Текст книги "Палеонтология антрополога. Книга 2. Мезозой"

Образцовый представитель цератозавровых, конечно, сам Ceratosaurus nasicornis из титонского века, то есть самого конца юры Северной Америки, Европы и Африки. Морду этого шести-семиметрового хищника украшал плоский треугольный рог, а два других торчали перед глазами. Зубы цератозавра очень длинные, саблевидные, видимо, предназначенные для убийства какой-то очень крупной добычи. Передние лапки небольшие, но и не крошечные, с тремя когтистыми пальцами и рудиментом четвёртого. Вдоль спины шёл одиночный ряд покровных пластин-шипов, больше подходящих для триасовых текодонтов. Мощный уплощённый хвост с высокими отростками наводит некоторых палеонтологов на мысли о плавании. Находки цератозавров очень редки, особенно в сравнении с синхронными аллозаврами; возможно, они вели одиночный образ жизни, в отличие от стайных аллозавров. По меткому замечанию одного палеонтолога, цератозавр в конце юры на фоне прочих теропод смотрелся как сумчатый волк на фоне нормального волка.

Эволюция некоторых групп цератозавровых пошла необычным путём. Например, полутораметровый Limusaurus inextricabilis из оксфордского века Китая имел вытянутые пропорции, очень маленькие ручки, очень длинные ноги и шею. Всё это выдаёт в лимузавре хорошего бегуна. Молодые особи были зубаты, а взрослые теряли зубы: видимо, с возрастом они переходили со всеядности на растительноядность. В целом похожий Elaphrosaurus bambergi из Танзании был ещё грацильнее, зато вырастал аж до шести метров.

Ceratosaurus nasicornis

Маленькая тонкость

На кисти лимузавра четыре пальца: два рудиментарных по краям и два необычно толстых коротких пальца в центре. Сопоставление с кистями других теропод привело первоокрывателей лимузавра к заключению, что три пальца у большинства более поздних теропод – это второй, третий и четвёртый, а не первый, второй и третий, как считалось до сих пор. Правда, это не отменяет всех других данных, свидетельствующих всё же о том, что у теропод сохранились пальцы с I по III (например, на пятипалых кистях герреразавра и гетеродонтозавра IV и V пальцы откровенно редуцированы). Спор о нумерации пальцев у хищных динозавров и птиц идёт уже сто лет, а смысл его – установление родства этих двух групп и открытие тайны происхождения крыльев.

Кисть птиц сильно специализирована, так что понять, какие там пальцы, очень сложно. Как только не решали эту важнейшую интригу: по эмбриологическим данным вроде бы вышло, что на птичьей ручке II–IV пальцы (но тоже не со стопроцентной уверенностью, так как видимая вроде бы закладка I пальца может быть в реальности закладкой предпервого пальца – пасхалочкой ещё аж девонских недоамфибий), а по гомеозисным генам у разных исследователей есть разные результаты – и I–III, и II–IV. Если пальцы птиц не те, что у динозавров, то и общие предки у них должны быть додинозавровые. Если же пальцы одинаковые, то птицы вполне могут быть прямыми потомками теропод.

Впрочем, хитрые генетики уже успели выдвинуть версию, что гомеозисные гены могут менять место своего действия и запускать развитие других пальцев, чем прежде. Пока с этим нет ясности, а загадка происхождения птиц, как это представляется антропологу с его антропологической колокольни, остаётся неразгаданной. Главное, что пока удалось понять – положение пальца само по себе не определяет его историческую идентичность, видимое простое решение может быть обманчивым. Как обычно, всё очень хитро!

Самым странным родственником цератозавров был Chilesaurus diegosuarezi из титонского века Чили. Это был теропод, но теропод специализированно растительноядный, с призматическими, направленными вперёд зубами, немало похожими на зубы современных копытных. Четыре пальца его кисти были по-прежнему снабжены острыми когтями, но из-за вегетарианской диеты голова стала маленькой и короткой, а шея – длинной и тонкой.

Некоторые тероподы настолько специфичны, что занимают не вполне определённое положение в систематике. Весьма колоритны Cryolophosaurus ellioti, Sinosaurus triassicus и Monolophosaurus jiangi.

Криолофозавр замечателен не только внешним видом, но и географией, – его останки найдены в Антарктиде, где, казалось бы, рептилиям не самое место; кстати, и первая треть названия «крио» намекает на полярные холода. Однако в ранней юре это была вполне процветающая часть Гондваны, ничем не отдёленная от Австралии с одной стороны и Африки с Южной Америкой – с другой. Проблема лишь в проведении раскопок: современные палеонтологи могут работать на ледяном континенте лишь короткое антарктическое лето, а большая часть отложений и вовсе скрыта под огромными ледниками. Внешность же криолофозавра уникальна: над его глазами располагался рифлёный изящно изогнутый гребешок (из таких раковин положено выходить всяким Венерам), но ориентирован он был не вдоль, а поперёк черепа, как кокошник; кстати, вторая треть названия «лофо» намекает на гребень. Очевидно, такая оригинальная конструкция стала очередным итогом полового отбора; неспроста на реконструкциях художники стараются покрасить его в красивый цвет.

Monolophosaurus jiangi

Близкий к криолофозавру по строению и датировке китайский синозавр внешне больше похож на дилофозавра, отчего первоначально и был описан в рамках этого рода (между прочим, видовое название «триасовый» не соответствует реальности; как обычно, некоторым кажется, что «чем древнее, тем круче», но правда рано или поздно всё же торжествует). Как и у дилофозавра, верхняя сторона черепа синозавра была увенчана двумя высокими плоскими продольными параллельными гребнями.

Среднеюрский китайский монолофозавр в целом похож на прочих теропод, но верх его морды был украшен огромным бугристым непарным гребнем, придававшим ему некоторое сходство с зубастым петухом.

Более продвинутыми были мегалозавроиды Megalosauroidea. Между прочим, Megalosaurus bucklandii оказался первым препервым описанным динозавром.

Работа над ошибками

Первая бедренная мегалозавра кость была найдена в Англии аж в 1676 году и опознана как нога боевого слона римлян, а позже – как мосол человека-великана из библейских преданий. В 1763 году кость даже получила не очень приличное название Scrotum humanum, но истинное признание пришло ещё более чем через полвека. Megalosaurus bucklandii получил своё нынешнее родовое имя в 1824, а видовое – в 1827 году (вообще-то, в 1826-м его назвали Megalosaurus conybeari, и это название более законно, но его автор был немцем, а англичане, конечно, не могли с этим смириться и в итоге решили, что пиар и патриотизм иногда важнее приоритета). Новонайденные зубы в смеси с костями игуанодона сначала были приняты за останки гигантского крокодила, а в 1841 и 1842 годах Ричард Оуэн объединил мегалозавра с Iguanodon и Hylaeosaurus armatus в группу Dinosauria. Всё это послужило причиной многих сложностей: останки были фрагментарны, знаний не хватало, так что, во‐первых, сначала мегалозавр предстал перед изумлённой публикой как четвероногая помесь медведя с крокодилом, а во‐вторых, в последующем кусок позвоночника с удлинёнными остистыми отростками, принятый было за мегалозавровый, удалился в самостоятельный род и вид Altispinax dunkeri (он же Becklespinax altispinax).

Теперь, когда известны останки других видов того же рода, в том числе из Тибета и Танзании, а также многочисленных родственников типа Torvosaurus, мы знаем, что мегалозавроиды были огромными двуногими тероподами с небольшими передними лапками и вытянутыми прямоугольными зубастыми головами без всяких красивых гребней. В некотором смысле это самые образцовые тероподы – в них нет ничего экстремального.

Вариантов классификации более совершённых теропод множество; динозавроведы изощряются в придумывании новых комбинаций и названий. В ныне устаревшей, простой, но по-своему удобной версии производилось деление на исходно-крупногабаритных Carnosauria (туда раньше помещались и мегалозавры с цератозаврами) и исходно-мелких Coelurosauria, сейчас дело представляется намного хитрее.

Самый известный позднеюрский карнозавр – Allosaurus, из множества видов которого наиболее изучен A. fragilis. Как и мегалозавр, аллозавр в некотором роде идеальный теропод, только более продвинутый. Над его глазами возвышались небольшие треугольные шипы-рожки, а на передних лапах осталось лишь три пальца. В отличие от синхронных цератозавров, останки аллозавров весьма многочисленны и часто встречаются группами, что свидетельствует о различиях в поведении: вероятно, аллозавры были стайными; впрочем, такая интерпретация уязвима для критики.

Аллозавры, видимо, были весьма активными хищниками. Хороший показатель их бодрости – многочисленные травмы, встречаемые чаще, чем на мослах других теропод и уж тем более растительноядных динозавров. Например, показательны трещины на костях стоп, полученные вследствие слишком больших нагрузок при быстром беге; в некоторых случаях похожие патологии могли возникать из-за инфекции, попадавшей в ранки на ноге с гниющих трупов, которые аллозавры рвали ногами. Особенно выделяется скелет молодого самца «Большой Ал» (он же MOR 693) с переломами, следами стресса и инфекции на множестве шейных, туловищных и хвостовых позвонков, обычных и брюшных рёбрах, лопатке, пальцах кистей и стоп, плюсневых и тазе. Инвалидом был и «Большой Ал II» (SMA 0005), у которого в разное время были повреждены нижняя челюсть, шейные позвонки, лопатка с плечевой костью, множество рёбер, таз и кости стопы. Известны также следы огромного теропода с вывихнутым или сломанным пальцем на стопе. Маленькие костные мозоли на месте заживления травм и очень узкая локализация инфекций свидетельствуют о рептильном типе иммунной системы у аллозавров. Множество индивидов с травмами и множественные травмы у одних и тех же особей говорят о двух вещах: во‐первых, жизнь у аллозавров была очень непростая, а во‐вторых, они были чрезвычайно живучи. Очевидно, аллозавры были активными хищниками, а их жертвы достаточно бодро им сопротивлялись.

Маленькая тонкость

Название самого изученного вида аллозавра «fragilis» означает «хрупкий». Название было дано из-за плохой сохранности первых найденных костей, но, учитывая рекордные показатели травматизма, оказалось пророческим.

Огромные ящеры чрезвычайно эффектны, но с нашими предками существовали всё равно что на разных планетах. Шестиметровому монстру нет смысла гоняться за мышью, а мышь не очень-то осознаёт масштабы титана. Гораздо актуальнее были мелкие хищники.

Целурозавры юрского периода при одинаковом общем плане строения удивительно разнообразны в деталях – ситуация, знакомая нам по современным птицам. Примитивнейшие, хотя и не самые древние (из оксфордского века) представители целурозавров – китайские трёхметровые Zuolong salleei. Типичнейший целурозавр – Ornitholestes hermanni – некрупный двуногий трёхпалый хищник без каких-либо выкрутасов. Длинные пальцы на кистях могли использоваться для лазания по деревьям в стиле птенцов гоацина. Возможно, примерно из таких существ и в таких условиях появились птицы, хотя сам орнитолестес предком птиц не был.

Работа над ошибками

Первый найденный череп орнитолестеса оказался повреждённым, из-за чего верх кончика морды был реконструирован неверно: учёные приняли обломанные и смещённые кости за рог на носу. Ошибка была позже выявлена, однако до сих пор в некоторых книгах можно встретить рогатого орнитолестеса.

Скелет орнитолестеса был обнаружен при раскопках Костяной Хижины в Вайоминге. Некий местный овцевод использовал кости динозавров как балки и подпорки при строительстве дома. Палеонтологи оценили такую архитектуру по-своему, и с 1898 по 1905 год раскапывали кости в ней самой и в её окрестностях. Кроме орнитолестеса, тут были найдены останки апатозавра, аллозавра, стегозавра и недалече гаргульезавра.

Если рогатость орнитолестеса оказалась ошибкой, то другие его родственники точно были красавцами. Особенно живописны родственные Kileskus aristotocus из батского века Красноярского края, синхронный Proceratosaurus bradleyi из Англии и Guanlong wucaii из оксфордского века Китая. По верху морды этих щёголей шёл огромный гребень, к тому же лихо закинутый назад. Среди каких-то менее впечатляющих их родичей берёт начало родословная тираннозавроидов – группы, увенчавшейся в конце мела пресловутым тираннозавром.

Намного скромнее выглядят компсогнатовые – тоже близкие родственники тираннозавров, только размером с ящерицу. Ещё в 1859 году в Золенгофене был найден первый скелет Compsognathus longipes. Этот метровый теропод был одним из самых мелких и одновременно специализированных динозавров. На его кисти сохранилось три пальца, причём лишь два с когтями, из которых второй был довольно длинным, а от третьего остался лишь рудимент; на отпечатке хвоста сохранились следы мелких чешуй, как у ящерицы. Ещё мельче – 75 см с хвостом – Juravenator starki. Этот головастый крошка из Германии также имел чешую на хвосте и перья на теле. Тогда как чешуйки на отпечатке видны невооружённым взглядом, тонкие волокна пухоподобных пёрышек пришлось высвечивать ультрафиолетом. Судя по строению глазниц, юравенатор вёл ночной образ жизни.

Первые предки будущих тираннозавров тоже были довольно скромными: Aviatyrannis jurassica из киммериджа Португалии достигал всего метра в длину, Juratyrant langhami из раннего титона Англии – 5 м, а Stokesosaurus clevelandi из среднего титона Северной Америки – 2,5–4 м. Мы знаем о них очень мало – сохранились лишь обломки костей, но ясно, что это были стройняшки, в чьих вытянутых черепах уже угадывалась мощь далёких потомков.

Много шума в динозавроведении наделали открытия китайских почти-птиц Anchiornithidae с границы средней и поздней юры. По большинству признаков это типичные тероподы, но густое оперение, чётко видное на превосходных отпечатках, а также многие особенности строения позволили некоторым палеонтологам утверждать, что это прямо-таки древнейшие птицы, хотя бы ещё и плохо летающие или даже нелетающие. Правда, спустя некоторое время страсти улеглись, и напрямую к птицам нынче этих ящеров обычно не относят, но мнение о происхождении птиц от них утвердилось среди многих специалистов. Сейчас известно довольно много анхиорнисовых динозавров: похожие на помесь курицы, сойки и ящерицы Aurornis xui и Xiaotingia zhengi, соракасантиметровый, с полуметровым размахом четырёх крыльев – с учётом длинных перьев на руках и ногах – Anchiornis huxleyi, Caihong juji повышенной мохнатости, с выраженно-асимметричными перьями на хвосте.

Маленькая тонкость

Отпечатки анхиорнисовых динозаров настолько многочисленны – сотни образцов! – и качественны, что с помощью электронного микроскопирования удаётся выявить меланосомы – органоиды, содержащие пигмент. У анхиорниса цвет перьев получился чёрным с белыми полосами на хвосте и всех четырёх крыльях, почти как у сороки, только ещё и с рыжим хохолком. При этом на разных образцах цвет несколько отличается – то ли в силу видовой специфики, то ли индивидуальной изменчивости. Кроме прочего, в перьях анхиорниса обнаружился β-кератин – типичный для птиц белок (впрочем, как обычно, всё хитрее: он имеется и у рептилий, а изредка и у млекопитающих).

Загадочны погадки анхиорниса, сохранившиеся в горле у одного скелета и рядом с телами: почти все они наполнены рыбьими костями и чешуёй, и лишь одна – костями трёх ящериц. В строении анхиорнисов нет ничего специфически рыбоядного – ни в челюстях, ни в зубах, ни в конечностях. Густые длинные перья на ногах тоже не вяжутся с образом цапли или чайки. Надо думать, анхиорнисы собирали рыбу в высохших лужах или на берегах. Судя по состоянию костей, переваривали пищу они быстро, как птицы.

Caihong juji и вовсе оказался писаным красавцем: чёрным, с радужными – переливающимися синим, зелёным и оранжевым цветами – головой, шеей, плечами и основанием хвоста. Неспроста его название переводится как «радуга с гребешком».

Куда более специализированы представители странного семейства Scansoriopterygidae. Они настолько своеобразны, что иногда их вообще выносят за рамки теропод и даже динозавров. Вместе с тем, они же – очередные кандидаты на звание предков птиц. В отличие от большинства теропод, у скансориоптеригид передние лапки огромные – не короче задних, а кисть по длине больше предплечья; в кисти самый длинный палец – крайний, а не средний; лобковая кость короче седалищной; есть и странности в строении черепа. Все известные скансориоптеригиды были богато оперены, а по крайней мере в основании хвоста имели рептильную чешую. Особенно важен Scansoriopteryx heilmanni с границы средней и поздней юры Китая. У этого крошечного – 16 см! – существа и ручки, и ножки, и кончик длинного хвоста были покрыты перьями и выглядели как настоящие крылья. Вряд ли скансориоптерикс мог по-настоящему летать, но лазал по деревьям отлично и на роль пращура птиц подходит очень хорошо.

Экзотичнее выглядел синхронный и также китайский Epidexipteryx hui. Это был носитель множества уникальных достоинств: длина 25 см, бульдожий прикус с чудовищными зубами на кончике нижней челюсти, глаза в полголовы, длиннющие руки с длиннющими пальцами, укреплённый пигостиль на кончике очень короткого хвоста, отпечатки пуха по всему телу, а самое главное – четыре огромных – длиннее тела – «пера» на хвосте, как у фазана. Эти «перья», в отличие от птичьих, не были разделены на бородки, а представляли собой сплошные ленты. В основании «перьев» на теле у эпидексиптерикса имелись перепонки, которые подводят нас к ещё более странным химерам.

Совсем уж фантасмагоричны Yi qi (что значит «странное крыло») и Ambopteryx longibrachium из тех же отложений Китая. Череп этих тварей такой же несуразный: короткий, высокий, с большими глазницами и редкими мелкими зубками только в передней части изогнутых вниз челюстей. Хвостик короткий, зато с мощным сросшимся пигостилем на кончике. Руки огромной длины, мощнее ног, крайний палец кисти чрезвычайно удлинён, а от запястья торчит огромная дополнительная прямая кость длиной с предплечье или даже больше. Самое же фантастическое – между пальцами кисти, этой дополнительной костью и телом была натянута широкая перепонка, так что получались кожистые крылья, как у летучей мыши. Эта перепонка не отменяла очень густого пухоподобного покрова по всему телу, включая руки и ноги, так что суммарно йи и амбоптерикс выглядели подобно карликовой помеси птицы с крыланом. Видимо, эти горгульи умели вполне успешно парить, если не активно летать. Исследование меланосом у йи позволило установить окраску, которая, надо признаться, оказалась довольно скучной – чёрной по всему телу, с жёлтым хохолком и бурыми перепонками.

Epidexipteryx hui

Yi qi

В нижнеюрских отложениях Китая найдена челюсть Eshanosaurus deguchiianus, которая может быть либо ранним теризинозавром, либо поздним прозауроподом; возможно же, она имеет более поздний возраст. В любом случае, этот случай показателен в смысле слаборазличимости теризинозавров и прозауропод.

В оксфордском веке двухметровый китайский Haplocheirus sollers, воможно, начал новую странную линию почти-птиц – альваресзавроидов, расцвет которой, впрочем, был впереди.

Некоторые юрские тероподы известны по слишком фрагментарным останкам, чтобы судить о их родстве, но любобытны географически. Например, отдельные зубы и когти мелких теропод Richardoestesia найдены в байосско-батском местонахождении Пески под Коломной. Тут же обнаружены останки акул, двоякодышащих рыб, лабиринтодонтов, хвостатых амфибий, черепах, хористодер, крокодилов и морганукодонтовых млекопитающих. Получается, в самой середине юры на территории нынешней Московской области волны тёплого мелководного моря бились о пляжи маленьких островов, на которых водились эндемичные существа. Может быть, будущим исследователям повезёт и они больше узнают об удивительном мире субтропического Московского архипелага.

Родственники теропод – зауроподоморфы – в юре пережили небывалый расцвет. В начале периода ещё можно было встретить последних прозауропод Prosauropoda, например, Massospondylus, а Yunnanosaurus и Jingshanosaurus xinwaensis в Китае дожили аж до середины юры. Но их время прошло, а их место уверенно заняли истиннные зауроподы Sauropoda.

Работа над ошибками

Massospondylus carinatus, несмотря на раннеюрский возраст, удивительно мало отличался от триасового платеозавра и даже иногда объединяется с ним в один род. Несмотря на южноафриканскую прописку, он был назван в 1854 году всё тем же Ричардом Оуэном. Сначала Р. Оуэн решил, что кости принадлежат хищным рептилиям, причём на основании различий хвостовых позвонков описал сразу три рода – Leptospondylus, Massospondylus и Pachyspondylus. Впрочем, затем выяснилось, что «хвостовые» позвонки массоспондила на самом деле шейные, так что все три рода слились в один вид. Более того, десятки окаменелостей из Южной Африки, описанные под своими названиями, например, Aristosaurus, Dromicosaurus, Gryponyx и Hortalotarsus, в последующем оказались всё тем же массоспондилом, тогда как другие раннеюрские «массоспондилы» из Аризоны, Аргентины и Южной Африки выделились в самостоятельные роды и виды Sarahsaurus aurifontanalis, Adeopapposaurus mognai и Ngwevu intloko.

Первые и примитивнейшие истинные зауроподы – геттангско-синемюрский южноафриканский Antetonitrus ingenipes, синемюрско-плинсбахские южноафриканский Vulcanodon karibaensis и индийский Barapasaurus tagorei, а также целый ряд их родственников – внешне мало отличаются от более поздних и продвинутых потомков. Они уже выросли до десятка или полутора десятков метров. Конструкция тела зауропод – огромная туша на четырёх толстых ногах-столбах, длинная шея с маленькой головкой, а также огромный хвост для противовеса – оказалась настолько удачной, что до конца мелового периода практически не поменялась. Ясно, что детали зубов, позвонков и прочих мелочей потихоньку эволюционировали, описано величайшее количество родов и видов, но для неспециалиста «все зауроподы на одно лицо».

У большинства зауропод шея располагалась более или менее горизонтально и не очень-то могла подниматься и опускаться. Да это было и не особо нужно, ведь главное – объесть все растения на возможно большей площади с минимальными движениями. Были и чисто технические сложности. Например, из-за огромной длины шеи возникали проблемы с кровоснабжением мозга. Даже в горизонтальном положении толкнуть кровь от сердца до головы зауропода – уже нетривиальная задача, а уж если шею достаточно резко воздеть, кровь просто не сможет быстро подняться и отхлынет от мозга, результат чего будет печален. Хуже того, если шею резко опустить, много литров, содержащихся в шейных сосудах, мощным потоком вдарят по крошечному мозгу и смоют его через ноздри. Чтобы мозг не оставался без питания и его не сносило кровяным цунами, должны были существовать какие-то хитрые промежуточные клапаны, вроде дополнительных сердец вдоль шеи. К сожалению, строение мягких тканей зауропод фактически неизвестно, а по строению шейных позвонков подобные вещи неустановимы.

Некоторые зауроподы научились поднимать свои огромные шеи вверх, чтобы дотягиваться до верхушек голосеменных. Ветки надо было успеть съесть, пока какая-нибудь секвойя не вымахала выше доступного для ящера предела. Секвойи же имели прямо противоположную задачу. В итоге гонка хвойных и брахиозавров закончилась скорее в пользу деревьев. Так что, когда будете любоваться на сосну с её огромным голым стволом и кроной в вышине, знайте – это привет от прожорливых зауропод (ну и, конечно, итог конкуренции между самими соснами за свет).

Работа над ошибками

Одна из загадок зауропод – как можно было прокормить такую немереную тушу через такую крохотную головку? Это сколько же часов в сутки надо есть? Благо, хоть жевать зауроподы не умели, так что на это они время не тратили, глотали ветки целиком, а те перетирались в желудке камнями-гастролитами (хотя на тему наличия гастролитов у динозавров есть и другие мнения). Размеры головы создают проблемы и для художников: адекватно нарисовать зауропода, сохранив истинные пропорции, крайне проблематично. Когда тварь длиной тридцать с лишним метров, а голова – полметра, на маленькой картинке голова превращается просто в точку.

В маленькой головке и мозгов негусто. Например, у диплодока мозг весил грамм сто – как у гиббона, только вот диплодок вырастал до тридцати метров и тридцати тонн, а гиббон – пяти дециметров и пяти килограмм. Брахиозавр с его 309 миллилитрами мозга был втрое умнее диплодока и формально догонял шимпанзе и ранних австралопитеков, только вот весил чуток больше обезьяны. У зауропод, как и у многих других динозавров, имелось расширение крестцового канала, откуда пошёл анекдот про то, что «динозавры были крепки задним умом». На самом деле, это расширение, судя по современным крокодилам и птицам, не было занято каким-то особым утолщением спинного мозга, но и без того суммарный объём спинного мозга заметно превосходил объём головного.

Ещё одна байка гласит, что если кто-то кусал зауропода за хвост, до него это доходило очень долго. В реальности скорость нервного импульса очень велика и длина тела даже в несколько десятков метров преодолевается практически мгновенно, тем более, что для рефлекторного ответа хватает довести информацию до спинного мозга, не обязательно гнать её до головы.

Распространённое не то что заблуждение, но как минимум преувеличение – изображение зауропод, поднявшихся на дыбы. Иногда подразумевается, что так они отгоняют хищников, иногда – тянутся к верхним веткам на деревьях. Даже в музеях некоторые скелеты смонтированы в двуногой позе. Чисто гипотетически зауроподы, конечно, могли временно подниматься на две ноги, но крайне сомнительно, что делали это регулярно, слишком уж много они весили. Современные слоны, например, в цирке могут вставать на две ноги, но в природе практически никогда этого не делают, разве что по праздникам. Между прочим, на костях зауропод нет никаких следов механического стресса, который неизбежно возникал бы, если бы они регулярно поднимались на две ноги; как уже говорилось, такие следы часты даже у постоянно-двуногих аллозавров. Рисование двуногих зауропод – образцовый пример «вау-эффекта», не имеющего особого смысла. Если Вы палеохудожник, пожалуйста, не рисуйте пляшущих динозавриков, это очень смешно!

Огромный размер тела в немалой степени сам по себе был гарантией от покусительств хищников, но безопасность, конечно, всё равно страдала. Поэтому не странно, что некоторые зауроподы стали обзаводиться защитой. Сравнительно некрупные Shunosaurus lii из Китая и Spinophorosaurus nigerensis из Нигера имели на кончике хвоста булаву с парочкой острых шипов. Между прочим, шунозавры имели довольно короткую шею. Прямо в противоположном направлении развивались их ближайшие китайские родственники Mamenchisaurus и Omeisaurus (между прочим, четыре концевых хвостовых позвонка маменчизавров и омейзавров срастались в подобие булавы шунозавра). У этих ящеров шея вытянулась до совершенно несуразных величин, поставив рекорд соотношения шеи и туловища. У вида O. tianfuensis шея была длиной 9,1 м (при общей длине 20 м), а у M. hochuanensis – 9,3 м (при общей длине 21–22 м)! Учитывая отнюдь не короткий хвост, получается, что шея была раза в три длиннее туловища. В абсолютных показателях китайских зауропод превосходили разве что суперзавры с четырнадцатиметровой шеей, а в относительных – танистрофеусы и некоторые меловые плезиозавры. У M. sinocanadorum только одно шейное ребро могло достигать 4,1 м длины (при длине всего тела 35 м); ясно, что когда множество таких огромных костяных штырей, накладываясь друг на друга, тянулись вдоль позвоночника, вся шея превращалась в крайне малоподвижную палку.

Mamenchisaurus youngi

Более продвинутые зауроподы делятся на две основные группы – диплодоковых и титанозавровых. В их эволюции возобладали в немалой степени противоположные тенденции.

У диплодоковых задние ноги были выше передних, шея была опущена и ориентирована горизонтально, хвост был чрезвычайно длинный, остистые отростки спинных и крестцовых позвонков, где крепились хвостовые мышцы и связки – высокие, череп был вытянут, с огромной единой ноздрёй на макушке между глазами и редкими тонкими палочковидными зубами на длинной низкой и широкой морде, отдалённо похожей на утиный клюв.

У титанозавровых задние ноги были намного короче передних, шея была поднята почти вертикально, хвост сравнительно короткий, остистые отростки позвонков, соответственно, низкие, череп был укорочен, с двумя раздельными ноздрями по бокам характерного гребня впереди от глаз и плотными толстыми колышковидными зубами на высокой короткой и чуть приострённой при взгляде сверху морде.

Diplodocoidea и конкретно Diplodocidae – самые гигантские существа из всех, когда-либо ходивших по суше. К сожалению, от большинства зауропод сохранились лишь отдельные кости – от кого позвонок, от кого бедренная кость. Головы и концы хвостов обнаруживаются крайне редко, ведь это были единственные части огромной туши, которые могли обгрызть падальщики, следы зубов которых, кстати, вполне обычны на зауроподовых костях. В итоге реальная величина всего скелета устанавливается обычно сугубо предположительно. Так, Barosaurus lentus, несколько видов Apatosaurus (он же Brontosaurus, но тут история с названиями путаная, до конца не ясная) и большинство видов Diplodocus вырастали до 25–27 м, а D. longus (он же D. hallorum и Seismosaurus hallorum) и Supersaurus vivianae (он же Ultrasauros macintoshi, он же Ultrasaurus) – до 33–34 м.

Самые же грандиозные диплодоковые – представители рода Amphicoelias (возможно, просто старые заслуженные представители Diplodocus). Североамериканские A. altus и особенно A. fragilimus (известный лишь по бедренной кости и фрагменту позвонка, развалившимся и утерянным после описания в 1878 году) потенциально могли вырастать аж до 40–60 м длины! Правда, более взвешенные оценки, во‐первых, относят амфицелиаса к семейству Rebbachisauridae, попутно превращая в Maraapunisaurus fragillimus, а во‐вторых, снижают размер до 32–45 м. Но и в этом случае он остаётся длиннейшим наземным существом.

Работа над ошибками

Систематика диплодоковых динозавров чрезвычайно запутана. Описано великое множество родов и видов, но насколько они отражают реальность – большой вопрос. Как, например, сравнивать три вида, один из которых описан по позвонкам, другой – по ногам, а третий – по черепу? Относительно некрупных особей всегда есть сомнения – не детёныши ли это? А особи с широкой-короткой и узкой-длинной шеей – не самцы ли и самки? Как часто бывает, одни исследователи ратуют за дробление, другие – за объединение.

По пути возникла масса звучных названий, взывающих к превосходным степеням: от шагов сейсмозавра тряслась земля, супер– и ультразавры были супер– и ультра-.

Иногда значение имеют и исторические ошибки. Так, первоначально скелет бронтозавра был найден без черепа, за который была принята обнаруженная недалече голова брахиозавра; такой образ был воплощён, например, на известнейшей картине З. Буриана и бесконечное число раз скопирован в самых разных местах: от серьёзных книг до вкладышей от жвачки. Лишь намного позже было выяснено, что бронтозавр – это вроде бы то же самое, что и апатозавр (а может быть и нет), а возможно – и диплодок, и сейсмозавр, и амфицелиас; предложено даже обобщающее название Amphicoelias brontodiplodocus, но оно мало кому из динозавроведов пришлось по душе.

Диплодоковые решили проблему обороны иначе, нежели шунозавры и маменчизавры. Кончик диплодокового хвоста превратился в тонкий хлыст. Может показаться, что это так себе защита, но при многометровой длине вес хлыста исчислялся тоннами, так что даже ленивый взмах – и переломанные ноги какому-нибудь хищнику были обеспечены. Воистину юрский период великолепен: как ныне коровы отгоняют хвостиком назойливых мух, тридцатиметровые диплодоки отгоняли восьмиметровых аллозавров! Между прочим, судя по следам, хвост зауропод держался на весу, не касаясь земли; этому способствовали огромные мышцы и сухожилия, тянувшиеся вдоль спины и крепившиеся к огромным остистым отросткам позвонков.