он с улыбкой посмотрел на нее, приподняв темные брови:

– Я больше нравлюсь тебе в том обличье, а?

– Как Барри? – Отем с милой улыбкой пожала плечами. – Наверное. Можно сказать, что с Барри забавно и весело. Он добродушный и кроткий. И у меня появилась особая привязанность, – она захихикала, – к его ногам. У тебя остались те обмотки?

Рейн уже рылся в своих вещах. Когда он повернулся, показывая длинные полосы ткани, Отем прошипела:

– Обманщик!

– Обманщик, говоришь? – Рейн заговорщицки подмигнул ей.

– Совершенно точно у Барри болели ноги, и у него был близнец.

– У меня тоже есть, мы с Тирсел – близнецы. Неужели ты не заметила?

Отем снова рассмеялась:

– Едва ли! Она намного привлекательнее, чем ты, и у нее нет всех этих могучих мускулов.

В глазах Рейна заплясали огоньки.

– Они тебе нравятся, не так ли?

Он напряг бицепс, и глаза девушки вспыхнули в ответ.

– Ну, хватит этих глупостей, – нарочито сердито сказала она. – Иди переодевайся в маскарадный костюм и возвращайся побыстрее. Я подожду тебя здесь.

Когда Рейн вернулся от речушки, протекавшей позади гостиницы, он весь был покрыт грязью, а волосы прилипали к голове в нелепой прическе, столь знакомой Отем. Не забыл он и о «боли в суставах», и ноги его превратились в шишковатые уродливые столбы – даже более безобразные, чем раньше.

Рейн снова стал Барри.

Глава 11

Уитби окружали унылые пустоши, поросшие вереском, с одинокими фермами и деревушки, с домами серого камня, ютившиеся среди пасторально-зеленых долин.

На левом валу Уитби с мыса, выходящего в Северное море, возвышался гранитный фасад Стренгшалчского аббатства; здесь же находились остатки разрушившейся части монастыря.

Прогулка по территории старого аббатства, где ветер гудел среди развалин, постепенно разрушая древние строения, мрачная грустная красота этого места навевали мысли о бренности этого мира.

Крошечная женщина в черном неподвижно стояла на высокой скале, глядя на бескрайние морские просторы. На той же вершине находилось кладбище с накренившимися от постоянных ветров, заросшими мхом надгробными памятниками; далее располагалась деревня с прекрасным видом на залив и гавань.

Девушка повернулась и медленно пошла вниз, спрятав руки в глубоких складках широких рукавов. Не отрывая глаз от земли, она проходила между камнями и выступающими надгробными плитами, по краям которых буйно, разрослась трава.

Когда же девушка посмотрела вперед, она увидела преподобную аббатису Аманду Миранд, идущую навстречу. Лицо пожилой женщины раскраснелось – она спешила изо всех сил, а путь от действующего монастыря до лежавшего в руинах был труден: приходилось преодолевать подъемы и спуски, огибать скалы и болотистые места.

– Вот ты где, – тяжело дыша, произнесла настоятельница, ее полное лицо стало почти багровым. Остановившись рядом с девушкой, Аманда отдышалась и заговорила:

– Кто-то снова приходил за тобой, Гвендолен. Полагаю, этот мужчина с золотистыми волосами и глазами – один из твоих врагов.

Гвендолен молчала, и мать-настоятельница продолжила:

– Я говорю так, потому что он не сказал мне, зачем хочет видеть тебя. Он вел себя очень скрытно, следовательно, ему нельзя доверять. Мы снова должны прятать тебя.

Испещренная морщинами рука аббатисы ласково легла на плечи девушки. Гвендолен подняла ясные голубые глаза к небу – в них светилась тоска. Подняв изящную ручку к белому покрывалу, она поправила выбившуюся прядь волос, напоминавших снег, сверкающий на солнце.

– Тебе следует быть осторожной, – предупредила настоятельница. – Прошу тебя, не печалься так, мы должны спрятать тебя – это единственный выход. В противном случае они придут и заберут тебя, а может быть, и убьют. Этот золотоволосый мужчина кажется опасным. Помнишь того сладкоречивого добряка, что приходил раньше? Мы обнаружили, что негодяи, пославшие его, прятались среди деревьев.

Этот человек пришел один, его никто не поджидает, но все равно его появление внушает мне опасения. Ты понимаешь? – молодая женщина кивнула, а Аманда закончила: – Тогда пойдем – чем быстрее, тем лучше и безопаснее.

Послушница в черном молча последовала за аббатисой, которая после короткого отдыха шла быстрым решительным шагом. Через некоторое время они добрались до невзрачной хижины на краю деревни. Гвендолен с настоятельницей вошли, и дверь закрылась, как только они исчезли в комнате. Вскоре аббатиса вышла, закутавшись в белое покрывало. Она была одна.

И никто в деревне и за ее пределами не заметил, что настоятельница прячет увесистый кошелек под объемным одеянием, а также того, что лицо, скрытое покрывалом и апостольником, выглядело на много лет моложе.

Этого не заметил никто, кроме золотистых глаз монаха в коричневой рясе.

На дороге Гвендолен встретила неприметную повозку, оглянулась, забралась в нее, поспешно прикрыв мелькнувшую стройную лодыжку, и скользнула под парусиновое покрывало.

Гвендолен снова тайно перевозили, на этот раз в скит Кирклей. Девушка беззвучно плакала.

Еще не совсем проснувшись, девушка увидела любопытный солнечный луч, проникший в повозку, его впустил возница. Повозка остановилась среди зеленой долины. После нескольких часов езды и Гвен, и возница устали, и им необходима была передышка, чтобы поесть и размять ноги.

Девушка отдыхала возле реки, когда заметила стоявшего поблизости мужчину. Он наклонился, поправляя что-то блестящее, прикрепленное к щиколотке, затем, ощутив тревогу, повернулся к девушке лицом, но увидел лишь белое покрывало, взметнувшееся за удалявшейся фигуркой.

Гвендолен бежала к повозке. Возница быстро оглянулся и задернул полог, как только она скользнула внутрь. Он никого не увидел, но понял, что Гвендолен чем-то напугана.

Преследователь двигался за повозкой, держась вне поля зрения. Путники остановились отдохнуть, чтобы поесть хлеба с сыром и выпить разбавленного вина.

Продолжая наблюдать за девушкой и возницей, Тайриан – это был именно он – спрятал в кустах лошадь, тоже достал хлеб с сыром и приступил к трапезе.

Кто она? Послушница или монахиня? Тайриан не мог сказать с уверенностью, постриглась она или нет. Ее апостольник был похож на легкую дымку, окутывающую ангельское лицо и хрупкие плечи. Она ни словом не перемолвилась с возницей, что наводило на мысль о данном обете молчания. Тайриан потер подбородок в раздумье.

– Гм… Очень интересно. Кажется, они спасаются бегством от кого-то.

Гвендолен заметила одинокого путника и перевела взгляд на возницу Торолфа, ожидая, пока тот тоже увидит незнакомца, но он был слишком занят едой.

А высокий монах в коричневой рясе скинул капюшон, и девушка обмерла. Она терла глаза, отказываясь верить в увиденное. Но стройный монах не исчез, как мираж. Решительные черты лица, золотистые волнистые волосы… Ему больше подошли бы рыцарские доспехи, а не монашеская ряса. Как мог столь прекрасный мужчина стать затворником?

Гвендолен чувствовала, что этот человек опасен. Зачем он преследует ее? Может быть, это один из людей Дрого или Дюка Стефана? Скорее всего так. Иначе зачем понадобилось ему рядиться в чужую одежду? Его внешность совершенно не соответствовала облику обычного монаха-отшельника.

Гвендолен потянула возницу за рукав, показывая глазами на странного монаха. Торолф сразу же все понял.

– Не волнуйся, Гвен.

Сейчас он уже хорошо изучил поведение девушки: ему достаточно часто приходилось прятать ее в повозке и пересекать вересковые пустоши и леса-, направляясь к очередному безопасному убежищу.

Девушка судорожно цеплялась за рукав возницы, в глазах ее плескался страх. Тем временем светловолосый монах двинулся в их сторону.

Голубые глаза Гвендолен округлились – она умоляла Торолфа о защите. Он посмотрел на хрупкую блондинку, и в груди шевельнулась жалость. Она ничего не знала об этом мире и все еще оставалась ребенком. В ней не было гнева, она была лишь замкнутой и робкой. В течение последних шести-семи лет ей давали приют монастыри аббатства. Послушница вела уединенный образ жизни, знала только монахинь, верила, что в темноте скрываются плохие люди, готовые схватить ее и увезти из убежища. Дни ее заполняли прогулки по лабиринтам длинных коридоров и прохладных залов монастырей. Аббатство было тихим, как могила. За длинными столами что-то писали люди в рясах, и кроме шелеста сутан, скрипа гусиных перьев и шепота молившихся, никакие другие звуки не нарушали покой.

Он приближался.

Гвендолен еще сильнее вцепилась в руку возницы. Высокий светловолосый монах уже стоял перед ними, и его необычные золотистые глаза не отрывались от девушки. Она тут же опустила ресницы.

– Вам не нужен сопровождающий? – спросил незнакомец у Торолфа.

– Мы прекрасно обходимся сами, добрый монах.

Торолф почувствовал, что пальцы Гвендолен разжались, как только золотистые глаза скользнули по ее руке и заметили взволнованное состояние девушки.

– Тогда можно спросить, почему монахиня едет в глубине повозки, будто прячется от кого-то?

Он взглянул в прекрасные глаза Гвендолен и не смог продолжать. Тайриан почувствовал, что растворяется в их чистой прозрачной голубизне.

Торолф взял руку Гвендолен в свою, пожал и случайно опустил на рукав монаха. Девушка отскочила назад, будто ее укусила бешеная собака. Тайриан услышал, что она пискнула, словно котенок. Нахмурившись, он отвел возницу в сторону. Торолф не спускал глаз с хрупкой женской фигурки.

– Я знаю тебя, – сказал Тайриан.

– Неужели? – Торолф казался обеспокоенным. «У каждого человека есть своя тайна», – подумал Тайриан.

– Ты не тот ли человек, который… – взгляд монаха скользнул по лошадям, впряженным в повозку, – недавно ездил в Лондон?

Торолф посмотрел на своих больших сильных лошадей. Неужели монах знает, как он приобрел одну из них?

Торолф проворчал:

– Что ты пытаешься выяснить, добрый монах? Ты знаешь о моих лошадях, то есть об одной. Откуда?

– Ну, друг мой, упряжь на ней новая, недавно купленная в Лондоне, так что, полагаю, лошадь – тоже недавно сделанная покупка? – Тайриан сверлил взглядом возницу. – Нет? Лошадь приобретена не совсем законным путем? Аи, аи, аи!

Тайриан потирал подбородок, обдумывая положение.

– Какие неприятности у маленькой монахини? – неожиданно спросил он.

– Неприятности? – пробурчал Торолф. – Кто упоминал о неприятностях, добрый монах?

– Да вы оба. Это написано на твоем лице и на личике красивой монахини.

– Она не монахиня. Гвендолен еще не приняла постриг. Она послушница.

– Гвендолен, да?

– Что ты хочешь, монах? – прорычал Торолф, готовый защищать Гвендолен ценой собственной жизни.

– Почему она не говорит?

– У нее нет голоса.

Тайриан посмотрел на девушку – она была испугана, как маленькая мышка. Но он знал, что на самом деле она робка и безжизненна: он увидел скрытый огонь в глазах небесной голубизны. В ней очень много жизни, хотя сама она еще не осознавала это.

– Кем ты можешь быть? – спросил Торолф. – Ты не похож ни на одного из монахов, которых мне приходилось встречать. Ты… работаешь на кого-то?

– Я не работаю ни на кого, э… кроме Бога, конечно.

– Конечно, – повторил Торолф. – Не могу понять почему, но ты вызываешь во мне чувство доверия и привязанности, добрый монах. Поедешь с нами?

– В качестве сопровождающего? – подмигнув, уточнил Тайриан.

– Почему бы и нет?

За поясом Торолф носил длинный нож, и он знал, как им пользоваться.

Той ночью было полнолуние. Гвендолен дрожала под одеялами, глубже зарываясь в солому в повозке. Нельзя сказать, что она испытывала неудобства – она привыкла к жесткой постели. Единственное, к чему она не смогла приспособиться, – ночная прохлада. Девушка гадала, согреется ли ее тело когда-нибудь. Имеет ли этот постоянный ночной озноб какое-то отношение к ее прошлому? Гвендолен ничего не помнила; порой ей казалось, что она никогда не была ребенком, а жизнь началась с подросткового возраста. Настоятельница Аманда говорила, что девушка захлопнула дверь в свое прошлое. Может, Гвендолен никогда не узнает, есть ли у нее родители, братья, сестры, дяди, тети. И перестанет ли она когда-нибудь мучиться от ночных кошмаров?

Гвендолен слышала, как Торолф и странный монах разговаривали у костра, даже не разговаривали, а шептались в ночи. Девушка решила, что они беседуют о ней, и с тревогой думала о причине подобного интереса. Кто тот человек? Что ему нужно? Почему он едет с ними? Она не могла задать эти вопросы вслух; правда, благодаря обучению настоятельницы Аманды можно было написать кое-какие предложения, но Торолф не умел читать.