Текст книги "Полтавская битва. 1709"

Перед самой атакой командующий пехотой спросил у Реншельда: «Желает ли Его Высочество, чтобы я немедленно выступил против врага?» Фельдмаршал коротко бросил в ответ: «Да, немедленно!» Левенгаупт громко, скорее для окружающих, воскликнул: «Тогда выступаем во имя Господа, и пусть поможет нам Бог!». Было начало десятого. Солнце поднялось уже достаточно высоко и начало припекать головы солдат, покрытые черными треуголками. Вокруг с тревожными криками носились птицы, не понимая, откуда взялось столько двуногих существ, которые согнали их со своих гнезд еще до восхода солнца.

В шведских рядах зазвучали трубы, забили барабаны, знаменосцы подняли повыше стяги – и строй двинулся в сторону неприятеля. В те времена солдаты еще в ногу не ходили, только несколько десятилетий спустя в прусской армии осознают, что передвигаться на поле боя в ногу легче и войска движутся быстрее. Тогда появилась возможность быстро перестраиваться, менять направление движения прямо на ходу и уменьшить расстояние между шеренгами в линиях. При этом один ряд солдат не натыкался на другой, да и уставали они при движении меньше. Барабанным боем задавался нужный ритм движения, и солдаты могли непроизвольно ускорять шаг либо замедлять его. В Северную войну все перестроения пехоты совершались гораздо дольше и требовали от офицеров и сержантов значительно больших усилий. Строй, кое-как держа равнение, двинулся в сторону русских линий. У шведов еще оставался пусть и незначительный, но все-таки шанс спасти положение. Оставаться на месте и предоставить инициативу русской армии они себе позволить не могли: батарея из четырех орудий большого вреда русской армии нанести была не в состоянии, испорченный порох делал бесполезным ружейный огонь. Оставалась испытанная временем шведская тактика – энергичная атака холодным оружием. Главной составляющей этой атаки в шведской армии был высокий боевой дух ее солдат. Солдаты других армий того времени не любили сходиться в рукопашной. Большинство сражений XVIII века больше походит на своеобразную огневую дуэль двух армий. Линии пехоты сходились на расстояние ружейного выстрела и вели огонь до тех пор, пока нервы солдат одной из сторон не выдерживали и они начинали подаваться назад. Тогда армия, у которой боевой дух был выше, переходила в атаку холодным оружием. Как правило, противник разворачивался и начинал отступать, и если у армии не хватало резервов, чтобы остановить продвижение врага, то его прогоняли с поля боя. Кавалерия также часто увлекалась стрельбой с лошадей из укороченных ружей. Ее чаще использовали для преследования разбитого врага, чем для массированных кавалерийских атак. Исключение составляла шведская армия. Солдат морально готовили к рукопашной схватке. Главным было быстро и хладнокровно приблизиться к противнику – у того чаще всего просто сдавали нервы. Видя решительно настроенных приближающихся шведских солдат, враг, не принимая удара, просто бросался в бегство. Именно так не выдержали первого шведского броска врукопашную саксонцы при Фрауштадте, и, побросав ружья, они сбежали, оставив отбиваться от шведов одну русскую пехоту. На это, видимо, и рассчитывал Реншельд, посылая свою пехоту в эту атаку. Но хватит ли у нее морального духа завершить ее?

Шведская пехота вначале двинулась размеренным шагом. Ей нужно было сперва преодолеть 700–800 метров. После этой отметки строй шведской пехоты попадал в зону эффективного русского огня вначале артиллерийского, а затем и ружейного. Чтобы сократить потери, с расстояния в 200 метров нужно было начинать двигаться особенно быстро и у самого строя вражеской пехоты перейти на бег.

Строй русской пехоты остановился, находящийся впереди него Петр со свитой из генералов наблюдал за приближением шведов. Царь был внешне спокоен, в полковничьем зеленом мундире гвардейского Преображенского полка, перевязанном голубой лентой ордена Св. Андрея Первозванного, в высоких черных кавалерийских ботфортах, он придал своему лицу особую торжественность. Петр Алексеевич хотел, чтобы все видели: царь спокоен и в победе не сомневается. Его спокойствие должно было внушить уверенность в предстоящей победе каждому солдату. Наконец царь дал приказ офицерам занять свои места, развернул лошадь и стал во главе строя второй линии одной из пехотных дивизий.

Тем временем артиллеристы засуетились в промежутках между батальонами. Установив орудия на позициях, они быстро зарядили свои пушки и стали ожидать команды для начала стрельбы.

Первыми заговорили русские мортиры и гаубицы, находившиеся на огневых позициях в лагере. Они имели наибольшую дальность обстрела. Затем присоединились пушки крупных калибров. Мортиры и гаубицы в основном метали гранаты. Однако точность попаданий их была невелика. Гранаты врезались в землю, бешено крутясь и шипя, пока горел фитиль, затем они с громким треском разрывались, разбрасывая вокруг множество мелких осколков. Кто оказывался неподалеку, мог спастись, просто упав на землю. В таком случае солдат получал чаще всего контузию от разрыва бомбы, но осколки его не задевали. В противном случае шансов остаться в живых было немного. Затем в шведский строй стали влетать ядра. Вначале они со свистом проносились над головами, но вскоре все чаще стали врезаться в шведские шеренги. От прямого удара смерть наступала почти мгновенно. При удачном попадании ядро большого калибра выбивало из шведских рядов по 3–4 человека. Солдаты смыкали ряды и смахивали кровь погибших товарищей со своих лиц, продолжая движение в нарастающем темпе. Кошмар начался, когда до русского строя оставалось не более 200 шагов. С этой отметки нужно было почти бежать, чтобы преодолеть оставшееся расстояние до того момента, пока артиллеристы успеют перезарядить пушки и сделать еще один залп.

Фельдмаршал Реншельд нервничал. С самого начала атаки его одолевали сомнения. Он развернул коня и направился к генералу Крейцу, который все еще был занят попытками кое-как выстроить свои эскадроны. Подъехав к нему, командующий указал на незащищенный правый фланг удаляющегося пехотного строя. Чем ближе тот подходил к врагу, тем яснее становилось, насколько российские боевые порядки длиннее шведских. Крейц все понял и пообещал фельдмаршалу немедленно организовать помощь: его кавалеристы должны были поддержать свою пехоту и врезаться в российский пехотный строй немного правее. Реншельд немного успокоился. Первые кое-как построенные эскадроны лейб-гвардии конного полка, Северо-Сконский кавалерийский полк и часть драгунского полка Эльма должны были идти в эту атаку. Теперь Реншельд поехал в сторону левого фланга. Проезжая мимо короля, он спешно доложил ему о начале атаки.

Король тут же собрал вокруг себя личную охрану и подозвал часть строящихся кавалеристов. Ему хотелось видеть все собственными глазами, поэтому в сопровождении этого эскорта короля и повезли на ближайший пригорок, откуда поле предстоящего боя хорошо просматривалось.

Пушки русских били методично, посылая в шведский строй все новые ядра. Грохот не смолкал ни на минуту. Он перекрыл собою звуки труб и грохот барабанов. Солнце скрылось из виду, затянутое облаками из вонючего порохового дыма. Наконец завизжала картечь, и шведы оказались в настоящем аду. Посиневшие губы солдат шептали молитвы, секунды казались часами, падали уже не просто отдельные солдаты, валились целые взводы, бесследно исчезали роты. Одеревеневшие ноги двигались механически, сознание сворачивалось в маленькую яркую точечку, чтобы человек мог отстраниться от действительности и не сойти с ума от происходящего вокруг. В короткие перерывы между орудийными залпами вдруг доносился размеренный стук барабанов или звук флейты; эти звуки казались чем-то потусторонним и нереальным, настолько они были неуместными в этом пекле. Но эти звуки говорили: мы еще живы, мы приближаемся. Руки крепче сжимали ружья, сознание вновь пробивалось наружу, и батальоны мерной поступью шаг за шагом приближались к застывшим и вскинувшим ружья зеленым рядам русских пехотинцев. Пехота не стреляла. Лишь первый ряд пехотинцев опустился на колено. Молчали и шведские ружья. Перед броском можно было сделать только один залп, и он мог стать решающим. Стрелять нужно было с минимальной дистанции. Дистанция выстрела не велика, точность очень низкая, а отдача фузеи огромна. Поэтому при выстреле ствол резко дергался и пули уходили выше цели. Офицеры требовали стрелять тогда, когда солдат начинал видеть белки глаз противника. Стрельба велась залпами шеренгами. Первая шеренга могла стрелять с колена, но отдача часто валила солдат с ног. Поэтому в те времена, отстрелявшись, первая шеренга иногда просто ложилась на землю, и тогда за ней следом стреляла вторая. Редко, но еще применялось и так называемое караколирование. Этот способ чаще применяли конные рейтары, но иногда использовали и подразделения пехоты. В таком случае солдаты первой шеренги, выстрелив, оставались на месте, но вперед выходила вторая. После выстрела вперед выходила следующая и также стреляла. Таким образом строй передвигался вперед навстречу противнику. Иногда первая шеренга, выстрелив, уходила в тыл и пристраивалась сзади строя, заряжая ружья. И так каждая отстрелявшаяся шеренга уходила назад, а сам строй пятился в тыл. Для достижения эффекта с минимального расстояния солдатам просто нужно было разрядить ружья в направлении врага. Если учитывать, что солдаты в шеренге стояли довольно близко друг к другу, можно понять, что пули могли легко и основательно опустошить строй противника и вызвать панику в его рядах.

Наконец с дистанции в 50 метров российская пехота произвела залп сразу несколькими шеренгами. Выстрелы тысяч ружей слились в один ужасающий треск, и русский строй окутался дымом. Сотни тел шведских солдат почти одновременно упали на землю. Это падение у одного из русских офицеров вызвало ассоциацию с грохотом разом рухнувшего дома. После залпа стало видно, что в некоторых местах, где только что была шеренга солдат, осталась лежать такая же ровная шеренга, но уже трупов. Невзирая на это, шведы выстояли и не запаниковали. Они подходили ближе, но огня не открывали. Левенгаупт помнил про 20-метровый предел для стрельбы с испорченным порохом, поэтому команды для стрельбы не давал. Связь с флангами он уже утратил. Части левого крыла еще сильно отставали, что было следствием плохого выравнивания в начале наступления. Русская линия, увидав, что шведы продолжают идти, в некоторых местах подалась назад, а артиллеристы оставили свои орудия. С дистанции около 30 метров Левенгаупт скомандовал: «Огонь!». Солдаты задних шеренг (шведская линия состояла из 4 шеренг) заполнили собой бреши в первой и произвели залп. Вместо мощного грохота послышался довольно глухой треск, и только часть солдат смогла выпустить свои пули во врага, так как у многих при производстве выстрела порох просто выгорел на полке. Все же этот залп нанес некоторый урон русской пехоте. Пока солдаты Петра пребывали в замешательстве, шведы бросились на них в штыки. Часть батальонов 6 полков первой российской линии, не приняв их удара, попятились назад. Шведские солдаты правого фланга и центра бросились преследовать их. Вторая российская линия стала тем барьером, на который наткнулись солдаты первой линии. Тут их стали догонять шведские пехотинцы, вовсю заработавшие штыками, саблями, пиками. Казалось, еще усилие – и произойдет невозможное. Особо отличились лейб-гвардейцы. Первый их батальон захватил 4 знамени и 6 орудий – своеобразный рекорд для одного батальона в бою. Русская первая линия на этом участке все больше изгибалась, местами она стала распадаться на части, а местами все сильнее вдавливать и смешивать подразделения своей второй линии. Для закрепления успеха атаки нужно было еще одно усилие. Его должны были сделать кавалеристы Крейца, но их все еще не было.

Плетью обуха не перешибешь

(Ситуация менялась едва ли не ежеминутно. Когда пехота правого шведского фланга и центра наседала на левый русский край, пехота левого несколько запаздывала. Наконец, когда она вошла в соприкосновение с войсками правого русского крыла, то встретила сильное противодействие. Здесь более слабым батальонам противостояли лучшие российские части, в том числе гвардейцы царя. Еще во время движения шведские батальоны постепенно стали растягиваться к своим флангам. Это было вызвано тем, что шведские пехотинцы, боясь быть атакованными с флангов и окруженными со стороны более длинных русских линий, все более подавались в стороны своих флангов, увеличивая этим разрывы между батальонами. Вскоре тонкая, но еще сплошная шведская линия разорвалась в нескольких местах и строй перестал быть единым. В эти разрывы и устремилась контратаковавшая пехота правого русского фланга. Правое шведское крыло наступало, а левое, наоборот, отступало. Ситуация для шведов становилась все более угрожающей. Кавалерия никак не могла выстроиться для атаки, за исключением части эскадронов Крейца. Эти эскадроны наконец подоспели, чтобы атаковать пехотные полки, стоявшие крайними слева. Однако быстрой и неожиданной атаки уже не получилось. Четыре крайних российских батальона быстро перестроились в каре и встретили конницу вначале ружейными залпами, а затем остриями штыков и копий. Кроме этого, по кавалерии с близкого расстояния ударили пушки. Ситуация на левом шведском фланге становилась уже просто катастрофической. Часть конницы, выстроившись, стояла на месте и не могла двинуться, чтобы поддержать свою пехоту, так как сдерживала потенциальную угрозу со стороны драгун Волконского, которые наблюдали за шведами издалека. Другая часть кавалерии, которая должна была поддержать свой левый фланг во время атаки, также опоздала, не успев вовремя развернуться. Генерал Юленкрук, осознавая катастрофичность происходящего, попытался ускорить вступление в бой этой части кавалерии. Благодаря его вмешательству несколько эскадронов галопом помчались вперед, как вдруг увидели, что часть пехоты крайнего левого фланга, бросая оружие, кинулась бежать. Пока еще небольшими ручейками, но группы беглецов устремлялись в тыл. Мужество в критический момент стало изменять шведам. Левенгаупт также заметил эту угрозу и помчался на левый фланг, где уже отступали батальоны Неркского и Естьетского полков. Генерал осадил коня перед беглецами и принялся то уговорами, то угрозами останавливать бегущих. Но ни угрозы, ни раздаваемые им направо и налево удары не остановили отступления. Критическая черта была перейдена. Остатки боевого духа покинули армию. Наступала развязка. Все произошло в какие-нибудь 10–15 минут.

Кавалерия Крейца на правом фланге, атакуя русские каре, не заметила, как подверглась сама удару с тыла. На помощь своей пехоте Меншиков направил драгунские эскадроны, находящиеся под его командой. Они обошли шведскую конницу слева по дуге и неожиданно атаковали. Увидев нового врага, шведы развернулись и понеслись ему навстречу. Русские драгуны стали отходить.

На левом фланге разрозненные, не собранные должным образом шведские кавалеристы также пытались контратаковать, но это были удары растопыренными пальцами. Ни Юленкруку, ни Реншельду собрать кавалерию в кулак не удалось. Армия переставала быть управляемой. Отдельные соединения бросались в бой. Но их из-за малочисленности быстро перемалывали русские батальоны. Часть кавалерии, которую первой послал в атаку Юленкрук, не смогла пробиться сквозь ряды русской пехоты. Она была встречена ружейным огнем с близкого расстояния и картечными залпами. Понеся большие потери, конница отступила. Теперь забуксовали и шведские батальоны на правом фланге и в центре. Царь, взяв несколько батальонов из второй линии, бросил их в бой. Был ли Петр в гуще рукопашной схватки, неизвестно, но некоторые исторические материалы указывают на то, что его шляпа была пробита пулей, а другая пуля застряла в седле его лошади. Вскоре русские батальоны развили контрнаступление, восстанавливая разрывы в своей первой линии и охватывая выдохшихся шведов с флангов. Гвардейцы и упландцы бились уже почти в окружении. Русские войска осыпали пулями редеющие батальоны, находясь на расстоянии, а шведам отвечать на огонь было уже нечем. Левенгаупт прекратил свои напрасные попытки остановить бегущих и решил пробиваться к частям своего правого фланга, которые еще держались. Но оказалось, что все подходы уже блокированы русской пехотой, и Левенгаупт так и не смог пробиться к ним. Кавалерия Крейца все еще вынуждала крайние батальоны русских стоять свернутыми в каре и этим дала возможность двум лейб-гвардейским батальонам вырваться из мешка. Отступая, гвардейцы уносили с собою трофеи и подбирали по пути раненых. Они отходили к Будищанскому лесу, который был в километре от них, чтобы там найти спасение. Двум другим батальонам лейб-гвардии повезло гораздо меньше. Один был окружен и почти уничтожен, солдаты второго бросились бежать, так как практически все офицеры с командиром батальона во главе были убиты или ранены. От шведской пехоты уже почти ничего не оставалось. Из десяти командиров батальонов, которые участвовали в атаке, за полчаса погибло семеро, а трое получили ранения. Поток беглецов все увеличивался и наконец увлек за собой и кавалерию, которая также заразилась паникой и стала массово покидать поле боя. Левенгаупт еще некоторое время пытался остановить хоть какие-то подразделения и повести их в атаку, но наконец отчаялся и в одиночку направился в сторону боя.

Часть кавалерии правого фланга еще не поддалась панике. Драгуны полков Эльма и Тоба контратаковали строй русской пехоты. Драгунам Эльма удалось ворваться в ряды русской линии, а вот драгунам Тоба не так повезло. Изготовившиеся пехотинцы встретили их дружным залпом, после которого драгуны смешались и были вынуждены отступить. Развернувшись для повторной атаки, они столкнулись с новой угрозой. На поле боя стала вливаться русская кавалерия. До сих пор особой активности она не проявляла. Пехотные линии русских не могли угнаться за отступающими шведами, а вот кавалерия могла теперь завершить бой полным избиением отступающего неприятеля. Три эскадрона полка Тоба контратаковали эти части, чтобы дать бегущим время уйти из-под удара. На левом фланге 2000 шведских кавалеристов сдерживали атаки кавалерии генерала Боура и ничем не могли помочь своей отступающей пехоте. Ожесточенная схватка развернулась вокруг одного из штандартов Сконского драгунского полка, который захватили русские кавалеристы. В отместку шведы отобрали у русских драгун 4 штандарта, но вскоре шведские кавалеристы стали подвергаться ударам не только кавалерии, но и подоспевшей пехоты. Положение для них стало безнадежным. Два полка шведской кавалерии оказались в полном окружении. Максимилиан Вюртембергский, собрав оставшихся кавалеристов, пошел на прорыв. Пробив коридор в кольце из 6 драгунских полков, они сумели вырваться.

Король Карл в окружении личной охраны по-прежнему находился на холме, сразу за правым флангом пехотного строя. Отдельные легкие кавалерийские отряды русских иногда подскакивали к холму, но их быстро отгоняла многочисленная свита короля. Все поле боя было окутано густым дымом, поэтому Карл на своем наблюдательном пункте плохо понимал, что происходит. Наконец к холму подскакал Реншельд. Фельдмаршал, опуская подробности, доложил королю, что пехота бежит с поля. Король сначала не поверил в возможность подобного. Однако свита поняла: нужно спасать короля!

Теперь организованное сопротивление оказывали только несколько пехотных подразделений, бившихся в окружении. Два батальона Упландского полка были полностью уничтожены. Некоторые израненные офицеры попали в плен, солдат в плен не брали. Через несколько дней выяснилось, что из полка в 700 человек в живых осталось только 14. Скараборгский полк также перестал существовать. Последним погиб третий батальон лейб-гвардейцев. Всех раненых добивали на месте – теперь русские солдаты в свою очередь мстили шведам за их зверства. По полю пронесся слух: «Король убит!». Последние из отбивающихся шведов стали уносить ноги.

Ретирада

Основные потери армия, потерпевшая поражение, несет при отступлении. Побеждающая сторона, опьяненная успехом, старается нанести как можно больше вреда бегущему врагу, который теперь почти не сопротивляется. Если преследование ведется удачно, то разбитая армия может и вовсе перестать существовать. Выжить легче организованно уходящим подразделениям. Преследователи также растягиваются по пути следования, поэтому редко отваживаются нападать на сохранившие боевой порядок части.

Шведские солдаты, желающие спастись в одиночку, быстро становились жертвами настигающей их конницы. Офицеров, занятых поиском своих рассеянных по округе солдат, русские кавалеристы еще брали в плен, а солдат, за редким исключением, они просто уничтожали.

Король не погиб. Просто кто-то увидел разбитые и перевернутые взрывом носилки Карла и разнес слух. А происходило вот что. Король, вокруг которого собралась вся свита и части лейб-драгунского и лейб-конного полка, наконец осознал, что битва окончательно проиграна, поле боя опустело, а вокруг снуют только российские подразделения. Поэтому, направив вперед для уточнения пути нескольких драбантов, королевская кавалькада двинулась в сторону леса, присоединяя по пути всех отставших солдат. Один из драбантов наткнулся на генерал-майора Крейца, который с Северо-Сконским драгунским полком гнался за каким-то российским подразделением. Остальные его эскадроны рассыпались по округе, и требовалось время, чтобы их собрать. Вскоре Крейцу удалось обнаружить часть драгун Эльма, которые стояли невдалеке от села Малые Будищи. С этими силами было решено идти на помощь королю. Несмотря на то, что вокруг довольно густо двигалась российская пехота, кавалерийская колонна проехала сквозь ее интервалы. Россияне, видимо решив, что это свои, не обратили на драгун Крейца ни малейшего внимания. На равнине тем временем мародеры уже начали свое дело: обирать трупы, подбирать оружие, добивать раненых. Военные трофеи, представляющие особую ценность (знамена, штандарты, ценное наградное оружие или другие особые знаки отличия подразделений), официально отправлялись в лагерь. Туда же отправляли пленных, которых вначале до нитки обирали солдаты.

Эскадроны Крейца добрались до свиты короля в тот самый момент, когда дорогу ей перекрыла колонна российской пехоты, появившаяся неожиданно из-за небольшой рощи, находящейся справа. Крейц получил приказ атаковать. Пока Крейц разворачивал эскадроны, пехотное соединение приостановилось и показалось несколько орудий полковой артиллерии. Артиллеристы быстро установили пушки, и когда эскадроны пошли в атаку, их встретил ружейный залп и картечный огонь. Атака захлебнулась. Невзирая на это, королевская свита продолжала двигаться, обходя русскую пехоту стороной. Пехотный батальон развернулся лицом к двигающейся процессии. Было видно, что солдаты поспешно заряжают фузеи, готовя их к стрельбе. Когда кортеж стал входить в лес, солдаты, как на учении, вскинули ружья. Раздалась команда офицера. Рой пуль и картечи ударил во фланг движущимся, сметая всадников с лошадей и калеча самих животных. Часть заряда приняли на себя и деревья на опушке, за которыми спешили укрыться уходящие шведы. Батальон стал двигаться им вслед. Королевский кортеж, спеша укрыться от погони, войдя в лес, наткнулся на болотце. И надо ж было такому случиться, чтобы как раз в нем и застряли королевские походные носилки. Преследователи тут же воспользовались ситуацией. Орудия выпустили несколько ядер. Одно из них, убив лошадь, перевернуло носилки с королем. Следующим выстрелом была убита и вторая лошадь, носилки расщепило, но сам Карл остался цел. Батальон опять открыл огонь. Вокруг короля падали люди. Погибло более двадцати драбантов, десятки конных гвардейцев, слуг, приближенных Карла. Короля подсадили на лошадь, но ее тут же убило ядром. Короля вновь подняли. Его спасало только то, что телохранители, солдаты, слуги, канцеляристы закрывали его своими телами от выстрелов врага. Наконец королю подвели еще одного коня, с которого сняли тяжело раненного драбанта. Оставшиеся в живых вместе с королем быстро скрылись в лесу, оставив на милость победителей десятки раненых. Драбант Эрта Юган, у которого король взял коня, вопреки обстоятельствам выживет и избежит плена. Спустя какое-то время о нем вспомнят и в награду пожалуют дворянство.

Наконец оторвавшись от преследования, беглецы остановились. Нужно было что-то предпринимать для выхода из создавшегося положения. Король приказал разослать офицеров для того, чтобы остановить бегущих и привести их к нему. Один из них, кавалерийский офицер Карл Горд, случайно наткнулся на Левенгаупта. Вместе им удалось остановить группу беглецов, втолковав им, что король жив и находится неподалеку. Присоединяя по пути людей, Левенгаупт с Гордом прибыли к королю. Совместно ими было решено двигаться в сторону обоза у Пушкаревки. Только никто из них не знал туда дороги. Опросив солдат, они нашли двух кавалеристов из Валашского полка, которые взялись вывести всех к обозу. Издалека еще доносились звуки ожесточенной перестрелки. Оказалось, что некоторые части все еще пытаются сдерживать преследователей. Прикрывая отступление разбитых частей, в излучине глубокого яра, которым спасались многие шведы, огонь вели драгуны де Лаваля, чуть позже к ним присоединился и эскадрон драгун полка Эльма. Вместе они отбивались от кавалерии, но когда подошла пехота и открыла по ним огонь, то драгуны вынуждены были отойти, тем более что поток беглецов стал иссякать. По иронии судьбы, Лаваль застрял в том же болотце, где еще недавно застряли носилки короля. Вокруг было уже полно солдат неприятеля, и Лаваль вынужден был прикинуться мертвым. Улучив подходящий момент, он выбрался из топкого места и отправился догонять короля. Одними из последних покидали поле боя кавалеристы Крейца, они сумели оторваться от преследования и также направились в сторону Пушкаревки.

Реншельд тоже собирал остатки эскадронов, намереваясь хоть что-то предпринять. Он был растерян и подавлен. Министр короля Пипер пытался уговорить его двинуться на помощь Карлу. Однако Реншельд, видимо осознавая свою вину в случившейся катастрофе и желая успокоить угрызения совести, намеревался идти навстречу русским. Он вывел войска, которые ему удалось собрать, к редутам и атаковал стоящую там кавалерию. Его отряд был быстро взят в клещи превосходящими силами неприятеля. Реншельд кинулся было останавливать бегущих кавалеристов, но был задержан и захвачен в плен.

Русская пехота достигла опушки Будищанского леса и остановилась. Далее углубляться в лес она не стала. Кое-где еще сновали кавалерийские отряды, отлавливая последних беглецов, но в основном бой прекратился. Наконец смолкли и пушки. Русская артиллерия, находившаяся под общей командой генерала Брюса, произвела в этот день 1471 выстрел, из них треть – картечью. Именно ей принадлежит львиная доля успеха русской армии в тот день.

Оставалось решить судьбу осадного корпуса под стенами Полтавы. Там до поры было тихо, пока россияне не направили парламентера к шведским позициям. Его встретил некий капитан Вендель. Когда он завел разговор о капитуляции, солдаты просто застрелили его. Вместо него в переговоры с парламентером вступил полковник Крунман. Он отказался поверить в то, что шведская армия разбита, и больше не захотел слышать ни о каких переговорах. После этого противники опять начали взаимный обстрел, за которым последовало возобновление атак со стороны Полтавского гарнизона.

Тем временем сопровождающие короля войска двигались, выстроившись в огромное каре (в две тысячи человек). В центре находился король и остатки свиты. Казаки и калмыки наблюдали за ним издалека, но попыток приблизиться не делали. Только два эскадрона регулярной русской кавалерии сделали попытку атаковать, но были легко отбиты. Вскоре каре достигло обоза, и все вздохнули с облегчением. Обоз охраняли 2000 свежих кавалеристов, не принимавших участие в бою, и почти все силы гетмана Мазепы с запорожскими казаками. Тут же на позициях находилась и вся шведская артиллерия. Наконец показались и преследователи; развернув строй фронтом к лагерю, их кавалерия стала приближаться. Навстречу им выдвинулись шведские кавалерийские эскадроны и вышел большой отряд пеших запорожцев. Первой заговорила артиллерия, выпустив в приближающихся несколько ядер. Этого оказалось достаточно. Преследователи развернулись и быстро умчались обратно.

К лагерю стали стекаться беглецы. Некоторые прибывали, сохранив кое-какой порядок. Например, остатки батальона лейб-гвардейцев даже принесли с собой 4 знамени, которые захватили в бою. Однако большинство беглецов было напугано и измучено, а главное – их охватила паника, которая стала быстро распространяться и среди не участвовавших в бою солдат.

Карл вызвал офицеров, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Предстояло собрать воедино все распыленные силы, подтянуть войска от Полтавы, а затем организованно двигаться на юг в турецкие владения.

У стен Полтавы еще кипел бой. Шведы, отказавшись сдаться, выдерживали атаки с периодичностью в полчаса. Наконец остатки двух полков, занимавших шанцы, оставив 160 убитых, стали отходить от Полтавы. Они уже поняли, что парламентер говорил правду о разгроме армии короля. В лощине их встретил офицер с королевским приказом двигаться к Пушкаревке. Русские войска, обессиленные своими спорадическими атаками, дали шведам отойти, прекратив атаковать.

Собрав остатки армии у обоза, Карл решил уничтожить лишнее имущество и возы, чтобы те не мешали при отступлении. Вперед было решено отправить артиллерию и войсковую казну. За ними, немного отдохнув, должны были отправиться и остатки армии. Вечерело. Почему-то русских войск нигде не было видно. Неужели они дадут уйти восвояси остаткам шведской армии?