Текст книги "Филипп V. Взлет и падение эллинистической Македонии"

Расстановка фигур на шахматной доске большой политики меняется часто. Вчерашние друзья становятся смертельными врагами, чтобы через короткое время подружиться против кого-то третьего. Так вышло и в случае с иллирийцами. Политика Филиппа V зависела от ахейских субсидий, а иллирийский царь Скердилед грабил его друзей-греков и ахейцев в том числе. Причем обнаглел настолько, что пиратствовал прямо в Эгейском море. Греки требовали у Филиппа защиты. Филипп выступил против иллирийцев, защищая интересы своих богатых греческих друзей. Царь снарядил 12 палубных судов, 8 открытых и 30 либурнийских галер, вывел их в Эгейское море, но опоздал: иллирийцы бежали. Филипп бросился в погоню. Часть его кораблей отправилась вдоль побережья Пелопоннеса, а другую часть македоняне перетащили через Истмийский перешеек. Враг уходил. Филипп приказал готовить суда к новому походу, а сам отправился на общегреческие спортивные игры в Аргос. Казалось, иллирийцам придется туго. Но тут случилось неожиданное событие, которое изменило весь ход мировой истории.

При дворе Филиппа по-прежнему находился известный в Греции пират и авантюрист Деметрий Фарский. Этот вояка имел бурную биографию. Родом грек, он сумел возглавить иллирийскую вольницу и даже создал для себя разбойничье царство. Какое-то время Деметрий лавировал между соперничавшими на Балканах политическими группировками, затем примкнул к Риму (229 г. до н. э.), но дружил с этим государством недолго. В 225 г. до н. э. он разорвал отношения с Римом и вступил в союз с царем Македонии Антигоном Досоном. Эпоха процветания пиратского государства продолжалась несколько лет, пока римлянам не удалось собраться с силами и привести на Адриатику мощное войско и флот. Деметрий был разбит, скитался и наконец бежал к Филиппу V. Желание у пиратского царька было одно: отомстить римлянам. Он ждал удобного мига. Такой миг настал, когда Филипп отбыл на Аргосскую спартакиаду. Там присутствовали гости со всего Средиземноморья. В Аргосе до Филиппа дошла весть, что Ганнибал вторгся в Италию и уничтожил римскую армию в битве при Тразименском озере. Этим моментом воспользовался Деметрий Фарский. Знаменитый пират посоветовал Филиппу закончить войну в Греции и вторгнуться в Рим в союзе с Ганнибалом.

Мысль была внезапна, хотя не нова. Самые дальновидные македоняне внимательно следили за ростом Римского государства и опасались его гегемонии в Западном Средиземноморье. Рим захватил Апеннинский полуостров от Ионического моря до Альп, а также три крупных острова, которые ранее были разделены на несколько городов-государств и вождеств – Сицилию, Сардинию и Корсику. Рим превратился в крупную региональную державу, обладавшую многочисленной армией и обширными территориями. У Тита Ливия приведены данные переписей римских граждан за разные годы. Гражданами могли быть только мужчины, и все они были военнообязанными. Их численность колебалась от трехсот до шестисот тысяч, и все это – потенциальные воины. Македоняне вместе с союзниками и наемниками снаряжали не более семидесяти тысяч бойцов одновременно. По территории (а значит, по денежным поступлениям) Римская держава превосходила Македонию втрое. Сицилию и юг Апеннинского полуострова в основном населяли греки, то есть ближайшая родня македонян. Заступиться за них и вырвать из-под римской гегемонии казалось благим делом. А гегемония была, и ее тяжело переживали все те, кто не имел римского гражданства, то есть не только греки, но даже родственные римлянам италики.

О союзе с Карфагеном против римлян подумывал еще Антигон Досон, но у него хватало дел в Греции. А вот Филипп в разгар Союзнической войны счел себя достаточно подготовленным для вмешательства в дела Рима. Момент казался тем более подходящим, что Ганнибал, по слухам, уничтожил цвет италийских легионов. К тому же балканские цари не раз пытались расширить владения за счет Апеннин. Это делал Александр Эпирский, погибший в 331 г. до н. э. в схватке против италиков, затем попытался сделать Александр Великий, но ранняя смерть в 323 г. до н. э. оборвала его планы. В Италию вторгался эпирский базилевс Пирр. Отчего бы не попробовать еще раз?

– Заключи мир с эллинами, – советовал Филиппу пират Деметрий. – Греция и так покорна тебе. Ахайя – вследствие благодарности, а Этолия – из страха. Тебя ждут Италия и весь мир! Своими подвигами ты превзойдешь Пирра и Александра. Поспеши переправиться в Италию теперь, когда там нет войск: завтра будет поздно.

Филипп колебался. Войска и деньги царь поистратил в бесплодной трехлетней войне с этолийцами. Но продолжать эту войну дальше бессмысленно: против него могут подняться нейтралы – Родос, Византий, Египет. А это была бы уже другая война.

Базилевс посовещался с Аратом. Тот также был за немедленный мир. После обмена письмами и гонцами Арат-старший и македонянин Таврион отправились на переговоры в Этолию. Истощенные войной этолийцы проявили неожиданную сговорчивость.

Мир был подписан в 217 г. до н. э. Филипп и ахейцы сохранили все приобретения – первый в Фессалии, вторые – на Пелопоннесе.

Таков итог войны, которую историки называют Союзнической, хотя правильнее было бы звать Бесполезной.

Тогда же царь увлекся какой-то незнатной девушкой, с которой вступил в связь. Молодая женщина через некоторое время родила сына – Персея, который унаследует ум отца и красоту матери. Персей станет талантливым полководцем и дипломатом, но при этом – яростным врагом Рима. Впрочем, возраст Персея в точности неизвестен. Через пять-шесть лет мы увидим, как он номинально командует армией.

После заключения мира у Филиппа оказался единственный противник на Балканах: иллирийский царь Скердилед. Враг был не столь опасен, сколь нагл. Иллириец напал на пограничные области Македонии по реке Аксий. Эти районы были населены пеонами и метисами. Население неохотно признавало правильную македонскую власть с налогами и воинской повинностью. Пограничные районы отложились и перешли на сторону Скердиледа.

Филипп V не мог стерпеть такого нахальства. С обычной стремительностью он совершил переход из Греции в Македонию, отвоевал захваченные врагом районы и взял шесть городов в самой Иллирии, в том числе область вокруг Лихнидского (Охридского) озера. Расширив пределы царства на север и запад, Филипп распустил войска на зимние квартиры (216 г. до н. э.), после чего принялся обдумывать высадку десанта на Апеннинах.

Зимой он вооружал флот, приказав построить сто легких судов. Эскадра требовалась лишь для переправы в Италию. Если бы она встретила римлян в море, то должна была рассеяться и уйти. Войну никто не объявлял: она должна была начаться по факту.

Узнав, что римский флот сосредоточен на западной оконечности Сицилии, в гавани Лилибея, Филипп смело двинулся в море. Он провел эскадру проливом, отделяющим остров Эвбею от материка, обогнул Пелопоннес и двинулся к Аполлонии – крупному городу на Балканах. Но у самого города моряками овладел панический страх. Кто-то сообщил Филиппу, что невдалеке видели римские пятипалубные суда. Его легким лодкам бороться с ними было бессмысленно. Филипп вообразил, что чуть не весь римский флот выступил против него. Ему уже рисовались картины гибели и уничтожения. Испуганный царь отдал приказ сняться с якоря и плыть назад. Гребли день и ночь. К утру следующего дня высадились на Кефаллении. Там Филипп немного пришел в себя, устыдился и сообщил, что вернулся ради устройства каких-то дел на Пелопоннесе.

Страх оказался напрасным. Выяснилось, что римлян призвал на помощь Скердилед, но республика выделила поддержку крайне экономно, потому что все силы были заняты борьбой с Карфагеном. Для наблюдения за Ионийским морем римляне отрядили эскадру всего из десяти кораблей. Их-то и видели наблюдатели. Если бы Филипп довел до конца дело у Аполлонии, он смог бы тогда же усмирить иллирийцев и развязать себе руки для войны в Италии. Римляне находились в нижней точке бедствий и не могли ничего сделать. Но Филипп промедлил.

Наемная карфагенская армия хозяйничала в Италии. Ганнибал уничтожил большое римское войско при Каннах. Он мог захватить Рим, но не проявил решимости. Впрочем, после Каннской победы на его сторону стали переходить города и целые области в Италии, например Капуя и Бруттий. На острове Сицилия с римлянами порвал молодой царь Сиракуз Гиероним (Иероним, 215—214 гг. до н. э.). Сицилия раскололась на две части: сторонников Рима и Карфагена.

К союзу с Ганнибалом стремился и Филипп V, внимательно наблюдавший за делами на Апеннинах. Ганнибал тоже искал такого союза. Царь отправил посольство в Италию, назначив его главой пронырливого грека по имени Ксенофан. На иллирийской галере послы высадились в Бруттии. Оттуда через Апулию направились в Капую, где отдыхал со своим войском карфагенский полководец. Капуя была тогда очень большим городом, который соперничал с Римом за звание столицы Италии.

В пути Ксенофан и его товарищи попались в руки римлянам. Дипломатов отвели к претору Марку Валерию Левину. Представ перед претором, Ксенофан, однако, не растерялся.

– Как отрадно встретить друзей! – импровизировал дипломат. – Меня направил базилевс Македонии Филипп к народу римскому, чтобы заключить союз с республикой против карфагенян.

Хитрость сработала. Претор не только не арестовал подозрительного посла, но еще и обрадовался. После Каннского разгрома союзники были наперечет. Былые друзья один за другим отпадали от Рима.

Претор окружил Ксенофана вниманием, дал провожатых, объяснил, какой дорогой идти. Ксенофан прошел в Кампанию, там под каким-то предлогом отпустил проводников и явился в Капую перед Ганнибалом. Состоялись переговоры. Здесь же, в Капуе, от имени Филиппа Ксенофан заключил соглашение с Карфагеном.

Суть его римский историк Тит Ливий и грек Полибий передают одинаково. Филипп обязался снарядить флот в 200 судов и перевезти на нем войско в Италию. В ходе войны планировалось уничтожить Рим, Италию передать Карфагену. После этого Ганнибал обязался переправиться на Балканы и напасть на те страны, какие укажет Филипп. При этом все балканские завоевания войдут в состав Македонии. Соглашение кажется идеалистическим со стороны Македонии. Коварство и непорядочность карфагенян (или пунов, как их звали римляне) были известны тогдашним политикам.

Что касается договора, то советский классик-востоковед И.Ш. Шифман предполагает, что карфагенский полководец и его соратники принесли Филиппу берит – то есть личную клятву. Она ни к чему не обязывала Карфагенское государство. Другими словами, Филипп был обманут.

* * *

Ганнибал отпустил послов восвояси. С ними пуниец отправил собственных представителей, чтобы те встретились с Филиппом и подтвердили условия соглашения. Послы пришли в Бруттий и погрузились на корабль. Но их заметил римский флот, курсировавший неподалеку. Началась погоня. Посольский корабль безуспешно пытался уйти, но расстояние между ним и римлянами быстро сокращалось. Ксенофан принял решение сдаться.

Его привели к начальнику флота. Учинили допрос. Ксенофан, однажды уже сочинивший счастливую выдумку, пустился в объяснения.

– Мы, – сказал он, – посланы к римлянам. Наш господин – царь Филипп. Ищем союза, но кругом войска Ганнибала. Помогите пройти.

Но все это выглядело слишком подозрительно, учитывая, что сперва корабль Ксенофана спасался бегством. Римляне обнаружил на корабле носатых семитов-пунийцев, обыскали их, нашли дружеское письмо Ганнибала к Филиппу и текст тайного договора между Карфагеном и Македонией. Миссия Ксенофана провалилась. Его препроводили в Рим. Сенаторы были удручены тем, что помимо Ганнибала придется вести войну еще и с македонским царем, но духом не пали. Посла посадили в тюрьму, его провожатых продали в рабство. Решено было отправить войско и флот на Балканы, чтобы отвлечь македонского царя от Апеннинского полуострова. Воевать решили с помощью греков, то есть поднять врагов Филиппа. Таких в Элладе было достаточно.

Не зная, о чем договорились Ксенофан и Ганнибал, Филипп отправил в Капую новых послов. Эти оказались более удачливы и осторожны. Они пробрались к Ганнибалу, заключили договор на прежних условиях и вернулись к Филиппу. Но время для боевых действий в этом году было упущено. Так захват одного корабля, замечает историк Тит Ливий, отсрочил для римлян большую войну.

Ведя переговоры с Ганнибалом, Филипп находился на Пелопоннесе. Царь устраивал дела греческих городов-государств. Именно тогда, по свидетельству древних историков, стал портиться характер Филиппа. Лесть и безнаказанность делали свое дело. Из друга и покровителя греков он хотел сделаться их повелителем. Этому воспротивился Арат. Филипп охладел к нему и искал способ избавиться от докучливого советника.

Политическая обстановка в Греции благоприятствовала этим планам. Молодого рыцарственного царя Македонии полюбили многие греки (в отличие от Арата, которого презирали). Союзниками его были беотийцы и ахейцы, эпироты и акарнанцы. Даже критяне, объединившиеся в союз городов, выбрали Филиппа своим покровителем. Это было невероятно. Молодой государь македонян сделался духовным лидером Греции. Сие должно было поссорить его с Аратом: два таких крупных политика не могли ужиться в маленькой Греции. Им было тесно друг с другом.

Некоторое время все выглядело наилучшим образом. Филипп был семейным другом обоих Аратов, часто обедал у них и гостил. Поговаривали, что истинная причина внимания царя – красота жены Арата-младшего, в которую царь влюбился. Женщина ответила Филиппу взаимностью. Над обманутым Аратом посмеивались.

Однако между царем и Аратами назревали политические противоречия. Непосредственной причиной размолвки явились события в Мессении. Там произошел демократический переворот. Беднота свергла олигархов и учредила народоправство. Это не понравилось ни Филиппу, ни Аратам. Все три политика отправились в Мессению, чтобы уладить конфликт. Двигались порознь.

Филипп прибыл первым и начал бессовестно стравливать демократов с олигархами. Он прекрасно знал, что Арат поддерживает мессенских олигархов. Поэтому-то и решил в противовес им поощрить демократов. Царь выступил перед ними со страстной речью.

– Неужели, – патетически воскликнул он, обратясь к вожакам народа, – у вас нет силы против тиранов?

Силы, конечно, были, причем у обеих сторон. На улицах Мессены – главного города страны – закипели бои. В них полегли до двухсот граждан, было много раненых.

В разгар беспорядков в город прибыли оба Арата. Старший был разгневан тем, что Филипп заигрывает с демократией. Ахеец понял, что его влиянию пришел конец: Филипп перестал воевать ради него и теперь намерен драться ради себя. Арат-сын был возмущен не менее отца и набросился на Филиппа с упреками:

– После всего, что ты сделал, я больше не вижу твоей красоты! Теперь ты самый безобразный из людей!

Ахейский политик вел себя как отвергнутая девчонка и впал в многословие. Филипп вскипел от гнева и несколько раз прерывал его яростными воплями, однако затем взял себя в руки и снисходительно дослушал.

Беспорядки удалось кое-как прекратить, но обстановка оставалась взрывоопасной. Тогда Филипп задумал оставить гарнизон в акрополе Мессены для контроля над городом. Место было удобное. Расположенное на крутой горе, укрепление казалось неприступным.

В сопровождении толпы советников и придворных, среди которых были Арат-старший и Деметрий Фарский, Филипп поднялся в акрополь под тем предлогом, что хочет осмотреть достопримечательности и пожертвовать нескольких животных на алтаре Зевса. На самом деле он хотел узнать волю богов и загадал, что если Зевс благосклонно примет жертву, в акрополе останется македонский гарнизон. Животных заклали. Царь взял внутренности заколотого быка и, держа в руках, обратился к советникам: считают ли они, что знамения благоприятны? Если да, в крепости останется гарнизон. Арат начал было увещевать Филиппа оставить эту мысль, но Деметрий Фарский засмеялся и сказал базилевсу:

– Если у тебя душа гадателя, ты потеряешь это место, а если правителя – крепко схватишь быка за рога!

Арат побледнел и призывал царя быть милосердным.

Филипп опасался вступить в открытый конфликт с могущественным ахейцем. Молодой царь взял его под руку и сказал:

– Что ж, пойдем отсюда.

Это означало, что базилевс повинуется Арату. Гарнизона в акрополе он не оставил, но на Арата зло затаил. Ахеец мешал ему. Все, кто знал характер Филиппа, понимали: Арат обречен. Так и случилось.

Сперва Филипп отдалил ахейского политика от своего двора, перестал гостить в его доме, вновь искал дружбы с его противниками в Ахейском союзе. Арат надеялся пережить эту вторую опалу, как пережил первую. Но дело было гораздо серьезнее. Филипп стал взрослей. Обрел выдержку и хладнокровие. То есть оказался очень опасным противником.

Расправу над Аратом отсрочили дела на западе. Филипп перебросил войска в Эпир для нападения на римских союзников, расположенных на балканском берегу Адриатики, прежде всего на Аполлонию. Этот удобный порт требовался царю для переправы на Апеннины. Арат, оставленный Филиппом, коротал дни в Ахайе, размышляя о своем переменчивом счастье. Что касается Деметрия Фарского, то он с небольшими силами остался в Мессении, где по приказу царя поддерживал демократов. Казалось, у Филиппа появился новый влиятельный греческий фаворит: Деметрий Фарский явно желал занять место Арата.

Глава 4
Первая македонская война
(214—206 гг. до н. э.)

О начале Первой Македонской войны известно мало. Античные историки пишут, что Филипп V снарядил флот в 120 бирем (быстроходные корабли с двумя рядами весел), переправил на нем десант к городу Аполлония и осадил город (И.Ш. Шифман относит это событие к 214 году до н. э.). Свой флот царь разместил выше по течению соседней реки, чтобы никто не мог напасть на него врасплох.

Жители Аполлонии были полны решимости драться. Видя это, Филипп напал на лежащий неподалеку мирный городишко Орик. Тот не имел стен и не ждал нападения. Город разграбили дочиста. Настроение солдат поднялось. Но возникли и проблемы. Приморские городки, наблюдая разгул солдатни, предпочли договориться Римом и сделались союзниками квиритов, в которых видели гарантов стабильности.

Жители разграбленного Орика отправили гонцов в италийский город Брундизий с мольбой о помощи. Римским флотом на Ионическом море командовал пропретор Марк Валерий Левин – тот самый, что в свое время упустил посла Филиппа. Похоже, Левин очень переживал из-за этого конфуза и жаждал отмщения. Брундизий был его базой. Отсюда Левин внимательно наблюдал за событиями на Балканах. К тому времени позиции римлян в Южной Италии ослабли как никогда. Ганнибалу хитростью удалось захватить большой греческий город-порт Тарент. Римляне удерживали цитадель в городе. Если бы она пала, карфагенский военачальник получил бы удобную гавань, которая могла принять македонский флот. Македонский царь и карфагенский полководец находились на противоположных берегах Адриатики и словно готовились подать друг другу руки, чтобы скрепить союз. Судьба римских владений в Южной Италии висела на волоске. Все зависело от решимости и находчивости римлян.

Левин стал действовать. Он напал на войско Филиппа, осаждавшее Аполлонию.

Римский флотоводец перебросил небольшую, но прекрасно вышколенную десантную армию в Орик за один день. Македонский гарнизон в городке был вырезан, и Орик обрел «свободу», то есть автономию под покровительством Рима. В лагерь Марка Валерия Левина в Орике тотчас прибежали гонцы из осажденной Аполлонии, прося помощи.

Левин помог. Пропретор отобрал пару тысяч лучших воинов из тех, что имел. Поставил над ними префекта италийцев-союзников Квинта Невия Кристу (напомним, что римские контингенты состояли из двух частей – собственно римских граждан и их союзников, набранных из родственных италийских племен). Посадил на корабли и перебросил в Аполлонию. Ночью римский отряд вошел в город.

Префект Невий Криста устроил смотр городскому ополчению и выяснил, что у греков достаточно сил, чтобы сделать вылазку. После чего произвел разведку македонского лагеря, убедился, что враг ведет себя беспечно, и решил напасть. Дождавшись ночи, в полной тишине Криста выступил из города и вошел в неприятельский лагерь. Наемная солдатня Филиппа настолько распустилась, что даже не выставила охрану. Римляне начали резню у ворот, орудуя короткими мечами, незаменимыми в подобных схватках. Солдат Филиппа охватила паника. Видно, бойцов у него было немного, и оттого появление римского отряда произвело сильный эффект. Сам Филипп V спросонья кинулся бежать, не разобравшись в ситуации. Патриотический римский историк Тит Ливий с удовольствием смакует подробности этого бегства, не забыв упомянуть, что македонский царь был полуголый. Нельзя упустить случай принизить врага! Итак, царь Филипп практически голышом бежал к реке. За ним неслась перепуганная толпа македонских солдат, похватавших в спешке оружие и имущество. Достигнув бирем, Филипп кое-как остановил бегство. Выяснилось, что в ночной резне погибли несколько сотен македонян, еще больше попали в плен. Всего убитых и пленных Ливий насчитывает до трех тысяч. В руки римлян попал македонский лагерь, а в нем много оружия и ценностей, которые солдаты греческих армий обычно таскали с собой. Добычей победителей стали также все осадные орудия. Жители Аполлонии перетащили их в город и употребили для усиления обороны. Македонский царь хотел уйти, но не мог: выход к морю запер флот Левина. Тогда Филипп сжег корабли и увел армию в Македонию сушей. Что касается войска и флота Левина, то они зазимовали в Орике.