Текст книги "Империя хорезмшахов"

Хорезмшах Атсыз был первым из мусульман, кто воспользовался поражением султана Санджара при Катване. Уже в октябре 1141 года Атсыз без боя занял Серахс в Хорасане. Лучшие люди города встречали его хлебом-солью.

Затем хорезмшах напал на богатый Мерв – столицу Великих Сельджуков. Город был взят и разграблен дочиста, а его знать уничтожена, так как попыталась поднять простонародье на бунт. Среди казненных был суннитский богослов, ученый-энциклопедист Али и даже один шариф (это почтительное звание носили наиболее уважаемые мусульмане).

Султанские сокровища, спрятанные в сундуках, Атсыз опечатал своей тугрой и перевез к себе, а также успел воссесть на трон Санджара и принял на нем признание покорности от уцелевших чиновников и аристократов. Лучших ученых столицы хорезмшах вывез в Гургандж.

Весной следующего, 1142 года Атсыз подверг разгрому север Хорасана и появился под стенами многолюдного Нишапура, который славился своими базарами и купеческим капиталом.

Цвет нишапурского духовенства вышел навстречу Атсызу и умолял не подвергать город участи Мерва. Победоносный тюрок ответил цветистым посланием, полным угроз и чванства.

«Проникающие повсюду прекрасные рассказы о нас еще не достигли той степени, чтобы не быть доступными пониманию. Каждый день в нашей судьбе приносит благодеяния. Светом своей справедливости мы стараемся устранить мрак насилия на земле. Это мы сделали наши пиры источником щедрости и чудес для народа. Одни пользуются нашей лаской, другие пребывают в страхе и стонут.

Сегодня наши знамена направятся в окрестности Нишапура. Там знают, что случается в Хорасане с теми, кто не изъявляет покорности и повиновения. Наше мнение о народе Нишапура положительно. В тот же час, когда вы прочтете это мое повеление, вы должны огласить мое имя в хутбе и приступить к чеканке монет с моим именем».

Хорезмшах лицемерно заметил, что эти действия являются ответом на неблагодарность Санджара. «Не знаем, принесет ли пользу раскаяние, так как он теперь нигде не видит такой опоры и такого друга своей державы, каким были мы», – распространялся Атсыз в своих прокламациях.

Нишапур сдался.

Город пощадили, но конфисковали имущество у многочисленных сторонников Санджара. Захватчики обогащались как только могли.

Затем Атсыз направил отряды под началом своего брата Йинал-тегина для разграбления мелких хорасанских городков.

Совершив этот победоносный поход против беззащитных провинций Ирана, Атсыз добился постановления багдадского халифа о признании Хорезма независимым от Санджара. По этому случаю на монетном дворе Гурганджа стали чеканить золотые динары с именем хорезмшаха. Придворный поэт Рашид эд-Дин Ватват сочинил льстивый стишок:

Малик (царь) Атсыз занял трон царства,

И счастье Сельджука и его рода закончилось.

Но вскоре Атсыз обнаружил, что его земли, в свою очередь, грабят кара-китаи. Против них ополченцы шаха были бессильны. Пришлось заключить мир на унизительных условиях. Елюй Даши заставил Атсыза выплачивать ежегодную дань в размере 30 000 золотых, не считая поставок продовольствия. Правда, взамен гурхан отдал Бухару в управление племяннику хорезмшаха – Атма-тегину.

Однако для шаха начиналась эпоха бедствий.

Султан Санджар в 1143 году возвратил себе Мерв, а затем вторгся в Хорезм. Он действовал мобильными силами профессиональных вояк, которым выплатил умопомрачительную сумму в три миллиона динаров.

Кочевники-ополченцы не успели прийти Атсызу на помощь. Султанская армия осадила Гургандж и неоднократно врывалась в город, хотя взять его не могла. Атсыз униженно просил мира, валялся перед Санджаром в пыли на берегу Сырдарьи и наконец был прощен.

Султан признал Атсыза правителем Хорезма на условиях выплаты дани и возвращения захваченных в Мерве сундуков с сокровищами. Хорезмшах потерял Дженд в низовьях Сырдарьи: правителем этой области сделался Кемаль эд-Дин из династии тюрков Караханидов, как предполагает академик Бартольд. Естественно, от дани гурхану никто хорезмшаха не освободил…

Добивать хорезмского мятежника султан Санджар не рискнул – в любой момент могли нагрянуть кара-китаи и разгромить тылы. Однако очень скоро султан понял свою ошибку.

Почти сразу после заключения мира Атсыз подослал к Санджару двух гашишинов. Султан избежал смерти, но сам факт попытки предательского убийства с помощью, как бы мы сказали сейчас, международных преступников свидетельствует о падении нравов. О готовящемся нападении предупредил поэт Адиб Сабир, которого Санджар специально послал в Гургандж следить за хорезмшахам. Убийцы были вовремя схвачены и казнены.

Санджар направил Атсызу угрожающее письмо, но тот ответил насмешливым стишком.

В 1145 году Атсыз вновь напал на Дженд, занял его и прекратил выплату дани султану сельджуков (правда, правитель области Кемаль спасся и вскоре вернул ее). По случаю освобождения Дженда «от неверных» хорезмшах издал пространное послание, заканчивавшееся словами: «Эта радостная весть должна быть оглашена повсюду… дабы все жили спокойно и считали Хорезм и Дженд одним государством… И мир!»

Далее всё повторилось, ибо султан не простил мятежа. Шестидесятилетний Санджар собрался с силами и в ноябре 1147 года вторгся в Хорезм. Первым делом он осадил сильную крепость Хазарасп. Это было своеобразное «предмостное укрепление» перед Гурганджем.

Осада продолжалась два месяца, после чего крепость пала. Затем был осажден сам Гургандж. Взять его сельджукам не удалось, но обе воюющие стороны были истощены, и в 1149 году Атсыз опять запросил мира. Он согласился возобновить выплаты в султанскую казну и прислал богатые подарки в качестве возмещения военных издержек. В своих письмах, адресованных Санджару, Атсыз именовал себя персидским словом бенде (раб). Посредником на переговорах стал анахорет Аху-пуш, питавшийся исключительно мясом ланей и одевавшийся в их шкуры. По просьбе хорезмшаха отшельник замолвил слово перед Санджаром, и тот согласился на мир.

Окончательные переговоры состоялись на берегу Амударьи. Шах подъехал к султану на коне, наклонил голову, вежливо пообещал служить и поскакал обратно, прежде чем султан повернул поводья своей лошади. То есть не дослушал собеседника и повернулся задом к нему. Санджар стерпел оскорбление и сделал хорошую мину при плохой игре. Очевидно, что сил у него имелось недостаточно для того, чтобы уничтожить дерзкого вассала.

З.М. Буниятов предполагает, что в 1152 году Атсыз предпринял третий поход на Дженд, лишь тогда отобрал его у Кемаль эд-Дина Караханида и посадил несчастного в тюрьму (где тот и умер). Область удалось захватить не столько силой, сколько хитростью. Сперва Атсыз предложил Кемаль эд-Дину совместный поход против «неверных кипчаков», чтобы отобрать у них крупный торговый и ремесленный город Сыгнак. Караханид согласился. Но когда Атсыз появился в пределах Дженда с прекрасно вооруженной армией, стала ясна истинная цель предприятия. Кемаль эд-Дин бежал. Приближенные хорезмшаха бросились вслед, заверили беглеца, что ему ничего не угрожает, и уговорили вернуться. Возвратившегося простака заковали в цепи.

Джендом стал управлять старший сын хорезмшаха – Иль-Арслан; столь важное значение Атсыз придавал этой части своей державы.

Тогда же против Санджара восстали его афганские вассалы – Гуриды, о которых у нас еще будет возможность поговорить. На их сторону перешел сельджукский наместник в Герате, и почти весь нынешний Афганистан отпал от сельджуков. Гуриды нанесли поражение одной из армий Санджара и захватили Балх. Союзниками афганцев стали огузы. К востоку от Хорасана вырастало новое государство.

Санджар выступил против мятежников Гуридов, глава которых объявил себя султаном, и нанес им страшное поражение. Это произошло потому, что в разгар битвы на его сторону переметнулось 6000 огузов. Победители устроили резню. На поле боя полегло, по преувеличенным данным, 30 000 афганцев и огузов-мятежников (из тех, что не успели переметнуться). Эта цифра означает «очень много»; ровно столько же, по словам мусульманских авторов, пало при Катване; повторение одной и той же цифры внушает сомнения.

Самопровозглашенный султан Гурид попал в плен, но был отпущен Санджаром и получил щедрые дары.

– Ты заменяешь мне брата! – сказал великодушный Санджар. – Бери всё это имущество и возвращайся в Гур.

Султан чувствовал себя неуверенно. Его предавали друзья. Правитель Систана Тадж эд-Дин, например, сказался больным и не участвовал в походе против Гуридов. А ведь именно этот человек спас султана после поражения на Катванской равнине! Никому нельзя было верить, и султан колебался, не решаясь расправиться даже с побежденными врагами, из-за чего испытывал пренебрежение со стороны друзей.

* * *

В 1153 году Сельджукский султанат потряс новый удар. Под Балхом взбунтовались огузы. Их возглавлял некто Тути-бек, вождь племени уч-ок.

Вот как всё началось. Одна орда туркмен бежала от кара-китаев, поселилась в окрестностях Балха и платила султану дань в размере 24 000 баранов. Однако дело испортила коррупция на местах. К ним пришел сборщик налогов и вел себя так дерзко, что был убит.

Сельджукский сипахсалар (генерал) Кумач внушил Санджару, что сможет справиться с дикими огузами. Пускай только султан назначит его, Кумача, правителем Балха. Взамен Кумач обязался увеличить размер дани до 30 000 баранов. То есть продемонстрировать эффективные, по понятиям султаната, управленческие способности. Султан согласился с предложением военачальника.

Сипахсалар потребовал от огузов покорности, баранов и возмещения за убийство мытаря. Огузы ответили, что подчиняются только султану и вести переговоры с генералом не будут. Кумач выступил против них во главе десятитысячного войска, но потерпел поражение и бежал в Мерв к Санджару. Ему удалось уговорить султана лично выступить против огузов. Собралась якобы стотысячная армия. Во всяком случае, она была велика.

Огузы перепугались и предложили громадный выкуп: 50 000 лошадей и верблюдов, 200 000 динаров в звонкой монете, 200 000 овец и баранов и годовой харадж (регулярный налог).

Санджар хотел было принять эти предложения, но его эмиры были категорически против. Вот и причина странной уступчивости султана в отношениях с хорезмшахом или гуридским правителем. Санджар зависит от настроения своих военных. Если те не желают добивать врага – значит, казням не бывать. Или Санджара самого найдут мертвым. Султан ходил по лезвию бритвы и был вынужден искать компромисс. Политика в Персии, где правитель-тюрк держался на саблях своих наемников в чужой стране, населённой враждебными или равнодушными людьми, была тонким делом.

Пришлось выступить против огузов. Произошла битва, и войска султана потерпели страшное поражение. Кумач и ряд других военачальников погибли. Мятежники захватили в плен самого Санджара. Формально султан был их «гостем», но фактически находился под арестом. Пользуясь уникальной возможностью, огузы начали действовать. Они таскали султана с собой, грабили страну его именем и вымогали назначения на высокие должности.

Был атакован Мерв. Огузы стерли его с лица земли. Затем последовал черед Нишапура. В те времена это был огромный город, славившийся ремесленными мастерскими, мечетями, школами правоведения. Огузы разграбили его и сожгли, а людей продали в рабство. Нишапур никогда больше не достиг прежних размеров и значения. Новый город того же имени возник неподалеку от старого, но уже не был культурным и ремесленным центром Хорасана.

Говоря кратко, кочевники разгромили весь Северный Иран. На это ушло три года. Они передвигались от пункта к пункту и уничтожали всё на своем пути. Война кормила войну. Поход огузов в Хорасан был похож на приход вандалов в Рим. Ущерба мусульманской цивилизации кочевники причинили не меньше.

Этим воспользовался хорезмшах Атсыз и попытался захватить город Амуль на берегах Амударьи (сейчас он называется Туркменабад). Гарнизон сопротивлялся. Тогда хорезмшах имел наглость обратиться к Санджару с требованием отдать город.

Султан отвечал:

– Я готов отдать тебе не только Амуль, но и другие места с условием, что ты пришлешь войска под началом твоего сына Иль-Арслана для нашего вызволения.

Но Атсыз не хотел усиления Сельджукидов. Он снял осаду Амуля, зато отправил в набег небольшую армию под началом своего брата Йинала, который разграбил несколько поселений в Хорасане.

В то же время хорезмшах задумал создать обширную антиогузскую коалицию под своим руководством. С этой целью он направил множество писем правителям отдельных частей Сельджукского султаната.

Неизвестно, чем кончилась бы эта затея, но в 1156 году Санджар сбежал от своих мучителей, выехав на охоту. Правда, восстановить страну он уже не мог. Семидесятилетний султан был морально опустошен. Опустела и его казна, которую огузы разграбили после взятия Мерва.

Хорезмшах Атсыз тотчас отправил султану верноподданническое письмо, в котором заверял о готовности служить верой и правдой.

Правда, хитрить пришлось недолго. Летом 1156 года хорезмшаха после всех треволнений разбил паралич. Атсыз умер. Ему наследовал сын – Абу-л-ФатхИль-Арслан (1156–1172). Свое правление он начал с того, что «убил нескольких человек из своих дядей и ослепил своего брата, который умер три дня спустя; по другому известию, он кончил жизнь самоубийством». Таковы сведения ал-Асира. Джувейни уточняет, что брат Иль-Арслана – Сулейманшах – был брошен в тюрьму и там умер, а казнили его атабека Огула и еще нескольких вельмож. Затем был убит дядя нового хорезмшаха – Юсуф, которого заподозрили в нелояльности, а Сулейманшаха на всякий случай ослепили. Через три дня царевич покончил жизнь самоубийством.

Важный момент: трон у хорезмшахов переходил не от брата к брату и не от дяди к племяннику, а от отца к сыну. На какое-то время это позволило укрепить власть.

Иль-Арслан начал правление с того, что увеличил жалованье воинам. Затем столкнулся с северными кочевниками – кипчаками или канглами, которые вторглись в Дженд. Хорезмшах выбил их оттуда. Вскоре он получил признание от султана Санджара и почетные одежды.

В западной литературе для оценок правителей заготовлено несколько клише. Этот хитер, тот коварен. Одни правители «жестоки», другие – просто «садисты». Третьих назначают добряками, четвертых – «носителями прогресса», наделенными «богатым воображением».

Жизнь гораздо сложнее этих формул, хотя они-то легче всего и запоминаются читателями. Ярчайшее тому свидетельство – романы Дюма. Но, увы, историю по ним учить нельзя.

Если пользоваться западными клише, Иль-Арслан «жесток»: первым делом он устранил родного брата, чтобы занять трон; другого брата ослепил, а заодно казнил дядю. Несомненно, новый хорезмшах хитер: лавирует между собственными беками, западными сельджуками и кара-китаями, чтобы удержаться на троне. В то же время он добр: беспокоится о своих ираноязычных подданных и способствует обогащению купеческой верхушки Хорезма. Наконец, он велик, потому что расширил пределы державы и пытался построить новую империю на развалинах гибнущего государства Сельджуков. То есть продолжил дело отца.

В 1157 году Санджар умер, видя полный крах своего государства. Сыновей у него не было. Султан передал власть племяннику Махмуд-хану ибн Мухаммеду (1157–1162). Никаким авторитетом этот племянник не обладал.

Сельджукское государство делилось тогда на две крупные территории: западную и восточную. Западная называлась Иракский султанат. Там правила младшая ветвь Сельджуков, которая формально подчинялась Санджару, пока он был жив. После смерти Санджара иракские Сельджукиды на короткое время обрели самостоятельность, пока не попали в зависимость от своих кипчакских «опекунов» Ильдегизидов. Арраном, Азербайджаном, Персидским Ираком правил султан Арсланшах Сельджукид (1161–1176). Осторожный правитель Хорезма Иль-Арслан на всякий случай обратился к нему с почтительным письмом.

В Восточном же Иране фактически никто никого не слушал. Губернаторы на окраинах обрели самостоятельность. В Хорасане и Мазандеране обосновались вожди огузов. В Мерве господствовала тюркская солдатня во главе со своими эмирами. Первым из них был Муайид Ай-Аба, бывший мамлюк (военный раб) Санджара. Авторитетом пользовались также Айбек и пара деятелей помельче.

Великий султанат продолжал разваливаться.

Сельджуки погибали стремительно. Султан Махмуд пришел к власти лишь потому, что договорился с «огузами». Опасаясь этих темпераментных джигитов, его верховенство признали наместники разных областей государства. Правда, они готовы были подчиняться лишь до тех пор, пока султан не вмешивался в их дела, да и то подчинялись скорее формально. Тот же Иль-Арслан сразу изменил отношение к Махмуду. В письмах он обращался к сельджукскому государю уже не как раб (бенде), а как «искренний друг» (мухлис). По поводу смерти Санджара он на всякий случай объявил трехдневный траур.

Махмуду исключительно не повезло: в конце концов он утратил дружбу и огузов, и своих эмиров, которые передрались между собой. Один из них, Айбек, захватил Гурган и Дихистан и признал над собой власть хорезмшаха – так было спокойнее.

Другой – Муайид – завладел Нишапуром.

Махмуд-хан Сельджукид метался от владетеля к владетелю, нигде не находил поддержки и в конце концов попросил защиты у Муайида. Тот защищать неудачника не стал, а вместо этого ослепил вместе с сыном и запретил упоминать имена несчастных в мечетях. Вместо них теперь упоминали имя багдадского халифа – повелителя правоверных, который владел Южным Ираком.

Это означало военный переворот и крах Сельджукского султаната. Теперь разные племена и правители боролись за его наследие. Постепенно усилились две страны. В низовьях Амударьи – Хорезм. В современном Афганистане – Гур. Скоро они станут врагами. Но пока – покоряют периферийные области. А еще между собой борются эмиры, и покамест самый удачливый из них – Муайид Ай-Аба.

Этот авантюрист захватил Тус, Абивард, Дамган в Хорасане, присоединил область Кумис. Он опирался на силы наемников и был типичным «солдатским императором», если использовать терминологию Древнего Рима эпохи упадка.

Через некоторое время иракский султан Арсланшах Сельджукид прислал эмиру почетные одежды, «пожаловал» ему Хорасан в управление, но пожелал, чтобы в мечетях читали хутбу (пятничную и праздничную проповедь) с именем его, султана, что означало бы формальное подчинение.

Муайид надел подаренные одежды и приказал читать хутбу (1163). Почему нет? Ему требовалась поддержка, тем более что огузы и мелкие эмиры удерживали оазисы Южной Туркмении и Северного Хорасана, включая город Несу/Насу (неподалеку от современного Ашхабада).

Однако активность Муайида напугала Иль-Арслана. Хорезмшах и сам претендовал на Хорасан. Страна, конечно, сильно пострадала от междоусобных войн и нашествия огузов, но еще сохраняла привлекательность.

В общем, Иль-Арслан выступил на Нишапур и осадил его (1163). Осада завершилась неудачей. Стороны заключили мир, хорезмшах отбыл восвояси, а Муайид сделал выводы и пополнил войско наемниками.

В 1165 году он напал на Несу. Дальше начался фарс. На выручку этому городу, управлявшемуся самостоятельным эмиром, подошел Иль-Арслан. Муайид немедленно снял осаду. Хорезмшах погнался за ним, но, как только эмир выстроил войска для сражения, опасливо отступил. Лукавые и не очень сильные правители явно побаиваются друг друга. Времена сильных армий и великих полководцев миновали. Наступает пора мелких владетелей, слабых войск и бесконечных интриг.

На обратном пути Иль-Арслан всё-таки подчиняет Несу, и ее правитель соглашается на хутбу с именем хорезмшаха. Затем хорезмшах внезапно нападает на владения Айбека, который вроде ему и так подчинен. Видно, не доверяет эмиру. Во всяком случае, известно, что правители поссорились между собой.

Дихистан захвачен хорезмийскими войсками и поставлен под прямое управление. Туда назначен губернатор (вали). Айбек бежал в Нишапур к Муайиду. То ли и раньше был в сговоре с эмиром, то ли именно теперь прибег к его покровительству – неясно. Так или иначе, Муайид защитил южную часть владений Айбека. Хорезмийцы поживились лишь за счет Дихистана.

Сам Муайид был настолько напуган этим вторжением, что совершил путешествие в Персидский Ирак.

Там застал перемены. Сельджуки уже попали в зависимость к своему атабеку. Его звали Ильдегез.

С хорезмшахом он враждовал, ибо тоже претендовал на Восточный Иран. Начались интриги и столкновения на границах. Атабек и хорезмшах пытались переманить на свою сторону крупных правителей областей. На этом фоне действовали орды бродячих огузов, нападая на города и селения. Восточный Иран постепенно погружался в хаос. Всех конкурентов объединяло одно: они самозабвенно грабили Иран с его покорным населением, которое именовали райят (стадо).

Итак, истинным правителем султаната сделался великий атабек Шамс эд-Дин Ильдегез (1160–1175). Это был светловолосый и сероглазый кипчак, попавший в рабство и сделавший карьеру: сперва поваром, затем любовником султанши, затем – мужем и опекуном ее детей.

Явившись к Ильдегезу, Муайид вежливо произнес:

– Если вы не выступите против Иль-Арслана и не преградите путь его замыслам, разольется такое море, прилив которого вам не сдержать.

Ильдегез согласился с этим и написал грозное письмо хорезмшаху: «Муайид Ай-Аба – [это] мамлюк султана, а Хорасан – страна султана. Точно так же Хорезм, где пребываешь ты, – его владение! Если ты двинешься на Нишапур, моим ответом будет поход против тебя и война между нами».

Хорезмшах активно занимался пополнением своей армии, в том числе путем походов в степь против «неверных тюрок», где набирал мамлюков. В то, что иракцы приведут в Хорасан большое войско, он не верил. Так и случилось.

Ильдегез, правда, собрал какую-то орду и бросил ее в Хорасан, но она была равна по силе войску хорезмийцев.

Иль-Арслан также вошел в Хорасан. Битва с иракцами под Бистамом завершилась вничью, но шах удачно сманеврировал, занял Себзевар, а затем вошел в Нишапур и заставил упомянуть себя в хутбе в городских мечетях.

Иракцы не могли ничего сделать. Вообще, Ильдегез был довольно посредственным полководцем, хотя иногда и выигрывал битвы. Он был сильнее на поле интриг. Муайид понял, что ошибся с выбором хозяина. Он написал Иль-Арслану: «Я твой мамлюк и буду подчиняться тебе». Мамлюк – это военный раб-гвардеец, вроде русского боевого холопа. А гулям, как мы уже говорили, – тоже гвардеец, но свободный, вроде русского дружинника.

Хорезмшах тотчас отправил подарки новому другу: породистых коней с дорогой сбруей, роскошные ткани и разные редкости.

Ильдегеза поставили перед фактом. Он покинул Хорасан и отступил в Рей (город возле современного Тегерана).

В 1167 году эмир Рея – Инанч – переметнулся на сторону хорезмшаха. Правда, он успел выдать свою дочь за наследника Ильдегеза, но это не помешало совершить измену. Она открывала Иль-Арслану дорогу в Азербайджан и Персидский Ирак. Хорезмийское войско наемников, в основном карлуков, вошло в пределы Рея.

Против него выступила иракская армия во главе с султаном Арсланшахом и Джехан-пехлеваном Мухаммедом, сыном Ильдегеза от сельджукской султанши. Их ждала неудача. Хорезмийцы отбросили противника и двинулись дальше на запад. Их войска разграбили и опустошили Зенджан и Казвин у ворот Азербайджана.

Но Ильдегез, как мы уже говорили, был талантлив в другом. В 1168 году он подкупил везира, служившего Инанчу, и тот с помощью трех гвардейцев-гулямов убил правителя Рея. Везир занял место правителя и подчинился Ильдегезу. Гулямы остались ни с чем и уехали в Хорезм, где тщетно пытались устроиться на службу. Иль-Арслан приказал их казнить за измену своему господину.

С мечтами азербайджанского атабека захватить весь Иран было покончено навсегда. Атабек владел только западной частью страны. В 1175 году он умер, передав опекунство своему сыну Мухаммеду. Но и наступление хорезмийцев на запад было остановлено. Они сохранили господство над Хорасаном, но и в этой стране чувствовали себя неуверенно до тех пор, пока здесь правил беспринципный Муайид.

* * *

Теперь посмотрим, как хорезмшах расширял владения на востоке и налаживал отношения со своими господами – кара-китаями.

Иль-Арслан закрепился в Дженде, выбил из Мангышлака вторгшихся туда «неверных карлуков», якобы убил их предводителя Пейгу-хана и совершил несколько походов на север. Эти походы давали главное: большой полон. Шаху требовались мамлюки для пополнения армии. После этого можно было вмешаться в кровавую борьбу за Восточный Иран. А вот насчет убийства Пейгу-хана сведения сомнительны. Похоже, Иль-Арслан на каком-то этапе, напротив, поддерживал карлуков, а их хана убил совсем другой среднеазиатский правитель.

Перейдем к рассказу об этих событиях.

Мавераннахром правил Караханид Тамгач-хан Ибрагим (1141–1156), слабый и нерешительный человек, вассал кара-китаев; он поссорился с карлуками, которые стали грабить его страну.

Эти кочевники явились в Мавераннахр и самовольно разместившись в окрестностях Бухары и Самарканда. Это вызвало недовольство гурхана кара-китаев, который когда-то был их союзником, а затем сделался покровителем. Кара-китаями правил тогда сын Елюя Даши – Елюй Илья (1150–1163), судя по имени – христианин; конечно, несторианского толка. В «Ляо ши» об этом гурхане сказано немного. Сперва находился под покровительством матери. Повзрослев и обретя полноту власти, «сменил девиз правления на Шао-син. [Была проведена] перепись населения [старше] 18 лет, которая показала наличие 14 500 дворов. [Иле] восседал на троне 13 лет. Когда почил, ему было присвоено храмовое имя Жэнь-цзун».

Четырнадцать с половиной тысяч дворов… Вот реальная численность киданей в Семиречье в то время. Постепенно она увеличилась, но не до размеров несметных орд. Правда, существовали еще христиане-найманы, алтайская часть киданей. Это была сильная орда, даже более сильная, чем семиреченские кара-китаи. И в случае необходимости она могла прийти на помощь гурхану. С этим следовало считаться его противникам.

Однако вернемся к рассказу о конфликте с карлуками.

Терпеть распри между своими вассалами Илья не собирался и по справедливости принял сторону Тамгач-хана Караханида как пострадавшей стороны.

Гурхан потребовал, чтобы Тамгач разоружил карлуков.

Тот передал требование кочевникам. В ответ карлуки восстали, двинулись на Бухару, стали чинить грабежи, «обвинили в дурных поступках» Тамгач-хана и убили его под крепостью Келлябад, а тело бросили в степи. Несчастному правителю наследовал Чагры-хан (1156–1160) из боковой ветви ферганских Караханидов. Этот сумел отразить карлуков и убил их предводителя (1158). Историк Джувейни приводит имя погибшего карлука – Пейгу-хан. То есть убил разбойника вовсе не Иль-Арслан, что похоже на правду. Но разобраться в многословных, запутанных и повторяющих друг друга мусульманских хрониках бывает нелегко.

Остатки варваров во главе с вождем Лачин-беком бежали в Хорезм и влились в войско Иль-Арслана.

Последний принял близко к сердцу судьбу карлуков, а вернее, увидел способ расширить собственные владения. Хорезмшах вторгся в Мавераннахр и напал на Чагры-хана. Хан укрылся в Самарканде и призвал на подмогу кара-китаев, а также племена туркмен, кочевавшие между Кара-Колом и Джендом. Последних возглавлял Илек-туркмен (иногда его называют военачальником кара-китаев).

Не нужно обольщаться словом «туркмен»; в то время этот народ жил не только в оазисах современной Туркмении, но и в Казахстане с Узбекистаном – в том же Мангышлаке.

Илек привел 10 000 бойцов и встретил войска хорезмшаха на берегах реки Зеравшан. Состоялось сражение, туркменские отряды были отброшены войсками Хорезма. Илек запросил мира. Мир был дарован, а карлуков вернули под Бухару на прежние места.

Через несколько лет последовал новый набег, очень похожий на предыдущий. Только предводителя карлуков зовут иначе – не Лачин-бек, но Аяр-бек. Да Караханидами правит новый правитель – Кылыч-Тамгач-хан (1160–1171), брат и наследник Чагры-хана.

В связи с этим ряд ученых полагает, что одно событие просто раздвоилось в хронике.

Однако об этих делах как о двух разных набегах сообщает местный ученый Катиб Самарканди, а он не мог ошибиться.

Что же произошло? Карлуки окончательно поссорились с гурханом кара-китаев и взбунтовались. Должно быть, они так бесчинствовали под Самаркандом и Бухарой, что их возненавидели местные. Тогда гурхан приказал переселить смутьянов в Кашгарию и занять земледелием или другим полезным трудом.

Главный бунтовщик Аяр-бек прежде служил в гвардии Кылыч-Тамгач-хана и имел репутацию одного из лучших джигитов. Однако теперь возглавил своих соотечественников, чтобы получить власть и разграбить Мавераннахр. Голос крови оказался сильнее барских подачек.

Кылыч-Тамгач выступил против мятежников. Решающая битва произошла в Голодной степи. Аяр храбро атаковал противника и почти достиг зонтика, под которым хан укрывался от солнечных лучей, наблюдая за боем. Но тут мятежника отрезали от его людей, взяли в плен, поставили перед ханом и казнили.

Кылыч-Тамгач устроил зачистку: собрав стотысячную армию (в условном «списочном» исчислении) он атаковал карлуков, отомстил за гибель Ибрагима и частью перебил, частью вытеснил из Мавераннахра. Таким же образом поступил и с огузами, просочившимися в страну. То есть навел порядок.

Все обиженные бежали в Хорезм. Иль-Арслан принимал их с распростертыми объятиями. Его армия настолько увеличилась, что хорезмшах осмелился прекратить выплату дани гурхану. В самом деле, ведь Хорезм усилился. В городах Хорасана читают хутбу с именем Иль-Арслана, что говорит о многом. Он – наследник Великих Сельджуков.

С другой стороны, у этого политика не было выхода. Либо наращивать наемную армию из тюркских племен и платить ей деньги, либо сократить наемное войско и выплачивать дань гурханам. На то и другое сразу средств не хватало.

Ближайшие события показали, насколько Иль-Арслан далек от реальности, и ускорили его смерть. Это значит, что под конец жизни шах превратился в безответственного авантюриста.

* * *

Иль-Арслан претендовал на восточное наследие сельджуков, но напрасно игнорировал кара-китаев. Потомки Елюя Даши вовсе не хотели усиления Хорезма.

Первое время Илья поддерживал с хорезмшахом нормальные деловые отношения. Но он умер в 1163 году, оставив малолетнего сына Георгия (китайцы, практически не выговаривающие букву «эр», звали его Чжулху; кстати, жителей современной России по той же причине они зовут «лосьяне» – искаженное «россияне»). Вне всяких сомнений, наследник Ильи был крещен. Влияние несторианства в Кара-Китае росло. Во всяком случае, семиреченские китаи поклонялись Христу, как и найманы. Возможно, как раз последние и повлияли на семиреченцев. Влияние несториан шло с востока на запад.