Текст книги "Смоленские кривичи. Держава на Днепре"

Глава 4. Восьмилетняя война (1146–1154)

«Золотой стол» киевский наследует Игорь Ольгович (1146), младший брат Всеволода и один из самых несчастных русских князей. Православная церковь признала его святым вследствие жалости к страдальцам, заслужившим мученический венец.

Игорю нехотя присягнули киевляне, но сердца их были отданы другому политику – Изяславу, сыну Мстислава Великого.

Энергичный Изяслав собрал дружину и двинулся к стенам «матери городов русских». Так началась Восьмилетняя война – одна из самых жестоких и кровопролитных усобиц на Руси. Ее смысл – борьба Изяслава за киевский стол, в которой поддержал брат, Ростислав Смоленский. Боролись братья в основном против дяди – Юрия Долгорукого. Но сперва столкнулись с черниговскими полками.

Изяслав разбил Игоря Ольговича у Надова озера и вошел в Киев. Княжение Игоря длилось всего пару недель. Его поймали, бросили в поруб, а затем постригли в монахи, но продолжали на всякий случай держать в заключении.

После ареста Игоря Изяслав Мстиславич (1146–1149, 1150, 1151–1154) занял вожделенный «золотой стол». Вот как описывает его портрет В.Н. Татищев: «Сей князь великий был честен и благоверен, славен в храбрости; ростом мал, но лицом красив, волосы короткие кудрявые и борода малая круглая; милостив ко всем, не сребролюбец и служащих ему верно и пребогато награждал».

Против Изяслава Киевского и Ростислава Смоленского выступил Юрий Долгорукий. К тому времени в его волость перебежало много людей, спасаясь от кочевников и усобиц. Это превратило Юрия из «украинского» правителя в одного из могущественных князей тогдашней Руси. Черниговцы заключили союз с Долгоруким. Полочане, новгородцы и галичане принимали то одну, то другую сторону, а более всего заботились о собственной независимости. Всё это делало положение Изяслава шатким. Ростислав помогал брату как мог. Смоленск постепенно обретал силу и вес в борьбе гегемонов.

Против племянников возмутился туровский князь Вячеслав. Советники указали, что именно он должен по старшинству сесть в Киеве. Не отличавшийся умом князь начал войну, не рассчитав сил и не учитывая популярности Изяслава в Киеве. В итоге Изяслав послал против дяди войска, возглавляемые Ростиславом Смоленским. Сторонники Вячеслава потерпели поражение. Изяслав праздновал победу, «а в Турове своего сына Ярослава оставил», как пишет В.Н. Татищев.

Л.В. Алексеев превращает Ростислава в более крупную фигуру, чем тот был на самом деле. Историк пишет, что теперь практически на всех страницах Лаврентьевской летописи, повествующих о той эпохе, упоминается имя Ростислава. Конечно, это преувеличение (ссылка на Лаврентьевскую летопись присутствует в списке литературы к данной книге, что позволяет проверить сказанное). Да и насколько важны упоминания Ростислава Смоленского с точки зрения современной науки? Гораздо интереснее были бы упоминания смоленских бояр как лидеров города-государства, рассказы о борьбе группировок, сведения о социальном устройстве Смоленщины… но ничего в летописи нет. Приходится реконструировать факты.

Лишь удивительное легкомыслие Долгорукого спасло Мстиславичей в начале войны. Юрий постоянно пьянствовал с женщинами, веселился ночи напролет, «на скомонях… играя и пия… чем многие вельможи его оскорблялись», как пишет тот же Татищев. Среди любовниц была жена тысяцкого Кучки. Тысяцкий – должность, известная еще у древних арийцев (хазарапат или хилиарх в переводе на фарси и древнегреческий соответственно; это очевидная отсылка к архаическим обществам).

Узнав об измене жены, Кучка захватил женщину и бежал в свою усадьбу на Москве-реке. Здесь изменницу поместили в заключение. Сам Кучка задумал отъехать к Изяславу Мстиславичу в Киев. Долгорукий счел это актом предательства. Кроме того, суздальский князь был взбешен, что у него отняли бабу. Примчавшись в Кучковы палаты, князь Юрий без раздумий убил Кучку, но, чтобы избежать общественного поношения, женил своего сына Андрея (позже известного под прозвищем Боголюбский) на его дочери.

На месте палат покойного боярина возник городок. Долгорукий позвал туда, на окраину владений, своего союзника, черниговского князя Святослава Ольговича, и «дал обед силен». Пообедали в городке по имени Москва в 1147 году. Но темп наступления на врагов был утрачен.

В самой семье черниговских князей наступил раскол. Ольговичи были за Долгорукого, Давыдовичи – против. В этой нервозной обстановке киевляне извлекли экс-князя Игоря Ольговича из монастыря и зверски убили (1147). Подробно эту коллизию рассматривает И.Я. Фроянов в книге «Древняя Русь»; там же даны объяснения эксцессам.

Черниговцы и киевляне начали активные боевые действия друг против друга. К киевлянам присоединились смоляне: великий князь Изяслав вызвал с севера своего брата Ростислава Смоленского. Тот спустился с полками вниз по Днепру и взял у черниговцев город Любеч с укрепленным замком, построенным еще Мономахом. Смоляне и киевляне расчищали себе торговый путь вдоль Днепра.

Затем Ростислав пробился к брату Изяславу Киевскому, соединился с ним и выступил на Чернигов. Советники осторожничали, уговаривали братьев ограничиться военными демонстрациями на окраинах и взятием мелких крепостей, но Ростислав Смоленский настоял на том, чтобы нанести удар врагу в сердце.

Ничего не вышло, и в условиях плохой логистики и низкого осадного искусства Руси XII века выйти не могло. Изяслав разорил черниговские волости, но дальше этого дело не двинулось. Великий князь посчитал, что не может одолеть черниговцев: им помогает Юрий Долгорукий. Исходя из этого родился новый план. Братья Мстиславичи посовещались и решили: Ростислав Смоленский соберет новгородцев, тех же смолян да и двинется с ними на Юрия Долгорукого, а Изяслав ударит на Черниговщину повторно. Враги перестанут помогать друг другу и потерпят поражение. Эту кампанию планировали провести в зимнее время. Смоленские полки, «с великою честию и благодарением киевлян», как отмечает Татищев, вернулись восвояси.

Долгорукий воспользовался разделением своих врагов и послал сильную дружину для захвата Переяславля-Южного. Город обороняли войска Изяслава. Битва была кровавая. В ней погибли воеводы Изяслава и Юрия Долгорукого – фактические командующие войсками (формально боевыми действиями руководили сыновья Изяслава и Юрия). Переяславль удалось отстоять от нашествия с севера, но это был мимолетный успех.

Глеб, сын Юрия Долгорукого, занял Городец-Остерский на Днепре. Это создавало дополнительную опасность: враг перерезал важнейшую речную коммуникацию. Изяслав оставил Чернигов и осадил Городец. В войске великого князя имелись русичи и берендеи – одно из кочевых тюркских племен, жившее на степной границе; берендеи, как и другие тюрки, включая татар и ногаев, впоследствии поучаствуют в этногенезе малороссов.

Глеб запросил мира в обмен на то, что покинет берега Днепра и уйдет в Ростово-Суздальскую землю. Положение Изяслава Киевского было шатким, в припасах ощущалась нужда, и он согласился, взяв со своего противника клятву уйти. Но едва осада была снята и Изяслав вернулся в Киев, как Глеб позабыл обещание. Его войска остались в непосредственной близости от «матери городов русских». Следовательно, кампания Изяслава завершилась провалом. Великий князь стал готовиться к продолжению борьбы и попросил помощи у венгерского короля Гейзы II (1141–1162); тот направил 3000 тяжеловооруженных всадников. Помощь объясняется просто: Гейза был женат на Евфросинии – сестре Изяслава Киевского. Кроме того, подмогу прислал скудоумный князь Вячеслав Владимирович – сын Мономаха, правивший в Турове. Прибыл также полк из Волынской земли.

Изяслав Киевский перешел Днепр по льду и подступил к Чернигову. Осада продолжалась три дня, были выжжены окрестные села, но окончательная победа не давалась войскам коалиции, да и кормить воинство было, как видно, нечем. Изяслав отправился под стены Любеча, но столкнулся там с объединенными войсками всех потомков «триумвира» Святослава Черниговского, сына Ярослава Мудрого: привели свои полки Давыдовичи, Ольговичи и рязанские князья. Стороны хотели вступить в бой, однако ударила оттепель и пошел дождь. Видя это, Изяслав увел полки на киевский берег Днепра, и очень своевременно: на другой день начался ледоход.

Когда река очистилась, Глеб Юрьевич с войсками вышел из Городца и попытался захватить Переяславль-Южный. Но под стенами города Глебу нанесли такое поражение, что он отступил, оставил Городец и ушел в Чернигов.

Ольговичи и Давыдовичи звали на юг Юрия Долгорукого, но тот отвечал, что не может прийти. В самом деле, ему угрожали смоляне и новгородцы. Да и «серебряные болгары» на Волге вели себя враждебно. Возможно, Изяслав и Ростислав заключили союз и с ними тоже.

Без поддержки Долгорукого черниговские князья не чувствовали себя уверенно и предложили Изяславу Киевскому мир. Тот посоветовался с братом – Ростиславом Смоленским. «Ты мне брат старейший и я в твоей воле, – отвечал дипломатичный Ростислав. – Как ты за лучшее примыслишь, я в том согласен и готов по твоему повелению с охотою исполнять» (Татищев В.Н. История Российская. Т. 2. С. 224).

В 1148 году в Спасском соборе Чернигова был утвержден мир с пафосной формулировкой: «Быти всим за один брат». Казалось, двухлетняя борьба Изяслава за Киев увенчалась полным успехом. Мстиславичи контролировали значительную часть Руси: Новгород, Смоленск, Киев, Переяславль-Южный, Волынь. Туровский князь Вячеслав был их союзником и, может быть, платил дань Киеву.

Галич и Полоцк жили своей жизнью. Оставалась Ростово-Суздальская земля, но помириться с Юрием Долгоруким не представлялось возможным. Долгорукий ненавидел своих племянников Мстиславичей и полагал, что его обошли при разделе владений. По старшинству на «золотой стол» киевский должен был воссесть либо слабоумный Вячеслав, либо следующий по старшинству сын Мономаха, то есть сам Юрий. Поэтому он не присоединился к мирному договору, и Восьмилетняя война продолжалась.

Изяслав Киевский собрал южных князей на сейм в Городце, где обсуждался вопрос похода на Ростов и Суздаль. Черниговские князья должны были поучаствовать в этом походе как младшие подручники киевского правителя. Но ни Святослав Ольгович (тот, в честь которого дали московский «обед силен»), ни его племянник Святослав Всеволодович (известный как один из героев «Слова о полку Игореве», которому в ночь поражения русской рати приснилась поминальная чаша «синего вина») на съезд не явились. Было решено тем не менее начать зимнюю кампанию: «едва ледо встануть», Изяслав и Ростислав с новгородцами должны «совокупиться» в Смоленске, а Ольговичи и Давыдовичи ударить через область вятичей на земли Долгорукого. На Ростовскую волость надвигалась серьезная опасность, но Долгорукий, похоже, не верил, что задуманный его врагами поход может состояться и принести успех. Ростовский князь оказался прав. Впрочем, он не сидел сложа руки и заключил союз с половцами, что сразу обезопасило Ростов со стороны Волжской Болгарии, а также создало угрозу южному рубежу Киевщины.

Черниговские владетели вели двусмысленную политику. С одной стороны, они искали дружбы Мстиславичей, с другой – опасались Долгорукого. В итоге Святослав Ольгович (в то время правитель Северской земли) решил породниться с Ростиславом Смоленским и отправился в Смоленск, чтобы выдать дочь за его сына Романа Ростиславича. Обычно княжеские дети женились еще детьми, и свадьбы скрепляли политические союзы. Правда, события менялись так быстро, что эти браки способствовали только вырождению династий, потому что заключались между родней. Свадьба Романа не привела к прочной дружбе между черниговскими князьями и потомством Мстислава Великого. Святослав попировал в Смоленске, присмотрелся к делам и отбыл домой, чтобы вскоре предать Ростислава и его брата, дождавшись удобного момента.

Кампания Мстиславичей против Долгорукого началась поздней осенью. Изяслав Киевский наказал своим воеводам беречь Русь от набегов половцев, а сам уехал к Ростиславу, чтобы наметить план кампании.

Киевскую границу сторожили берендеи, торки (туркмены), черные клобуки (каракалпаки). Все эти племена ненавидели половцев, хотя и говорили на одном языке – тюркском. Правда, их отличал расовый тип: туркмены и каракалпаки – смуглые и черноволосые, а половцы – белокожие и со светлыми волосами.

Изяслав поехал в Смоленск налегке, а полки шли за ним. Ростислав и смоляне устроили великому князю пышную встречу. Братья «пребыста в велицѣ любви и веселии с мужи своими и с смолняны и ту дариста дары многыми: Изяслав да дары Ростиславу что от Рускои землъ, и от всехъ царьских [византийских] земель, а Ростислав да дары Изяславу от верхних земель и от варяг», – говорится в Ипатьевской летописи.

Из Смоленска братья направили посольство в Ростов с предложением съехаться и договориться о мире. Его условия, конечно, были выработаны еще на сейме в Городце. Видимо, предполагалось, что Юрий Долгорукий признает старшинство Изяслава и согласится платить Киеву дань. Долгорукий молчал, не отпуская послов.

Изяслав поехал в Новгород, пировал, следил за сбором полков и ощущал себя, видно, настоящим государем Руси, как его отец Мстислав Великий и дед – Мономах.

Новгородские и киевские войска сосредоточились на реке Медведице на границе Ростовской земли, туда же подтянулся Ростислав со смоленскими полками. Братья вторглись в земли противника, разграбив их вплоть до Углича и устья Мологи.

Здесь стало известно, что черниговские князья ведут себя подозрительно: сосредоточили войска в земле вятичей против Долгорукого, но границу не пересекли, а выжидают, что произойдет с Изяславом. «В своих вятичѣхъ, ожидаюча и зряча, сто ся тамо учинить межи Гюргемъ (и) Изяславомъ», – констатирует ипатьевский летописец. Изяслав отправил несколько отрядов грабить окрестности Ярославля, но тут настала распутица. Войска Долгорукого отсиживались в городах, там же попряталось окрестное население. Изяслав посчитал кампанию стратегически проигранной, распустил полки и вернулся в Киев.

Настала очередь Долгорукого нанести удар. Князь собрал рать и в июле 1149 года бросил в землю вятичей, чтобы через черниговские владения явиться под стены Киева. Разумеется, направление удара выбрали не случайно. Святослав Ольгович (московский «обед силен») возобновил старый союз с Долгоруким и привел войска. Примкнул к ним и Святослав Всеволодович («синее вино»). Пришли также половцы.

Давыдовичи обнаружили, что без боя разом от них отпали две трети Черниговской земли. Глава семьи, черниговский Владимир Давыдович, послал сказать в Киев, что хранит союзнические обязательства по отношению к великому князю Изяславу.

Ростислав Смоленский поспешил на помощь с полками к своему брату, на которого двигался Долгорукий. Примкнул к союзникам и правитель Волыни Владимир Андреевич, сын Андрея Доброго и внук Мономаха (Владимир получил этот удел от Изяслава и хранил верность).

Долгорукий вышел в лесостепь, обойдя Чернигов с юга, и вынырнул со своими войсками у Переяславля-Южного. Это был эффектный маневр. Он позволил не размениваться на осады городов, уберег русские земли от неизбежного разорения и создал угрозу Киеву.

В столице Руси возникла паника. Многие говорили, что война племянника (Изяслава) против дяди (Долгорукого) несправедлива и противоречит родовым обычаям. Тем не менее Изяслав сумел собрать войска и выступил в степь.

После ряда маневров в конце августа состоялось двухдневное сражение под стенами Переяславля. Решающим оказался второй день. Его начали с перестрелки. Затем Юрий обратился в притворное отступление. Изяслав кинулся преследовать, смешал ряды. Воины Юрия повернули и перешли в контратаку. Строй изяславовцев рассыпался. Переяславские полки перешли на сторону Юрия. Киевляне и смоляне сражались, но были опрокинуты. Изяслав бежал в Канев, сумев сохранить едва треть своего войска. Долгорукий с торжеством вступил в Переяславль-Южный – один из важнейших городов Руси. Над Киевом нависла угроза.

Изяслав и Ростислав собрали киевских бояр на совет и предложили драться. Киевляне отказали в поддержке. Их ответ передает в своей очаровательной манере В.Н. Татищев: «Господа наши князи, ежели хотите, чтобы мы вконец погибли и разорились, то биться за вас еще несколько будем. Но поскольку лучшие люди наши в бою побиты и пленены или без коней и оружия возвратились… того ради просим вас, чтобы нас к последней погибели не приводили» (История Российская. Т. 2. С. 236).

Сказано было предельно четко. Захватив семью и митрополита Клима, Изяслав бежал во Владимир-Волынский. Ростислав отступил в Смоленск. В Киеве вокняжился Юрий Долгорукий (1149–1150, 1155–1157).

Долгорукий обошелся с киевлянами милостиво, простил и Владимира Давыдовича Черниговского за его действия, тем более что Владимир прибыл к новому великому князю и повинился во всём. Долгорукий отметил, что за верность не судят, а Владимир был верен великому князю Киевскому, коим по недосмотру судьбы оказался Изяслав.

О действиях Ростислава Смоленского в этот период мы ничего не знаем. Тот сидел тихо и ждал действий со стороны брата, чтобы присоединиться к нему. Смоленская община копила силы, но эти силы еще не были столь велики, как хотелось смоленским князьям.

Изяслав прибыл на Волынь, переместил ее прежнего правителя Владимира Андреевича в Берестье (Брест), на окраину княжества, а сам вокняжился во Владимире-Волынском и стал придумывать различные комбинации, как бы вернуть желанный «золотой стол». Первым делом обратился к Владимирку Володаревичу (1141–1153) – основателю Галицкого княжества, объединившему мелкие владения на этой территории. Владимирко в помощи отказал. От Изяслава полетели гонцы в Венгрию, Чехию и Польшу с предложением выступить против Долгорукого. Из этого еще не следует, что Изяслав – западник, но тенденция налицо, его потомки вроде знаменитого Даниила Галицкого будут всё сильнее склоняться к Западу и сдадут ему всё, что только можно, включая души свои и своих подданных.

Король Венгрии Гейза обещал помочь, как только завершит очередную войну с византийским императором Мануилом I Комнином (1143–1180). Великий князь Польский Болеслав IV Кудрявый (1146–1173) вообще поклялся лично прибыть, когда нужно. Такие же заверения дал чешский правитель Владислав II (князь 1140–1158, король 1158–1172). Чехи промедлили, поляки действительно пришли, Гейза тоже выделил 10 тысяч ратников. Кроме того, Изяславу удалось навербовать немцев-наемников. Тогда же за обиды Изяслава поднялись новгородцы и напали на ростовские волости. На севере разгорелась война. В центре фронта Ростислав Смоленский в любой миг готов был ударить в слабое место противника.

Юрий Долгорукий двинулся прямо на Волынь, опять проявив талант стратега. Вместе с ним шли черниговские полки и Владимирко Галицкий.

Поляки и венгры испугались этого наступления и бросили Изяслава. Тот остался только с наемниками и с волынянами. Передовые полки Изяслава столкнулись с неприятелем под Луцком и были отброшены. В бою зарекомендовал себя как бесстрашный воин сын великого князя Юрия – Андрей (будущий Боголюбский).

Владимирко Галицкий наступал на Изяслава с юга. Но этот князь не отличался элементарной порядочностью. Изяслав вступил в переговоры с ним и, видимо, купил мир. Владимирко не только прекратил войну, но и согласился выступить посредником на переговорах с Долгоруким.

Лишившись ценного союзника, Долгорукий согласился на мировую. В итоге договорились, что Изяслав признает Долгорукого великим князем Киевским, а Долгорукий уступит Изяславу право на новгородскую дань. Дело, конечно, было неслыханное. Князья рушили древний обычай и делали что хотели. Все участники переговоров понимали, что это лишь перемирие, которое поможет перегруппироваться и нанести новые удары противникам.

Юрий Долгорукий столкнулся с массой проблем: киевляне его не любили, союзные половцы нападали на пограничных торков и черных клобуков, которые теперь подчинялись Юрию, советники простоватого (Карамзин деликатно пишет «добродушного») Вячеслава интриговали в пользу своего князя. Действительно, Вячеслав имел больше прав на «золотой стол», чем Юрий. Долгорукий отдал брату Вышгород, но получил только шпионское гнездо у себя под боком.

Тем временем Изяслав собрал войско, нечаянно напал на пограничную Пересопницу, где стояли авангарды Юрия, и разбил их. После этого к Изяславу на помощь примчалось из Поросья войско каракалпаков, туркмен и берендеев.

Юрий Долгорукий бежал в Городец-Остерский с небольшой дружиной. Куда подевались все его войска, на первый взгляд неясно. Но если учесть, что он опирался прежде всего на ополчение, всё встает на места. Ополченцев следовало отпустить домой, они навоевались и должны были вернуться к мирным промыслам: к земледелию, ремеслу, охоте, бортничеству, рыбной ловле, к родным избам и семьям. А дружина? Она должна была охранять ростовские рубежи, поэтому собственно ростовских дружинников осталось при великом князе немного. Он хотел набрать киевлян, да не успел наладить с ними отношения. К тому же слава покровителя и союзника половцев сыграла с ним злую шутку: половцев в Киеве не любили; любили торков и берендеев, исправно оборонявших границу, а их Долгорукий предал. Это предательство неприятно поразило и разгневало киевлян. Они и отказали северному правителю в поддержке: тот был для них чужаком.

Долгорукий еще пытался спасти хоть что-то: послал в Вышгород к Вячеславу и предложил тому занять Киев. Вячеслав не заставил себя просить, явился в столицу, но… следом пришел Изяслав и был принят киевлянами с восторгом. Вячеслава бесцеремонно выпроводили обратно в Вышгород. Так началось второе княжение Изяслава на «золотом столе». Мстиславичи вновь контролировали путь «из варяг в греки» и были самыми сильными на Руси.