Текст книги "Тот, кого ищут"

Глава 38

Лил Дюпре лежала с открытыми глазами в полумраке больничной палаты. Казалось, время остановилось. Одна мысль – как сказать правду – не давала ей заснуть. Открыться она могла только Спайку.

Если бы она вовремя рассказала о том, что произошло, Ли была бы жива. Господи, что же она натворила! Бремя вины давило невыносимо, почти физически.

Даже одеяло казалось ей тяжелым, и Лил сбросила его на пол.

Родители учили ее быть правдивой. Они не всегда понимали своих детей, но готовили их к жизни правильно. Лил помнила, как отец внушал ей, совсем еще маленькой девочке: «Всегда говори правду, только правду», а мать смотрела на них улыбаясь и кивала. Было ясно, что в этом они единодушны.

А что теперь? Что подумают о ней в городе? И что думали раньше, после того как она сочиняла очередную свою сплетню о людях, которые не сделали ей ничего дурного? Как Хоумер и Шарлотта?

Лил вспомнила старую историю с Шарлоттой Пэйтин, когда она, Лил, решила, что сможет добиться своего интригой. Она знала, как подловить Хоумера на его гордыне.

Стало холодно. Лил бил озноб. Она подняла одеяло с пола и закуталась в него.

Завтра первым делом надо позвонить Спайку. И Сайрусу. Он должен знать правду. Больше всего Лил хотела увидеть Сайруса, она знала, он ее простит. Сайрус всех прощал, даже малышку Милли простил, когда та сгрызла его новые ботинки.

Милли могла бы стать отличной собакой, лучшей собакой в округе, ей надо было только немного подрасти. Лил представила, как она гладит пушистую черно-белую спинку Милли, а та тычется ей носом в плечо или лижет лицо.

Тем временем коридор погрузился в полумрак, а медперсонал перешел на полушепот. Теперь Лил ничего не могла расслышать, и ничто не отвлекало ее от размышлений.

Озэр давно мечтал открыть тренажерный зал. Он даже получил комплект оборудования и хранил его у Хоумера, который грозился выкинуть «эту дребедень» в залив, но, конечно, делать этого не собирался. Хоумер – человек достойный, правда, любит поворчать.

Лил думала, что если она возьмется за дело, то организует для Озэра тренажерный зал, он это заслужил. Он всегда стремился освоить новое дело и добивался успеха. Озэр научился дрессировать собак, души не чаял в немецких овчарках. Взять хотя бы Дэйзи, собаку Элли Гейбл, ведь Дейзи спасла свою хозяйку, а почему? Да потому что Озэр ее выучил. Так что, если он захочет дрессировать собак, Лил его поддержит.

Лил понимала, что завтрашний день будет трудным, но верила, что ей поможет Сайрус. Лил любила свой город и знала, что земляки не отвернутся от нее.

Решение было принято, и Лил почувствовала облегчение. Напряжение спало, впервые за последние дни исчезла боль в висках.

– Миссис Дюпре?

Лил медленно открыла глаза.

– Д-да, это я.

– Я делаю обход и решил заглянуть к вам. Как вы себя чувствуете?

Доктор, высокий худой мужчина, остановился рядом с кроватью, положил плащ на стул и взял медицинскую карту, которая висела на спинке кровати. Лил улыбнулась. Видно, у него хорошее зрение, много лучше, чем у нее, раз он может читать при таком слабом освещении.

– Все у нас идет хорошо, поправляемся?

– Да, похоже что так. Послезавтра меня выписывают.

– Отлично. Мне нужно просто проверить у вас давление и пульс и сделать укол. Закройте глаза и расслабьтесь.

– Лучше включите свет, а то не увидите показания.

– Не спорьте, милочка. Мне все хорошо видно. Я не собирался вас беспокоить, но сестра попросила к вам заглянуть.

– Почему это? – Лил встревожилась и села на кровати.

– Ничего страшного. Не о чем беспокоиться.

Лил показалось странным, что доктор был одет так же, как одевались хирурги в операционной, а его лицо скрывали маска и большие темные очки.

– Почему вы не сняли маску? Раньше так на обход никто не приходил.

– Не обращайте внимания, некогда переодеваться.

Лил похолодела.

– У меня нашли что-то серьезное? Анализы плохие? Что случилось?

– Не волнуйтесь, милочка, все идет своим чередом. Просто мы немного перестраховываемся. Прилягте, расслабьтесь, и я отправлю вас в объятия Морфея.

Лил незаметно протянула руку к выключателю. Комната наполнилась светом.

Странно, почему он в темных очках? Почти черных.

Врач оглянулся и посмотрел, нет ли кого-нибудь в коридоре, и нагнулся к больной. Лил вздрогнула от прикосновения его рук в холодных резиновых перчатках. Врач померил пульс и сделал запись в карте.

– Ну что ж, все нормально. Теперь ложитесь, послушаю ваше сердечко.

Но Лил уже знала, что делать. Она не собиралась ложиться. Ей всегда слушали сердце, когда она сидела. Лил скользнула взглядом в сторону и с ужасом поняла, что уже видела раньше темный плащ, лежавший на стуле. Легкий шелковистый плащ с капюшоном и шнурком на вороте. Точно такой же был на незнакомце, который заставил ее свернуть с дороги и напал на нее, когда она вышла из машины. Он пытался ее убить, и теперь он снова на ее пути.

Нет, она не позволит ему сделать ей укол – никаких уколов, если только хватит сил.

«Хоть бы кто-нибудь появился!» – мысленно взмолилась Лил.

– Ложитесь, – процедил врач сквозь зубы, – вы отнимаете у меня время!

Лил замерла и незаметно попыталась дотянуться до кнопки вызова медсестры.

– Я сказал, лечь! – Врач силой уложил ее на подушки и отвернул лицом в сторону.

Лил с ужасом услышала, как он снял колпачок с иглы, и надавила на кнопку. В коридоре раздался громкий звонок.

– Чертова ведьма, – прошипел он, – никуда тебе не деться!

Но Лил не собиралась сдаваться, она скатилась с кровати на пол, вскочила на ноги и бросилась к дверям. Ее противник был в ярости, он перехватил Лил и швырнул в угол. Лил ударилась лицом о стену и соскользнула на пол. Но тут появилась медсестра.

– Наконец-то вы пришли, – услышала Лил голос своего противника, – помогите-ка мне. У миссис Дюпре припадок.

Глава 39

Музыка гремела. По аллее, высоко поднимая колени, кругами двигался трубач, одетый в черно-белый шелковый костюм. Его голову украшал странный убор, похожий на маленький зонтик с бахромой, которая мерно раскачивалась в такт его движениям.

Прохожие собирались группами, с любопытством наблюдали за трубачом, в полный голос подхватывали мелодию трубы, покачивали руками в такт музыке. Песня звучала все мощнее. «Разве ж он гарцевал на своем коне…» – неслось над головами людей.

Но все смотрели не на трубача, а в ту сторону, откуда он шел.

Энн тоже стояла в толпе и пыталась рассмотреть нечто, притягивавшее взгляды окружавших ее людей. В ушах у нее гремело: «Разве ж он гарцевал на своем коне…»

И вот она увидела его… Это был мужчина, двигавшийся от одного края аллеи к другому. На плече он нес миниатюрную женщину в белом платье. Ее голова раскачивалась из стороны в сторону при каждом шаге мужчины. Лица женщины видно не было. Ее руки безжизненно свисали вниз. Мужчина двигался из последних сил, лицо его покрыли капли пота.

Энн не могла понять почему. Ведь женщина казалась такой маленькой и легкой.

Энн двинулась следом за мужчиной, оставив толпу далеко позади. Она старалась не отставать от мужчины с женщиной на плече, но ей было все труднее двигаться вперед: ступни утопали в опавшей листве.

Мужчина обернулся, улыбнувшись, поманил Энн пальцем и продолжил свой путь, двигаясь все быстрее. Энн устремилась вслед за ним, теперь ей уже приходилось бежать.

Энн тоже была в длинном белом платье, подол которого обвивал щиколотки и мешал двигаться вперед. Она остановилась, чтобы перевести дух и поправить платье. Трубач остался далеко позади, впереди, совсем рядом с ней шел мужчина с женщиной в белом на плече. Энн слышала его дыхание, шорох его шагов, шум деревьев. Ее окружили густые заросли, ветки кустов цеплялись за подол платья и ранили ноги. Энн падала, вставала, снова падала и снова вставала. Мужчина, не обращая на нее внимания, уходил все дальше в лес. Энн упала и, уже не в силах подняться на ноги, продолжала двигаться ползком.

Теперь ее окутала пугающая тишина. Тело женщины в белом соскользнуло с плеча мужчины и исчезло в зарослях ежевики. Земля словно раскрылась под руками мужчины, он поднял тело женщины в белом и бросил его в образовавшуюся черную дыру.

Теперь Энн стояла одна у края ямы и смотрела вниз на согнувшуюся фигурку в белом. Раздался протяжный тоскливый стон, и Энн увидела бледную руку женщины, сжимающую электрический фонарь, которым она светила себе в лицо.

Это был фонарик Энн, она его узнала, а женщина – это Ли!

Луч света переметнулся на обнаженное плечо женщины, и Энн увидела рану правильной треугольной формы.

– Энни, что с тобой?

Макс вбежал в спальню, поднял Энн с пола и уложил на кровать. Девушка смотрела на него невидящими глазами. Она обхватила согнутые в коленях ноги руками, судорожно прижала их к груди. Ее трясло как в лихорадке. Влажные волосы рассыпались по плечам, тело от пота тоже было влажным – казалось, она только что вышла из душа.

Макс попытался осторожно повернуть ее на бок.

– Энни, ты меня слышишь?

Энн не отвечала. Макса охватило отчаяние. Он никогда еще не испытывал такого страха и почти физической боли от мысли, что его женщине плохо.

Только сейчас он понял, что никого не любил так сильно. Энн была первая и единственная его любовь. Что это – эпилепсия? Она скрыла от него? Нет, это невозможно! Или возможно?

Наконец Энн замерла, и Макс перевернул ее на бок, осторожно расцепил руки и распрямил ноги. Померил пульс, он был сильным и неровным.

– Энн, вернись! Энни, открой глаза и посмотри на меня!

Энн посмотрела на него отрешенным взглядом. Зрачки так расширились, что голубые глаза девушки казались черными.

Макс облегченно вздохнул:

– Энн, расслабься. Я здесь, с тобой, все хорошо, и я никуда не уйду.

Взгляд девушки прояснился.

– Энн, пожалуйста, не вставай. Лежи спокойно, я принесу чистое полотенце. Не двигайся, это приказ!

– Хорошо, – ответила она чуть слышно.

Макс принес махровое полотенце, вытер лицо и волосы Энн и снова померил пульс. Он стал слабее и ровнее.

– Послушай, ты что-то от меня скрываешь? Что-то серьезное? Болезнь?

– Нет-нет. – Энн покачала головой.

– Видела страшный сон? Ты напугана!

Энн смотрела на него, но не отвечала. Макс сжал ее ладони в своих.

– Ты закричала. Я решил, что кто-то забрался в твою комнату, прибежал – ты лежала на полу и тряслась.

– Со мной все в порядке. Я в норме. Просто видела страшный сон, настоящий кошмар. – Энн обхватила лицо руками. – Мне нужно в душ.

– Подожди, тебе надо полежать.

– Ты можешь пойти со мной. – В ответе Энн не было ни намека на кокетство.

Полчаса Макс стоял с ней под теплым душем, мыл ей волосы, намыливал спину, пытаясь снять напряжение, но Энн стояла отрешенно и неподвижно, как кукла. Она перестала прятать от него свои шрамы, ей было все равно. По крайней мере, этот барьер, стоявший между ними, рухнул.

– Мне нужно будет выйти из дома, – сказала Энн.

– Единственное место, куда ты можешь пойти, – это спальня, – ответил Макс.

– Ложись спать, а мне надо кое-что сделать.

– Завтра, ты все можешь перенести на завтра.

– Не волнуйся, со мной все в порядке. Мне в самом деле надо идти!

– Послушай, ты совсем слаба, реакции замедленны, и двигаешься ты как во сне. Пойдем, я уложу тебя спать. Все дела отложим на завтра.

– Я возьму с собой мобильник, – не сдавалась Энн. Она вышла из ванной и начала одеваться.

– Господи, дай мне терпения. – Макс тяжело вздохнул. – Энн, успокойся.

– Не волнуйся. – Энн натянула теплый свитер, надела джинсы и кроссовки и направилась к выходу, захватив с собой холщовую сумку с нарисованными на ней маргаритками.

– Присмотри, пожалуйста, за Ирен, если, конечно, ты собираешься меня дождаться.

Энн не собиралась отказываться от принятого решения.

– Проклятье, я иду с тобой, – ответил Макс, поспешно одеваясь.

– Ты пойдешь? – Улыбка осветила лицо девушки. – Спасибо! Если честно, мне так страшно было идти одной…

– Идти куда? Зачем?

– За моим фонарем. Я должна его найти.

Глава 40

– Лил, вам нельзя волноваться. Вы уверены, что можете говорить? – Спайк придвинул стул к ее кровати и сел.

Сайрус присел с другой стороны и взял женщину за руку, пытаясь успокоить.

«Будь я священником, – подумал Спайк, – мог бы не хуже Сайруса успокаивать прихожан. Они всегда бы чувствовали мою заботу».

– Спасибо, что пришли, – ответила Лил хриплым, слабым голосом.

– Лил, вы настрадались, но теперь все спокойно. Ни о чем не беспокойтесь. Почему вы не хотите, чтобы Озэр пришел? Позвать его?

– Нет. – Лил отрицательно помотала головой. – Прошу вас, потом расскажете ему все сами, с ваших слов он лучше все поймет. Мужчины, сами знаете, всегда слишком беспокоятся, когда с женами что-то случается.

Спайк сидел неподвижно и смотрел в стену. Сайрус привстал со стула и склонился к лежащей женщине.

– Лил, то, что вы хотите сказать, можно сказать на исповеди, – прошептал Сайрус, глядя на Спайка.

При этих словах Лил покраснела так сильно, что синяки на ее лице стали казаться светлыми пятнами.

– Нет, – прошептала Лил в ответ, кивнув в сторону Спайка, – пусть знает. Он должен знать.

Сайрус опустился на стул.

– Я согрешила! – прохрипела Лил. – Мне теперь прямая дорога в ад, столько зла я принесла людям.

– Лил!

– Так и есть! Не мешайте мне говорить! Ни слова, пока я не закончу, мне и так трудно.

Лил умоляюще посмотрела на мужчин, и те утвердительно кивнули в ответ.

– Шарлотта искала повара для Роузбэнка, и я попросилась к ней на работу. А она сказала, что не может меня переманивать у вас, святой отец.

Лил посмотрела на Сайруса.

– Ну, она-то была права, а я словно обезумела и решила отомстить. Это я сплела байку про Хоумера, будто он только из-за денег женится на Шарлотте. У нее куча денег, у него – нет. Из-за меня они рассорились и помолвку расторгли. Надо это исправить. – Лил тяжело вздохнула.

Спайк устроился поудобнее и приготовился к долгому рассказу. Сайрус утвердительно кивнул:

– Хорошо, Лил.

– Молчите, а то я не смогу говорить!

Пару минут все трое хранили молчание, потом Лил продолжила рассказ:

– Я солгала обо всем, что случилось, когда я приехала сюда ночью. У меня в машине была Милли, собачка Мэдж, и я ехала домой из Лоревилла. Милли надо было завезти в дом Сайруса. И тут мне пришла в голову эта глупость – нет, не глупость, конечно, это было правильно, – дай, думаю, поеду к Шарлотте и попрошу у нее прощения. Не для того я на свет родилась, чтобы грешить.

Еду мимо новой клиники, а там во всех окнах – свет. Ну, я и решила подъехать и посмотреть, как там все устроено. Мы же все хотели узнать, что там будет. Ну, я припарковалась у ограды Роузбэнка, пробежала по дорожке и заглянула внутрь, окна большие, штор нет – вот я и увидела то, что увидела.

Лил сложила руки на животе и нервно сжала ладони.

Сайрус нервно поправлял воротник облачения.

Спайк выпрямился. Он не мог больше ждать.

– Так что вы там увидели?

– Это было ужасно!

– Что конкретно?

– Вы меня сбиваете! Невозможно. Я не могу так… Они лежали на полу! – Лил прикрыла рот рукой. – Я испугалась, побежала к машине и погнала, как только можно, в сторону поворота на Туссэн. На дороге увидела свет, сигнальная шашка горела. Я затормозила, а как же еще? И тут он выскочил, в длинном плаще с капюшоном, словно хотел под машину броситься. Тот же плащ я видела этой ночью вот тут, на стуле.

Лил показала рукой в дальний угол.

Спайк помалкивал. Ему уже доложили о том, что случилось этой ночью, и все же он решил выслушать все снова из первых уст и без спешки.

– Вот я и оказалась на другой дороге, на Ландри-Уэй.

Лил говорила с трудом, безуспешно пытаясь улыбнуться.

– Сегодня он меня чуть не убил. Посмотрите. – Лил вытянула перед собой руки в синяках. – Сказал, сделает мне укол, только я догадалась – что-то не так.

– Это ужасно, Лил, – сказал Сайрус. – Спайк уже разослал помощников на поиски, и все, кто живет здесь, в Бро-Бридж, уже в курсе, по местному телевидению передали информацию. Его ищут буквально все.

– Я вам тогда говорила, что он избил меня еще раз, когда я вышла из машины. Это правда. – Лил посмотрела на Сайруса, и глаза ее наполнились слезами. – Он бьет по шее, ему так нравится. Он ударил меня, я упала, потом меня словно обожгло. Это был укол, а что еще? Той ночью мне не стало плохо – только голова заболела, – но это от удара. Он не успел тогда, его велосипедисты испугали, и он убежал, говорю вам. Я сказала, что он был в плаще с капюшоном, в маске и в больших темных очках? И этой ночью он был в тех же очках. Думал, я совсем дура и не замечу?

– Люди часто недооценивают тех, с кем имеют дело, – ответил Сайрус. – Вы все правильно сделали этой ночью, Лил. Вы спасли себя.

Лил удовлетворенно хмыкнула.

– У меня есть улика! – Она вытащила прозрачный пластмассовый колпачок, который прятала под простыней. – Я слышала, как он упал, и потом, когда все кончилось, попросила сестру его поднять… Это от той иглы, которой он хотел сделать укол. Теперь вы знаете, что я не выдумываю…

Спайк поднялся в поисках чего-нибудь, во что можно завернуть улику. Он понимал, что, скорее всего, это бесполезно, но надеялся на чудо.

– Включи мозги, юный Спайк, – Лил не могла сдержаться и не съязвить, – он-то был в резиновых перчатках, а мы с сестрой уже заляпали эту штуку своими отпечатками!

Сайрус усмехнулся, что также порадовало Лил, но задеть Спайка ей не удалось. Спайк был невозмутим.

– Что вы видели в клинике, Лил? Говорите, мы не будем вас прерывать.

Лил снова бросило в краску.

– Не знаю, что стряслось с малышкой Милли, но Господь, слава Ему, позволил ей вернуться домой целой и невредимой.

– Но это просто. – Спайк начинал терять терпение. – Наверное, она выскочила, когда вы выходили из машины в Роузбэнке. Все, Лил, с этим кончили.

Сайрус и Лил смотрели на него с упреком, но это не смутило Спайка. Ему нужно было узнать главное.

– Простите, что перебиваю, но вам придется рассказать, что такое ужасное вы увидели в клинике.

– Да, я расскажу! – Лил вздернула подбородок и начала говорить. – Это было ужасно! Позорище! Лучше бы мне этого никогда не видеть! Теперь это и мой грех. Они катались по полу, мокрые волосы растрепались. Такая мерзость, скажу я вам! Она что-то держала в руках, а он пытался отнять. Тогда она схватила его – ну, вы знаете за что, вскочила и бросилась бежать, а он сидел скорчившись от боли. Она убежала, и я тоже бросилась бежать. С детства так не бегала! Пока до машины не домчалась, не остановилась!

Но, видно, меня увидели. Он добрался до моей машины быстрее меня. Я-то бежала вдоль шоссе, снаружи ограды Роузбэнка, да. А он оказался проворней. А потом он исчез, после того как сделал со мной то, что сделал. Ослепил, и все такое… И видите, что случилось… Он убил ее, да?

– Кого? – мягко спросил Сайрус.

– Как кого, Ли, конечно! Это с ней он был в Грин-Вейл, с бедняжкой Ли. – Лил поджала губы и нахмурилась, – я знаю, чем они там занимались… Это и слепому было понятно!

– Занимались чем? – спросил Сайрус.

– Вы бы посмотрели! Сами растрепаны, лица красные. – Лил зажмурила глаза. – И… и она была без трусов!

Спайк не решался смотреть на Сайруса.

– Конечно, в тихом омуте, это уж известно, – продолжала Лил, – кто мог подумать, что Роджер Сэведж такое сотворит? Я, по крайней мере, думаю, что это был он, а не тот, другой…

Глава 41

Они вышли на расчищенную часть земельного участка, принадлежавшего Максу. Гравийная пыль поднималась из-под ног и забивалась в глаза. Энн приходилось стряхивать песчинки то с одного века, то с другого. Вот так, постоянно моргая, она шла вслед за Максом, который освещал путь большим дорожным фонарем. Энн тащила сумку со своими садовыми инструментами – она настояла на том, что понесет их сама.

– Ну и что дальше? – Макс остановился, переминаясь с ноги на ногу.

– Макс, я понимаю, что у тебя душа к этому не лежит.

– Ты попала в яблочко, дорогая!

– Пойми, это странное чувство – я видела во сне то, что заставило меня сюда прийти.

– Во сне ты видишь слишком много странных вещей.

– Знаешь, иди-ка ты домой, – сказала Энн, пытаясь забрать у Макса фонарь, но не смогла – он поднял его слишком высоко. – У тебя плохое настроение, так что иди домой или еще куда-нибудь, не знаю, но здесь тебе делать нечего. Ты мне не веришь!

– Удивительно, почему это у меня «плохое настроение»? – резко ответил он, и глаза его заблестели опасным блеском. – Где мы будем искать эту штуку, твой фонарь?

– Я тебе говорила. Я не могу понять, как он исчез. Он упал и как сквозь землю провалился.

– Завтра его нельзя было поискать? При свете дня? А сейчас спокойно лечь спать? – Макс поставил фонарь на землю. – Хорошо, давай переведем дух и постоим немного.

Энн глубоко вздохнула, но раздражение не проходило. Ей трудно было винить Макса в том, что он не в восторге от этой прогулки по следам ее сновидений. Она была не права и от этого злилась на него еще больше.

Если бы она ошиблась! И ее предчувствия – теперь Энн использовала это слово для обозначения своих ночных кошмаров – оказались бы просто бредом, она была бы счастлива.

– Тут прошла добрая сотня добровольцев, когда искали Мишель, и перепахали каждый дюйм! – заметил Макс.

– Я знаю – но моего фонаря никто не нашел.

– О господи, и где ты собираешься его искать?

– Есть только одно место. Я думала, ты догадался. – Энн указала в сторону заросшего лесом участка по соседству. – Там я его обронила, в ту ночь, когда ты напугал меня чуть не до инфаркта.

– Ну конечно, соседний участок. Я и забыл, что ты там прогуливалась. Хорошо, а почему мы торчим здесь?

– Потому что пробраться туда можно только с твоего участка, с других сторон такие заросли, что понадобится мачете, чтобы прорубать путь. Скажи, почему тело Ли увезли на дополнительные проверки?

– Что?

Свет фонаря упал на лицо Макса, и Энн увидела, как оно напряглось.

– Я говорю о Ли. После вскрытия Реб сказала, что нужны дополнительные анализы, которые нельзя сделать у нас.

– Не думай об этом!

– Я не могу не думать! А если ты не скажешь, мне придется строить догадки – будет только хуже.

– Плохая идея, – ответил Макс и, тяжело вздохнув, присел на корточки. – В нашем заключении мы с Реб отметили, что на шее Ли остался след – возможно, от укола. Но нам нужно было подтверждение. Почти наверняка убийца завернул ее во что-то, возможно в покрывало с надувного матраса, прежде чем она умерла. Волокна на теле такие же, как волокна покрывала.

– Но ведь ее нашли лежащей на животе… – заметила Энн.

– И она не лежала на матрасе, такое впечатление, будто ее тащили. Подумай, прежде чем скажешь что-нибудь. Мы почти уверены, что в какой-то момент ее завернули в покрывало.

– Откуда вы это знаете?

– Убийца был недостаточно аккуратен. Вероятно, мы спугнули его, когда позвонили в дверь. Он не хотел оставлять ее в таком виде – надеялся, что смерть сочтут ненасильственной. Ему это почти удалось. Но на коже остались два следа от скотча, которым он пользовался. На левом плече и на левой икре.

– На плече, – повторила Энн, тяжело вздохнув. Она боялась, что кошмар опять вернется.

– Любопытно то, что он добивался воздушной эмболии – он ввел в яремную вену газ или воздух. Это может сработать – такой укол может оказаться смертельным, – но может и не сработать. На этот раз сработало – убийца мог уйти от ответственности, если бы не остатки скотча. Я думаю, он собирался унести тело. Следователь сказал, что этот человек бежал через окно. Сейчас тело в лаборатории ФБР, и они скоро пришлют свое заключение. Пока никаких ядов в теле не обнаружено.

– У Лил тоже были следы на шее, – напомнила Энн. Ей становилось все хуже с каждой минутой. – Ты думаешь…

– Да, хотя окончательные выводы делать рано. Я думаю, тот, кто напал на Лил, сделал ей укол – но либо промахнулся и не попал в вену, либо укол не сработал.

Энн почувствовала, как лицо покрывается холодным липким потом. Она глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя.

– Мы можем начать прямо сейчас, ну, пожалуйста, – взмолилась Энн. Что она надеялась найти? Яму, скрытую под ветками и травой? Но ведь тело Ли не могло находиться одновременно в двух местах. – Ты был бы рад, если бы я проявила малодушие и отправилась домой, – но если я так сделаю, покоя мне не будет. Я должна найти ответы на все вопросы.

Макс поднял фонарь и взял Энн за руку.

– Пойдем, чем скорее мы покончим с этим, тем лучше. Не сердись на меня. Ты знаешь, характер у меня не очень… И потом, есть еще причины для волнения, – сказал Макс.

Если Энн спросит какие, он, конечно, ей расскажет. А не спросить она не могла.

– Что тебя беспокоит? То, о чем я знаю, или есть что-то еще?

– Я не могу найти Роджера. Уже сутки от него никаких известий. Он не отвечает на звонки. Такого раньше никогда не случалось.

– Прости, я не знала. Мы немедленно возвращаемся в Туссэн.

– Я же сам тебе ничего не сказал. Скоро вернется Келли, он позвонит, как только Роджер объявится… А он объявится.

Макс достал телефон и переключил его на режим вибрации.

– Меньше всего нам надо, чтобы телефон зазвонил на всю округу.

Макс ускорил шаг, они уже почти бежали. И в это время зазвонил телефон Энн. Она чуть не подпрыгнула от испуга.

– Да… – сказала она, прижав трубку к уху, – ошиблись номером. Хотела бы я знать, кому пришло в голову звонить в такой поздний час.

– Год жизни потерял из-за этого звонка, – вздохнул Макс.

Но тут завибрировал его телефон.

– Вот это да! – Макс сдвинул крышку телефона. – Да, я слушаю.

Из трубки раздался голос Роджера.

– Роджер, где ты? – Макс с облегчением вздохнул и крепко сжал руку Энн.

– Сначала скажи, где ты сам.

– Я тебя спросил…

– Макс, не сейчас. Энни с тобой?

– Да, мы на моем участке. Энн потеряла фонарь, и мы его ищем.

– Ночью? – спросил Роджер после продолжительного молчания. – Хорошо, не важно. Сделай кое-что для меня.

– Все, что надо. Как и всегда, – ответил Макс.

– Оставайся там, где ты сейчас. Не уходи никуда, я тебя найду. Просто не двигайся с места. У меня проблемы. И мне нужны вы с Энн. Если она тебе дорога, конечно.

– Да что случилось, ты можешь сказать?

– Я кое-что нашел. Ты не поверишь. Я и сам не могу в это поверить. Это ужасно. Прошу, никуда не уходи и не звони ни Спайку, ни Гаю.

Связь прервалась, и Макс тихо выругался.

– Звонил Роджер. Просил нас дождаться его здесь.

– Слава богу. Я рада, что он нашелся.

– Конечно, – ответил Макс. Он, безусловно, был рад тому, что Роджер объявился, но то, что он сказал, и тон, которым это было сказано, вызывали тревогу.

– Не знаю, сколько времени ему понадобится, чтобы добраться сюда. Давай искать дальше, – предложил Макс. Сейчас он был готов делать что угодно, лишь бы не думать о том, что сказал ему Роджер.

Энн втянула носом воздух и посмотрела по сторонам. На фоне светлеющего неба над лесом поднимался еле видный дымок.

– Туристы? – Макс проследил за ее взглядом. – Они могут нам помешать. Да и костры разводить здесь запрещено – древесина слишком сухая.

– В таких зарослях разводить костры опасно. Надо было выйти на открытое место, вроде того, где мы стоим. Давай позвоним пожарным.

– Подожди. Ни одной искры не видно. Надо выяснить, что там происходит, и потом решать, звонить или нет. Пойдем скорее.

Макс выключил фонарь, и они поспешили в ту сторону, откуда шел дым. Ветки трещали у них под ногами, и эти звуки в ночной тишине казались громкими, словно выстрелы.

– Я не могу здесь сориентироваться, – прошептала Энн, – я не уверена, здесь ли я была той ночью. Я ведь могла уйти далеко от твоего участка.

– Будем надеяться, один из нас узнает нужное место. Сначала проверим, нет ли здесь пироманьяков.

– Пахнет горелым.

Макс остановился и втянул носом воздух:

– Ты права. Ты что-нибудь слышишь?

– Нет, ничего.

– Надо двигаться тихо. Лучше бы играла громкая музыка и народ пил пиво. Тогда бы я знал, что делать.

– Посмотри, искры. – Энн взяла Макса за руку. – И быстро гаснут, хотя дождя и в помине нет.

– Значит, костер совсем слабый, догорает. Это хороший знак.

Энн остановилась и попятилась назад.

– Милая, что с тобой? Что случилось?

– А вдруг это тот самый костер, из моих кошмаров? Огонь, мертвые тела… Помнишь, я тебе рассказывала.

– Конечно помню. Как я мог забыть. Но ведь это был только сон.

– Может быть. – Энн снова посмотрела на небо.

Макс погладил девушку по спине, нежно поцеловал и со словами «Парень, назад!» тут же отпрянул.

– Ты всегда можешь меня рассмешить – в самую неподходящую минуту, – сказала Энн, хотя смеяться ей совсем не хотелось.

Некоторое время они молча пробирались сквозь кусты и подлесок, плохо себе представляя, куда выйдут.

Ветер усилился и принес смрадный запах гари.

– До чего же мерзко пахнет, – тихо пробормотала Энн.

– Не думай об этом, – ответил Макс, – просто кто-то плохо залил костер, и он разгорелся снова. Ничего страшного.

– Ты думаешь? Надеюсь, ты прав, – ответила Энн, стараясь не вдыхать полной грудью.

– Тише, – прошептал Макс, – посмотри, заросли редеют.

Макс вывел Энн на небольшую поляну, на которой росла густая трава. Значит, солнце пробивалось сюда сквозь листву.

Выжженная земля. Как в ее кошмарах. Запах становился невыносимым.

Редкие искры вылетали с маленького клочка земли, а за ними в легком дыму двигалась фигура мужчины. Энн приготовилась спасаться бегством, но Макс ее остановил.

– Тихо, – шепнул он ей на ухо.

– Это колдун… Знаешь, здесь практикуют вуду… – прошептала она дрожащим голосом. – Я ухожу.

– Не бойся. У меня с собой пистолет. Все будет в порядке.

– Пистолет? О… – Энн с трудом выдавливала из себя слова.

Мужчина перестал ходить из стороны в сторону и остановился около того места, откуда вылетали искры и шел легкий дым. Он нагнулся, пошевелил чем-то в земле, посыпались искры, и дым повалил сильнее. Под листвой была небольшая яма, на дне которой что-то горело. Обгорелые хлопья поднимались наверх вместе с дымом.

– Никакого героизма, – шепотом предупредил Макс.

О каком героизме могла идти речь? Энн едва держалась на ногах. Но она заставила себя осторожно ступать след в след за Максом. Господи, что они здесь делают? Какой-то тип среди ночи ходит вокруг ямы, в которой горит какая-то дрянь, но она-то здесь при чем?

– Привет! – неожиданно громко произнес Макс. – Похоже, у вас проблемы? Могу я чем-нибудь помочь?

Макс поставил фонарь на землю, включил его на полную мощность и направил яркий луч света на незнакомца.

– Господи, Келли, это ты? – Макс ожидал увидеть здесь кого угодно, только не его.

– Да, черт возьми, это я, – раздраженно ответил Келли. – Только, по-моему, я тебя не приглашал.

Макс бросился к брату и сгреб его в объятия.

– Келли, я с тобой! Теперь все будет хорошо.

– Хорошо уже не будет! Мы потеряли Роджера, он ушел, потому что ты сделал его жизнь невыносимой. Я тебе этого не прощу!

– С Роджером все в порядке, – ответил Макс. Он хотел поскорее увести Келли из этого мрачного леса. Никогда он не видел брата в таком смятении.