Текст книги "Между жизнью и жизнью"

Глава 4. Тяжело оборачиваться, когда в спину смотрят друзья…

Гарри всю дорогу до поезда рассказывал Сэму «за жизнь», о том, как им мало платят, и приходится зарабатывать «левыми» способами, о том, что начальник депо хочет сжить самого Гарри и его коллег со свету, потому что видит в них конкурентов, мол, руководство давно собирается снять его с должности и посадить на это место кого-то из начальников поездов, кто уже достаточно покатался, а Гарри как раз был в их числе. Но Сэму было всё равно до этих проблем Гарри и отрасли, которой он никогда не касался. В силу своей воспитанности он, конечно, одобрительно и понимающе кивал головой, но мысли его занимались совершенно другим. Вот и головной вагон, в котором, по-видимому, располагается персонал.

Пока шли до поезда, Сэм оглядывался назад в надежде увидеть сквозь ворота и забор Майкла, но забор и ворота, как назло, были глухими и он так и не увидел его.

В вагоне для персонала оказалось вполне уютно. Несколько отдельных купе с мягкими спальными местами, пара обеденных столиков, телевизор, большой холодильник, два туалета, душевая, кухня. Здесь вполне можно было бы жить. Многие люди в Северной Америке всю жизнь живут в вагончиках с условиями куда менее привлекательными! Всё это немного взбодрило Сэма, и он сел в общем помещении за столик у окна. Он смотрел в окно, но не видел ничего, кроме ангаров для поездов и снующих туда-сюда железнодорожников. Гарри, вальяжно подошёл к Сэму и сказал:

– Скоро тронемся, сейчас ребята займут свои места, и покатимся потихоньку на запад. Вон моё купе, там две полки, я редко здесь бываю, поэтому надоедать тебе не буду, – Гарри головой кивнул в направлении своего купе.

– Спасибо, Гарри… – устало поблагодарил Сэм.

Он прошёл в купе и точно так же сел у окна. В вагон забежал кто-то из сотрудников, видимо, проводник, и принялся рыться в буфете. Сэм сначала не обращал внимания, но когда послышался звон падающей посуды, он не выдержал и вышел в общее помещение вагона. Этим сотрудником оказалась девушка-проводник, очень приятной внешности, чего Сэм, конечно, не смог не заметить. Она что-то искала в шкафу, стоя на табурете и шёпотом бормотала что-то, скорее всего ругательное. Сэм растерялся на какие-то секунды, но затем воспитанность и инстинкты джентльмена в нём возобладали и он, кашлянув, сказал:

– Простите, Вам помочь?

Девушка замерла, затем резко обернулась, чуть не рухнув с табурета.

– Здравствуйте… А Вы кто?..

– Простите, я не представился. Я Сэмуэль, ээ… друг Гарри.

– Начальника? Понятно! Вы поедите с нами до самого Ванкувера? Я надеюсь, Вы не настолько сошли с ума?!

Девушка улыбалась и выглядела очень наивной.

– Может быть, Вас это удивит, но я сошёл с ума именно настолько.

– Ой, простите…

Она засмущалась и, кажется, забыла уже о цели своего визита.

– Да! Совсем забыла! Я Диана! Я проводник пятого вагона.

– Очень приятно, Диана.

Сэм улыбнулся и на мгновение забыл обо всех проблемах, свалившихся на него.

– А! Вот он!

Диана резко наклонилась под стол и подняла с пола какой-то предмет, похожий на тот жезл, которым проводники сигнализирую машинисту о готовности. Как раз в этот момент поезд слегка дёрнуло, по всей видимости, машинист включил двигатели или что-то в этом роде, и она спешно выскочила из вагона, в самый последний момент, бросив Сэму, необычайно светлую ангельскую улыбку. Совершенно точно эта улыбка не могла оставить его равнодушным. И не оставила… Проводив ангела Диану глазами, он прошёл в своё купе и сел у окна. Поезд уже тронулся и, не спеша, катился к выезду из депо в сторону железнодорожного вокзала. Оглядываясь по сторонам, Сэм заметил, что поезд двигается как раз мимо автомобильного въезда на территорию депо и той проходной, через которую он попал сюда. Не ожидая, конечно, увидеть Майкла, но в глубине души, надеясь на это, Сэм поднялся и всмотрелся в темноту. Майкл стоял, опёршись на машину, и курил. О чём он думал, одному Богу было известно в тот момент. Сэм вскинул руку, чтобы помахать Майклу, но поняв, что тот всё равно не увидит, медленно опустил её, но успел заметить, как блеснули большие глаза его лучшего друга.

«Эх, жаль, он не видит меня…» – с досадой подумал Сэм.

Он не знал, что Майкл в этот момент подумал то же самое. Настоящая дружба… Священные узы мужского братства…

Семья Бонетти жила в пригороде Бостона в собственном доме, недалеко от лодочной станции, в которой Сэм имел небольшой домик с лодкой. Жили они достаточно скромно, но имели всё, что было необходимо молодой семье. Они были достаточно неприхотливыми людьми и не предъявляли к жизни особых требований. Майкл был хозяйственным, семейным человеком, который прекрасно знал, чего хочет от жизни. Он любил музыку и театр, но в целом окружающие находили его приземлённым человеком. Он был, можно сказать, Сюзанной, только в мужском обличии. Даже внешне они были похожи, как кузены. Когда они встречались семьями, Майкл больше общался с Сюзанной, чем с собственной женой. Хотя, конечно, свою жену он безумно любил, и она его, видимо, тоже, но у них скорее была взаимная необходимость, нежели любовь.

Элизабет Бонетти, или просто Лиззи, как называли её окружающие, не спала в ту ночь, когда Майкл провожал Сэма. Она сидела на кухне и ждала мужа. Думала она о нём или о ком-то или чём-то другом никому, кроме неё самой, не известно. Она, при внешних расчётливости и хладнокровии, была очень импульсивна в душе и очень авантюрна в мыслях. Ей было скучно в этой стабильности и в этом порядке, хотя они были необходимы ей для обеспечения, так сказать, тыла. Вершиной её айсберга являлась её семейная жизнь и поведение среди знакомых и родственников. Но истинный характер её и истинная жизнь скрывались в чёрной глубине океана её бескрайней души. Она хотела бы писать стихи, рисовать картины, играть в кино, но наряду с остальными, у неё была ещё одна ключевая черта – она боялась что-то менять. Пусть даже это могло избавить её от душевных страданий, она боялась делать смелый шаг. При этом она имела какое-то количество постоянных любовников, и вела довольно насыщенную жизнь на стороне, постоянно заводя новые романы и балансируя на грани разоблачения собственным мужем-детективом. Но Майкл из всех людей на земле подозревал Элизабет менее всего.

Лиззи и Сэм познакомились давно. Поскольку Сэм и Майкл были друзьями с детства, девушек они друг от друга не скрывали. Сэм с Сюзанной как раз объявили о свадьбе, когда Майкл познакомил их со своей девушкой Элизабет. Она была очень молода, свежа и обаятельна. Конечно, такая девушка не могла не произвести впечатление на Сэмуэля, но он не показывал этого, как и положено солидному адвокату, хоть и молодому. Потом они виделись ещё и ещё, и вот уже Майкл объявляет, что женится на Лиззи. Так шли годы, а Сэм и Элизабет украдкой поглядывали друг на друга и не подавали вида. Только когда встречались глазами, между ними пробегала какая-то искра, говорящая им обоим о чём-то взаимном. Сэм старался не позволять себе никаких намёков и непристойных взглядов, он считал Лиззи очень скромной и порядочной и не хотел покушаться на её честь, тем более, что она была женой его лучшего друга, да и сам Сэмуэль никогда не изменял жене и старался ограждать себя от подобных искушений. Он не знал, он даже понятия ещё не имел о том, кто такая на самом деле эта скромница Лиззи…

Она была хрупкой девушкой с большими зелёными глазами, всегда одевалась немного вызывающе, знаете, так наивно вызывающе, будто сама того не понимая. Но это было обманчивое впечатление. Лиззи превосходно владела искусством обольщения мужчин, и она брала от них всё, она получала любого, при этом страшно боясь этого, смущаясь, и как бы самой себе тихонько говоря: «Это плохо, Элизабет, ай-ай-ай, какая ты плохая девочка…» Сэма она привлекала именно этой своей похотливой скромностью или скромной похотливостью, если угодно. Она была для него запретным плодом, таким сладким и таким греховным. Слушая откровенные рассказы Майкла об их супружеской жизни, он немного завидовал ему, но, как обычно, не подавал вида. Эти две семейные пары существовали уже много лет и одному Богу известно, на чём держалось это существование. По-хорошему, им надо было бы поменяться партнёрами…

Лиззи сидела на кухне и ждала мужа. Когда Майкл наконец-то приехал домой, было уже около трёх часов ночи. Лиззи ничего не спрашивала у него, она всё понимала. Ведь в эту ночь провожал близкого человека не только Майкл, Лиззи мысленно была там же. Она обняла мужа и вернулась на кухню, чтобы накрыть на стол. В отличие от Сюзанны, она плохо готовила и делала это скорее из формальности и нужды, чем из удовольствия и женских инстинктов. За минуту до того, как Майкл задумчиво сел за этот ночной стол, там появилась тарелка жареной картошки и пара сосисок с кетчупом. Такой ужин мог бы приготовить и сам Майкл, а может быть даже и лучше.

– Проводил? – глядя на Майкла, но как-то задумчиво спросила Лиззи.

– А?.. Да.. Проводил…

– Всё нормально? Надолго он?..

– Да.. нормально.. Не знаю.. Надо решить все проблемы…

Поужинав, супруги посидели минут пятнадцать и отправились спать…

Элизабет не могла уснуть. Она думала о Сэме. Она представляла, как он сидит в тёмном и холодном вагоне и смотрит вдаль сквозь грязное окно своего купе, а мимо снуют проводники, бродяги и полицейские с собаками, и все эти люди хотят поймать Сэма, хотят сделать ему больно, хотят навсегда отнять его у неё! Она не могла уснуть. Она вспоминала его глаза, их тайные взгляды друг на друга, наполненные желанием. Его голос, от которого внутри её включались какие-то странные процессы. Но не могла она вспомнить его прикосновения и поцелуи, его горячее дыхание на своей шее и признания в чувствах. Очень хотела, но не могла. Потому что ничего этого не было…

Бессонница мучила не только Элизабет Бонетти. Не спал и объект её желаний, главный герой её мыслей этой бессонной ночи. Он сидел ровно так же, как в её представлении, у окна, уставившись вдаль, и уже свыкшийся с назойливым бесконечным стуком колёс. Поезд удалялся от железнодорожного вокзала Бостона в темноту. Сэму тяжело было уезжать отсюда, и он старался не думать об этом. Но в то же время ему хотелось, чтобы поезд поскорее увёз его дальше в эту тьму и неизвестность, чтобы никто его не нашёл. Жаль, что поезда не ходят на другие планеты…

Сэм старался не представлять своих близких, не думать о них, чтобы не было так больно. Уже проехали несколько десятков миль, и панорамы уже не бостонские и вообще ничего вокруг не напоминает о побережье. Сэм хотел быстрее уснуть, чтобы скорее наступило завтра, чтобы поскорее доехать хотя бы до Кливленда, и никто не нашёл бы его уже. Он, естественно, никого не предупредил там, в Ванкувере. Он сто лет не общался с дядей. У него был только адрес «1129, Проспект-авеню, Ванкувер, БК, Канада», который вместе с адресами других родственников был записан у Сэма в блокноте. Этот блокнот он всегда имел при себе, для него это была сакральная вещь. Не просто записная книжка, а как бы бортовой журнал, если сравнить Сэма с кораблём. В нём были адреса, телефоны друзей и родственников по всему миру, были стихи, которые Сэм писал иногда, были какие-то записи, мысли, наблюдения. И вот в данный момент эта «книга жизни» лежала между ним и холодной стеной вагона, который уносил Сэма всё дальше от Бостона в дремучие леса страны Великих Озёр, на запад, разрезая североамериканский континент и жизнь Сэма на две половины своими железными колёсами. Утром он проснётся и увидит в окно пар, поднимающийся над зеркальной гладью озера Эри от Баффало до Кливленда, манящую силу и опьяняющую прохладу этого величественного края. Но сейчас он спит… Спит сидя, сложив ладони между коленей, и опёршись плечом и головой на тёплую пластиковую рамку, обрамляющую холодное окно. Что ему сниться?.. Нам остаётся лишь догадываться об этом, но вряд ли чарующая туманная красота Озёр и туманное будущее. Будущее, которое, несомненно, будет у Сэма, и о котором он ещё ничего не знает. Но в этом и прелесть будущего. За это мы его и любим…

В эту ночь Сэм спал, наверное, дольше обычного, а может ему это просто казалось. Вообще, сон в поезде это необычный сон. Это время, когда ты ничего не делаешь, но при этом преодолеваешь и время и расстояние. Это как бы пространственно-временная дыра. Ты закрываешь глаза и проваливаешься в неё, душа твоя на время отделяется от тела, которое, в свою очередь, тоже путешествует. Оно преодолевает огромные расстояния и время. И это прошедшее время воспринимается совсем иначе, нежели при обычном сне. И в такие моменты обычно и происходят интересные метаморфозы в человеческом сознании. Особенно, если это долгая поездка. Тогда есть время и возможность подумать, поразмышлять, покопаться в себе и, что особенно важно, посмотреть на мир, на свою жизнь немного по-другому. Ведь ты как бы отделён сейчас от всего этого. И не зависишь ни от чего.

Сон Сэма.

На носу огромного океанского лайнера стоит дом. Это старый кирпичный дом с окнами и подъездом. С одной его стороны стены чистые, сухие и светлые. На некоторых подоконниках растут цветы в горшках, из одного окна выглядывает добродушная старушка, видимо, собирающаяся полить эти самые цветы. А с обратной стороны дом представляет собой сырые и поросшие плесенью и мхом тёмные стены старого замка и ровно в центре самой сырой стены, находится большое окно квартиры Сэма. Эта стена как бы фронтальная и она выдаётся вперёд над носом лайнера. Шквальный встречный ветер врезается в эту стену и пытается выдавить окно внутрь, но оно на удивление прочное, и только занавески и изящные шторы колышутся от его натиска. Сэм, как бы, не зная о том, что происходит за стенами квартиры, сидит на кухне с Сюзанной и пьёт пиво, а она смотрит на него и улыбается. Затем между ними разгорается неимоверная страсть, и они бросаются в объятия друг друга, но тут раздаётся телефонный звонок и голос звонящего говорит, что если Сэм сейчас не подойдёт к окну и не повлияет на то, что там внизу происходит, то пострадают невинные люди. И ещё голос говорит, что Сюзанна должна обязательно это видеть иначе она ни за что не поверит ему потом. Сэм, как и сказал голос, берёт Сюзанну за руку и подбегает к закрытому окну в гостиной. И тут окно с грохотом распахивается, и в комнату врывается ураганный морской ветер. Супруги кружатся в вихре, после чего Сэма выносит в распахнутое окно мощным порывом ветра. И, вылетая из окна, как будто в огненном взрыве, он успевает только увидеть Сюзанну, которая в слезах подбегает сквозь ветер к окну, чтобы последовать за ним, но створки окна с треском захлопываются, навсегда разлучая влюблённых…

От этого Сэм вздрагивает и просыпается.

Глава 5. Диана

Сэм проснулся от лёгкого удара. Это на станции Кливленда прицепили дополнительный вагон, как раз между тем, в котором ехал Сэм и остальным составом. Первым делом он по привычке посмотрел на часы. Стрелки показывали 11—00. Он судорожно огляделся по сторонам. Начинался такой солнечный и тёплый день. На платформе суетились пассажиры, из вагонов выглядывали проводники. Торговцы пирожками сновали по перрону туда-сюда. В общем, стандартная вокзальная картина. Сэм ощупал карманы, проверил на месте ли его блокнот. Всё было на месте. Затем он встал и подошёл к двери. Та оказалась заперта. Вероятно, Гарри специально запер её, чтобы важного пассажира никто не беспокоил. Сэм повернул защёлку, и дверь открылась. В вагоне было светло и уютно. Иногда забегали проводники, что-то брали и выбегали на улицу, некоторые из них останавливались и приветствовали Сэма, некоторые интересовались, кто он такой, на что Сэм отвечал, что он приятель Гарри. Узнав это, проводники удалялись, демонстрируя добродушную улыбку.

Ничего из того, что окружало Сэма в этот момент, не говорило об опасности, нависшей над ним, над всею его жизнью. Но он был очень осторожным. Ему нельзя было расслабляться ни на минуту. В любой момент в двери вагона вместо добродушного и весёлого проводника мог войти полицейский или даже несколько, и тогда в жизни Сэма Робертса будет поставлена жирная точка. Это состояние хрупкого равновесия между жизнью и смертью. Эта тонкая грань между прошлым и будущим. Стоит прикоснуться к ней грубыми пальцами и всё, она лопнет, как тонкая стенка мыльного пузыря. И не будет больше никакой гармонии, не будет никакого будущего, не будет никакой жизни…

Несмотря на обстановку и обстоятельства, Сэм выспался достаточно хорошо и ощущал себя бодрым. Он осмотрелся по вагону и, наткнувшись на вполне сносную уборную, тут же вошёл в неё, но поняв, что это не его ванная, вернулся в купе за туалетными принадлежностями. Затем, стоя там перед зеркалом и чистя зубы, Сэм, было, задался привычным вопросом, но тут же одёрнул себя. Ведь в его жизни что-то начало меняться. В лучшую или худшую сторону, этого он пока не знал, но однозначно прежней его жизнь уже не будет, и в глубине души это не могло не радовать его.

Приведя себя в порядок, Сэм вышел в общее помещение, уже одетый по-утреннему в брюки и майку. Держа в одной руке туалетные принадлежности, а второй перекидывая полотенце через плечо, он замер на какой-то момент. За столиком у окна сидела та самая девушка-проводник – Диана. Она завтракала, вначале глядя в окно, но затем обратила взор на Сэма. Она пила такой ароматный кофе, что благовоние его заполнило весь вагон и пробуждало в Сэме такой нечеловеческий аппетит, что он, едва не забыв о манерах, хотел уже присесть рядом с Дианой и присоединиться к её нехитрой трапезе. Но он сдержал порыв, лишь улыбнувшись ей. Она улыбнулась в ответ и приложила пухлые губки к фарфоровой чашке.

На секунду забыв обо всём, кроме её губ и миндального аромата мокко, он замер, и Диана, заметив это, немного смутилась и сменила нежную улыбку на коварный взгляд пантеры. Сэм немного пришёл в себя и поспешил удалиться в своё купе, по дороге несколько раз ударившись плечами о перегородки и поручни.

Войдя в купе, он не смог больше думать ни о чём и ни о ком, кроме этой прекрасной девушки. Не сказать, что он был влюбчивым, но против такого обаяния он устоять не мог. В ней было то, чем, наверное, должна была обладать его муза. Большие светлые глаза, немного хитрая и чарующая улыбка, длинные шёлковые волосы и божественная фигура. В неё невозможно было не влюбиться. «Кто-то из её предков-женщин, наверное, был ведьмой или колдуньей, – подумал Сэм. – Что-то такое в ней есть, околдовывающее… Наверное, она очень коварная, завлекает наивных мужчин в свои сети, а потом съедает их сердца!»

Переодевшись в ту немногочисленную одежду, которую он смог взять с собой, а именно рубашку-поло и джинсы, Сэм на выдохе вышел в вагон. Диана так и сидела возле окна за столиком и соблазнительно наслаждалась горячим утренним мокко с миндалём. Она, конечно, сразу увидела Сэма и улыбнулась. Совершенно точно между ними возникла взаимная симпатия. Иначе не могло быть. Иначе не должно быть! Им обоим это надо было. Сэм, не стал изображать неуместные любезности и сразу подошёл к ней.

– Разрешите присесть…

– Да-да, конечно, Сэмуэль, – она улыбнулась и обнажила свои белоснежные зубки.

– Вы помните моё имя, это приятно.

– Конечно, помню, у меня хорошая память на имена, – она снова улыбнулась.

– Угостите меня кофе? Я к сожалению абсолютно налегке… Простите за наглость, – Сэм как бы застенчиво опустил глаза, но потом резко поднял их и из-под бровей выстрелил взглядом в Диану, как он умел это делать. Тут же Сэм поймал себя на мысли, что впервые за последние десять лет он по-настоящему флиртует с девушкой. И она так близко и нет причин, мешающих этому. Это первый глоток свободы! Этой вынужденной и незапланированной свободы.

Диана, засмеялась и вскочила из-за столика. Посмеиваясь и посматривая на Сэма, она подошла к шкафу, висящему на стене, чтобы достать приборы. Она была несколько неуклюжей, но при этом не лишённой грациозности, видимо, в силу стройности и утончённости фигуры. Она напоминала девушку, в которой были задатки балерины, но которая этой балериной так и не стала.

Диана была светловолосой голубоглазой девушкой, лет двадцати трёх с очень красивой фигурой, как будто её выточили из дерева или камня, правильная, «точёная», как говорят в народе. Длинные ноги в форменных туфлях на среднем каблуке. И форма… Синяя железнодорожная форма… Господи… Это мечта и эротический сон любого мужчины – стюардесса в самолёте или проводница в поезде. Юбка чуть выше колен, шёлковая белая блузка и идеально сидящий пиджак. Она была безупречной, она была самой сексуальностью.

Поставив на стол чашку для Сэма, она сняла пиджак. Медленно, и всё так же улыбаясь ему. Нет ни одного мужчины на земле, который в этот момент думал бы о чём-то не связанном с ней. Диана повесила свой, детского размера, пиджак на спинку стула и принялась готовить кофе. Сэм уже почти не скрывал своего интереса к ней и, заворожённый, наблюдал, как меняются и чередуются формы складок на её блузке. Он никогда раньше не был так увлечён подобным процессом. Он старался не раздевать её глазами, но глаза уже сдались на милость этим шёлковым складкам, которые, то появлялись, то исчезали, когда блузка плотно прилегала к телу и формы становились очевидными, и глазам оставалось только убрать этот белый шёлк и увидеть шёлк телесного цвета. Телесного в данном случае, значит практически белого. О, Всевышний и Творец всего сущего, почему ты так беспощаден к мужчинам!..

Сэму казалось в тот момент, что не аромат миндального кофе раздражает рецепторы его носа, а аромат Дианы, какой-то естественный первобытный аромат. Какой-то феромон, какой-то афродизиак… И любой другой мужчина, вошедший сейчас в вагон не заметил бы ничего, а Сэм сходил с ума от этого запаха. И только принадлежность к «высшему виду» не позволяла ему вскочить из-за стола, затопать ногами, бить себя в грудь и демонстрировать свою мощь перед этой самкой! И крушить всё и убивать всех одним взмахом своих лап и рвать плоть соперников своими клыками, ради того, чтобы единолично и именно сейчас обладать ею. Пусть не будет завтра, пусть не будет ничего вокруг, пусть будет только сегодня и только сейчас и только этот вагон-пещера и он и эта самка-Диана и природа и инстинкты!..

– Сэмуэль, а зачем Вы едите в Ванкувер? – будто молния ударила в пещеру и, осветив окружающую обстановку, вернула Сэма в вагон за столик, и приторный аромат миндального мокко так ударил ему в нос, что тот слегка зачесался.

– Ээ.. Как Вам сказать, Диана… А вообще, с чего Вы решили, что я еду именно туда? – он резко посмотрел ей в глаза, но поняв, что притворяться перед этой женщиной у него не хватит сил, Сэмуэль сдался. – Да… я еду к родственникам в гости. К дяде… Давно его не видел, а тут отпуск… Знаете… – опять, едва не провалившись глазами в шёлковые складки, Сэм одёрнул себя и принял даже немного деловой и серьёзный вид.

Кофе был налит и стоял перед ним. И коробка печенья была раскрыта и сэндвич. Всё было так уютно и мило, почти по-домашнему. Сэм поблагодарил Диану за заботу. Он видел в глазах её ласку и нежность, и понимал, что ухаживает она за ним не из простой вежливости. Она присела напротив и спросила:

– Ну, как кофе?

– Отличный, – быстро ответил Сэм. – Я давно не пил такого.

– Да ладно, не нужно мне льстить! – снова заулыбалась Диана.

– Нисколько не льщу! Кофе действительно шикарный! – гусарским бравым тоном объявил Сэмуэль.

– Чем Вы занимаетесь, Сэмуэль? – как кошка промяукала Диана.

– Диана, может быть, перейдём на «ты»? – продолжал гусар Сэм.

– Хорошо! – улыбнулась Диана и неожиданно протянула Сэму руку для поцелуя. Сэм несколько опешил, но, не выходя из гусарского образа, быстро вытер губы салфеткой и приложился ими к белой шёлковой руке. «Эх, жалко, у меня нет усов в дополнение образа…» – улыбаясь про себя, подумал Сэмуэль Робертс. Он не хотел выпускать её ладонь из своей руки, но Диана кокетливо одёрнула её. Сэм посмотрел на её лицо. Щёки покрыл, едва заметный, румянец смущения.

– Давно мне так не целовали руку, – промяукала она снова и направила взгляд прямо в глаза Сэму.

– Ну вот, теперь ты мне льстишь, Диана! – сквозь счастливую улыбку произнёс Сэмуэль.

И оба засмеялись негромким счастливым смехом, таким, которым обычно смеются друзья, которые давно не виделись и, наконец, встретились.

– Диана, а ты давно работаешь проводником?

– Три года. Вообще-то я бухгалтер, но по специальности в моём маленьком городишке устроиться сложно, да и платят немного, вот и пришлось идти на железную дорогу. Здесь хорошие зарплаты и вообще, мне интересно путешествовать! У меня ведь маленький ребёнок… Дочка.

– А с кем она сидит? Бедняжка… Не видит тебя месяцами наверное.

– Да нет, у нас рейсы, как правило, несколько дней, а потом на неделю домой. Она не сильно скучает. Мои родители с ней нянчатся.

– А муж? Извини за нескромный вопрос…

– Да ничего. Мы развелись два года назад, когда Элис было три года. Элис это моя малышка. Она скоро пойдёт в школу.

Диана умилённо улыбнулась, наверное, представив, как она заплетает дочке косички перед отправкой в школу.

– А, почему мы так долго стоим здесь? – как бы придя в чувства, спросил Сэм.

– Это Кливленд, здесь мы всегда стоим пару часов. Перецепляют вагоны. Зато дальше, почти до конца поедем быстро. Кстати, я бы на твоём месте вышла и прогулялась. Здесь очень красивый вокзал.

Диана определяла красоту городов по красоте их вокзалов. Вот, например, вокзал Кливленда ей очень нравился, хотя, в принципе, ничего примечательного в нём не было. Вокзал, как вокзал. Какими вообще бывают вокзалы? Грязными, серыми, с постоянной суетой, с толкающимся сбродом, съехавшимся со всех краёв страны, с полицейскими, которые совсем не такие учтивые, как в городе. Такое ощущение, что им платят намного меньше, чем коллегам из уличных патрулей, поэтому они такие озлобленные. Выдёргивают людей из толпы, скалят зубы, требуют документы… Не по себе от этого становится интеллигентному человеку, не уютно. Да ещё и карманные воришки так и норовят запустить свои липкие руки тебе за пазуху, прямо на глазах у этих озлобленных на жизнь копов. Такое ощущение, что они работают в команде…

Открою вам небольшую тайну. Вокзалы кажутся такими, потому что мы сами так к ним относимся. Это мы суетливые, серые, злые транзитные пассажиры. И нас раздражает всё в этом месте, потому что мы хотим поскорее выйти отсюда, поскорее попасть в город и пойти по своим делам. А вы попробуйте хоть раз задержаться на вокзале хотя бы на часок. Оставьте свои надоевшие чемоданы в камере хранения и просто прогуляйтесь, как гуляют по парку или по музею! Ведь здесь столько интересного! Вы посмотрите, какие здесь высокие потолки, эти своды, как во дворце! Как украшены стены, какой, в конце концов, фантастически красивой плиткой выложен пол у вас под ногами! Ведь люди, которые строили эти здания, были гениальными архитекторами и настоящими художниками, разве иначе им доверили бы строить главное здание в городе! Да-да, именно вокзал это главное здание в городе! Ведь с него он начинается для любого из нас. И иногда заканчивается им же… Присядьте на скамейку в зале ожидания и внимательно посмотрите вокруг. Вы нигде больше не увидите такой концентрации людских характеров и судеб, ни в одном театре. Такое разнообразие и хаос, и вместе с тем абсолютная общность и абсолютный порядок. Ведь одно движение и один порыв объединяют всех этих совершенно разных людей. И все они одинаковы и равны в своей оторванности от дома, в своём подвешенном между небом и землёй состоянии. И здесь не важно, кем ты был там, за дверями с надписью «В город» и абсолютно не важно, кем ты будешь за другими дверями, с надписью «К поездам» или «К платформам», то есть не важно, кем или чем ты являешься во внешнем мире. Здесь ты пассажир. Здесь ты и хозяин и гость. Здесь ты всё и здесь ты никто. И нет смысла притворяться. Поэтому именно здесь и открывают люди страшные тайны первым встречным, и на душе у них становится легче от этого, и они забывают, что есть что-то за пределами этих дверей на какое-то время. Может быть, самое счастливое время для кого-то из них…

И Диана была счастлива, потому что видела это, чувствовала это. Хотела чувствовать это! Дома её не ждало ничего интересного и светлого, кроме её любимой дочки. Серый провинциальный городок, где все друг друга знают до тошноты, родители, давно разочаровавшиеся в жизни, друзья, которых нет… Которые давно разъехались кто куда. Она мечтала поскорее заработать каких-то денег, забрать дочь и уехать оттуда. И непременно влюбиться, обязательно и по-настоящему влюбиться! В своего принца! Она была неплохо побита и научена жизнью, но верила. Чёрт возьми, верила! В любовь, в счастье, в этого принца… Но всё никак не приходила она – эта любовь, и не забирал её этот принц.

И каждое утро, глядя во всё то же стандартное и без изысков зеркало в уборной своего вагона, надевала на свою явно королевскую белую шёлковую кожу, почти столь же белую шёлковую блузку с эмблемой «Амтрэк» эта голубоглазая и сказочно красивая принцесса-проводница Диана…

Сэм смотрел на неё и буквально забывал обо всём. Раньше он, конечно, испытывал подобные чувства к женщинам, но они не были такими. Такими, от которых перехватывало дыхание, от которых пересыхало в горле. Безумные чувства. И адские и райские одновременно.

– Спасибо, Диана, я лучше побуду с тобой. Да и скоро всё равно тронемся, ещё потеряюсь, отстану от поезда, – Сэм улыбнулся, и на лице его отразилась даже какая-то растерянность. Диана совершенно точно уже держала его в кулаке, точнее в своих нежных кошачьих кулачках, и отпускать, по всей видимости, не собиралась.

– Ну, как хочешь, а мне пора бежать! Я всё-таки, в отличие от тебя, здесь работаю, – она улыбнулась и как бы подалась всею собой к Сэму, но отпрянула, оставив ему лишь шлейф аромата своего парфюма с нотками своих феромонов…

Сэм, было, подался навстречу, но не успел и остался сидеть в невидимом облаке её ароматов. Она торопливо накинула пиджак и выбежала в дверь вагона, напоследок выстрелив в Сэма своей смертельной, убийственной улыбкой, сражающей наповал и обезоруживающей любого мужчину.

Он допивал свой мокко, наслаждаясь им как никогда. С этого дня любой ароматный кофе ассоциировался у него с этим божественным и безумным завтраком и с этой принцессой-проводницей.

За окнами вагона засуетились люди. Засновали туда-сюда носильщики с тележками, синие пиджаки и фуражки железнодорожников замелькали в толпе. В вагон вошёл Гарри, откашливаясь, как будто только что проснулся.