Текст книги "Один в Африке. Путешествие на мотороллере через 15 стран вглубь черного континента"

Сан-Луис – красивый город с колониальным прошлым, об этом свидетельствуют мощные старые здания, уже в состоянии упадка: балконы с решетками из кованого железа, почти все поржавевшие, фасады зданий с потрескавшейся штукатуркой. Пока еще остается нетронутым очарование улочек, некогда кипевших жизнью, и где до сих пор дышится тем космополитическим воздухом, что так нравится туристам. Я тоже, за четыре дня пребывания в Сан-Луисе, буду околдован его очарованием и часто буду или бродить по улицам исторического центра или пить отличнейшее сенегальское пиво Flag в каком-нибудь типичном баре.

Шер, двоюродный брат Ибу, преподаватель философии, любезно уступает мне свою квартиру и заботится о том, чтобы ничто не омрачало моего пребывания, проявляя достойное восхищения чувство гостеприимства. Благодаря ему я провел время в Сан-Луисе в состоянии безмятежного отдыха.

И лишь небольшая кража омрачила атмосферу беззаботности, в которую я погрузился. Вечером накануне отъезда решаю предложить Шер поужинать, хочу поблагодарить его за сердечное гостеприимство. Веспа припаркована на тротуаре, но мой друг советует поставить её в гараж. Мне лень подниматься в комнату за ключами, и я легкомысленно оставляю ее там, где она стоит. Вернувшись, прежде чем пойти спать, завожу Веспу и направляюсь в гараж. На улице замечаю, что с переднего багажника свешиваются два эластичных шнура. Останавливаюсь и вижу: что-то не так. Кто-то, воспользовавшись темнотой, отцепил шнуры и унес несколько квадратных метров затеняющей сетки, которую я вез с собой для защиты от солнца на случай, если бы пришлось надолго остановиться в пустыне. Уверен, что кража – дело рук уличных мальчишек, промышляющих мелкими преступлениями. Я не сильно-то и злюсь; наоборот, считаю, повезло, потому что в багажнике в целости и сохранности остались все запчасти и инструменты для починки Веспы. Если бы у меня украли их, вот тогда бы я действительно оказался в беде.

Двадцать седьмого марта уезжаю в Дакар. Двести двадцать шесть километров отличной дороги я преодолею за пять часов, соблюдая осторожность. Недалеко от столицы, в Рюфиске, трафик становится настолько хаотичным, что вынуждает меня плестись со скоростью пешехода. Огромные и старые грузовики, раздолбанные автобусы, фургоны с многочисленными вмятинами на кузовах, приспособленные для перевозки людей, выбрасывают из выхлопных труб в воздух черно-смоляной дым – дышать просто невозможно. Наблюдая все это, я думаю, что 90 % транспортных средств, что движутся здесь, в Европе было бы запрещено передвигаться по дорогам. Почти во всех африканских городах, где я побываю, ситуация окажется точно такой, как в Рюфиске. И все же, именно на использовании такого транспорта основывается большая часть экономики и богатства африканского континента. Африка движется вперед!

Я начинаю ехать зигзагом, вилять, чтобы преодолеть длинные очереди, когда возникает затор, особенно на больших перекрестках. Обращаю особое внимание на то, чтобы не оказаться зажатым между грузовиками – они двигаются в два ряда. Глаза мои открыты и напряжены до спазма из-за того, что слежу за каждым движением на дороге. Для меня авария на дороге могла бы иметь гибельные последствия. Кроме всего, я вынужден заниматься слаломом между многочисленными пешеходами, которые переходят дорогу где попало. Между тем легкие наполняются смогом и пылью. Каждый раз, оказывшись сзади грузовика, испытываю такое чувство, словно вдыхаю дым от десяти сигарет одной затяжкой. Руки почернели, смотрю в зеркало заднего обзора: лицо покрыто тонким слоем сажи. Говорю себе, что не так уж это и страшно: если хочу глубоко прочувствовать африканское приключение, то даже хорошо, что я тоже стану черным серди черных. Хочется засмеяться, но боюсь, что меня могут принять за сумасшедшего.

Чувствую, что я счастлив еще и потому, что приехал, наконец, в Дакар. В «Кратком путеводителе по Западной Африке» пытаюсь найти адрес чистого и недорого отеля. L’Hotel du Marche, поблизости от рынка Кермель, за площадью Независимости, похоже, именно то, что мне требуется: дешевый и в центре города. Без труда добираюсь до площади, а там и до отеля. Паркую Веспу и иду взглянуть на комнаты. Не самый подходящий момент для разборчивости: беру номер на двоих за девятьсот африканских франков (14 евро). В стоимость входит парковка Веспы в гараже отеля.

Сенегал, Гамбия, Гвинея-Бисау

L’Hotel du Marche полон людей, особенно по вечерам. С десяток номеров в правом крыле зарезервирован для проституток – они поджидают клиентов, весело болтая в холле. Сидя на балконе, выходящем во внутренний дворик, я наблюдаю за непрекращающимся движением проституток и их клиентов и одновременно определяюсь с ситуацией.

Сегодня 27 марта, прошло 24 дня с момента моего отъезда и до сих пор все шло гладко как по маслу, не считая падения в Саук Эль-Арба. Задержусь в Дакаре ровно на то время, что нужно для получения въездной визы в Гвинею-Бисау и Гвинею Конакри.

На закате выхожу из отеля запастись сигаретами, купить печенья и порошкового молока на завтрак. Когда возвращаюсь, меня ждет приятный сюрприз: Себастьян, испанский парень, которого я встретил в Западной Сахаре, тоже добрался до Дакара. Ему вроде бы хотелось поехать в Буркина, но окончательно он пока еще не решил. Прежде чем распроститься в Нуакшоте, я дал ему адрес отеля, где, возможно, остановлюсь на время пребывания в Дакаре.

Я рад, что он здесь, наконец-то могу с кем-то поговорить, а то все один, наедине со своими мыслями. Вечером мы вместе с Себастьяном идем ужинать. Сейчас самое подходящее время для представительниц древнейшей профессии, и нам приходится прокладывать дорогу между накрашенными и слишком ярко одетыми девушками, которые ловят клиентов или уже входят в отель вместе со своей добычей, найденной на улице.

Слышу, как меня окликают по имени. Оборачиваюсь: какая-то девушка приветствует меня широкой улыбкой, демонстрирующей явное приглашение заключить сделку. Отвечаю вежливо Bonsoir Mademoiselle! и иду дальше, соображая, что она, наверное, справилась обо мне у портье, привлеченная больше всего тем фактом, что я путешествую на Веспе.

После первого завтрака накануне отъезда из Сан-Луиса и какой-то печенюшки днем я ничего больше не ел за весь день, и сейчас мой желудок требует положенного. Листаю путеводитель и среди многих ресторанов выбираю ГАН Baba, ливанский фастфуд в двух шагах от площади Независимости, на авеню Жоржа Помпиду. Жареная курица, картофель, кока – в заведении не подают алкоголь. Оставляю на следующий день удовольствие выпить хорошего пива Gazelle.

На следующий день, с утра пораньше, отправляемся с Себастьяном в посольство Гвинеи-Бисау за въездной визой. Посольство расположено на улице Point Е: далековато от отеля, но это не проблема. Когда приходим в посольство, то обнаруживаем, что за визами стоит много людей.

Служащий, занимающийся визами, ростом метр с кепкой, худой, как вяленая треска, взгляд его выражает смесь едкости и нетерпимости. Он выглядит очень уж нервным и отвечает на вопросы весьма невежливо. Примерно через полчаса подходит наша очередь. Передаем паспорта и спрашиваем, сколько времени потребуется для получения визы. Секретарь не отвечает; мы с Себастьяном переглядываемся, а кто-то посмеивается, почти сочувствуя нанесенной нам обиде. Заполняем формуляры, затем я спрашиваю, сколько стоит виза. Наконец человечек соизволил поднять голову: его взгляд дает понять, что мы ему не нравимся. Отвечает, что надо платить пятьдесят евро. Я неосторожно (с целью разрядить шуткой напряженную атмосферу) замечаю, что посещение его страны стоит очень дорого. Лучше б я этого не произносил! Служащий вскакивает на ноги, бросает мне в лицо паспорта и кричит, что визы нам не даст. Я испуган его реакцией, но сохраняю внешнее спокойствие.

Цена игры слишком высока: без этой визы мне придется ехать прямо в Мали до Бамако сотни километров по песчаным тропам, кроме того, я бы лишился возможности увидеть две Гвинеи.

Коротко взглядываю на Себастьяна: у него широко распахнуты глаза, он часто дышит и напоминает скороварку, готовую вот-вот взорваться. Я беру его за руку и прошу отойти и сесть. Все наблюдающие за сценой с интересом ждут, что же я стану делать. Образовавшееся напряжение могло бы косвенно повредить и им. Поднимаю с пола паспорта и протягиваю их секретарю. Советую ему успокоиться. Я только пошутил, без какого-либо намерения обидеть. Он не смотрит на меня, притворяется, что наводит порядок в бумагах на столе. У меня такое чувство, что он уже пожалел о своей вспышке и испытывает стыд. Тогда я спрашиваю, действительно ли в его власти отказать в визе итальянцу, то есть гражданину страны, дружественной Гвинее. Добавляю, что я проехал тысячи километров, чтобы добраться до Дакара. Если он решил действовать таким образом, то я обращусь напрямую к послу. Засовываю пятьдесят евро в паспорт и усаживаюсь на стул рядом с Себастьяном.

В Африке дипломатические представительства почти всегда заранее создают проблемы иностранцу, чтобы тот передумал посещать страну, куда хочет оправиться. Как бы то ни было, должен признаться, что бюрократические заморочки, перенесенные мной в Африке, лишь слабое подобие того, с чем сталкиваются мигранты в Италии, легальные или нелегальные. Исключение составила лишь Демократическая Республика Конго, где я хлебнул неприятностей, а мое путешествие превратилось в истинную одиссею. Со множеством обысков, допросов, а иногда даже угрозой ареста.

Со своего места я имею возможность наблюдать за маленьким клерком, изучать даже изменения в выражении его лица. Наконец он поднимает голову и обращает на меня взгляд, а я в ответ изображаю примирительную улыбку. Получилось! Вышли из тупика. Служащий со спокойным лицом извиняется за свой срыв, говорит, что день сразу начался плохо, ему пришлось спешно разрешать две важных проблемы. Я тоже извиняюсь, добавляя льстиво, что мне не терпится увидеть его страну. Он просит у меня еще пятьдесят евро для второй визы, но Себастьян, к моему удивлению, заявляет, что ему уже не хочется получать визу. Секретарь протягивает мне руку и говорит прийти за визой на следующий день. Все в очереди улыбаются и начинают разговаривать, нарушая напряженное молчание, царившее в комнате еще несколько секунд назад. Кажется, что все удовлетворены позитивным завершением истории. Не хватает только, чтоб мне зааплодировали!

Когда выходим из здания посольства, Себастьян говорит, что у него пропало желание ехать в Гвинею и он отправится сразу в Мали. Я не пытаюсь разубедить его: у каждого свои мотивы для путешествия. Кроме того, он располагает ограниченным временем – в конце апреля должен быть в Испании и сдать экзамен в университете.

От того места, где мы сейчас, посольство Гвинеи Конакри не так уж и далеко. Предлагаю Себастьяну пройти туда и понять точно, где оно находится, чтобы не терять время следующим утром, когда заберу паспорт в посольстве Гвинеи-Бисау. Мы моментально добираемся до нужного нам квартала, но не можем найти здание сразу же. На тротуаре возле высокой ограды из кованого железа сидят на табуретках два господина. На одном из них традиционная национальная одежда, очень элегантная, она придает ему какой-то жреческий вид. Именно к нему я обращаюсь с просьбой указать мне посольство. Однако, на вопрос ответа никакого не получаю. Напротив, господин отворачивается, произнеся нисколько слов на арабском, так что я ничего не понимаю. Я вопросительно смотрю на второго мужчину, помоложе. Тот отвечает, что его господин не хочет отвечать, поскольку мы не поздоровались с ним, проходя мимо этого места раньше. Признаю свою оплошность, протягиваю руку и прошу извинения. Добавляю, что мы были слишком погружены в поиски посольства. Извинившись, получаем нужную нам информацию. Словом, это маленькое происшествие послужит мне хорошим уроком и будет напоминать, что в Африке еще даже больше, чем у нас, приветствие показывает не только хорошее воспитание, но и то, что вы признаете значение встреченного человека – знакомого вам или вовсе нет. Кроме того, соответствующее приветствие способствует облегчению дел в офисе или в отделении полиции. В посольстве Гвинеи Конакри очень вежливая женщина-секретарь, которую я приветствую, может быть, излишне театрально и горячо, сообщает нам, что паспорта с визой будут готовы в течение дня и стоит виза сорок евро.

28 марта в 9 утра я забираю паспорт в посольстве Гвинеи-Бисау, а после полудня у меня уже есть и виза Гвинеи Конакри. 29-го рано утром прощаюсь с Себастьяном и выезжаю из отеля вместе с Веспой, двигаясь на юг, к городу Мбур. Выезд из Дакара оказывается очень легким: отличные дороги, хорошие указатели.

Рассчитываю добраться до Барры, в Гамбии, ближе к вечеру, до города триста километров. Там я переночую, место мне уже знакомое. На правом берегу реки Гамбия есть небольшой форт, где в девятнадцатом веке держали взаперти рабов перед отправкой в Новый Свет. Попрошу у сторожа позволения поставить палатку под большим баобабом, растущим там поблизости. Думаю, что сторож припомнит меня, когда я спрошу то же самое, что и три года назад. Я могу положиться на него и проведу под присмотром спокойную ночь, дав ему немного денег.

Пять часов езды от Дакара до Каолака. Пейзаж не очень интересный: скудная растительность, кусты. Мое внимание притягивают только баобабы: я очарован их величием. Если надо остановиться, то паркую Веспу в тени баобаба. Проезжаю через Каолак, хаотичный город, как и почти все африканские города, большие и маленькие.

Проезжаю перед центральной станцией полиции. Полицейский с большой табличкой под мышкой проходит через ограду со стороны улицы. Как только он меня замечает, приказывает остановиться. Думаю, хочет вытянуть из меня денег, и я желаю себе поскорее отвязаться от него: у меня нет времени и, кроме того, никакого намерения выкладывать деньги. Я сразу же показываю свои документы. Улыбаясь, полицейский говорит, что остановил меня вовсе не для контроля, а чтобы полюбоваться Веспой. У него тоже есть Веспа, но старенькая, модель 70-х годов выпуска. По его тону понимаю, что он влюблен в скутер, как и все остальные владельцы Веспы. Мне бы хотелось задержаться еще и продолжить приятный разговор, но впереди дальний путь. Да и асфальт между Карангом, пограничным пунктом между Сенегалом и Гамбией, и Баррой окажется очень плохим, так что мне придется снизить скорость, рискуя быть застигнутым темнотой. Именно это со мной и случится.

Быстро выезжаю из Каолака, пересекаю длинный мост, и дорога становится скверной. В каком-то месте обнаруживаю странный разрыв – он вынуждает свернуть вправо и проехать несколько километров по параллельно идущей дороге, приподнятой метра на два над уровнем главной дороги – сейчас она внизу слева от меня. Все это мне кажется не к добру. Следую по грунтовке еще три километра, а потом после резкого поворота путь мне преграждает перекладина из веток и проволоки. Из густых зеленых зарослей выскакивают мальчишки и просят оплатить проезд. Мое начальное состояние опасения мгновенно трансформируется сначала в неверие, а потом в неудержимое раздражение. Начинаю ругать ребят. Я вне себя – теряю драгоценное время. Делаю движение, как будто собираюсь спуститься с Веспы. Ребятишки пугаются и убегают. Возвращаюсь по крутому спуску назад на главную дорогу.

Несмотря на то, что шуточка обошлась мне в полчаса, думаю, что я еще легко отделался, поскольку это оказались только дети, хотевшие немного заработать. В Африке дорожные разбойники очень активны и опасны. В Мали, в Буркина, в Нигерии и особенно в Камеруне нападения этих бандитов частенько завершаются убийством путешественников, которых обирают до последней нитки, снимают с тела жертвы даже одежду. Двигаясь по главной дороге, я постепенно восстанавливал спокойствие.

Сразу же после селения Тубакута качество дороги ухудшается и замедляет мое продвижение.

Приезжаю в Каранг почти под вечер. Для въезда в Гамбию виза не нужна, полицейские на границе ставят мне отметку в паспорте и в карне де пассаж Веспы. После этой процедуры иду поменять евро на даласи, местную валюту. Начинает смеркаться, и я должен поторопиться доехать до Бары, прежде чем совсем стемнеет.

Но, как и предполагал, асфальт никуда не годный. С 2003 года, когда я с большим трудом проехал по этой дороге на Ленд Ровере, никакого ремонта не производилось. Мне приходится ехать медленно и вилять между ямами – некоторые из них похожи на настоящие кратеры. Постоянно переключаюсь с первой на вторую скорость и наоборот. Лихорадочно вглядываюсь в дорогу впереди, чтобы заблаговременно выбрать, куда направить скутер. Между тем, неотвратимо опускается тьма, а во мне поднимается страх упасть.

Два раза я удачно избегаю опасности, но усталость мало-помалу дает о себе знать. Слабеющее внимание и плохая видимость довершают остальное: я попадаю в очень глубокую яму с крутыми краями. Пытаюсь ускориться, но я на второй передаче, и Веспе не хватает мощности выскочить – она скатывается назад, потом клонится налево, и мне не удается удержать вес. Падаю, но на этот раз нога не остается придавленной скутером. Я встаю, старясь поднять Веспу, но сил у меня нет – слишком устал. Ко мне приближаются двое парнишек на мопеде, останавливаются и спрашивают, не травмировался ли я. Потом поднимают Веспу. Отряхиваю с себя пыль и снова еду, в непроглядной тьме – до Барры еще десять километров. Из-за багажа на переднем багажнике фара не освещает толком дорогу. Все! Больше не могу!

Я ехал целый день, под солнцем, съел только немного фруктов, дорога все время была преотвратная: я измучен физически и морально. Слева вижу какие-то жилые постройки. Не знаю, что и делать. Выкручиваю два, три раза ручку газа в надежде, что кто-нибудь услышит. И вот, из одного из домов появляется группа ребятишек и юношей. Они, улыбаясь, идут навстречу мне. На их лицах удивление – наверное, оттого, что видят белого человека, иностранца, на скутере. Один из них, постарше, Адам, спрашивает на английском мое имя и национальность, потом говорит, что почтет за честь приютить меня. Признаюсь, что эти слова, сказанные тогда, и до сих пор вызывают во мне сильные эмоции.

Сразу же принимаю предложение и, сопровождаемый ватагой мальчишек, направляюсь в сторону их дома. Родители Адама приветствуют меня, я могу оставаться у них сколько хочу. Я ошеломлен теплотой оказанного мне гостеприимства, и меня всего затопляет чувство счастья. Меня забрасывают вопросами, на которые стараюсь ответить, как могу: все это внимание к моей персоне меня забавляет, хотя я и очень устал. Больше всего в людях, что я вижу перед собой – детях и взрослых, – меня поражает их естественность, непосредственность, искренность разговоров и жестов. Для меня, белого европейца, это инстинктивное чувство расположенности и бескорыстия пробуждает в памяти обычаи нашего прошлого, уже принадлежащие к другому миру, далекому во времени и невозвратно утраченному.

Я сгружаю с Веспы багаж и размещаю его в выделенной для меня комнате, лучшей в доме. Затем отправляюсь помыться, смыть пыль, которая впиталась в тело. Я лью на себя воду ведро за ведром – она уносит не только пыль, но и все накопившееся напряжение. А хозяева уже приготовили ужин: benachine – рис с курицей, очень острый, но и очень вкусный.

После ужина замечаю, что вся семья собралась во дворе. Пожилые, молодые, дети, женщины – все сидят вокруг жаровни. Осталась одна пустая табуретка – для меня. Все хотят поговорить, расспросить меня, и я, хоть и жажду отправиться поспать, чувствую себя обязанным остаться с ними – в знак моей искренней признательности. Сажусь. Керосиновая лампа освещает главным образом лица ребятишек, они вне себя от радости. Бьюсь о заклад, они испытывают те же самые эмоции, что захватывали нас, мальчишек юга Италии, когда в 50-х годах группа кинооператоров приезжала в наш город для показа на центральной площади черно-белых документальных фильмов в дидактических целях. Начинаются вопросы: «Откуда ты приехал?», «Почему путешествуешь?», «Куда едешь?», «Сколько стран ты проехал?» Вопросы и ответы – один за другим. Отец Адама спрашивает, женат ли я и есть ли у меня дети. Вытаскиваю фотографию семьи, ее передают из рук в руки, кто-то рассматривает ее дважды. Когда вопросов нет, молчание заполняется улыбками и взглядами. Однако, уже поздно, чувствуется усталость – порой глаза у меня закрываются помимо воли. Отец Адама замечает это и говорит всем, что мне пора идти спать.

Я настолько вымотан, что как только добираюсь до кровати, проваливаюсь в сон, глубокий и спокойный сон без сновидений.

На рассвете меня будит крик петуха. Встаю и иду во двор. Мальчишки там. Они ждали моего пробуждения, чтобы испросить позволения помыть Веспу, и уже приготовили ведро, губку и мыло. Ну как я мог отказать им! После завтрака Адам интересуется, слышал ли я об Алексе Хейли и его книге «Корни». Отвечаю утвердительно и добавляю, что видел и телевизионный мини-сериал по мотивам романа. В нем описывается история жизни предков писателя по материнской линии, начиная с Кунты Кинте, захваченного в нынешней Гамбии во второй половине XVIII века и увезенного в США в качестве раба. Адам предлагает мне поехать на Веспе в Juffereh, посмотреть на места, где жил Кунта Кинте. Говорит, что расстояние всего-то пятнадцать километров. Я справляюсь по карте, но деревня на ней не обозначена. Приходится поверить на слово.

Приезжаем в Juffereh после двух с половиной часов тряски по ужасной грунтовой дороге на расстояние в тридцать пять километров. Я злюсь на себя, что доверился парнишке. Ведь знал же по личному опыту, что для многих африканцев и десять километров, и сто – одно и то же. Местечко – классическое африканское селение, где на крышах почти всех хижин вместо соломы теперь положены гофрированные листы. В обмен на скромное пожертвование маленький музей предлагает редким путешественникам лицезреть экспонаты, относящиеся к работорговле.

Мы с Адамом бегло осматриваем дом Кунты Кинте (а в самом ли это деле дом знаменитого раба?). Короче, все увиденное никак не компенсирует мне семьдесят километров в оба конца.

На следующий день, то есть 30 марта, я готов продолжить путешествие. Все мои новые друзья толпятся вокруг, чтобы попрощаться и пожелать удачи. Адам вызывается проводить меня до Барры, и я соглашаюсь, хотя его вес сделает управление и без того тяжело нагруженной Веспой более трудным. В Барре я сяду на паром через реку Гамбия и попаду сразу же в столицу, Банжул.

До сих пор я перемещался по местам, где уже побывал раньше, далее мне надлежит внимательно изучать карты и выбирать налучший маршрут. Утром каждого дня, усаживаясь на Веспу и запуская мотор, я не буду знать, где проведу следующую ночь, где и когда поем. Все будет отдано на волю случая. Через четверть часа я уже на окраине Банжула. Замечаю, что рюкзак на заднем багажнике закреплен не очень надежно. Останавливаюсь, чтобы приладить его как следует.

Стартуя после этой остановки, забываю про шлем. Решаю надеть его, как только выеду за город. В Африке белый, нарушающий правила, не останется незамеченным. Так и есть, на первом же полицейском посту поднятый жезл и подчеркнуто протяжный свисток повелевают мне остановиться. Без колебаний демонстрирую документы. Из-за легкомысленности я дал полиции повод наказать меня штрафом или – что еще хуже – выморщить деньги. Полицейский приглашает меня следовать за ним в разрушенное здание с другой стороны дороги. В комнате без пола и без оконных рам за хлипким столиком сидит офицер. Полицейский объясняет, что я был без шлема.

Офицер смотрит на меня через зеркальные очки, безмолвно изучая несколько секунд. Ясно, что хочет смутить. Потом он говорит, что в Гамбии каска обязательна и что я совершил серьезное нарушение правил дорожного движения. Притворяюсь, что ничего не понимаю, хотя понял всё. Улыбаюсь как идиот и молчу. Между тем полицейский начинает писать в каком-то формуляре, потом приближается ко мне по приказанию своего начальника и объявляет дружелюбным и доверительным тоном, что я могу избежать штрафа, если сделаю маленький подарок офицеру – 100 даласи, это примерно 7 евро. Я продолжаю делать вид, что не понимаю. Улыбаюсь и не отвечаю. Выхожу и усаживаюсь на валун около окна. В комнате непрекращающийся поток людей, попавших в сеть полиции. И все платят, чтобы избежать неприятностей, за полчаса, что я там нахожусь, офицер положил к себе в карман хорошенькую сумму. Время от времени он бросает на меня вопросительный взгляд, и я все время отвечаю ему улыбкой. Единственная стратегия для меня состоит в том, чтобы и дальше прикидываться непонимающим.

Закуриваю сигару, встаю и предлагаю по сигаре каждому их двух полицейских.

Им, похоже, это нравится. Тогда я вытягиваю из рюкзака две коробки сигар и протягиваю их офицеру. Через десяток минут он меня зовет, возвращает документы и говорит, что могу идти. Мое пассивное сопротивление достигло желаемого результата.

Прежде чем я успеваю выйти, офицер интересуется моим дальнейшим маршрутом. Когда отвечаю, что еду в Танзанию, он снимает очки и смотрит на меня с выражением чрезычайного удивления, и я не знаю, то ли его обескуражил пункт назначения, то ли тот факт, что я отвечаю на вопрос на хорошем английском. Завожу Веспу и удаляюсь со шлемом на голове.

Гамбия – это узкая полоска земли, шириной максимум пятьдесят километров. От африканского побережья она вклинивается на четыреста километров в территорию Сенегала, вдоль двух берегов одноименной реки. Через два часа я оставляю эту страну и снова оказываюсь на сенегальской земле. Еще сто восемьдесят четыре километра, и я на границе с Гвинеей-Бисау и вскоре уже прохожу таможенные процедуры: отметка в паспорте, регистрация в отделении полиции, заполнение карне де пассаж на Веспу.

Въезд в Гамбию производит на меня впечатление. Пейзаж изменился, влажный тропический климат способствует росту буйной растительности, с характерными для побережья мангровыми деревьями и тропическим лесом во внутренних районах. Первый раз в жизни вижу такую разнообразную, богатую флору, она меня очаровывает. Вдоль дороги время от времени встречаются уходящие ввысь на десятки метров деревья. Их стволы в нижней части сплиссированы во множество складок, напоминая мне изделия из папье-маше, что делают в наших краях.

К вечеру доезжаю до селения Сан-Домингос, где решаю заночевать. Прошу на французском у полицейского указать мне чистый, недорогой отель. Он понимает, но отвечает по-португальски. Я еду в указанном мне направлении и очень быстро нахожу отель. Владелец его, родом из Португалии, встречает меня радушно. Мой номер – маленький, но очень чистый и стоит всего 6 евро. Я говорю, что могу заплатить в евро, и хозяин отвечает, что никаких проблем и что даже в ресторане я могу расплачиваться евро.