Текст книги "Успокой меня"

Глава 7

Энтони Хоуп

Разочарование. Вот что меня постигло после беседы с няней на лестнице.

Барби, она и есть Барби.

Наш разговор свелся к деньгам.

Городская фифа, как и многие до нее, осмотрела мои дипломы, сделала свои выводы и посетовала с видом, полным сожаления, почему я не заколачиваю бабло с таким талантами.

Да потому, что тошно!

То, что в городе остаться не смогу, я понял еще на втором курсе университета. Пообщавшись год в кругах богатеньких снобов, которые теперь ворочали миллионами в финансовом мире, я осознал, что не желаю лезть в эту грязь.

Мир, где успех исчислялся тем, скольких ты успеешь поиметь женщин или конкурентов, был не для меня. И все же я доучился из чистого упрямства!

Получил диплом и уехал обратно в Канзас.

Родители меня поняли и даже гордились моим решением продолжать их дело, а вот от младшей сестры я услышал упреки об упущенных возможностях. Она смотрела на меня, будто я конченый дебил, променявший золотой слиток на коровью лепешку.

Собственно, в глазах Марии все именно так и было.

Ферму она не любила, всегда мечтала отсюда уехать и, едва появилась первая же возможность, сбежала в город. Там она связалась с каким-то отребьем, заимела несколько приводов в полицию, довела мать до инфаркта, а отец несколько раз ездил в Уичито выкупать Мари по залогу…

Я зашел в кабинет, там достал из бара бутылку виски, налил в бокал и залпом выпил. В памяти всплыли похороны родителей, на которые сестра даже не явилась.

Зато я получил от нее известия из роддома, когда она позвонила и едва ли не с гордостью заявила:

– Я сегодня родила.

Мне показалось, я оглох в тот момент, потому что новость ошарашила, свалившись как снег на голову посреди июня.

– Это шутка? – И тут же спросил: – Кто отец?

– А черт его знает, – равнодушно отмахнулась она. – Я, наверное, откажусь от нее. Врачи говорят, что инвалидом будет. Забери меня из больницы.

В тот же миг я сел в машину и помчался в город, вот только забрал из больницы не Марию, а ее дочь.

Ни о какой инвалидности речи не шло, доктора весьма удивились такому диагнозу, хотя и опасались, что последствия неправильного образа жизни матери скажутся на Хлое. Просто в первые два месяца у девочки немного косили глазки, да и спала она плохо. Часто просыпалась, вздрагивала и громко плакала. Но чем больше проходило времени, тем яснее становилось, что моя племянница росла вполне здоровой малышкой, за что хвала богам.

А вот ее мать с того дня я так больше и не видел. Мария вновь исчезла, и только Диего с опаской замечал, что когда-нибудь она обязательно появится, и не факт, что без очередного приплода.

Мексиканец настаивал, чтобы я лишил ее родительских прав и оформил все на себя официально, я же медлил с этими бюрократическими проволочками. Поставив себе срок в год, дав время на то, что Мария, быть может, опомнится и решит, что дочь ей все же нужна. Но время шло, а сестра так и не появлялась.

Лишь пару месяцев назад я четко осознал, что уже не жду ее, и даже если Мария появится, не отдам Хлою. Никогда не думал, что способен любить с полной самоотдачей, но жизнь, подкинув мне неожиданный сюрприз, как всегда, расставила все по местам. Теперь я не мыслил существования без Хлои, отдавая ей все свободное время, и все сильнее презирал сестру.

Взглянув на початую бутылку, нахмурился, мысленно ругая себя за эту невольную слабость. А вообще, давно стоило устроить парням выходной и позвать всех на вечер в «Лихого ковбоя» за мой счет. Нам всем не помешает немного расслабиться и поучаствовать в буллрайдинге по желанию. Только бы разобраться с няней, можно ли ей доверять или выгнать взашей.

При мысли о ней тут же вспомнил прошедшую ночь. Элеонора изображала святую невинность, не желая показываться в одном нижнем белье, хотя до этого щеголяла перед всеми в коротеньких шортах и майке, подчеркивающих весьма неплохие формы. И все же я настоял на своем и помог ей… А теперь не мог избавиться от картинки перед глазами. Элеонора стояла боком, зажмурившись и затаив дыхание… Я уже заканчивал мазать обгоревшее на солнце тело, как вдруг услышал слабый стон и всего на миг представил ее полностью обнаженной.

Девушке было плохо, но я вдруг подумал, что, будь ситуация немного иной, не отказался бы услышать тот стон снова, но уже от удовольствия.

Именно из-за этого я злился на Барби еще сильнее. Ненавижу, когда кто-то нарушает душевный комфорт. Тем более, если это девушка-катастрофа, всю жизнь прожившая в городе и удивляющаяся, почему я выбрал ферму.

Все-таки плеснул себе еще виски. Снова проглотил его залпом и убрал бутылку, после чего быстро вышел из кабинета, решив ударно поработать в мастерской. К лошадям после выпитого, подходить не стоило.

Но сделав пару шагов, остановился и прислушался. Из комнаты Хлои доносился по-настоящему красивый, тихий, чуть хрипловатый голос. Элеонора пела. О нет, это точно была не колыбельная, но стоило мне осторожно подойти и заглянуть внутрь, как стало очевидно: ребенок в полном восторге от концерта по ее заявкам.

А няня… няня пела песню Джефферсон Аэроплан «Somebody to Love». При этом она плавно двигалась, стоя задом ко мне, удерживая в руках погремушку как микрофон и напевая знакомое с детства:

 
…Если правда оказывается ложью,
То радость в твоей душе угасает.
Неужели ты не хочешь полюбить кого-нибудь?..
 

Ее попа едва-едва вращалась по курсу восьмерки, голова покачивалась в такт мелодии, отчего длинные волосы скользили по пояснице то вправо, то влево, а голос… он зачаровывал. Вот вам и Барби из Нью-Йорка… Разве слушают избалованные девочки песни шестидесятых, пусть их исполнители и занесены в Зал славы рок-н-ролла? И разве они так поют?

Медленно и тихо, чтобы ничем не выдать себя в своем же доме, я ушел, бросив последний взгляд на Хлою, открывшую рот от удовольствия. Да, Диего был прав, репертуар у Элеоноры был совершенно неподходящим для ребенка, но я не смог найти в себе силы прервать ее. Меня редко трогает музыка, но рок-н-ролл я люблю, а в хорошем исполнении – обожаю.

Добравшись до мастерской, бездумно снял шляпу и повесил на постоянное место, только тогда осознав, что всю дорогу напеваю себе под нос прилипчивый куплет «Don’t you want somebody to love?». Ухмыльнувшись, качнул головой и вдруг задумался, понравилось бы няне Элли в нашем излюбленном месте? Такого она в своем мегаполисе наверняка не видела. Огромная площадь «Лихого ковбоя» обнесена мощным бревенчатым забором, за которым можно погрузиться в настоящее веселье с головой. В самом здании, выполненном в стиле кантри, стоят старые автоматы и можно заказывать любимую музыку, пообщаться с новыми людьми и покататься на автомате-быке на спор. А снаружи можно танцевать, жарить барбекю в специальных местах и поучаствовать в буллрайдинге, позабыв об изнуряющей работе и жаре, оставшихся снаружи заведения.

Разумеется, объезжают настоящих быков только самые опытные наездники, остальным предоставляют возможность смотреть шоу с высоко установленных сидений. Это зрелище или завораживает, или пугает, а иногда и все вместе. Но равнодушных не остается.

Да, если приму решение оставить няню на работе, обязательно возьму ее с собой, чтобы она увидела своими глазами, что отдыхать возможно и в Канзасе. Только отдых тоже нужно заслужить.

День пролетел незаметно, а к ночи, попав, наконец, в дом, я заглянул в комнату Хлои, чтобы убедиться – племянница мирно спит. Не удержавшись, тихонько постучал в дверь к Элеоноре. Просто удостовериться, что ей больше не нужна помощь. Ответа не последовало, тогда, легко толкнув дверь, я сделал шаг внутрь и присмотрелся к спящей мертвым сном няне. Та раскинулась в виде утомленной звезды, и мой взгляд невольно остановился на сильно задравшейся майке, едва не приоткрывшей часть груди. В этот момент я представил, кем меня сочтет няня, если сейчас проснется и увидит в своей комнате. Маньяк, не иначе. Выскользнув в коридор и закрыв дверь, ушел к себе, твердо решив больше ночами не вламываться к Элеоноре. И днями тоже. Даже если она позовет. Потому что я хоть и имею принципы, но тоже не железный.

И вот настал новый день.

Солнце еще едва показалось, а Диего уже пришел в дом по моему призыву. Именно старика я попросил посидеть с Хлоей, пока мы с Элеонорой будем в отъезде. Мне необходимо было закупиться разными мелочами в городе, и вернуться я планировал уже к обеду. Тут-то и пришлось нарушать собственный запрет. Потому что няня Элли спала, позабыв о моем приглашении. Помявшись долю секунды, я в третий раз постучал в ее дверь и, не дождавшись ответа, вошел.

Дальше – хуже. Будить девицу оказалось делом неблагодарным. Я тронул ее за плечо, потянул на себя, слегка потряс и позвал по имени, а в ответ дождался лишь сонного бормотания и просьбы проваливать, пока не поздно. Зато стоило в соседней комнате захныкать Хлое, как няня восстала, скинув ноги на пол и шаря ими в поисках тапочек. Глаза какое-то время были еще закрыты, зато рот распахнулся на пол-лица, громко оповещая меня, насколько она не выспалась. Зевок выдался славным и заразительным. Дальше показались голубые бездонные озера с легкой туманной поволокой. Спящая красавица открыла глаза. И тут же возмутилась:

– Мистер Хоуп? Что вы здесь делаете?!

– Бужу вас, – спокойно отозвался я, чувствуя, как ее взгляд наполняется недоверием и подозрительностью. – Город нас ждет.

– Сейчас? – обалдела она, пытаясь рвануть к моей племяннице.

– Именно так. Диего сегодня до обеда призван вас заменить, мисс Ридли, так что поторопитесь, если все еще хотите купить себе что-то из нормальной одежды.

На этой фразе я вышел, стремясь как можно быстрее сбежать из комнаты няни, словно с места преступления, где я был застукан с поличным.

Элеонора на удивление быстро собралась и уже через десять минут, бодро доедая прямо на ходу огромный бутерброд, шла за мной к пикапу.

– А Диего точно не против присмотреть за ребенком? – уточнила она всего один раз, усаживаясь на пассажирское сиденье, и, прищурившись, взглянула на дом.

– Точно. Но будет лучше, если мы вернемся быстро, – ответил я, гадая: няня переживает за Хлою или просто решает, насколько часто можно будет вот так отпрашиваться и сваливать ребенка на безотказного мексиканца?

Дорогу до города Элеонора проспала, задремав, едва «Форд» тронулся, а ее голова коснулась спинки сиденья. Даже назад не стала отодвигаться. Сложилось ощущение, что она смогла бы проделать это и стоя…

Это снова позволило мне убедиться, что Элеонора воспитывала детей более старшего возраста и все еще не привыкла подстраиваться к режиму младенцев. Вспомнился звонок Матисону, и я быстро проверил, взял ли с собой мобильник. Хотелось скорее услышать, удалось ли ему что-то выяснить о няне.

Въехав в город, я отправился в центр и там высадил сонно мигающую Элеонору, дважды сообщив, что заберу ее на этом же месте через час, а пока съезжу за удобрениями. Ей предлагалось сделать покупки без меня. Искренне веря, что она поняла и не пропадет, оставил ее у фирменного магазина обуви. С делами я справился достаточно быстро, но все равно задержался на полчаса, при этом злясь на себя за то, что постоянно возвращался мыслями к няне. Все-таки одна, в новом месте… Сумеет ли сориентироваться, и что делать, если не дождется меня на месте или, наоборот, не появится?

Она стояла там же, где я ее высадил. В каждой руке Барби держала не меньше пяти громоздких бумажных пакетов, а на лице ее сияла до безобразия радостная улыбка.

– Все купили? – хмыкнул я, забирая из ее рук кучу добра и с ужасом перекладывая все в машину. Кажется, кто-то решил открыть на моей ферме собственный магазин.

– Да-а-а, – счастливо простонала она. – Знаете, раньше я ненавидела подолгу ходить за покупками. Но все меняется. Сегодня шопинг принес настоящий восторг. Просто вау!

– Рад за вас. А теперь пойдем, купим кое-что для Хлои.

Если для себя Элеонора закупалась с удовольствием, то в огромном детском супермаркете растерялась и больше мешала, чем помогала, набирать товары по списку. В тележке постоянно появлялись незапланированные вещи, о которых я даже не подумал. Многочисленные коробки с кашами накрыли парочка новых футболок с забавными надписями – для домашней фотосессии, как сказала няня, – множество резинок для волос, упаковка цветных заколок и пара огромных бантов, за которыми голову Хлои просто невозможно будет разглядеть. Следом туда же упал пакет с воздушными шариками и огромным, пока еще сдутым, резиновым мячом. Чтобы на нем прыгать и делать гимнастику.

Поначалу я хотел остановить этот беспредел, но внезапно проникся моментом и решил махнуть рукой. А еще из-за всей этой ерунды в тележке, набросанной Элеонорой, я осознал, насколько в жизни девочки необходима женщина. Вот такая, понимающая в моде, в прическах, в важных для их пола мелочах. Сколько бы ни старались мы с парнями для Хлои, некоторые вещи будут для нас непостижимыми и недосягаемыми, и в итоге малышка останется в проигрыше.

– Еще я бы присмотрела пару новых вещичек, – няня уже спешила к полкам напротив, а я привалился к стене, провожая ее утомленным взглядом. В следующий раз отправлю ее сюда одну или вместе с Хлоей, но сам точно не пойду…

Элеонора еще говорила что-то, убегая все дальше, когда я все-таки решил последовать за ней и остановить разгул шопоголизма за мой счет. И тут время остановилось, а из легких выбило весь воздух.

Навстречу мне шла красивая девушка и внимательно рассматривала одежду для младенцев. Темные волосы ее были заплетены в толстую косу непростого плетения, на ухоженном личике минимум макияжа, а на губах нежная улыбка. Так и не скажешь, что это милое создание могло бросить собственную новорожденную дочь в больнице, вычеркнув ту из своей жизни.

– Здравствуй, сестренка, – проговорил я, чувствуя, как в венах закипает от злости кровь. – Ты вернулась? За Хлоей?

С одной стороны, я всегда ждал этого и надеялся, что она одумается… Но вот теперь, увидев сестру, понял, насколько болезненна мысль о расставании с малышкой.

– Тони? – Глаза Марии округлились и, кажется, вовсе не от радости встречи. – Что ты здесь делаешь? И кто такая Хлоя?

Скулы свело от бешенства. Конечно, она ведь даже не знает, как я назвал племянницу. Ей было плевать тогда и, судя по реакции, плевать и теперь.

– Я о твоей дочери, – ответил, стараясь успокоиться.

– Ох, – она затравленно осмотрелась по сторонам. – Тише, прошу тебя! Тони, давай встретимся в другой раз? И поговорим. Только не здесь и не сейчас, прошу.

– Просишь? – повторил на автомате, не сводя глаз с ее руки, накрывшей низ живота и осторожно его поглаживающей.

– Тони, умоляю! – Мария спешно убрала руку, теперь прижав ее к горящим щекам и закрыв собственные губы. Глаза ее были полны безотчетного страха.

И только я собрался выяснить, что за ерунда происходит, как из-за угла вышел крупный мужик в дорогой одежде, толкающий перед собой тележку, полную игрушек и одежды для новорожденных.

– Вот где ты, малышка! – воскликнул он, заприметив Марию. – Я тебя потерял.

– Только молчи, – прошептала сестра одними губами и, мгновенно преобразившись, с улыбкой обернулась к мужчине. – Ральф! Ты не поверишь! Помнишь, я говорила, что в Уичито у меня есть знакомые? Так вот, это Тони…

– Ее брат, – холодно кивнул я. – Энтони Хоуп.

– Брат?! – обалдел Ральф. – Почему же ты не говорила, что здесь у тебя живет брат, малыш? Очень приятно! Очень!

– Потому что мы раньше не сильно ладили, – смущаясь, отозвалась моя сестра, – в детстве. Но теперь мы оба повзрослели и многое изменилось. Правда, Тони?

Я молчал, крепко сжимая в руках ручку тележки, полной всякой ерунды для Хлои. Ее брошенной дочери.

– Так пригласи брата на свадьбу! – продолжал громко радоваться воссоединению семьи Ральф. – Ты уже сказала, что он скоро станет дядей?

– Еще нет, любовь моя. – Мария бросила на меня взгляд, полный мольбы. – Тони спешил куда-то, и мы успели лишь поздороваться.

– Я спешил к Хлое.

– Это ваша жена? – улыбаясь, уточнил Ральф.

– Дочь, – после пары секунд молчания ответил я. – Мать отказалась от нее сразу после рождения. Теперь я жду ее, чтобы она подписала документы об отказе от малышки. И поскорее…

– Да вы что! Это невероятно, что есть женщины, способные на подобное, – на лице Ральфа появилось недоумение и даже злость. – Очень жаль девочку.

– До недавнего времени я верил, что ее мать одумается, – пожав плечами, перевел взгляд на Марию, шея которой покрылась красными пятнами. – Но она совсем опустилась, и теперь, думаю, придется что-то решать кардинально.

– Правильно! Очень правильно. – Ральф вынул из внутреннего кармана своего пиджака черную визитку, где были написаны его координаты: – Позвоните мне, Тони, и я помогу найти очень хорошего адвоката для решения этой деликатной проблемы. Чтобы, даже если эта дрянь однажды передумает, у нее не было обратного пути. Бросив ребенка, она не имеет права на второй шанс, вот как я думаю. Правда, малыш? Ох, да тебе плохо?

– Я… мне душно, Ральф. Давай уедем. Сейчас же. – Мария и правда сильно побледнела.

– Конечно. Простите, Тони. Еще увидимся! Я вас найду. Вы с дочкой обязаны присутствовать на нашей свадьбе. Увидимся!

Я взял его визитку и махнул ею им вслед. Мария пронзила меня напоследок ненавидящим взглядом и скрылась, оставляя в полном замешательстве. Я и сам не понимал, что чувствую после этой встречи, но больше всего было горького недоумения. Как можно бросить одного ребенка, чтобы тут же зачать второго? Или все решают деньги отца? Ральф явно не бедствовал, в отличие от неизвестного – того, кто сделал Марии первенца…

– А вот и я! – раздалось за спиной. – Смотрите, какие платья выбрала! С колоссальной скидкой! Надо было и Хлою взять, я бы все на нее примерила…

Я повернулся к няне, и, видимо, что-то было в моем взгляде пугающее, потому что она тут же проговорила испуганно:

– У вас такой вид, будто вы призрака увидели.

– Так и есть. Думал, она сдохла. Потому что это было бы лучшим для нее оправданием, – ответил я, отнимая у Элеоноры вещи для племянницы и закидывая в корзину. – Поехали домой. На сегодня хватит приключений.

Глава 8

Элеонора Ридли

На обратном пути в машине царило тягостное молчание. Я не догадывалась, с чем связана такая резкая перемена настроения Тони, но на интуитивном уровне понимала, что сейчас его лучше не трогать. Слишком уж агрессивно он вел машину, слишком сильно стискивал пальцы на руле и поджимал губы. Нечто подобное я ощущала совсем недавно, когда увидела на горизонте грозу. Энтони Хоуп – шторм Канзаса. Потрясно звучит!

Этот самый «шторм» настолько резко свернул с трассы на дорогу, ведущую к ферме, что меня инерцией прижало к двери и надолго вышибло идиотские мысли.

– Аккуратнее! – не выдержав, прошипела я, потирая плечо – бедное и несчастное, совсем недавно обгоревшее, а сейчас еще и побитое!

Энтони посмотрел на меня диким, странным взглядом. Словно он вообще забыл, что я тут была, и это стало откровением.

– Прости, – делая над собой усилие, извинился ковбой и вновь повернулся к дороге.

Через пару минут пикап затормозил возле дома, на веранде которого нас встречал Диего с Хлоей на руках.

– Тони! – крикнул он еще до того, как мы поднялись по ступенькам. – Тони, у нас проблемы!

Хлоя согласно захныкала и протянула ко мне ручки, и старый мексиканец передал ее мне со словами:

– Наверное, соскучилась.

У меня почему-то екнуло сердце.

Это, оказывается, так… странно, когда тебя ждут. Не просто ждут, а скучают, хотят увидеть и настолько искренне радуются при встрече.

Для меня, выросшей в приюте, сменившей кучу семей, зубами выгрызающей себе путь в жизни, это было непривычно. Даже не так, я вообще не помню подобного…

Энтони небрежно свалил мои пакеты на пол и озабоченно спросил у помощника:

– Что такое?

– Корова начала рожать… Мычит, мучается. Это не первые роды на моей памяти, но что-то явно идет неправильно. Потому я вызвал Джессику.

В качестве доказательства в поле зрения появился автомобиль ветврача, и буквально через полминуты он, взвизгнув тормозами, остановился около дома, обдав нас столбом пыли. Из салона выпрыгнула непривычно расфуфыренная Джессика. Я глубоко сомневаюсь, что ветеринарные врачи ездят принимать роды с прической и легким макияжем, а также в настолько приличной одежде: новые, безупречно чистые джинсы с рисунком, рубашка, завязанная под грудью, открывала плоский живот, а расстегнутый ворот демонстрировал ложбинку груди. Что ж ты сразу мини-платьице с декольте не надела, милая?

– Диего, я приехала, как только смогла! Все дела бросила! – Она перевела мигом потеплевший взгляд на Тони и с легкой укоризной протянула: – А вот до тебя дозвониться не получилось.

Он лишь досадливо скривился, бросил на меня холодный взгляд и сообщил:

– Ездили в город. Мисс Ридли нужна была новая одежда.

– Вау, – скривила губы эта стерва, мигом став еще более неприятной, хотя куда уж больше. – И как? Ты хоть проконтролировал? Новая одежда это, случаем, не боа из розовых перьев?

Ну, все… Я сейчас этой козе канзасской устрою веселую жизнь.

Я уже подалась вперед и даже открыла рот, чтобы сказать гадость в ответ, как на моем локте сомкнулись жесткие пальцы Энтони Хоупа и развернули.

Пристально глядя мне в глаза, он рявкнул:

– Что стоите? Берите малышку, свои обновки и вперед. Тьма дел. Вы – не исключение, мисс Ридли.

А после развернулся и ушел по направлению к коровнику, не оглядываясь и никого не дожидаясь. За ним двинулся Диего, бросив на меня сочувственный взгляд, а следом и Джессика, чей взор был наполнен откровенным торжеством и злорадством. Так и читалось в нем: «Знай свое место, выскочка».

Вот же…

– С-с-са-а-а… – громко протянула Хлоя, а я, похлопав девочку по спинке, согласилась.

– Точно. И дядя твой та еще са-а-а.

* * *

Мне казалось, что я давно уже перестала принимать близко к сердцу такие ситуации. Да полно, разве это первый работодатель, который позволяет себе такое поведение? На меня даже откровенно ругались временами, а этот терпит. Плюс нужно помнить, что за человека говорят его поступки. Чего стоит его забота во время моей болезни.

Именно так я успокаивала свою злость во время подъема на второй этаж. Злость успокаиваться не желала, она иррационально хотела заявиться в коровник и, корректно извинившись за резкость у присутствующих тут рожающих дам, подробно высказать этому грубияну наше честное мнение.

Но Хлоя была иного мнения и видела нашу с ней дальнейшую программу иначе.

С этими мыслями я отправилась сначала кормить, а потом купать ребенка. В завершение засунула девочку в манеж и от скуки села дальше штудировать книгу-инструкцию по уходу за детьми. На этот раз раздел массажа. Надо, кстати, попробовать на Хлое.

А на первом этаже дома и во дворе не утихали шум и суета. Все бегали, что-то делали, громко разговаривали, но слов было не разобрать.

День пролетел на удивление быстро. Малышка сегодня была тихой, спокойной и даже играла в предложенные ей игры и уснула уже после второй сказки.

Я, неверяще глядя в кроватку, закрыла книжку и на цыпочках вышла из комнаты.

Меня влекло на кухню древнейшее чувство, именуемое голодом! Кажется, я была готова съесть все что угодно!

И кого угодно, кто встанет на моем пути к холодильнику!

За столом в уже привычном тусклом свете ламп сидел Энтони Хоуп в компании с почти пустой бутылкой вискаря и, судя по всему, методично надирался последний… м-м-м… час.

– О, Элли пришла, – усмехнулся Тони и на удивление ловким движением сцапал второй бокал, стоящий в отдалении. Посмотрел его на просвет и добавил: – Представляешь, со мной отказался пить Диего. Заявил, что все, что больше одной рюмки доброго «Джека» перед сном, уже алкоголизм, и он отказывается в этом участвовать.

– И был совершенно прав, – задумчиво прокомментировала ситуацию я, останавливаясь около стола.

Что-то подсказывало, что хозяин фермы крайне редко пребывает в таком состоянии, стало быть, что-то вывело его из равновесия.

Неужели, с коровой что-то не то?.. Не зря же днем был такой переполох!

– Он вообще мудрый человек, – кивнул Тони, продолжая бессмысленный диалог и наполняя вторую рюмку выпивкой. – Садись. Пей. Мне нужен собеседник.

Ого!

Я осторожно опустилась на стул и даже взяла предложенную рюмку, но пить не стала, а попыталась проверить свое недавнее предположение.

– Как прошли роды?

Тони залпом допил остатки янтарной жидкости и, поведя плечами, ответил:

– Не лучшим образом, но в итоге все завершилось благополучно. Хорошо, что Джесс приехала.

– Хорошо, – зачем-то повторила я. – Она тоже отказалась пить с вами?

– Нет. Я ей не предлагал.

– В любом случае поздравляю с пополнением на ферме, – мягко проговорила я. – Но тогда в чем дело? Эта пьянка не похожа на празднование.

– Потому что праздника не получилось. – Тони хмыкнул, любовно погладил практически пустую бутылку и добавил тихо: – А как было спокойно…

Я напряглась. Ну, точно, это он из-за меня. До моего приезда было спокойнее, как ни крути.

– Вы же дали мне несколько дней, – проговорила, понимая, что если он выгонит меня сейчас, идти просто некуда. – Думала, вы сдержите слово.

Энтони Хоуп нахмурился и уставился на меня взглядом, полным непонимания.

– При чем здесь вы?

– Ну, как же… Я ведь приехала – и вот… – ткнула пальцем на пустой бокал.

Тони тоже на него посмотрел, даже приподнял и заглянул внутрь. Потом наполнил на треть и осушил залпом. Все это время я ждала вердикта, проклиная собственный желудок за чувство голода, приведшее меня на кухню. С другой стороны, если он решил прощаться, то какая разница, сейчас или рано утром?

– Элли, – низким траурным голосом позвал меня работодатель. – Ты, конечно, то еще бедствие, но не сравнишься с Марией.

– С какой Марией? – совсем обалдела я.

– С моей, – лаконично ответил Тони. Между нами повисла недоуменная тишина. Тогда он посмотрел в темный коридор, где висели семейные фото, и кивнул туда головой, поясняя: – Вы же видели ее. Мою сестру…

Я продолжала молчать, сопоставляя в голове услышанное ранее с тем, что рассказал Тони сейчас. И картинка выходила безрадостная.

– Вы говорите о матери Хлои?

– Мать. Она самая. Если эта женщина вообще может так называться…

Он налил снова, выпил один, откинул голову, прикрыл глаза, задумчиво постучал пальцами по столу.

– Вы видели свою сестру? – уточнила я, чтобы уж наверняка. – Она вернулась за Хлоей?

Тони хмыкнул, потом качнул головой и вдруг рассмеялся. Зло, неправильно.

– Нет, милая Элли. Мария… Она… Черт знает что. Она меня на свадьбу пригласила. Точнее, ее бойфренд. Городской воротила с шелестящей крупной зеленью в кармане.

Я сидела и не знала, что сказать.

Во мне поднималась то злость на мать-кукушку, то щемящая нежность к Хлое. Гремучий коктейль из сочувствия и ласки.

Потянувшись к виски, я сделала глоток и тотчас скривилась, вытирая слезы с уголков глаз.

А после назвала Марию так, как хотелось уже без отцензуренного Хлоей варианта.

Еще один глоток, и крепчайший алкоголь словно вышиб из меня дух, огнем прошелся по внутренностям, находя где-то, за семью печатями, мои собственные тайны и срывая замки с некоторых из них.

Но я все же была не настолько пьяна, чтобы откровенничать, потому изложила официальную версию, соответствующую легенде.

– Знаешь… – я неопределенно перебрала пальцами в воздухе. – Я работала не только в семьях, но и в приютах во время практики. Там очень много оставленных детей. Тех, кто отчаянно ждет родителей. И даже не столько мать, Энтони, сколько хоть какую-то живую душу, которой есть до них дело.

Воспоминания жгли каленым железом, потому я решительно допила остатки янтарной бурды, плескавшейся на самом донышке.

Это так грустно, когда тебе пять лет, ты сидишь на подоконнике и вдруг понимаешь, что не будет такого человека. Что ты одна на всем белом свете, и никто не придет…

– Я это к чему. Не важно, мать ты или дядя, важно лишь то, что ты есть и что ты любишь этого ребенка. Важно то, что она не будет одна. И все у вас с Хлоей сложится просто отлично! Просто тебе надо наконец-то принять, что это твоя девочка, – выдаю я последний совет. – Отныне и навсегда.

Он несколько секунд пристально смотрел мне в глаза, а после лишь медленно кивнул и отодвинул в сторону бутылку.

– Мне и правда нужно было это услышать.

Тишина на кухне была вязкой и густой. В ней застревали секунды и с трудом проходили минуты. Чувство безвременья иррационально, и все, что в нем происходит, с трудом поддается осмыслению.

Он ушел почти сразу и не прощаясь, а я осталась, соорудила бутерброд, заварила чай и, грея руки о кружку, бездумно смотрела во мрак за окном.

Там были мои детские страхи и комплексы, мои надежды и мечты. Что-то я переросла, а некоторые из них до сих пор рука об руку идут со мной по жизни.

Рефлексию прервал крик Хлои со второго этажа. Я, забыв про чай, мысли и прочую ересь, рванула успокаивать ребенка. И уже наверху поняла, что плохие воспоминания сегодня оказались утоплены как раз в том самом виски, выпитом с Энтони Хоупом.

Будем надеяться, что ему это тоже помогло.