Текст книги "Волшебная мясорубка"

Наконец класс Тариэла вывели из подземных лабиринтов лагеря, посадили в автобус и повезли пыльными дорогами приисков к знаменитому озеру. Все с замиранием сердца ждали этого момента. За окнами автобуса шли нескончаемые прямоугольные колонны заключенных. В каждой колонне было человек по сто, они двигались, маршируя и распевая бравурные марши.

За заключенными наблюдала вооруженная охрана, сопровождающая колонны на мотоциклах или следящая за ними с пулеметных вышек.

Когда ученики прибыли на место, они вышли, построились возле автобуса, получили инструкции, как следует себя вести на месте казни, и змейкой потянулись на платформу по металлической лестнице. Наверху они обнаружили, что никакой преграды между ними и смертником не будет. Они стояли очень близко, всего в пяти-шести метрах от дверей лифта, из которого должен был появиться обреченный враг.

Мальчишки, предвосхищая зрелище, перешептывались и посмеивались. Девочки же считали свое присутствие здесь не развлечением, а долгом перед отечеством, поэтому были серьезны и соблюдали благоговейную тишину. Неожиданно быстро на площадке появился красивый улыбчивый офицер.

– Приветствую вас, коллеги! – мило сказал он школьникам еще издалека.

– Здравия желаем, господин майор! – неорганизованно ответил класс.

– Итак, вы готовы? – игриво спросил он.

– Так точно, господин майор! – ответили ребята.

– Не будем медлить, – сказал он и нажал на кнопку лифта.

Ждать не пришлось, двери разъехались почти сразу. Из них вышел щуплый босой человек в ярко-оранжевой робе, обильно обшитой бирками с личным номером. За его спиной, выставив грудь вперед, стояли два каджа из охраны лагеря.

– Ну что ж, не будем церемониться, – сказал майор и жестом пригласил заключенного. – Вперед! Без резких движений.

Светловолосый, коротко остриженный и небритый человек с морщинистым лицом щурился на солнце, отчего казалось, что он улыбается. Скованной походкой он медленно двинулся к мостику. На ногах у него были широкие матерчатые браслеты со свинцовыми слитками внутри, а руки связаны за спиной. Человек очень долго, но равномерно двигался по стреле, семеня от тяжести ножных браслетов. В начале желтой стрелы были перила из тонких прутьев, которые заканчивались за три-четыре метра до конца. Казалось, заключенному не было дела до происходящего кругом. Наконец, человек дошел до края и остановился.

Майор достал из кобуры пистолет и снял его с предохранителя. Потом немного помедлил, разглядывая оружие, и обратился к школьникам:

– Итак, коллеги, есть желающие исполнить свой долг перед отчизной? – ехидно улыбаясь, спросил он.

– Разрешите, господин майор! – наперебой закричали мальчики.

– Ну-у, – разочарованно протянул он. – Где же ваша галантность, джентльмены? Нужно уступать дамам. Девушки, прошу.

Девочки смущенно заулыбались и начали, переглядываясь, подталкивать друг друга. Они почему-то не хотели выполнять долг перед отчизной, хотя в большинстве хорошо стреляли и часто обыгрывали мальчиков на школьных соревнованиях по стрельбе.

– Вон та симпатичная девушка с подобранными волосами.

Девочка, прижав руку к груди, вопросительно посмотрела на майора.

– Да-да, вы, – подтвердил офицер.

Девочка улыбнулась, подняла подбородок и вышла вперед.

– Ну, иди сюда, – сказал майор ласковым тоном.

Он вложил в руку девушки пистолет и, стоя сзади, помог прицелиться.

– Так, – сказал он. – Дай-ка ему под коленочку.

Раздался выстрел. Пуля попала в цель, ноги заключенного подкосились. Он вскрикнул, в падении ударился о стрелу, и, вертясь, полетел вниз. Всплеск – из середины обширного озера взметнулись и опали белые брызги, и по поверхности побежали круги. Через мгновение на том месте, куда упал человек, были только пузыри и легкие волны.

Ребята захлопали в ладоши. Девочка отдала пистолет и, прикрыв ротик рукой, побежала к своим. Подруги приняли ее ласками и веселыми похвалами. Расстроенные мальчишки отдали честь и попросили разрешения спускаться.

Вдохновленные зрелищем на озере, парни устроили импровизированные соревнования по стрельбе в школьном тире. Они где-то откопали оранжевый кусок ткани, нацепили его на картонный стенд в форме человеческого силуэта, на котором нарисовали кружки-мишени. Расстояние для стрельбы они сознательно увеличили вдвое по сравнению с тем что было на вышке.

После трех часов пальбы и стояния в очереди, Тариэл утомился и пошел гулять. Он снова остановился у кондитерской, где впервые встретил Нестан. Пошел пахнущий порошком дождь, и юноша вошел внутрь. Пирожных здесь было великое разнообразие. Обычно он только любовался на них с улицы, а сейчас подумал о том, чтобы купить парочку для себя и Нестан. Вынул из кармана мелочь и принялся наскребать нужную сумму.

После отключения дождя Тариэл пошел бродить по тому маршруту, по которому некогда увязался за девчонками. Наконец, добравшись до нужного выхода наружу, стал выбираться наверх. Воздушными мостиками и лесенками он вышел к той высотной станции или управлению с обширной прогулочной терассой, где его чуть не арестовали. Все здесь было так же, как тогда: прохаживались и сидели на скамейках люди и каджи, бегали ребятишки, а за перилами смотровой площадки открывался действительно поразительный вид. Как обычно, дул порывистый высотный ветер.

Далеко-далеко за горизонт уходили величественные заводские конструкции, цеха, зенитные вышки, дымящие клубами полосатые трубы, высотные площадки с флагами, плавильные домны, сверкающие на солнце шары нефтяных резервуаров. Над всем этим висели заградительные аэростаты, растягивающие прозрачные рваные сети. А выше всего висел серый, чуть заметный во мгле огурец-дирижабль с сияющим диском искусственного солнца юдолян. Светило уже поплыло на закат, и юноша понял, что может идти к любимой.

Он, как обычно, встретил ее возле фабрики, и они, беседуя, пошли по шумному городскому ярусу.

– Может быть, пойдем в кино? – предложил Тариэл. – Там еще крутят короткометражку «Враг над пропастью».

– О нет! Я видела его восемь раз. Один раз с папой, один раз с классом, один – с цехом, один – с моей балетной труппой и четыре раза на вечеринках. Меня уже тошнит от этого дэвианина, висящего на шнурке.

– Зато развязка там что надо.

– Ага, – припомнила Нестан. – Это когда он проклинает Великого Змея, и его разрывает пополам.

– Класс, – просмаковал Тариэл.

Некоторое время они шли молча, их обгоняли пешеходы, поблизости, позвякивая на своих канатах, проносились ярко-желтые трамваи.

– А давай лучше, если сегодня будут бомбить, – весело предложила Нестан, – я приглашу тебя в гости, а если не будут – то ты меня?

– И что, мы будем целый день ждать бомбежки?

– Почему, только пока ты меня провожаешь.

– Но ведь это всего один час. Вероятность того, что нас не будут бомбить, гораздо выше.

– Ты так не хочешь пригласить меня к себе? – понарошку обиделась Нестан.

– Да нет, почему, – пожал плечами Тариэл. – Просто пойдем ко мне, и все.

– Уговорил.

Они сели в трамвай и заскользили по канату к общежитию Тариэла.

Здание находилось в нижних ярусах города, что было более безопасно, но не модно. Войдя внутрь, они пошли по бесконечному коридору.

– А где здесь туалет? – спросила Нестан.

– Через каждые двадцать комнат, слева – для девочек. Ты иди, а я пока открою. Я оставлю дверь нараспашку.

Они разошлись. Тариэл проник в свое жалкое тесное жилище. Здесь был обычный бардак, вещи валялись на полу, обнаженный манекен женщины в согнутом положении лежал на столе.

– О, нет! – всполошился юноша и захлопнул дверь.

Он принялся запихивать подаренную друзьями подругу в шкаф, но дверцы его отворялись, и она выпадала вновь. Наконец, он припер шкаф стулом и запинал остальной хлам под кровать. Отскочил к дверям. Нет – вид никуда не годился. Он вырубил свет, включил настольную лампу и накинул на нее майку – вышел розовый полумрак. Отлично! Тариэл выглянул за дверь и увидел, что любимая безмятежно прогуливается по коридору.

– Нестан, я здесь! – окликнул он ее.

– А я все думаю, подряд ломиться или наугад…

Тариэл благородным жестом пропустил даму вперед.

– О, как романтично! – сказала девушка, входя и осматривая жилище.

– Чувствуйте себя, как дома, – вежливо предложил Тариэл.

– Ага, – сказала девочка, взяла прислоненный к шкафу стул и придвинула его к столу. Дверцы шкафа отворились, и оттуда выпал грудастый манекен с завязанными галстуком глазами.

– Кто это? – Нестан раскрыла рот, держа стул в руках.

Тариэл взмок и удивленно, нет, испуганно, смотрел то на одну, то на другую гостью.

– Э-э, не знаю, – сказал он самое первое, что пришло в голову. – Точнее она, то есть он, не мой.

– А чей?

– Школьный.

– Школьный?

– Да, школьный, школьный стенд для стрельбы в тире.

– Вас учат стрелять по женщинам?

– Да ладно тебе, они же неживые, – выпутывался юноша. – И, в конце концов, это же война, а не детский сад.

– А почему у нее завязаны глаза?

– Ну… Чтобы не страшно было…

– Ей?

– Ну да, ей, – замялся парень. – И нам.

– Ну, ладно, убирай ее. В любом случае, одна из нас здесь лишняя.

– Вообще-то я серьезно. Одно дело стрелять по картонкам, совсем другое – по выпуклым формам.

– Да, формы что надо, – подтвердила Нестан.

Делая вид, что не понял ее сарказма, юноша покивал, пожал плечами и стал запихивать манекен обратно.

– У меня тут кое-что есть, – сказала Нестан.

– Что?

– Я купила пирожные к чаю.

– Отлично! – суетясь, сказал Тариэл. – Я сейчас получу кипяток. Ой! Слушай, а я тоже купил к чаю пирожные!

– Вот здорово! – воскликнула Нестан. – Ты угостишь меня своим любимым, а я тебя – своим.

– Ага, – сказал юноша и скрылся в буфетном закутке.

Оттуда он вынес две облупленные эмалированные кружки, из которых вился пар. Следом он притащил тарелочки, ложки и банку с чаем из сухпайка.

– Трофейная, – похвастался он.

– А не отравленная? – Нестан подозрительно, как мину, подняла квадратную жестянку. – А то дэвиане – народец хитрый, да и юмор у них жестковатый.

– Не знаю, не знаю… Но я уже пил, – бросая заварку щепотками, пожал плечами юноша. – А насчет юмора, так тут мы их точно перещеголяли. Вот был у меня один случай на передовой. Пошли мы с товарищами на разведку. Ползем, значит, через нейтральную линию, ракеты сверкают, пули над нами свистят. Ну, я и думаю: а что если мы сами этих гадов в атаку поднимем? Вышли на их позиции, разделились, расползлись на расстояние между отделениями и дали из ракетниц красный свет, по которому дэвиане в атаку ходят. Эти придурки повыскакивали, наши их из пулеметов косят, а их командиры уже назад в свистки дуют. Так вот: десять метров ложной атаки, человек тридцать на земле. Это называется диверсионная провокация.

– А тебе не жалко убивать людей? – спросила Нестан.

– Каких людей? – удивился Тариэл. – Это не люди. Это враги.

– Но они тоже ходят, испытывают боль. Их матери плачут.

– Странные вы, девчонки, народ, – поморщился Тариэл. – Вот сегодня тоже одна у нас в классе, чуть со страху не померла, пока в озеро предателя отправляла.

– Как это?

– А вас что, еще не водили в лагерь к озеру?

– Каджей это не касается, – сказала Нестан с достоинством.

– Почему?

– Каджей не бросают в озеро, их изгоняют за пределы родины, – сказала она. – Ты что, не знаешь?

– Я не только знаю, но и сам за оградой встречался с твоими друзьями, – похвастал Тариэл.

– Они не мои друзья, они предатели родины и осквернители Великого дара Змея, – серьезно сказала Нестан.

Они на время замолчали. Именно в этот момент юношу впервые задела мысль о будущей судьбе возлюбленной, ведь ее готовили в каджи.

– А ты что, действительно собираешься стать каджем?

– Ну конечно, ведь это такая честь, – машинально ответила Нестан, смотря в сторону. Похоже, слова Тариэла о встрече с изгоями ее задели.

– Но… Но ты… Ты такая красивая, – робко начал он. – А каджи, они…

– Что?

– Ну, они другие, – мягко вывернулся юноша.

– Да, они другие. Они лучше. Мы этого не понимаем. Мы печемся о своей плоти. А они забывают обо всем ради пользы отечества. Мой отец днем и ночью думает только о великой победе. Бывает, я застаю его ночью за работой с бумагами. А однажды… – в изменившемся голосе Нестан зазвучало тщеславие, – Наверное, я не должна об этом никому рассказывать. Но тебе, тебе мне хочется рассказать. Однажды ночью у нас дома зазвонил телефон. Никто не подходил, папа крепко спал, и я сняла трубку. И… – Нестан сладостно улыбнулась и молитвенно сложила руки, смотря в потолок. – И со мной заговорил такой приятный-приятный голос: чистый, певучий, даже с каким-то стихотворным ритмом. Он сказал: «Я искренне извиняюс-с за столь поздний звонок, но дело государственной важности. Могу ли я попросить вас-с, пригласить досточтимого начальника Хсема?». Я, дура, говорю: «Конечно-конечно, минуточку, а кто его спрашивает?» А в ответ: «Дэв».

Тариэл, несмотря на свою природную невозмутимость, выпучил глаза и сглотнул.

– Змей? – не веря своим ушам, выдохнул он.

– Да, – сверкая глазами и ослепительно улыбаясь, подтвердила Нестан.

– И что? И что дальше?

– Ну, я побежала на второй этаж в папину спальную, набросилась на него, начала трясти и орать: «Папа, проснись! Проснись!» Папа подскочил и побежал вниз. А я побрела следом, чтобы посмотреть, как мой папа разговаривает с Великим драконом. Но папа решил, что нас снова бомбят, и скрылся в убежище под домом. Я смотрю в панике, трубка лежит, и там ЖДУТ! Я бегом за папой, хватаю его за края ночнушки и волоку наверх, говорю: «Папа, ты с ума сошел, там же наш Великий Змей ждет, в телефоне!» Отец, наконец, сообразил, перепрыгнул через меня и рысью к трубке… Да-а, потом меня в наказание за суматоху неделю гулять не пускали.

– Надо же, – заключил юноша. – Ты, наверное, единственная из всех с самой школьной скамьи начала общаться со змеем…

– Нет! Не со школьной, я тогда еще в садик ходила, мне было лет шесть.

– Ну, это уже совсем невероятно. Не всякий кадж может этим похвастаться.

– Это точно, – согласилась Нестан и они надолго замолчали, уплетая пирожные.

– Тариэл, – интимно начала она, – а ты разговаривал с каджами? Ну, там, снаружи.

– Конечно, даже давал им пинка, – снова преувеличил он свои подвиги.

Глаза ее помрачнели и наполнились смущением.

– Какие они?

– Тупые и голодные. Ходят голые, в противогазах, и жрут всякую падаль.

– Бедняжки, – сказала она, сдвинув брови. – Если б ты только знал, как мне их жаль.

– Врагов нельзя жалеть, – бойко сказал Тариэл и произнес очередную фразу командира Цевелика: – Если враг не сдается, его уничтожают.

– Каджей не уничтожают. Убивать каджа – это все равно что покушаться на самого дракона.

– Знаешь, – сказал он проникновенно, – мне кажется, лучше попасть в озеро, чем жить такой жизнью, как они снаружи.

Нестан прикрыла ладонью ротик:

– Ах, неужели там так ужасно?

– Хуже некуда, – чувствуя, что задевает девушку, смаковал Тариэл.

– А может быть, они еще могли бы исправиться? – наивно спросила Нестан.

– Сомневаюсь, – сказал он. – Эти твари даже хоронить разучились. Сдохнет один из них в пустыне и так и валяется, пока не высохнет и не превратится в рваную кожурку.

– Какой кошмар, – сказала Нестан. – Когда же это, наконец, прекратится?

– Когда мы разобьем врага, – уверенным тоном ответил Тариэл.

Они вновь примолкли.

– Может, еще чаю? – спросил хозяин.

– Да нет, я, наверно, уже пойду. Поздно.

– Не уходи! Пожалуйста, – взмолился Тариэл.

– Но мне пора.

– Я… Я хочу тебе кое-что сказать, – его голос задрожал.

– Говори.

– Я… Я тебя люблю.

– Я знаю, – улыбнулась она.

Парень смутился еще сильнее.

– Просто я хотел тебе сказать… Что в тот день когда твое, твое лицо, – он замялся, – твое лицо пойдет чешуйками. В тот день я не вернусь из боя.

Она нахмурилась.

– Значит, ты меня не любишь.

– Нет, наоборот. Это не значит, что я перестану тебя любить. Я буду любить тебя вечно, какой бы ты ни была. Но как только я не смогу видеть тебя такой, как ты сейчас, я не смогу жить. Наверное, я слишком слаб. Или… Или… Несу всякую ерунду.

– Да, не будем об этом, – предложила она деловым тоном. – И мне уже пора.

– Погоди! – одернул он. – Я хочу у тебя кое-что спросить.

– Ну давай, давай! – уже раздражаясь, потребовала Нестан.

– А ты, ты меня любишь?

Она подбоченилась и завела глаза к потолку, как бы соображая.

– А ты не понял?

– Нет.

– Думаю… Думаю… Правда, я еще до конца не решила. Но думаю, что да.

– Да?!

– Правда, до конца я еще не решила.

– Ну, а можно мне тебя… – замялся он. – Ну… Ты…

– Ну вот когда решу, тогда и поговорим, – жестоко отрезала Нестан.

– Ну, ладно, – похолодевшим голосом сказал Тариэл. – Знаешь, у меня много уроков. Можно, я не пойду тебя провожать?

– Да без проблем! – махнула она рукой. – Спокойной ночи. Только ты, смотри, не скучай тут с этой, – кивнула она на шкаф.

Эпизод IV
Овечка стрекоза

На третий день, уже ближе к вечеру, слуги снарядили повозку, и волшебник с мальчиком поехали к Мимненосу. По пути Франк почему-то разволновался и начал расспрашивать Сергиуса о драконе, добр ли он и не мог ли рассердиться за то, что Франк свалился на него. Но волшебник, хитро щурясь, говорил, что не знает, но сейчас это можно будет проверить.

Весь вечер они углублялись в горы, и запряженная лошадка волшебника иной раз с трудом преодолевала крутые подъемы. Когда уже смеркалось, они поехали по лесистому ущелью под прямыми стволами вековых сосен и вскоре уперлись в светлую скалу. В ней виднелся длинный разлом, внизу которого был ход в пещеру, занавешенный шерстяной попоной.

– Вот здесь, Франк, ты впервые появился на свет Боденвельта, – объявил волшебник, остановив лошадь. – Пойдем, старуха наверняка уже здесь.

Вблизи вход оказался гораздо больше, а шерстяная ткань, прикрывавшая его, – грубой и толстой, словно сотканной из соломы. Волшебник приподнял ее край и пропустил Франка внутрь. В пещере было темно и пахло, как в зоопарке, только с примесью каких-то травяных отваров и сырого сена. Было очень величественно и тихо. Сергиус и Франк прошли вглубь и свернули налево. Пещера превратилась в глубокую расщелину. Глаза Франка еще не совсем привыкли к темноте, и он не мог видеть всех деталей помещения. Впереди была гора, и они направились прямо к ней. Приблизившись, Франк заметил, что гора дышит.

– Мимненосо, – негромко позвал волшебник.

– Тш-ш-ш! – зашипела выскочившая перед ними Каздоя. – Тихо-тихо. Мимненосик спит.

– Ах, какая жалость, – шепотом сказал волшебник. – Неужели он не познакомится с Франком?

Теперь Франк видел, что перед ними лежит свернувшийся клубком дракон. Он был шершавый, как динозавр, со змеиным узором коричневых или даже красноватых тонов. Позади дракона подсвечивал тусклый огонь. Когда они обошли спящего кругом, перед ними оказалась стена с очагом. Над тлеющими углями висел котел, из которого валил пар. В стороне, вдоль всей стены, тянулась широкая дощатая полка, заставленная склянками, колбами и пузырьками. На ней стояли банки – пустые и закупоренные, – с какими-то странными маринадами.

– Наш дракон давно заболел, – со вздохом, вполголоса сказал Франку волшебник. – И это последний дракон в наших краях. А может, и не только в наших. Мимненос – добрейший из когда-либо существовавших на земле рептилий. Ему мы обязаны миром и процветанием нашей страны. В былые времена, когда даже я был еще молод, Мимненосо был весел и полон сил. Он водил дружбу с людьми и лесными зверями и учил всех обитать в мире и взаимопомощи. Он творил много добрых чудес, тушил лесные пожары, исцелял безнадежно больных своим целительным ядом. Но те времена канули в небытие. Мы заботимся о нем вот уже сотни лет. Теперь он почти не общается с внешним миром. Только один раз в год, накануне Дня дракона, Мимненос приглашает гномов, чтобы передать им наколдованные детям подарки. Всякие там хлопушки, шутихи, куклы, воздушные змеи. Сам понимаешь.

Рассказывая все это, Сергиус шел вдоль полки, брал в руки и рассматривал зелья в колбах и ретортах.

– Эй! Эй! – позвала их шепотом подлетевшая ведьма. – Мимненосо проснулся.

Волшебник взял Франка за руку и подвел его к горе. Как уже было сказано, дракон лежал, свернувшись клубочком, и голова его была спрятана где-то внутри.

Франку было немного страшно, когда они стали перед зубчатым хвостом, за которым торчали два перепончатых, как у гигантской летучей мыши, уха. Дракон тяжело вздохнул.

– Мимненосо, – сюсюкаясь, как с маленьким, заговорил волшебник. – К тебе пришел гость. Тот мальчик, что упал на тебя сверху.

«Может быть, лучше было не напоминать ему?» – подумал Франк, у которого уже тряслись коленки. Вдруг уши рептилии начали медленно подниматься, а вслед за ними выплыли два выпученных змеиных глаза. Они немного светились.

– Вот, посмотри, какой милый, – сказал волшебник, ставя перед собой мальчика. – Его зовут Франк.

Дракон быстро моргнул, отчего Франк вздрогнул. Змей вытащил свою голову целиком и устроил ее на хвост, после чего выдохнул с тарахтящим хрипом:

– Здравствуй, маленький Франк. – Голос дракона был добрым и басовитым.

– Здравствуйте, – поздоровался мальчик в ответ.

– Я, как видишь, немножко приболел, – как-то виновато посетовал Мимненос. – Мне и самому жаль, что я не смогу с тобой поиграть. Раньше я много играл с детьми, бегал по травке, катал их, по пятеро сразу, на шее и летал с ними среди гор. Но это было очень давно. Теперь мне осталось совершить только один настоящий, но поистине далекий полет, настоящее воздушное путешествие в страну древних драконов. Там меня уже давно дожидаются мудрецы, с которыми мне так хочется потолковать. Там еще есть книги, которые я не прочел. Здесь таких книг давно уже не осталось.

Франк посмотрел на волшебника и увидел, что тот плачет.

– Ведьма, – позвал дракон. – Подай мне очки, я хочу его разглядеть.

Ведьма взвалила на плечо две круглые линзы в деревянной оправе без дужек и поднесла к дракону. Тот взял их когтистой лапой, установил на носу, вытянулся и поморгал.

– Хо-хо-хо, – засмеялся он, – надо же, какой ты забавный. Много лет уже я не видел детей. Как жаль, как жаль, что я не могу тебя покатать. – Дракон хрипло вздохнул и положил голову обратно на хвост.

– Нам пора, Франк, – сказал волшебник, – не будем его утомлять. Спи Мимненосо, спи.

Волшебник взял Франка под руку.

– Нет, подожди, – сказал Мимненос, – дай я покатаю его по пещере.

– Нет-нет! Мименосо, это ни к чему! – запротестовали волшебник и ведьма.

Но дракон уже поднимался. Он встал на лапы, сделал шаг и опустил шею низко к земле – прямо к ногам Франка.

– Садись, мальчик, не бойся, – ласково пригласил дракон. – Ну?

Франк посмотрел на волшебника, тот пожал плечами. Мальчик дотронулся до лоснящейся чешуи ладонями, перекинул ногу и оседлал дракона. Тот медленно поднялся, отчего Франк оказался на трех-четырехметровой высоте, и дракон двинулся по пещере. Он отошел от места, на котором лежал, и медленно побрел кругами внутри зала.

Было похоже, что Франк – маленький мальчик, которого катают на лошади в парке. Дракон ступал мягко и медленно покачивался вверх и вниз. Франк чувствовал себя дико неловко за то, что заставляет трудится больного. Но он не решался попросить остановится, чтобы Мимненос не подумал, что ему не нравится.

Дракон катал его кругами молча и довольно долго, может быть, минут десять. Наконец, он, покачиваясь, направился назад к застывшим волшебнику и ведьме.

– Ну, вот я тебя и покатал, – сказал Мимненос, – а теперь слезай.

Франк сполз с шеи и, как вкопанный, встал на землю, глядя, как дракон укладывается. Вдруг сзади подкралась Каздоя, взяла Франка за плечи и шепнула на ухо:

– Что должен сказать воспитанный мальчик?

– Спасибо вам, – робея, сказал Франк, – э-э, спасибо большое, что вы меня покатали.

– Не за что, маленький Франк, – сказал спрятавшийся за собственным хвостом дракон. – Вот если бы мы трижды облетели с тобой вокруг этой горы, было бы за что, а так… Не за что.

Волшебник молча взял Франка за руку и повел его прочь из пещеры.

Всю дорогу назад они ехали молча, и единственное, что сказал волшебник, были слова о том, чтобы Франк никогда не забывал этот день. Потому что вряд ли ему придется еще увидеть дракона, и уж тем более покататься на нем.

Глубокой ночью они выехали на дорогу, которая шла высоко по склону горы. Их повозка, постукивая и поскрипывая, прокатилась мимо деревенского кладбища. Оно было полно каменных крестов, покосившихся обелисков и розовых кустов. Еще один поворот – и повозка двинулась к мерцающим огням Кругозёра.

Ночь была прекрасной и душноватой. Сквозь грохот и скрежет колес было слышно, как трещат сверчки. Вокруг болтающегося над головой светильника, установленного на повозке, порхали мотыльки и мошки. Городок открылся перед ними, как ласточкино гнездо, прилепившееся на склоне горы, над озером, в котором отражались его огоньки. На крышах домов уже наверняка бродили кошки, ставшие теперь черными. Темно-синие кручи четко выделялись на светлом ночном горизонте. Встречный ветерок навевал нежность и грусть. Франку хотелось спать, его убаюкивала езда, и он пару раз чуть не завалился на правящего лошадью волшебника.

Наконец дорога вывела их в долину между бугром и озерной низиной. Франк понял, что выше над ними трактир, и где-то здесь они с Вильке бросили велик. «Наверное, в трактире еще веселятся», – сквозь дремоту, подумал Франк. Повозка свернула налево и, подскакивая на колдобинах, помчалась с горы в Кругозёр. Франк сразу проснулся и сел прямо. Мимо побежали домики и сады, пахнущие розами и диким жасмином. Вот здесь играли тогда ребятишки. Слышно было, как слева у дома шумит водяная мельница. Еще минута – и повозка с грохотом переползла через горбатый мостик, слева теперь была черная водная гладь, в которой трепещущей дорожкой отражалась луна. Повозка повернула направо и поехала в гору от озера, вверх по селению. Небольшой пустырь, последний поворот, и лошадь остановилась у виллы Вильке.

– Ну, что ж, спокойной ночи, оседлавший дракона, – сказал волшебник.

– Спокойной ночи, владыка Сергиус, – сонно сказал Франк.

Волшебник притянул его к себе и поцеловал в макушку. Франк слез с сиденья и помахал рукой. Повозка, поскрипывая, укатила в сторону темного леса.

«Наверное, к утру только доберется», – подумал Франк, входя в калитку.

Вильке, похрапывая, дрых на своей кровати, в камине тлели угли. На столе под полотенцем Франк обнаружил кувшин с молоком и сдобные булки. Перекусил и пошел к Вильке.

– Эй! Дружок, ты куда, – сонно пробормотал тот. – У тебя своя кровать есть.

– Ах да, точно, – опомнился Франк. – Ведь гномы должны были все закончить.

Он поднялся наверх. На чердаке пахло свежеструганной мебелью. «Интересно было бы глянуть на мою комнатенку», – подумал Франк. Но он не знал, где здесь включатель, поэтому отставил любопытство до утра, наощупь добрался до постели и тут же уснул, не раздевшись.

Первая утренняя мысль Франка была о том, что он проснулся в каюте какого-то корабля. Кругом были темные лакированные балки, дощатые стены и вкусно пахнущий олифой пол. Над головой под слуховым окном был прикреплен корабельный штурвал. Кругом болтались канаты, на стенах висели якорь и спасательные круги. Деревянные лестницы и канатные сети вели на узкие мостики под самую крышу. По углам были расставлены сундуки и бочонки. У стены расположились книжный шкаф, аквариум с рыбками и письменный стол. Посредине – бильярд. А к одной из балок была подвешена клетка с экзотическим попугаем.

Франк, изумленный видом своего жилища, подошел к птице. Та с опаской посмотрела на него и похлопала глазами.

– Привет, – сказал Франк, обнимая клетку руками. – Как тебя звать?

– Только не Попка! – испуганно взмолился попугай. – Только не Попка!

– Ну что ты, – улыбнулся Франк. – Зачем же обязательно Попка? Зачем я так глупо стану называть такого респектабельного господина?

– Меня зовут Дора! Тетя Дора!

– Ой, простите, – засмеялся Франк. – Я и не подумал, что вы можете быть девочкой. Ну, я хотел сказать, женщиной.

Птица явно оскорбилась, вздернула мощный клюв и повернулась к Франку хвостом.

– Ой, да ладно вам, – усмехнулся Франк. – Тетя так тетя.

И он продолжил разглядывать комнату. Помещение было большим и уже достаточно захламленным. Гномы потрудились на славу. Франк заметил, что кроме той двери, через которую он вошел, тут есть еще одна – узкая с матовым стеклом. Он открыл ее и оказался на небольшом балкончике прямо над входом в виллу. Глаза мальчика ослепил яркий дневной свет, а под его ногами утопал в цветущих садах Кругозёр. Отсюда было неплохо видно и само озеро, в котором плавали парусные рыбацкие лодки. «Какое же оно все-таки большое, – подумал Франк. – Целое море». Он расстегнул болтавшийся на поясе футляр и достал подаренную волшебником трубу. Здорово было смотреть через нее и на город, и на его жителей, и на озеро, и на горы. Он увидел, как по одному из склонов перегоняют стадо коров. Коровы были тучные, довольные и чистые. Наверное, их только что искупали в реке.

Когда Франк спустился вниз, он обнаружил, что Вильке еще храпит. Он разбудил друга, и так начался их новый день. За завтраком Франк взахлеб рассказывал, как гостил у Сергиуса и как ездил с ним в пещеру дракона. А Вильке объявил, что сегодня день банный и начал топить свою парилку.

– Я из тебя хвастовство-то сегодня же выбью, – грозился он, заваривая березовый веник.

Вдруг появилась Марлена с целой корзинкой гостинцев от госпожи Изольды. Так что Франку и Вильке пришлось позавтракать еще раз. Тут же они объявили, что после бани устроят игру в пиратов и отправили Марлену звать гномов.

Дикие вопли разносились по всей долине, когда Вильке стал охаживать веником Франка. Сразу после бани они в одних трусах, смеясь, вскочили на велик и помчались купаться в озере. А когда вернулись домой, по всей вилле, а особенно по чердаку, носились и летали на канатах маленькие бородатые пираты – одноглазые, однорукие, одноногие, с саблями и пистолетами. Они палили из хлопушек и бочками поглощали ром. В плену у них оказалась Марлена – в роли дочери английского дипломата, само собой, красавицы. Но два немецких исследователя, случайно проезжавших мимо в одних трусах на велосипеде, проникли на корабль с целью освободить красавицу и самим получить за нее британский выкуп.

Кровавая бойня продолжалась весь день и закончилась победой пиратов. Вильке и Франк оказались связанными и брошенными в погреб вместе с красавицей. Но их спас внезапно появившийся шотландский Лорд, старый приятель отца девушки. Пес освободил пленников и помог им выбраться из погребка. В это время пираты уже так напились, что и не заметили их исчезновения.

Короче, поиграли на славу.

Так шли дни – шумные и необычные или тихие и задушевные. Вечера Вильке и Франк проводили у камина на медвежьей шкуре, вдвоем, а иногда с гостями. Например, с Марленой и Лордом или с кем-то из гномов – больше всего они подружились с весельчаками Оэном и Коэном. Часто мальчики сами отправлялись в гости, проводили вечера в «Друзьях дракона» или играли по всей гостинице в прятки. Но их за это ругали, поэтому в основном играли все-таки дома. Из-за этих игр наверху, у Франка, всегда стоял страшный бардак. А вот внизу, у Вильке, напротив, царил безупречный порядок, потому что там принимали друзей, обедали и так далее. Поэтому гостей приходилось делить на две категории: тех, кого можно пускать наверх, и тех, кого категорически нельзя. Например, Каздою, гномов, Марлену и Лорда – можно, а господина Генриха, госпожу Изольду и Сергиуса – нельзя.