Текст книги "Ой-ой-ой, домовой!"

– Ничего удивительного. Вот смотри, язвы?

– Да.

– Это медленная смерть, а есть и другая порча. На быструю гибель. Допустим, у него сердце разорвалось, а тут и кабан…

– Так подгадали?

– Не знаю. Так получилось.

Я вздохнула.

– Подводя итоги. Тебя вылечить не получится, поэтому ты хочешь, чтобы я…

– Поглядела на моих родных. Определила, кто навел порчу. И – отомстила.

Я хмыкнула.

– Никак иначе это определить нельзя? Кто навел, зачем навел…

– Если б можно было…

– А ты уверен, что кто-то из родственников? А то ведь и незаконные дети есть?

– Родственники приедут на наследство. И незаконные, если они есть, тоже приедут на наследство. Не просто ж так меня убили… хоть на могилу плюнуть – и то в радость будет.

Звучало логично. Но в магии-то я не разбираюсь! Никак!

– Эрард, ты же сказал, что откат пойдет, что след останется, что…

– Я же и сказал, что от этого можно защититься.

– Про защиту ты не говорил. А можно?

– Да. Но взамен забирается чья-то жизнь. Может, даже жертвенного животного, магия крови это допускает. Это гадко, за это все равно следует расплата… к примеру, женщина могла родить троих детей. После такого ритуала ее здоровья хватит только на двоих.

– А мужчина?

– Его дети могут нести печать ритуала. Уродство, например. Горб, колченогость…

– И снять никак не получится?

– Только с головой.

– Добрые вы в этом мире…

– А в вашем?

– В нашем считают, что любой закон и любое правило можно обойти.

Эрард запрокинул голову и рассмеялся.

– Законы мироздания? Обойти? Вот недоумки!

Я развела руками.

– Понимаешь, магии у нас особо нет, те, кто что-то умеет, маскируются не хуже хамелеонов, а базовые законы мироздания… у вас вот Хурт – одна штука. А у нас каждый полудурок может создать свою секту или религию.

– И ему за это ничего не будет?

– Как повезет. Но может и вывернуться.

– У нас такие не выворачиваются.

– И конечно, законы все трактуют в меру собственной эротической фантазии. Примерно так: нельзя, но если очень хочется, то можно и даже нужно. А потом попробуем расхлебать и отмазаться.

– Тьфу.

– Ага, уроды. Кто б спорил.

– Кажется, с тебя еще и причитается за вытаскивание из того уродского мира.

– Но-но, – обиделась я. – За своим миром приглядывай, а обзываться тут нечего. Дураков везде хватает, у вас – тоже.

И наглядный пример сидит прямо передо мной.

Эрард развел руками.

– Извини. Не хотел задеть.

– Проехали.

– Куда?

– Сленговое выражение такое. Означает, что не стоит задерживаться рядом с обидой, вонять начнет…

– Хм-м… забавно. Проехали.

– Давай о твоем деле? Кто там тебя убил…

– Это должен быть кровный родственник, иначе никак. Другая кровь не подействует. Кстати, я уж молчу, что кого-то могут и втемную использовать.

– И… я, как проявленный эфирент, должна летать и на них охотиться?

Сценка мне представилась конкретная.

Просыпается неизвестный мне человек (а их там мно-ого), а над кроватью – оно.

Синее, светящееся и с признаками. Что дама-с…

И завывает оно нечеловеческим голосом:

– Покайся, гад, в совершенном преступлении! А то щас вломлю!

Интересно, сколько будет раскаявшихся? Я бы сказала, большой процент. А описавшихся?

Эрард покачал головой:

– Летать не надо. Да и не сможешь ты далеко отойти от места призыва, к сожалению. А вот сделать так, чтобы все явились сюда, – это в моих силах. На оглашение завещания.

– Ты помирать собрался?

– Да пора уж… я ведь сказал – порча.

– Как-то ты это буднично говоришь, – честно призналась я.

– А чего бурлить? Жизнь прожита, хорошо прожита, погулял, побродил… может, и Хурт своей милостью не оставит.

Я вздохнула.

Вот оно, главное различие с нашим миром.

Даже самые невероятно верующие сейчас все равно сомневаются. А вдруг? Мало ли? Никто ж не возвращался…

А Эрард просто верит. И веры этой хватит не то что на горчичное зерно – на целую плантацию с горчицей.

Для нашего мира смерть – страшное событие, даже ужасающее своей неизвестностью и неопределенностью.

Для него – такое же действие, как поесть, поспать, пописать, помереть… Бывает. Еще раз родимся.

И черт его знает, что лучше или хуже.

– С Хуртом ты сам определись. Но допустим. Я не против тебе помочь, все равно деваться некуда, я правильно понимаю?

– Неправильно. Что за человек, который из-под палки работает?

– А есть прянички? – оживилась я. Так было намного интереснее, если мне может что-то обломиться, хорошее и вкусное. Только что именно?

– Ты сейчас свободный эфирент. А хочешь – новое тело?

Я прищурилась.

– Ты Хуртом подработать решил?

Я хоть про магию и не знаю, но подозреваю, если б все было так просто…

Призвал душу, почистил тело, запихнул ее внутрь… да политики за такую возможность родную мать бы не то что продали, сами бы поубивали! С особым цинизмом и жестокостью!

– Да нет. Тут надо будет, чтобы несколько факторов сочетались. И не факт, что получится.

– Подробности? – Мне стало интересно.

И я получила разъяснения.

Если кто не в курсе, проклятие – якорь.

Зацепившись за него, мертвый маг сможет утащить за собой виновника смерти. Его душу.

Что останется?

Правильно, свободное тело. И вот это-то тело может занять эфирент.

– Получится одержимый?

– Нет. Скорее, душа в новом теле. Хотя будет очень сложно, ты, наверное, месяц будешь лежать пластом, если не больше, приживление вообще будет болезненным. Это ж и чары безумно сложные, и совокупность факторов… многое зависит от тела, да и как Хурт это примет… будет тебе благословение Хурта – все срастется, нет – и тело тебя отторгнет.

– Но шансы есть.

– Есть. Такое бывало, такое признается более-менее законным. Не одобряется, но… человек сам навлек на себя гнев бога. А противоречить Хурту – дураков нет.

Боги, благословения… верим?

С трудом. Но другой-то мир есть? Есть.

Загробная жизнь тоже есть.

Может, и боги где-то водятся? Если в них так верят? Про наших не говорю, а здесь…

Вообще, о таком и в нашем мире рассказывали. Переселение душ… бывало.

Если не врали, конечно. Но я как-то читала про ребенка, которому по голове жахнуло, а когда он очнулся, то заявил, что он вовсе даже недавно погибший бизнесмен. И главное, назвал все, что тот бизнесмен помнил, вплоть до цвета любимой чашки, поз с супругой и деталей договоров.

Ну… допустим. Все равно другого выхода мне никто не предлагает.

– А ваша служба контроля это одобрит и порадуется?

– Не порадуется. Но и тебе не попадет. Мне могло бы…

– За волю Хурта?

– Даже за твой призыв. Это магия крови из очень недушеполезных. Так что мне за это еще нагорит…

– Это как? Если ты помрешь?

– В посмертии помучиться придется. Но Хурт вообще-то месть одобряет.

– Око за око, зуб за зуб?

– Главное – справедливую. Понимаешь?

Я понимала.

– Равновесие?

– Да. Простить ты можешь, но можешь и отомстить, это твое право. Мою жизнь отнимают, у меня есть право на месть. И за моего сына тоже.

– И ты меня позвал.

– Да.

Я прищелкнула верхним сгустком. Сообразила!

– А ты говорил пьянки-гулянки? Эрард, так не бывает! Я сама училась, я знаю. Либо гулянки, либо знания, подозреваю, что некромантия – не легче бухучета и аудита. То есть магия крови и рун.

– Не знаю никакого аудита, – отозвался Эрард. – Но вообще, ты не учитываешь маленький такой фактор.

– Какой?

– Мою семью.

– Извиняйте. А ничего, что я про твою семью только сегодня услышала?

– Извиняю. Маги крови мы. Потомственные. Так что мне учиться и не требовалось, в меня это с детства вбивали.

– И в вашу сестру тоже, – кивнула я.

Ну, блин! Семейка Аддамс!

– Я тебе больше скажу. В меня вбивали, а Эрвине все это еще и нравилось. Ты думаешь, такие лаборатории в каждом доме есть? Она училась в удовольствие. А я… эх.

Эрард махнул рукой, а я поставила диагноз.

Гениальный, но раззвиздяй.

И сколько я таких видела? Да выше рогов! Их бы пороть, чтобы учились, могли бы звезды получиться. Реальные, а не раздутые. А вместо этого пьянки, гулянки… рано розги отменили, рано!

Итак, у нас семейка потомственных некромантов.

Задачка радует своим богатством.

– Твоя сестра тоже могла научить своих детей. И те – своих.

– Это не исключает родственников жены.

– Но там же не твоя родная кровь? – удивилась я.

– Не моя. Но сложно ли ее достать? И сын-то им родня, по-любому. А я – ему.

– А три дня на годность? И вообще, они что – тоже некроманты?

– Некро… кто? Ты уже не раз это слово употребляешь.

– Ну, мертвых поднимают, зомби лепят, всякие кошмары устраивают…

– Нет, это не о нас. Мы маги крови. Но ты не забывай, Маргета могла научиться у меня, а Луриль вообще была замужем за исследователем. Чего он там мог нахвататься?

– Та-ак… а зачем это им?

– Они считаются родней.

Намек я поняла быстро.

– Ищи, кому выгодно?

– Да. Именно кому выгодно.

Следующий вопрос напрашивался сам собой.

– А насколько им выгодно?

На лице лэрра появилась саркастическая улыбка.

– Я не знаю, с чем сравнивать… у меня есть поместье в несколько десятков тысяч лэ, у меня есть дом здесь и в столице, есть доли в судах и в производствах…

– Промотать родительское состояние у тебя шансов не было?

– Я пытался, получилось плохо.

Я фыркнула.

– Ладно, суть понятна. Ты богат, у тебя есть наследники… и что им причитается?

– А вот тут самое интересное. Как ты понимаешь, не настолько хорошо я всю эту свору знаю.

– Добрый ты, барин…

– Не знаю, что такое барин, но любовью к родственникам я никогда не отличался и к себе особо не приглашал. Знаешь, сестричка у меня была такая… сначала на коврик встанет, а потом на голову влезет.

Идиому я примерно поняла.

– Тетенька, дайте попить, а то так есть хочется, что ночевать негде? А то и не с кем?

– Ага. А уж родню жены я и вообще не привечал, ну их…

– Понятно. – Я попробовала вспомнить все имена-фамилии и поняла, что мне это так просто не удастся. Ладно, разберусь. – Давай я попробую сформулировать. Ты хочешь, чтобы тот, кто навел порчу, понес наказание.

– Да.

– Я должна его найти и – что?

– Вот это.

На «это» я посмотрела с ужасом.

Кинжал.

Не слишком длинный, даже скорее стилет, острый, как игла, из чего-то золотистого…

– Золото?

– Розовая медь.

Угу…

Вся поверхность покрыта рунами. И у меня такое ощущение, что они наполнены живой кровью. Страшно…

Об этом я и сказала. Эрард кивнул.

– Руны. Да, это наш родовой артефакт, прапрадед создал. Лично заклинал… называется «Удар возмездия». Царапины мне хватит. И приду, и утяну за собой по кровной связи. А для тебя этот артефакт – еще один шанс. Он выпивает душу, а ты можешь пройти по нему, как по мостику.

– А потом он и меня выпьет?

– Жить захочешь – выдернешь вовремя.

Очень сомнительно.

Хотя…

– А если на тебя мужчина покушался?

– Даже мужское тело лучше, чем никакое…

– А с ориентацией у вас как дела обстоят? С секс-аульной? – едко поинтересовалась я.

– С чем?

– Тело мужчины, душа женщины, мне ж мужики будут нравиться…

Эрард покачал головой.

– У нас за это наказывают. Ну да авось приспособишься, в бордель сходишь…

Тьфу.

С другой стороны, посмотрим? Кто нам мешает хотя бы попробовать?

– Этим артефактом можно тыкать только в проклятийника, да?

– А с другим не сработает, – кивнул Эрард. – И во всех подряд тыкать нельзя, разрядится, а зарядить его ты не сумеешь – родовой артефакт.

Как же мне хотелось его послать. Но с другой стороны…

– А ты на меня никаких заклинаний не наложил? Чтобы я не спорила?

– Нет. Только стабилизатор.

– Зачем?

– Чтобы ты синих ежиков ловить не начала. Легко ли – только жила в своем мире, тут в другом оказалась, да еще это все тебе на плечи… пентаграмма – она и стабилизирует заодно. Чтобы ты все нормально воспринимала, а не билась тут в истерике.

– Понятно. Это хорошо, это правильно… а потом я по ежикам не побегу?

– Не думаю. Не тот у тебя характер. Справишься.

Надеюсь. А то жить хочется. А ежиков не хочется.

– Ты собираешь здесь всю эту толпу, и я разбираюсь, кто и что? И как?

– Да.

– Слуги в доме есть?

– Есть, конечно, я тебе что, бедняк? Трое. Домоправительница Сарра, кухарка Линка и разнорабочий на конюшне. Вечно забываю, как зовут.

Я хмыкнула.

– А отмывать все это? Это ведь дом? И большой, судя по подвалу?

– Раз в пятиницу приходят девки из деревни. Моют – уходят. Мне хватало…

– Понятно. А слуг ты предупредишь?

– Если успею.

– А ты как думал? Вот представь, выплываю я в таком виде из столба… я тут эфирент проявленный. Жить у вас буду. Приятно познакомиться. Амура.

– Э нет, – покачал головой мой визави. – Так нельзя. И людям показываться тоже не советую, изгонять будут.

– И получится?

– У хуртаров может и получиться.

– И останешься ты без священной мести.

– Это я предусмотрел. Как эфирент, ты в нашем мире будешь почти бессильна. А потому… только не злись, ладно?

– Ты сначала скажи, что сделать хочешь, – хмыкнула я.

– Я свяжу тебя с домом. Чтобы изгнать тебя можно было, только сровняв его с землей. Опять же, к твоим услугам будет лаборатория, будешь подпитываться Эфиром в любой момент, будешь свободно ходить где хочешь…

– А узнавать, что в доме творится?

– Если подслушаешь.

– Неидеально…

– Уж как получится. Сможешь передвигать предметы, становиться видимой и невидимой по своему желанию… станешь духом дома. Дом этот старый, на крови стоит, на костях, прадед на жертвенном пепле фундамент ставил – сил хватит. Ты на моей крови призвана, а ее этот дом попил от души. И попьет еще…

Звучало не слишком аппетитно, ну да ладно.

– Домовой?

– Прости?

– У нас в мифологии есть домовые. Это хозяин, который охраняет энергетику дома, приглядывает за ним и иногда выдает свое присутствие, чем может пугать некоторых зловредных типов.

– С поправкой, что ты женщина… а так да. Все же в вашем мире тоже есть магия, просто вы ее забыли.

– Или нам помогли забыть. Ладно, не до того. Ты из меня хочешь вылепить такого домового?

– Да. Ты против?

– Мне внешность не нравится, – честно ответила я.

– То есть? – теперь удивился Эрард.

– В нашем мире домового изображают в виде старичка размером чуть не с ладонь или нечто мелкое и юркое, в шерсти, или мышь с человеческим лицом и руками…

– Ы-ы-ы! Мы-ышь!!!

Эрард едва не упал на спину, так хохотал. А потом повертел пальцем у виска. Видимо, интернациональный жест во всех мирах, где есть придурки.

– Это – дух!!! Ему все равно, какой образ принимать! Хоть змеей ползай, хоть птицей летай! Это – дух!!!

Я подумала пару минут.

– И если я захочу свой облик…

– Без проблем. Только сразу предупреждаю, будет сложнее.

– Это как?

– Ты – эфирент. Чем больше концентрация Эфира, тем сильнее воздействие. Чем разреженнее…

– Ага. То есть чем я крупнее, тем сложнее это поддерживать в нормальном состоянии. И тем больше мне надо сил, и воздействие будет даваться мне сложнее.

– Как приятно разговаривать с умным человеком.

– А форму я могу сама выбрать?

– Конечно… какую?

Я задумалась.

Обезьяну не хотелось. Собаку тоже. Может, тарантула попробовать? Но я сама пауков не люблю…

– Может, скажем, что ты домашнее животное завел?

– Ты ведь есть не будешь. И гадить тоже…

– Ну…

– Хотя… есть один зверь.

Зверя мы обсуждали примерно полчаса. И догадайтесь, на что он оказался похож?

Японская летяга!

Длина тела – пятнадцать сантиметров, длина хвоста столько же, глаза большие, нос розовый, уши лопухами, лапки с коготками.

И планировать может, на то и летяга.

Такую прелесть здесь держат в качестве домашнего животного.

Облик мы обсуждали еще минут десять. Эрард сказал, что я смогу принимать его в любой момент по своему желанию. Это первый раз надо мне помочь, а потом я сама справлюсь.

И я не стала возражать.

Лэрр опять ткнул пальцем в торчащий из пентаграммы шип, загорелась очередная руна.

– Повторяй за мной клятву.

Я принялась повторять, тщательно анализируя произносимое.

По сути дела – договор. Между мной и лэрром.

Я обязуюсь найти его убийцу и ударить его артефактным стилетом.

Он связывает меня с домом и обещает поддержку и помощь. Договор заключается сроком на год, мало ли что? Не век же мне летягой тут скакать? Год продержусь, потом помру и отправлюсь своей дорогой.

Такое вот соглашение.

Я не причиняю вреда, мне не причиняют вреда. Я имею право на адекватный ответ.

К примеру, пока служба контроля или хуртары не поднимают на меня руку – и фиг с ними. Наехали? Оторвать им все колеса по самый бампер.

Утрированно, но зато коротко. А наша клятва изобиловала длинными вставками и отступлениями.

Я сильно не сомневалась.

Другой мир же!

Даже если я тут домовушка с мордой летяги – все равно интересно!

А если еще что получится?

Однозначно, надо попробовать, посмотреть…

Мы одновременно договорили клятвы, Эрард коснулся уже третьего шипа, и меня скрутила вспышка света.

Больно, блин!

На волю, из открывшихся серебряных трубок, выползала вполне себе летяга.

– Как я тебе?

Гортань летяги не предназначена для человеческой речи, но у меня говорить получалось. Я же эфирент, оболочка значения не имеет…

– Великолепно, – сереющими губами выговорил лэрр.

И начал запрокидываться назад. Изо рта потекла струйка крови…

Я не поняла, он что – умирает?

Интерлюдия первая. Алина

Когда телефон звонит вовремя?

Иногда бывает и такое.

Например, когда у вас семейный ужин, будь он неладен. Нет, отца-то понять можно, у него деловой партнер, и сын у партнера на пару лет старше…

Деловые интересы хорошо бы крепить личными, кто б спорил. Только вот вопрос.

Интересы у отца, а крепить предлагается Алине.

На вопрос, не хочет ли папочка последовать евромоде и завести мужа вместо жены, последовал меткий бросок книгой. Увернуться удалось, но дискуссия не состоялась.

Коля – так звали сыночка – Алине решительно не нравился.

Мальчик-мажор?

Ага, и девочка-минор, не иначе. Знаете, бывает такое…

Образование, воспитание, локти на стол не кладем, менеджером работаем и растем в перспективе, но…

Ох уж это гнусное, подленькое слово – НО!

Алина и сама себе объяснить не смогла бы, что в Коле ее так не привлекает. Но понимала – хуже некуда.

Потом только в бордель подаваться, но и туда не примут. Есть в парне что-то такое… потаенное. Гнильца, что ли?

Да плевать, что он половину ее знакомых перетрахал, дело житейское. По крайней мере, презервативы сам покупает и силком никого не тащит, а по нашим временам это уже достижение.

Плевать, что сам он ничего пока не сделал – с таким папой он может и дальше не делать. Разве что машины менять раз в год.

Но…

Что-то в нем не то.

Женская интуиция?

Да плевать, как называть! Но Алина четко понимала, что вот с этим общих дел иметь нельзя. С его отцом можно, мужик основательный, знаете, такой, от сохи и поля, которые кулаками и становились. А вот сын…

Не то!

Стреляйте, режьте, вешайте – не то!

Но кто б ее слушал?

Разве что бабушка по отцу, Стрельцова Любовь Владимировна.

Вот она выслушивала, сочувствовала, даже понимала… так Алине казалось.

Телефон пел. Все смотрели недовольными взглядами.

– Извините. – Алина выскочила из-за стола. Фиг она сюда вернется, сейчас скажет, что вызывают… – Алло?

– Здравствуйте. Скажите, Стрельцова Любовь Владимировна вам кем приходится?

– Бабушкой.

Голос мужской, незнакомый… кто?

– Сержант Свиридов Алексей… Вы извините, тут такое дело…

Алина медленно села. Голова почему-то закружилась.

– Что случилось?

– Авария. Вы не думайте, она не мучилась, все мгновенно было…

Брякнул об пол дорогущий айфон.

Сама Алина за ним не брякнулась, не тот ребенок, не то воспитание. И минуты не прошло, как трубка опять оказалась возле уха.

– Подробности?

И ее голосу позавидовал бы даже отец. Даром что директор фирмы, и не «Рогов и копыт».

* * *

Ровно через двадцать минут Алина снова вошла в гостиную, радуя всех своим видом. Джинсы, свитер, ботинки типа «берц», рюкзак за плечом – тревожный комплект собирался и одевался в три минуты. Да и чего с собой тащить? Смену белья и косметику, остальное все в дороге купим, не Северный полюс.

Родные не удивились, а вот друзья и знакомые посмотрели удивленно, привыкли видеть ее на шпильках и в мини. Не станешь же рассказывать, что милая девушка уж лет десять как занимается японским фехтованием. Хорошая штука – кендо, а главное, ничего кроме палки и не надо. Но так засветить можно…

– Я уезжаю. С бабушкой несчастный случай.

– Что случилось? – Отец и зада не поднял.

Алина прищурилась.

– Она умерла.

Вилка звякнула об пол.

– К-как?

– Авария. Думаю, у тебя штук шесть пропущенных от полиции, возьми да поговори. А я выезжаю туда. Надо же заниматься похоронами, да и все остальное…

– Я могу поехать с тобой?

Коля приподнял зад, повинуясь жесткому взгляду своего отца, но Алина смотрела немногим ласковее.

– Благодарю, но в компании посторонних людей в такой момент я не нуждаюсь.

– Я… как бы…

Никто и слова сказать не успел, Алина, в этот момент жутко похожая на бабушку, вскинула руку.

– Коля, я понимаю, вам это кажется удобным случаем показать свою доброту и полезность. Неужели вы считаете, что мне будет до вас дело? В такой момент? Или что ваша назойливость уместна? Простите, мне пора.

И только дверь хлопнула.

Малолитражек Алина принципиально не признавала. Вот бабушке они нравились, а Алина ворчала, что это гроб на колесиках. Если что, молоком форму придадут, черной краской покрасят – и зарывать можно. Дошутилась, овца… Сама девушка предпочитала кроссоверы, не меньше, чем «Ниссан Кешка». Кстати, такой у нее сейчас и был, вишневый, носящий гордое имя Иннокентий.

Алина прыгнула за руль.

– Кешка, вперед!

И выжала газ.

Машина послушно сорвалась с места, задержавшись только перед воротами. Автоматическими, вестимо…

* * *

Три дня ушло на похороны.

Неделя – на оглашение завещания, и Алина с удивлением узнала, что бабушка умудрилась оставить все имущество ей. Так оформила, что не подкопаешься, хоть отец и наследник первой очереди. Но кому и знать законы, если не бухгалтеру?

Отец настаивал, чтобы Алина все продавала и возвращалась.

Девушка думала.

Серьезно думала, долго… а потом решила остаться. Устроиться на работу, пожить, с наследством разобраться, да и заинтересовал ее один из бабушкиных сослуживцев. Стоило мужчину рассмотреть поближе.

Семья взбеленилась, но через полгода Алина вышла замуж.

Еще через год родила маленькую девочку, которую назвала Любовью.

А еще через два и с родителями помирилась. Когда Коля, за которого настойчиво прочили Алину, оказался наркоманом. Тут уж и отец признал, что чутье у дочки есть.

А там и жизнь наладилась.

Бабушку Алина вспоминала часто. Пусть при жизни и не общались как надо, но так странно оно вывернулось… И почему-то ей казалось, что Любовь Владимировна ее бы полностью одобрила. И счастья бы пожелала.

Почему-то в этом Алина была совершенно уверена.

Верующей она (как и бабушка) никогда не была. Но на кладбище раз в год свечку зажигала. Не в храме, нет, а просто посидеть рядом с камушком, поговорить…

Поблагодарить.

Вспомнить добрым словом.

Что там и как за гранью, никому не ведомо, но…

Спасибо тебе, бабуля. Пусть у тебя там все сложится хорошо.