Текст книги "Сборник избранных произведений"

Стэнк Константин
Сборник избранных произведений

© К. Стэнк, 2016

© Издательство «Литео», 2016

Часть первая: Нефантастическая фантастика

Просто Любовь

 
Просто проснуться с тобою рядом,
Просто коснуться нежной руки.
Встретиться с ласковым любящим взглядом
И тосковать, когда мы далеки.
Просто болтать ни о чем до рассвета,
Просто смеяться и просто грустить,
Просто припомнить счастливое лето,
Просто обидеться, просто простить.
Просто мечтать, лежа рядом с тобою.
Просто вдвоем ожидать перемен.
Просто любить тебя всею душою,
И получать те же чувства взамен.
Просто быть вместе единым целым.
И как же просто все потерять
Вдруг станет черным, что было белым.
Просто нельзя это сердцем понять.
Только прошу я у Господа Бога:
Силы нам дай, чтоб любовь сохранить,
Ведь наша жизнь это просто дорога.
Будем, давай, просто жить и любить.
 

Галина Лещинска

Она была еще молодой и красивой, фигура ее сохраняла стройные формы. Но однажды случайно, мимоходом, довелось ей услышать убийственно неприятную фразу, вдруг она услышала: «Молодая еще, красивая, стройная, а уже вдова». Человек, который сказал это, наверное, хотел посочувствовать ей, скорее всего, жалел ее. Но лучше бы ей этого не слышать.

Теперь эта фраза не давала ей покоя, все всплывала и всплывала в памяти, сгибая плечи, сутуля стройную фигуру, пробивая морщины на румяном цветущем лице, перебивая мысли, очерняя душу. Лучше бы, ох, лучше бы, ей этих слов не слышать!

Она бы, наверное, сошла с ума, от непрекращающихся мыслей и бессонных ночей, если бы не ОН. Если бы не память о НЕМ. Если бы постоянно не всплывали воспоминания об их долгой, доброй семейной жизни.

Сказать, что жили они мирно, не скажешь. Также не скажешь, что у них были частые ссоры. Другое дело – размолвки и подтрунивания – этого добра сколько угодно, то был стиль их совместной жизни, как теперь говорят молодые – их фишка. Но никогда никаких упреков, криков и скандалов.

Странно сложилась их пара.

Еще на первом свидании, когда вместо привычных комплиментов и восхищений он два часа рассказывал ей о современной технике и возможностях технического прогресса, о том, что и как можно сконструировать, ей подумалось: «Оригинал, однако! Таких одержимых еще не было!».

Все предыдущие, до него, а было их, несостоявшихся, тайно и явно по ней страдающих «женихов», много, просто отбою не было. Но все вели себя одинаково – нагло и развязно. Как ей тогда это не нравилось! Отшивала всех нещадно.

А этот даже целоваться не полез. Пришлось ей самой прервать его вдохновленную лекцию как бы нечаянным поцелуем. Нравился он ей очень.

Потом она вдруг объявила родственникам в присутствии друзей, что выходит замуж. Сама не ожидала от себя такой смелости.

Онемевшие от неожиданности родственники все же поинтересовались, кто же ее избранник. А она посмеялась: «Изобретатель велосипедов». Обидно было немного, что он так ни разу и не выказал восхищения по поводу ее достоинств.

– И зачем тебе такая древность, ему, поди, лет сто пятьдесят? – спросил кто-то.

– Он вам понравится, на четыре года старше меня, – искренне заверила она, оправдываясь, – и оказалась права, он нравился всем и кое-кто даже ей завидовал.

– Твоему изобретателю велосипедов можно уши на макушке завязывать узлом или бантиком, это верный признак высокого интеллекта! – заметила как-то одна из подру г.

Почти сразу же после женитьбы он затеял строить к атер.

– Проплывем с тобой на этом катере через всю Россию по самой большой реке! – мечтательно сказал он тогда.

– А почему не самолетом? Слетали бы в Америку. Или в Африку, – резонно возразила она.

Он назначил ее «главным корабелом» и все время пытался согласовывать с ней конструкции деталей, различные узлы и дизайн самого катера. Ей было все равно, она с ним всегда соглашалась, может быть, просто из уважения – не хотела обижать.

Полгода он таскал в квартиру всякие очень важные материалы и железки. А она добросовестно выпуливала все это на балкон, незлобиво обзывая его Плюшкиным.

Мечта о катере «скончалась» благополучно, вместе с отсутствием свободного места на балконе.

Тогда же его и осенило: «Не построить ли на самом деле самолет?».

До самолета дело не дошло. Уступил он место другой мечте. Мечте о даче с двухэтажным домом на крошечном участке в шесть соток.

– Слава богу – приземлился! – сказала она тогда и согласилась на дачу, без дома. Знала, что весь он уйдет в строительство, вместе с небольшим семейным бюджетом. Это было потом, когда развалили страну.

А до этого, когда еще жили в его однокомнатной квартире, была Ленка. Это особые воспоминания, которые ее всегда веселили.

Ленка с мужем Петькой заселились на их лестничной площадке, в квартиру через стенку, сразу же после своей свадьбы. Говорила молодая всегда громко. И вообще новые соседи вели себя неспокойно и шумно, поэтому вся их семейная жизнь была как на ладони.

– Ленка! Иди скорее сюда! – часто кричал на весь подъезд Петька. Разыскивал свою вечно болтающую с соседями жену.

– Опять потерял! Орет, как в лесу! – недовольно замечала она.

Однажды Ленка заболталась с подругой у двери их квартиры, нисколько не заботясь о том, что ее слышат все соседи. Слышала болтовню подруг и она, да и он в это время оказался дома – колдовал над каким-то прибором. Поневоле они все отчетливо слышали:

– Были мы в гостях у моей школьной подруги. Вот они богато живут! Машина у них, дача, акрариум, птичка ганарейка – все есть!!! – восхищалась Ленка мечтательно.

Этого было достаточно, чтобы он соседку прозвал не иначе как «птичка-ганарейка». А она – «Ленка-акрариум». Язвительностью и меткостью определений в сочетании с иронией они оба владели мастерски. На этом и сложилась «фишка» их уникальных семейных отношений.

А теперь она вдова, вдова, вдова?! Нет, это невозможно! Надо гнать эти мысли, лучше уж вспомнить бывших соседей…

Потом? Потом развалили страну, и началась совсем другая жизнь. У них в семье мало что изменилось: как жили дружно, не бедно и не богато – так и продолжили. Только он теперь чаще стал подрабатывать на разных работах. Многие желали найти применение его золотым рукам.

В ответ на бесчисленные разговоры и пересуды он тогда заметил скупо:

– Теперь москвичи начнут нас делить вместе с землей и заводами, найдутся срочно потомки бояр!

Так и вышло. Вот тогда он впервые и заговорил о даче. Хорошо, что она согласилась. Теперь у нее есть дом. Он все же построил его, не такой, как хотелось, но все же свой, просторный и уютный.

Вдова?.. Опять это чудовищное преследование навязчивой мысли, дикой и нелепой, как сам факт его внезапной смерти. Умер он совершенно неожиданно, без всяких больниц и тяжелых болезней. Просто ей позвонили с его работы и сказали, что его больше нет: сердце не выдержало – инфаркт.

На очередной сюрприз это было не похоже. Такими вещами не шутят. Увы, это оказалось чудовищной в своей нелепости правдой!

«Зацепил, затравил мою душу и спрятался в иной мир», – посещали её странные мысли в минуты горького отчаяния.

Вместе с «новой жизнью» на народ обрушилась и дикая безнравственность. Секс и эротика отовсюду: в кино, газетах, книгах, журналах, из любой телепередачи. Ей казалось – народ сводят с ума, как будто нет других проблем в терпящей крах стране?

– Разрушить нравственность – вот их основная задача! – высказался однажды он. – Пока сохраняются высоконравственные культурные традиции – страна непобедима!

А у «Ленки-акрариум» совсем сорвало тормоза. Она и так-то не отличалась особой порядочностью, заботой по отношению к мужу, семье, а тут еще и «новая жизнь» добавила ей смелости.

Петька ее, не больно трудолюбивый, стал теперь водителем-дальнобойщиком и неделями пропадал в рейсах – искал всё «больших денег», не желал трудиться на заводе, где и платили плохо, и работать надо от звонка до звонка.

А Ленке все мало – она же зачастила в ночные клубы. Оттуда возвращалась не одна, а всегда с каким-нибудь хачиком. Нарядная, как новогодняя елка: по-модному одетая и вся в золотых украшениях.

Почему-то всегда у нее были именно хачики. Почему хачики?

Как-то ей довелось нечаянно подслушать очередные откровения соседки:

– А они красиво объясняются в любви и нежадные! Петька-то промямлит что попало, да и то, когда пьяный! – оправдалась Ленка перед подругой, как всегда, на лестничной площадке и нарочито громко. Чтобы, мол, соседи не расспрашивали, не осуждали.

Петька норовил возвращаться из рейса непременно ночью. Выбрасывал из квартиры очередного кавалера и колотил Ленку.

– Еще раз пальцем тронет, я его посажу. Бьет – значит, лю-ю-ю-бит! – размазывала Ленка слезы, вместе с тушью по щекам наутро, жалуясь какой-либо из добросердечных соседок.

Вдова…? Какое неприятное слово. Словно определение о человеке с вынутым сердцем, покинутом и забытом. А может быть, так оно и есть?..

А у них? У них всегда все было пристойно, с любовью и безграничной нежностью и уважением, просто наслаждались друг другом. Все в традициях, завещанных предками, воспитанных многовековой семейной культурой. Она не позволяла себе никаких вольностей, да и не требовалось.

По вечерам перед сном они всегда читали. Она классику и романы о любви, он – техническую литературу и журналы, непременно технические. Но не всегда это удавалось под тихую, спокойную классическую музыку. Часто за стеной стонала и страстно вскрикивала Ленка – демонстрировала любовный пыл.

А она всякий раз возмущалась:

– Что это она все орет!?

Он добавлял:

– Завтра ее Петька опять будет колотить как грушу! – и предлагал перейти спать на другую кровать. Сильный он был мужчина.

А Петька все же попал в тюрьму. Только посадила его совсем не Ленка, а родственники какого-то Казбека. Тот возомнил себя мастером спортивных единоборств, потому и вздумал защищаться всякими хитрыми приемами. А Петька! Он же прямой как лом, и силы у него немерено. Просто сломал кавалеру нос и три ребра.

За это его и посадили влиятельные родственники Казбека. Вывернули все на суде так, что Петька оказался виновен. Нанес он, видите ли, тяжкие телесные повреждения из хулиганских побуждений.

Вылететь бы Казбеку просто из квартиры, как это проделывали много раз другие. И нос не испортил бы себе, и алчный адвокат не потребовался бы, да и Петька избежал бы тюрьмы.

В качестве компенсации морального ущерба судебные приставы отобрали еще и квартиру – она была оформлена на Петьку.

Славно потрудились ловкие адвокаты!

Осталась теперь Ленка без детей, которых у нее уже не могло быть по причине беспорядочных связей, без мужа, без квартиры. И не наряжается больше, как новогодняя елка – продает свои золотые побрякушки на рынке.

Как-то она встретила ее на рынке. Там и жаловалась ей «птичка-ганарейка» на свою несправедливую судьбу. Не нашлось ей счастья в ночных клубах.

Не научит ее жизнь, ох, не научит. Не зря говорят: «Горбатого могила исправит».

И опять мысли, мысли.

Какое дело ей до бестолковой, глупой соседки? У самой-то жизнь не мед.

Но у нее есть он и дети – дочь и сын, сильно похожие на него и внешне, и характером.

Счастливая все же она, и прожила свои годы счастливо!

Ну вот, стало легче, да и закупила все, что планировала. Надо возвращаться домой, наверняка приедут дети, отпросятся в деканате, с дадут экзамены досрочно, все с делают, возможное и невозможное. Но все равно приедут к ней на день рождения. Постараются, конечно же, сюрприз преподнести, не предупредят. Как любил это делать он.

Он просто обожал сюрпризы – на ее день рождения, зимой, всегда дарил ей букет свежих белых хризантем – ее любимых. Откуда их брал? На вопросы всегда однозначно отвечал: «Друзья помогли!».

Друзей хороших, настоящих друзей у них, особенно у него, было много, потому и верила. А удивленное восхищение от чудесного букета выказывала всегда, потому что знала: ему приятно.

Сумки тяжелые – много она всего накупила, но ради дня рождения стоит, наготовит всяких вкусностей. Готовить она любит. Накроет хороший стол. Гости ведь непременно придут, хотя она никого и не приглашала, но друзья не забудут, придут, да и детей надо порадовать.

Дети. Дети у них получились хорошие. Воспитали их в любви и заботе, научили добру. Отличают в жизни все важное от наносного, модно-проходящего. Теперь они оба, погодки, учатся в одном институте, на одном факультете и даже в одной группе. Пытались их преподаватели определить в разные группы, да не вышло, так и оставили – очень уж хорошие студенты, мало нынче таких.

Вот и дом уже виден, немного остается пройти…

Дом. Когда он затеял его строить, она еще немного повозражала для видимости. Тогда он срочно сократил должность «главного конструктора самолета» и назначил ее «главным архитектором». Приставал к ней с бесконечными согласованиями той или иной планировки, и она соглашалась всегда, потому что он был самый умный, и возражать не было необходимости, зачем расстраивать лишний раз какими-то там возражениями.

Потом, когда дом уже стоял, стали выявляться недостатки самостоятельного проектирования. Это раздражало ее, и однажды она не сдержалась:

– У тебя тут все на соплях! – допекли ее все же разные мелочи.

– Ну ты и язва! – ответил он.

– Прободная, – добавила она смеясь.

На том все и закончилось, конфликт не состоялся, как всегда, только посмеялись.

Потом он захотел на чердаке обустроить мансарду. Это ей совсем не понравилось:

– Кто там будет убирать? Карабкаться еще по лестнице, мне и так хватает!

– Зато детям и внукам будет весело и приятно, – возразил он и застрял на чердаке на несколько долгих месяцев. Спускался только по крайней необходимости.

Потому она в то время и говаривала частенько:

– Карлсон наш теперь живет на крыше!

Однажды все же не выдержала и поднялась по крутой лестнице. В сумраке чердака гулко стукнулась обо что-то головой и тут же вспылила.

– Это еще что за фендибобер!? – спросила сердито, разглядывая какой-то короб, проложенный через весь чердак.

– Это секрет, в свое время узнаешь, – отозвался он из полумрака.

– Чердак огромный, просторный, трудно сюда добираться. Как же здесь убираться? Дело к старости, а у меня уже сейчас не хватает сил, – попыталась возмутиться она.

– Не переживай, все будет делаться автоматикой, – заверил он и запретил ей и детям подниматься на чердак. Мол, из соображений секретности…

И действительно, с тех пор она, да и дети, ни разу не были на чердаке. Иногда, заслышав доносящиеся с чердака тихие щелканья, скрипы и шорохи, язвительно спрашивала:

– Автоматика убирается?

– Не волнуйся, все там хорошо, – проявлял он абсолютное спокойствие.

Вот уже и дом совсем близко, какие же тяжелые сумки! Кто-то спешит навстречу.

Женька! Дочка!

– Мамочка, куда ты пропала? Телефон звонит не переставая, все спрашивают, во сколько, когда приезжать? А я всем ответила: «Как всегда, в 18.00. Вы же всегда в это время собираетесь?»

– Кто же звонил? – освободилась она наконец от неподъемных сумок.

– И Б***ны, и Ч***вы, и Г***е, и К***ы – все придут, – торопится Женька.

– Андрюшка-то где?! – всполошилась она вдруг.

– Как всегда с машиной возится, хороший водитель твой сын, отлично следит за старой уже развалюхой. Говорит: «Пора новую машину покупать»!

– Купим, купим – заверяет она.

До поздней ночи они вдвоем с Женькой готовят всякие мудреные блюда и закуски, знает она рецептов приготовления их великое множество, да и дочь кое-чему уже научила.

Вот и настал он, ее день рождения. В этот день он всегда будил ее пораньше, включал ее любимую музыку и сразу же с утра дарил букет свежих белых хризантем, чтобы праздник начинался раньше. Ей это нравилось, и она удивлялась: «Откуда хризантемы среди зимы»?! И в ответ слышала привычное: «Друзья помогли».

А дальше заботы, хлопоты, подарки, переживания, но праздник в душе у нее уже был, а все остальное не так важно.

Теперь же совсем другое дело – только проснулась и тут же заботы нахлынули, навалились.

Но что это?!.. Музыка! Ее любимая музыка – звучит. Она прислушалась. Да, это ее музыка, музыка ее дня рождения, только, откуда звучит, не понять. Кажется с чердака, да, точно, с чердака – секретного и запретного. Но сегодня ее день, можно и запрет нарушить. Да и звучит она наверняка для нее, очередной сюрприз преподнес. Конечно же, он!

Она медленно и осторожно поднялась по ступеням, по которым довелось ей ступать всего один раз в жизни. Тихо открыла дверь и с превеликой нежностью переступила порог помещения, ступила, как в святыню, здесь она не была более двадцати лет. Ожидала, что нога утонет в пыли, но пыли не было.

Как только вошла, вспыхнул яркий свет. В глаза сразу же бросилась идеальная, даже какая-то стерильная чистота, словно она только что закончила здесь уборку. А вот и памятный секретный фендибобер, тоже чистый. Она привстала на цыпочки и провела рукой по его крышке. Чисто!

Музыка звучит здесь, раздается отлично, звуки яркие, отчетливые, как в хорошем концертном зале. А в углу, что там у самого фронтона? Цветы! Ее любимые хризантемы? Вот в чем секрет!

Он выращивал их здесь тайком, чтобы в ее день сделать сюрприз – подарить среди зимы на день рождения. А она когда-то пыталась ругаться, мол, зачем нам водопровод и отопление на чердаке.

Сердце ее сжалось от нежности. Уже уверенно и решительно она подошла ближе и с восторгом рассматривала хрупкие лепестки цветов, потом потрогала их пальцами, осторожно, боясь спугнуть волшебный сон.

А может быть, она действительно спит, и ей это снится?

Но цветы-то живые, любимые ее белые хризантемы.

– Мама, почему ты сюда пошла, как ты посмела?! – Женька нашла ее и теперь ругала за нарушение свято чтимого давнего запрета.

– Доченька, сегодня можно, сегодня мой день, – тихо оправдывалась она.

– Вы зачем сюда пришли, кто вам разрешил!? – Андрей тоже нашел ее и тоже ругал за нарушение традиции.

Дети вместе с ней с восторгом осматривали клумбу с прекрасными цветами. Не знали, что предпринять: сорвать их и сделать букет или не трогать – инструкций отец не оставил.

Первым пришел в себя сын. Он быстренько осмотрел множество металлических шкафчиков, каких-то датчиков, проводов, кабелей и трубок:

– Все ясно. Автоматически поливается и автоматически включается подсветка и обогрев – клумба-автомат! – сделал он вывод.

Но это было еще не все. Вдруг что-то зажужжало, зашевелилось, появилась откуда-то механическая ладонь, и срезанные каким-то механизмом цветы собрались в этой ладони в большой чудесный букет. Ладонь оказалась частью красивой механической руки, которая протянула ей букет, именно ей – ни Женьке, ни Андрюхе, а ей.

Она несмело, осторожно, двумя руками взяла букет.

Ее букет, сегодня ее праздник!

Как только цветы оказались у нее, опять где-то что-то щелкнуло, и она невольно сощурилась от яркого солнечного света, хлынувшего в затемненное помещение.

– Дорогая, поздравляю тебя с днем рождения! – сказал он. Он всегда так поздравлял ее, не любил говорить витиевато и долго. Голос звучал настолько явственно и естественно, словно он живой стоял перед ней.

Она медленно открыла глаза, повернула голову, искала его.

– Отец сделал запись, – произнес Андрей, бережно поддерживая её – боялся, как бы не свалилась в обморок.

Прямо перед собой она увидела их совместный портрет, лучший портрет в их жизни. Луч солнца бил точно по центру, освещая его золотом сказочного света! Откуда? Она снова оглянулась. Свет лился золотым лучем, прямо из фендибобера.

– Мама, у вас с папой была фантастическая любовь! – сквозь слезы сказала Женька.

– Да какая там фантастическая. Просто любовь, – ответила она и тихо добавила: – Любовь двух хороших людей.

– Этот световод рассчитан удивительно точно – именно сегодня солнечные лучи светят прямо в него, завтра луч в него уже не попадет! – заметил ее умный сын. Их сын! Он уже успел изучить секретный фендибобер, который, оказалось, был световодом.

– Да, восход солнца каждый день смещается на несколько градусов, – согласилась Женька.

А музыка, ее любимая музыка все еще звучала! Звучала замечательно, как в хорошем концертном зале, лучшем концертном зале мира! И они опять все вместе: дочь, сын, она и он!

День рождения состоялся, с самого утра у нее хорошее настроение, на душе праздник, а остальное неважно.

г. Волжский, 2013

Рекс

Дворовый пес Рекс жил на даче, по совместительству еще и охранял дачный участок с небольшим домом. Жил он, конечно, не один. С ним вместе проживали хозяйка с хозяином и их почти взрослый сын.

Все они рано утром уезжали по своим делам, а Рексу полагалось сторожить жилье и все, что к нему прилагалось.

Был Рекс большой и мощный: не зря же родился он от скрещивания кавказской овчарки и дога.

По улице мимо дачи иногда проходили какие-то непонятные люди, грязные и дурно пахнущие. Все собаки в округе поднимали тогда дружный лай. Лаял и Рекс, только не долго и бестолково, как всякая там мелкота, а громко, трубно и уверенно. Достаточно было одного мощного «гав», чтобы «бродяги» вздрагивали и торопливо убирались подальше. А вскоре они совсем перестали появляться на этой улице – понимали, что Рексу ничего не стоит запросто перемахнуть через забор.

«Хозяйка идет. Сейчас, наверное, вкусно покормит. Коробка у нее в руках какая-то. А в коробке кто-то живой шуршит. И пахнет чем-то незнакомым, прямо как от соседского кота Мурзика, которого я вчера гонял.

Хорошо, что у хозяев нет такого шкодливого и вороватого существа. Нет, и все тут. Один я охраняю двор.

Хозяйка вместе с коробкой зашла в дом и дверь закрыла. Теперь ждать придется, пока вынесет вкусную кашу со сладкими косточками или куриными лапками. Интересно все же, кого она принесла?».

Рекс прислушался. За дверью тихо, только негромкий, ласковый голос хозяйки звучит, да и хозяин говорит что-то успокаивающим, приятным тоном. Маленький хозяин тоже чему-то радуется.

Что же это такое? Раньше так говорили только с ним, когда он их чем-нибудь радовал.

Рекс приложил даже ухо к двери, но так и не выяснил, кто еще появился в доме.

Прошло три дня. Рекс по-прежнему прибывал в неизвестности.

Вот открылась дверь. Рекс, как всегда, тут же оказался рядом. На пороге он увидел пушистое круглое существо, удивленно вытаращившееся на него.

Рекс вильнул хвостом и дружелюбно обнюхал нежданного соседа.

Кот! Только не такой шкодливый, как Мурзик, а совсем еще маленький.

Рекс сгреб его лапой, прижал брюхом, прикрыл от холода другой лапой и лизнул.

Кот сначала вздыбил шерсть и зашипел яростно, потом успокоился.

– Рекс, ты Ваську до смерти залижешь, – засмеялась вышедшая на улицу хозяйка.

Пришлось отпустить Ваську, который тут же задал стрекача и юркнул под веранду.

Через несколько дней Рексу стало ясно, что Васька вздыбливает шерсть, шипит и задирает дрожащий хвост да еще и фыркает вовсе не от холода.

Он боится его – большого, сильного пса.

Но вскоре они помирились и зажили дружно.

Рекс по-хозяйски обходил свои владения, высматривая, не покушается ли кто на его территорию. Васька всегда его сопровождал, доказывая Мурзику и всем другим взрослым котам, что они с Рексом – сила.

Одна только беда: лапищи у Рекса огромные – унаследовал от кавказской овчарки и дога. Ступать пёс хоть и старался осторожно – не задавить бы Ваську – да не всегда получалось.

Однажды, было дело, наступил хозяйке на босую ногу. Так та даже вскрикнула от боли и побила его веником. Никогда и никто не бил Рекса, а тут попало.

Шло время. Васька вырос, и стала проявляться его шкодливая кошачья натура. Во-первых, он постоянно норовил стащить из большой кастрюли самое вкусное. Хозяйка сварит кашу и выставит на улицу, чтобы остыла. Васька тут как тут: запустит когтистую лапу в кастрюлю и выловит куриную лапку. Не ест, конечно, потому как горячо очень, но Рекса расстроит.

Пришлось его погонять несколько раз. Не зло, а так, на всякий случай, чтобы знал: нельзя друзей обворовывать.

Кроме того, стал Васька шастать по чужим дачам. Что он там искал, и сам, наверное, не знал, но частенько приходил побитым.

Рексу жалко было кота, и он зализывал Васькины раны, хотя и было это не особо приятно.

Рекс и сам частенько гулял по соседним дачам. Ничего не стоило ему перегрызть штакетину в заборе, и все – свобода! Гуляй, где хочешь и с кем хочешь.

Правда, однажды Рекс услышал, как сосед сердито выговаривал хозяину:

– Твой медведь истоптал грядку с редиской, пришлось пересаживать.

Сказано было, вроде, со смешком, но уверенно. Знал сосед, что это именно Рекс натворил дел.

Но он же не виноват, что Мурзик, стащив у хозяев рыбу, спрятался в соседской грядке редиски. По-другому его было не достать. А наказать-то нужно.

Хозяин, конечно, поулыбался, потрепал Рекса по загривку, но и пожурил крепко, а на штакетник закрепил металлическую сетку – теперь не перегрызешь.

Совсем другое дело, когда хозяева выезжали на автомобиле. Тогда широко открывались ворота, и Рекс успевал выскочить на улицу. Потом он долго бежал за машиной, за один поворот, потом за другой.

Каждый раз хозяин останавливал машину и говорил строго: «Рекс, иди домой!». Приходилось послушно возвращаться или делать вид, что возращаешься. Но хозяева не уезжали до тех пор, пока Рекс не вернется на место.

А какое оно – место? Будка? Хоть и большая да просторная, но сидеть там до вечера скучно. А ещё не видно, что вокруг творится.

Поэтому Рекс и определил для себя другое место, подсказанное невольно Васькой – под верандой. Там простор и обзор хороший, сухо всегда, пахнет деревом и уютно как-то. К тому же в любой момент можно выскочить неожиданно, если кто-либо вздумает заявиться на территорию. Да и Ваське помочь нужно с Мурзиком или с другим бродячим котом воевать.

Правда, частенько Васька и сам отправлялся бродить по окрестностям. И тогда Рекс шел на поиски непоседливого друга.

Однажды ему удалось ловко перепрыгнуть через забор там, где он был пониже и где насыпана куча песка. Стоило только хорошенько разогнаться, вскочить на кучу и выпрыгнуть на улицу. Теперь, если не видели хозяева, он проделывал этот трюк очень легко и часто.

Обнаруженный Васька послушно, без всякого сопротивления, возвращался домой вслед за Рексом.

Иногда во двор приходили гости, вернее, пытались пройти.

Заслышав звук открывающейся калитки, Рекс спешил на свой основной пост. Если гости незнакомые, то достаточно было одного-двух, даже не слишком грозных, «гав», чтобы от гостей не осталось и следа. Другое дело, если гости знакомые и желанные. Тогда нужно просто перекрыть им дорогу своим большим, мощным телом. И пока не выйдут хозяева, никакая сила не заставит Рекса пропустить чужого на свою территорию.

Однажды он проделал свой трюк с прыжком через забор, не заметив, что хозяева наблюдают за ним. Очень уж захотелось сбегать в гости к Альфе, соседке, пообщаться.

И тогда его посадили на цепь возле будки. Ошейник оказался так себе – слабенький, для мелкоты всякой. И в первую же ночь Рекс освободился, расстегнув застежку резким рывком.

После этого пса опять посадили на цепь. Но ошейник теперь был крепкий и широкий, еще и на трех застежках – такой не порвешь. Пришлось смириться. Оставались только редкие прогулки с хозяевами, когда его отстегивали.

Жизнь наступила по-настоящему собачья. И через неделю, ночью, Рекс завыл от тоски. Выл недолго, но уверенно и выразительно.

Утром набежали ближайшие соседи. Пёс слышал, как они возмущались:

– Ваша собака Баскервилей доводит до жути, спать не дает – страшно!

Больше его не привязывали, но и забор в том месте, где он прыгал, сделали выше, натянули сетку.

Но путь к свободе все же удалось отыскать. Металлическая сетка была натянута по всему забору, зато калитка в сад так и осталась деревянной. Рекс перегрыз несколько штакетин в самом низу. Теперь можно было подлезть под калитку и оказаться на свободе.

Целую неделю он гулял, где хотел и когда хотел. Прибегал домой только на зов хозяев. Кормили они его очень вкусно: варили кашу не только с куриными лапками, но еще и с большими костями. Ваське такую кость вытащить не под силу.

Потом вместо изгрызенных планок на калитку прибили новые, а низ опутали проволокой. Проволоку он легко содрал лапами в первую же ночь. Новые штакетины оказались прочными и крепкими. Началась опять скучная сторожевая жизнь.

Однажды хозяин с сыном уехали на машине и не вернулись вечером. Не приехали они и на следующий день, и через два дня, и через месяц. Такого еще не было.

Рекс уже привык каждый вечер прислушиваться к гулу родной машины и с радостью встречать ее за ближайшим поворотом. А теперь машины всё нет и нет, сколько не прислушивайся! Хозяйка накормит его утром кашей и уйдет на целый день. Скучно.

Тут еще и теплые дни закончились, холода наступили: того и гляди снег пойдет.

Теперь приходилось коротать время в будке – лежать на теплом сене все же уютнее, чем под верандой на сквозняке. Васька тоже перестал бродить, больше в доме сидел. Холодно ему, хоть и отрастил он пушистую, теплую шерсть.

От скуки стал Рекс опять грызть твердые бруски штакетника на калитке. Через неделю удалось перегрызть неподатливое дерево, и лаз образовался вновь.

Теперь пес вечерами встречал хозяйку за вторым поворотом дороги. Она его приветствовала всегда радостно, только слегка пожурив за то, что покинул двор. А ему хотелось бы провожать ее и по утрам. Но по утрам строгое приказание: «На место!». Рекс неохотно возвращался и через щели в заборе провожал хозяйку взглядом до самого поворота.

Однажды он вышел встречать ее раньше, чем обычно. Пришлось сидеть и ждать у дороги за вторым поворотом.

Мимо проезжали машины, много машин. Пес не обращал на них внимания: не мелкота он, чтобы за чужими машинами гоняться. Сидел себе спокойно, ждал хозяйку. Мимо проходили люди, опасливо на него поглядывали. На них Рекс тоже не обращал внимания. Какое ему до них дело?

Но вот рядом остановилась большая машина. Водитель выбрался из кабины и направился к псу. Остановился на некотором расстоянии, видно, побоялся подойти ближе. Заговорил, вроде, ласково, но Рекс сразу распознал фальшь, зарычал.

Водитель бросил что-то. Пахло вкусно. Оказалось, котлета. Любил Рекс котлеты, иногда хозяйка угощала. Так же пахли.

Но чужую еду есть нельзя! Давно уже хозяева научили его этому.

«Фальшивый» человек бросил еще одну котлету, сел в свою машину и уехал. А вкусно пахнущие котлеты остались. Лежат рядом, соблазняют.

Съесть что ли? Нет, скоро хозяйка приедет, накормит обязательно. А может быть, все же съесть? Нет, нельзя значит нельзя!

Снег пошел, холодно. Пробежаться надо, согреться немного, а хозяйки все еще нет. Котлеты засыпало снегом, совсем их не видно стало.

Большая машина вернулась. Опять этот «фальшивый». Внимательно смотрит на Рекса, не выходя из кабины бросает еще две котлеты. Уезжает.